Текст книги "Драконы - кто они?(СИ)"

Автор книги: Виктор Нехно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Annotation

История древнего, как мир,обмана, рассмотренного под современным объективным ракурсом

Нехно Виктор Михайлович

Нехно Виктор Михайлович

Драконы – кто они?

ДРАКОНЫ – кто они?

Вера начинается в разуме.

Патриарх РПЦ Кирилл.

Введение

Презрев видимое, не ищи сокровенного.

Менандр.

Слово 'дракон' в четырёхтомном словаре русского языка, выпущенном АН СССР в 1985 году, расшифровывается как 'сказочное чудовище в виде крылатого огнедышащего змея, пожирающее людей и животных'. Большинство других словарей и всякого рода справочников, выпущенных в советское время, приводят ту же словесную формулу; различие лишь в незначительных деталях. 'Советский энциклопедический словарь' 1980 года издания предлагает несколько удалённое от сказок объяснение: 'Дракон – в мифологии многих народов фантастический образ крылатого (иногда многоголового) огнедышащего змея'. В том же словаре: 'Мифология – совокупность мифов (рассказов, повествований о богах, героях, демонах, духах и др.), отражавших фантастические представления людей в доклассовом и раннеклассовом обществе о мире, природе и человеческом бытии'.

Если всё суммировать, а затем изложить в сжатом виде, получится примерно так: 'Дракон – антинаучная выдумка наших далёких недалёких предков'.

А как объясняют смысл и содержание понятия 'дракон' учёные современные, сбросившие непробиваемый шелом научно-исторического материализма, снявшие тесные шоры классового мировоззрения? Откроем 'Большую российскую энциклопедию', её девятый том, увидевший свет в 2007 году и с тех пор исправно отражающий этот свет на нас. Ищем:

Дракон (созвездие)... Драконический год... Драконический месяц... Драконический период обращения... Драконово дерево... Драконовы горы. Но...где же сам дракон? Дракон на страницах энциклопедии отсутствует. Вот тебе и на! Как теперь человечеству понять, из какого чудища выросли и отпочковались перечисленные выше, упомянутые в энциклопедии понятия? Учёные энциклопедисты хоть бы какой-нибудь намёк дали...

Впрочем, пустота на месте сведений о драконе и есть намёк; и понимать до невидимости прозрачный энциклопедический намёк, видимо, надо так: 'Кто или что такое дракон, пока что не знаем. Узнаем – скажем; а до тех пор не приставайте, не мешайте думать'.

Что ж; может быть, и мы подумаем на досуге? Всё ж-таки интересно: с чего это люди разных народов, отделённых друг от друга языками, верованиями, культурой, традициями, противоположными интересами, войнами, а иной раз и громадными расстояниями, вдруг начали фантазировать на одну и ту же тему? Да ещё и так похоже. Может быть, у тех, кто фантазировал, имелись, хотя бы в качестве отправной точки для пробуждения их фантазий, какие-то основания для уверенности в существовании драконов либо подобных им существ?

И уж точно у тех, кто слушал рассказчиков и верил им, имелись основания воспринимать услышанное как более или менее достоверную информацию, а не пустую болтовню. Иначе не стали бы слушать, и вера в существование драконов не превратилась бы во всенародное убеждение.

Давний человеческий опыт показывает: все человеческие придумки строятся на фундаменте уже имеющихся, крепко сложившихся представлений и познаний, неразрывно слившихся с земной почвой нашего бытия и окружающей нас действительности. Нет фундамента – нет и доверия к прочности постройки; и вмиг рефлекс самосохранения велит человеку: держись подальше от ненадёжного сооружения, не заглядывайся на его внешнюю привлекательность и уж тем паче не заглядывай внутрь, потому как оно вот-вот рухнет.

Но построенных людьми легенд, в которых живут драконы и им подобные существа, огромное количество; и эти постройки до сих пор не только не рухнули, но и сами служат фундаментом для множества современных произведений.

А это, во-первых, означает, что древние строители возводили здания своих легенд на основании таких фактов, что были известны им как надёжные и прочные. А во-вторых – подсказывает, что факты эти полуподсознательно, генетической памятью воспринимаемы нами, нынешними людьми, именно как факты; несмотря на то, что ныне глыбы этих фактов, вместе со всем фундаментом былого бытия, неразличимо ушли вглубь земли и времени, оказавшись покрытыми толстыми наносами более свежих 'культурных слоёв'. Из-за чего у нас – у тех, кто вырос и воспитался в почве пока что верхнего, но наверняка не последнего из слоёв – возникает недоверие к прочности древних стен, что до сих пор то там, то сям упрямо торчат из глубин Земли по соседству с нашими легковесными новомодными постройками.

Но, скорее всего, таковое недоверие возникает у нас не из-за строительных ошибок древних архитекторов, а из-за того, что мы, современные дизайнеры окружающего нас мироздания, утратили технологию и навыки строительства из необработанных природных материалов, но привычно используем для своего билдинга и инженеринга взаимозаменяемые, стандартные блоки и панели. Мы отвыкли всматриваться и вдумываться в окружающий нас мир, предпочитаем получать сведения о нём опосредованным образом, в виде отдельных, никак и ничем не связанных между собой, произвольно оторванных от общего мироздания, поданных жареными и под пикантными соусами теле-, кино– и интернетовских кусочков. Да и на эти искорёженные обрывки мы смотрим через узконаправленные очки чисто материалистической науки, а полученные впечатления пропускаем к осмысливанию через вживлённые в нас фильтры, отсеивающие всё то, что плохо согласовывается с так называемыми 'научными и культурными достижениями современной цивилизации'.

Тот факт, что за прошедшие тысячи лет техническая оснащённость человеческой деятельности тысячекратно возросла, ещё не означает, что современный человек намного умнее и развитее древнего. Во всяком случае, нашими же, современными учёными доказано, что мозг человека за последние сто тысяч лет нисколько не увеличился в размерах. А вот мышечная масса намного сократилась; во всяком случае, ни один из наших рекордсменов не показывает тех результатов, что были достигнуты древними атлетами. Наверняка понизился и уровень сенсорной чувствительности, степень распознавания и различения тонких, слабых, похожих между собою сигналов. Так что нам всё ещё есть чему поучиться у наших далёких предков.

Попробуем же хотя бы тщательнее прислушаться, внимательнее всмотреться в развёрнутые ими пред нами события. Попытаемся в куче тех разнородных остатков и обломков, что доплыли к нам через водовороты истории от построек канувших в Лету стран и эпох, сыскать зёрна драгоценной для нас истины. Ибо истина бессмертна; и лишь то, что вырастает из её зёрен, способно давать щедрый и полезный урожай. А всё то, что вырастает из семян лжи, заблуждений, обмана и самообмана, как бы привлекательно или солидно оно ни выглядело, по сути – сорная трава, которая напрасно, а то и во вред нам же отнимает наши труды и наше время на уход за нею. И если нам, благодаря применению современных познаний, удастся найти не обнаруженные ранее зёрна истины, и удастся отличить их от засохших плевел прежних псевдоистин, и избавить от смертельной для них плесени наших предрассудков, и мы, освободив от сорняков малюсенькое местечко на поле своего мировоззрения, посеем их там, то... Как знать? Может быть, окружающий нас мир, благодаря скромным цветам выращенной нами маленькой истины, станет чуточку яснее, светлее и мудрее, а благодаря её плодам – добрее и богаче.

Студент и повелитель Цяньтана

Итак:

Судя по дошедшим до нас сведениям, впервые люди познакомились с драконами (или, если угодно, начали фантазировать на эту тему) на территории древнего Китая. При первом же взгляде на это чудовище (или, если не представится случай встретиться воочию, на любой из его муляжей и макетов, которые в великом множестве появляются на современных китайских парадах и в театрализованных представлениях) становится понятно: главное назначение его облика – внушать человеку чувство непреодолимого страха. Вызывать ужасающее ощущение, что противостоять этому зверогаду человек просто не в состоянии. Внедрить в человеческое сознание полуинстинктивное понимание, что единственным способом спастись при встрече с ним является – пытаться всеми способами умилостивить его.

А как умилостивить то, что изначально хочет страшить и ужасать? Делать то, что оно хочет: изо всех сил бояться его, активно проявлять признаки полного смирения и абсолютной покорности, беспрекословно и старательно выполнять все его указания. И тогда, возможно, чудище, в знак особой милости, пожалеет попавшегося ему человека и не сожрёт его. Или – сожрёт более милостивым образом; как сказано в справочниках и энциклопедиях, 'пожрёт'. То есть – проглотит быстро, целиком, без раздирания на куски и, соответственно, без особой боли.

Как свидетельствуют древние литературные источники и сохранившиеся до наших времён традиции, жители Поднебесной империи со сделанным выше выводом были согласны. Они понимали: драконы намного старше, сильнее и мудрее людей; обмануть, обхитрить, каким-то образом победить их – невозможно, и всецело находились под их мощным и грозным влиянием. Причём, надо особо отметить, влияние это имело облик божественного порядка, вне которого Поднебесная империя просто не смогла бы существовать.

Как любому китайцу, хоть древнему, хоть современному, чуть ли ни с пелёнок известно, все происходящие в мире процессы и отдельные явления есть чередование ситуаций, происходящих из-за взаимодействия и борьбы сил света Ян и сил тьмы Инь. Даже Творец Вселенной Паньгу был извлечён из породившего его хаоса этими двумя силами. Каждой из этих объективных и совершенно неодолимых сил соответствуют неотделимые от них, без них взаимно не мыслимые субъекты, научно именуемые как корреляты.

Коррелят силы Ян – Белый Тигр. А коррелят силы Инь– Зелёный Дракон. Он же – коррелят воды, женской яйцеклетки, женщины; то есть – всего того, без чего и без кого попросту немыслима земная жизнь. Он же – коррелят востока, как одной из четырёх сторон света. Он же – коррелят киновари. А киноварь (по-китайски – дань), в свою очередь, считалась эликсиром бессмертия.

Когда Паньгу приступил к своему творческому труду, одним из четырёх спутников, кроме единорога, черепахи и феникса, был дракон. В созданном Паньгу мире дракон, по своей значимости, занимал третье место после Неба и Земли.

В целом драконы подразделялись на четыре типа: небесный дракон, охраняющий обители богов; божественный дракон, посылающий ветры и дожди; дракон земли, определяющий направления и глубины рек и ручьёв: дракон, охраняющий сокровища.

Немало драконов имелось в пантеоне более древних, чем Паньгу, китайских богов (Паньгу ориентировочно объявил о себе в начале новой эры).. Так, Гунгун, 'Бог разливов', был полудраконом-получеловеком. У его слуги Сянлю было девять голов и змеиное туловище, свёрнутое в клубок. Именно этот Сянлю и устроил всемирный потоп. 'Молодой дракон' Юй запрудил воды потопа и убил Сянлю.

'Веселящийся дракон' Яньлун, один из восьми сыновей 'Предка Выдающегося' Цзюнь, изобрёл лютню и гусли, а вместе с остальными братьями создал песни и танцы.

Занимал дракон весьма важное место и в животном мире. Весь животный мир древние китайцы также подразделяли на пять категорий: пернатых; поросших шерстью; покрытых раковиной и панцирем; чешуйчатых; безволосых. Высшими видами своих категорий считались, соответственно: феникс, единорог, черепаха, дракон, человек.

Властвуя над всем миром, драконы не забывали о браздах управления народом Поднебесной империи. В конфуцианстве насчитывается пять царских драконов. Золотой дракон являлся эмблемой китайской императорской семьи. Трон императора именовался Троном дракона, лицо императора – ликом дракона.

Царский дракон – властитель морей жил он в прекрасном дворце, построенном из драгоценных камней, и обладал несметными сокровищами. Царь драконов Лун Ван был длиною в полкилометра и, кроме власти над другими драконами, властвовал над огромным количеством людей, поклонявшихся ему в десятках тысяч храмов по всему Китаю. И только пролетарская революция смогла облегчить китайскому народу гнёт драконьего владычества.

Но один из китайских драконов по-прежнему бесконтрольно властвует; и не только над китайцами, но власть его всё больше и шире распространяется над миллиардами людей других национальностей и скоро заполонит весь мир; если ещё не заполонила. При этом он не прячется в горах или в море, а является в сиянии на небе – в образе созвездия, входящего в число 'ведущих' двенадцати. Кто сейчас не знает, что каждые двенадцать лет наступает 'год дракона', во время которого всё в мире подчиняется его указаниям? Считается, что родиться в этот год является большой удачей; в восточной астрологии знак дракона – самый счастливый.

Всё эти сведения занимательны и в какой-то мере познавательны, но они не отвечают на интересующий нас вопрос: кем, по своей природной сути, являлись (или являются) драконы: мифом или реальностью? Откуда они родом: из созданных человеком фантазий, либо имели (имеют) обычное земное происхождение?

Откроем древнекитайский сборник описаний различных областей Китая, известный как 'Книга гор и морей'. Эти описания в восьмом веке до нашей эры составили для императора чиновники, управлявшие теми или иными областями. В третьей книге [каталога] Южных [гор] читаем: 'В ней (в реке Инь) 'много хуцзяо (тигровых драконов). Они имеют туловище рыбы и хвост змеи. Кричат, как утки. Съешь их, не будет опухоли, можно излечить геморрой...'

Может быть, именно эти, до наших времён не дожившие хуцзяо и были далёкими предками известных нам драконов? Хотя, конечно... несерьёзные они какие-то для столь ответственной миссии. Не вызывают доверия и уважения. Потому как – годятся не на роль людоедов, а на место в кастрюле. Блюда из них, с учётом специфических особенностей китайского кулинарного искусства, наверняка были неузнаваемо вкусны, а главное – чрезвычайно полезны для здоровья людей, занимающихся сидячей работой. За что, весьма не исключено, несчастные хуцзяо и были, несмотря на свою численность, все до одного выловлены и съедены.

М-да; похоже на то, что даже в самые давние времена, даже дракону было несдобровать, если у чиновника вдруг вздувалась опухоль корыстного к нему интереса. Объявит раритетное животное обычной уткой, съест, как рыбку, закусит хвостиком, и – никакого геморроя.

Хотя... Если вдруг у древнекитайских чиновников возник низменный иньтерес к необычному лекарству от обычного чиновничьего недуга, и они, с чисто китайским старанием, занялись селекцией хуцзяо в более крупную и внешне оригинальную особь, а затем каждый из властных селекционеров поселил подросших мутантов в подведомственную ему реку или озёро, то...

При любом исходе судеб хуцзяо, сожрали ли их люди, либо они сами приучились жрать людей, ясно одно: во всех произошедших бедах и несчастьях хоть тех, хоть других виноват обычный чиновничий волюнтаризм. На этом промежуточном выводе, к сожалению, придётся остановиться, перенеся момент принятия окончательного вердикта на более поздний срок; а пока что вернёмся к нормальным, стандартным китайским драконам.

Впрочем, называть тамошних драконов именно китайскими вряд ли правильно, потому как они быстро расселились по всем сопредельным с Китаем странам, от Кореи и Японии до Тибета и Вьетнама. Основная масса драконов проживала в глубине многочисленных рек и озёр, и воспринимались они жителями Древнего Китая и соседствовавших с ни стран как благостные боги, управлявшие водной стихией. Именно драконы приносили к полям тучи, осуществлявшие жизненно необходимые поливы сделанных людьми посевов. Но те же драконы могли обрушить на поля затяжные и чересчур обильные дожди. Особенно гневливы и страшны были драконы – божества рек; они устраивали ужасные наводнения, которые сносили дома, посевы и топили в своих водах тысячи людей.

Описание одного из таких драконов даёт в своей новелле 'Дочь дракона' древнекитайский писатель Ли Чаовэй [1]. Нам эта новелла особенно интересна тем, что в ней описывается редкий случай неподчинения китайского человека дракону.

Завязка новеллы такова: 'В годы Ифэн' (676 – 678 гг. н. э.) некий студент Лю И, потерпев неудачу на экзаменах, дававших право на занятие чиновничьей должности, пешочком, а не, как мечталось, на паланкине, возвращался к прежнему месту жительства. По дороге, на одной из глухих лесных полянок, к нему (по типу известного нам способа завязывания разговора 'мужчина, разрешите спросить?') обратилась молодая симпатичная женщина; и рассказала грустную историю своей жизни.

Оказалось, что она – жена молодого дракона. К сожалению, мать дракона, старая ведьма, невзлюбила невестку и настроила против неё своего сына. Глупый злой дракончик разлюбил красавицу – жену и, не желая жить с ней в одном доме, загнал бедняжку в глушь, заставив её пасти там облака. (При этом пастушка указала на пасшихся неподалёку белоснежных кудрявых овечек). Спасти её от изувера-мужа и изуверши-свекрови может только её отец, очень влиятельный и могущественный дракон. И вот, у неё к симпатичному молодому человек горячая просьба: не будет ли он любезен посетить по дороге папин дворец, расположенный в глубине озера Дунтин? Папа его очень щедро отблагодарит.

Лю И пообещал милой драконше, что поможет ей в её горе, и отправился в дальнейший путь. Но, проходя мимо озера Дунтин, в гости к её папе он не зашёл; торопился поскорее попасть домой. У него, в первоочередных планах, имелось намного более важное мероприятие, чем забота о спасении незнакомой попрошайки. Надо было устроить грандиозную попойку с друзьями, хорошенько обмыть свою неудачу. Чем он, по приходу, несколько суток успешно занимался. Но всё хорошее когда-то кончается; и вот однажды утром рано Лю И обнаружил, что всё выпито и съедено, друзья и девочки ушли, а деньги закончились. Но душа требовала продолжения банкета; и несчастный, обездоленный, покинутый всеми Лю И отправился, с больной головой и пустыми карманами, к дракону за благодарностью.

Владелец дворца (он же – государь озера Дунтин), на внешний вид – вполне обычный человек, как-то не очень расстроился из-за несчастий дочери. Куда больше он волновался за то, чтобы речь о них не долетела до слуха его воинственного и вспыльчивого брата; потому как тот непременно помчится спасать любимую племянницу, а при этом натворит много ужасов и несчастий.

Но брат услышал. Далее – длинная цитата.

'Раздался ужасный грохот. Казалось, раскололось небо и разверзлась земля. И тут явился дракон длиной в тысячу с лишним чи. (Для справки, один чи равен тридцати двум сантиметрам). У него были огненно-красные глаза, подобные молниям, кровавый язык, жемчужная чешуя и огненная грива. Гремели громы, сверкали молнии, сыпались с неба снег, дождь и град – всё в одно и то же время. Мгновение – и дракон исчез в лазурном небе'.

Через какое-то время дракон вернулся в покинутый им дворец, но на этот раз предстал уже как

'человек, одетый в лиловое платье, с яшмовым жезлом в руке, с лицом решительным и одухотворённым.

–Повелитель Цяньтана, – представил его государь.

–Покинув залу, я (...) в полдень сразился со врагом и, не возвращаясь сюда, поспешил на девятое небо доложить обо всём Верховному Владыке. (...)

–Сколько же убитых? – спросил государь.

–Шестьсот тысяч.

–Сколько загублено посевов?

–В округе на восемьсот ли. (Один ли равен 576 метрам).

–Где же сам негодяй?

–Я съел его'.

Перед началом роскошного вечернего пира слуги дракона изобразили, в танцевальном представлении, ход победоносной битвы дракона с врагами; при этом 'у гостей, наблюдавших за ними, от ужаса волосы встали дыбом'. Но затем были поданы редчайшие яства, вино полилось рекой, гости успокоились и развеселились; тем паче что братья – драконы также кушали не человечинку, и пили не кровь, а мирно участвовали в общем застолье.

На следующий день пиршество продолжилось; а когда гости (среди них и студент – неудачник) изрядно захмелели, грозный повелитель Цяньтана, 'с лицом, покрасневшим от выпитого вина', торжественно обратился к дозревшему клиенту: 'У меня есть к вам предложение. Если вы согласитесь, мы станем друзьями, а нет – удел наш – вражда не на жизнь, а на смерть!'

После этой вдохновляющей преамбулы дракон предложил студенту взять в жёны любимую дочь своего брата. Но студент вдруг заартачился, жениться на прелестной драконше отказался, да ещё и упрекнул дракона в том, что тот неуважительно относится к нему как к гостю. Мол, я уже начал воспринимать Вас как приличного и вроде бы культурного человека, а Вы, как 'всего лишь водяное чудище', попытались меня запугать. 'Разве это достойно Вас?' – пристыдил Лю И дракона, только что убившего шестьсот тысяч людей и сожравшего с потрохами законного мужа предлагаемой студенту невесты. А в конце своей выспренной и длинной речи разошедшийся студент громко, на весь честной пир повелел дракону: 'Подумайте над сказанным мною!'

Вот как, оказывается, иной раз ведут себя в гостях подвыпившие китайские студенты. Оказывается, они иногда кое-где кое в чём очень похожи на наших подвыпивших студентов. Особенно – когда дипломные экзамены провалены, жить, как душа велит, не на что, самолюбие ущерблено, очередной банкет приближается к концу, а тут ещё и пристают всякие: 'Пора тебе, дураку, жениться. Возьмёшь мою родственницу; её, дуру, только что муж бросил. Бабёнка она завалящая, ленивая да скандальная; но кто, кроме такой, на тебя позарится? А вздумаешь отказываться – морду набью!' Неудивительно, что Лю И возмутился.

Но вот что воистину удивительно: вспыльчивый дракон, вместо того чтобы проглотить нахального студента, как пирожок с пропитанной вином начинкой, проглотил все его оскорбления. Мало того: 'поспешил принести ему свои извинения'. Более того: с пира несостоявшийся жених и оскорблённый сват 'ушли побратимами'.

В дальнейшем Лю И женился на обычной китайской девушке, но жизнь у него отчего-то не заладилась, а жена неизвестно отчего умерла. Лю И познакомился с другой девушкой, которая оказалась... той самой драконшей. И – женился на ней. После чего дела его сразу же пошли в гору. Он стал посредником между драконами и теми из людей, что желали получить от них какую-то помощь, и в глазах обратившихся к нему просителей выглядел весьма респектабельным господином. Но через какое-то время исчез, и с тех пор его никто не видел, и о его судьбе ничего не было известно.

После знакомства с этой новеллой становится понятным, почему именно драконы пользовались таким уважением и почитанием в Поднебесной империи.

Во-первых, более могучих существ в мире нет. Во-вторых, самые сильные и грозные из них вхожи в личный кабинет Верховного Владыки, который тоже дракон и, хотя номинально в иерархии верховных божеств занимает всего лишь третье место, но по сути в своих действиях бесконтролен и всемогущ. В-третьих, драконы, несмотря на свою гневливость, свирепость и ужасающую жестокость, необыкновенно справедливы, глубоко милосердны, высококультурны и кое в чём внимательны и человечны более самих людей, в том числе – и тех, кто клянётся в дружбе.

Если всмотреться в канонический портрет дракона, то можно заметить множество подтверждений того, что дракон, и в самом деле, являлся достойным коррелятом империи.

Огромная страшная голова, похожая на верблюжью, но с зубами, а то и с ноздрями крокодила, глазами быка (по другим вариантам – красноглазого кролика или демона), ушами коровы, рогами оленя и длинными торчащими усами зайца, – всесильный, непререкаемо властный император. Только он, из всего населения империи, в полной мере владел необходимой информацией (имел глаза и уши). Только у него имелись уникальные мозги, способные и единственно верно осмыслить полученную информацию, и сделать из неё мудрые выводы. Только он обладал правом решающего голоса и судьбоносного рыка. Только в его распоряжении находились мощные челюсти послушной ему армии, с плотными рядами крепких и мощных зубов – воинов.

Змеиная шея – императорские вельможи и ближайшее окружение императора. Через них нервные импульсы приказов императора доходит до непосредственных исполнителей, и только они могут как-то воздействовать на него, повернуть его внимание на тот или иной объект; или, напротив, отвернуть от него.

Змеиное тело, покрытое блестящей чешуёй карпа, с гладким скользким брюхом ящерицы – исполнительный, старательный и, где надо для скорейшего и удобнейшего достижения цели, находчивый и изворотливый народ.

Хищные лапы тигра, не столько помогавшие телу передвигаться, сколько направлявшие его хитроумное движение по намеченному головой пути (некоторые виды драконов обходились и без лап) – чиновники. Не втягивавшиеся орлиные когти на концах пальцев лап – воины, предоставленные императором чиновникам для надлежащего обеспечения поставленных перед теми задач.

Небольшие крылья (совсем небольшие, не приспособленные далеко унести, скорее – всего лишь символизировавшие собой гипотетическую возможность оторваться от земли) – весьма ограниченные, практически неосуществимые права и свободы (для низших слоёв населения) и вертикально устремлённые честолюбивые устремления (для студентов – соискателей права на занятие чиновничьей должности; для чиновников, расставленных по ступеням чиновничьей иерархии согласно с достигнутой каждым из них учёной степенью; и, отдельно, для особ из ближайшего окружения императора).

Кроме своего канонического облика, драконы иной раз представали перед людьми и в других ипостасях: в виде огромной змеи, а то и в виде странного животного, похожего одновременно на тигра и лошадь.

Тактика действий дракона также весьма напоминала собой стратегию военно-политических взаимоотношений империи (прежде всего – в эпоху династий Цинь и Хань) с окружавшими её странами и народами.

На севере Поднебесная империя проводила политику выжженной степи, совмещая её с поголовным уничтожением либо обращением в рабство живших там кочевников. Одновременно – строительство Великой Китайской стены методом рабского труда пригнанных туда людей; именно так поступил бы дракон, если бы в его огромной пещере имелся опасный пролом.

На юге – политика мощных десантов вглубь территорий, населённых сопредельными народами, с обращением местного населения в рабство, с изъятием у него земель и скота и созданием в наиболее удобных и благоприятных для жизни местах укреплённых военных поселений. Змееобразный дракон, залетевший в чужие владения, вёл бы себя так же. Вначале он бы свернулся плотным защитным клубком, а затем, по мере поедания врагов и, соответственно, ослабления их сопротивления, расширял бы свои кольца на всё большую и большую территорию. И так же, как при встрече с драконом, действовало коренное население: пряталось от захватчиков в глухих джунглях и болотах, где вымирало от голода и болезней. А тем временем Китай, говоря словами историка той эпохи, 'постепенно поедал чужую территорию, как шелковичный червь ест листья'.

Но лишь внешнего сходства мало для того, чтобы какой-то организм, в том числе – и государственный, мог принять в себя какое-то существо в качестве своей неотъемлемой, симбиотической, органической составной части. Для этого существо, стремящееся вживиться в донорский организм, должно изначально, генетически быть родственным этому организму. Удачнее всего – если оно является его отпочковавшимся созданием; тогда и у него самого, и у принявшего его организма не возникнет взаимного отторжения.

Если же оно не является генетически родственным заинтересовавшему его организму, то должно суметь стать этому организму безусловно полезным; наподобие того, как полезны бифидумбактерии для нормальной работы человеческого желудка. Иначе организм или отторгнет присосавшееся к нему, паразитирующее на нём существо, либо ослабнет и, рано или поздно, погибнет.

Да, Китай периодически, а иной раз и весьма долгое время находился в ослабленном, словно анабиотическом состоянии. Но – не погиб, и в настоящее время он является единственной в мире страной, дожившей от древнейших времён до наших лет на том же историческом месте и с тем же народом (не считая некоторых полностью истреблённых) . Значит, драконы, хотя бы на тех стадиях существования китайского государственного организма, что совпали с периодами развития и расцвета Китая, были ему полезны. И, в общем-то, не так уж сложно понять, в чём эта польза состояла.

Драконы помогали императору и его окружению держать собственный народ в страхе и повиновении. В самом деле: если уж дракон разгневается на жителей той или иной провинции, снесёт во время наводнения их дома и посевы, или, напротив, замучает засухой, то кто, кроме императора, сможет спасти бедолаг от голода и смерти? Никто. А вот император, с помощью своих учёных, может заранее предвидеть и наводнение, и засуху; и в случае нужды милостиво поможет своим подданным от грозящей им либо уже случившейся с ними беды. К примеру, заблаговременно разрешит части крестьян переселиться в те области империи, прогноз погоды в которых, на предстоящий отрезок времени, окажется более благоприятным. Или прикажет выдать крестьянам зерно из государственных резервов. Но сделает император так только в том случае, если жители проблемной провинции не разгневали также и его.

В свою очередь император и его вельможи, в ответ на прямые либо виртуальные услуги со стороны драконов, спасали их от обид со стороны людей, прививали своим гражданам уважение к драконам, воспитывали в них чувства страха и почитания этих удивительных и ужасных существ. Благодаря чему они, возможно, и выжили. Ведь что было бы, если бы император, напротив, поставил бы перед своим народом цель поголовного уничтожения драконов? Зная целеустремлённость, настойчивость и исполнительскую аккуратность китайского народа, можно не сомневаться, что в течение года – двух вся популяция драконов была бы истреблена.

Конечно, дракон – не муха и не воробей, зато попасть в него какой-нибудь драконобойкой не в пример легче. К тому же, именно люди – его основная пища, а значит, и самая лучшая приманка; так что, в общем-то, не было нужды особенно его искать. Как только проголодается, сам прилетит; в крайнем случае, приползёт. Его ловцам только и забот, что изредка проверять расставленные вокруг дома ловушки.

Правда, подобные рассуждения имеют право быть, если драконы были реальными, живыми, не придуманными существами. А сомнения в этом, после ознакомления с их пространной генеалогией и странной анатомией, опять-таки лишь усиливаются. Наибольшее недоумение возникает даже не от их свойства 'огнедышать'; мало ли на какие фокусы способна природа? Допустим, из форсунки своего железного зуба дракон выпускает метан, отводимый по выхлопной трубочке из желудка с медленно, некачественно, холоднокровно перевариваемыми там людьми. А из форсунки зуба, сделанного из кремня, выдувает сжатый воздух, скопившийся в самом низу громадных лёгких. Остаётся только вовремя клацнуть зубами, выбить ими искру, и вот вам – огненный выхлоп, сигнализирующий о плохой работе поджелудочной железы.