Текст книги "Удар молнии"

Автор книги: Виктор Кнут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– Отличненько, – шепнула Алина. – Нашего полку прибыло. Идем в кабак. Ку-у-ушать хочется!

– Потерпи. Не стоит объявляться сразу следом за ними. – Мне в глаза бросилась невзрачная дверца с изображенной на ней женской фигуркой. – Зайди пока в туалет, поправь макияж. Я подожду тебя здесь.

– И то верно, – согласилась Алина и скрылась в сортире.

Кроме нас двоих, сегодня в «Катастрофе» должны были ужинать еще пять человек, так или иначе связанных со службой МИ-6. Все пятеро – боевики-профессионалы, подготовленные именно к той экстремальной работе, которая, возможно, ожидала нас сегодня в ресторанчике на втором этаже. Рамаз обозвал бы таких людей быками, но это были далеко не простые быки, накачавшие в тренажерных залах бесполезные бицепсы и прочитавшие за всю свою жизнь лишь одну книжку – про репку.

Подобных людей «фирма» для себя отбирала годами. Обучала годами. Безжалостно отсекала от них все лишнее и подшивала на освободившиеся места необходимые навыки и знания. И в результате получала универсальных специалистов, многократно прокрученных через жестокие мясорубки тренировочных лагерей и психологических обработок. Каждый подобный профи обходился бюджету Британии примерно в сто пятьдесят тысяч фунтов, но эти затраты с лихвой окупались уже через год после начала работы «фантома» – именно так в узком кругу называли подобных людей.

Кроме «фантома» за выпускниками спецкурсов на острове Барра закрепилась еще одна кличка – «мусорщик». Все потому, что они, даже близко не приближаясь к агентурной работе, освобождали от лишнего хлама дорогу другим – посвященным. Выполняли обязанности чистильщиков и ликвидаторов. Умели легко проникнуть туда, куда бы не сунул нос самый отпетый домушник, считая это бесполезным занятием. Устанавливали аппаратуру слежения, которую невозможно засечь ни одним сканером. Могли взломать самую изощренную систему защиты компьютера, не подключенного ни к одной, даже локальной, сети, а потому недоступного для проникновения в него извне. Они мастерски засекали и устраняли наружку, установленную за агентами «фирмы», иногда выступали в роли телохранителей и уж совсем редко осуществляли акции прикрытия при проведении значительных операций. К таким операциям «фантомов» по каким-то тайным соображениям старались не допускать. Хотя, например, с ликвидацией Кезамаа любой стажер-«мусорщик» справился бы куда быстрее и успешнее Голоблада.

Именно подобных спецов мне обещал сегодня выделить в помощь Мартин, когда днем мы встретились с ним на Театральной площади…

– В пятнадцать ноль-ноль. Буду на черном «рэйнж ровере». – Я позвонил ему от Татьяны, и он сразу дал мне понять, что ни о каких делах по телефону говорить не намерен. – Не уверен, что там будет много таких машин. Так что не перепутаешь. Не опаздывай, Слава.

Не опоздал. Даже приехал раньше на пятнадцать минут вместе с Джоном на его «девяносто девятой». Мартин объявился сразу же вслед за нами, и стоило мне сесть в его «ровер», как он отъехал от тротуара и медленно покатил в сторону Никольского собора.

– У нас полчаса, – предупредил он. – Так что давай короче, что хотел сообщить. Потом кое-что расскажу тебе я.

Я в двух словах описал наше сегодняшнее посещение Магоматова и щедро высыпал перед Мартином те жалкие крохи информации о Салмане, которые удалось насобирать.

– Отлично! – Мартин казался довольным. – Мы по своим каналам узнали почти то же самое. Правда, информатор у нас не очень надежен, и все, что он нам передал, требовало проверки. Вот ты и проверил, Слава. Сведения, полученные из двух независимых друг от друга источников, сходятся. А значит, можно брать их в работу. Итак, что мы имеем? Салман прочно связан с бандитами некоего Хаджи. Они подловили этого сопляка на каких-то финансовых махинациях, искусственно раскрутили его долги до колоссальных размеров и заставили работать на банду. Под их прикрытием Салман организовал цех по разливу фальшивой водки, наладил поставки дешевого спирта из Турции и сейчас руководит этим бизнесом. Доходы огромные, но все сливки снимают Хаджи и его люди. Салман выступает лишь как наемный работник, если не сказать более – долговой раб. Правда, его не обижают, и денег ему хватает на очень приличную жизнь. Но никаким, даже малейшим, авторитетом он в банде Хаджи не пользуется. Ни к чему, кроме фальсификации водки, его не подпускают и близко. Дом он снимает где-то в районе Пушкина-Павловска. Точный адрес пока неизвестен, но мои ребята над этим работают. Сегодня вечером, крайний срок завтра, адрес будет лежать у меня на столе. Так же, как и адрес Хаджи. У него особняк где-то в районе Киевской трассы или в окрестностях Гатчины… Теперь насчет ночного клуба. Как ты сказал? «Перестрелка»?

– «Катастрофа», – улыбнулся я и подумал, что «Перестрелка» звучало бы актуальнее.

– Про этот клуб у меня не было никакой информации, – продолжал Мартин. – Мне лишь сообщили, что каждый вечер банда собирается в каком-то кафе. У них там проводится нечто вроде планерки. Теперь мы знаем где, и это должно нам помочь. Слава, я предлагаю не стесняться размаха и попытаться похитить из этой «Перестрел…» тьфу, «Катастрофы» господина Хаджи. И далее диктовать условия.

– Авантюра.

– Классика. Сколько бы ни было там бандитов, и как бы ни были они вооружены, но это всего лишь бандиты, которые умеют лишь спускать курок, убегать от полиции и избивать коммерсантов. По сравнению с моими людьми они просто малые дети, которые еще не расстались с подгузниками. Два «фантома» легко разорвут на кусочки десяток подобных неучей.

– Будет шум на весь Питер. – Я активно принялся выискивать слабые места в предложении Мартина.

– Смотря как подойти к решению этой задачи. – Мартин свернул налево и начал накручивать уже второй круг вокруг Никольского собора. – Всю операцию можно провести почти не заметно и даже без трупов.

Я в это не верил. Возле ночного клуба, набитого посетителями, на многолюдном даже в позднее время проспекте – и незаметно? Иллюзии! Переоценка собственных сил! Полнейшее отсутствие поправок на наличие посторонних и на место проведения акции! Подобным образом порой забавляются дилетанты. Но не Мартин же! Не МИ-6!

Я глубоко втянул в себя воздух и – будь, что будет! – откровенно выложил вслух все сомнения. Жестко выложил, не пытаясь играть в дипломатию, но моего собеседника это ничуть не обидело. Он рассмеялся и резко нажал на тормоз, с трудом избежав наезда на стайку старух, метнувшихся прямо под колеса «рейнж ровера». Они очень спешили в церковь. Они очень спешили на тот свет.

– Проклятые бабки! – выругался Мартин. – Везде одинаковы. Что в Европе, что здесь… В Тибете они и то, наверное, гибнут сотнями под повозками, запряженными яками.

– Вам известно, как выглядит этот Хаджи? – поспешил я вернуть разговор в нужное русло. От отведенного мне получаса оставалось всего десять минут. – У вас есть фотография? Или, на худой конец, описание?

– Нет, – виновато вздохнул Мартин. – Не успели. Но здесь я не вижу проблемы. Сегодня вечером я пришлю в «Катастрофу» психолога. Ей хватит минуты, чтобы понаблюдать за бандитами и вычислить их главаря.

– И все-таки это авантюра… – повторил я, но уже неуверенно.

– Слава, – Мартин повернулся ко мне, – я не отрицаю, что Голоблад оставил тебе в наследство пухлый пакет полезных знаний и навыков. Но, как бы там ни было, в вопросах организации акций, подобных этой, я гуру, а ты ученик-первогодок. У меня четверть века работы на холоде. Я могу реально оценивать возможности «фирмы» и, исходя из этих возможностей, выбирать наименее тернистые пути. Если ты не согласен с этим, то, ради Бога, выпутывайся из своих проблем сам. Тебе никто не навязывается в помощники. Это один вариант. И второй: ты полностью полагаешься на мой опыт, и я беру на себя руководство всей операцией. Поверь, при этом раскладе у твоей дочери будут наибольшие шансы. Хотя, извини за прямоту, далеко не стопроцентные.

Я почувствовал в горле неприятный комок, сглотнул с трудом и произнес:

– Я согласен. Что мне надо делать?

– Ехать домой, отдыхать и дожидаться известий. Уже этим вечером в «Катастрофу» отправятся мои люди. На первый раз это будет обычная рекогносцировка. Но если удачно сложатся обстоятельства, то шанса они упускать не будут, и сегодня же Хаджи окажется у меня в гостях. А если нет, на его машину хотя бы установят маяк, выяснят точно, где он живет, где бывает. Возможно, удобнее будет брать его дома. А возможно, он именно там скрывает твою Ларису.

– Действительно, – сказал я и посмотрел на часы. Отведенные мне тридцать минут истекали, а вопросов оставалась еще целая куча. – Зачем заморачиваться с «Катастрофой», если наши нинзя-«фантомы» легко накроют Хаджи дома?

– Не так-то легко. – Мартин тоже взглянул на часы и свернул к Театральной площади. – Не забывай, что у него под рукой может оказаться заложница, твоя дочь. А Хаджи, насколько я понимаю, неуравновешенный тип. Псих. Холерик. Шизоид. Если он решит, что уже припекает, то просто возьмет и выпустит пулю в затылок Ларисе.

– Незаметно проникнуть… Захватить его спящим… – неуверенно подсказал я.

Мартин остановил «рейнж ровер» рядом с «девяносто девятой» Джона и развернулся ко мне.

– Извини, Слава. Мне уже некогда играть в вопросы-ответы. Время аудиенции истекло. Ну, а насчет того, чтобы застать этого негодяя спящим, незаметно проникнув в его особняк… Навряд ли. Я уверен, там система охраны «фантомов» как минимум третьей категории надежности. Несколько ночных сторожей. Конечно, собаки. Хаджи, насколько я знаю, пуганая ворона, и штурм его крепости надо серьезно готовить. А на это уйдет драгоценное время. Действуя же с наскока, можно легко допустить ошибку, вляпаться, показать себя, и в результате, все станет сложнее в тысячу раз.

– Согласен. Тогда я полностью положусь на тебя.

– Хорошо. Сегодня же в «Катастрофу» направлю пятерых человек. Кстати, один из них – девушка, которая говорит по-чеченски. Другая – психолог. Они знают свою работу.

– А кроме них в ресторане буду я. И Алина, – выдвинул я условие.

– Зачем еще?

– Да пойми ты, что это наша «игра». Мы, как никто, заинтересованы в успехе акции. Не можем позволить себе сидеть в стороне.

– Вот именно. – Мартин еще раз глянул на часы и повысил голос. – Вы будете сидеть в стороне, кушать ростбиф и наблюдать, черт с вами. Но, не дай Бог, вам придет в голову вмешаться во что-нибудь. Это будет провал. И с тобой я не стану больше иметь никаких дел.

– Договорились. – Я был доволен тем, что, совершенно не надеясь на положительный результат, все же сумел – да еще как легко! – выклянчить две контрамарки на вечернее представление. – Все будет о'кей. – Я распахнул дверцу. – Спасибо.

– Эй, Слава, – догнал меня голос Мартина. – А ты уверен, что им незнакомо твое лицо? Или твоей подруги?

– На все сто процентов, – заверил я.

Если, конечно, там не окажется русского мордоворота, которого возле моего бывшего дома Алина пинала ногами по роже. Хотя навряд ли он пойдет в ресторан. Ему пока еще нечем жевать шашлыки и бифштексы.

* * *

В ресторанчике было пусто, если не считать двух «манекенщиц», светловолосого «сутенера» и маленького «араба», который так и не снял своей бесформенной куртки. Они вчетвером заняли угловой столик, и я сразу одобрил их выбор, С этого места отлично просматривался обеденный зал и три выхода – один на парадную лестницу, второй в бильярдную и третий на кухню, из которой выплывали наружу аппетитные запахи создаваемых там кулинарных шедевров. Из бильярдной раздавались резкие щелчки бьющих друг о друга шаров, и я первым делом заглянул туда проверить, много ли там народу. И что это за народ?

Народом оказался «Лаврентий Палыч Берия» в своих неизменных круглых очках и строгом, с иголочки, черном костюме. «Лаврентий Палыч», играющий сам с собой в русскую пирамиду и отметивший мое появление пустым мимолетным взглядом.

Рядом был установлен еще один стол, обитый синей материей и жадно разинувший широченные лузы в ожидании корма из вкусных беленьких шариков.

– Пожалуйста, стол свободен. – Я даже вздрогнул. Официант совершенно неслышно подкрался ко мне со спины. – Пятьдесят рублей в час – это задаром. Приглашайте свою даму и…

– Я не играю в пул.

На лице официантика отобразилось сочувствие по поводу такого моего недостатка.

– Другой стол этот игрок-одиночка занял надолго, – доверительно прошептал он мне на ухо. Оплатил вперед за четыре часа. По-моему, он «играющий», привыкает к нашему кию и к лузам. Посмотрите только, какие он кладет свояки!

– А завтра начнет раздевать ваших клиентов?

– Нет. В эту сказку он не попал. Его отсюда быстренько вышвырнут… Пожалуйста, дамочка… – Весь гладенький и стерильный, официант вальсирующей походкой педика подошел к Алине и расплылся в слащавой улыбке. – Выбирайте столик. Вы бывали здесь раньше?

– Нет, не бывали. – Алина окинула халдея брезгливым взглядом и направилась в ту половину зала, которая была ближе к кухне.

– Дамочка! Дамочка! – Официант, пританцовывая, попрыгал за ней. – Пожалуйста, не туда. Там на сегодня намечен банкет. Вот я вам сам предложу уютненький стол… Не подходит? А этот?

В результате, мы устроились недалеко от выхода на парадную лестницу метрах в десяти от Джона с компанией. Они в это время громко обсуждали меню и старательно притворялись, что сегодня уже успели залить в себя немало спиртного.

Официант подскочил к нашему столику, торжественно вручил Алине карту вин и меню и, извинившись:

– Мне надо сначала обслужить тех господ. Потом я весь в вашем распоряжении, – утанцевал на кухню.

– Оп! Попрыгунчик. – Алина отложила в сторону папку с меню. – Красавчик… Слава, я даже не ожидала, что здесь так уютно. – Она еще раз окинула взглядом обеденный зал.

Стены его были отделаны ламинированными под орех панелями. С натяжного потолка свисало несколько нарядных бронзовых люстр, которые почти не давали света и лишь немного рассеивали мрак. Зато на каждом столике был установлен белый фаянсовый светильник с зеленым матерчатым абажуром, зачем-то обшитым понизу черной кружевной лентой.

Алина хихикнула:

– Не могу избавиться от впечатления, что на все эти лампы натянуты женские трусики.

Я рассмеялся и потянулся за картой вин. В которых я ни черта не соображал. Но очень рассчитывал на помощь многоопытного Голоблада.

– Что будешь пить?

Алина пожала плечами:

– А разве можно пить на работе?

– Но мы же не на работе. Мы зрители, – напомнил я.

– Хм… Зайка, а ведь ты прав. Тогда попроси этого танцора-кузнечика налить мне в самый большой бокал четверть «Мартини», четверть водки и две четверти яблочного сока. И не забыть бросить льда… Слава, а если сегодня сюда припрется Салман?

– Было бы здорово. Сразу автоматически с повестки снималось бы много вопросов. Только он, к сожалению, не припрется. Он лишь шестерка, прислуга, а прислуге за барским столом сидеть не положено…

Салмана, действительно, не было. И не было щербатого мордоворота, на котором, как на боксерском мешке, когда-то тренировалась Алина. Не было ни одной знакомой мне рожи среди тех, кого мы сегодня с нетерпением ждали здесь. И все же мы не потратили время впустую. Дождались.

Хаджи со своими бандюгами нарисовались в зале в тот самый момент, когда наш столик уже был заставлен закусками, и официант разливал аперитив. Семь человек, – я сразу их пересчитал, – ленивой походкой пересекли зал, при этом каждый из них бросил оценивающий взгляд в сторону столика, за которым громогласно, притом, по-английски, разговаривали две «манекенщицы». Алинин затылок, – а она сидела спиной к залу, – их заинтересовал в меньшей мере. Все семеро прошествовали в ту половину, куда нас не допустил официант, и, сдвинув вместе три столика, вальяжно развалились на мягких стульях, отделанных лягушачьего цвета плюшем. Официант уже вовсю суетился вокруг них, и все сводилось к тому, что горячего нам придется ждать долго.

Я перевел взгляд на угловой столик и отметил, что Джон извлек из кармана куртки нечто, очень похожее на электрический фонарик, и устроил его на столе между бутылками и тарелками. От фонарика протянулся тоненький провод, и одна из девушек вставила в ухо наушник. Я наклонился поближе к Алине и прошептал:

– «Араб» уже начал работать. Они сканируют их разговоры.

– Замечательно! – Алина подцепила ложкой салат с омаром и бухнула его мне на тарелку. – Попробуй, тает во рту. Зайка, почему ты ничего не ешь?

Потому, что не было аппетита. Вокруг меня назревали события, обещавшие затмить Паштет из гусиной печенки и баклажаны, фаршированные икрой.

Я лениво поковырял вилкой салатик, плеснул себе в бокал «Фанты» и взгрустнул, предвкушая долгое и в ожидании хоть каких-нибудь событий бесполезное сидение за нарядным столиком, заставленным сказочными деликатесами, до которых мне сейчас не было никакого дела.

– Здесь отличная кухня, – пробубнила Алина набитым ртом. Она, счастливая, не лишилась бы аппетита даже в ночь перед расстрелом. – Заяц, поешь! Не пропадать же добру.

Ко всему прочему, официант сменил на магнитофоне кассету с Милен Фармер, которая из тщательно замаскированных колонок наполняла ресторан красочными мелодиями, и поставил что-то совсем неудобоваримое. Во всяком случае, для меня. Скрип муэдзинов, треньканье неизвестного мне струнного монстра и завывающий грудной голос певца. Родные напевы почетных гостей, под которые они родились, научились ходить, говорить, стрелять из АК-47. Воевали в долинах. Воевали в горах, а когда припекло, ушли через Грузию в спокойную российскую жизнь бомбить фраеров, добродушных и инфантильных, расселившихся от Балтийского моря до острова Сахалина.

– Почему, кроме нас здесь нет посетителей? – отвлекла меня от размышлений Алина.

– Наверное, потому, что сегодня среда. Завтра тем, кто работает, надо идти на работу. А у тех, кто не работает, на подобные заведения просто нет денег.

– Не скажи! Нет денег! – громко возразила Алина. – У таких-то как раз денежки водятся. Ведь сейчас у нас все наоборот. Все встало с ног на голову. Ты разве еще не заметил? – ехидно улыбнулась она. И добавила: – Это и к лучшему, что здесь пусто. Ни свидетелей, ни случайных прохожих, мечтающих угодить под пулю… Слушай, Слава, я же сижу спиной. И ничего не вижу. А оборачиваться нельзя. Расскажи мне про наших контрагентов.

– Кавказцы. – Я отхлебнул из бокала «Фанты» – Типичные представители хомо кавказус. Что, не видела никогда? Так иди на любой из рынков и любуйся на них, сколько влезет. Пока не захочется сблевануть.

– Сколько их?

– Семеро. Правда, двое весьма похожи на русских. Но зато остальные – просто махровейшие! Мы орлы, но не летаем…

– И чем они занимаются? – продолжала допрос Алина.

– Жрут. И хлещут фужерами водку. Дорвались, магометане, до запретного плода. И знаешь, что странно? У них на столах нет ни вина, ни коньяка. Только водяра.

– Ничего странного, – сделала вывод Алина. – Обрусели, несчастные. Испортились, ото рвавшись от титьки матери-родины.

Когда нам принесли горячее, за столами, где расположились бандиты Хаджи, уже стоял дым коромыслом. Гортанными голосами там что-то делили, что-то доказывали друг другу, роняя стулья, вскакивали со своих мест и снова садились обратно. Казалось, еще немного, и там разразится грандиозная драка. Но вот у одного из хачиков замурлыкал в кармане сотовый телефон, и вся орда, как по команде, смолкла, давая земляку спокойно поговорить. Потом двое, самые здоровые и самые носатые отошли от компании в сторону, о чем-то долго шептались между собой и наконец направились к выходу.

«Должно быть, на дискотеку за ляльками», – предположил я, но ошибся. «Ляльки» были гораздо ближе – две длинноногие блондинки в обществе совершенно невзрачных типов, которых надо лишь слегка ткнуть носом в сторону двери, и они убегут, испачкав от страха штаны.

Два кавказца чуть изменили курс и не спеша двигались к угловому столику. Остальные пятеро на время притихли и с интересом наблюдали за своими приятелями.

«Араб» убрал со стола радар и засунул его в карман куртки.

Девушка выдернула из уха наушник.

Я достал из кобуры «Беретту» и под прикрытием длинной скатерти стал навинчивать на нее глушитель.

– Все. Журнал закончился, – сообщил я Алине. – Начинается фильм.

А в бильярдной в это время продолжали безмятежно стучать шары.

* * *

Мне показалось, что музыка завывает все громче и громче. Скрип муэдзина нахально пролезает в мое нутро, просачивается в мозг и вызывает легкую тошноту и зубную боль. Я сосредоточился. Я напрягся, пытаясь разобрать, о чем идет речь за угловым столиком, но «сутенер» и «араб» говорили вполголоса, а пьяные хачики никак не могли совладать с акцентом, и вместо слов из их глоток доносилось нечленораздельное кваканье. Впрочем, словесная перепалка длилась недолго. Горячие южные парни решили перейти от слов к делу. А иначе что могли бы подумать о них кореша? Да и кто здесь хозяин, в самом-то деле?!

Один из носатых героев подошел сзади к той девушке, которая весь сегодняшний вечер провела с наушником в ухе, и жадно облапав ее за грудь, потянул на себя, пытаясь поднять со стула. Девушка легко подчинилась, выпрямилась во весь рост и оказалась лишь немногим ниже своего «ухажера», продолжавшего жадно прижиматься к ней сзади. Потом девушку несильно качнуло, она чуть-чуть наклонилась вперед, и я услышал, как довольно гоготнул ее мучитель. А уже через мгновение ему пришлось выпустить свою жертву, чтобы прикрыть руками напрочь разбитую светловолосым девичьим затылком физиономию. Он никак не мог сообразить, что же такое произошло. Он мучительно силился хоть что-то понять, когда страшный удар между ног заставил его, словно архара, высоко подпрыгнуть на месте и взвыть на весь ресторан от жуткой, нечеловеческой боли в паху.

Его напарник громко выругался по-русски и попытался схватить со стола бутылку, но наткнулся на выставленную вперед ладошку белобрысого «сутенера». Словно на нож! Гулкий звериный рык, вырвавшийся наружу из глубин мощного организма кавказца, прокатился по ресторану и резко оборвался в тот самый момент, когда уже навалившегося брюхом на столик хачика добили несильным, но точным тычком в основание черепа.

– Минус два, – радостно сообщил я Алине, которая, как ни в чем не бывало, доедала огромный, словно коровья лепешка, бифштекс. – Тебе разве не интересно?

– М-м-м, – промычала она набитым ртом.

А над обеденным залом в это время нависла могильная тишина. Не стучали больше шары в бильярдной. Не скрипел муэдзин, и сладкоголосый певец перестал надсаживать душу своими предсмертными стонами.

Бандиты молча и деловито доставали оружие.

Пять человек. Пять стволов, и все без глушителей. Если эти уроды начнут палить, то поставят на уши весь ночной клуб. Нельзя позволить им это сделать.

Я положил «Беретту» на столик так, что в какой-то мере от кавказцев ее скрывал светильник с абажуром из женских трусов. При этом мне в глаза бросилась красная кнопочка на фаянсовом бюсте светильника, и я поспешил нажать на нее. Свет погас. Так-то лучше!

– Медленно встань и отойди к стенке, – прошептал я Алине, – Ты сейчас прямо на деректриссе огня.

– На дере… чего? – состроила дурацкую улыбку Алина, поднимаясь со стула. – Изъясняйтесь по-русски, мистер секретный агент. – Она подошла к стене и присела на корточки, прислонившись спиной к ламинированной панели. Я бросил на нее одобрительный взгляд, – очень послушная девочка, не надо ничего повторять дважды, – краем глаза отметил «Лаврентия Палыча», подпирающего косяк дверного проема, ведущего в бильярдную. Стоит и с интересом наблюдает за разворачивающимися в зале событиями. И у него не видно никакого оружия, кроме бильярдного кия.

А трое кавказцев уже направляются в нашу сторону. Не торопясь. Небрежно поигрывая черными пистолетами. Уверенные на все сто процентов в своей полной несокрушимости. И в том, что сейчас они вершат правосудие, мстят за своих кунаков, поверженных наземь неверными гяурами.

Они шли убивать!

А их кунаки в это время обтирали костюмами паркетный пол ресторана. Первый лежал под одним из незанятых столиков. В позе эмбриона. Изредка тихо постанывая и подергивая ногами. Похоже, что после удара в пах ему добавили еще раз, но я этот момент пропустил, отвлекшись на светильник, Алину и «Лаврентия Палыча». Второй бандит вообще не подавал признаков жизни. Скорее всего, ему сломали шейный отдел позвоночника, и если он еще не успел сдохнуть, то должен был сделать это в ближайшие полчаса.

Трое кавказцев неумолимо надвигались на маленький уютный столик, заставленный тарелками с недоеденными закусками и бокалами с недопитым вином. Следом за ними поспешала костлявая бабка с косой, предвкушая обильный урожай мертвяков. Кто-то снова включил магнитофон. На этот раз уже не скрип муэдзина – что-то тяжелое. Похоже на Удо Диркшнайдера. Грохочет так громко, как только возможно. Закладывает уши. Все ясно – надо заглушить звуки выстрелов.

Обе девушки-«манекенщицы» синхронно снялись со своих мест и поспешили отойти в сторону от обреченного столика.

«Лаврентий Палыч» оторвался от косяка и сделал пару шагов в глубину зала. Кий у него в руке словно очнулся от спячки и описал несколько вертикальных кругов.

Я положил руку на свой пистолет и утопил в ладони его рукоятку.

«Сутенер» взял графин с, соком и начал наполнять высокий бокал.

Джон-Али-Мухамед опустил руку под стол и достал «Ингрем», переделанный для бесшумной стрельбы. «Ингрем», который я уже видел в деле. «Ингрем», из-за которого «арабу» сегодня пришлось щеголять в страшной бесформенной куртке.

Интересно, поминки по невинно убиенным кавказцам будут справлять в этом же зале?

Из их глоток вырвался дружный вопль, когда они поняли, что противник вооружен. Но, надо отдать им должное, не наложили от страха в штаны. Немедленно, с автоматизмом, присущим обстрелянным воинам, каждый из троих начал движение в сторону. Рассыпаться, занять какие-никакие боевые позиции. Три пистолета взметнулись вверх, нацеливаясь на невзрачного обладателя «Ин-грема», но пострелять им было не суждено. Автомат молча выплюнул длинную очередь.

Пули впились в грудные клетки и, пробив их насквозь, вылетели наружу, значительно потеряв в скорости и убойной силе, но зато прихватив с собой кровавые сгустки плоти и заблудшие души горцев, неосторожно возомнивших себя вершителями человеческих судеб. Еще три безжизненных тела заняли свои места на паркете. Старуха с косой радостно потирала ладошки.

«Араб» ловко выпрыгнул из-за стола. Одна из «манекенщиц» достала из сумочки маленький пистолет, очень похожий на американский «Си-кемп», и деловито отправилась проверять трупы. Я не сомневался в том, что если потребуется контрольный выстрел, она произведет его, не задумываясь. Ведь эта девочка – профи. Ведь это – ее работа. Но наблюдать за тем, как она ее выполняет, у меня не было никакого желания. И я перевел взгляд на тот конец зала, где десять минут назад пировала шумная кавказская кодла. Туда, где остались еще два невредимых бандита и «Лаврентий Палыч Берия» в круглых старомодных очках. Как раз за мгновение до того, как услышал три пистолетных хлопка. И увидел, как пули отбросили назад тело лысого мужчины с бильярдным кием в руке. Но мужчина сумел устоять на ногах, только согнулся, пережидая, когда отпустит боль от чувствительного удара, полученного через бронежилет. Но вот кий пришел в движение и, моментально набрав убойную скорость, размашисто описал вокруг «фантома» несколько идеальных по форме восьмерок. Словно скопировал форму его очков. Кий разрезал воздух настолько стремительно, что если бы не оглушительный грохот рок-музыки, было бы слышно, как он гудит, вращаясь вертолетным пропеллером. Гудит, словно лист писчей бумаги, закрепленный в аэродинамической трубе.

– Не убивай волосатого!!! – шквалом пронесся по ресторану отчаянный крик. Можно было позавидовать голосовым связкам Джона. Он ухитрился переорать даже Удо Диркшнайдера, визжавшего из мощных колонок. – Это Хаджи!!! Не убивай волосатого!!!

Двое оставшихся в строю бандитов – те, которых я вначале принял за русских, один стриженный почти налысо, второй с длинными волосами, стянутыми в хвост на затылке, – синхронно обернулись на этот пронзительный вопль. Обладатель хвоста направил пистолет на «араба», который заменял магазин в своем «Ингреме» и на секунду отвлекся, но все же в последний момент успел качнуть тело в сторону. Две пули взвизгнули в считанных сантиметрах от его уха и увязли в стене. А буквально через мгновение пропеллер «Лаврентия Палыча» дотянулся до еще дымившегося пороховыми газами пистолета. До руки, которая держала этот пистолет. Сошедший с ума бильярдный кий лишь коснулся ее, задел мимоходом и, даже не сбившись с ритма, продолжил свое вращение. Пистолет, блеснув вороненой сталью, отлетел в сторону, наткнулся на стену и затерялся в бескрайних просторах обеденного зала. Кисть правой руки приобрела форму головоломки, которую не смог бы решить ни один самый опытный хирург-ортопед. А Хаджи, не издав ни единого звука, опустился на колени и замер.

– Минус шесть, – пробормотал я себе под нос. – Остался еще один…

* * *

Бритоголовый бандит отступил на пару шагов и уперся спиной в панель стены. Он оказался зажатым в углу. Бежать было некуда! Всем своим видом он олицетворял обреченность, страх, безысходность. Но не смирение. Пистолет Макарова был направлен на блестящую лысину психа с кием в руке, который, словно танк, пер напролом, ничуть не заботясь о том, что сейчас останется без мозгов. Без своей бледно-розовой лысины. Без окуляров…

Выстрел!

Каким-то чудом лысый за долю мгновения до этого чуть отклонился в сторону.

Еще выстрел! Милю…

«Фантом» «качал маятник»! Чисто автоматически он делал то, что многоопытные инструкторы напрочь вбили в его подсознание в процессе многочисленных изнурительных тренировок. Не каждому, как ни трудись, как ни старайся, удается в совершенстве овладетьэтим искусством. Но «Лаврентий Палыч» в нем преуспел. И попасть в него сейчас можно было только случайно.

Выстрел! Мимо, дерьмо!!!

А до гудящего бильярдного пропеллера оставалось уже меньше метра. Где этот лысый, черт побери?!

Выстрел! Уже в никуда. В пустоту. Только затем, чтобы спустить курок последний раз в жизни. Салют самому себе!

Кий, словно ужасный полинезийский мэр, обрушился вниз, и голова раскололась, как грецкий орех, обнажив серую кашицу уже не обремененного никакими мирскими заботами мозга. Часть его, перемешавшись с кровью, забрызгала ореховую панель. Часть оставалась пока в черепной коробке, чтобы потом, когда хозяин – медленно-Медленно – сползет по стене на пол, вывалиться наружу.