Текст книги "...Специального назначения"
Автор книги: Виктор Харченко
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
…На отлогом песчаном берегу издалека видны две большие кучи из деревянных ящиков. Это противотанковые мины ЯМ-5. Сверху они слегка прикрыты ветками и лозой. Прикрытие от наблюдения с воздуха лишь символическое… А в небе почти непрерывно висят самолеты с черными крестами на крыльях… Однако гитлеровские летчики не замечают наших мин. Видимо, они даже не представляют, что боеприпасы могут лежать так открыто.
Но где же люди? Около штабеля мин не спеша прохаживается лишь пожилой солдат с автоматом, взятым по-охотничьи на руку. Неожиданно приподнимается плащ-палатка и открывается дверной проем. Оттуда появляется голова Радченко.
– Что это вы из мин хату себе построили? А если шальной осколок попадет?
– Боимся, конечно, – неожиданно просто и совсем по-граждански ответил Леонид Александрович. – Так ведь если в мины попадет, нигде не спасешься. А так хоть от жары и дождя есть где укрыться…
– А почему до сих пор не приступили к вывозу мин?
– Днем возить нельзя. Немцы заметят и обязательно начнут бомбить. Все сделаем за ночь. Машины уже сосредоточены в ближайших балках и лесках.
– Смотрите! Если мины будут уничтожены, бригада очутится в крайне тяжелом положении!
– Не беспокойтесь, товарищ майор, к утру все будет в порядке!
Слово Радченко сдержал. Благодаря исключительно продуманной и четкой организации работ за ночь все мины были развезены по батальонам и небольшим полевым складам.
Постепенно натиск гитлеровцев на Сталинградском фронте стал ослабевать. Уже к концу октября враг почти повсеместно перешел к обороне. Только в самом городе продолжал атаковать части 62-й армии.
15 октября после ожесточенной авиационной и артиллерийской подготовки гитлеровцам удалось овладеть Тракторным заводом и выйти к Волге. Группа советских войск, в том числе и 153-й батальон инженерных заграждений, была отрезана от основных сил 62-й армии. Заняв круговую оборону, воины мужественно отбивали все атаки врага. Не хватало боеприпасов и продовольствия. Связь с Большой землей поддерживалась только через Волгу, под ожесточенным пулеметным и артиллерийским огнем и почти непрерывными воздушными бомбардировками. Бывали дни, когда нельзя было вывезти даже раненых. Но с начала ноября и здесь наступило относительное затишье.
В 153-м батальоне раненые и больные находились на попечении молодого военного врача Анны Тимофеевны Семененко, только что окончившей Новосибирский медицинский институт. Миловидная, хрупкая на вид женщина отличалась большой смелостью и твердым характером, особенно когда дело касалось раненых. Мне запомнился случайно слышанный «твердый» разговор Анны Тимофеевны с начальником медицинской службы бригады. Семененко тогда настояла на немедленной эвакуации в тыл тяжелораненых…
Бывая в штабе инженерных войск фронта на левом берегу Волги, я видел тщательно замаскированные танки, артиллерию, занимавшие позиции. Встречал одетых во все новое командиров вновь прибывших стрелковых частей.
«Нет, не пустим дальше фашистов!» – думалось при виде этих войск и техники. Конечно, я не знал, что уже в сентябре 1942 года советское командование начало разрабатывать план контрнаступления. По плану Ставки Верховного Главнокомандования войска Юго-Западного фронта переходили в наступление с плацдармов юго-западнее Серафимовича и Клетской и стремительно продвигались к Калачу. В этом районе они должны были встретиться с войсками Сталинградского фронта, который наносил удар из района Сардинских озер. Сходящимися ударами предполагалось окружить 6-ю и 4-ю танковые гитлеровские армии, действующие в междуречье Волги и Дона.
Войска Донского фронта наносили два удара – один силами 65-й армии (командующий генерал-лейтенант П. И. Батов) с плацдарма у Клетской на юго-восток, а другой из района Качалинской силами 24-й армии (командующий генерал-майор И. В. Галанин) на юг, вдоль берега Дона, с задачей окружить и уничтожить противника в малой излучине Дона.
За несколько дней до начала контрнаступления под Сталинградом мы получили приказ часть сил бригады выделить для обеспечения боевых действий ударных группировок фронта. 65-й армии был придан 155-й батальон, а 24-й – 159-й батальон.
152, 153 и 6-й батальоны усиливали инженерные войска 66-й армии (командующий генерал-лейтенант А. С. Жадов). Ей предстояло сковать противника активными действиями севернее Сталинграда и не допустить переброски войск на участки прорыва.
Таким образом, наши батальоны действовали на фронте около ста двадцати километров. Как организовать управление в таких условиях? На коротком совещании в штабе бригады М. Ф. Иоффе приказал:
– В 65-ю, к Батову, поедет Харченко, я буду в 24-й у Галанина. Действиями трех батальонов у Жадова будет руководить оперативная группа капитана Голуба!
Не теряя времени, офицеры штаба бригады разъезжались на различные участки Донского фронта. К этому времени наши войска, сосредоточенные для наступления под Сталинградом, напоминали уже туго сжатую стальную пружину, готовую стремительно распрямиться и ударить по врагу…
В дни победы на Волге
Хмурый туманный рассвет 19 ноября я встретил на командном пункте одного из стрелковых полков 65-й армии. Часов в шесть пошел снег. Крупные мокрые хлопья кружились в промозглом воздухе. Видимость совсем ухудшилась.
Бело-розовые сполохи осветительных ракет противника с трудом пробивались сквозь белую плотную пелену. Непогода сейчас наш помощник. Словно белый маскировочный халат, прикрывает она саперов, проделывающих проходы в минных полях, буквально в нескольких десятках метров от вражеских траншей. Работали саперы уже несколько часов осторожно, внимательно, неторопливо.
Миноискатель здесь был бессилен – земля до предела насыщена осколками снарядов и другими металлическими предметами. Саперы действуют щупами – толстой заостренной проволокой, насаженной на деревянную ручку. Щупы с трудом входят в промерзшую землю. Вот щуп на что-то наткнулся. В ход идет саперный нож. Осторожно снимается затвердевший от мороза дерн. Вот она – противотанковая мина TMi-35, похожая на стальную перевернутую тарелку! Посередине торчит цилиндрик взрывателя. Несколько четких, выверенных до миллиметра движений – взрыватель обезврежен и вывернут. Теперь мина не опасна – как змея с вырванным ядовитым жалом.
Конечно, лучше ее совсем извлечь и оттащить за пределы прохода. Однако под миной возможны различные ловушки, в промерзшем грунте их обнаружить и обезвредить крайне трудно. Мина же с таким сюрпризом при попытке стронуть ее с места взорвется и привлечет внимание гитлеровцев.
…Тихо. Только откуда-то слева время от времени доносятся короткие очереди немецких автоматов. Скоро начнется артиллерийская подготовка. Неожиданно из белой мглы появились две запорошенные снегом фигуры. Это командир нашего 154-го батальона Ляшенко и полковой инженер.
– Проходы проделали без происшествий! – докладывает комбат. – Были и ловушки. На колючую проволоку фашисты понавешали пустые консервные банки. Чуть дотронешься до проволоки – звон и грохот…
Это хороший признак. Если гитлеровцы огораживаются проволокой и минами, значит, им уже не до наступления. Это отлично чувствуют наши солдаты. Сегодня, когда добирались до командного пункта полка, водителю показалось, что мы сбились с дороги. Спросить не у кого. Спасаясь от пронизывающего холодного ветра, все забились в землянки. Наконец наткнулись на какой-то блиндаж. Вход в него прикрыт плащ-палаткой. В блиндаже чуть ли не в два наката, тесно прижавшись друг к другу, спят десятка полтора солдат. От спящих поднимаются клубы пара, раздается могучий храп. Разбудил крайнего. Поднялась фигура с двумя треугольниками на защитных петлицах.
– Как проехать на КП полка?
– Да тут рядом, балочкой и правее метров двадцать.
– Почему не выставили часового? Фашисты вас сонными могут перебить!
– Да нет, товарищ майор! До передка более двух километров, а впереди наши траншеи. Да и немцу не до нас. Забился в норы и стучит зубами. Не до жиру, быть бы живу! Теперь самый раз по нему стукнуть!
«Подожди совсем немного. Скоро стукнем!» – подумал я…
Отворачиваю обшлаг полушубка: 7 часов 25 минут. Осталось каких-нибудь триста секунд. Какие они томительные и длинные. Как-то там наши саперы?
Передний край обороны противника по-прежнему закрыт серой, непроницаемом стеной снега. Тихо. Молодцы ребята! Не дали себя обнаружить.
Неожиданно все вокруг озарилось яркой вспышкой, чуть смягченной густым туманом. Через несколько мгновений под ногами задрожала земля. Тупой, могучий гул сотен орудий надавил на уши. Началось!
Долгие шестьдесят минут, целых три тысячи шестьсот секунд стонала и дрожала земля.
В 8 часов 30 минут орудийная канонада смолкла. Отчетливо стала слышна трескотня пулеметов и автоматов. Однако с каждой минутой стрельба доносится все глуше. Значит, наступление идет успешно, наши войска продвигаются в глубь вражеской обороны…
Вскоре недалеко от нашего командного пункта остановился виллис Иоффе. Из машины выскочил Михаил Фадеевич и, радостно потирая руки, еще на ходу сообщил мне:
– Все проходы проделаны в срок и почти без потерь! Ледовые переправы тоже действуют бесперебойно!
За несколько дней до наступления бригаде было поручено устройство нескольких ледовых переправ через Дон. Задача была не из легких. Дело в том, что лед на реке был еще тонким и не мог выдержать даже средних танков Т-34, не говоря уже о тяжелых КВ. Выход был только один – срочно усиливать лед! Но как? Бревен достать было совершенно невозможно. Решили собирать хворост, разбирать плетни. Все это укладывалось на лед в несколько слоев и заливалось водой. Инженерные расчеты показывали, что такая переправа должна была выдержать вес танков. Однако расчеты расчетами, а что получится на практике? Сообщение командира бригады сняло еще один камень с плеч…
На второй день наступления опять повалил снег. Через несколько часов все вокруг стало белым. Это значительно усложнило действия наших саперов, снимавших мины в глубине вражеской обороны. Теперь мину не обнаружить по бугорку над ней, по желтому пятну засохшей травы и по другим признакам. Опять гвардейцы вынуждены искать мины в мерзлой земле щупами.
Несмотря на все трудности, свои задачи мы выполняли.
– Гарно хлопцы роблють! – так отозвался о действиях саперов бригады начальник инженерных войск 65-й армии подполковник Павел Васильевич Швыдкой, недавно прибывший на эту должность. Богатырского роста, молодой, энергичный, подвижный, он явно оправдывал свою фамилию (по-украински швыдкой значит быстрый).
Первая наша встреча с Павлом Васильевичем закончилась трагикомическим эпизодом. После короткого делового разговора промерзший до костей подполковник, весело подмигнув, поинтересовался:
– Ну як, горилка и сало е?
Получив обшитую шинельным сукном фляжку, Швыдкой сделал добрый глоток. А оторваться от горлышка не смог. На трескучем морозе губы прилипли к алюминию. Пришлось отрывать, как говорится, с мясом. Швыдкой чертыхался:
– Вот черт, от немцев бог миловал. От горилки кровь пролил!
Высокую оценку действиям бригады дал и начальник инженерных войск Донского фронта генерал А. И. Прошляков, в эти дни несколько раз побывавший у нас.
* * *
Наступление советских войск развивалось успешно. На рассвете 23 ноября 4-й танковый корпус Юго-Западного фронта и 4-й механизированный корпус Сталинградского фронта соединились в районе Калача. К исходу дня вышли навстречу друг другу и стрелковые дивизии этих фронтов. В гигантском кольце оказались 6-я гитлеровская армия под командованием генерал-полковника Паулюса и части 4-й танковой армии. Всего в окружение попало двадцать две дивизии – около трехсот тридцати тысяч гитлеровцев.
В течение нескольких дней шли бои по сужению кольца окружения. Ожесточенно сопротивляясь, непрерывно контратакуя, фашисты отходили к Сталинграду.
К концу ноября стрелковые дивизии 65-й армии подошли к цепи высот, на которых укрепился противник. Попытки сбить фашистов с ходу не увенчались успехом. Наши войска начали планомерно готовиться к прорыву вражеской обороны. Однако все эти планы пришлось временно отложить. Около полудня 12 декабря командира бригады срочно вызвали к генералу А. И. Прошлякову. Вернулся М. Ф. Иоффе через часа два. Уже по его сосредоточенному лицу мы поняли, что положение серьезное.
Михаил Фадеевич коротко сообщил, что крупные силы гитлеровцев перешли в наступление из района Котельниковского на Сталинград с целью деблокировать свои окруженные дивизии. Следует ожидать активных действий окруженных гитлеровцев с целью прорыва навстречу наступающим. Задача бригады – усилить позиции наших войск минными заграждениями. Особо ответственное задание поручается батальону специального минирования.
Командир бригады подозвал комбата майора Ю. М. Пергамента и, развернув карту, наметил места установки мин.
Первая рота батальона специального минирования получила приказ установить несколько групп осколочно-заградительных мин с приборами ФТД для взрыва по радио в полосе действий 173-й стрелковой дивизии.
Одновременно 8-й гвардейский батальон специального минирования получил задание заминировать с использованием радиоуправляемых приборов Ф-10 ряд наиболее важных объектов в полосе действий 65-й и 21-й армий. Всего было установлено двадцать три радиоуправляемых фугаса с зарядами от восьмисот килограммов до двух тонн взрывчатых веществ.
Взрывать все эти мины не пришлось. Попытка немецко-фашистского командования выручить окруженные поиска потерпела неудачу. Советские войска смогли продолжить операции по уничтожению 6-й гитлеровской армии.
Одной из ключевых позиций вражеской обороны на путях наступления 65-й армии был сильно укрепленный Казачий курган. Несколько раз части 173-й стрелковой дивизии, которой командовал полковник В. С. Аскалепов, при поддержке танкистов 91-й отдельной танковой бригады подполковника И. И. Якубовского врывались на вершину Казачьего кургана, однако гитлеровцы контратаками отбрасывали наши войска. В этих боях существенную помощь пехоте оказали и саперы 157-го батальона инженерных заграждений под командованием майора М. М. Куща.
Еще в начале декабря, во время боев на подступах к Казачьему кургану, наши саперы под ураганным огнем противника проделывали проходы в минных полях для пропуска танков и пехоты.
Отлично действовали в те дни саперы отделения сержанта Алексея Яковлевича Миненкова. Работая в непосредственной близости от позиций гитлеровцев, воины обезвредили более шестидесяти мин врага и установили сто пятьдесят своих ЯМ-5.
В боях под Казачьим курганом умело командовал взводом лейтенант Алексей Николаевич Курносов. На минном поле, установленном его взводом, во время контратаки гитлеровцев подорвался их головной танк. Остальные машины повернули обратно. Ночью взвод лейтенанта Курносова ставил мины на левом фланге 1313-го стрелкового полка.
Незадолго до рассвета бдительный командир обнаружил разведку противника, направляющуюся к нашим траншеям. Внезапно открыв огонь, саперы уничтожили фашистов.
Перед решительным штурмом Казачьего кургана мы долго думали, как быстрее доставить большое количество противотанковых мин к местам установки. На руках полупудовых противотанковых мин ЯМ-5 много не унесешь. Подвезти на лошадях из-за плотного огня противника тоже практически невозможно. Кто-то тогда предложил перевозить мины на обычных крестьянских розвальнях, прицепив их тросом к танкам. Предложение приняли. Решили изготовить специальные сани с низкой посадкой и легким броневым щитком впереди для прикрытия минера. Однако сразу же встал вопрос: согласятся ли танкисты буксировать сани с грузом в пятьсот-шестьсот килограммов тротила? Ведь одно случайное попадание не только снаряда, а даже крупного осколка могло бы вызвать сильнейший взрыв.
Однако Иван Игнатьевич Якубовский на предложение саперов ответил низким басом:
– Что ж, дело стоящее. Думаю, найдем добровольцев тащить ваши «саночки». Правда, не думал, что моим танкистам придется превратиться в ямщиков. Ладно, ладно, шучу!
Решено было, что во время атаки саперы будут продвигаться вместе с пехотой до тех пор, пока не подойдут к местам установки минных полей на направлениях предполагаемых контратак гитлеровцев. Здесь и отцепят от танков сани с минами.
На рассвете 28 декабря начался бой за Казачий курган. Десять минут грохотала наша артиллерия. Затем последовал залп гвардейских минометов. С командного пункта командира стрелкового полка в бинокль хорошо видно, как стремительно двинулась вперед пехота, поддержанная танками.
Отыскиваю на поле боя тридцатьчетверку с прицепленными санями. Видно, как сапер время от времени соскакивает с саней, деловито осматривает свой опасный груз и снова устраивается в санях за броневым щитком.
Когда танк перевалил через вражескую траншею, сапер открыл огонь из автомата по убегающим фашистам. Он продолжал вести огонь даже тогда, когда танк разворачивал пушку на 180° и стрелял через его голову. Но вот солдат отцепил сани и приступил к минированию. Вскоре к нему подоспела и вся группа саперов.
Тем временем пехотинцы и танкисты полностью овладели Казачьим курганом. Над его вершиной заполыхал красный флаг.
Однако мы знали, что противник не примирится с потерей этой важной высоты, и ждали его контратак. Сразу же после захвата кургана саперный взвод под командованием лейтенанта А. Н. Курносова под огнем противника установил на восточных склонах противотанковое минное поле. При первой же контратаке на нем подорвались два гитлеровских танка Т-3.
Но понесенные потери не остановили противника.
На вершине кургана, взметая снег и комья мерзлой земли, опять начинают рваться вражеские снаряды. Это первый признак приближающейся контратаки.
Вражеский огонь усиливается. Под его прикрытием гитлеровцы бросают в атаку танки. Тяжелые машины, неуклюже переваливаясь на неровностях местности, медленно продвигаются вперед. Гулко застучали противотанковые ружья, ударили пушки. Вражеские танки все ближе и ближе… Вот уже простым глазом видны белые кресты, намалеванные на их броне. За танками мелькают серые фигурки автоматчиков. Неужели они прорвутся к нашим траншеям и будут их утюжить? Неожиданно под головным танком вспыхивает ослепительное пламя, доносится глухой звук взрыва. Вражеская машина окутывается облаком дыма. Почти тотчас же подрывается второй танк. Он развернулся на одной гусенице, а затем задымил, прошитый сразу несколькими пулями ПТР.
Потеряв на минных полях еще два танка, противник отходит. Но на соседнем участке немецким танкам удалось вклиниться в нашу оборону на стыке двух подразделений. Навстречу гитлеровцам бросились саперы из 157-го батальона инженерных заграждений. Командовал ими заместитель командира роты двадцатидвухлетний лейтенант Алексей Иванович Миронов. Действуя в каких-нибудь десятках метров от гусениц вражеских танков, саперы Миронова, не отрывая лунок, ставили мины прямо на грунт и слегка маскировали снегом. Когда на установленном в ходе боя минном поле подорвалось три танка, нервы у гитлеровцев не выдержали. Бронированные чудовища сначала остановились, а потом медленно стали отступать, непрерывно стреляя из пушек и пулеметов. И когда уже было ясно, что враг не пройдет, когда можно было торжествовать победу, осколок вражеского снаряда оборвал жизнь Алеши Миронова…
В последующие два дня гитлеровцы еще шесть раз пытались захватить Казачий курган. Они бросали в атаку до батальона пехоты, поддержанного танками. Все попытки врага отбить высоту окончились провалом.
Командир 173-й стрелковой дивизии полковник В. С. Аскалепов, человек суровый и немногословный, сказал:
– Молодцы саперы! Крепко помогли в закреплении местности и отражении контратак!
* * *
В ходе контрнаступления под Сталинградом наши батальоны действовали на значительном расстоянии от штаба бригады. В этих условиях проводная связь помогала плохо. Вся надежда была на радио. Между тем бригада имела мало радиостанций.
В декабре штаб бригады располагался на окраине поселка Вертячий.
В один из вечеров, когда мы сидели за фронтовым ужином, задрожали стекла нашей мазанки. Выскочивший на улицу ординарец, вернувшись, доложил:
– Танков наших идет видимо-невидимо!
Через несколько минут у мазанки остановился виллис. Молодой, стройный генерал в перепоясанном ремнями полушубке представился:
– Командир 23-го танкового корпуса генерал Пушкин. Не разрешите ли погреться?
Мы, конечно, пригласили генерала и сопровождавших его офицеров к себе, предложили вместе поужинать. Среди спутников Пушкина я узнал капитана Бориса Дворкина, с которым мы учились в академии, правда на разных факультетах. Он слыл отличным радистом, мог заставить работать любую радиоаппаратуру. «Вот бы кого заполучить в бригаду начальником связи!» – подумал я.
Перекинулся парой слов с Дворкиным.
– Кем служишь?
– Да помощником начальника связи корпуса.
– Пойдешь в бригаду начальником?
– Я не возражаю, но ведь не отпустят.
– Ну, это мы попытаемся сделать…
Во время ужина генерал Пушкин попросил у командира бригады несколько канистр с бензином:
– Понимаете, солярки у нас много, а бензина даже для личной машины кот наплакал!
Мгновенно в голове у меня родился дерзкий план. Опережая ответ комбрига, вступаю в разговор.
– Конечно поможем, товарищ генерал. Сейчас дам команду, чтобы налили.
М. Ф. Иоффе недовольно покосился на меня: зачем, мол, эта неуместная щедрость. Ведь с бензином и у нас было туговато. Легонько дотрагиваюсь до руки Михаила Фадеевича и шепчу, что все идет, как надо.
После ужина, когда канистры были укреплены на генеральской машине, а Ефим Григорьевич Пушкин благодарил нас за гостеприимство, я с невинным видом обратился к генералу:
– Товарищ генерал, погибаем без хорошего связиста. Оставьте, пожалуйста, нам капитана Дворкина.
Пушкин нахмурился и с недоумением посмотрел на меня. Потом рассмеялся:
– Ладно, что поделаешь, берите. Только оформите его перевод с моим начальником штаба, как положено.
Весной 1944 года мы узнали, что Герой Советского Союза генерал-лейтенант танковых войск Ефим Григорьевич Пушкин погиб в одном из боев на Украине…
Дворкин сумел за короткий срок организовать сбор и ремонт трофейных радиостанций, научить расчеты работать на них. И уже к началу боев по уничтожению окруженных немецко-фашистских войск батальоны бригады имели надежную радиосвязь.
Однако мы отлично понимали, что даже надежная радиосвязь не сможет заменить личного общения с подчиненными. Поэтому офицеры штаба ежедневно выезжали в батальоны.
Ориентироваться в степях междуречья Волги и Дона было очень трудно. В начале января похолодало, выпал снег. Через несколько дней потеплело, начал накрапывать мелкий дождь. Затем ударил сильный мороз. Степь покрылась ледяной коркой и стала словно серебряной. Обледеневшие кусты, бурьян, будяки от порывов ветра тонко и мелодично позванивали. Единственным ориентиром в степи были столбы проводной связи. Да и они превратились в большие серебряные сосульки. В таких условиях немудрено было и заблудиться. Это и случилось со мной и водителем Козловым в один из последних дней января.
На пикапчике поехали в батальон, действовавший в районе Большой Рассошки. Едем, едем по степи, а поселка все не видно. Чувствую, заблудились. Начинает темнеть. Неожиданно впереди увидели тускло мерцающий огонек. В том же направлении время от времени вспыхивали разноцветные ракеты. Поехали «на огонек». Когда до него оставалось метров двести, Козлов заметил полузанесенный снегом легковой автомобиль М-1.
– Разрешите, товарищ майор, посмотреть? – обратился ко мне водитель и, получив разрешение, с отверткой в руке побежал к разбитой машине. Действия его понятны – с запасными частями трудно, а наш пикап на базе эмки.
В кабине стало холодно, и я вылез немного поразмяться, согреться и сейчас же услышал знакомый, но не очень-то приятный посвист пуль. Откуда? Ведь выстрелов не слышно. Я вздрогнул от неожиданности, когда рядом со мной выросла фигура в белом маскировочном халате. Как он только сумел так незаметно подойти?
– Куда вас черти несут? Ведь там фрицы сидят!
Оказывается, мы в темноте проскочили наш передний край. И, не заметь Володя Козлов злосчастной эмки, нн появись солдат боевого охранения, угодили бы прямо в лапы к гитлеровцам.
Постепенно личный состав 16-й отдельной инженерной бригады специального назначения накопил большой опыт по минированию и преодолению минно-взрывных заграждений.
Наши саперы в совершенстве знали все образцы советских мин и применявшиеся на фронте мины противника.
В бригаде внимательно следили за всеми «новинками» минно-взрывной техники гитлеровцев.
Вспоминаю, как в середине декабря в штаб бригады поступило донесение из батальона капитана Ванякина: «Перед передним краем обороны немецких и румынских частей обнаружены противотанковые минные поля с неизвестными минами».
Немедленно в батальон выехал начальник отделения минирования технического отдела капитан Ю. В. Куберский.
Показывая Куберскому новую мину, Ванякин как бы мимоходом сообщил: «Знаешь, как ее солдаты прозвали? Тоска минера!»
Впрочем, ничего особенно интересного в новой мине не было. Обычная металлическая. Это облегчало ее поиск миноискателем, который не реагировал на мины с деревянным или пластмассовым корпусом. Внешне мина напоминала наполненную водой круглую резиновую грелку с пробкой. Правда, здесь «пробка» оказалась не такой уж безобидной: под ней, как выяснилось позже, находилось четыре взрывателя. Опытный минер, Куберский быстро разобрался в устройстве мины.
Взяв мину под мышку, капитан вышел из землянки и, отойдя подальше от людей, приступил к ее обезвреживанию.
– Мина как мина, ничего особенного, – небрежно бросил Куберский, возвратись в землянку. – Почему «тоска минера»? Обезвреживается довольно просто…
Командир батальона улыбнулся:
– Пройдите на минные поля и посмотрите. С этими игрушками мы еще намучаемся. Тут не просто тоской, а смертной тоской пахнет.
Вечером, под прикрытием темноты, Куберский вместе с капитаном Ванякиным направился к вражескому минному полю. Здесь представитель штаба лично убедился в правоте комбата и минеров батальона. Обезвредить вражеские мины можно было только взрывом накладного заряда, так как они устанавливались взрывателем вниз и вмерзли в грунт. Втихую такие мины обезвредить было просто невозможно. Выковыривать из замерзшей земли – не только крайне опасно, но и очень трудно. Взрывать? Но это сразу бы насторожило гитлеровцев. Они могли установить новые минные поля в глубине своей обороны. Что делать с проклятой миной? – такой вопрос встал перед минерами батальона. Ведь наступление с целью ликвидации окруженной группировки врага ожидалось со дня на день. Решили срочно организовать изготовление самодельных удлиненных зарядов для проделывания проходов взрывным способом. Заряды представляли собой деревянные рейки с привязанными к ним шпагатом тротиловыми шашками.
Офицеры батальона уже начали организовывать взаимодействие с артиллеристами и танкистами. Но все продолжали упорно думать над проблемой обезвреживания этих «хитрых» мин более простым, безопасным и главное – менее «шумным» способом. Думал об этом и капитан Куберский. Однако выхода из положения не находилось. В конце концов офицер пошел на передний край к минерам.
Здесь, в промерзшем, полузанесенном снегом окопе, за коротким перекуром Куберский поделился своими мыслями и сомнениями с солдатами. Неожиданно один из них, помявшись, сказал:
– Да мы тут вроде придумали. Только пойдет ли?
Капитан, естественно, заинтересовался:
– Ну, ну, расскажи!
– Да чего рассказывать, пойдемте лучше покажу.
Добравшись до минного поля, Куберский и минер остановились у первой же мины. Смахнув снег, солдат присел у мины так, что она оказалась между его широко расставленными ногами. Взяв в правую руку саперный нож, а левую положив на мину, сапер круговым движением ножа полоснул по ее корпусу. Примерно так, как разрезают арбуз пополам.
Дело в том, что эта мина состояла из двух полусферических половинок, соединенных между собой гофрированным кольцом из мягкого металла, который легко разрезался ножом.
Разрезав мину, солдат снял верхнюю половину с тротиловым зарядом и осторожно извлек все четыре взрывателя. Вся эта операция была выполнена в течение считанных секунд.
Такой способ обезвреживания мин оказался очень эффективным: безопасным, простым и быстрым. Отпадала нужда в удлиненных зарядах и взрывчатых веществах. Этому способу быстро обучили всех минеров бригады. И когда был получен приказ проделать за сутки проходы для танков, наши саперы не только выполнили задачу в указанный срок, но и на многих участках просто сняли все минные поля. Причем в этой операции не потеряли ни одного человека.
Разминирование велось расчетом из четырех солдат: первый находил мину, второй снимал с нее снежный и грунтовой покров, третий разрезал мину и снимал верхнюю половину, четвертый извлекал взрыватели.
К сожалению, моя память не сохранила фамилию этого солдата-умельца. Не отражено его рационализаторское предложение и в официальных документах. А ведь благодаря его предложению мы сохранили жизнь многим нашим саперам. Пригодился этот способ и весной 1944 года, когда саперы 3-го Украинского фронта обнаружили большое количество таких мин в полосе наступления фронта.
В те памятные дни саперы нашей бригады частенько успешно действовали вместе с пехотой. В конце декабря 1942 года 152-й батальон капитана Г. Н. Соколова был придан стрелковому полку, наступавшему на северной окраине Сталинграда в районе завода «Красный Октябрь».
Гитлеровцы удерживали хорошо укрепленную высоту, господствующую над окружающей местностью. Взять ее нужно было во что бы то ни стало. Несколько раз нашим солдатам, наступавшим по глубокому снегу под ураганным огнем противника, удавалось пробиться на вершину высоты. Но каждый раз фашисты с помощью танков и самоходных орудий восстанавливали положение.
Капитан Соколов предложил командиру полка следующий план совместных действий. В боевых порядках пехоты пойдут на высоту две саперные роты под командованием его заместителя по технической части капитана А. К. Соловьева. Мины саперы потащат на лыжах. Когда гитлеровцев удастся выбить с вершины, саперы немедленно установят мины на скатах, обращенных к противнику.
Целый день шел бой за высоту, и только под вечер, после рукопашной схватки, гитлеровцев выбили с вершины. Саперы быстро установили мины…
Утром, когда после сильной артиллерийской подготовки в контратаку пошли вражеские танки, они начали подрываться на минах. Пытаясь обойти наше минное поле, фашисты подставили борта нашим артиллеристам. Вспыхнуло еще несколько дымных, чадящих костров. Гитлеровские танкисты повернули обратно. Через несколько часов противник повторил атаку, но и она была отбита.