Текст книги "Драконы - кто они?(СИ)"

Автор книги: Виктор Нехно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Что касается утверждения Богданова о том, что, вследствие разности длин хромосом, процесс размножения между представителями разных этнических культур 'сопровождался одновременным стиранием полезной генной информации, потерей многих способностей, социальных и правовых навыков, а закреплялись гены, связанные с агрессивностью, преступностью, депрессией', то, как я уже признавался, научная справедливость этого постулата лично у меня вызывает большие сомнения. Уж слишком много обратных примеров.

Много умных и талантливых людей рождено в смешанных браках. А некоторые мелкие народности Крайнего Севера, вынужденные размножаться в пределах собственного этноса, страдают от постепенного вырождения. Отчего, сказывают, в прежние времена в их семьях, ради получения полноценного здорового потомства, было принято (а может быть, кое-где принято и сейчас) укладывать приезжего гостя с супругой хозяина. Причём гость, прибывший не из этих мест (геолог, полярник и т. д.) пользовался особым вниманием и уважением. И, видимо, очень даже помогало; дети рождались крепкими и здоровыми; иначе зачем бы это было нужно хозяину, как мужу своей жены и номинальному отцу её детей?

Но, вне сомнений, при этом имелись и побочные эффекты, заключавшиеся в том, что некоторые из родившихся детей утрачивали кое-какие гены из числа приобретённых предыдущими поколениями. К примеру, женщины малых северных народностей обретают способность к очередному зачатию лишь на третий год после рождения ребёнка. Такую же точно особенность (не в обиду женщинам и представителям северных народностей, но в подчёркивание мудрости природы, заботящейся о выживании своих детей) имеют белые медведи – в отличие от всех своих южных родственников. Конкретный смысл такого генетического нововведения вполне оправдан: лучше уж рожать с промежутками в три года, но более или менее надёжно выращивать всех рождённых детей, чем, изнашивая собственный организм, ежегодно рожать их на смерть от недосмотра и голода.

Предположим, что девочке, родившейся в результате северного гостеприимства, передались отвечающие за воспроизводство гены её южного отца. Хорошо это или плохо?

Если девочка останется жить на севере, то – плохо. Когда она станет женщиной, её способность забеременеть в любое время будет вызывать недовольство у мужа, она окажется обречённой бесконечно возиться с больными, голодными и простуженными детьми, её будут осуждать за плохое исполнение других повседневных обязанностей (за утрату способности к ремёслам) родственники и начальники, а соплеменники будут считать развратной и ленивой. Если она будет возражать, протестовать, пытаться доказывать свою невиновность – преступная агрессия. Если она смирится, сломается – безответственная депрессия. Но в любом случае – вывод один: геологи – плохие люди, злые; потому и дети нехорошие получаются.

А если эта женщина переедет на юг? Тоже – немногим лучше; но теперь уже из-за качеств, помогающих выжить на севере и вынуждающих дополнительно страдать на невыносимо-жарком для неё юге. Но это же не означает, что её северная мать – плохая, злая.

Так и со смешанным потомством гуннов. Если ребёнок от смешанного брака родился в отца агрессивным и при этом живёт вольным кочевником, то его агрессивность и смелость лишь придали ему уважения и авторитета среди соплеменников. А если он рождён в рабстве, то те же качества будут считаться крайним пороком и войдут в отчёты надсмотрщиков перед рабовладельцами как отвратительный признак потомка гуннов; что и отметил в своём исследовании уважаемый учёный.

А если ребёнок гунна-раба и рабыни-китаянки родился мирным и покладистым? Хвалить его надсмотрщики всё равно не будут; а значит, и соответствующих сведений для современных нам учёных не останется.

Примеры – примерами, мнения – мнениями, но, конечно, окончательное право подтверждать или опровергать данное утверждение Богданова нужно предоставить профессиональным генетикам. Я же (как, впрочем, и сам Богданов) по образованию человек технический, и потому могу решиться лишь на такое же технически-механическое, как и у Богданова, объяснение причины отмеченной им хромосомной несуразицы.

Вот моё контрпредположение:

Я предполагаю, что мудрый Создатель для того и сделал молекулы ДНК в виде закрученных спиралей, чтобы, в случае их некоторой разницы по длине, можно было бы силою их взаимного стремления к слиянию маленько сжать пружинку одной из них или чуть-чуть расслабить, разжать пружинку другой. Благодаря чему тем, кто в тот момент трудится над зачатием своего потомства, и удаётся, пусть даже с трудом (хотя, возможно, и с определённым удовольствием) совмещать свои хромосомы. Тем более что есть этому живые, нормальные, а иной раз и весьма талантливые доказательства – дети.

И ещё (опять же – как человек технический) могу предположить, что технологией незаметного для людей сжимания или растягивания витков человеческих хромосом могут владеть только духи. Только они могут беспрепятственно ковыряться в телах допустивших их в себя, покорившихся им людей. Только в их распоряжении имеются недоступные нашему пониманию (если даже они и подчиняются нашим неосознанным чувственным приказам) 'тонкие энергии', с помощью которых можно воздействовать на витки хромосомных энергетических катушек. В конце концов, только духи заинтересованы в том, чтобы отделить приватизированные ими племена от других. Только у них есть для этого мотив. И только они могут сделать соответствующие 'операции' у большинства представителей какого-то народа или обширного племени в достаточно короткий срок. А если благодаря такому действию у людей, и в самом деле, добавляется генетических недостатков, то мотив злых духов становится ещё сильнее. Отрицательная психическая энергия хоть у обычных людей, хоть у дебилов есть отрицательная психическая энергия; но вызвать её выбросы у дебилов (особенно – у дебилов моральных, не отягощённых ценностями добра) не в пример легче и проще.

Что касаемо вопроса, почему 'метисы' обычно красивее и талантливее своих родителей, то, видимо, для того и задумано Богом, чтобы каждая хромосома выбирала лучшее, 'доминирующее' из двух имеющихся предложений. А подпорченное, злонамеренно изменённое злыми духами – по возможности отбрасывала.

4

Итак, учёный механик, он же – внимательный и довольно оригинальный историк не обнаружил на людях прошлого мутирующих ожогов от космических лучей. Может быть, удастся хоть что-то узнать о странных лучах у учёных физиков, раскрывающих тайны сверхновых ярких звёзд и сверхстарых чёрных дыр?

Увы; если и есть от них сообщения о каких-то космических воздействиях, то лишь – о солнечных вспышках, инициирующих у очень молодых или довольно пожилых женщин ухудшение самочувствия и настроения. Но о воздействиях, вызывающих у людей столь отмеченные этнологами мутации: с одной стороны – массовые, с другой – локализованные, как правило, пределами одного этнического образования – ни слова.

Наверное, такие эффекты имели место быть лишь в далёком прошлом, а ныне, в эпоху расцвета науки и техники, они уступили свою экологическую нишу химическим заводам и генетически модифицированным продуктам. Хотя, может быть, наука просто не изобрела ещё приборы для регистрации соответствующих лучей или полей. Что ж, будем ждать; может быть, вскоре и порадуемся за учёных физиков и представителей современной науки полеэтнологии, которая приступила к исследованиям влияния различных полей на отдельных людей и человечества в целом.

Но надежды на скорый прорыв в этой области, как мы уже убедились, маловато...

А может быть, нам самим попытаться помозговать над данной проблемой? Ведь за множество долгих десятилетий бурно кипевшего времени, прошедшего со времени опубликования Гумилёвым теории этногенеза, наши познания окружающего мира намного увеличились. Да и в общемировой кастрюле супа нашего бытия много чего добавилось, всплыло со дна, а то и просто доварилось до усвояемого состояния. Наша страна, хоть и в разодранном виде, потихоньку вползает в стремительный поток общемирового прогресса, а информационная революция из тусклой мечты сделалась если и не светлой явью, то довольно натуральным миражом. Неужто же мы, отчаянные экспериментаторы в деле государственных переустройств и невольные жертвы собственных экспериментов! повседневные дегустаторы и прежней, и нынешней общественно-политической стряпни! не сможем, по приметам неземного вкуса и запаха, обнаружить и определить космическую компоненту воздействующих на нас специй?

Поднесём наши чуткие носы к вибрирующему над мировой кастрюлей информационному пару: чем, на современный вкус, пахнут витающие над человеческим бытием космические воздействия?

Пахнут они 'космической энергией', переизлучаемой в доверчивых клиентов чудовищной массой возродившихся из небытия колдунов и экстрасенсов. Пахнут 'космическими законами', проповедуемыми 'Обществом Николая и Елены Рерих' и прочими спиритуалистическими сектами. Пахнут 'Высоким Небом' Сёко Асахары и отравляющими газами, распространёнными в подземном переходе возглавляемой Асахарой 'Аум Сенрикё'.

А чем всё это вместе пахнет? Пахнет это адской кухней, на которой стряпаются такие воздействия, после обработки которыми одни из людей становятся слугами сил зла, а другие – их многочисленными жертвами.

Сёко Асахару и его секту осудили за совершённые ими преступления. Но чётких и конкретных ответов на главные для любого криминалиста вопросы: 'зачем сектантам было надо совершать это немотивированное зло' и 'и у кого имелся реальный мотив совершать немотивированное зло', суд не дал.

Так спросим же у себя: кто имел (имеет) такой мотив? И, если вдуматься, то получается, что реальные последствия любых психотравмирующих человеконенавистнических действий, как и 'психогенных' либо 'пассионарных' воздействий – в первую, а то и в единственную очередь выгодны агрессивным духам зла.

В самом деле: в результате 'мутирующих воздействий' помыслы людей склонялись от трудовой деятельности в сторону быстрого обогащения и агрессии. При этом люди активно вырабатывали энергию негативных эмоций злобы, ненависти, жадности, элементарного садизма и насилия, в случае неудачи своих намерений переполнялись чувствами боли, скорби, бессилия, страха, ужаса и так далее, а духи вволю, по повышенным нормам питались этими энергетическими выбросами. Мотив у духов для подстрекательства людей на совершения массовых преступлений ясен как на духу.

А что получали в результате 'космических воздействий' сами пассионарии?

Благодаря таким воздействиям организмы пассионариев увеличивали абсорбцию (поглощение и, соответственно, переработку) биохимической энергии живого вещества (пищи). За счёт чего это могло происходить? За счёт усиления и ускорения обмена веществ. А обмен веществ мог усилиться и ускориться только за счёт повышенной активности клеток человеческого организма, что неизбежно вело к учащению деления клеток. Но, как утверждает научная теория 'памяти смерти', клетки способны лишь на определённое количество делений. По мере увеличения количества делений в каждой из клеток накапливается шлак, который многоклеточным организмам попросту некуда девать. Возможность выбрасывать его в окружающую среду, как то делают одноклеточные организмы, у многоклеточных организмов весьма ограничена: они сами и есть окружающая среда собственных клеток. 'Ни один организм не может выжить в собственных отходах', – сказал Вернадский. Клетки постепенно зашлаковываются, ослабевают и умирают, организм постепенно отравляется умершими клетками и аварийными выбросами шлака из клеток, продолжающих бороться за свою жизнь, и дело заканчивается смертью.

Ради чего же таинственные воздействия выбивали из нормального цикла организмы будущих пассионариев? Ради того, чтобы те были энергетически способны и имели неодолимое физиологическое стремление к чрезвычайно активной деятельности. А за счёт чего эта активность? Опять же – за счёт ускорения деления клеток; ведь в любом организме живая энергия выделяется клетками именно в момент их деления. То есть – за счёт укорочения той же 'памяти смерти'.

Вспомним, отчего умер Александр Македонский. Умер он не от ран и болезней; умер от полного нервного истощения. Умер оттого, что в свои тридцать с небольшим лет был энергетически выжат.

А для чего использовалась энергия, получаемая от 'повышенной абсорбции', на что направлялась сверхнапряжённая деятельность пассионариев? На деяния и поступки, противоречившие видовому и родовому самосохранению. Попросту говоря – на ошибки, заблуждения, глупости и откровенные преступления, в результате которых гибли и страдали и отдельные пассионарии, и запассионаренные народы, и другие, подвергшиеся их агрессии люди и целые сообщества.

А кому, в конечном итоге, все эти глупости, преступления и зверства были выгодны? Злым духам. Если бы люди жили безгрешной мирной жизнью, совершенствовали орудия труда, творили добро, украшали жизнь и имели при себе все жизненно важные вещи, то жили бы долго и счастливо. Но тогда потусторонней нечисти нечего было бы кушать. А вот если люди совершенствуют орудия убийства и способы отъятия чужого имущества, совершают прегрешения и преступления, творят повседневные жестокости и нескончаемые войны, то живут недолго и несчастливо. Но при этом они с повышенной активностью излучают энергию зла, и питающаяся ею потусторонняя нечисть сыта и довольна, сильна и всемогуща, скрытно радуется человеческим несчастьям и напоказ, на зависть и в соблазн людям благоденствует.

Даже то обстоятельство, что пассионарии и 'сотрудничавшие' либо сражавшиеся с ними люди умирали намного раньше положенного им срока, тоже было выгодно бесам и иным энергетическим вампирам. Ведь чем дольше человек живёт, тем больше он накапливает уверенных знаний и спокойной мудрости, тем больше у него понимания пользы мира и добра; а такие люди и такое понимание бесам только во вред. В их прямых интересах как можно скорее, пока человек не успел понять, что для него есть добро, а что – зло, высосать из него всю его энергию. И для бесов, в этом плане, нет ничего выгоднее, чем убийственно активное выделение людьми психической энергии отрицательного заряда.

Итак:

Пассионирующие воздействия, в результате которых отдельные люди и/или целые народы начинали проявлять особую агрессивность и жестокость, утрачивали инстинкты самосохранения и, под водительством духов зла, устремлялись на завоевания чужого имущества и/или чужих территорий, были выгодны духам зла и осуществлялись именно ими.

Великое переселение народов

1

После принятия этого вывода в качестве инструмента дальнейшего расследования не представляет особого затруднения разобраться со всеми заинтересовавшими нас проблемами.

Начнём с вопроса, ради ответа на который мы затеяли ознакомление с историей Китая эпохи Хань: как и почему гунны оказались в Европе?

Вначале – краткая предыстория их взаимоотношений с Китаем.

Во 3-2 веке до н.э. они создали на территории Монголии военный союз, в который входило 24 племени. В момент смены династии Цинь династией Хань ( 200 г. до н.э.) они, во главе с вождём Модэ, разбили китайцев и обложили их данью. в первом веке до нашей эры. Закончилось правление императора У-ди, во время которого гуннам были нанесено несколько сокрушительнейших поражений, а сотни тысяч людей оказались в рабстве. Гунны оттеснены с Великого шёлкового пути. В 55 г. до н.э. разгромленные, обессиленные и обескураженные гуннские племена делятся на северных и южных. Южные, в свою очередь, делятся на союзников Китая и на тех, что предпочитают уйти подальше от Китая. Естественно, встал вопрос: куда идти? На север – не хочется. На восток – там безбрежный Тихий океан. На юг – там приглашающий в рабство Китай и негостеприимные непроходимые Гималаи. Остаётся – на запад

Но и там их достают китайцы: в 36г. до н.э. войско полководца Чень Тана разгромило западных гуннов шаньюя Чжи-Чжи, сколачивавшего враждебный Китаю союз племён.

А как, в то же самое время, чувствуют себя китайские драконы?

Представьте себе: орда разъевшихся и размножившихся потусторонних разбойников оказалась, в результате своей целенаправленной деятельности, на развалах обескровленной империи. Китай катится к обрыву, за которым – крушение Старшей династии Хань и катастрофа правления Ван Мана. По сути – начинается такой же кризис, что и в конце правления Младшей династии Хань; разве что менее продолжительный и не столь глубокий. Драконы отлично понимают, что вскоре рацион их питания резко сократится: денег на войны нет, поступления в империю пленников прекратятся, рабов будут набирать из числа собственных обескровленных измученных крестьян, уже неспособных ни на какие чувства, кроме отупляющего чувства хронического голода.

Что, в таких условиях, будут делать драконы и прочие бесы?

Самые мощные из драконов начнут раздирать на части тех, что послабее, дабы подпитаться энергией их ужаса, а заодно уменьшить и ослабить их как возможных конкурентов в борьбе за уменьшившийся энергетический пирог. (Похоже на то, что, принцип 'Разделяй и властвуй' придумали вовсе не люди.)

Слабые и малоподвижные энергетические слизни, при первых же признаках наступающего голода и переориентации драконьей агрессии на потусторонних 'сородичей', постараются забраться в какое-нибудь уютное тёплое местечко, чтобы, пользуясь накопленными запасами энергетического жирка, впасть там в анабиоз до тех пор, пока ситуация не нормализуется. (Кстати: после окончаний каждой из двух современных нам мировых войн в Европе было отмечено невероятно большое количество случаев внезапного впадения обычных здоровых людей в многолетний летаргический сон. А не потусторонние ли существа использовали их в качестве живого убежища?)

Бесы из числа инициативных, предприимчивых и коммуникабельных, в первую очередь – 'вставшие на крыло' молодые энергичные драконы, постараются эмигрировать из выеденного ими народа в другие. Подобно тому, как поступают самые нахальные и предприимчивые колорадские жуки: пока глупые, ленивые, одуревшие от опрыскиваний, покалеченные либо недоразвитые, червеобразные особи доедают пожухлую ботву и пытаются докопаться до полугнилых клубней, они по одному, с деловым независимым видом переползают или перелетают на соседние картофельные участки.

А китайские драконы куда бы, в первую очередь, направились? Конечно же, в соседствовавшие с Китаем кочевые племена. Тем более что к большинству из них и добираться не надо; сами, наподобие симбиотического гибрида божественно-нежной амброзии души с несъедобным перекати-полем жёсткого тела, то и дело закатываются на подконтрольную драконам территорию. Причём – закатываются не в качестве доброжелательных любознательных туристов, а в качестве грабителей; то есть – уже несут в себе те пороки неутолимой жадности и кровожадной свирепости, что роднят их души с духами зла. Прежде всего – с драконами.

Как каждый вид земных животных всем своим устройством приспособлен для употребления определённого вида пищи, так и каждый вид потусторонних духов приспособлен к употреблению определенного узкого спектра живой психической энергии. И, в силу этого, стимулирует в человеке (или в каком-то количестве людей) те виды пороков, под воздействием которых людьми излучается нужный ему спектр негативной энергии. Но драконам, казалось бы, ни к чему заниматься стимулированием в людях каких-то пороков. Их пища – энергия страха и ужаса. Мера излучения этой энергии людьми прямо пропорциональна степени ужасающего воздействия на их психику. Зачем же драконам входить в 'родственнодушные' отношения с людьми? Не разумнее ли направлять свою драгоценную энергию на производство достаточно эффективных ужасов?

Не разумнее. На производство ужасов придётся тратить свою энергию, а достанется ли энергия ужасов тебе, а не более сильным, наглым и пронырливым конкурентам – ещё вопрос. Гепард сделает около десятка изнурительных забегов, прежде чем изловит антилопу; а большая часть его добычи, если не вся она, обычно поедается львами или гиенами. Для духов разумнее не гоняться за своими жертвами, а убедить их в разумности принесения добровольных жертвоприношений. Главная цель любого беса – устроиться на должность бога; после чего ему можно начинать жить 'по-человечески', а людям, под его 'опекой и защитой', придётся жить по-бесовски. А для успеха своего предприятия бесу, в том числе и дракону, нужно достичь 'взаимопонимания' с намеченными им жертвами. Лучше, для большей популярности и большего послушания, со всеми. Но можно и только с теми, которые имеют власть распоряжаться судьбами послушных им людей; в данном случае – с вождями. А те уж пусть убеждают либо заставляют остальных.

С чего начнут драконы, достигшие 'взаимопонимания' с вождями и соответствующего признания у племени? Первым делом они постараются 'убрать' либо нейтрализовать, лишить энергетической подкормки конкурентов – тех духов, что уже прижились при кочевниках. Особенно активно они возьмутся за конкурирующих драконов; ведь те питаются энергией того же спектра амплитуд и частот.

Но убить бессмертного духа, если даже этого очень хочется, быстро не получится; если он и умрёт, то – только от голода. Для этого нужно упаковать его в непроницаемую для духов посудину, сделанную из потусторонней 'тонкой' материи, спрятать эту посудину в потаённом месте... И через несколько тысяч беспокойных лет можно перекрашивать свою шкуру в особо яркие тона ради демонстрации поучительного траура по скончавшемуся недругу. Но это – только в том случае, если за прошедшее время какой-нибудь водолаз или строитель не найдёт и не откроет странный сосуд с 'отсутствующим на Земле' говорящим газом.

Всё это – сложно, чересчур долго и не очень надёжно. Для дракона проще – разорвать конкурирующего духа концентрированными выбросами своей энергии ('молниями'), а затем разогнать в разные стороны обессиленные, энергетически высосанные обрывки. Как то сделал дракон Перун с относительно мелким драконом Змиуланом и дракон Сусаноо (дракон, дракон!) с восьмиголовым змеем.

Что будет делать дух, давно прижившийся при данном народе или племени, и ещё пользующийся влиянием, но уже почуявший нависшую над ним опасность духовного расчленения? Он постарается убедить вождя (а ещё лучше – срочно запассионарить его, внедриться в его волю и сознание), чтобы тот немедленно уводил своё племя прочь, подальше от опасных соседей и ещё более опасных новых знакомств. Но при этом встревоженный дух ничем не покажет, что новый претендент на роль племенного бога опасен лично ему; признание в собственной слабости, а значит, в недостаточной компетентности может ускорить момент отстранения от должности. Дух будет убеждать запассионаренного им вождя и приватизированное им племя уйти из плохой местности в хорошую: более удобную, сытную и безопасную. Тем паче что, благодаря этому, можно избавиться от соседства с другим, плохим, этнически чуждым племенем. И пригрозит: 'Иначе – болеть будете... И дети будут рождаться мёртвыми или ущербными...' А уж о том, как претворить данный прогноз в реальный результат, злой дух, охотно и с благоговением допускаемый людьми внутрь себя, вполне способен 'позаботиться'.

А совершивший агрессию дракон, если ему удалось победить прежнего 'бога', он что будет делать? Он также постарается запассионарить вождя, после чего также поведёт племя подальше от Китая. Он ведь знает, что может и сам пострадать от агрессии кого-то из множества разъевшихся и усилившихся в Китае драконов. И куда такой дракон поведёт подпавшее под его контроль племя? Он поведёт его туда, где ему, дракону, а не людям попавшего под его влияние племени, будут обеспечены безопасность и стабильное обильное питание. А где это? На западе от Китая; там те племена, что укатились из тех же монгольских степей ранее. Теперь они успокоились, обзавелись достатком и имуществом, обрели мирный нрав. А это означает, что те драконы и более мелкие духи, которые некогда привели их сюда и продолжают править ими, оголодали и ослабли. Так что совладать с каждым из них молодому сытому дракону вполне по силам.

Итак, во второй половине 1 в. до н.э. часть гуннских племён достигла полного взаимопонимания с наиболее активными и предусмотрительными представителями драконьего племени; и, под их водительством, отправилась в казахские степи. Правда, пока что не ясно, были ли драконы, поведшие гуннов в новое стойло, их старыми богами, или они были нагрянувшими из Китая молодыми агрессивными драконами.

Вообще-то обычно племена после того, как терпели несчастья и поражения, наказывали своего 'бога'. Колотили, унижали, а то и сжигали либо выбрасывали его идола, водружая на освободившемся капище изображение того бога, который доказал делом своё превосходство над предыдущим неудачником. Естественно, что часто новым избранником племени становился бог его победителей.

Было бы логично предположить, что и в случае с гуннами произошло так же. Но с точностью можно утверждать лишь одно: драконы, признанные (либо призванные) западными гуннами себе в боги, были небесными (или, если угодно, сухопутными). Водным (морским) драконам бескрайние полупустыни Казахстана были не по климату, и туда племена подопечных им людей они бы не повели.

2

Западные гунны ушли, а Поднебесная империя продолжала политику обширных войн против северных гуннов, пополняя за их счёт запасы своих рабов; но не забывала целенаправленно обижать (в 36г. до н.э.) и южных. Огромное количество гуннов было убито, либо пленено и замучено в рабстве. Ослабевшие племена восточных гуннов вынуждены были, в середине второго века нашей эры, уступить просторы своих прежних владений размножившимся на севере и 'активизировавшимся' племенам сянь-би (кочевники тунгусо-маньжурского происхождения). Часть гуннских племён вступила в сяньбийский племенной союз, остальные устремились на завоевание Западного края Китая, тем самым перекрыв Великий Шёлковый путь. Но давление сянь-би на оставшихся гуннов усиливалось, и в 3 в. н. э. восточные гунны стали селиться на территории ослабевшего Китая, иной раз – южнее Великой Китайской стены. И, попав, таким образом, между молотом и наковальней, вынуждены были защищать прежнего врага от набегов врага нового.

Ослабевшая империя, не имея сил бороться с сянь-би, предоставляло вождям новоявленных спасителей высокие посты в китайской армии и награждало их громкими титулами. Закончилось это тем, что в 304 году гуннский полководец Лю Юань провозгласил себя шаньюем всех гуннских 'федератов', а в 308 году назначил себя императором. В 311 году его сын Лю Цун взял в плен последнего императора новой китайской династии Цзинь. 'Богатые области Северного Китая наводняются кочевниками' [14]. Вот когда был простор для гуннской агрессии, в том числе – генной! И – что?

Представьте себе ситуацию: власть над Китаем – в руках гуннских шаньюев. Богатые области исконного врага и обидчика гуннов наконец-то открыты для законных экспроприаций и заслуженного возмездия. Бывшая Великая Китайская империя страдает и корчится ещё хуже и болезненнее, чем полтора века с небольшим спустя (мелочь для истории древнего мира) будет страдать и корчиться Великая Римская империя (последнего римского императора по имени Ромул сверг командир германских наёмников Одоакр в 476 году). И уж тогда германские племена накинутся всем скопом на ослабевшего врага, отгрызут от тела обессилевшего чудовища его нежизнеспособную, но всё ещё сытную часть и раздерут её на куски – кто сколько смог, не подавившись, проглотить. Кто проглотил много, создал большое и сильное государство; кто ничего не проглотил, или проглотил мало, ослабел и был проглочен пришельцами или соседями.

А как, в аналогичном случае дележа провинций Китая, поступили усилившиеся и размножившиеся племена западных гуннов? Сели на неутомимых степных лошадок и помчались к едва тёплой добыче? Ведь сотни лет об этом мечтали...

Нет; они, даже не попытавшись лягнуть крепко занемогшего поднебесного дракона, продолжали движение в обратном от него направлении.

Может быть, природные катаклизмы докатились от Китая до казахских и приуральских степей, и гуннов, вслед за китайцами, замучили несчастья и ослабил голод?

Но катаклизмы страшны и опасны только для осёдлого населения. Если у китайца один урожай риса засох, второй не взошёл, третий, вместе с хижиной и жалким имуществом, водой смыло, только выходов и остаётся, что идти в рабство, вступать в разбойную шайку или отправляться на тот свет. А у кочевника вся жизнь – один беспрерывный катаклизм плюс череда войн и разбоев с постоянной перспективой ухода на тот свет. Ему не привыкать. У него выходов – бескрайние просторы; запряг лошадку и – вперёд, к новой жизни. К тому же западных гуннов все новые соседи боялись и уважали, и никто идти в Китай им не мешал. Напротив – рады были бы за них и за себя, долго ручками вслед махали бы. Но они продолжали плавно продвигаться на запад. Почему?

Опять взглянем на ситуацию сверху, с позиции парившего над гуннами дракона. Для него возвращение в Китай равносильно расчленению; фактически – самоубийству как существа высшей бесовской иерархии. В древнем многонаселённом Китае, переживающем очередной цикл ужасов, наверняка найдутся драконы побольше и помощнее, чем сравнительно молодой и слабый возвращенец. Дракону, приватизировавшему западных гуннов, нужно гнать своё стадо прочь от Китая.

Исторически так и происходит: западные гунны плавно перетекают из Восточного Казахстана в Приуралье. В третьем веке они громят своих ближайших конкурентов – закаспийских аланов, и всё чаще заглядывают за Волгу, иной раз, в порядке реконгсцировки, доходя до донских степей; но при этом ведут себя довольно мирно.

Вдруг, около 355 года (примерно через полвека после подпадания Китая под власть гунна Лю Юаня) западные гунны срываются с освоенных заволжских и зауральских (заяицких) просторов и – всей массой устремляются в Причерноморье. С чего бы это?

Видимо, с того, что именно в тот временной момент восточнее кочевий западных гуннов возникла воинственная держава жуань-жуаней. Основали её, уже при китайском императоре Мо-ди (345-361гг.), восставшие и покинувшие пределы империи китайские рабы; а вокруг них консолидировались окрестные монгольские племена.

Взаимоотношения между гуннами и жуань-жуанями сразу же не заладились. Выражалось это даже в том, что правители жуань-жуаней, из чистой вредности, из тщеславного желания показать своё превосходство над правителями гуннов, стали именовать себя не шаньюями, а каганами или ханами. Рискну высказать предположение, что агрессивная фразеология правителей жуань-жуаней свидетельствовала не столько о мощи и непобедимости свежеиспечённого государства; заносчивость чаще является не синонимом силы, а признаком недостатка ума. Эта фразеология больше свидетельствовала о том, что 'бог-покровитель' нового общественного образования очень жаден, самоуверен и агрессивен. Другими словами – устами правителей жуань-жуаней говорил прибывший в эти края мощный дракон, жаждавший расправиться со всеми соседними 'богами'. Дракон этот, вне сомнений, был доставлен в Сибирь ушедшими из Китая рабами, среди которых наверняка было множество коренных китайцев; и, благодаря их протекции и активной поддержке, стал всевластным богом образовавшейся державы.