Текст книги "Удар молнии"

Автор книги: Виктор Кнут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

К тому моменту, как мы отъехали в Гатчину, я выяснил еще один очень интересующий меня вопрос.

– Мартин, это твоя инициатива, чтобы я шел сегодня на базу во главе группы?

– Нет, я был против, – честно признался он. – Но я получаю приказы из Лондона и обязан их исполнять.

– Странно. – Я представлял приблизительно, кто мог отдать подобный приказ. – Что-то не вяжется. С одной стороны им не терпится заняться моим обследованием, а с другой – они сами гонят меня под пули.

– Да ничего с тобой не случится, – пробормотал англичанин. Мне показалось, что совсем неуверенно. – Парни из Лондона просто хотят проверить, насколько ты сохранил все свои навыки.

– И не боятся, что сорву операцию?

– Не сорвешь, – уверенно заявил Мартин. – Те, кто пойдут с тобой, знают, что надо делать, и без твоих подсказок. Так что, когда проникнете за периметр, занимайся Ларисой, а они займутся бандитами. Договорились, Персиваль Голоблад?

Договорились. Я включил радио, поймал волну с низкопробной попсой московского разлива и прикрыл глаза. Через открытые окна салон «ровера» наполнял аромат цветов и свежего сена. Тонкие голоса сексуальных меньшинств, стонущих из припрятанных под торпедой колонок о своей несчастной любви, удачно переплетались с сиплыми петушиными воплями и назойливым тявканьем какой-то ущербной моськи, доносящимся от соседнего дома. Я с головой погрузился в этот терпкий коктейль, составленный из звуков и запахов беспечного дачного бытия. Мне даже приснился сон. Из-за куста выбрался заяц, разинул рот, собираясь что-то произнести… Но в этот момент Мартин хлопнул меня по колену.

– Слава, пора.

– Угу, – Я с трудом продрал зенки и, полусонный, перебрался за руль «мицубиси».

– В Гатчину, да? – Справа уселась Алина, коснулась пальчиками моей щеки. – Ты же спишь, зайка. Давай я поведу.

– Не надо. – Я развернул машину и пристроился в хвост «рейнж ровера». – Расскажи лучше что-нибудь интересное.

– Хорошо, – хитро улыбнулась моя кровожадная амазонка. – Слушай. Я сегодня пойду на базу с тобой.

– Перебьешься!

– Почему?

– Тебя кокнут, красавица…

Это была лишь завязка длинного спора, который продолжался до самой Гатчины. В котором Алина одержала победу. И в результате оказалась тринадцатой в моей группе.

Тринадцать! Дерьмо! Чертова дюжина! Проклятые несчастливые числа, которые порой приводят нас в Преисподнюю! Я, правда, не верил в то, что она существует. Так же, как не верил в дурные приметы. И, выезжая из Александровской, не обратил никакого внимания на девушку с двумя ведрами, которая дождалась, когда «мицубиси» пропылит мимо нее, перешла дорогу и направилась к водопроводной колонке.

Баба с пустыми ведрами. Тоже примета. Наипаршивейшая! Но я об этом не знал.

* * *

В девять вечера не вышли на связь Олег и Диана – девушка в коротенькой юбочке, которую на совещании в Гатчине Мартин представил всем под номером третьим.

За час до этого они прикатили в Рождествено на неприметной белой «шестерке», оставили машину недалеко от моста и, прихватив с собой пляжное полотенце и сотовый телефон, отправились вдоль реки по направлению к базе искать уединенное место, где можно и выкупаться, и позаниматься любовью.

В полдевятого Олег отзвонился Мартину.

– Мы от объекта ярдах в двухстах, – доложил он. – Ближе подходить не рискую. А пока выбрали неплохое местечко. Принцесса Ди уже полезла купаться. У нее фигурка, что надо. Только меня она не вставляет…

– Давай о деле, трепло! – вмешался я в болтовню Олега, которую слушал по параллельному телефону.

– Йоу, камо! И ты здесь? Я рад. – Этот пустобрех мне не очень-то нравился, и в первую очередь, бесила фамильярность, с которой он общался со мной. – Так вот, что говорю. Дина-Ди нагишом плавает в речке, а черножопые с наблюдательных вышек пялятся на нее в подзорные трубы. Я видел отблески оптики. Пялятся, значит, и, я уверен, занимаются всякими непотребствами…

– О деле, Олег, – напомнил я.

– О деле. В Рождествене на шоссе заметил два «гранд чероки». Один на въезде в поселок, второй возле моста. В обоих сидят какие-то типы. Выводы делайте сами.

– Что еще?

– А ничего. Поторчим здесь полчасика, поиграем в любовничков, а потом отправимся дальше. Глядишь, что-то и вынюхаем.

– Хорошо, – произнес Мартин. – Осторожнее, Олег.

– Well. Позвоню ровно в девять.

Но в девять они не вышли на связь.

Мартин мужественно терпел четверть часа, потом набрал номер Олега, мрачно дослушал до конца сообщение, что «телефон вызываемого абонента отключен…», и бросил трубку.

– Все. Двоих мы потеряли.

– Может быть, это проделки ментов, – предположил я. – Тех, что приставали к наблюдателям днем.

Мартин молча пожал плечами и достал из кармана сигару. Раньше он потреблял только конфеты.

– Нервничаешь? – спросил я.

– Нет. Просто я не любитель неприятных сюрпризов. – Англичанин посмотрел на часы. – В одиннадцать начинаем выдвигаться в Рождествено. А пока отдыхайте.

Отдыхали… Разбрелись по богатому просторному офису, который Для операции «Выра» предоставило ГРУ В одном из кабинетов зашумел телевизор, из другого донесся стук бильярдных шаров. Кто-то загремел посудой на кухне, и оттуда по всему помещению распространился аромат кофе.

Все роли были заранее распределены, и каждый четко знал свое место в предстоящей «игре». Правда, еще не начиная боевой операции, я уже не досчитался двоих, но то, что ряды моего отряда вдруг поредели, волновало меня меньше всего. Тринадцать нас или одиннадцать – не все ли равно. Страшнее другое – если нашим противникам удастся развязать языки Олегу или Диане. Что для этого может быть у чеченских бандюг в арсенале? Изощренные пытки? Психотропные средства? Не хочется даже думать о том, что сейчас кто-то из посвященных сладко поет на базе обо всех наших планах.

С другой стороны, если трезво взглянуть на эту возникшую у меня на пути проблему, то не так все и паршиво. Олег и Диана для кавказцев не более чем парочка влюбленных придурков, выбравшихся потрахаться на природе. Их могут ограбить. Их могут избить. Их, наконец, могут забрать в милицию и учинить тщательную проверку, которая ничего не даст. Но никто даже и не подумает о том, чтобы применять к ним «спецметодики получения сведений» – только так можно развязать языки «фантомам». Да и о спецметодиках, я уверен, бандюги Хаджи даже не слышали. Они знают, как вставлять в задний проход паяльник. И только. О Господи, и с кем мне сегодня предстоит воевать!..

За полчаса до выезда на объект Мартин снова собрал всю нашу команду, но на этот раз не в конференц-зале, а в одном из кабинетов, который уместнее было бы назвать кастелянской. Англичанин отпер дверь огромным амбарным ключом и торжественно произнес:

– Одевайтесь. Оружие выдам по дороге в Рождествено.

Я окинул взглядом разложенные на полу комплекты одежды и похожие на огромные виноградины каски.

Бронежилеты, камуфляж и мягкие высокие мокасины – все российского производства. Каски, насколько я знаю, состоят на вооружении ФБР и Конной полиции Канады. Они совмещены с противогазом – щитком из прозрачного пластика, который плотно прилегает к лицу и, кроме фильтров, оборудован гарнитурой компактной рации «Моторола». Аптечка в нагрудном кармане. Перчатки из тонкой лосины. Нож, отбалансированный для метания, в ножнах на правой штанине. На рукаве куртки закреплен маленький, как авторучка, фонарик. От всей одежды неприятно воняет химией – недавно ее обработали средством против собак.

Я с первой попытки подобрал по размеру куртку и брюки, зашнуровал мокасины, которые не приспособлены даже для пятимильного марш-броска, но незаменимы в таких скоротечных операциях, как сегодняшняя. С каской провозился чуть дольше. Она должна составлять с головой единое целое. Пусть лучше немного жмет, чем будет болтаться. Проверил рацию, похожую на гематому, образовавшуюся на затылочной части каски. Аккумулятор заряжен. Вытащил и снова задвинул антенну.

– Ты как? – Подошел к Алине, возившейся с брючным ремнем. – Не передумала?

– Не-а, – улыбнулась она. И пожаловалась на свои штаны: – Видишь, не рассчитаны на талию в пятьдесят сантиметров. Дырочек не хватает.

– Достань нож и проковыряй еще одну. И поторапливайся. – Я вышел из кастелянской в гулкий пустой коридор и заорал, наслаждаясь великолепной акустикой: – Время! Вы как жены эмиров в парижских бутиках! Собираемся здесь!

Девять человек. В том числе, я. И Алина, у которой не хватает дырочек, а, возможно, еще и мозгов, если лезет туда, куда лучше не лезть…

Я обвел взглядом послушно построившихся вдоль стены коммандос. Девять человек в камуфляже держат в руках свои каски. Десятый, Альберт, в «цивильном» – джинсах и невзрачном сереньком джемпере, из-под которого выглядывает мятый воротничок рубашки. У Альберта свое задание – вывести из строя подстанцию, оставить Рождествено без электричества. Уж в чем я совершенно уверен, так это в том, что без электричества поселок сегодня останется наверняка. Если за это взялся Альберт.

– Красавцы! – Ко мне присоединился Мартин. – Подразделение «Дельта»! Никто случаем не прихватил с собой документов?.. Отлично! Чтобы легче дышать, свинтите один из фильтров. И не забудьте установить назад перед атакой. Кроме экстренных ситуаций все работают в режиме радиомолчания. Связь поддерживаю через «первого». Если его выбивают, то через «четвертого». Потом через «пятого». Уверен, что обойдется без этих «потом». Я хочу утром, когда вернемся назад, видеть всех вас в том же составе. Живыми и невредимыми. Удачи! Вперед!

Через черный ход мы вышли в небольшой дворик, огороженный высоким бетонным забором. Возле двери стоял дряхлый «Икарус» с псковскими номерами и табличкой «С-Петербург – Великие Луки». За рулем «Икаруса» – специалист по связи с физиономией Уинстона Черчилля.

Я поднялся в салон. На сиденьях с педантичностью, свойственной, скорее, немецким бюргерам, чем англичанам, были разложены листы бумаги с написанными на них номерами. Рядом комплекты оружия. Его распределением занимались Мартин и Джошуа Дафин. Странно, что со мной даже не проконсультировались.

Свой «номер первый» я обнаружил в правом ряду. Сзади меня устроился Джон, поклацал оружием, наклонился вперед и уткнулся лицом между сидений.

– Как настроение, Слава?

– Сам не пойму.

– Я тоже. Какое-то глупое шоу.

– А мне все это напоминает игру в войнушку, – заметил я. – Вроде того, как в одиннадцать лет я бегал по огородам и стрелял по своим друзьям из самострела ягодами шиповника. А вечером дедушка драл мне уши за вытоптанные грядки… Ладно, покопаюсь в своем арсенале.

Автобус тяжко вздохнул и, негромко урча мотором, начал медленно выбираться из тесного дворика. Мимо окна проплыла серая глыба забора, пустая будка вахтера возле ворот. «Икарус» выбрался на узкую зеленую улицу и лениво пополз в сторону выезда из Гатчины.

Я оторвался от окна и переключил внимание на оружие. «Каштан», точно такой же, какой я оставил в багажнике «мицубиси». Три запасных магазина в подсумке. Две гранаты «Бино». Кобура с автоматической «Астрой А-90». Четыре обоймы к ней. И, наконец, маленький ранец с восьмью выстрелами к гранатомету. На ранце желтая маркировка и соответствующий цифровой код – все восемь гранат заряжены нервно-паралитическим газом, который не убивает противника, но выводит его из строя, как минимум, на пару часов.

Я посмотрел налево. Через проход от меня громила с совершенно лысой башкой перехватил мой взгляд и похлопал ладонью по стволу бельгийского «Блиндисида». Это один из трех. Еще два гранатомета, насколько я помню, должны быть у Макса и «номера пятого» – высокого парня с монгольской физиономией.

Я нацепил кобуру с «Астрой» на брючный ремень, рядом с ней закрепил на карабинах гранаты.

– Подвинься. – Из глубины автобуса вынырнул Мартин, и я пересел ближе к окну, за которым уже мелькали корявые елки снегозащитной полосы и раскинувшиеся за ними поля. Автобус только что оставил позади Гатчину, миновал пост ГАИ и набрал крейсерскую скорость по Киевскому шоссе.

– Погодка-то портится, – заметил я и стукнул костяшками пальцев по стеклу.

– Как по заказу. Если будет темнее, нам это только на руку.

Ближе к вечеру небо затянули низкие облака, и сейчас, несмотря на начало двенадцатого – светлое время суток для июльского Петербурга, – на улице уже наступили плотные сумерки, и встречные машины двигались с ближним светом.

Мартин наклонился и дотронулся до ранца с гранатами.

– Видишь, Слава. Мы не стали бы с ними связываться, ограничились боевыми, если бы не твоя дочка. – Он очень хотел услышать от меня: «Спасибо за ваше участие, сэр», – но я промолчал, и англичанин сухо спросил: – По снаряжению и оружию нет претензий?

– Нет.

– Тогда пойду проведаю остальных. – Он коснулся моего плеча. – Слава, все будет о'кей. Скоро ты встретишься с дочкой, целой и невредимой. – И пересел к лысому парню с гранатометом, а я откинул назад сиденье и погрузился в прострацию. То ли сон, то ли явь, то ли бред… Непонятно. Такое бывало со мной, когда я выходил из трехнедельных запоев и, весь мокрый от пота, валялся в постели, снедаемый жестокой депрессией и призрачными мечтами о скорой смерти. Не получилось пока со смертью. Она шарахнула меня молнией, настойчиво зазывала в гости; но я убежал. Ничего, все еще впереди. Возможно, старухе с косой осталось ждать чуть больше часа.

Если меня не обманывает предчувствие.

* * *

Перед въездом в Рождествено мы высадили Альберта. Он легко выпрыгнул из автобуса и не спеша пошел по обочине. У него прорва свободного времени, пока мы будем выходить на исходные позиции на подступах к базе. Потом – всего и делов-то! – вскроет дверь в кирпичную будку подстанции, заложит там маленькую вакуумную бомбочку, которая взрывается почти бесшумно, и, когда я подам команду по рации, надавит на кнопку дистанционного пульта, вмонтированного в часы. Элементарно, если не брать в расчет того, что возле подстанции его может поджидать засада. Чеченцы не дураки и просчитать столь очевидную прелюдию нападения – лишить базу электричества – они в состоянии. Но лишать электричества их будет «фантом», один из лучших. А это просчитать уже невозможно. Остается лишь обломать об него зубы.

Когда автобус ехал через Рождествено, я обратил внимание на черный «чероки», стоявший на перекрестке шоссе с узкой грунтовкой – той, которая, судя по карте, и вела к базе. Сидит ли кто в джипе, я не заметил, но был уверен – сидит. И не один. И небезоружный.

– We are getting round the place, – громко объявил Мартин.

Я нацепил на спину ранец с гранатами, напялил на голову каску и, соскользнув в проход, пошел вперед по направлению к выходу. Следом за мной отрывали задницы от сидений коммандос. Как тени. Ни единого стука. Ни единого шороха. Лишь негромкий рокот мотора. Но вот и он смолк. Автобус, уже выбравшись за пределы Рождествена, катил на нейтралке. Зашипели тормоза. Отъехала в сторону дверь.

– Контроль связи через десять минут, – услышал я голос Мартина. – Good luck, guys!

– Вон канава, – сообщил водитель. И как он только ее заметил! Видать, не раз катался сюда на разведку.

Автобус съехал на обочину и остановился напротив неглубокой канавы, перпендикуляром упиравшейся в шоссе и терявшейся где-то вдали среди безграничного поля.

– Go! Quickly! While no the lorries!

– Good luck!!!

Я вылетел из автобуса, нырнул в канаву и побежал, спеша убраться подальше. В высокой траве заплетались ноги, я спотыкался, матерился сквозь зубы, но пер вперед, зная, что задаю темп тем, кому гораздо труднее, чем мне. У меня за плечами лишь ранец с гранатами, а в руке почти невесомый «Каштан». У них гранатометы, пулемет, штурмовые винтовки. Они нагружены, будто носильщики.

Отбежав от шоссе метров на сто, я поднял вверх руку и замер. Тишина… Только урчание удаляющегося «Икаруса», который отправился искать место для разворота. Тишина… Лишь стрекотание миллионов кузнечиков. Тишина…

Я снял каску и обернулся. В двух шагах от меня стояла одна из девушек-«манекенщиц». Не Кристина, вторая. Как зовут ее, я не знал.

– What's your name? – громко прошептал я.

– My number is seven, – ответила девушка.

Да, точно. Я и забыл – никаких имен до окончания операции.

– Все на месте? – Я вернулся назад вдоль цепочки застывших, как тени, «фантомов». «Сутенер», громила с лысой башкой, Джон, Алина… Все. Замыкающий – «номер пятый» с азиатским разрезом глаз. – Отлично! Пройти нам надо две с половиной мили. Спешить не будем. Расчетное время выдвижения на позицию – ноль часов пятьдесят минут. А сейчас без пяти двенадцать. Кому не лень тащить каску в руках, снимите ее. Что еще?.. Все. А ну-ка попрыгали. – Они послушно попрыгали. Ни единого лишнего звука. Это профи. Их можно не проверять. – Вперед, ребята! Нас ждут большие дела…

Через десять минут я надел каску и на ходу вышел на связь со штабом:

– «Первый» – «Школьнику». Проверка.

– «Школьник» – «Первому», – прозвучал в наушниках голос Мартина. – Есть проверка. Отбой.

– Есть отбой. «Первый» – «Второму». Проверка.

– «Второй» – «Первому». – Далекий голос Альберта сквозь треск помех. – Проверка. Поганая слышимость. Переходить на запасную волну?

– Отставить. Находись на приеме. Контроль каждые десять минут. Отбой.

– Есть отбой.

Черт побери! У Альберта дохлая рация? Или он уже торчит возле подстанции и отсюда помехи?

Я стянул с головы каску. Канава незаметно снивелировалась с землей, и теперь мы шли по меже среди изумрудных листьев капусты, не спешивших пока сворачиваться в тугие вилки. Метрах в трехстах впереди темнела полоска леса. За спиной шумели проносящиеся по Киевской трассе машины. Ночь наконец-то набрала силу и укутала нас столь желанной темнотой.

Когда закончилось поле, и мы уперлись в густые заросли ольхи и малинника, я еще раз вышел на связь с Альбертом. Опять помехи.

– Черт с ними! Пока отключись, – распорядился я. – В ноль сорок пять будь на приеме на этой волне. Не получится, переходи на резервную. Контакт в ноль сорок восемь. Как понял?

– …сорок пять… – Треск в наушниках. – …Ноль сорок во… – Опять треск! – …все верно? Прием.

– А бес его знает! – выругался я. – Отбой!

– Есть от… – Треск, будь он неладен!

Метров пятьсот мы шли вдоль ольшаника по кромке поля. Справа чуть впереди светилось редкими огоньками Рождествено. Начал накрапывать дождик, и я не знал, хорошо это или плохо. Капли бойко скатывались по плексигласовому щитку, не оставляя на нем никаких следов. Снаружи щиток был покрыт водоотталкивающим составом. Впрочем, и камуфляжный костюм практически не пропускал влаги.

В двадцать минут первого мы достигли угла поля. Отсюда до базы по прямой было ровно два километра, если строго выдерживать курс на северо-запад. Я сверился с компасом и, стараясь не треснуть какой-нибудь подвернувшейся под ногу веткой, углубился в темный неприветливый лес. Матюгаясь сквозь зубы – темно, не видно ни зги. Мерзавец Мартин не мог позаботиться с приборах ночного видения? Или ему на все начихать?..

За мной след в след пробирались десять «фантомов».

В том, что не собьюсь с направления и не отклонюсь в сторону, я был уверен. Сложнее дело обстояло с расстоянием. Нам надо было пройти по лесу ровно полтора километра. Дальше начинался участок, на котором можно легко напороться на одну из камер слежения. Главное, не влезть на него раньше времени, не дать себя обнаружить охранникам базы. Перед этим участком мы должны остановиться. По рации, если получится, я свяжусь с Альбертом, и он по моей команде учинит терракт на подстанции, обесточит поселок. Сразу же вырубится вся система охраны, которая подключена к общей сети, и, пока кавказцы запустят свой генератор и от него снова запитают все камеры, мы спокойно, никем не замеченные, пройдем остаток кути. Перебой с электричеством, конечно, насторожит обитателей базы, но в Рождествене такое случается каждый месяц. Вряд ли из-за этого бандиты Хаджи поднимут тревогу.

Полтора километра… В кромешной темноте через лес, густо заросший ольхой вперемешку с колючим кустарником. И как же мне это несчастное расстояние отмерить? Никак. Только на глаз. Считая шаги. Один шаг – шестьдесят сантиметров. В полутора тысячах метрах примерно две с половиной тысячи шагов.

Пятьсот тридцать восемь… Пятьсот тридцать девять… Главное, не сбиться с курса.

…Тысяча девяносто два… Тысяча девяносто три… И не забывать сверяться с компасом.

…Две тысячи сто пятьдесят… И постараться не треснуть какой-нибудь шальной веткой.

…Две тысячи четыреста девяносто девять… Две тысячи пятьсот.

Я поднял руку. За моей спиной замерли девять теней. Действительно, «фантомы». Лучше не скажешь. Я получал удовольствие от работы с ними.

На часах было без семнадцати час. Мы вышли на исходную для атаки позицию точно в расчетное время. Через две минуты я должен установить связь с Альбертом. И в бой!

Я стянул шлем и рукавом вытер испарину, выступившую на лбу. Еще раз сверился с компасом. Еще раз посмотрел на часы. Пора!

– «Первый» – «Второму». «Первый» – «Второму». Как слышишь? Прием.

– Хорошо. – В самом деле, треска стало намного меньше. – У меня все готово. Могу начинать.

– Начнешь в ноль пятьдесят. Сразу сообщи мне. Не отключайся. Отбой.

– Есть отбой.

– «Школьник» – «Первому», – раздался в наушниках голос Мартина. – Как у вас?

– Все отлично. Находимся на исходной.

– Мы тоже. У въезда в Рождествено со стороны Луги. Если связь со «Вторым» нарушится, я сообщу, когда выключат свет. Будьте готовы.

– Как пионеры. Отбой.

Ноль сорок семь на часах.

Три минуты до начала атаки. Я продемонстрировал стоявшей у меня за спиной «манекенщице» три пальца. Она продублировала сигнал, передала его по цепочке назад.

Ноль сорок восемь – два пальца.

Ноль сорок девять – одна минута. Я ухмыльнулся ехидно, выставил безымянный палец и, обернувшись, ткнул им под нос белокурой девице. Она была без шлема, держала его в руке, и я сумел разглядеть в темноте, как ее рот расплылся в широкой улыбке. Поняла всю двусмысленность знака и с удовольствием продублировала его Максу.

Ноль пятьдесят.

– «Второй» – «Первому». Как слышишь? Прием.

– Слышу, – выдохнул я в микрофон. – Начинай!

– Внимание! Есть!

И сразу же голос Мартина:

– «Школьник» – «Первому». Поселок без света. Пошли!

– Пошли, – повторил я. – Отбой! – И, махнув рукой, легкой рысцой устремился вперед. Заботясь лишь об одном – не напороться в темноте на ямку или пенек и не переломать себе ноги…

Когда впереди между деревьев замелькали просветы, я сначала не понял, откуда они могли взяться. И только достигнув опушки, сообразил, что над базой зарево от автомобильных фар. Кавказцы возятся с генератором, а свои «джипы» и «мерседесы» используют в качестве переносок.

Опушка леса. От нее до красной кирпичной стены метров восемьдесят пустого пространства, которое просматривается с наблюдательных вышек в приборы ночного видения. Которое отлично простреливается из пулеметов. В которое нам еще рано соваться.

Никто больше не ждал моих указаний. Коммандос рассыпались вдоль опушки леса, занимая позиции. Каждый знал свое место. Каждый знал, что ему делать. Я присел на корточки под раскидистой елью, стянул со спины ранец с гранатами и прижался к покрытому мхом стволу. Рядом приземлился на колени лысый громила, сдернул с плеча гранатомет. Алина чуть в стороне уже щелкала замками такого же, как у меня, пластикового ранца, только с другой маркировкой, – там были боевые заряды. Возле моей боевой подруги к большому трухлявому пню была аккуратно прислонена штурмовая винтовка «Энсфилд».

На одной из вышек заметили что-то неладное как раз в тот момент, когда лысый изготовился для первого выстрела. Забухал крупнокалиберный пулемет, посылая в нашу сторону пули, от которых не спасет ни один бронежилет. И сразу же в руках громилы огрызнулся «Блиндисид». Пулемету было суждено пострелять всего пару секунд. Потом башенку с острой крышей разнес в клочья взрыв. И следом за ним, с интервалом в доли секунды, взлетели на воздух еще две наблюдательных вышки. «Сутенер» и «Номер пятый» били по цели без промаха. А лысый рядом со мной уже вставлял в ствол вторую гранату. «Ву-у-ух!» – хлопнул над ухом гранатомет… Четвертая башня!

Осталась одна – самая дальняя. До нее надо было еще добраться. Прямой наводкой она не простреливалась. Мешала ограда.

– «Пятый», возьми последнюю вышку, – дал я команду и открыл свой ранец с гранатами.

От леса к ограде метнулись две тени – Кристин и Джон, – стремительно пересекли освещенное пожаром на башнях пространство. Прижались к стене, заложили взрывчатку и, потратив на это считанные, мгновения, устремились назад. Восемьдесят метров. Меньше пятнадцати секунд для тренированного «фантома». Этого времени Джону хватило, чтобы укрыться в лесу. Этого времени хватило и снайперу, чтобы с чердака трехэтажного дома достать Кристин. Она споткнулась, сделала несколько неловких шагов, пытаясь устоять на ногах и все же добраться до леса. Меньше десяти метров. Но ее, словно пьяную, повело в сторону, и она рухнула в траву.

– Проклятье!!!

«Ву-у-ух!» – хлопнул «Блиндисид» на плече лысого бугая. Чердак осветился изнутри заревом взрыва. И буквально через мгновение вторая граната, выпущенная Максом, довершила разгром снайперского гнезда. Но Крис уже не вернуть! Или все-таки…

– «Десятка», если ты в состоянии, включи микрофон, сообщи, как здоровье.

Тишина.

– Кто-нибудь, проверьте, что с девочкой, и доложите в эфир, – распорядился я и протянул лысому выстрел из своего ранца. – Гранатометы, газом по окнам третьего этажа!

О том, что Кристин смертельно ранена, мне сообщили как раз в тот момент, когда «Пятый» разделался с последней вышкой. Я слышал взрыв. Я видел еще одно зарево…

– У нее навылет пробита шея. Повреждены шейные позвонки. Но она в сознании. Что делать?

– Добить, – прохрипел я, пытаясь обмануть себя тем, что это единственное лекарство от такого ранения. – «Первый» – «Школьнику». У нас потери. «Номер десятый»…

– Я все слышал, – безразлично перебил меня Мартин. – Продолжайте. Отбой.

Пистолетный хлопок почти слился с очередным выстрелом гранатомета. Бугай нашпиговывал третий этаж гранатами с газом. А Кристин уже сделала первый шаг на пути к праотцам.

Эх, малышка… Белобрысая красавица Крис, которая знала чеченский язык, но так и не удосужилась выучить русский. Девочка с хроническим недоливом тормозной жидкости в организме. Вот тебя и затормозили.

– Всем приготовиться! Подрываем стену, – предупредил я. Пульт у Джона. Сейчас он надавит на кнопку'. – Огонь!

– В двух местах ограда вздрогнула и просела вниз грудами кирпича. Теперь там зияли два широких проема, затянутых, словно марлевой занавеской, густыми клубами дыма и пыли. Вход в Преисподнюю!

– Пошли! – Я подхватил ранец с оставшимися пятью выстрелами к гранатомету и побежал к проему. Следом за мной, закинув «Блиндисид» за плечо, несся лысый бугай. Алину я потерял из виду, но теперь ей предстояло заботиться о себе самой. Я не сомневался, что ее сразу понесет в дом – искать Ларису. Только бы не угодила под пулю!

Обитатели базы очухались от потрясения и начали огрызаться длинными автоматными очередями, когда я, отбив все ноги, уже перескочил через груду битого кирпича в левом проеме. Очутившись внутри периметра, я прыгнул в сторону и пополз вдоль забора. За мной, как привязанный, следовал лысый бугай.

– Гранатометы, газом по окнам двух первых этажей! – Я протянул своему напарнику гранату. Выстрел! Еще одну. Выстрел!

Гремели взрывы. Сыпались стекла. Трещали автоматные очереди. Справа от меня в руках парня со сплющенным носом («Номера шестого») грохотал пулемет. Возле трех иномарок, за которыми засели бандиты, хлопнули несколько гранат с газом. Площадку перед домом заволокло густым желтым дымом.

– Внимание! – Кто-то из наших вышел в эфир. Мне показалось, что я узнал голос Джона. – У этих сволочей противогазы. Газ бесполезен…

– Весь огонь боевыми! – рявкнул я и вспомнил, что Алинин ранец с несколькими боевыми гранатами остался под елкой.

– …И еще. Две потери. «Пятый» убит. «Двенадцатый» ранен. Тяжело…

– Ясно. «Двенадцатого» добить. – Я прикинул в уме: нас оставалось лишь семеро. – Занимаем дом. «Четверка», подготовь его к взрыву.

То, что у кавказцев оказались противогазы, было для меня потрясением. Вот уж чего мы никак не предполагали, так это подобной предусмотрительности с их стороны. Теперь из^:под операции, так ладно скроенной мной и Мартином, выбивался фундамент. Все летело в тартарары. Противогазы сделали газовую атаку бессмысленной, отобрали у моей группы все преимущество и передали его защитникам базы. Их, как минимум, человек двадцать. Нас в три раза меньше. Но мы же лучше обучены!

– Всем включить микрофоны, – сказал я, знаком приказал лысому бросить бесполезный гранатомет и вскочил на ноги. – Идем в дом. Докладывайте по мере…

– В грудь словно лягнула кобыла! Отшвырнула назад мое тело. Сбила дыхание. О, ч-черт!..

– Я «Восьмой»! – раздавалось в наушниках. – Меня прижали! Кто там на пулемете?! Лупи по бензобакам машин!

…О, ч-черт! Ощущение, будто по грудной клетке проехал трактор! Но, к счастью, пуля не смогла пробить бронежилет.

Я, скрипнув зубами от боли, встал на карачки и нащупал в траве свой «Каштан». Пихнул в бок вжавшегося в землю рядом со мной бугая.

– Пошли, – просипел в микрофон.

И пихнул своего напарника еще раз. Потом перевернул его на спину…

Пуля просверлила аккуратную дырочку по центру плексигласового щитка и вмяла внутрь переносицу и часть лобной кости. Щиток стремительно окрашивался изнутри в алый цвет.

– О, дьявол! «Одиннадцатый» готов, – выдохнул я в микрофон, и мои слова подхватила длинная пулеметная очередь. Ближняя к дому «Тойота» полыхнула гигантским костром, ее подбросило вверх, как игрушечную, вслед за ней взорвался бензобак в «Мерседесе». Меня обдало жаркой взрывной волной. Весь двор залил яркий оранжевый свет, пробивавшийся сквозь клубы ядовитого дыма. Из Рождествена, наверное, казалось, что база превратилась в кратер действующего вулкана.

Я вскочил на ноги и короткими перебежками, кидая тело из стороны в сторону, начал продвигаться вперед, спеша укрыться в облаке дыма. Рядом со мной взорвалась граната, чуть дальше еще одна, и в каску звонко ударил осколок. Я словно очутился внутри огромного колокола.

– Я «Тринадцатый», – сквозь звон пробился Алинин голос. – Зашла внутрь дома. Не видно ни зги. Все в дыму. Продвигаюсь наощупь.

Наощупь… В густых клубах газа, которым мы, не скупясь, наполнили дом. Именно потому нам и не выдали сегодня приборы ночного видения. Подобная дымовуха для них как стена. Зато все члены группы тщательно изучили план трех этажей и подвала. Запомнили расположение лестниц и комнат, кладовых и сортиров. Чтобы работать на ощупь…