Текст книги "Удар молнии"

Автор книги: Виктор Кнут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Вечером, дождавшись, когда Витек укатит на «Москвиче» «делать дискач», я еще раз на последней странице блокнотика проверил свои расчеты и, тщательно зашторив большие окна веранды, начал колдовать над «изделием 2547», детонаторами и «конструктором «Лего». Я планировал потратить на всю работу около часа, но, даже не напрягаясь, уложился в двадцать минут. Схема устройства была из самых элементарных, а знания по минно-взрывному делу в диверсионной школе вбили мне в голову настолько крепко, что за двенадцать лет они не утратили своего изначального блеска. Разве что несколько потускнели на фоне технического прогресса. Но это не страшно… Я достал из защитных футляров, к которым налипла всевозможная железная шелуха, два мощных магнита и закрепил на них фугасы. Потом один из них засунул в рюкзак, второй спрятал в маленькой алюминиевой кастрюльке и задвинул ее под кровать.

Все. Посылка готова. Остается отправить ее адресату. Теперь все зависит от почтальона.

И от Алины. От ее умения договориться с этим назойливым почтальоном, который, словно оса вокруг кружки пива, вьется возле своей машины и не желает отвлечься даже на сорок секунд. Да нет… сорок – много. На тридцать. Тридцати секунд мне вполне достаточно. Интересно, что сможет придумать милая девочка?…

Я вышел на улицу и уселся на лавочку возле крыльца. Ко мне сразу присоединился большой полосатый кот и начал мурлыкать настолько пронзительно, словно решил перебудить всех соседей. Я погладил его по жирной спине и стряхнул на землю, но он моментально вернулся ко мне на колени.

…В том, что Алина придумает что-нибудь, я даже не сомневался. Вот только клюнет ли на ее уловку водитель? Вдруг он вымуштрован настолько, что вместо того, чтобы отвлечься, наоборот, многократно усилит бдительность. И подобраться к «Уазику» станет совсем невозможно. А значит, самая проходимая тропа к Кезамаа окажется перекрытой…

Кот в приступе страсти больно цапнул меня за палец и уже через пару секунд оказался в нокдауне после крепкого удара по ребрам. Отряхнувшись, он отправился в сарай ловить крыс, а я поднялся с лавочки и подошел к калитке. Вдоль забора еле-еле брел пьяный. Пяльма трещала мотоциклами и беспокоила дачников громким хип-хопом. На скотном дворе уныло гудел сепаратор.

…Нет. Нет же! Алина справится! Она умница. Я в ней уверен. И нечего мне сейчас ломать голову, пытаясь выстроить для нее какой-либо план операции. Пусть все решает сама. Ей виднее; Она женщина и в тонкостях кобелячей мужской психологии разбирается куда лучше меня. При всем при том, что я в этом не разбираюсь совсем…

Я отошел от калитки и отправился к себе на веранду. Читать Джона Уиндема. И пугать комаров фумигатором.

…Я, увы, в мужской психологии не разбираюсь совсем. Я не могу разобраться даже в самом себе. Вот потому-то жизнь моя и катит стремительно с горки на горку, со скрипом вписываясь в крутые виражи… А Алина справится, милая девочка. Впрочем, чего загадывать. Время покажет. А сейчас у меня впереди свободный завтрашний день. Буду отдыхать и веселиться. Объедаться бабы Марусиными разносолами. И не забивать себе голову никакими проблемами.

Я разделся, забрался в пахнущую сеном постель и, устроившись поудобнее, раскрыл «День треффидов».

К этому времени фумигатор, пропитав воздух запахом ландышей, уже разогнал комаров по самым дальним углам веранды. Для них на всю ночь настала нелетная погода.

* * *

Черный «порш» послушно ждал меня перед километровым столбом – там, где ему и было назначено. Я развернулся и поставил «макаку» позади него. Через окно на меня уставился Стаффордшир. Было видно, как он яростно молотит хвостом.

– Я ожидала чего угодно, но только не этого, – подколола меня Алина, как только я устроился рядом с ней. – Вам совершенно не платят, мистер секретный агент, и приходится ездить на мотоциклете? – Она призывно почмокала губками, и я подставил ей щеку для поцелуя. А сзади уже мусолил мне шею Бакс.

– Я очень по вас соскучился, – честно признался я.

– Спасибо. Давно не слышала ничего приятнее. Распоряжайтесь, мистер секретный агент. – Алина хитро прищурилась. – Чем займемся сначала? Шпиенством или…

– Шпиенством, – отрезал я. И, не откладывая дел в долгий ящик, начал вводить ее в курс сложившейся ситуации.

– Легко! – рассмеялась Алина, когда я закончил. – Я легко сделаю этого мужичка! Если он, конечно не педик. Впрочем, если даже и педик, я все равно его сделаю.

Мне показалось, что она просто не отдает себе отчета в том, насколько серьезно то, что ей предстоит. Но я даже не успел высказать своих опасений по этому поводу вслух. Алина убрала с лица улыбку и начала задавать вопросы. Точные и конкретные вопросы о водителе, об «Уазике» и о месте, где он будет стоять. А уже через пять минут я вернулся на свой мотоцикл и покатил в сторону Пяльмы. Черный «пОрш» пристроился сзади. Мы решили продолжить обсуждение плана на месте предстоящих событий.

В Пяльме я закатил «макаку» в дровяной сарайчик, ловко увернулся от настойчивых предложений бабы Маруси напоить меня молоком и поспешил на соседнюю улицу, где оставил Алину. Она уже воткнула «порш» впритирку к заброшенному амбару, выпустила на волю Бакса и крутила хвостом перед двумя пузатыми дачниками в китайских спортивных костюмах. Оба дачника ослепительно блестели потными лысинами и пускали обильные слюни.

Я издали помахал Алине рукой, и она, пронзительно свистнув застрявшему в репейнике стаффордширу, побежала ко мне.

– Учти, я ревнивый, как мавр, – заметил я, и она звонко расхохоталась.

– Меня уже успели пригласить на шашлыки. И на дагестанское домашнее вино прошлогоднего урожая. Правда, предупредили, – Алина изменила голос, добавив в него чуть-чуть хрипотцы: «Девушка, мы с вами стоим на разных ступенях социальной лестницы». Ты можешь объяснить мне, что это значит?

– Могу. У тебя есть такая машина, – не оборачиваясь, я ткнул большим пальцем себе за спину, – а у них такой никогда не будет. Они за это вроде как извинились.

– Да… – вздохнула Алина. – Именно так. Лучше бы у всех были такие машины. Но это невозможно даже в Швейцарии. Что же говорить о нищей России…

Никуда не торопясь, мы дошли до местного рыночка, где, погуляв между пустых прилавков и внимательно прочитав все вывески на окружающих магазинах, Алина за десять минут состряпала три сценария предстоящей акции.

– С подвернувшимся каблуком и падением – избито, – заметил я по поводу первого. – Рассыпать ему под ноги сливы ненадежно. Он может сказать: «Сама соберешь, красавица». – Так я отмел второй план Алины. – А насчет нахального алкаша… Не знаю… Тоже избито. Подобные сценки с нападением хулиганов и благородным защитником раньше разыгрывали пионеры, что бы познакомиться с девочкой… Не знаю… А где ты найдешь этого алкаша?

– Где угодно. Здесь их навалом, – улыбнулась Алина. – Слава, ни о чем не беспокойся. Шофер угодит в офсайд, я обещаю. Полминуты тебе достаточно?

В ответ я молча кивнул.

– Вот и отлично. Я тебе их обеспечу. Только надо найти помощника.

И мы отправились искать алкаша. Их здесь действительно оказалось навалом. Просто они, как клопы, таились по темным углам и пустырям, стараясь лишний раз не бросаться в глаза. Но стоило лишь поискать… Вернее, нас нашли сами.

Уже через пять минут мы пересеклись с двумя забулдыгами, которые предложили купить и них за десять рублей кипятильник. Их опухшие рожи и трясущиеся конечности прямо кричали во весь голос о том, что сегодня еще не удалось похмелиться. И если не удастся в течение бли-. жайшего часа, то можно смело заказывать по двум рабам Бахуса гражданскую панихиду.

– Хороший… Рабочий… Можно сходить проверить, – мямлил один из продавцов, с надеждой протягивая мне свой товар.

– Не надо, – проскрежетала Алина и, выдержав эффектную паузу, заявила: – Пошли похмелю.

Владелец кипятильника выпучил на нее глаза. Второй поспешил подойти поближе, не уверенный в том, что его не глючит после вчерашнего.

– Пошли, пошли, мужички. Я серьезно. Вы пьете водочки, а потом побеседуем. У меня есть для вас небольшая шабашка. Ну? – Алина раз вернулась и, подхватив меня под руку, двинулась в сторону избы «Магазин», в которой я вчера покупал фумигатор. Ни я, ни она даже не думали оглянуться, уверенные в том, что обалдевшие забулдыги семенят следом.

Оказалось, что их зовут Андрей и Виталик, У каждого из них за плечами было по двадцать восемь прожитых лет и по доброму трехмесячному запою, который пока не спешил закругляться. Нет денег – пес с ними! Зато найдутся всегда добрые люди, которые и похмелят, и напоят. Такие вот, вроде нас, дураков, что взяли и подарили за просто так бутылку водки «Кристалл». А может быть, не за просто?…

– Так что, мужички? Пошабашим сегодня? – звонко спросила Алина, когда после первой порции водки у наших новых знакомых перестали ходить ходуном руки и губы и начали шевелиться мозги.

– Ща! Децл вмажем ищо и пошабашим, – пообещал Андрей. – А чо делать-то, девушка? – Он набулькал в нечистый граненый стакан граммов пятьдесят и протянул его мне, но я молча покачал головой. – Вольному воля. Нам достанется больше… Ха!.. По-о-ошла, проклятущая!..

Мы сидели прямо на травке под раскидистым дубом на заднем дворе одного из домов, выходившего фасадом прямо на Большую Озерную. До павильона «Мясо-Маркет-Колбасы» отсюда по прямой было всего метров сто пятьдесят. А до появления серенького «Уазика» оставалось чуть больше двух с половиной часов.

– Короче, слушайте, мужички, – сказала Алина, дождавшись, когда наши друзья-алкоголики примут на грудь по третьей дозе и окончательно придут в себя. – Тут вот какое дело. Надо сымитировать нападение на меня…

– Чего-о-о?! – перебил Алину Андрей, но Виталик ткнул его в бок:

– Погоди, пущай говорит.

– Да, выслушайте сперва. Так вот, мне надо познакомиться с одним человеком и сделать это как будто случайно. Когда он сегодня подъедет на рынок и вылезет из машины, вы начнете ко мне приставать. Хватать за руки, пытаться куда-то тащить. Разрешаю даже полагать меня за грудь…

– О-о-о! – одновременно вырвалось из двух проспиртованных глоток.

– …даже задрать мне юбку. Я обращусь к этому человеку за помощью. Он, конечно, заступится, попрет на вас, но вы в драку не ввязывайтесь. Сделайте вид, что испугались, и валите подальше. Скажем, сюда. – Алина похлопала ладошкой по траве. – За эту работу Никита, – она кивнула в мою сторону, – купит вам водки. Две бутылки. О'кей?

Мужички почесали репы. Отошли в сторону и пошептались. И наконец ответили:

– Не-е. Водки не надо. Лучше деньгами. – И нерешительно назначили цену: – Пятьсот рублей.

– От мертвого осла уши! – сразу отреагировал я, вспомнив Остапа Бендера.

– Цистерну спирта и фургон колбасы на закусь, – подхватила Алина. – Не-е-ет, родимые. Обломитесь, пожалуйста… Стошка! Лады?

– По рукам, – согласился Андрей. – Стошка, батон колбасы и по бутылке пива. – Он умело разделил остатки «Кристалла» между собой и Виталиком и, опрокинув в глотку стакан, крякнул: – Ого!.. Ну что, красавица? Будем тренироваться. Показывай, как лапать тебя за сиськи.

– И задирать юбку, – добавил Виталик.

Это они так шутили. На самом деле им было плевать на Алинины прелести. Их заботило только одно – догнаться, – и следующие два часа мы с Алиной с трудом отбивались от настойчивых просьб выдать аванс. Позволили раскрутить себя лишь на пиво. Оставив Андрея с Виталиком пить его возле избы «Магазин», я быстро сгонял домой – к бабе Марусе – и вернулся оттуда с пакетом, в котором лежали фугасы. До приезда «Уазика» оставалось всего полчаса. Пора выдвигаться на позиции.

– Пошли, – буркнул я. – Надо еще привязать где-то собаку. – И мы потопали к рынку…

Все было разыграно, как по нотам. Спрятавшись за кустами акации, я наблюдал за тем, как минута в минуту подъехал «Уазик» и припарковался на старом месте – метрах в тридцати от меня. Белобрысая девушка пошла за покупками. Водитель принялся оттаптывать тротуар возле своей машины. Почти сразу из-за угла магазина вывернула Алина, остановилась, достала из сумочки кошелек и начала пересчитывать деньги. В этот момент мимо нее, слегка покачиваясь, двигались два подвыпивших типа.

– Во! Бля, ништя-а-ак! – Один из них притормозил и уставился на Алину. – Во, блин, коза!

Второй мужик, подрыгивая задницей, обошел красавицу в лиловых босоножках-колодках и подпер плечом магазин в паре шагов от нее.

– Алё, слышь, что ли, ты! Дашь полтаху, тогда ничего не будет. Ха!

Андрей почти выкрикивал каждое слово, и я отчетливо слышал весь его гнусный базар. И млел от восторга. Какие артисты! Как здорово они вжились в роль! Я не рассчитывал даже на двадцать процентов от того, что сейчас наблюдал. Впрочем, скорее всего, эти мерзавцы играют самих себя. Им это не ново – пугать по пьяни несчастных девушек.

Тем временем «несчастная девушка» затравленно сжалась и попыталась сделать робкий шаг в сторону, но ее сразу же цепко схватили сзади за плечи. Андрей состроил на роже улыбочку и ловко запустил руку Алине под юбку.

Алина охнула и выпучила глаза.

Я зло скрипнул зубами.

Водила-пилот поставил уши торчком и сделал стойку.

Два вчерашних кавказца с бананами и помидорами, стоявший рядом с ними верзила с золотой цепью на шее. четыре торговки с рынка – все с замиранием сердца наблюдали за разворачивающимся у них под носом спектаклем. И никто не сделал и шага, чтобы вмешаться. Это были не их проблемы. Они не хотели себе неприятностей. Два кавказца, верзила, торговки… Рядом больше никого не было, если не брать в расчет водилу-пилота. К нему-то и обратилась Алина:

– Мужчина! Мужчина же!!! – с трудом выдохнула она. – Помоги-и-ите! А-а-а!!!

Водитель не выдержал и, окинув взглядом «Уазик», ринулся в бой. Как истинный рыцарь. Спасать принцессу из цепких лап гоблинов. А уже через доли секунды я летел со всех ног по направлению к серой машине.

Все заняло около тридцати секунд. Я с раз-. бегу, не обращая внимания на обдирающий кожу асфальт, вогнал свое тело под «Уазик». В руке уже был зажат купленный вчера в «хозто-варах» шпатель, и я начал вгрызаться им в вековые наросты грязи, облепившей днище машины. Шпатель гнулся, но грязь легко отслаивалась большими пластами и обрушивалась вниз… Есть! Площадка для первого фугаса готова… Есть! Для второго фугаса… У меня не было времени копаться в пакете, и я в мгновение ока разодрал его на две половины. Обе бомбы, чтобы их магниты намертво не сомкнулись друг с другом, были разделены куском дюймовой доски, но все равно мне пришлось напрячься, чтобы разъединить их… Есть! Первая бомба заняла свое место… Есть! Вторая – та, что поменьше, с загодя вставленным во взрывчатку электронным взрывателем – приклеилась к днищу. А к ней, в свою очередь, прилип шпатель. И черт с ним!.. Все! Закончил!

Не решившись оставлять под «Уазиком» остатки пакета, – а вдруг этот черт-водила решит туда заглянуть и что-нибудь заподозрит, – я зажал их зубами и начал выбираться из-под машины. Хватаясь руками за что-то масляное и грязное. Обдирая пальцы о какие-то железяки. Глаза были забиты песком, я больно приложился щекой к глушителю. Спина горела. От футболки остались лохмотья…

Я наконец вылез на волю, вскочил на ноги и, по пути протирая глаза, поспешил через дорогу назад к спасительным кустам акации. Оба кавказца и верзила с золотой цепью на шее с интересом наблюдали за мной. Они видели все. С начала и до конца. И, конечно, сделали выводы. Верные выводы насчет бомбы. Уж эти-то не ошибутся! Правда, и не будут болтать никому. Хотя, кто их знает… Ладно, позже сделаю им внушение.

Я добрался до кустов и только тогда оглянулся. Ни Алины, ни водилы-пилота, ни двух алкашей-аборигенов видно не было, но уже через пару секунд из-за «Уазика» нарисовалась моя боевая подруга. Размазывая по щекам слезы и сопли, она прижимала руки к груди и активно выказывала благодарность своему избавителю. Ага! Вот и он, избавитель. Водила показался из-за своей машины, широко улыбнулся Алине, помахал ей на прощание рукой и проследил взглядом за тем, как она скрылась в магазине «Продукты». И снова занял свой пост. Поздно, дорогой. Поздно… Я вздохнул облегченно и отступил подальше в кусты.

Двое кавказцев и их приятель верзила о чем-то оживленно шептались, бросая в мою сторону осторожные взгляды. Я же, не обращая на них никакого внимания, стянул разорванную футболку, вышвырнул ее в заросли лопухов и пошел к колонке отмывать ободранную об асфальт спину. И издали наблюдать за «Уазиком», дожидаясь, когда он отправится к себе на остров.

Дождаться этого мне не хватило терпения. Проклятая белобрысая девка куда-то запропастилась, а я уже через полчаса замерз и, решив, что от этого ничего худого не будет, вернулся на рынок. К кавказцам и верзиле с цепочкой, которые попивали пивко, сидя на овощных ящиках.

– Привет. – Все трое настороженно уставились на меня. – Извините, я только хотел спросить, вы ничего здесь не видели минут сорок назад? Я имею в виду: ничего странного? – Я ослепительно улыбнулся.

Ответом мне было гробовое молчание. И оно продолжалось долго. Ох, долго… Потом верзила отхлебнул из бутылки и сказал:

– Слышь… – И заткнулся. Больше ни единого слова. Ему катастрофически не доставало ума придумать что-то еще.

– Да, я вас слышу. – С моего лица не сходила улыбка американского телеведущего. – Ну!

– Чисто не видели ничего, – пробормотал мой собеседник и уткнулся виноватым взглядом в бутылку. – Ну, отвечаю.

Кавказцы синхронно покивали кучерявыми головами.

– Слава Богу, – наигранно вздохнул я. – А я уж забеспокоился… – И резко добавил в свой голос металла. – Хорошо, что не видели. Хорошо, что не о чем будет трепаться перед приятелями. Хорошо, что не причините головняков ни нам, ни себе. И доживете до старости… Все, господа, я откланиваюсь.

И, отсвечивая голой ободранной спиной, я поспешил туда, где было назначено рандеву с Алиной, Баксом и двумя алкашами. Под раскидистый дуб в полутора метрах от рынка. Если, конечно, идти напрямую. Через крапиву…

Они дожидались меня, вольготно развалившись на травке. С довольными рожами. С чувством выполненного долга.

– А карбл, а карбл. – Андрей выставил мне навстречу правую руку и недвусмысленно потер пальцами. – Рубл, рубл, пожалуйста.

– Хрен тебе, а не рубл, – прошипел я. – Ты оштрафован.

– Что такое? – не понял Андрей.

– Тебе кто разрешал лезть ей под юбку? – Я кивнул в сторону уютно сидевшей на травке Алины.

– Да, – сразу поспешила подлить масла в огонь она. – Грязной лапищей, неизвестно с какой заразой!

– Предупредила бы. Я бы помылся. – Этот негодяй поднес руку к лицу и демонстративно обнюхал пальцы. – Ах! Запах женщины!

Я готов был его убить. Но в этот момент Алина расхохоталась. К ней присоединился Виталик. Следом за ним Андрей.

– Придурки бесстыжие, – выдавила Алина, и я с удивлением обнаружил, что она умеет краснеть. – Обрадовались, мерзавцы. Приперла халява, они и довольны. У-у! – она деланно замахнулась на Андрея, и тот завалился на спину и начал дрыгать ногами. Стаффордшир радостно тявкнул и завилял хвостом. – Никит, выдай им стошку, и пусть проваливают. На хрен! К чертям!

Я расплатился. Довольные забулдыги, прихватив колбасину, которую им купила Алина, и предвкушая, как напьются сейчас самогонки, заспешили в известном только им направлении. Оживленно размахивая руками, И сотрясая воздух раскатами хохота.

– Все получилось? – Алина дождалась, когда они отойдут подальше. – Ты почему разделся?

– А-а-а… – Я махнул рукой и развернулся вокруг оси. – Что там у меня со спиной?

Алина поднялась, потрогала мои ссадины и прижалась ко мне.

– Пара царапин. Там внутри магазина есть аптечный киоск. Я сейчас схожу, куплю перекись. И рубашку. – Она легко куснула меня в плечо и прошептала: – Получилось? А, Слава?

– Да. Все хорошо. – Я высвободился из ее объятий и достал из кармана мятый полтинник.

– Иди ты, Рокфеллер! – Алина обиженно сморщила носик и заспешила по направлению к магазину. – Я быстро, – бросила она через плечо. – Туда и обратно.

– Wei! – сказал я и опустился на мягкую травку…

Из магазина Алина приволокла аляповатую футболку в целлофановой упаковке, скляночку с йодом и две бутылки «Киндзмараули».

– Поворачивайся. – Она достала из сумочки гигиеническую прокладку и обильно смочила ее из склянки. В нос мне ударил неприятный больничный запах, а Бакс поспешил убраться подальше, – Внимание! – Спину мою обожгло, но я даже не вздрогнул. – Молодец! Спартанец! Так… Потерпи малость… Отлично… Вот и все… Умница! – Алина развернула меня, крепко поцеловала в губы. – Ум-ни-ца! И распотрошив целлофан, вытряхнула наружу футболку. – На. Натягивай этот кошмар. Такое могу купить только я!.. Наплевать. Давай пить вино. Я промямлил:

– Давай. – И, одевшись, начал ломать башку над проблемой, как же открыть бутылку…

Мы проторчали под дубом до позднего вечера. Смаковали «Киндзмараули». Занимались любовью. И снова лениво потягивали вино. И беседовали о том, что творится в Питере.

– У твоей племяшки Ларисы пока все в порядке, – докладывала Алина. – Мы с ней встретились на следующий день после того, как ты уехал сюда. С ней и с Полиной. Чудо-девчонки. Я просто от них без ума… Пробежали по магазинам, накупили тряпья, магнитофон, видеодвойку. Хотели компьютер, но решили повременить. В общем, дали себе просраться на твои денежки. Лариса сначала куксилась, опасалась какого-нибудь подвоха, но я ее убедила, И она мне поверила. Даже без лишних вопросов забрала у меня все, что осталось от твоих пяти штук. Что-то около четырех тысяч. – Алина вздохнула. – Бедные девочки… Папаша их бросил. Ушел к какой-то синячке… Живет у нее на даче где-то под Вырицей. Слава, ты знаешь об этом?

Нет, ничего подобного я про себя не знал, но все-таки буркнул:

– Угу.

– Живет под Вырицей, – еще раз вздохнула Алина. – Точнее, не живет. Доживает. Он окончательно спился. Поднеси спичку – вспыхнет. Мать сбивается с ног, пашет сразу на двух работах, но денег все равно кот наплакал. Так что твои пять штук баксов как раз оказались в тему. И еще хорошо, что им помогает сосед. Тот, которого ты мне показывал, когда мы сидели в «паджеро». Вроде бы неплохой мужик. Во всяком случае, со слов девочек. Хотя, что я рассказываю. Ты все это знаешь и без меня. Слушай лучше про этого, про нерусского. Про Салмана. На следующий день после того, как я с ним провела беседу, он позвонил Ларисе и начал допытываться, кто я такая, откуда взялась и все прочее. Тот узколобый, которого я запинала в кусты, оказался каким-то крутым бандюганом. Я вышибла ему зубы, – Алина рассмеялась и отхлебнула вина, – и теперь меня старательно ищут. Через Ларису. Ее поставили на измены, но мой телефон она, слава Богу, им не дала. Хотя вся тряслась от страха, когда связалась со мной. А потом я позвонила Салману… Ох уж эта мне телефонная война. Не война, а возня… – Алина потянулась и сунула в рот сигарету. – Молодец ты, Славка, что бросил курить… Этому Салману я сказала парочку ласковых. А еще назвала пару имен. И, что удивительно, это подействовало. Твою племяшку пока оставили в покое.

– Надолго ли?

– Этого я не знаю. Но вчера вечером, когда собиралась сюда, все было нормально. Салман демонстративно не замечает Ларису. Встретил ее накануне на улице, отвернулся, даже не поздоровался. Эх, Слава, гложет меня предчувствие, что это затишье перед бурей. Нам еще предстоит воевать. – Алина помолчала и, как бы между прочим, пожаловалась: – А тут еще у меня проблемы.

Я насторожился:

– Рассказывай.

– Да ладно, не принимай всерьез. Возможно, я все это придумала… Короче, я чувствую за собой наружку. Не уверена, просто чувствую. Как бы тебе объяснить?… Спиной…

– Я понимаю.

– Спиной… Попыталась засечь их, но… Меня ведет кто-то очень серьезный. Тот, кто знает в этом толк. Пытаться обнаружить их глупо. Моих возможностей хватило только на то, чтобы детектором проверить телефон. Вроде бы все нормально. Во всяком случае, до АТС. Если меня и прослушивают, то только там. А значит, Комитет. Или гэрэушники. Или черт знает кто! – Алина налила в пластиковый стаканчик вина и выпила залпом. – Баксик, лапочка, иди ко мне. – Она пошлепала ладошкой себя по бедру. – Или я все это придумала? Слава, как ты считаешь?

Я молчал, уставившись на одинокое облачко в форме свиньи. Или собаки. И размышлял о том, что, скорее всего, Алинина интуиция ее не обманывает. Существует какое-то таинственное седьмое чувство – способность ощущать на себе чужой взгляд. Это не фантазии. Это не сказки. Это на самом деле так, и над этой загадкой бьются серьезные люди. В самых серьезных лабораториях. Пытаясь подвести под это явление массивный научный фундамент.

А то, что за Алиной следят, для меня не новость. В МИ-6 запутавшиеся чиновники сейчас безуспешно пытаются свести концы с концами. Персиваль Голоблад погиб, – там, конечно, уже знают об этом, – но вдруг кто-то, воспользовавшись его каналом, выходит на связь, получает деньги, оружие, документы. И придерживает пока что свою связную, не списывает ее ликвидатору. Ничего не понятно. И кое-кто сейчас ломает голову, стараясь хоть что-то понять. А для начала, естественно, отдает распоряжение следить за связной.

– Я думаю, это действительно так, – сказал я. – За тобой наблюдают. Свои. Англичане. Так надо, милая девочка. Не бери в голову. Все будет отлично.

Будет ли? Сомневаюсь. Скорее всего, меня в ближайшее время вычислят и захотят побеседовать. А потом сожгут мой труп на Южной свалке… Наши трупы. Наши с Алиной трупы… Правда, во всем этом есть одно «но». НО если я уберу Кезамаа, то меня до поры до времени должны оставить в покое. И наблюдать за мной. И наводить обо мне всевозможные справки. И мучаться: кто же я такой, черт побери, и откуда взялся? У меня появится время. И я его сумею использовать. А пока первоочередная задача – безногий академик с безымянного острова. Йозеп Кезамаа, который мною уже обмыт и обряжен. Остается уложить его в гроб – всего лишь нажать завтра на кнопочку.

– Так что же мне делать? А, Слава? – отвлекла меня от размышлений Алина.

– А ничего, – ответил я как можно беспечнее. – Вернее, еще раз повторяю, не брать все это в голову. В Петербург мы вернемся вместе. Завтра, если мне удастся покончить здесь со своими делами.

– А не удастся?

– Не каркай. Разве такое когда бывало со мной? Не бы-ва-ло! – Я обнял Алину и опрокинул ее на траву. – Ни-ко-гда, милая девочка.

Не называй меня милой девочкой, – прошептала Алина и жарко задышала мне в ухо. Ее руки крепко обвили мою шею.

* * *

Самым ядреным, семидесятиградусным самогоном двойной перегонки в Пяльме торговал бывший участковый, а сейчас пенсионер Александр Степанович Свищ. Удобная фамилия, – участковому даже не надо было придумывать погоняло. Свищ он свищ и есть. Особенно, если мусор. Ссучившийся мусор, который направо-налево брал с односельчан мзду и был совершенно нещепетилен в методах выбивания из них денег, пока наконец и на него не нашлось управы. Два года назад на Свища возбудили уголовное дело, но он отделался лишь легким испугом и уходом на пенсию. И занялся самогоном, благо, новый участковый – совсем мальчишка – был его внучатым племянником. И откормом свиней, – жена работала директором местной школы, и три раза в неделю из школьной столовой приезжала подвода с несколькими ведрами свежих объедков. Правда, во время каникул наступали голодные времена, но тогда в ход шла проросшая прошлогодняя картошка и комбикорм, обменянный у рабочих с фермы на самогон…

Свищ высыпал в бак ведро отрубей, залил их кипятком и, накрыв крышкой, оставил запариваться кисло пахнущую поросячью похлебку. Предстояло еще спуститься в подпол и поднять оттуда мешок картошки. И набрать из кадки соленых груздей – это уже для себя.

Неделю назад жена уехала в Новороссийск, где сейчас жила их замужняя дочь, и Свищ остался один на один со всем домашним хозяйством. И один на один с собой. Близких друзей у него не было, от многочисленных родственников он старался держаться подальше. Его устраивало одиночество. Он жаждал тишины. Даже дом Пяльмский участковый поставил четверть века назад на отшибе. От поселка его отделяла двухсотметровая полоса соснового бора. А рядом с домом находился заброшенный песчаный каръерчик, посередине которого образовался заросший камышами пруд. В пруду водились жирные золотистые караси, и Свищ ловил их по осени бреднем и коптил на зиму на можжевеловом дыму. И очень боялся, что когда-нибудь о богатстве карьера разнюхают местные мужики и мальчишки и сюда начнется паломничество рыбаков.

Держа в руках большое алюминиевое блюдо, на котором были навалены грузди и полвилка соленой капусты, Свищ поднялся из подпола, аккуратно прикрыл массивную крышку и вернул на место отогнутый половик. Шлепая босыми ступнями по крашеному дощатому полу, он направился на кухню, но в этот момент в дверь позвонили, и от неожиданности Свищ чуть не выронил блюдо.

– А-а-а, твою мать, – проскрипел он, на секунду замер, а потом все же добрался до кухни, поставил блюдо на стол и лишь тогда пошел открывать. В этот момент раздайся еще один длинный звонок. – Иду, иду, твою мать! Кто там такой? Иду, открываю!

На крыльце топтались два его старых знакомца, которым Свищу еще в бытность работы в милиции не раз приходилось накручивать хвосты. Одного он в свое время даже упек на два года на «химию». Но что было, то быльем поросло…

– Здоров, дядь Саш. – Андрей пожевал потухшую беломорину и протянул новенькую сто рублевку. – Мы до тебя, значит. За этим. – Он хихикнул и щелкнул себя по горлу.

– А зачем же вы еще можете? – заметил Свищ и, отодвинув мужиков в сторону, спустился с крыльца и заглянул за угол веранды. Смущенной улыбкой его встретила затаившаяся там симпатичная девочка лет пятнадцати в красных резиновых сапожках и коротенькой юбочке. Обе коленки у нее были ободраны и кое-как заклеены пластырем, на щеке желтел старый, уже почти сошедший синяк. «Лена или Таня… – попытался припомнить Свищ. – Или Марина…» Эту девицу все в Пяльме называли Морковка. Ее зимой подобрал на дороге водитель автобуса. Привез к себе, отмыл, отогрел, познакомил с мамашей. А спустя несколько дней его зарезали в пьяной драке. Морковка же осталась в поселке. Обжилась. Ночевала то у одного, то у другого…

– Здрась, дядя Саша, – пискнула девочка.

«Красивая все-таки. Хотя не мешало бы ей быть немного потолще. – Свищ кивнул и отправился назад в дом. Ступеньки крыльца натужно скрипели у него под ногами. – Эх, быть бы мне сейчас участковым. Никуда бы не делась эта оторва…»

– Давай. – Не останавливаясь, он выхватил у Андрея сторублевую бумажку. – Сколько?

– Две.

– Пятьдесят.