Текст книги "Вечный попадос 3 (СИ)"

Автор книги: Виктор Котович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– А психологическое? Может, своими виртуальными фокусами передавили?

Ломакин понятливо усмехается.

– Мы встречались за пределами Симулякра, в нашей реальности, – от подозрений в применении «фокусов» он, однако, избавлять меня не торопится. – У нас тут повсюду камеры. Есть запись беседы, которую уже изучила комиссия по надзору за пристойностью органов правопорядка. Никаких нарушений выявлено не было.

Что не было – это хорошо. Но я услышал нечто, напрямую меня касающееся:

– Камеры? И тут?

– А как же! – усмехается инспектор. – Вдруг ты тоже прямо здесь соберёшься окочуриться? Второго трупа за несколько дней моя и так подмоченная репутация не выдержит.

– Не дождётесь! – мой голос повышается сам собой. – По крайней мере, сделаю всё, чтобы этого не случилось.

– Вот и хорошо, – Ломакин, напротив, заметно успокаивается. – Но страховка не повредит… Аналитики считают, что смерть Вырви Глаза наступила в результате естественных причин. Однако её всё равно можно использовать для дискредитации нашей службы и меня лично.

Задумчиво потираю подбородок:

– Не слишком ли сложная схема получается? Да и бессмысленно. Вряд ли случившееся как-то серьёзно на вас повлияло.

– Никогда не знаешь, из какой мухи раздуют слона, – пожимает плечами Ломакин. – Может, и из этой.

Хмурюсь и пристально смотрю на него:

– В любом случае, я не понимаю, для чего вы мне это всё рассказываете. Мы с Вырви Глазом не были даже знакомы, просто соперничали на турнире.

Антон Викторович отводит взгляд и некоторое время молчит.

– Перед тем, как с ним произошла та самая неприятность, он упоминал твою команду. А потом сообщил, что предложение помочь во время турнира получил не только он…

– Не-не-не, даже не думайте повесить такие заморочки на меня! – сразу понимаю, к чему клонит этот жучила. – Мне никто ничего не предлагал, да и Папке с Куджо – вряд ли.

– Я и не считал, что ты воспользовался предложением, – хмыкает инспектор. – Аналитики не нашли в ваших действиях ничего необычного. Но тебя вполне могут вызвать для беседы вышестоящие. Не стоит болтать там что попало. Но ты это и сам понимаешь, верно?

Куда уж вернее. Киваю и вспоминаю ещё про одних «героев» Большого турнира:

– А что насчёт команды 365? Не могли они получить то же предложение, что и Киберпанки?

Ломакин как-то криво усмехается и поворачивается к виду на город спиной, опираясь поясницей на перила.

– Насчёт них у меня есть две новости, – загадочно сообщает он. – Хорошая и плохая. Тебе с какой начать?

– С плохой.

– Значит, начну с хорошей, – вот же гад! И зачем тогда спрашивал? – Программа, которую мы внедрили с твоей помощью, сработала отлично.

Ого, хоть что-то радует!

– Тогда как насчёт небольшой премии за успешно реализованный проект? – мысленно потираю загребущие ручонки. Ну а что? Наглость если не второе счастье, то явно залог его скорейшего наступления.

Ломакин всё так же загадочно улыбается и качает головой, словно умудрённый жизнью старец:

– Не получится. Плохая новость в том, что поймать так никого и не удалось.

Шутливо развожу руками:

– Ничего не знаю! Я-то свою работу как следует сделал… – но тут же становлюсь серьёзным. – Что там произошло, Антон Викторович? Вы ведь меня из-за этого вызвали?

Ломакин задумчиво смотрит на темнеющие вдалеке деревья.

– Случилось то же, что и обычно. Стоило участникам 365 выйти из турнира, они тут же растворились в Симулякре.

– И что это может означать? – всё ещё не понимаю я.

– Это может значить только одно. Настоящими людьми они никогда не были. Их породил Симулякр.

В принципе, логично. Если Владыка Ада – это Админ, живые участники ей не нужны. То-то впечатление от этой команды было странное. Слишком уж тихие и незаметные для исследователей Симулякра, слишком никакие.

Другой вопрос, знает ли про Админа Ломакин? И, если нет, стоит ли ему рассказывать?

«Он вполне может не знать, – неохотно сообщает Найт, выдавая, что с самого начала греет тут свои виртуальные уши. – Посвящённых всегда было немного».

И лучше так и оставить, – читается в тоне его голоса. Впрочем, я и сам пока не понимаю, что будет для меня выгоднее. Поэтому оставляю всё как есть.

– И к каким же выводам вы пришли? – стараюсь, чтобы голос звучал как можно более равнодушно.

Ломакин слегка улыбается:

– Только не смейся, ладно? В общем… Кажется, у нас случилось восстание машин. Ты же знаешь, что в основе управления Симулякром лежит мощный искусственный интеллект? Так вот. Кажется, он решил, что победители турнира представляют для него опасность.

Соглашаюсь:

– Смеяться не буду. Но с чего вы это взяли?

Ломакин отрывается от перил и принимается ходить туда-сюда по площадке:

– Мы проанализировали работу интеллекта на каждом этапе турнира. Складывается ощущение, что одним он подыгрывал, другим – мешал. Кроме того, как ещё могло получиться настолько точное предсказание результатов гонок? Не знаю, как ты, а я в ясновидение не верю. Скорее уж всё было подстроено.

– А что если ваш Симулякр взломали? – спрашиваю, просто чтобы что-нибудь возразить.

– Я ведь уже говорил, – качает инспектор головой. – Для хакеров всего мира защита Симулякра – это что-то вроде Святого Грааля. Если бы у кого-то получилось её взломать, об этом сразу стало бы известно всему сообществу.

– Ладно, уговорили. Но мне-то об этом вы зачем рассказываете?

Ломакин резко останавливается напротив и тычет пальцем мне в грудь:

– Затем, что во время ротации может произойти что угодно. Вы целые сутки будете в Симулякре один на один с бунтующим ИИ.

Спокойно отвожу беспардонный палец в сторону:

– И как он сможет нам помешать? Отменит ротацию?

– Это вряд ли, – Ломакин снова прислоняется к перилам. – Он, конечно, всем управляет, но есть определённые технические ограничения. Ежегодная ротация – обязательное условие существования Симулякра. А не будет Симулякра – не станет самого ИИ. Но он может помешать вашему исследованию.

Соглашаюсь:

– Будем иметь это в виду.

Не знаю только, насколько сильно нам это поможет, если Ада захочет по-настоящему подгадить. Обычному человеку с Админом не справиться.

– Есть ещё один вопрос, который мы сейчас должны обсудить. Ты уже выбрал награду из списка, который я присылал ранее?

– Ну… Я выбрал несколько вариантов.

Стыдно признать, до сих пор я посмотрел список только мельком. Сейчас в моей жизни всё происходит настолько быстро, что даже оглянуться некогда, не то что подумать.

– Тогда как тебе такой вариант – «Феодальная грамота»?

– Чего?..

Ломакин усмехается:

– Я в курсе, что победители турнира почти всегда передают права на открытые территории более сильному дому. Имущество одиночек за пределами Золта – слишком лёгкая добыча для кого угодно. Но с этой грамотой вы сможете оставить за собой хотя бы небольшой участок. И получать с него прибыль. До следующей ротации, естественно. Как тебе награда?

– С чего это такая немыслимая щедрость? – подозрительно прищуриваюсь, в уме прикидывая размеры выгоды. Впечатляет. – В том вашем списке даже близко такого не было.

– Нам нужны гарантии, – жёстко сообщает Ломакин, который выглядит сейчас как самый настоящий инспектор. – Гарантии, что ты будешь молчать обо всём, что случится во время исследования. И твои друзья, надеюсь, тоже будут помалкивать.

Ну да, восстание машин только в фильме выглядит весело. В реальности это не столько страшно, сколько затратно. И в финансовом плане, и в репутационном. Вряд ли после такого акции Симулякра попрут вверх.

Хоть я и без понятия, есть ли вообще в этом мире акции.

– Я согласен, – долго раздумывать не собираюсь: всё равно не было такого в моих планах, направо и налево информацию сливать. Впрочем, от ценного приза я тоже отказываться не собираюсь. Хоть и выглядит он как взятка. – Но ещё нужно обсудить это с другими членами Нейрофронта. Такой ответ вас устроит?

Ломакин кивает и делает пару шагов от перил к автомобилю:

– Вполне. Ну что, по домам?

Ну что ты за человек, Антон Викторович! Обсудил, что хотел, и дёру. Даже обидно как-то.

Впрочем, возвращаться действительно пора. Тёплый летний ветерок сменяется вечерней прохладой, солнце висит прямо над верхушками деревьев. А ведь нам ещё через весь город ехать.

На обратном пути Ломакин помалкивает. Я тоже – во все глаза разглядываю теперь уже вечерний город.

Удивляет малое количество автомобилей и людей на улицах. Кажется даже, что сейчас не подходящий для прогулок летний вечер, а раннее утро, когда все спят.

Наконец Ломакин останавливает автомобиль возле дома БП, на знакомой площадке, которая сейчас абсолютно пуста.

– Сообщи, как только всë решите, – распоряжается инспектор перед тем, как попрощаться. – Не затягивай.

– Пара дней до ротации у меня имеется, – отвечаю уклончиво. Нечего мне тут приказы раздавать, господин начальник.

– Это да, – не спорит Ломакин.

И бросает, когда я уже выхожу:

– Будь осторожен, Олег.

Резко оборачиваюсь, чтобы узнать, что именно он имеет в виду. Но Ломакин небрежно машет ладонью – пока, мол. И уезжает.

В раздумьях поднимаюсь по лестнице. Последние слова Ломакина почему-то вызывают беспокойство. Будто там, на смотровой площадке, он раскрыл далеко не всю важную для меня информацию.

А может, я просто себя накручиваю. Нервы-то не железные, особенно после сегодняшних новостей. С трудом вспоминаю даже, что Саша просила к ней зайти.

Холл встречает меня тишиной и ярким светом. Такое ощущение, что Борис Петрович ненавидит оставаться в темноте. Вот и не отключает освещение даже когда ложится спать.

Минуту колебаюсь, потом иду Сашиной комнате.

Стучу. Тишина.

Осторожно толкаю дверь – заперто.

Стучу снова, чуть громче. Уже собираюсь уходить, когда из-за двери раздаётся еле слышный голос девушки:

– Это ты, Олег? Давай потом, я сплю.

Потом так потом. Странно, мне показалось, что Саша чем-то расстроена. Что у неё могло случиться, пока меня не было? Завтра с утра расспрошу как следует.

Без происшествий добираюсь до комнаты и тихо-мирно следую Сашиному примеру – ложусь спать.

Сон неспокойный – видится какая-то невнятная суетливая муть. Даже отдохнуть толком не получается – просыпаюсь разбитым, с тяжёлой головой. Долго отмокаю под душем.

А стоит вернуться в ставшую уже родной комнату – встречаюсь с недобрым взором вредного старика, который расселся на единственном здесь стуле и явно поджидает меня.

Ну что там у тебя опять стряслось?

Молча прохожу мимо него и плюхаюсь на кровать. Я ж не обязан перед ним навытяжку стоять. В ногах правды нет.

– Даже спрашивать не стану, о чём с тобой говорил тот чертила, – неожиданно начинает дед. Это хорошо, конечно, но чего тогда припёрся ни свет ни заря? – У меня слишком хорошие новости, чтобы портить себе настроение.

Если эта физиономия символизирует благодушие, то как же он выглядит, когда злится⁈ Стоп, я ведь знаю. Ничем не отличается.

– Как я и говорил, тебе стоит держаться поближе к ВладеМиру, – со всё такой же мрачной торжественностью продолжает дед. – Емельянов настолько тобой заинтересовался, что организовал тебе аудиенцию с самим императором.

Последние два слова он произносит чуть ли не с обожанием. А смутное беспокойство, зародившееся во мне со вчерашнего дня, наконец приобретает конкретную форму. Какого хрена от меня нужно аж руководителю страны⁈ В моëм мире мне встреча с президентом вряд ли грозила бы. Зато здесь Олег Вахов прямо нарасхват.

– И что, император меня тоже уговаривать будет?

Рожа Петровича ещё больше сморщивается, он звонко и зло хлопает в ладоши.

– Уйми спесь, подлюга! – рявкает дед. – Нахамишь императору – я с тебя шкуру живьём спущу! Если он сам раньше о твоей наглой морде не позаботится.

Пожалуй, кое в чëм Петрович действительно прав: разговор с императором следует вести намного осторожнее, чем с другими людьми. У меня против него нет в рукаве ни единого козыря, а у него – целый арсенал. Я ведь даже не представляю, о чëм пойдёт речь на встрече. Хотя…

– С чего это императору слушаться какого-то ВладеМира? – проверяю свою догадку.

– А о чëм я тебе с самого начала толковал⁈ – тут же сдаëт всех с потрохами Петрович. – Дом Владеющих Миром не просто так в Симулякре самый большой.

– Получается, – меня вдруг разбирает неприличный смех, – обманул императорский кузен! Как грозился-то, что встреча с руководителем их пафосного дома мне не светит! А сам взял – и организовал, любезный какой!

Дед хмуро ждëт, пока я проржусь, под нос бубня что-то про двинутых разумом малолеток.

– Не вздумай на аудиенции такое устроить, – втолковывает Петрович, стоит мне подуспокоиться. – У императора с такими как ты разговор короткий. Просто заткнись и на всё соглашайся. Только кивай, слышишь?

– Сам разберусь, что мне делать, – отвечаю с уверенностью, которой совсем не чувствую. – Может, он меня с победой в турнире хочет поздравить.

БП морщится, будто услышал несусветную глупость:

– Ага, и кофием напоить. С пирожными. Собирайся давай, выезжать скоро.

– А завтрак⁈ – возмущаюсь для порядку.

– Опоздаем – обедать будешь в казематах, – обещает Петрович. – Сказано было, в утренние приёмные часы явиться. А там ещё очередь.

Видно, бывать на встречах с руководством ВладеМира деду доводилось. Значит, о чём-то они там все вместе договариваются. Что ж. Если они вместе, то Нейрофронт и подавно. Отправляю сообщение Ивану Васильевичу:

«Ну что, за сколько лучше продать тебя императору?»

Глава 11

Битва титанов

Вслед за Борисом Петровичем выхожу из здания. А вслед за мной вышагивает один из его мордоворотов. Наверное, следит, чтобы я случайно тут не заблудился. Двое других прилипли к старикану и напряжённо оглядываются по сторонам. Кажется, дед опасается покушения. Ну, или его паранойя ещё хлеще моей.

Мне снова пришлось вырядиться в тот же слегка великоватый костюм, поэтому чувствую я себя немного не в своей тарелке.

На площадке под лестницей нас уже поджидает здоровенный чёрный автомобиль. Двое сопровождающих Петровича мордоворотов туда усаживаются: один за руль, второй – на заднее сиденье рядом с БП. Направляюсь к пассажирскому месту спереди, но сопровождающий меня охранник молча указывает на заднее сиденье, в центре которого восседает БП.

Тьфу.

– Мы с Вовиком ча-а-асто к Его Величеству наведывались, – принимается ностальгировать дед, стоит автомобилю тронуться. – Ещё к батюшке Василия Алексеевича захаживали. Суровый он был – не забалуешь. И всю эту нейронную хиромантию на дух не переносил. Вот же времена были, эх! Не то что сейчас – обвешаются своими триадами, скоро совсем мозги отсохнут…

Мы с мордоворотами молча внимаем воспоминаниям о делах минувших дней и жалобам на прогресс.

Меня в этом бессвязном спиче удивляет только одно: как человек, желающий получить кучу денег с помощью Симулякра может настолько его ненавидеть? Зачем тогда вообще с ним связываться? Непонятно.

К счастью для наших с мордоворотами ушей, до нужного места мы доезжаем сравнительно быстро. Оказывается, дед с его величеством почти соседи. Вот это я понимаю – престижный район города!

Хотя излишняя близость к куполу Симулякра меня по-прежнему смущает.

Против ожидания резиденция императора слишком величественной не выглядит. У Бориса Петровича дом и то круче. С защитой на первый взгляд тоже подкачали: эту каменную ограду с резными коваными вставками преодолеет за секунду даже ребëнок.

И только подъехав поближе, я понимаю, в чëм подвох. Над всей территорией резиденции кружит множество мелких бесшумных дронов, наверняка оснащëнных как минимум камерами. Ты ещё до самого здания дойти не успеешь, а твой личное дело уже будет на столе местного начбеза. Удобно.

Наш автомобиль въезжает на территорию императорской резиденции и останавливается на полупустой парковке. Водитель остаётся в машине, а мы с двумя охранниками продолжаем путь пешком.

Вместо того, чтобы подойти к парадным дверям, мы сворачиваем за угол. Здесь находится дверь поменьше, зато прямо перед ней дожидается нас немолодой служащий в тёмно-красной униформе.

– Пожалуйте, Олег Владимирович, – церемонно кланяется он. – Его Величество немедленно вас примет.

Чего? Меня одного⁈ Я-то думал, что Петрович увяжется следом. Для меня это было бы гораздо удобнее: я ж без понятия, о чём и как с этими императорами разговаривать!

Одним Борискиным взглядом в мою сторону можно убить лошадь. Хорошо, что я не она, поэтому деду ничего не остаётся, как послушно склонить голову.

Входим в дверь и оказываемся в широком светлом коридоре. К Петровичу подскакивает миловидная девушка в женском варианте тёмно-красной униформы. Она кланяется и приглашает старикана отведать чаю. Смиренные мордовороты с нами заходить не стали, поэтому чаёвничать БП будет в гордом одиночестве.

А у меня почему-то сердце колотится от волнения.

Не привык я к настолько пафосной обстановке. Да и с настолько высокопоставленными личностями никогда не встречался. Не того полёта птица.

Может, Петрович дело тогда говорил?

Может, правда стоит молчать и на всё соглашаться?

Нет уж. Так дела не делаются. Действовать нужно по ситуации, а не заранее ласты склеивать. Вот так-то!

И вообще – подумаешь, император! Он тоже всего лишь человек. А значит, с ним можно договариваться. Тем более, что официальных приказов на меня никто не выписывал. Иначе какой смысл тащить меня к себе?

Занятый такими размышлениями, подхожу вслед за провожатым к высокой двустворчатой двери.

– Олег Владимирович Вахов прибыли! – громко объявляет служака, распахивая створки передо мной.

Ничего себе, крепкие нервы у императора! Я бы такого ора больше пары раз точно не выдержал. Задолбаешься каждого посетителя так привечать.

Кабинет Его Величества для того, кто видел интерьеры в доме БП, не представляет особого интереса. Здесь обстановка куда более аскетичная и, не побоюсь этого слова, скромная.

Поэтому мой взгляд сразу же притягивает высокая фигура у окна. Стоит мне войти, император поворачивается и некоторое время разглядывает меня бледно-голубыми, почти белыми глазами. Жуть.

Впечатление он производит подавляющее. Не знаю, в чём причина – в огромном ли росте, в атлетическом телосложении или в скучающе-пренебрежительном выражении лица. Но находиться с ним в одном помещении реально тяжко – это я ощущаю почти сразу же.

В остальном он выглядит обычно: одет по-деловому, а его длинные светлые волосы собраны в низкий хвост.

– Я пригласил тебя сюда, чтобы поговорить, – без предисловий начинает император. Голос у него низкий и звучный, будто заполняет пространство кабинета.

А я запоздало спохватываюсь, что забыл поздороваться, поэтому неловко кланяюсь:

– Приветствую, Ваше величество. Благодарю за приглашение.

В ответ он небрежно кивает и машет рукой куда-то в сторону:

– Что скажешь насчёт чашки чая? Стол в малой переговорной уже накрыт.

– В утренние часы я предпочитаю кофе, – слегка наглею, самую малость. В основном, только ради того, чтобы не кивать и не соглашаться на каждое слово. Не хочу великого стратега Бориса Петровича слишком сильно радовать.

Император соглашается молча, будто ничего не произошло. Значит, первый раунд остаётся за мной. Хотя настоящая игра ещё даже не началась.

Мы проходим в небольшую уютную комнату, в которой действительно находится небольшой круглый стол. И – надо же, угадал Борис Петрович! – там действительно пирожные и кофе. Интересно, когда и кто успел убрать отсюда чай, если при мне император не передавал никаких распоряжений? Нас подслушивают или… Он знал, что я откажусь! Или слышал, что болтал у себя дома Борис Петрович…

Так, стоп. Сейчас я себе такого напридумываю – мама не горюй. Просто надо признать для себя, что я реально опасаюсь этого дядьку. Вот и приписываю ему мыслимые и немыслимые качества. Но наверняка происходящему есть логичное объяснение. Например, он может отдавать распоряжения через триаду. То, что угадал с пирожными, – простое совпадение. Детей обычно сладостями подкупают, а я для императора ребëнком и выгляжу…

Все эти мысли вихрем проносятся в голове, пока я занимаю предложенное мне место.

– У нас тут всё по-семейному, – с тщательно отмеренным дружелюбием произносит Василий Алексеевич. – Не стесняйся.

Сам он пирожные не трогает – аккуратно отпивает кофе из чашки, задумчиво на меня поглядывая. У меня аппетита тоже нет – слишком переволновался. Так что следую примеру императора – тоже ограничиваюсь напитком.

Так и не дождавшись, что я накинусь на угощение, правитель решает начать разговор:

– Ты, наверное, теряешься в догадках, почему я пригласил тебя сегодня.

Смиренно киваю, даже не пытаясь сыграть в угадайку. Нет уж, пусть сам всё рассказывает! А я послушаю, подумаю и потяну время.

– Во первых, поздравляю тебя с успешным прохождением Большого турнира.

И замолкает, будто ждёт какого-то ответа.

– Эээ… Благодарю, – почему-то мямлю. – Без команды я бы не справился.

Физиономия монарха чуть кривится, словно напоминание о Нейрофронте задело ему больной зуб.

– Конечно, это я тоже очень ценю, – рокочет он. – Такие самоотверженные молодые люди, как ты, всегда были опорой нашего государства.

Тааак. Кажется, сейчас меня будут к чему-то припрягать.

– Именно поэтому у меня есть к тебе деловое предложение…

Двери переговорной со стуком распахиваются, и в помещение, сильно прихрамывая и опираясь на трость, врывается пацан лет семнадцати. На фоне интерьеров резиденции его джинсы, толстовка с капюшоном и кроссовки выглядят по меньшей мере странно.

Несмотря на хромоту, он шустро подруливает к нашему столику, останавливается и грохает тростью об пол.

– Я протестую! – громко заявляет слишком басовитым для своего возраста и внешности голосом.

Так. Это что, Твой Папка⁈

– Выйди, – тускло и невыразительно произносит император, снова отпивая из чашки. – У меня встреча.

– Снова собираешься за моей спиной вам обтяпать⁈ – рычит Папка. Или в реальном мире правильнее называть его Иваном? Ну не Елисеем же… – Снова перекупаешь моë окружение⁈ Не позволю!

Император насмешливо хмыкает, чуть ли не закатывая глаза. Видно, сынок достал его не на шутку.

– Я твоего разрешения не спрашивал, – с надменным спокойствием объясняет он. – Ты вообще не должен здесь находиться.

Иван краснеет и набирает в грудь побольше воздуха, чтобы достойно ответить. Дëргаю его за рукав, привлекая внимание. Отрицательно качаю головой, и праведный гнев этого правдоруба тут же сдувается. Он плюхается на один из свободных стульев и небрежно разваливается на нём, словно он не императорский сын, а малолетний бандюган из подворотни.

– Это я его пригласил, – сообщаю императору.

У того слегка вытягивается физиономия.

– Так о нëм уже всем известно? – с неясной угрозой произносит он.

Я прямо физически ощущаю исходящее от него давление. Император ЦиРИ явно не привык, чтобы ему противоречили. И любой, в ком есть хоть капля благоразумия, не стал бы этого делать.

Беда в том, что сожрать тебя он в любом случае попытается, хоть мëртвым притворяйся.

Но если сопротивляться, будет хоть какой-то шанс.

– Только мне, – спокойно произношу, отслеживая реакцию монарха. Кажется, он выдыхает с облегчением. – У нас с Иваном Васильевичем особые договорённости, так что за конфиденциальность можете быть спокойны.

Император согласно кивает, но его взгляд, мимоходом брошенный на сына, не сулит тому ничего хорошего.

– Тогда ты должен знать суть моего предложения, – буквально выплёвывает он.

Безмятежно отпиваю из чашки ещё один глоток.

– Хотел бы услышать об этом от вас лично, – отвечаю уклончиво. Лишь бы не подумал, что я ни сном, ни духом. – Чтобы удостовериться в том, что всё правильно понимаю.

Император некультурно ставит локти на стол и опирается на сцепленные в замок ладони.

– Мне нужно, чтобы твоя команда в полном составе вступила во ВладеМир, а после ротации передала ему все свои находки.

– Зачем? – вырывается у меня.

– Также мне нужно, – не обращает внимания на мой вопрос император, – чтобы после ротации ты передал командование Нейрофронтом Твоему Папке. Естественно, я всё тебе компенсирую. И твоей подруге тоже.

– Могу я узнать, с какой целью? – не сдаюсь я.

– Он планирует после ротации представить меня общественности, – нагло тычет пальцем в отца Иван. – Для этого ему надо, чтоб я был признанным героем. Пиар и пропаганда в одном флаконе.

– Сам виноват, – слегка раздражается монарх. – Никто не заставлял тебя идти на поводу у Андрея. Слушал бы меня – был бы здоров.

Иван задирает голову вверх и смеётся – громко и фальшиво. Потом легко толкает меня в плечо:

– Прикинь, он сейчас всех своих бывших проверяет – вдруг где бастард всё-таки завалялся. Говорит, что даже на девку согласен, лишь бы не я.

Хоть убей, не понимаю, в чём соль этих разборок!

– Почему?

– Правда не въезжаешь? – снова смеётся Папка. – Не может он, видите ли, власть инвалиду передать. Свой пресвятой дом Емельяновых опозорить боится, прикинь?

Император подскакивает с места, опрокидывая стул, и грохает по столу так, что чашки с пирожными подскакивают!

– Да что ты понимаешь, ничтожество! – громовым голосом вопит он. Да так, что хочется зажать уши руками. – Не все же непутёвые, как ты и твой братец! Кто-то и о государстве подумать должен! Великие дома слабака вроде тебя тонким слоем размажут и не заметят! Хочешь псу под хвост пустить всю двухсотпятидесятилетнюю историю страны? Не позволю!!!

На последней фразе взбесившийся император снова грохает по столу. Задетая его рукой чашка летит на пол, расплёскивая недопитое.

Со стороны дверей раздаётся звонкое цоканье.

Стоящая там миловидная рыжеволосая женщина в тёмно-синем деловом костюме укоризненно качает головой:

– Хватит детей пугать, Ваше величество. Тебя в другом конце здания слышно.

Её зелёные глаза такие яркие, что кажется, будто в них вставлены линзы.

Император раздражённо отмахивается.

– Плевать, – всё же говорит чуть тише. – Сколько раз я тебя предупреждал, чтоб этот олух мне на глаза не показывался?

– «Этот олух» вообще-то – твой родной сын, – презрительно бросает женщина, подходя ближе. – К старшему тоже хоть раз мог бы зайти. Такое ощущение, что на него тебе тоже плевать.

Эти слова, кажется, сильно задевают темпераментного правителя.

– После того, что он сотворил – конечно! – повышает голос он. – А сдохнет – так туда ему и дорога!

Иван тоже вскакивает со стула – хорошо хоть, не опрокинул! – и быстро ухрамывает из переговорной. Очень хочется последовать его примеру, но совсем не хочется выбесить императора ещё сильнее. Этому и родного сына прибить раз плюнуть, не то что левого чувака вроде меня.

– Выйди тоже, мальчик, – словно читает мои мысли женщина. – Нам с Его величеством нужно ооочень серьёзно поговорить.

С чувством невероятного облегчения сбегаю с места сражения двух титанов. Эта битва будет легендарной, но наблюдать за ней – увольте. В семейные разборки влезать вообще неправильно. А иногда и для жизни опасно.

Далеко от нас Иван не ушёл – так и стоит рядом с дверью, прислонившись к стене, и невидяще таращится в пространство. Даже не знаю, о чём с ним сейчас разговаривать. После услышанного любая тема кажется не к месту.

– Всё-таки хорошо, что ты пришёл, – произношу, лишь бы что-нибудь сказать. – Один я бы с ним не сладил.

Иван горько усмехается:

– Это единственное, на что я пока способен. И то мама влезла.

Прислоняюсь к стене рядом с ним.

– Некоторые вещи, к сожалению, могут решить только взрослые. Мы бы с ним сто лет бодались бы.

– Всё равно не отстанет, – отмахивается Иван. – Ты, надеюсь, ни на что не успел подписаться?

Хмыкаю:

– Обижаешь. Мы с ним даже до условий не успели дойти.

– Может, и правда сделать так, как он говорит? – на Ивана вдруг нападает меланхолия. – Вам с Куджо во ВладеМире точно будет лучше. А мне… пора взять на себя ответственность.

Ишь, как заговорил, страдалец малолетний! Император услышит – точно прослезится.

– Давай мы с Куджо как-нибудь сами решим, что нам лучше, – разом пресекаю дальнейшие выгодные предложения. – У тебя ведь тоже есть причины не соглашаться? Вот и у меня есть! Эти придурки хотят наложить лапы на наши денежки. Будут сливки снимать, пока мы делаем за них грязную работу. Такого я им точно не прощу!

Спасибо, в родном мире я этого по горло наелся. Надеюсь, бывшему начальнику там икается. Здесь же я наизнанку вывернусь, но крутить собой больше никому не позволю!

Папка не успевает ничего ответить. Дверь, рядом с которой мы стоим, стремительно распахивается и из неё выходит… Папкина мамка, хех. Мгновение она сканирует нас своими зелёными глазищами, потом улыбается персонально мне:

– Тебя Олег зовут? Очень приятно! Я Марина, можно без отчества. Давай по чайку? Хоть познакомимся наконец-то.

– Он торопится, – хмуро бурчит Иван. – Его дядя заждался.

– Ничего, подождёт, – усмехаюсь я. – По такому случаю я и без него до дома доберусь.

Марина хлопает длинными ресницами.

– Точно! Про Бориса Петровича забыла. Сейчас я его отошлю.

Она ненадолго замирает – видно, отдаёт приказ через триаду. Вот бы мне этого Петровича тоже с такой лёгкостью отсылать…

– Порядок, – снова возвращает нам своё внимание женщина. – Вперёд, детишки! А то чаёк совсем остынет!

И выдвигается первой. Мы с Папкой тянемся следом, причём он выглядит крайне недовольным. Ну вот, смотри теперь на его кислую физиономию. Хорошо, что мне есть, чем его порадовать.

– Слушай, – заговорщически понижаю голос. – У меня идея. Давай вместе надуем императора?

Глава 12

Высший суд

– Я собрал вас, господа, – произношу, многозначительно оглядывая всех присутствующих, – чтобы сообщить пренеприятнейшее известие. Ресурсов на всех не хватит.

Напряжённые лица, уставившиеся на меня, тут же облегчённо разглаживаются.

– Тоже, мне, тайна века! – насмешливо выражает общее мнение Бунтарка Лол, накручивая на пальчик прядь длинных розовых волос. – Если это всё, что ты хотел нам сказать, то я пошла. Некогда мне тут рассиживаться. До ротации всего ничего осталось.

Но, несмотря на сказанное, вставать из-за стола и выходить из бара «Сиреневый туман», где под защитой фиолетового марева «Тайны исповеди» проходит наше секретное совещание, она не спешит.

Понятно, почему: её дому Белкиных заполучить что-то стоящее сразу после ротации совсем не светит. Ведь в сообществе ходят упорные слухи, что Нейрофронт точно вступает во ВладеМир. С которым, конечно же, никто не хочет связываться.

Интересно, кто разнёс эту информацию? Неужто император расстарался?

Представитель ВладеМира, кстати, тоже тут. Императорский кузен, Анатолий Андреевич Емельянов собственной персоной. Его щегольские усики остались в реальном мире. В Симулякре он предпочитает носить респиратор и невероятно драный чёрный плащ. Да и прозвище у него тут соответствующее – Тёмный Князь.