Текст книги "Лицо порока (СИ)"

Автор книги: Виктор Песиголовец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Пока чайник вскипал, заместитель говорила об аппарате, подробно объясняя не только то, какие заболевания можно выявить с его помощью, но и принцип работы. Впрочем, много времени рассказ не занял.

– Аппарат опробован нами и, подчеркну, показал свою высокую эффективность, – закончила Диана, уже сидя напротив меня и разливая по чашкам кипяток.

– Что ж, большое вам спасибо за интервью! – от души поблагодарил я, не отрывая от нее глаз.

– Ой, что же это я! – вскочила она и метнулась к шкафчику. – А конфеты! У меня есть чудесный грильяж… Да, а может, и рюмочку коньяка?

– Великолепно! – улыбнулся я.

Диана принесла коробку конфет и бутылку коньяка. Потом извлекла из тумбочки две рюмки. И, изящно уложив обратно на стул свой, наводящий на грешные мысли, зад, попросила:

– Наливайте, Иван Максимович! Это мужское дело, верно?

Я без лишних слов взялся за бутылку.

Пила Диана маленькими глоточками, маняще приоткрыв припухшие губки, аккуратно накрашенные помадой. При этом держала голову высоко и чуть набок. Я исподтишка наблюдал за ней.

– Кстати, может, вы захотите взглянуть на аппарат? – спросила она, запоздало вспомнив, что я ведь и в глаза не видел объект своей будущей корреспонденции.

– Да нет, – отрицательно покачал я головой. – С вашего позволения я лучше возьму с собой тот буклетик, что вы мне показывали. Там есть снимок аппарата. Мы его поместим в газете в качестве иллюстрации материала.

– Как хотите, Иван Максимович! – Диана пододвинула ко мне коробку с конфетами. – Угощайтесь, угощайтесь, пожалуйста. Они очень вкусные.

Мы выпили еще по рюмочке, и я предложил:

– В нашей газете есть рубрика «Советы врача». Там мы регулярно публикуем ответы на письма читателей, полезные рекомендации. Диана Александровна, не согласитесь ли вести эту колонку? Редакция, естественно, будет платить вам гонорар, хотя, честно говоря, он очень скромный.

Предложение ей явно понравилось. Она засуетилась, заулыбалась.

– Но я ведь только простой терапевт… Может, лучше подошел бы специалист с ученой степенью?

– Вы подходите, как нельзя лучше! – горячо заверил я, усмехнувшись.

– Вы так считаете? – Диана посмотрела на меня с кокетливой улыбкой.

– Да, я так считаю! – выдохнул я. Ее глаза завораживали.

– Не знаю, получится ли у меня, – продолжала она ломаться.

– Все у вас прекрасно получится! – убежденно сказал я. – Буду привозить вам письма, читателей, на которые нужно дать ответ через газету. А пока было бы неплохо, если бы вы подготовили парочку полезных советов. Например, как защититься от простуды, как правильно выводить из организма вредные вещества, токсины всякие. Об этом нас часто спрашивают читатели.

– Сделаю! – пообещала Диана. И поинтересовалась: – Как скоро это нужно?

Мне хотелось встретиться с ней как можно быстрее. Поэтому я решил, как говорится, брать быка за рога.

– Хорошо было бы не затягивать. Чем быстрее сделаете, тем лучше.

– Я могу подготовить материал к завтрашнему дню! – выпалила Диана, облегчая мою задачу. – Пойдет?

– Просто замечательно! Завтра – это в самый раз! – сразу согласился я. И, вспомнив, что завтра суббота, на всякий случай спросил: – Вы будете на работе?

– Буду, конечно!

– Тогда в котором часу мне заехать к вам?

Диана на секунду подняла глаза вверх, размышляя.

– В одиннадцать, вас устроит?

– Безусловно! – не удержавшись, я ласково погладил ее руку.

Женщина немного смутилась от моего жеста, опустила прекрасные глаза. Боже, как мне хотелось ее обнять, прижать к груди, почувствовать биение сердца!

По возвращению в редакцию, даже не раздевшись, я бросился к телефону и начал звонить знакомой в пресс-службу областного управления здравоохранения. Когда знакомая ответила, я без обиняков попросил ее предоставить мне информацию о заместителе главного врача медсанчасти завода «Металлист».

– Что ты, собственно, хочешь знать? – выслушав мою просьбу, с хитрецой в голосе поинтересовалась знакомая.

– Как давно она занимает эту должность, хороший ли специалист, – затараторил я. – Ну и… замужем ли, есть ли дети?

– Понятно! Через часик я перезвоню… Интересно только, зачем ты так подробно наводишь справки о красивой женщине? – в трубке зажурчал тихий женский смех.

– Для дела! – отрубил я, стараясь, чтобы голос звучал как можно убедительней.

– Конечно, конечно, для дела, – хохотнула знакомая и дала отбой.

Положив трубку, я удовлетворенно вздохнул. Что ж, первичные справки о тебе, дорогая Дианушка, мы наведем. Ну, а там посмотрим, что ты за птичка и как тебя приручить.

Я чувствовал себя на подъеме, моя душа пела. Мне всегда нравился процесс покорения дамского сердца. От него, этого сладкого этапа нарождающихся отношений, у меня захватывало дух, а в душе порой просыпался такой азарт, сравнимый, наверное, только с азартом волка, преследующего свою жертву. От предвкушения будущих баталии и победы я разволновался. И, чтобы успокоиться, побежал в «Элегант» выпить водки.

Часа в два по полудню позвонили из облздравуправления.

– Значит, так, Ваня, – голосок знакомой был исполнен лукавства, – Диане Александровне Верченко сорок один год. Должность заместителя главного врача занимает около трех лет. До этого была заведующей терапевтическим отделением. Ее муж – руководитель фирмы «Домострой». У них есть сын, ему шестнадцать лет. Записывай домашний адрес, телефон…

– Спасибо, я твой должник! – от души поблагодарил я.

– Ну, какой должник? Эта информация, как я понимаю, тебе нужна исключительно для написания статьи, – в голосе знакомой слышались насмешливые нотки.

– Именно так! – отчеканил я и положил трубку.

Итак, что же мы имеем? Диана замужем, у нее почти взрослый сын. Плохо? Судя по опыту, с замужними дамами всегда легче находить общий язык. Потому, что они не смотрят на тебя, как на потенциального мужа. Отношения с другим мужчиной для них – маленькое приключение, отвлечение от набившей оскомину домашней рутины. А мне что нужно от Дианы? Разрушать ее семью в мои планы, ясное дело, не входит. Мне бы только заполучить эту милашку в постель, с головой окунуться в ее чудные глазища, зарыться лицом в тепло груди… А там – куда кривая вывезет.

От этих мыслей меня опять охватил трепет. Я весь находился в предчувствии новой любви. Осознав, что работать сегодня уже не смогу, я отправился рыскать по магазинам. Прекрасное время для того, чтобы купить моим дамам новогодние подарки.

Глава седьмая

На другой день ровно в одиннадцать я залетел в приемную медсанчасти.

– Диана Александровна у себя? – спросил я носатую секретаршу, увлеченно дергающую мышку компьютера.

Не дождавшись ответа, я приоткрыл дверь кабинета заместителя главврача. Диана сидела за столом. На ней было платье того же покроя, как и вчера, с воротником-стоечкой, но не горчичного цвета, а ярко-синего. Она сосредоточенно вглядывалась в маленькое зеркальце, которое держала перед собой в вытянутой руке.

– Простите, я не постучал…

– Ой, вы уже пришли? – Диана быстро спрятала зеркальце в выдвинутый ящик стола. И, легко подхватившись, пошла мне навстречу. – Проходите, пожалуйста!

– Здравствуйте, Диана Александровна! – широко улыбаясь, поздоровался я и сделал несколько шагов вглубь кабинета.

– Здравствуйте, Иван Максимович! – она ответила на мою улыбку своей – ослепительной, пленительно-радостной.

Мы сели рядышком на диван.

– Я тут кое-что накропала, как вы и просили, – Диана скромно потупила взор. Затем вскочила со своего места, подхватила бумаги, лежавшие на краешке стола, и, присев обратно, протянула их мне: – Вот! Посмотрите, подойдет? Только не смейтесь, я ведь раньше никогда не писала для газеты…

Я скользнул взглядом по ровным строчкам, написанным, будто под линейку.

– Красивый у вас почерк! А я думал, что все врачи пишут, как курица лапой.

– Как видите, не все! – мило улыбнулась Диана.

Я быстро просмотрел написанное, не особо вникая в суть.

– Чудесно! Как раз то, что нам нужно.

– Правда? – спросила она с сомнением.

Я посмотрел в ее изумительные глаза.

– Диана Александровна, – молвил я серьезно ж почти торжественно, – не хочу, чтобы вы подумали обо мне, как о каком-нибудь пошляке… Но, поверьте, я никогда не видел таких глаз, как у вас. Они проникают в самую душу, их синий свет просто опаляет сердце!

Она смущенно засмеялась:

– Да что такого в моих глазах, Иван Максимович? Вы, журналисты, умеете так красиво говорить…

– Простите, ради Бога, если я сказал, что-то обидное, – опустил я голову.

Она взяла меня за руку.

– Ну что вы! Наоборот, я польщена. Любой женщине, тем более бальзаковского возраста, очень приятно, когда мужчины замечают ее достоинства.

– Ваши глаза не просто достоинство, – проговорил я пылко. – Они – достояние! Клад!

– Может, поговорим о моих заметках? – робко предложила Диана, стараясь избежать моего проникновенного взгляда.

– Хорошо, – покорно согласился я, сообразив, что для первого раза комплиментов достаточно. Слишком настырные и частые, они раздражают. – До Нового года выйдет еще два номера нашего еженедельника. Ваши заметки мы опубликуем в четверг. А вы готовьте следующие – для предпраздничного номера. Гонорар у нас не ахти какой, но все же деньги…

– Опять вы о деньгах! Я в них не шибко нуждаюсь, – мягко возразила Диана. – Я не из корысти хочу с вами сотрудничать. Мне просто приятно будет увидеть свою фамилию под газетным материалом… Вот такая я тщеславная!

Последнюю фразу она произнесла громко и игриво. Я улыбнулся, спрятал бумаги в карман и стал натягивать пальто.

– А кофейку! – спохватилась Диана. – Я не отпущу вас, не угостив. Вы же, надеюсь, никуда не торопитесь?

Пришлось остаться. Я боялся потерять самообладание и допустить какую-нибудь досадную промашку. Поэтому, сидя за приставным столиком в ожидании угощения, усилием воли заставил себя не смотреть в сторону хлопочущей над приготовлением кофе Дианы. И во время кофепития держался, кажется, молодцом.

И лишь потом, прощаясь уже, горячо и с той нежностью, на которую только был способен, поцеловал Дианины тоненькие пальчики и хрупкую розовую ладошку. Диана не одернула меня. И даже пожала в ответ руку.

Выйдя из приемной, я почувствовал, как у меня за спиной вырастают крылья. Взмахнув ими, я полетел в кафетерий ближайшего гастронома, чтобы хоть немного притушить водкой пожиравшее мою грудь пламя возвышенной, трепетной страсти и сияющего впереди счастья.

Следующего моего визита Диана ждала только через четыре дня, когда, выйдет газета. Так мы условились. Я не представлял, как дожить до этого светлого дня…

Планы на вечер я поменял. Сначала хотел провести его дома, в кругу семьи. Но потом решил развеяться, отвлечься от навязчивых мыслей о Диане в ласковых объятиях Ларисы.

В половине шестого, наврав Ане о неотложных делах, я вышел из дому и направил свои стопы к любовнице.

– Где это ты пропадаешь? – вопросом встретила она меня. – В последнее время я тебя почти не вижу. И потом, помнишь, ты ведь должен был кое-что сделать по дому?

Ах да! Я же пообещал Ларисе поменять замки на входной двери – старые уже никуда не годились и часто заедали.

– Прости, милая, так получилось…

– А где ты, собственно, бываешь, чем занимаешься? – спросила она как-то машинально, без особого интереса. Я даже удивился ее тону.

– В аду гуляю, любовь моя, в аду! – шутливым тоном пояснил я и, обняв Ларису, на мгновение прижал ее к себе.

Она иронически хмыкнула и, направившись в кухню, бросила:

– Иди ужинать!

– Нет, сначала управлюсь с замками, – я наклонился и начал стаскивать с ног сапоги.

– Уже не надо! – бросила Лариса, выглянув из кухни. – Валерка все сделал.

– Валерка?

– Мужик из второго подъезда. Ты его видел. Помнишь, он выгуливал собачку, а мы бежали на концерт?

Я снял пальто, повесил на вешалку в прихожей и, сунув ноги в тапочки, пошлепал в ванную мыть руки. Потом зашел в кухню. Лариса возилась с кастрюлями. Я обнял ее за, плечи, поцеловал в шею.

– Извини меня, солнышко! Действительно был очень занят.

– Да ладно! – милостиво улыбнулась она, помешивая вкусно пахнущий суп. – Если бы я на тебя надеялась, то долго бы мне пришлось ждать новых замков.

За ужином мы говорили мало. Не клеился почему-то разговор.

В постели тоже ощущалась какая-то натянутость, нервозность. Лариса была податливой и даже нежной. Но куда подевались ее пылкость и страстность?

Томимый этой безрадостной мыслью, а еще неясным чувством вины, не знаю, за что, я в десять вечера, ушел домой.

Воскресенье я решил целиком посвятить Маше. Приехав утром, сразу взялся за работу. Вздумал отремонтировать полуразрушенную кирпичную перегородку, отделяющую лестничную клетку от двух квартир – Машиной и ее молодого соседа-алкоголика. Такие перегородки сооружают, наверное, все жильцы отечественных многоэтажек.

Маша намеревалась привести ее в нормальное состояние, наняв каменщика. Но я заверил, что справлюсь самостоятельно. Необходимые стройматериалы – кирпич, цемент и песок – давно уже ждали своего часа на балконе Машиной квартиры.

Позавтракав, я переоделся, замесил раствор и взялся за мастерок. Специалист по кладке кирпичей я небольшой – не достает опыта, но и дела-то было, совсем немного.

Работа подвигалась довольно споро. Маше я запретил выходить из квартиры, дабы она не путалась под ногами и не мешала своими бабьими советами.

Насвистывая, я прилаживал на место очередной кирпич, как вдруг появился сосед. Щуплый и плюгавый, в застиранной, видимо, никогда не видевшей утюга одежде, он здорово походил на бродягу. К тому же был изрядно навеселе. Узрев, чем я занимаюсь, остановился. Долго стоял, молча жевал бычок, потом вдруг лицо его побагровело. Сделал шаг ко мне и стал потрясать кулаками.

– Кто разрешил пачкать цементом пол?! – заорал сосед, как полоумный, дико вращая зенками. – Кто, я спрашиваю, мать твою перетуды?!

Я попытался утихомирить его. Объяснил, какие преимущества он получит, когда перегородка приобретет приличный вид. Но сосед и слушать не хотел. С каждой минутой становился все агрессивнее и наглее. И лез прямо на меня.

– Да что ты, как с цепи сорвался? – спросил я миролюбиво. – Что тебя не устраивает?

– Убирайся на хрен отсюдова! – завопил сосед на весь подъезд и толкнул меня, когда я осторожно отстранил его в сторону, чтобы не мешал работать. – Живо убирайся! Ты слышишь, козляра?!

Я не стал отвечать на эти оскорбительные выпады. Лишь насмешливо посмотрел в его сторону и, насвистывая, опять взялся за мастерок.

– Падла! Я сказал, вон отсюдова к ядреной фене! – заорал сосед, брызгая мне в лицо слюной.

Дело явно шло к драке. Мое терпение уже иссякало. Но я пока никак не реагировал на агрессию. Тогда разъяренный мужичок подбежал и со всего маху двинул ногой в уже наполовину отремонтированную перегородку. Раствор еще не окреп, и несколько кирпичей вывалилось, дверная рама с грохотом шлепнулась на цементный пол.

– Ах, ты гаденыш! – я сгреб соседа за загривок и с силой швырнул мордой в тазик с раствором. Во все стороны полетели брызги.

Мужик вскочил, но поскользнулся и снова шмякнулся носом в серую жижу. Это меня рассмешило.

Зарычав, он встал на нетвердые ноги и тут же бросился на меня. Я отступил на шаг и с размаху двинул носком сапога ему в грудь. Скрючившись и жутко матерясь, сосед – грязный и жалкий – прислонился бочком к стене. Затем пошатнулся и наклонился, стараясь подобрать кусок кирпича. Я подхватил тазик и, перевернув вверх дном, надел его на голову своего противника. И тут же со всей силы саданул по днищу кулаком и добавил коленом под дых. Сосед, как подкошенный, рухнул на колени.

Только через минуту он отбросил тазик и, барахтаясь в растворе, с перекошенным от боли и ненависти лицом, еле поднялся на ноги. Я исподлобья наблюдал за ним.

– Ну… ну!.. – этот несчастный алкаш силился что-то сказать, но душившая его ярость, видимо, сковала глотку. Взвизгнув, он с неожиданной прытью ринулся к дверям своей квартиры. Я не стал ему препятствовать.

И с облегчением вздохнул, когда дверь с шумом захлопнулась.

Однако через каких-то полминуты сосед вылетел, как ошпаренный, на лестничную клетку с охотничьей пятизарядкой на перевес.

– Убью! – неистово заревел он, роняя с губ белую пену. От этого звериного рева, кажется, содрогнулись стены.

Я не успел опомниться, как передо мной возникло хрупкое тельце Маши с распростертыми в стороны руками, и грохнул выстрел. Ее с силой швырнуло на мою грудь, я едва устоял на ногах. Передо мной, будто в замедленном кадре, пронеслись белое, как полотно, женское лицо, крупные капли крови на бетонном полу и моих сапогах, выпученные глаза соседа, сжимающего в руках ружье, нацеленное мне в живот. Не помню, как я умудрился, удерживая Машу, подхватить и запустить в голову соседа увесистый кусок кирпича.

Оглушенный выстрелом, растерянный, потрясенный случившимся, я не ведал, что делать. Маша – обмякшая, вялая, словно прибитая морозом георгина, – висела на моих руках.

– «Скорую»! Кто-нибудь вызовите «скорую»! – закричал я во всю силу легких.

Но рядом уже были люди.

Когда примчалась карета «скорой помощи», Маша очнулась и приоткрыла затуманенные глаза. Я стоял перед ней на коленях, весь измазанный цементным раствором и кровью.

– Тебя не зацепило? – ее почерневшие губы подергивались, голос прерывался, но в глазах, кроме боли, светились любовь и ласка. Я заплакал.

– Мелкая дробь разворотила ей плечо и, очевидно, раздробила ключицу, однако угрозы для жизни нет, – констатировал молодой мужчина в белом халате, бегло осмотрев Машину рану. – Сейчас перевяжем и – в больницу!

Два милиционера куда-то уводили растерянного, согбенного соседа. На его испачканном лбу чернела огромная ссадина.

Вечером, возвратившись из больницы, я обнаружил, что кто-то закончил ремонт перегородки и тщательно убрал в коридоре. Мне осталось только водрузить на место дверь…

Медленно тает липкая ночь. Мглу съедает серая дымка рассвета. Дети еще спят. Мы с Аней сидим на кухне и пьем кофе. В шесть тридцать она обычно уже отправляется на работу. У нее маленький магазинчик на территории одного из городских рынков. Торгует недорогими товарами – тряпками: майками, футболками, шарфами, косынками, женским и мужским бельем, носками… По понедельникам Аня всегда делает себе выходной, но теперь приближается Новый год, покупателей много, и она не хочет терять заработок.

– Я не могу понять, где ты пропадаешь по выходным, – жена нервно глотает кофе и раскрашивает лицо, поглядывая в зеркальце, прислоненное к сахарнице. – Вот вчера, в воскресенье. Думаю, ты дома. Прихожу с работы, а тебя нет. Дети говорят, еще с утра ушел. Если у тебя есть другая женщина, если я и семья тебе не нужны, так давай разводиться!

– Ну, что ты глупости говоришь?! Я просто занимаюсь подработкой, – оправдываюсь я. – На одну зарплату в наше время не шибко проживешь.

Отставив пустую чашку, жена начинает молча красить губы.

– Я, между прочим, уже купил подарки к Новому году. И тебе, и детям, – замечаю я, наблюдая за действиями Ани.

– Да? А что ты купил? – она поднимает голову и смотрит на меня вопросительно.

– Заранее говорить нельзя, иначе не получится сюрприз, – не желаю я выдавать секрет, хорошо зная натуру жены: не выдержит и обязательно разляпает все дочери и сыну.

– Но ты хоть учел, что дети – уже не совсем дети?

– Конечно! – киваю я, прикуривая сигарету.

Аня некоторое время вглядывается в зеркальце, еще раз припудривает щеки. А потом роняет:

– Я тоже кое-что тебе купила. И, думаю, дети тоже. Кстати, они просили у тебя денег?

– Просили, – признаюсь я.

Аня вздыхает:

– И у меня просили.

Разговор переходит в мирное русло. Выходя из квартиры и поцеловав меня в щеку, как всегда, поспешно и рассеянно, жена интересуется:

– А куда ты спрятал подарки?

– Кто же тебе скажет! – ухмыляюсь я.

– Нет, ну серьезно?

– Подарки на работе, – вру я. На самом деле они лежат в одежном шкафу в моей квартирке на Новокузнецкой.

Последующий час я готовлю завтрак себе и детям. На скорую руку варю гречневый суп с тушенкой и жарю картошку с колбасой. Потом быстро привожу себя в порядок, кое-как перекусываю и выхожу из дому. Дети вот-вот должны проснуться…

Сегодня мне предстоит переделать уйму дел: навестить в больнице Машу, написать две статьи и обязательно проведать Настю.

Около девяти я прибыл в центр экстремальной медицины, куда вчера госпитализировали Машу.

– Сейчас еще продолжается обход, – сообщила мне юная медсестра в идеально отбеленном и выглаженном халате. – Обождите с полчасика.

Пришлось постоять на лестничной клетке между этажами больничного корпуса, покурить.

Машина палата – восьмая. Постучав, я вошел. Пять коек. Больные – кто сидит, кто лежит. Все полураздетые. Я опустил голову, чтобы их не смущать. Маша лежала у окна. Она была бледной, с посиневшими губами и веками. Я тихо опустился на стул рядом с койкой. На тумбочке увидел какие-то таблетки и бумажку с длинным перечнем лекарств. Понятно, все это нужно немедленно купить.

Маша, спала. Я взял ее за руку.

В палату заглянула уже знакомая опрятная медсестра.

– Мужчина! – обратилась она ко мне. – Зайдите к Игорю Алексеевичу, он лечащий врач вашей жены.

Я последовал за медсестрой по коридору.

– Вот его кабинет, – она указала на белую дверь с табличкой «Врачи» и удалилась. Я постучал.

Доктор – усталый человек лет сорока – сидел за обшарпанным столом и что-то быстро писал.

– Мне доложили, что к больной Сташиной пришел муж, – подняв голову, он посмотрел на меня пустым, отсутствующим взглядом засыпающего человека. – Или вы не муж?

– Я близкий друг Сташиной, – пояснил я.

– Ясно, – припухшие веки врача подергивались. – Ей необходимо купить лекарства. Список у нее.

– Он уже у меня, – сообщил я. – Сейчас все куплю и принесу.

– Хорошо! – закивал доктор. И, поморщившись, извиняющимся тоном изрек: – Времена сейчас трудные… Я напишу вам еще один список. В нем перечислю все медикаменты, которые были истрачены во время операции вашей…м-м… подруги. Все это необходимо будет возместить, а то у нас совсем нет никакого запаса…

– Понимаю, – кивнул я.

– И еще такое дело, – продолжил доктор. – Надо бы сделать добровольный взнос в фонд больницы. Сколько именно, вам скажут в нашей бухгалтерии, там знают. Ничего не попишешь, финансовые трудности…

Спорить я, понятное дело, не собирался. Тем более, что подобные порядки давно уже стали нормой почти во всех украинских лечебных учреждениях.

– Скажите, как прошла операция? – поинтересовался я. Этот вопрос сейчас занимал меня больше всего.

Врач пожал плечами:

– Нормально. Если не будет осложнений, то, полагаю, дней через семь-восемь мы переведем Сташину на амбулаторное лечение. Плечо, конечно, какое-то время поболит, потом придется его разрабатывать, чтобы оно функционировало, как положено.

Пару минут доктор сосредоточенно писал, составляя список медикаментов, которые надлежало купить. Затем протянул его мне:

– Все это отдадите дежурной медсестре. А я ухожу домой. Всю ночь на ногах, умираю, так хочу спать.

– Спасибо вам, Игорь Алексеевич! – поблагодарил я и положил перед ним на стол несколько зеленых купюр.

– Что вы? Зачем? – он смотрел то на меня, то на деньги.

– Примите, прошу вас! – приподнявшись, я тронул его за плечо. – Врачам нынче платят не очень, это всем известно…

Врач хотел что-то сказать, но потом вздохнул, открыл ящик стола и смел туда деньги.

– Мне неловко, – неуверенно протянул он. – Понимаете? Но… Вы не волнуйтесь, со Сташиной будет все в порядке…

Спустившись на первый этаж корпуса, где, помимо гардероба, и приемного покоя, располагалась и аптека, я приобрел все необходимое. Потом сходил в бухгалтерию, уплатил деньги. И возвратился в отделение. Медсестра, унесла лекарства и чек, выданный мне кассиром больницы.

Миша все еще спала.

– Ей рано утром сделали обезболивающий укол, – объяснила мне Мишина соседка по палате – желтолицая бабулька с забинтованными кистями рук. – Она и уснула.

– Ну, тогда мне, наверно, лучше пока уйти, – понимающе улыбнулся я старушке и попросил: – Когда Маша проснется, скажите ей, пожалуйста, что приходил Иван. Я все необходимое купил, за операцию заплатил. А тут в пакете, вот он, возле тумбочки, – указал я пальцем на раздутый пластиковый пакет, – кое-какие продукты. Пусть покушает. Наведаюсь ближе к вечеру.

На работе, конечно, мне пришлось выложить шефу все о произошедшем с Машей. Я сказал ему, что по ее просьбе ремонтировал перегородку на лестничной клетке, что пришел пьяный сосед и учинил дебош с пальбой из ружья. Единственное, о чем я умолчал, – это о наших с Машей отношениях. Шефа они не касались. Не знаю, что он подумал, но не спросил ничего, только по-бабьи заохал.

На время Машиного отсутствия ее обязанности передали Наташе, сотруднице брачного агентства, действующего при нашей редакции.

Поработав несколько часов, я опять поехал в центр экстремальной медицины.

Маша встретила меня улыбкой, которая нелепо смотрелась на ее измученном лице.

– Милый…

– Как ты себя чувствуешь? – я наклонился и поцеловал ее. Губы у Маши были холодны, как лед.

– Хорошо, – прошептала она и взяла меня за руку. – Недавно милиционер приходил, расспрашивал о подробностях случившегося…

Я присел на стул у койки.

– Меня, наверно, тоже будут допрашивать, но пока не вызывали… А как твои раны, сильно болят?

Маша скользнула взглядом по бинтам, которые опоясывали ее плечо, шею и частично руку, и отрицательно покачала, головой:

– Почти нет. Если я, конечно, не пытаюсь двигать рукой. А вот голова кружится, не могу подняться с постели, боюсь, что упаду. Но, говорят, это быстро пройдет.

Я наклонился и снова поцеловал ее. На этот раз уже более крепко.

– Спасибо тебе, ласточка! Ты ведь спасла мне жизнь…

Лицо Маши озарилось светом тихой радости.

– Мои родители еще не знают, что я в больнице, – сказала она после паузы, с ласковой улыбкой разглядывая мои руки. – Я сама им позвоню. Ты мне оставишь свой мобильник до завтра, а то мой дома?

– Конечно! – я достал из кармана телефон и положил на краешек тумбочки. – Он мне не нужен. Ты же знаешь, я им почти не пользуюсь, на звонки отвечаю крайне редко…

Пальцами здоровой руки она погладила мое колено.

– Не переживай за меня! Думаю, что к завтрашнему дню я уже смогу подниматься.

– Не спеши вставать! Полежи, приди в себя, наберись силенок, – я нежно поцеловал Машу в посеревшую щеку.

– Ты придешь завтра? – спросила она, опуская голову на подушку.

– Завтра, – подтвердил я. – Когда лучше прийти – с утра или вечером?

– После работы. Тогда ты сможешь дольше посидеть со мной… Но смотри, если будешь чувствовать себя уставшим – не приходи, лучше отдохни, – в Машином взгляде было так много теплоты…

– Что тебе принести, мышонок?

– Не нужно ничего. Мне совершенно не хочется кушать, – виновато улыбнулась она.

Я прижал ее руку к своей груди.

– Машенька, тебе нужно хорошо питаться. Чтобы быстрее выздороветь. Принесу что-нибудь питательное и заставлю все съесть.

Вечер я провел у Насти. Она была в приподнятом настроении, даже можно сказать – взбудораженная. Все суетилась, лизалась ко мне, заигрывала. Но ее внешний вид мне не понравился: под глазами глубокие тени, щеки бледные, губы бескровные. Впечатление такое, вроде она или с перепоя, или не спала как минимум двое суток.

– Что это с тобой, котенок? – спросил я без обиняков.

– А что такое? – искренне удивилась Настя моему недовольному тону.

– Вид у тебя нездоровый, – пояснил я. – Ты часом не заболела?

Она обхватила меня руками за шею, прильнула к груди. И затихла в объятиях.

– Ну-ка, дохни! – я отстранил ее и, взяв за голову обеими руками, внимательно посмотрел в глаза.

– Да ты что, Ванечка! – засмеялась Настя. – Я же практически не пью. Разве что с тобой иногда позволяю себе несколько глотков.

– Но ты как-то внешне переменилась, – не унимался я. – И в худшую сторону.

Она отступила на шаг и, четко печатая слова, торжественно произнесла:

– Я буду матерью!

– Что?! – от неожиданности у меня перехватило дыхание и показалось, будто остановилось сердце. Но я быстро взял себя в руки и уже спокойно спросил: – Ты в этом абсолютно уверена?

– Да! Да, любимый! – сияя, как свежеиспеченный блинчик, подтвердила Настя. – Я поняла это уже несколько недель назад. Но не была полностью уверена… А в пятницу сходила в поликлинику и удостоверилась. Я беременна!

Боже мой! Вот это новость! Просто ошеломляющая новость! Так, значит, мне в свои сорок предстоит стать отцом младенца? У меня появится еще один ребенок? Я сгреб Настю в объятия и крепко расцеловал.

– Ты счастлив? – ее глаза сверкали, как майские звезды.

– А как ты думаешь, любимая?!

– Ты точно счастлив? – допытывалась она, заглядывая мне в лицо.

– Милая моя, ты даже не представляешь, как я счастлив! – в моем тоне было столько пафоса, что Настя, прижавшись к моей груди, тихо засмеялась от переполнявшей ее радости.

И моя душа в тот миг действительно была исполнена блаженства. Но потом, через минуту, поглаживая спину и плечи будущей мамы, я вдруг почувствовал неуверенность и беспокойство. Здоровым ли появится на свет дитя? Ведь я много пью спиртного и выкуриваю по две пачки сигарет в день!

Тревога, эта и неуверенность быстро улетучились, когда я вспомнил некоторых своих приятелей, которые ведут нисколько не лучший образ жизни, а детишки у них крепкие и выглядят, как кровь с молоком.

Нацеловавшись и наобнимавшись, мы чинно, по-семейному поужинали. Сообщение Насти все время держало меня в приятном волнении, и мне никак не удавалось успокоиться. Даже несколько стопок водки – проверенного средства – не дали ожидаемого эффекта. Потом мы сидели в гостиной, обсуждая планы на будущее.

– Я уже готовлю нашему ребеночку приданое, – призналась Настя, смущенно опустив глаза. – Говорят, нельзя заранее, но я не могу удержаться. Хочешь, покажу?

– Покажи! – попросил я и, когда она поднялась с дивана, бережно погладил ей живот, Настя принесла из спальни узелок. Развязала и начала выкладывать вещицы на журнальный столик, предварительно подстелив простынку.

– Вот распашоночки. Я сама сшила. Вот варежки. Правда, я еще не закончила их вязать, – комментировала она с воодушевлением. – А глянь на это одеяльце. Чудо! Вчера увидела на, вещевом рынке и решила купить. А это ползунки, подгузники, пеленки!

Лицо Насти посвежело, разрумянилось, но все равно смотрелось уставшим и болезненным.

– Значит, так, милая! – решительно заявил я, перебирая детские вещицы. – Тебе нужно немедленно взять отпуск.

– Зачем? – она подняла голову и посмотрела на меня непонимающим взглядом.

– Я куплю тебе путевку в санаторий, – объяснил я. – На двадцать четыре дня. Поедешь в Бердянск. Сейчас, понятное дело, в море не искупаешься, зато там покой, тишь да благодать. А главное – свежий воздух. Все это тебе необходимо.