Текст книги "Драконы - кто они?(СИ)"

Автор книги: Виктор Нехно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Может быть, потому нет свидетельств о небесных лошадках, что валькирии давно отправили нервных, пугливых, боявшихся запаха крови вегетарианок на небесный (либо подземный) мясокомбинат, предпочтя летать над полями битв на низко паривших и плавно перемещавшихся тучках драконов? А ещё вероятнее, что тучки драконов и были теми самыми облачками лошадок, на которых разъезжали валькирии.

Кстати: китайцы считали, что пары, поднимающиеся с земли, есть не что иное, как взлетающие в небо драконы; и даже, как утверждается, видели их очертания. Взлетевшие драконы принимали вид облаков и 'возили на себе духов и бессмертных небожителей' [5].

Если вдуматься, сотрудничество между драконами и валькириями было вполне взаимовыгодным. Для дракона лучшей энергетической кормушки, чем хорошенькая битва, не придумаешь. А кто точно по месту и времени выведет на ту или иную битву, как не валькирия, активно участвовавшая в организации её проведения? Она же квалифицированно подскажет, где и в какой момент состоится самая интересная и вкусная рубка. А главное – она умеет направлять ход сражений в нужное русло. Закажи ей, чтобы битва оказалась как можно более длительной, максимально наполненной ужасными коллизиями, и чтобы не закончилась победой одной из сторон, но война и противоборство продолжались как можно дольше, – и будешь годами, а то и десятилетиями наслаждаться приятным зрелищем гибели масс людей и свежей здоровой пищей их ужасных страданий.

Что касаемо валькирии, то для неё условия работы на таком транспортном средстве были прямо-таки комфортными. Хорошая погода – сиди сверху кровожадной 'тучки', перекрашенной под невинное облачко, загорай на солнышке и заодно прохлаждайся, как на высокогорном курорте. А в дождь, снег, ветер, холод – полезай внутрь чудища, в кабину огромного дирижабля, самостоятельно стремившегося быть ближе к наиболее кровавым и жестоким местам битвы. Закажи дракону место, где должен быть блистер кругового обзора, да и манипулируй со всеми удобствами теми дураками, что убивают друг друга на земле.

Кстати: что делала валькирия Сигрдрива в пещере дракона Фафнира? Принимала лечебную процедуру вечного сна? А в тесную кольчугу оделась для большего удобства? Или кольчуга оказалась на нежной деве потому, что дева готовилась не ко сну, а к очередному вылету?

Продолжая размышлять на эту тему, легко прийти к выводу, что проживание в одной пещере с драконом несло валькирии значительные дополнительные выгоды.

Она являлась совладелицей, а фактически была полновластной хозяйкой большого жилища, расположенного в экологически чистой местности с прекрасным ландшафтом. Жилище включало в себя огромный гараж, где проживал её личный охранник, он – же лётное транспортное средство, он же – личный пилот; всего – три головы по штатному расписанию, и все – на подножном корму.

Также в жилище имелось множество потайных ходов и закоулков, где предусмотрительная и расчётливая валькирия могла прятать от чересчур нахальных посетителей и от глупого дракона те или иные безделушки, остававшиеся на поле боя после гибели её доверчивых подопечных. В том же жилище, но в дальних, хозяйственных помещениях пещеры содержался человеческий полон, благодаря чему валькирия имела возможность заниматься своей творческой работой по издевательствам над людьми также и на дому.

Чем не комплекс факторов личного счастья для злобного жадного властолюбивого бесконечно эгоистичного существа относительно слабой женской конституции энергетической потусторонней конструкции? Для отрицательно заряженного женского духа жить под защитой и опёкой дракона, самого могучего (кроме Бога) существа обоих миров, ничуть не хуже, чем для обычной женщины стать женой короля или любовницей крупного мафиози. Но у валькирии шансов достичь желаемого было намного больше. Женщин, в том числе и красивых, в человеческом мире огромное количество, и большинство из них мечтают стать принцессами, так что у королей, султанов и им уподобляющихся есть из кого выбирать; а вот у драконов выбор был не столь велик.

Духам, как существам энергетической природы, хорошо там, где у них имеются надёжные источники питания и отсутствуют угрозы для существования. Но дракон, являясь мощнейшим энергетическим вампиром, все доступные ему источники питания безапелляционно приватизирует, а конкурентов изгоняет либо жестоко терроризирует. В результате, как мы ранее убедились, из всего огромного разнообразия духов относительно благополучно уживались с драконами только валькирии.

Вне сомнений, основная причина лояльности дракона заключается в том, что валькирия ему полезна не как предмет питания, а как весьма действенный помощник в деле добычи предметов питания. Вместе они составляют нечто подобное львиному прайду. Разница в том, что в их потустороннем прайде гонит добычу к месту засады не тот, кто страшнее, а тот, кто хитрее.

Кроме того, весьма способствует стабильности такого альянса осторожность и предусмотрительность (чтобы не сказать – трусоватость) валькирии, благодаря чему ей удаётся избегать испепеляющего гнева дракона как существа более сильного, чем она. Ведь валькирия, по женскому складу своего характера и роду своей профессиональной деятельности, не турнирный боец и не гладиатор, и уж тем более не бык на арене корриды, а актёр и, в какой-то мере, сценарист провокационных воинственных спектаклей. Что-то типа корридного пикадеро, в задачу которого входит болезненными для быка, но безопасными для него самого уколами раздражать, злить и направлять на битву будущую жертву. Или – довольного собой и своей ролью в искусстве козла – провокатора, ведущего на бойню стадо встревоженных, предчувствующих неладное овец. Как только за овцами захлопнется дверь последнего в их жизни загона, козёл неспешно направится узким огороженным проходом мимо ряда окровавленных столов к маленькой полуоткрытой калитке. Мясник защёлкнет за ним калитку на замок, доверившиеся козлу овцы сгрудятся вблизи выхватывающих их на столы мясников, а козёл, жуя заработанную морковку, отправится за следующей партией жертв.

Драконы и есть потусторонние мясники; как добыча мясников – трепещущая плоть и сворачивающаяся кровь, так добыча драконов – трепещущий страх и предсмертный ужас.

А вот козлы-провокаторы, как и валькирии, к выбросам чужого ужаса безразличны. Козлов интересует только вкус и размер полученной морковки. А валькирии, скорее всего, просто не способны были усваивать грубую пищу эмоции смертельного ужаса, пропускали эти частоты мимо, не обращали на них своего изысканного внимания; в ином случае драконы и близко не подпустили бы их к своей кормушке.

А чем же они питались? Что являлось той энергетической морковкой, ради получения которой они доставляли драконам кровавые флюиды ужасов и смертей множества вовлечённых в битвы людей? Очевидно, их морковкой, их зарплатой являлись те переживания, что испытывали люди в процессе профессиональной деятельности валькирий по решению исхода битвы в пользу той или иной противоборствующей стороны А поскольку валькирии были дамами взбалмошными, вредными, хитрыми и коварными, то переживания людей, пытавшихся угадать их дальнейшие действия, носили характер разнопеременных подъёмов и спадов настроения и желаний, от восторга уверенности в победе до отчаяния предчувствия поражения. Между этими пиками имелось множество инстанций разных степеней надежды и уныния, а также промежуточных переходов от надежды к унынию с соответствующими выплесками злобной радости или униженной ненависти. Видимо, энергией эмоций, имевших негативный характер, валькирии и питались; а чтобы питание было достаточно разнообразным и длительным, помогали во время битвы то одной из сражавшихся сторон, то другой. Если пошло дело на лад на этой стороне, начали бойцы излучать вредную для валькирии энергию радости и ликования, – валькирии перелетали на другую сторону, где излучалась энергия неуверенности и тревоги.

Мы уже говорили о том, что валькирии наверняка питались эманациями чувств и мыслей 'обслуживаемых' ими полонян. Но, опять же наверняка, самую вкусную, самую деликатную, а возможно, и основную часть энергии своего питания они получали в виде обращённых к ним молитв и заклинаний. А таких молитв в каждом бою, а часто и задолго перед боем отправлялось огромное количество; каждый боец, зная, что женщины любят подношения и лесть, по многу раз и не скупясь обращался с униженными увещеваниями и покорными просьбами к всемогущей дарительнице побед

Кроме всего этого, какую-то часть своего питания валькирии могли получать в виде тоскливых размышлений каждого их помещённых в Вальхаллу счастливцев о том, достаточно ли хорошо на сей раз вылечит его ужасные раны брезгливая и ленивая валькирия. И – не поленится ли она оживлять и лечить его, если он, как намереваются не сегодня, так завтра сделать то его друзья-соперники, будет изрублен ими на мелкие куски.

Если задуматься, то с валькириями мы впервые встретились даже не в Скандинавии, а намного раньше, в Древнем Китае. Кем была 'дочь дракона', выпасавшая тучки на лугу, а затем вдруг исчезнувшая вместе с ними? Конечно, валькирией. Кому ещё поручил бы дракон ответственную миссию завлечения глуповатого тщеславного студента, как не испытанной в таких делах 'прекрасной деве'?

И ещё: кем был 'государь озера Дунтин', он же – 'отец' будущей невесты студента? Драконом? Но почему в его дворце, словно всевластный мандарин в своих владениях, всем и всеми распоряжался гость, представленный Лю И как 'повелитель Цяньтана'? А 'государь' при этом вёл себя, как услужливый дисциплинированный мажордом своевластного и решительного братана. Даже слова не проронил, когда тот единолично решал судьбу 'дочери государя'; а значит, в какой-то мере судьбу самого 'государя' и его 'государства'.

Почему так? Боялся его? Но бояться, испытывать чувство страха для дракона – смерти подобно. Дракон питается энергией страха; и не может позволить себе отдавать эту энергию другому, пусть даже более мощному существу, потому как обессилеет и впадёт в губительный для себя анабиоз, равносильный бесконечно-медленному умиранию. Для дракона единственно приемлемая среда обитания и жизнеобеспечения – та, в которой все боятся его. Только в такой среде и в таком окружении он будет сыт, здоров и сможет чувствовать себя довольным жизнью. Именно по этой причине нигде, ни в одном из дошедших до нас сообщений и свидетельств нет ни одного примера дружбы или добрососедства драконов. Они либо сражаются между собой, как Перун со Змиуланом, до бегства либо раздирания на части одного из них, либо, если силы их примерно равны, живут на изрядном удалении, в пределах освоенной ими территории, тщательно охраняемой от посягательств на неё других драконов.

Исходя из сказанного, 'государь Дунтина' был не драконом, а валькирией. Или, если угодно, домоправительницей дракона, типа Сигрдривы или Поляницы, сыгравшей роль хозяина дома и ради этого принявшей мужской облик. Что, в который уж раз за историю человечества, подсказывает и доказывает: пытаться оценивать намерения и истинную суть потусторонних духов по их видимой внешности и декларируемым намерениям – бесперспективно и крайне глупо. И если мы ещё разок на краткое время заглянем в Древнюю Грецию, то легко в этом убедимся.

3

Начнём с экскурсии на гору Олимп. Но, прежде чем туда отправиться, всмотримся в её обитателей повнимательнее; надо же знать, с кем придётся иметь дело, и чего от каждого из них можно ожидать. Начнём с главного вопроса: чего можно ожидать от Зевса? Того, что только и можно ожидать от дракона: экзальтированный гнев, чёрные тучи на лице и на небе, громы, молнии, требования безусловной покорности. Ну, плюс половая распущенность; что, впрочем, отнюдь не доказано, хотя и усиленно декларируется и 'богами', и людьми.

'Богам', и прежде всего – самому Зевсу, такое паблисити было нужно для подтверждения их главного тезиса о том, что они отличаются от людей лишь свойством их тел быть бессмертными. Мол, мы – не какие-то бесплотные духи, а такие же мужчины и женщины, как вы. Просто мы не болеем и не стареем, а потому намного сильнее и умнее и талантливее вас. И питаемся мы вовсе не вашими душами и вашей жизненной энергией, а очень питательной амброзией. Полезной для ума и развития талантов. И умов, и талантов у нас очень много, и все очень развитые, потому что пока вы пашете и сеете, мы, куснув для вдохновения немножко амброзии, танцуем и поём, водим хороводы или играем в догонялки и растерзалки; в общем, духовно развиваемся. А потом запиваем догнанных нектаром. Что? Дать вам попробовать, что за амброзия такая? Ишь, размечтались! Знаем мы вас: дай вам её попробовать, сразу захотите у нас отобрать. Да только всё равно не отберёте; мы бессмертны, могучи, коварны и непобедимы. Так что – ничего вам не остаётся, кроме как признать себя нашими покорными рабами.

Некоторым людям тезис о множестве человеческих потомков Зевса и других 'богов' тоже был выгоден; особенно – самим потомкам и их матерям. А также – всяческим проходимцам, представлявшимся будущим матерям в качестве кого-то из 'богов' и втиравшимся в дома и в доверие к будущим рогоносцам под видом детей тех или иных потусторонних генералов или лейтенантов.

Также были весьма выгодны слухи о повышенном любвеобилии Зевса его 'жене' Гере. Идеальная потусторонняя пара: глава 'семьи' – дракон, его 'меньшая половина' – валькирия. А валькирия в какой энергетической обстановке чувствует себя уютно и комфортно? В обстановке, когда все опасаются её подлостей и провокаций, когда каждый побаивается, что властвующая над ним валькирия сменит своё безразлично-холодное расположение на коварную мстительность и жесткое предательство. А когда всевластный 'муж' валькирии, по слухам, переспал с половиной гречанок и домогался ко многим из остальных, то каждая из женщин, виновата она в чём-то или нет, частенько и с невольным трепетом вспоминает про ревнивую и злобную 'жену'. То есть – посылает ей энергозаряды тревоги, беспокойства, неприятных ожиданий и тому подобное; что той и нужно.

Если внимательнее всмотреться в олимпийских небожителей, то становится понятно, что все они представляли собой либо драконов, либо валькирий, стоявших на разных ступеньках 'божественной' иерархии. Каждая из таких иерархий выстраивается по принципу чередования 'дракон высшего ранга – валькирия высшего ранга – драконы среднего ранга – валькирии среднего ранга – ...' и так далее, до того уровня, когда на очередной ступеньке оказывалось какое-то низшее существо, вследствие своей энергетической слабости недостойное считаться ни драконом, ни валькирией.

Высшую ступеньку нисходящей лестницы олимпийской (воздушной, надземной и надводной) единолично занимал дракон Зевс. Вторую – неизменные спутницы Зевса: Эйрена, богиня мира; Ника, богиня победы; ревнивая 'жена' Зевса, она же – его сестра Гера; его верная посланница Афина Паллада; хранительница законов Фемида; прокурорбогиня Дикэ; взбалмошная охотница Артемида; коварная и взбалмошная Афродита; непостоянная Деметра и прочие валькирии.

Из названных наиболее соответствует имиджу скандинавских валькирий Афина Паллада: могучая воинственная дева, богиня мудрости, богиня справедливой и разумной войны, покровительница наук и ремёсел. Но, при всей приписываемой ей занятости, она, как и положено валькирии, не ленилась прогуливаться по мрачным подземельям древнегреческого ада. Под нею, ступенькою ниже, располагался злобный и воинственный, но неизменно побеждаемый, 'обманываемый' и направляемый Афиной 'бог войны' – дракон Арес.

При неистовом Аресе, с двумя неотрывно следовавшими за ним сыновьями Деймосе и Фобосе ('хоботами', впитывавшими соответствовавшие частоты выбрасываемых людьми энергетических зарядов?), – две валькирии, богиня раздора Эрида и сеющая убийства (сама не убивающая!) богиня Энюо.

А где же место на этой ступеньке для Аполлона? Ведь он, по силам, не уступал ни одному из этих троих, а по талантам и способностям превосходил их всех вместе взятых. С одной стороны, он бог – губитель, насылающий смерти, болезни и моровые язвы, с другой – он бог света, врачеватель, охранитель и покровитель. От его же имени вещал Дельфийский оракул; тот самый, что коварно предсказал Крезу, что в случае начатой тем войны 'падёт великое царство'.

Но именно обладание такими качествами и указывает на то, что место Аполлона – на второй ступеньке, среди валькирий, рядом со своей сестрой Артемидой. Место его там ещё и потому, что, как свидетельствует множество мифов, 'божества', находившиеся на второй ступеньке, хотя и были трусливее и осторожнее тех, кто находился на третьей ступеньке, но превосходили их умом (хитростью) и силой (энерговооружённостью). Так, как я только что упоминал, Афина Паллада превосходила и всегда побеждала Ареса, и однажды даже нанесла ему рану, хотя и не своими руками, а направив и энергетически зарядив копьё героя Диомеда. Кстати, Афродита и другие боги во время битвы за Трою также баловалась с фокусами гравитации и антигравитации, отклоняя оружие неугодных им бойцов и укрывая угодных в 'чёрном тумане'; возможно, в собственном потустороннем 'теле'.

На той же второй ступеньке, вне сомнений, имел право был располагаться ещё один 'бог' с мужской внешностью – ловкий проходимец Гермес, спутник Паллады по энергетически полезным прогулкам, в обязанности которого входило вести в царство Аида души умерших людей. Там же, вероятно, находился приставной стул ловкого коварного кузнеца Гефеста.

От каждой из высокопоставленных валькирий опускалась лестница создаваемой ею иерархии. Верхние ступеньки этих иерархий, в согласии с уже подмеченным нами законом, занимали мелкие драконы, выполнявшие поручения своих повелительниц. Так, Гере служил ужасный Пифон, Афродите – златокудрый дракончик Эрот, которому, в свою очередь, служил(а) валькирия Гименей, и так далее. Но наиболее сильные, мощные и воинственные валькирии, из числа способных подпитываться некоторыми частотами энергии человеческого страха, предпочитали творить расправы самолично. Они, в целях экономии энергии (и ради живодёрского удовольствия), могли обходиться без помощи подчинённых им драконов. Каковой, к примеру, была Афина Паллада: сама возглавляла битвы, в том числе – против войск поклонников Ареса. А любвеобильный Аполлон даже позволял себе забавы со стайкой муз. Которые, вне сомнений, являлись мелкими валькириями; кто не знает об их капризности, ветрености и избалованности? Но поскольку они отбирают изрядно психической энергии у своих многочисленных поклонников, Аполлон, видимо, считал нерентабельным кормить за их счёт ненужных ему посредников – мелких драконов, предпочитая лично перехватывать, присваивать направленную музам энергию.

Примерно такие же иерархии возглавляли морской дракон Посейдон и подземный дракон Аид. Их владения не пересекались, друг с другом они не общались, дипломатические контакты наводили через посредство стоявших над ними валькирий, что давало им возможность не тратить энергию на конфликты между собой.

Ближнюю к каждому из драконов ступеньку также занимали валькирии. При буйном Посейдоне находилась его жена, вещая прекрасная Амфитрита, а воплощал указания Посейдона и предсказания Амфитриты в непосредственные злодейства бурь и потопления кораблей их сыночек, ужасный и жестокий Тритон.

При мрачном Аиде томилась нежная, покорная воле супруга Персефона, конкретные ужасы творили крылатые богини мщения Эринии и мрачный чернокрылый бог смерти Танат. Танату помогали валькирии Керы, сосавшие горячую кровь сражённых (точнее – агонизирующие выплески их чувств) и вырывавшие души из человеческих тел.

Стоит взглянуть на религиозный атлас древнего мира, и почти в каждой из стран мы увидим картину примерно такой же 'божественной иерархии' или, по крайней мере, обнаружим возглавлявшего такую иерархию дракона и приближённых к нему валькирий. Даже в будто бы жившей без драконов Древней Индии, ещё в её ведийскую эпоху имелся такой. Имя его Индра. Он был богом грома, молний и разрушительных стихий, являлся верховным богом и, в силу этого, имел право осуществлять функции, свойственные всем другим богам. В том числе – принимать за них благодарственные жертвы (в те времена они были кровавыми, зачастую – человеческими).

Древнеримский Юпитер был двойником Зевса, а команда древнеримских богов мало чем отличалась от команды древнегреческих.

Другим двойником Зевса был скифский верховный бог Папай. Его супруга, прародительница скифов, богиня земли Апи была идентична древнегреческой Гере, Гойтосир тождествен Аполлону, Аргимпаса – Афродите, и так далее. Был даже свой Геракл, которого звали Таргитай. А богу Фагимасаду со скифами повезло ещё больше, чем Посейдону – с греками. У скифов он, помимо управления водной стихией, также заправлял коневодством.

В Скандинавии правил кровожадный и, подобно Зевсу, 'любвеобильный' Один. Его женой была (считалась – какие могут быть брачные отношения о бескрайне эгоистичных духов зла) Фрейя, богиня сражений и смерти. Надо отметить, что шайка валькирий помельче обслуживала не только верховного бога, но и его 'прекрасную' супружницу. Половина из числа погибших в битвах воинов поступала во дворец Фрейи, где они 'пировали', половина – во дворец Одина, в Вальхаллу, где они сражались. Фрейе такого количества питания хватало, и делами земных войн она не особенно интересовалась, предпочитая 'на сладкое' заправлять свой рацион удовольствием от интриг среди 'придворных' богов; а вот Один предпочитал горяченькую свежатинку. Путешествовал Один, в поисках приключений на чьи-то головы, в сопровождении двух богов, один из которых, Хёмир, был послушен и исполнителен, а второй, Локи, невероятно хитёр, коварен и весьма предприимчив.

Древнегерманские боги во главе с Вотаном и англосаксонские во главе с Воденом были аналогами Одина и его команды.

Главным богом восточных славян, как всем известно, был Перун, проявлявший всё те же замашки кровожадного ужасающего дракона, а его 'супругой' считалась громовница Перуница, похожая и на скандинавскую Фрейю, и на былинную Поляницу.

Наиболее сложно дать ответ там, где, казалось бы, он давно известен: кто стоял во главе 'божественной иерархии' в Древнем Китае?

Дракон в этой иерархии находился всего лишь на третьем месте; на втором месте – Земля, а выше всех – Небо. К сожалению, подробных сведений о качествах, которыми, по мнению китайцев, обладали два высших божества, в доступных мне источниках я не нашёл. Исходя же из только что вычисленного нами положения, что дракон всегда находится на верху иерархической пирамиды, возможны два варианта её построения.

Первый вариант: Небо – дракон, накрывший своими крыльями всю Поднебесную. Земля наделена качествами валькирии и, как положено, находится ниже него.

Второй вариант: Небо, как и Земля, является валькирией, исполняющей волю какого-то могущественного дракона, который по каким-то причинам желает править тайно и инкогнито.

Может быть, нам удастся понять или, хотя бы, подойти к пониманию этой космогонической загадки по ходу дальнейшего исследования. А до тех пор – на примере Древней Руси попытаемся выяснить, как, откуда и почему на должностях глав каждой из языческих властно-силовых 'божественных иерархий' появились драконы.

Восьмиголовый змей и Хая-Сусаноо

В произведении двенадцатого века 'Слово святого Григорья' ('Слово об идолах') говорится: '...и ти (славяне) начаша требы класти Роду и Рожаницам, преже Перуна, бога их. А преже того клали требы упирем и берегыням'.

Современный учёный В.В. Богданов в своём двухтомном исследовании 'Эволюционная и этническая история Руси' [2] показывает, что Перун был богом гуннского племени перов, на какое-то время закабалившего аризантов (славян) и навязавшего им своего бога. По его мнению, то же самое произошло с аризантами и ранее, когда их земли смогли захватить кровожадные упы (убы), богами которых были упыри (вампиры; разумеется, энергетические).

С учётом этого выходит, что славяне вначале поклонялись оберегающим их добрым духам – берегиням. Потом упы, за краткое время их власти, навязали славянам также и своих упырей. Как только упы были изгнаны, славяне изгнали их богов и обратились к богам предков Роду и Рожаницам, олицетворявшим творческие силы природы.

Затем гунны навязали им в качестве бога дракона Перуна. То, что он – дракон, подтверждается не только описаниями его видимой внешности и присущих ему качеств, но и тем, что ему, как и множеству других 'богов' и чудовищ в древних странах, приносились человеческие жертвы. Свидетельствует 'Повесть временных лет': 'И привожаху сыны свои и дъщери, и жряху бесом'.

Известно, что племена хунну (гунны) долгое время жили по соседству с Древним Китаем; если, конечно, состояние не прекращавшейся войны можно назвать соседством. Но: в китайских источниках каких-то свидетельств о проживании в то время на территории Древнего Китая многоголовых драконов мы не нашли. Как же узнать, имелись ли такие драконы на тех территориях, где кочевали племена хунну?

Узнать это помогут древние японцы. В своде японских космогонических мифов 'Кодзики' ('Запись о деяниях древности', 712г.) имеется запись о злодеяниях древнего восьмиголового восьмихвостого змея. Змей сожрал семерых дочерей пожилой семейной четы, по одной дочери каждый год, и намеревался сделать то же самое с восьмой. Но бог Хая-Сусаноо, выставив у каждых из восьми ворот по большой чашке крепкого сакэ, подпоил змея, ползавшего вокруг выстроенной вокруг дома ограды. Когда красноглазый алкаш уснул, хитрый бог взял в руки свой меч, шириной лезвия в десять пальцев, и нашинковал змея слоями не толще чем для суши. После чего змею пришлось оставить девушку в покое, а Хая-Сусаноо, как честному богу, на ней жениться. Поскольку уж, в полном соответствии с моральным кодексом языческих героев, именно такое обязательство взял он с родителей девушки в качестве условия совершения своего подвига. (Грубый физический труд сооружения высокой ограды, восьми мощных ворот и приготовления крепкого сакэ мудрый бог оставил самим старикам).

Хая-Сусаноо настолько вовремя случайно проходил по дороге, настолько удачно от скуки без приглашения без всякой нужды без стука без спросу не пугая хозяев не создавая паники ни с того ни с сего зашёл на мгновение в дом будущих тестя и тёщи поболтать о том о сём, а заодно, попутно, жениться на их дочери, что возникает невольное подозрение: а не потому ли смогло осуществиться его божественное счастье, что он давно и тщательно продумал план рассечения на части зловредного прожоры. Похоже на то, что чем-то этот негодяй вредил ему самому.

И ещё одно размышление приходит в голову: восьмиголовый ползучий гад питался отнюдь не мясом своих жертв. Если бы он и в самом деле кушал один раз в год и при этом съедал всего лишь по одной маленькой, худенькой японской девушке, то на первом же году жизни сдох бы от голода. Он питался энергией страха и ужаса как самих жертв, так и других людей, близких жертвам или просто знающих об их ужасной участи. То есть – этот змей был потусторонним драконом. Но, в отличие от известных нам драконов, он находился на очень низкой, архаичной ступени драконьего развития; что, очевидно, явилось следствием его изолированного проживания на острове, исключавшего возможность ознакомления с передовым драконьим опытом. А сам он, будучи весьма в возрасте, на полёт мысли, на высокие чувства не был способен.

Подумать только: за восемь лет своих наползов к старикам и их дочерям так и не догадался, что глупо ползать вдоль заборов и стучаться головами в ворота, напоминая о том, что хозяева всё перепутали и выставили за порог не маленькую слабенькую девушку, а большую чашку крепкого сакэ. Был бы хоть чуть-чуть умный, четверо своих самых бестолковых головы переделал бы в дополнительные хвосты-хоботы, ещё одну аккуратненько раскатал бы в крылья, да и перелетел бы поверх забора во двор. А там уж поужинал бы чинно и культурно, начиная не со спиртного, а, как все опытные выпивохи, с закуски. После ужина, чтобы не обижать стариков – хозяев, влил бы в себя поданное ими сакэ, потом энергично выдохнул бы пары, чиркнул искрой, и – вот вам, пожалуйста, вполне приличный трёхголовый двенадцатихоботной Змей Горыныч. Такого, смотришь, и Сусаноо рубить – шинковать побоялся бы.

Пока змей чешет затылки отрубленных голов, ознакомимся с историей Японии.

Как сообщают древнеяпонские хроники, история эта началась с 'эры богов', проживавших на Высокой Равнине Неба. Главными богами были богиня солнца Аматэрасу и бог ветров Сусаноо. Сусаноо взбунтовался, но был побеждён Аматэрасу и спущен на землю, в страну Идзумо, где стал правителем. Но уже сын Сусаноо, Окунинуси, был принужден богиней Аматэрасу отдать правление её внуку Ниниги, который ради этого спустился с равнины неба на остров Кюсю. Позже внук самого Ниниги переправился на главный остров Японии Хонсю и стал править в стране Ямато.

Из официальной истории известно, что первыми жителями японских островов были мирные спокойные айны и кунасо, жившие соответственно на севере и на юге центрального острова Хонсю. Во второй четверти первого тысячелетия до нашей эры произошло первое большое переселение людей с материка на остров Кюсю. (Кюсю расположен ближе других Японских островов к материку; к тому же от Корейского полуострова тянется к острову Кюсю череда более мелких островов, промежутки между которыми можно легко преодолеть на практически любых плавательных средствах.)

В те далёкие времена территория Древнего Китая располагалась западнее Корейского полуострова, а севернее реки Хуанхэ (которая сейчас разделяет Китай примерно пополам) простирались степи гуннских кочевий. Очевидно, возглавляемые Ни-Ниги переселенцы с 'Высокой Равнины Неба' были родом не с гористого Корейского полуострова, и не из Поднебесной страны, а с обширной равнины над ними. Так что, с огромной долей вероятности, древние предки японцев и племена хунну, как минимум, родом из одних и тех же монгольских степей. Дополнительно свидетельствует в пользу этого утверждения тот факт, что лингвисты включают японский язык в алтайскую семью языков, которая делится на две ветви: западно-хуннскую и восточно-хуннскую.

Также известно, что государство Ямато образовалось в третьем веке нашей эры, после завоевания острова Хонсю войском воинственного племени из Кюсю. А до того времени на каждом из островов существовали различные формы материальных и духовных культур. На Хонсю, под руководством священников – духовная культура айнов Дзёмон, которой придерживался мирный союз племён Кинай. На Кюсю – культура бронзового века Яёй.