Текст книги "Железный Феникс (СИ)"

Автор книги: Виктор Котович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Иерарх изволит хмуриться:

– Разве ты не сообщила, что он прикоснулся к Источнику? Разве это не значит, что теперь он может свободно пользоваться туннелем? Или опять солгала?

Орлина вдруг низко кланяется, буквально складываясь пополам и приложив обе ладони к верхней части груди.

– Простите, если неосознанно ввела вас в заблуждение, любезный супруг, – буквально поёт она. – Источник принял Максина только сегодня. Поэтому я взяла на себя смелость перестраховаться. Ведь его теу-каналы всё ещё могут быть нестабильны. Это всего лишь проявление заботы об эффективном распределении вашего рабочего времени, Иерарх.

– На всё-то у тебя ответ имеется, – недовольно бормочет мужик. Но по факту возразить ему нечего.

– Ради вас стараюсь, любезный супруг, – снова кланяется Орлина, уже не так низко. Кажется, она действительно знает подход к этому хмурому товарищу. Одно слово – женщина. Значит, я пока просто постою и послушаю, слившись с предметами обстановки. И дело даже не в том, что об этом меня просила Орлина. В разговоры между мужем и женой постороннему лучше не лезть – это я ещё по первой жизни помню. На личном опыте испытал, было дело.

Ну и вообще – сейчас мне действительно выгоднее всего смотреть в оба и помалкивать. Хотя бы когда меня.

– Ладно, – отрывисто бросает Сердий, так и не нашедший повода для претензий. – Говори, чего хотела.

Орлина глубоко вдыхает, будто готовится к погружению в холодную воду.

– Всего лишь исполнения договоренностей, Иерарх, – теперь в её голосе слышится сталь. – Тех самых, что были отложены тобой на неопределённый срок.

Мужик кривится, будто ему на ногу наступили, и демонстративно массирует виски. «Как же ты меня задолбала», – читается в его взгляде. Видать, не первый раз у них такая беседа.

– Ты сама сделала исполнение договора невозможным, – неприязненно произносит он. – Если бы сразу избавилась от пустышки…

– В тексте договора не прописан уровень взаимодействия с Источником, – непреклонно отвечает Орлина, метнув на меня непонятный взгляд. – А потенциал проводимости у Максина близок к тысяче. Даже Эолос Разрушитель в древние времена начинал с меньшего.

– Будешь мне ещё бабкины байки пересказывать! – пренебрежительно фыркает Сердий. – Толку от того потенциала – как от совы молока. Если б не внешнее сходство, я бы вообще не поверил, что это имел отношение к порождению этого недоразумения. Только и способен, что с бабами путаться.

С удивлением понимаю, что «пустышка» и «недоразумение» – это про меня. Точнее, про бывшего владельца тела. И мне не то чтобы по этому поводу грустно. Но подобное презрение от местного главаря, в смысле Иерарха, вряд ли сослужит мне добрую службу.

Орлина, которую сейчас чуть ли не в глаза обвинили в неверности, только поджимает и без того тонкие губы.

– Вы всегда можете обратиться к кайзеру, – сухо информирует она. – Он поможет вам удостовериться в отцовстве.

– Сам разберусь, – будто бы уязвлённо бурчит Сердий. Вряд ли он реально в этом сомневается, скорее, не желает признавать, что сынок получился так себе.

– Максин сегодня нанёс серьёзный урон Кагафу, – к месту вспоминает Орлина. А у меня в ушах звучит полный боли крик, а в носу стоит вонь горящей плоти. Пожалуй, сказать что-то вроде «сжёг руку Кагафа до костей» будет точнее. – А затем победил Игора в честном поединке. Скрытый до поры талант наконец проявился! Поэтому я и пришла к тебе.

Пока Орлина говорит, Сердий раздражённо постукивает по столу костяшками пальцев. Похоже, он уже знает, чего хочет жена, и заранее всё для себя решил.

– Ну и что с того? – равнодушно вопрошает он, когда женщина замолкает. – Талант открылся? Не смеши! А если и так, то какая с этого польза? Считаешь, что теперь можешь на что-то рассчитывать?

– Я не прошу много, – но по тону Орлины ясно, что как раз много она и попросит. – Просто позволь Максину обучаться, как подобает наследнику.

Последнее слово гигантским тараканом падает между нами. Только в роли благородной девицы выступает не хрупкая Орлина, а здоровенный немолодой мужик. Он страдальчески хмурит брови, задумчиво потирает подбородок и старательно подбирает слова для ответа. Затем плюёт на благие намерения и внезапно впадает в ярость:

– Да ты с ума сбрендила, дура! – громыхает он и хлопает по столу так, что даже я вздрагиваю от неожиданности. – Междоусобицы захотела⁈ Наследник назначен по закону и другого не будет!

– Прааавда? – в медовом голосе Орлины таится яд. – Это по какому такому закону разрешено вести себя бесчестно? Забыл, как наплевал на изначальный договор с моим родом? Как приблизил к себе безродную выскочку, которая только тем и прославилась, что вовремя раздвинула ноги? Великий Иерарх великого рода, ничего не ска…

Женщину сметает с места так быстро, что я не успеваю ничего увидеть. Лишь чувствую, как меня обдаëт запоздалой воздушной волной. Быстро оборачиваюсь – почти невредимая, хоть и слегка помятая, Орлина поднимается у стены среди обломков какой-то мебели. Зло усмехается:

– Что, даже ответить нечего? Иерарх Сердий потерял дар речи, вот бы кто посмотрел!

– Следи за словами, – по голосу слышно, что ярость Сердия вот-вот выйдет из берегов. А может, и того хуже – пар из ушей пойдëт! Перед атакой он встал с кресла, и сейчас медленно обходит стол и идëт в нашу сторону. Точнее, прямо к Орлине, потому что смотрит он только на неё. – Я и за меньшие прегрешения с людей шкуру спускал.

– Ну давай, попробуй! – не менее яростно скалится Орлина. – Но смотри, как бы с тебя самого шкуру не спустили!..

Что я там говорил про мягкий женский подход? Забудьте. И вообще. Чем дольше я присутствую на этой семейной разборке, тем отчëтливее понимаю, что такое у них тут в порядке вещей. Сказали друг другу пару ласковых, побили морды. Весело. Чтоб мириться было интереснее, не иначе.

Конечно, такое и в моëм мире практикуют. Только я никогда любителем подобных развлечений не был: наши с Верой ссоры по пальцам можно пересчитать. А после уже и не с кем было ругаться – до этой стадии отношения просто не доходили.

А сейчас смотрю на этот беспредел и чувствую себя третьим лишним.

– Тебе давно стоило преподать урок, – наступает между тем на женщину Сердий. – Если считаешь, что прошлые заслуги дают тебе право вести себя подобным образом… То ты ошибаешься.

Рядом со мной он проходит безразлично. Действительно – будто мимо пустого места. Спокойно поворачивается спиной. Так уверен, что я ничего ему не сделаю? А он куда наивнее, чем показался изначально.

– То же самое касается и тебя, любимый, – тело Орлины подбирается, будто она готовится к прыжку. Между её наложенных друг на друга ладоней начинает клубиться тьма. – Уже забыл, кому обязан своим титулом? Короткая же у тебя память, И-е-рарх.

Эти слова почему-то здорово злят неуравновешенного папашу. И он атакует молниеносно. В этот раз я успеваю заметить переполненный жаром хлыст, который неведомым образом материализуется у него в руках, чтобы через мгновение исчезнуть. Орлина вскрикивает, встряхивая обожжёные ударом ладони, с внутренней стороны которых жидкими струйками стекает чёрный туман пополам с кровью. Выглядит так, словно женщина порезалась своей же магией.

А вот на такие приколы я точно не подписывался!

– Титул мой по праву, – жёстко произносит Иерарх. – А тебя сейчас ждёт заслуженное наказание. Готовься!

Он картинно поднимает руку с зажатым в ней хлыстом. Теперь я могу хорошо его рассмотреть. Это длинный язык пламени, обвивающий запястье Сердия и свисающий до самого пола. У Иерарха нет причин торопиться: жертва обезврежена, и чем лучше она понимает, что с ней сейчас произойдёт, тем более действенным будет наказание. Потому что боль тут – не главное. Главное – страх.

Правда, Орлина испуганной не выглядит. Кажется даже, что именно этого ей и было надо. Вот только надолго ли такая смелость?

Узнать это никому не суждено, потому что едва озверевший Иерарх завершает замах, я подшагиваю к нему вплотную. И удерживаю за предплечье поднятой руки.

– Хватит, – произношу как можно более спокойным тоном. – Избавьте меня от созерцания вашего садо-мазо.

Сердий, будто не веря собственным чувствам, поворачивает голову ко мне. Его глаза сияют расплавленным золотом, а на лице отражается неутолимая жажда крови.

– Максин! – предупреждающе ахает Орлина. – Я же просила…

Поздно. Надо было или меня сюда не приводить, или с мужем нормально разговаривать, а не вот это вот всё. Неужто эта горе-маманя правда ожидала, что я буду спокойно стоять и наблюдать за экзекуцией?

Да ладно! Серьёзно что ли ожидала?..

Что ж за мир тут такой⁈

– Хочешь со мной потягаться, сосунок? – неверяще уточняет Сердий. – Всего раз зачерпнул из Источника и считаешь, что уже сможешь мне противостоять?

– Нет, – отвечаю, глядя ему прямо в глаза. – Просто не собираюсь смотреть, как вы друг друга убиваете. Лучше сядем и поговорим.

В ответ Сердий вспыхивает всем организмом. Буквально сразу – будто сера на спичке. Я вздрагиваю, но всё же подавляю желание отнять руку. Ведь этот огонь совсем не жжётся!

Напугать хотел, маг хренов? Выкуси.

– Поговорим! – громыхает папаша, перехватывая теперь уже мою руку. – Мы сейчас с тобой так поговорим, что мало не покажется!

Орлина что-то громко произносит, но все звуки тут же поглощает вой вьюги. А мы с полыхающим Сердием оказываемся на заснеженной, открытой всем ветрам площадке!

Глава 5

Лед и пламя

– Падай в снег и моли о прощении! – гремит рядом голос Сердия, перекрывая вой ветра.

– С чего бы это мне извиняться? – выкручиваюсь я из захвата. Говорю тихо, но разъярённый Иерарх всё слышит. Он по-прежнему пылает, словно зажжённая спичка. Наверное, это из-за его огня мне до сих пор не холодно. Хоть я и чувствую обжигающие порывы ветра открытыми участками кожи. Закрытыми, впрочем, тоже: меня ведь не в куртке, а в летнем костюме сюда притащили.

– Ты не только бесталанный, но и слабоумный тоже, – рычит виновник всего этого безобразия, обвиняя при этом почему-то меня. – Смеешь противостоять самому Иерарху!

– Слабоумие и бесталанность, видать, от тебя по наследству достались… – бормочу, отступая от психа подальше. Стоило бы, наверное, промолчать, но полностью сдержать негодование почему-то не получается. Заразился от Максинова папаши сумасбродством, не иначе.

За живое задетый Иерарх, чуткости слуха которого можно только позавидовать, рычит раненым потапычем и взмахивает рукой в мою сторону. Угрозу я скорее чувствую, чем реально вижу. Но успеваю отпрыгнуть в сторону. Острые льдинки всего лишь чиркают по плечу и – совсем чуть – по физиономии. Кровища из ран всё равно плескает – чувствую стекающую вниз тёплую, мгновенно остывающую на морозе жидкость. Боли, как ни странно, почти нет, да и кровотечение, по ощущениям, почти сразу прекращается.

Жаль, что визуально оценить нанесëнный урон у меня не получается. Потому что Сердий с упорством бешеного носорога атакует снова.

В этот раз он расчехляет уже знакомый мне огненный хлыст. Тоже мне, ковбой недоделанный! Но это я с досады, потому что обращаться с этим неудобным и невозможным оружием он действительно умеет. Наловчился, видать, на семейных разборках.

Хлыст звучно щëлкает, прожигая в снегу глубокую борозду, точно в том месте, где я только что стоял. Хорошо, что тело у Максина тренированное, шустрое. А то эта борозда поперëк моего туловища оказалась бы!

– Давай-давай, нахал, попляши! – глумится Сердий, безостановочно щëлкая хлыстом. Рад, что хоть у кого-то из нас хорошее настроение! А вот я чувствую, что начинаю выдыхаться. Пора прекращать этот цирк.

Очередной щелчок встречаю на подлëте – бросаюсь под удар и ловлю пламенеющую плеть голыми руками. Ну а что поделать! Просить прощения у неадекватного хрена я всё равно не собираюсь…

Сердий издаëт удивлëнный возглас, а я ожидаю для себя неминуемых последствий. Но ничего не происходит – ладони даже не жжёт. И я, стараясь не думать о том, что трогаю натуральный огонь, шустро обвиваю плеть вокруг предплечья, блокируя папаше возможность ударить. Рукав тут же начинает тлеть, но сохранность одежды меня волнует сейчас меньше всего.

– Может, хватит? – во мне по-прежнему плавно нарастает раздражение, но я пока держусь. – Все уже поняли, что ты тут самый важный главнюк. Давай к делу что ли.

– И с каких пор ты этим фокусам научился? – весело спрашивает подугасший Иерарх. Но его тон всё равно бесит, да и смотрит он на меня как на внезапно поумневшую комнатную собачку.

– А я всегда умел, – отвечаю дерзко, дёргая плеть на себя и вынуждая Иерарха подшагнуть поближе, – просто кому попало не показывал.

«Кто попало» удивлённо хмыкает:

– Да ты сегодня на себя не похож… Правда что ли моя кровь наконец пробудилась?.. Вот только одного ты не учёл, юнец. Левая рука у меня свободна!

Сердий бросает в меня пригоршню снега, которая на глазах превращается в охапку крошечных ледяных лезвий. Успеваю только закрыть глаза и заслониться свободной рукой. Вовремя, потому что львиная доля урона снова летит в физиономию.

– Старших надо уважать, мальчик, – Иерарх сообщает избитую истину так, будто делится мудростью поколений. Улыбается насмешливо, довольный как слон после купания. Ишь ты, размялся. Тряхнул стариной.

Так для тебя это просто развлечение было⁈

Кровь расплавленной лавой ударяет в голову, отшибая мозги начисто. Жадная пустота, дремлющая где-то в районе солнечного сплетения, настойчиво требует наполнения. И получает! Хлипкую заслонку разума сметает первобытным потоком силы. Энергия переполняет каждую клетку моего тела, беспрепятственно вылетая из каждой поры кожного покрова в окружающее пространство.

Я пылаю, точно так же, как до этого Иерарх. Только в десять, нет, в сто раз сильнее!

– Стой! – вот теперь в голосе незадачливого папаши прорезаются ласкающие мне слух нотки страха. – Ты навредишь себе! Максин!

– Я МАКС! – рычу в ответ, запуская в жалкого человечишку огненную волну. Досада! Он играючи перехватывает её и направляет в сторону. Ничего! У меня этого добра навалом. Всё для любимого папочки.

Вторая волна. Третья. Четвёртая. На пятой мои руки и ноги будто наливаются свинцом. Сердце тревожно замирает и тут же бешено пускается вскачь, напоминая о позабытой было тахикардии. Мои движения, напротив, замедляются, становясь вялыми и ленивыми. Ярость, придававшая мне сил, отступает, но рвущийся изнутри огонь и не думает прекращаться.

Неужто теперь его никак не остановишь⁈

И тут на мою потяжелевшую от усталости голову обрушивается жидкий азот. Ладно, это всего лишь цистерна ледяной воды, но температура у неё по моим ощущениям сильно ниже нуля!

Отвлекаюсь от уничтожения Сердия на новый раздражитель – и тут же получаю от доброго папы под дых. Да не так, как совсем недавно огребал от меня Игор, а душевно, от всего сердца.

Падаю на растрескавшиеся и оплавленные от жара камни, закономерно преисполнившись острой жалости к себе.

Одно хорошо: поток силы заметно ослабел, а огонь погас, оставляя после себя мокрую, голую, измазанную копотью кожу. За которую с удвоенной силой принялся позабытый в пылу сражения ледяной ветрище. Пара секунд – и у меня уже зуб на зуб не попадает.

Даже не замечаю, как рядом присаживается на корточки Сердий. Задирает мне подбородок, заглядывает в глаза. Удивлённо бормочет:

– Ну надо же, не сгорел…

Потом легко, будто пиджак со стула, поднимает меня с начинающих покрываться наледью камней. Я и сам чувствую себя какой-то ветошью: ни одна мышца не хочет двигаться, тело мечтает только об одном: чтобы всё это поскорее закончилось.

Поэтому когда Сердий со мной подмышкой перемещает нас обратно в полуразгромленный кабинет, я ему почти благодарен.

– Макс! – бросается ко мне помятая и бледнющая Орлина. Кажется, я даже вижу слёзы у неё на щеках. Или это у меня в глазах расплывается…

– Не трожь, – вполне мирно рокочет Иерарх. – Ему очищение нужно. Как минимум.

– Зачем ты так? – выплёскивает нервное напряжение на мужа Орлина. – Неужели обязательно было так мучить ребёнка⁈

– Обязательно, – усмехается Иерарх, явно не планируя что-то объяснять переживающей матери. – Теперь я сам прослежу за его обучением. И учителя дам. Лучшего.

Орлина зажимает рот руками, будто не в силах поверить в реальность происходящего. А Иерарх телепортирует меня в знакомый лазарет и безжалостно сбрасывает на столь же знакомую койку.

– Эй, карга! – гудит куда-то в сторону. – Принимай пациента.

– От старпёра слышу, – неласково ответствует Фати и тут же ахает. – Ты что, с ним делал, изувер⁈ Убить собирался?

– Этого убьёшь, – в голосе Иерарха слышится тщательно отмеренное одобрение. – Подлатай его как следует, чтобы завтра был как огурчик. Он ещё пожалеет, что попался мне на глаза.

Посмеиваясь над собственной недошуткой, Сердий растворяется в воздухе. А надо мной, разглядывая изучающе, склоняется Фати.

– Как ни странно, повреждения минимальны, – удивляется она. – Даже Источник почти не травмирован. У тебя потрясающий резист к Бездне, малыш.

Страшно хочется съязвить что-нибудь про этого «малыша», но лень. Вместо этого спрашиваю, едва ворочая языком:

– Сколько тебе лет, Фати?

Она облизывает пухлые губки и отвечает как ни в чём не бывало:

– Двести семьдесят три в прошлом месяце исполнилось. Твой отец младше меня на год.

Всё, приплыли. Тушите свет. Занавес.

– Ведьма, – мычу я в шоке и наконец проваливаюсь в спасительное беспамятство.

Прихожу в себя глубокой ночью. Вокруг темно, только маленький светильник слегка рассеивает темноту. Фати рядом нет, я заботливо отмыт от слоя сажи и укрыт чистой простынёй. Мышцы люто ноют, но теперь хотя бы не напоминают разжиженный холодец. Хочется в туалет, но пока не настолько, чтобы вставать и искать его в потёмках.

Вместо этого я долго разглядываю потолок, анализируя первый прожитый здесь день.

И мне не нравится то, что я вспоминаю.

Я всегда гордился своим хладнокровием – моменты, когда реально не мог себя контролировать, можно по пальцам пересчитать. А здесь завёлся не то что с полоборота, буквально из ничего! Какая мне разница, что там думает обо мне какой-то местный феодал!

Ладно, разница, положим, есть. Только бросаться в бой очертя голову – совсем не в моих правилах. А в этом мире, да ещё с этой клятой магией надо быть втройне осторожным. Мне, пожалуй, Сердию ещё спасибо сказать надо, что не дал сдохнуть прямо на том леднике.

Потому что – понимаю с удивлением – жить хочется так, что аж зубы сводит!

В молодости я никогда об этом не задумывался. Просто жил себе и жил, как получалось. Занимался научной работой, женился, сына воспитывал. Всё шло как-то ровно, гладко, без особых потрясений и потерь. Поэтому трагедия, произошедшая с родными, буквально раскатала меня в лепёшку. Не знаю, как я тогда выжил и остался в здравом уме.

Хотя нет, не остался. Потому что стал одержим жаждой мести. От меня тогда не осталось вообще ничего, только желание уничтожить тех, кто сделал это с моей семьёй.

О, я и не подозревал, насколько умным, изворотливым и убедительным могу быть! У меня была цель, всё остальное – неважно.

Разве после её достижения на меня не должно было снизойти умиротворение? Попал в другой мир – ну и что с того? Гулял бы себе спокойненько по местным красотам, и горя не знал. Так ведь нет! Бегу куда-то, суечусь, дерусь… С детства таким не увлекался, больше учился, занимался спортом, конструировал всякое.

Местный воздух что ли на меня так влияет…

Размеренный ход мыслей и воспоминаний убаюкивает, но теперь уже точно приходится вставать по нужде. Кроме входной двери в лазарете их ещё две. Толкаю первую попавшуюся – закрыто. Только не говорите мне, что туалеты тут на ночь запирают! Или, не приведи Ньютон, ходят на улицу…

Однако вторая дверь тут же успокаивает мои тревоги. Оказывается, санузлы в этом мире сильно напоминают наши, разве что изукрашены в стиле дорого-богато, как тут принято. А ещё конкретно в этом есть окно с узорчатым стеклом, через которое ни шиша не видно.

Стоит мне переступить порог, как в помещении вспыхивает неяркий свет. Ишь ты, до чего тут техника дошла!

Здесь же обнаруживается душ, которым я не брезгую воспользоваться. А ещё тут есть белый, напоминающий гостиничный, халат, в который я с удовольствием заворачиваюсь. Не привыкшие мы голышом расхаживать, так-то.

Возвращаюсь в постель посвежевшим, да и настроение заметно улучшается. Какая разница, что там было и чего не было в моей прошлой жизни? Здесь-то наверняка всё будет по-другому.

Там я все дела закончил. Близких у меня больше никогда не было, а у особо ценных сотрудников имеются подробные инструкции и капитал на случай моего внезапного исчезновения. Они справятся.

Не стоит ли мне сосредоточиться на том, что происходит здесь и сейчас? Ответ, естественно, утвердительный.

С этой мыслью засыпаю сном праведника.

А просыпаюсь на рассвете под тихий шум голосов.

– Нет, Орлина, нет, – непреклонно выговаривает Фати. – Даже посмотреть на него не дам, не проси. Пусть мальчик выспится.

– Ты же понимаешь, я могу доверять только собственным глазам, – соревнуется в непреклонности Орлина. – Вчера Иерарх не дал мне на него даже взглянуть толком. Вдруг с Максином что-то не так?

Приподнимаюсь, опираясь на локти и говорю так громко, что спорщицы синхронно вздрагивают:

– Для женщины, по чьей указке меня вчера убили, ты слишком беспокоишься о моём здоровье, Орлина.

– Во-первых, вчера и сегодня – разные вещи, – мать мгновенно оказывается рядом и усаживается на заботливо оставленный с вечера стул. – А во-вторых, не говори ерунды. Кагаф не мог причинить тебе серьёзного вреда.

– Вообще-то Макс прав, – встревает Фати. – Он действительно умер. Чистое везение, что ему удалось вернуться.

Орлина выглядит обескураженной.

– Не может такого быть, – выдыхает она. – Я ведь полностью его контролирую…

Фати картинно заламывает руки:

– Ужас! Мне, лучшей подруге, ты не веришь, а какому-то безродному троллю – нате пожалуйста. Как теперь с этим жить!

Но Орлина серьёзна:

– Его семья верно служит моей уже несколько поколений. А ты понимаешь, что это значит.

– И что это значит? – невинно интересуюсь я. Для познания нового мира надо пользоваться любой возможностью.

– Клятва на крови, – Орлина смотрит на меня так, что мне становится неловко. – Клану Темновых служи или умри. Так все говорят.

Киваю, делая вид, что для меня все эти шарлатанские ритуалы – в порядке вещей. Но всё-таки уточняю:

– И что, обойти эту клятву никак нельзя?

Женщина страдальчески морщится:

– Если очень постараться, то можно, конечно. Особенно если найти толкового алхимика… Но есть же в конце концов святое даже для троллей!

– Верность что ли? – саркастически хмыкаю я. Ну надо же, такая взрослая и такая наивная. Не ожидал.

Орлина, однако, зыркает на меня как на идиота:

– Какая такая верность, Макс? Ты о чём? Выгода! Вот что удерживает их лучше всякой клятвы. Неужели кто-то посмел предложить им больше?..

– У тебя много врагов, – равнодушно зевает в ладошку Фати. – Странно, что они только сейчас занялись этим всерьёз.

С этими словами она отправляется к своему рабочему столу и принимается перебирать там какие-то бумажки. Лучшая подруга, ага. Орлина же наклоняется ко мне пониже.

– Ладно, – почти шепчет она. – С троллями я как-нибудь сама разберусь. Важнее то, что Иерарх наконец тобой заинтересовался. Хоть я и не одобряю твоего поведения…

– Какого поведения? – спрашиваю озадаченно. – Я ж его даже не ударил. В смысле, он первый начал!

Орлина распрямляется и обличающе тычет пальцем мне в грудь:

– Ты! Влез в поединок! Забыл правила поведения в приличном обществе?

– Вообще-то я тебе помочь хотел! – начинаю заводиться и я. Но вдруг до меня доходит. – Или ты что, собиралась ему проиграть?

Женщина поджимает губы и неожиданно заинтересовывается складками платья на коленях.

– Сердий вспыльчивый, – неохотно признаётся она. – Зато после ссоры – как шёлковый. У меня всё было под контролем.

– Страшная ты женщина, – откидываюсь я на подушку. Глаза почему-то жутко слипаются, хоть проснулся совсем недавно. Видимо, перетрудившийся организм продолжает восстанавливаться. – Но в следующий раз меня на такие мероприятия не приглашай.

– Почему?

– Потому что ни один нормальный мужик на такое спокойно смотреть не станет, – в конце смазываю пафос фразы широким зевком. Спать хочется уже нестерпимо.

– Тоже мне, мужик нашёлся! – хихикает Орлина, явно не принимая меня всерьёз.

Хмуро смотрю из-под опущенных век:

– Мужу своему ты тоже такое говоришь? Завязывай. Мне так точно больше не надо.

– Как скажешь, – покладисто соглашается женщина. Подозреваю, что только ради того, чтобы не разводить спор. – Отдохни ещё немного, силы тебе точно понадобятся.

Быстро наклоняется и неожиданно целует. В лобик. А потом поправляет одеяло и стремительно убегает, оставляя меня чувствовать себя сущим младенцем.

– Фати, – мне страшно хочется спать, но вопрос не терпит отлагательств. – А Орлине сколько лет?

Двухсотсемидесятитрёхлетняя девушка издаёт язвительный смешок:

– Да она малышка совсем. До двухсот пятидесяти даже не дотягивает. Столько ей лишь через пару лет стукнет.

Ладно, по сравнению с этими старожилами я и впрямь молокосос. Даже если принять во внимание мой настоящий возраст. А значит, можно и… поспать.

Наконец-то!

Мне снится что-то мягкое и упругое, когда меня грубо прерывают. Я падаю с кровати, причём явно не сам по себе. Торопливо продираю глаза, пытаясь сообразить, на каком я свете.

– Ты что ли посмел быкануть на Иерарха? – басом интересуется возвышающийся надо мной коренастый силуэт. – Это ты зря, парень.

Глава 6

Учитель Капец

Ну быканул и быканул, чего бубнить-то? Стыдливо заворачиваюсь в простынку – спал-то я как положено, в чём мать родила. И усаживаюсь на кровать. Фати в обозримом пространстве не обнаруживается: не иначе, сбежала, увидев этого здоровяка.

А идея сбежать, кстати, даже мне кажется не такой уж дурной. Потому что пришедший по мою душу мужик действительно огромный. На человека он похож только общими очертаниями, а так – гораздо более массивный, чем самый прокачанный культурист. Он полностью седой, а кожа – тёмная. И без того уродливую физиономию с пересекает застарелый шрам. Именно он напоминает мне, что этого мужика я уже где-то видел. Точно помню даже, где именно: это он сразу после моего перемещения в этот мир отправил меня в лазарет.

– А я тебя помню, – невпопад бормочу я. – Трость сегодня дома оставил?

– Нет, у порога, – щерится нежданный гость, складывая мощные ручищи на не менее мощной груди. – Боялся, что прибью ненароком оболтуса.

– Ну ладно, – решаю я, что не при делах, и укладываюсь обратно. – Только не шумите тут с этим оболтусом сильно, я спать хочу.

В ответ мужик бормочет что-то нецензурное. И я снова оказываюсь на полу. На этот раз просыпаюсь окончательно и подскакиваю к пожилому нахалу, чтобы рассказать ему о правилах поведения. Зря я это сделал, ой, зря. Потому что мы с ним как слон и моська – мне приходится задирать голову, чтобы просто на него посмотреть. А в его взгляде даже злости нет, только бесконечное презрение.

Отступаю, делая вид, что так и было задумано.

Вновь подбираю свалившуюся простынку и раздражённо бросаю её на расхристанную кровать. Всё равно с ней мороки больше, чем практической пользы.

Оглядываюсь в поисках одежды – и реально её нахожу. Валяется себе рядом с одним из стульев. Видно, здоровяк сбросил, пока меня будил. Сволочь.

Спокойно всё забираю и принимаюсь одеваться прямо при нём. Не знаю, как у них тут принято, мне в общем-то плевать. Зато радует, что здешние костюмы довольно сильно напоминают наши. Хоть и выглядят как музейные экспонаты.

Всё это время мужик терпеливо ждёт, пялясь в окно, словно там происходит что-то интересное. Врёт, конечно: ничего там не происходит. Цветы цветут, деревья растут – вот и все дела.

Да и не смотрит он на самом деле, потому что стоит мне застегнуть последнюю пуговицу на жилете, как нежданный гость сразу же переносит своё внимание на меня.

– Так бы сразу, – удовлетворённо усмехается он. – У нас ещё немало дел, так что перейдём сразу к ним.

Я недоверчиво фыркаю:

– «У нас»? Ошибаешься, нет у нас с тобой никаких дел. Я тебя даже по имени не знаю.

– Точно, твоя докторица о чём-то таком предупреждала, – сам себе бормочет он. Затем церемонно кланяется. – Представлюсь. Меня зовут Ка́пец, и с этого дня до особого распоряжения Иерарха ты становишься моим учеником.

– Капец⁈ – меня неожиданно разбирает неприличный ржач. – Учитель Капец? Да ладно!

– Меня зовут Ка́пец, – раздражённо хмурится великан. – Означает «великий воин, посланный богами, чтобы творить высшую справедливость». Что тебя так развеселило в моём имени?

Но объяснение только добавляет мне веселья.

– И за что? – икая от смеха уточняю я. Сто лет так не ржал, аж живот разболелся. Хотя повод в общем-то идиотский, признаю.

– Что «за что»?

– За что боги тебя послали? Признавайся, ты их окончательно достал! А?

Последний звук ещё звучит, когда учитель бросается ко мне с удивительной для его комплекции скоростью. Быстро тыкает в затылок – я даже отклониться не успеваю. И тут же мешком падаю на пол. Ни рукой, ни ногой двинуть не могу!

А он встаёт надо мной, уперев руки в боки.

– Слушай меня внимательно, мелюзга, – рокочет Капец. – Я здесь по личному распоряжению своего командира. И сделаю всё, чтобы исполнить свой долг. Хочешь проявлять ко мне неуважение – проявляй. Но будь готов, что я отвечу симметрично. Это понятно?

Да куда уж! Ещё понятнее станет только если он в назидательных целях свернёт мне шею. Но надеюсь, что до этого не дойдёт.

Мычу что-то согласное, рассчитывая, то он тут же вернёт мне подвижность. Не тут-то было!

– Иерарх поручил мне подготовить тебя, как полагается претенденту на место наследника, – продолжает самозванный репетитор. – Если у тебя получится всё усвоить, твоя бесполезная жизнь навсегда изменится. Если не получится – можешь сразу пойти и сдохнуть самостоятельно, чтобы не тревожить по пустякам уважаемых людей. Ну или пару лет подождать, пока эти люди сами до тебя доберутся. Ясно?

В этот раз ничего не говорю, только смотрю на горе-учителя с меня самого удивляющей ненавистью. Положим, парень, в тело которого я угодил, и впрямь был бесталанным. Но это ведь не повод настолько его третировать! «Пойди и сдохни» – вот это предложение! И что за «уважаемые люди» мечтают до меня добраться? Чем им всем умудрился так помешать восемнадцатилетний пацан?

Вот только они пока не в курсе, что со вчерашнего дня я за него, поэтому злыдни, пришедшие по мою душу, горько об этом пожалеют. По крайней мере, я изо всех сил постараюсь устроить им весëлую жизнь.