Текст книги "Лицо порока (СИ)"

Автор книги: Виктор Песиголовец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Добравшись в Запорожье, я подался прямиком к Ларисе.

Мадам встретила меня в цветастом халатике, накинутом на прозрачное, очень откровенное белье. Халатик не был застегнут.

– Ну-ка, ну-ка, дай, погляжу! – я завертел ее в разные стороны, то и дело пощипывая пониже спины.

Лариса визжала и смеялась.

– Что ты вертишь меня, как юлу? Бабы в халатике «секси» не видел, что ли?

Я содрал с ее плеч халат и зашвырнул в угол прихожей.

– Тебя в таком виде вижу впервые!

– Красиво? – она прошлась передо мной, кокетливо приподняв голову.

– Возбуждающе! – рявкнул я и прибавил: – Ты – будто дешевая проститутка, из замызганного массажного салона!

Лариса, больно шлепнула меня по губам.

– Обидные у тебя комплименты!

– Прости, я пошутил, – сказал я, снимая сапоги со своих усталых ног.

Лариса подбоченилась, задорно выпятила вперед грудь.

– Ну, так красиво мне в этом белье или нет? – начала допытываться она и, скользнув рукой по моему животу, ощупала пах. – Сейчас проверим, вызываю ли я у тебя желание.

Я сгреб ее в охапку и стащил белье. Лариса, смеющаяся и нагая, обвила мою шею руками.

– Так лучше, да?

– Гораздо! – я наклонился и стал целовать соски на ее груди. И вдруг увидел под одной грудью синюшное пятно. Я оторопел. Что это? Засос? Откуда?

Ни слова не говоря, я выпустил Ларису из объятий и быстро прошел на кухню. Она вошла следом. Я сел за стол и уставился в угол, на мойку.

– Что случилось, Ваня? – спросила Лариса, с тревогой поглядывая на меня.

– Да, ничего, просто жутко устал, – промямлил я, с трудом поворачивая пересохшим языком.

– Ты что, и сегодня работал? – ее взгляд был по-прежнему исполнен беспокойства.

– Ездил по делам в Бердянск, – ответил я уже почти ровным голосом, роясь в карманах пиджака в поисках сигарет. Ну, где же они?

– Так ты, котик, наверное, голоден? – Лариса поспешила к холодильнику. – У меня есть борщ и хорошие котлеты. Сейчас быстренько разогрею…

Я смотрел на ее красивую спину, розовые ягодицы и чувствовал, как волна спокойствия и умиротворения медленно окатывает мое тело. Ну и дурак же я! Мало ли откуда мог взяться этот синяк на ее теле. Может, ударилась о что-нибудь. Почему я сразу решил, что это засос?

Я поплелся в ванную, вымыл руки. Лариса хлопотала у плиты. На столе было неубрано. Тарелки, объедки, чашки с остатками кофе… Чашек две. Почему две? У меня перехватило дыхание. Значит, у нее кто-то был. Подрыта? Соседка? Но на одной чашке есть следы губной помады, а на другой их нет. Заходил мужчина? Я попытался отбросить эту мысль. Может, и не мужчина. Ведь женщина, заглянувшая к Ларисе поболтать, могла и не накрасить губы…

Непослушными, ставшими вдруг чужими руками я медленно достал из пачки сигарету. Прикурил. И потянулся к подоконнику. Там, за занавеской, должна стоять пепельница. И она стояла там. Полная окурков дешевых сигарет…

– Лариса! – я собрал в кулак всю свою волю, и голос; мой не дрогнул. – Налей мне выпить.

– Ой! – встрепенулась она. – А водка-то и закончилась.

– Да? А вроде оставалось еще около бутылки в холодильнике, – небрежно обронил я. – Ну, ничего, сейчас смотаюсь в магазин.

Когда я вернулся, стол был уже убран, а пепельница, сверкая чистыми гранями, стояла на тумбочке. Лариса наливала в тарелку борщ.

Я ушел из ее уютной квартирки в двенадцатом часу, растревоженный и опечаленный. Не знаю, заметила ли Лариса во мне какую-то перемену, но я в ней заметил. Она была в постели рассеянной, уступчивой и, как никогда, пассивной.

Лариса, девочка… Кажется, я теряю тебя…

В понедельник вечером позвонил Потоцкий.

– Нужно встретиться! Есть разговор, – пробубнил он в трубку.

– Нужно, так встретимся! Когда?

– Желательно бы, Ванюха, прямо сейчас!

У меня не было никаких планов на вечер. Кроме как полежать на диване да посмотреть с семьей телевизор. Ради Потоцкого, человека, дающего мне возможность подзаработать, этими благами можно было и пожертвовать. Поэтому я сказал, что готов встретиться.

– Тогда я высылаю за тобой машину, – удовлетворенно пробубнил Василий. – Одевайся и спускайся вниз. К подъезду подкатит мой джип.

– Понял!

Через пятнадцать минут я мчал в машине по улицам города. Хоть и было уже около семи вечера, Потоцкий еще находился в своем офисе.

– Приветствую вас, достопочтенные господа! – поздоровался я, переступая порог кабинета, и, ослепленный ярким светом, не сразу рассмотрел, кто в нем находится.

– Здорово, писака! – весело отозвался Василий из-за своего огромного, заваленного разной ерундой стола.

В кабинете было тепло и уютно. Пылал камин. Возле него, развалясь на диване, сидели заместитель Потоцкого Егор и седовласый мужчина лет сорока пяти. Он курил толстую кубинскую сигару. Шикарный костюм незнакомца и независимый, оценивающий взгляд выдавали в нем человека, имеющего власть и деньги.

– Познакомься! Это Всеволод, мой однокашник по вузу. – Потоцкий глазами указал на мужчину с сигарой.

Тот еще раз внимательно посмотрел на меня и, улыбнувшись, поднялся с дивана.

– Всеволод, бизнесмен! – коротко представился он, протягивая холенную руку.

– Иван, журналист! – назвал я себя и сделал несколько шагов ему навстречу.

Мы обменялись крепким рукопожатием. Мужчина снова присел на диван. А я плюхнулся в кресло рядом.

– Ванюха, требуется твоя помощь, – сразу начал Василий. – На сей раз речь идет не о поставках зерна или подсолнечника. Ты нужен как профессиональный писака, как пацан с головой.

– Чем могу быть полезен? – поинтересовался я, принимал протянутый Егором стакан с виски.

– Понимаешь, Иван, – дружески обратился ко мне Всеволод. – Я хочу стать автором сборника рассказов, повести или романа. Не важно, о чем будет произведение. Лишь бы на уровне. Мне это необходимо для престижа и солидности.

Я глотнул виски и, отставив стакан на стеклянный столик, закурил. Писать за кого-то книгу? Да ради Бога! Дело привычное. Первый свой сборник рассказов много лет назад я продал честолюбивому старику – директору школы из сельской глубинки. Последний – профессору одного из местных вузов. Конечно, жалко было. Но так я хоть что-то заработал. А попытайся я издать книгу под своим именем, то, кроме головной боли, ничегошеньки бы не получил. Во-первых, нужен спонсор, который оплатил бы услуги типографии. Во-вторых, как реализовать отпечатанный тираж?

– Как быстро тебе понадобится книжка? – спросил я, доставая из-под столика запечатанную бутылку водки. – И какого она должна быть объема?

Всеволод показал палец:

– Не тоньше! Ну, а насчет сроков… Чем быстрее напишешь, тем лучше.

– А точнее?

– Месяцев за пять-шесть сможешь сварганить?

Я с сомнением почесал переносицу.

– В принципе, конечно, смогу. Но придется крепко поднапрячься. Кстати, а диссертация тебе не нужна? Могу скроить по педагогике, филологии, истории, философии…

– Ни фига себе! – удивился Всеволод.

– Скажу честно, только в Запорожье есть четыре кандидата и один доктор наук, которые стали ими, благодаря моей помощи, – похвастался я и, отвинтив крышечку на горлышке бутылки, налил в свой стакан водки.

Потоцкий кивнул Егору и тот, подхватившись, взял со столика тарелку с бутербродами и подал мне. Я отказался.

– Ваня! – небрежно бросил Василий, улыбнувшись Всеволоду. – Это не нужно. Он уже дважды кандидат – технических и экономических наук. Найти человека, который слепил бы за тебя диссертацию, монографию или организовал публикацию в научном журнале, сейчас проще пареной репы. Яйцеголовых очкариков, перебивающихся с хлеба на картошку, хватает. А вот что касается литературного произведения, то тут есть проблемы. У писателей гонора – через край. Не желают отдавать свою стряпню даже за серьезные бабки. Одна надежда на тебя. Я читал не один твой рассказ – профессионально! Говорю это как дипломированный преподаватель словесности.

– Я уже давненько не публикую литературные опусы под своей фамилией, – отмахнулся я от похвалы Потоцкого. – Пишу их только под заказ.

– Значит, договоримся, Иван? – Всеволод с удовлетворением потер руки. На безымянном пальце левой руки блеснул красный камень. – А насчет гонорара не беспокойся!

– Кстати, Всеволод весьма состоятельный человек, – вставил Василий. – Он имеет солидный кусок в металлургической и машиностроительной отраслях промышленности. Кроме того, владеет сетью магазинов и точек общепита в Киеве, имеет не один комплекс по переработке сельхозпродукции.

Всеволод слушал все это рассеянно, пыхтел сигарой и поплевывал в камин. Там, потрескивая, ярко полыхали сосновые поленья. Отблески пламени наполняли кабинет теплом, уютом и хмельной радостью.

– Ну, братаны, а теперь, полагаю, нужно как следует обмыть это дельце! – Василий заговорщицки посмотрел сначала на Всеволода, а потом на меня. – Кутнем, как белые люди! Заодно и с прекрасным полом пообщаемся. Я вам таких кисок подгоню – слюнями подавитесь!

– Да понимаешь, Васек, меня ведь дома жена ждет, – попытался я улизнуть от этого дела. – Я ее не предупредил, что уезжаю надолго. Пилить начнет, я ведь у нее и так под колпаком.

– А мы ей ротик закроем, чтобы не чирикала, – засмеялся Потоцкий. И, поманив пальцем Егора, что-то сказал ему на ухо. Тот тут же выскочил из кабинета.

Василий затем подошел ко мне.

– Мы твою благоверную задобрим. Я распорядился, чтобы мою машину доверху загрузили продуктами и отвезли к тебе домой. Заодно водила скажет, что ты, мол, помогаешь другу разобраться с делами.

Всеволод достал из внутреннего кармана пиджака увесистый бумажник из крокодиловой кожи и, открыв его, извлек приличную стопку купюр. Протянул мне:

– Это небольшой аванс за работу. Если хочешь, передай часть жене водителем. Может, она тогда вообще заглохнет надолго…

Я согласно кивнул и, взяв деньги, передал Василию:

– Пусть твой водила захватит.

– Что все? – удивился он.

– Все!

Потоцкий пожал плечами и вышел из кабинета. А мы со Всеволодом налили себе по порции водки. У обоих был повод выпить.

Гужбанить, как называет Василий пьяные оргии, мы по обыкновению поехали к нему на дачу.

В особняке, кроме трех кряжистых амбалов, еще никого не было.

– А где же девочки? – разочарованно спросил Всеволод.

– Их привезут через полчаса, – сообщил Потоцкий, взглянув на наручные часы, инкрустированные янтарем. – А мы давайте пока попарим косточки, а то потом будет не до этого.

Вчетвером мы завалились в сауну, испив перед этим по бокалу пенистого пива.

– Мужиков, кроме нас с вами, не будет, – принялся объяснять расклад Василий, распустив свое брюхо на полке. – А вот телок… Сейчас прикину, – он стал загибать толстые, короткие пальцы, унизанные перстнями. – Алла, Юля, Лена, Анжелика, Фирузи, Тамара, еще одна Тамара, Люда, Катя, вторая Катя… Десятеро получается. Семерых из них я принял на работу на прошлой неделе, не объезженные еще. Должности им пока только придумываю. Нужно же как-то оформить, чтобы девчатам трудовой стаж набегал.

Выслушав тираду Потоцкого, мы со Всеволодом переглянулись: во дает мужик!

– Ты их, как я понимаю, специально для интима набрал, – хлопнул я Василия по широкой волосатой спине. – И больше они у тебе ничем не занимаются, а?

– Еще как занимаются! – хмыкнул Потоцкий, почесывая пятерней раскрасневшуюся ягодицу. – Фирузи, например, мединститут закончила, врач. Она мне по утрам давление меряет. Тамара – повар. Кофе и всякий перекус для меня и моих гостей готовит. Анжелика – парикмахер. Люда – массажист. Катя – мастер какого-то там водного вида спорта. Она со мной в бассейне плавает, смотрит, чтобы я пьяный не утонул часом. Вторая Катя до этого стриптизершей в баре работала. Теперь мне стриптиз показывает, когда мой воробышек не чирикает. Разжечь, скажу я вам, она умеет. Ну, а Ленка – мастерица на пианино играть.

Слушая разглагольствования Потоцкого, мы ржали и похлестывали друг друга березовыми веничками. А он продолжал бахвалиться:

– А знаете, как я этих девочек заполучил? Вы сейчас в осадок выпадете! Выгнал я, значит, свою прежнюю секретаршу Нинку. Надоела ведьма! И стал срочно искать другую. Поручил Егору дать соответствующее объявление в газету. Ну, он там, конечно, намекнул, что претендентка, дескать, должна быть без комплексов. Посулил приличную зарплату. В фирму валом повалили девки. Но все не то! На фиг мне секретарша, если она меня как женщина не возбуждает? Надоело самому с претендентками возиться. И решил я посадить в приемной Егора, чтобы он проводил, так сказать, собеседование с девчатами. А сам уселся за другой столик и сделал вид, что я рядовой клерк. Чего-то там пишу, калькулятором балуюсь, Егору сказал: ты гуторь с кандидатками да на меня посматривай. Если почешу переносицу – гони девку к ядреной бабке, не нравится. А если почешу ухо, сразу меня представляй, дальше уж я сам калякать буду. Ну, сижу я, значит, в своем закуте день, сижу второй и все переносицу чешу. На третий в приемную вдруг заявились сразу семеро милашек, одна краше другой. Гляжу на них и наглядеться не могу. Какую же, думаю, выбрать? Думал, думал, аж яйца вспотели. А Егор-то все на меня посматривает, нервничает, не знает, бедолага, как быть – я же никаких знаков не подаю. Плюнул я, вскочил и – к девкам: я, говорю, директор, это мне секретарша нужна, И принял на работу всех семерых!

– Слушай, да тебе нужно премию дать, как лучшему работодателю, – иронически заметил Всеволод. – У тебя теперь секретарей больше, чем у пса блох!

Сидевший до этого с безразлично-невозмутимым видом Егор, сначала прыснул, а потом заржал, как конь. Наверное, его давно на это дело подмывало. Захлопав себя по коленям, от души засмеялся и Всеволод. А за ним разразились громким хохотом и мы с Василием.

– Секретарша у меня одна, – успокоившись, пояснил Потоцкий. – Анжелика. А должности остальным я скоро определю. Кстати, я поразмыслил и уже кое-что придумал. Одну назначу советником директора, другую – консультантом, третью – помощницей. Вот, уже четверо, получается, пристроены… Ну, а что касается остальных… Издам приказ об учреждении должностей пресс-секретаря фирмы, сотрудницы по спецпоручениям и этого… имиджмейкера.

– Вася – ты молоток! – похвалил Всеволод и, потягиваясь, поинтересовался: – Так ты нам в натуре своих секретарш покажешь? Или будешь только рассказывать, какие они распрекрасные?

– Так они же и будут с нами все семеро! – отрапортовал Потоцкий и, оторвав свою тушу от полка, скомандовал: – Братаны, хватит яйца парить! Нас там давно поджидают девочки, водка и шашлыки. Вперед, и с песней!

Девочки и впрямь оказались очаровашками. Троих из них я, кстати, уже знал. Мы расцеловались, как старые приятели.

В обществе Васькиных помощниц, советниц, имиджмейкеров и консультантш с голыми сиськами и попками вечер и полночи пролетели, будто один час.

Водитель, привез меня домой под утро.

В потемках да еще в драбадан пьяный, я пробирался по коридору в спальню, все время натыкаясь на какие-то мешки, ящики, баулы и свертки. Только дошел и хотел прилечь – телефонный звонок. Пришлось возвращаться в прихожую. Поднял трубку – Потоцкий. Еле ворочает языком:

– Ну, как тебе мой кадровый потенциал?

Я обложил его трехэтажным матом и, не раздеваясь, завалился на диван в гостиной.

Утром, проснувшись, я обнаружил, что Аня уже ушла на работу.

Первым делом побрел на кухню выпить рюмочку и покурить. Потом, приводя себя в порядок, с ужасом увидел на себе множество засосов и пятен от губной помады, нашел остатки шашлыка в трусах и крошки хлеба в волосах на голове. На шее у меня болтался золотой кулон в форме фаллоса. И что самое интересное – куда-то подевалась моя рубашка. Пиджак и галстук были, а рубашки не было. Я ее где-то потерял, проводя консультации с персоналом Васькиной фирмы.

Глава десятая

На работу я попал в одиннадцатом часу.

Быстро управившись с самыми неотложными делишками, побежал в бар «Оксамит».

Здоровье нужно было поправлять основательно. И быстро, потому как времени в обрез.

Я пулей влетел в заведение и сразу уставился на стойку – кто за ней? Володя! Он, как всегда, возился со стаканами. Опрятный, в накрахмаленной белой рубашке, с бабочкой на шее.

– Здорово, старина! – радостно поприветствовал я его.

– Мое почтение! – широко улыбнулся бармен и, подав руку через стойку, торопливо пожал мою. Затем взял с полки бутылку водки. – Вижу, горит! Сто пятьдесят?

– Не меньше! – поморщился я, всем своим видом показывая, как мне паршиво с похмелья.

В стакан тонкой струйкой потекла жидкость.

– Как поживаешь, Володя?

Он довольно и хитровато ухмыльнулся:

– Весьма неплохо! Даже самому не верится.

– Помирился с женой? – спросил я и, зажмурясь, залпом выпил свои сто пятьдесят граммов лекарства. Мое лицо непроизвольно дернулось от умопомрачительного отвращения.

– Нет! Более того, я отнес в суд заявление о разводе, – он подал мне тарелку с дольками цитрусовых. Я взял одну, надкусил.

– Так чего же ты такой довольный?

Бармен хмыкнул:

– Представь себе, я влюбился, как сопливый пацан!

Я удивленно уставился на него.

– Влюбился? В кого?

– Только не смейся – в сестру жены.

– Итит твою мать! Шутишь?

Улыбаясь, он покачал головой.

– После того, как я ушел из дому, неделю не мог придти в себя. – Володя положил салфетку, которой протирая стаканы, на поднос и достал сигарету. – Жил у родителей, бухал по черному, бродил где попало. И случайно встретил младшую сестру жены – Светку. Оказалось, она уже полтора года одна, развелась с мужем. Я и не знал… Потом мы встретились с ней на другой день, потом на третий… Моя, теперь уже бывшая, Нинка, как пронюхала, учинила жуткий скандал. И сейчас бегает, плачет, грозится поубивать нас. Но нам по барабану. Живем – не тужим. У Светки – трехкомнатная квартира, детей нет. Характер спокойный, все улыбается.

– Быстро же у вас с этой сестрицей все образовалось! – констатировал я, жестом указав Володе на свой пустой стакан.

– Да уж, быстро! – согласился он, доставая с полки бутылку.

– Ты знаешь, как только увидел Светку, так что-то во мне в один миг переменилось. То мучился, метался, места себе не находил. А теперь и следа в душе от расстройства не осталось, все перегорело. Вся жизнь с Нинкой кажется дурным сном.

– Имущество с Нинкой будете делить? – поинтересовался я, принимая со стойки свой опять полный стакан. Муки похмелья меня уже не терзали, на душе начинали потихоньку щебетать соловьи.

– Да что там делить! – махнул, рукой бармен. – Квартиру и обстановку оставлю Нинке и сыну. Дачу – тоже. Себе возьму только старенькую «Таврию». И будет с меня.

– Светка работает? – я взял с тарелки дольку лимона.

– У нее два магазина и кафе в центре города! – не без гордости похвалился Володя.

– Хм, неплохое приданное у невесты! – засмеялся я.

– Неплохое! – с энтузиазмом согласился он. – Мне можно позавидовать.

Я хлопнул его на прощанье по плечу и пошел к выходу.

– Погоди, Иван! – окликнул меня бармен, когда я уже взялся за ручку двери.

Я вернулся к стойке.

– Слушай, – он наклонился ко мне. – Помнишь, ты просил узнать насчет той ясноглазой телочки?

– Помню, конечно.

– Так я разузнал, где она работает.

– Молодец! – похвалил я Володю и с лукавой улыбкой прибавил: – А то кто бы мне еще поведал, что ее зовут Диана и что она работает заместителем главного врача медсанчасти завода «Металлист»?

Бармен оторопело округлил глаза.

– Как ты узнал?

– Могу тебе даже рассказать по дружбе, какие у нее на вкус губы, – вместо ответа предложил я.

– Ну, ты – спец! – от души рассмеялся он. – И все-таки, Ваня, как же ты умудрился добраться до нее?

– Повезло! – отмахнулся я.

– Ну, ладно! Пока! – Володя отсалютовал мне рукой. – Заходи!

– Непременно! – кивнул я и с бодростью практически здорового человека заспешил к выходу.

Поработав в обеденный перерыв, я сдал в набор все материалы третьей полосы. И вместе с Валентиной, поехал в больницу к Маше.

Ее болезненный и усталый вид вселял в мое сердце тревогу. Даже в веселом, беззаботном щебетании девушки слышался надрыв – собрав все силы, она старалась не показывать, что чувствует себя плохо. Господи, что же происходит с ней? Перенесенные ранение и операция – дело, понятно, нешуточное, но молодой организм Маши, по идее, должен был справиться с ним быстро и легко.

– Мне кажется, тебе необходимо выходить на свежий воздух, – окинув критическим взглядом похудевшую фигурку секретаря шефа, обеспокоено заметила Валентина.

Но та лишь бесшабашно рассмеялась:

– Все, кто находится в этих стенах, выглядят плохо. Не обращай внимания! Вот выпишут, и я сразу стану прежней.

– Может, ты и права, – согласилась Валентина, но огонек беспокойства за подругу в ее глазах не погас.

Мы посидели в палате, рассказали Маше редакционные новости, почти насильно накормили бананами и яблоками и, пообещав навещать почаще, ушли.

На улице Валентина, тяжело вздохнув, обронила:

– Бедная Машка! Ранение ее крепко подкосило.

Я промолчал, хотя, конечно, был полностью согласен с этим замечанием.

Под конец рабочего дня мне на работу позвонила Аня.

– Я уже дома! – проинформировала она. И сразу приступила к допросу: – Вчера ты пришел среди ночи, утром спал, как убитый, так хоть сейчас объясни ради Бога, что за продукты нам вчера привезли? Это что, все наше?

– А чье же еще? Естественно, наше! – бесстрастно ответил я, прислушиваясь к голосу жены – раздражена или нет? Но он вроде бы звучал дружелюбно и не предвещал ничего опасного.

– Но тут же уйма, продуктов! – продолжала она. В тоне чувствовалось восхищение. – Разные консервы, мясные и рыбные деликатесы, крупы, фрукты, овощи, соки, конфеты, шампанское, водка, вино, коньяк… Откуда, Ваня?

– Заработал! А ты что думала? Если прихожу поздно или, бывает, вообще не прихожу ночевать, то я, по-твоему, с девочками прохлаждаюсь? Нет, дорогая! Я пашу! Пашу, как папа Карло! – отчеканил я назидательно, не преминув воспользоваться случаем и оправдать свои частые загулы.

Жена заискивающе воскликнула:

– Ванечка, я знаю, ты ради нас готов на все! Ты настоящий отец, настоящий глава семьи!

Это уже был перебор, но я не стал говорить об этом жене. Лишь буркнул:

– Наконец-то ты поняла это!

– Спасибо тебе, милый! – ласково проворковала она. – И прости, что иногда пилю. Характер дурной, нервы… А на что мы истратим деньги, которые ты вчера передал? На них ведь можно прилично одеть и обуть всю семью!

– Ну, так одень и обуй! – разрешил я, понимая, куда клонит Аня. – Купи себе и детям все, что нужно!

– Правда? Ты не шутишь? – допытывалась она.

– Отстань ради Бога с глупыми вопросами! – прикрикнул я и милостиво бросил: – Трать деньги на то, на что считаешь нужным.

Жена помолчала, потом тихо спросила:

– Устал, наверное?

– Немного.

– Когда сегодня появишься дома?

Я прикинул, во сколько смогу вырваться из редакции и сколько времени проведу у Ларисы, и затем неуверенно сообщил:

– Пожалуй, буду к десяти. Может, чуть позже…

– Много работы? – спросила Аня с сочувствием.

– По горло!

– Тогда удачи, Ваня! Ждем тебя с нетерпением!

– До вечера, крошка!

Я положил трубку и задумчиво почесал затылок: интересно, какую же сумму отвалил вчера Всеволод? Похоже, солидную. Ладно, отработаю. Сразу после Нового года засяду за книгу. Напишу ему какую-нибудь житейскую повесть. Например, о моем покойном приятеле – директоре гранитного карьера, который рассорившись с женой и любовницей, взял да и покончил с собой, спрыгнув в тот самый карьер. Если постараюсь и не стану отвлекаться, а постараться нужно, потому как деваться некуда, состряпаю книгу за считанные месяцы.

Через час я вышел из редакции и поехал к Ларисе. Насчет наших с ней отношений необходимо было все прояснить до конца.

С тяжким сердцем, с тревожными мыслями, с нехорошими предчувствиями спешил я от остановки к дому Ларисы вдоль рядов поникших, пригорюнившихся юнцов-тополей. Потом стоял у ее двери и долго не решался позвонить – боялся. Боялся услышать из уст женщины, которую люблю, то, что я уже четко знал.

…Поджав под себя ноги, она сидела на диване в гостиной. В том самом цветастом халатике, но уже застегнутом на все пуговицы. Не знаю, какое было под ним белье. Я курил, стоя у открытой форточки.

– Будем ужинать? – спросила Лариса, поглядывая на меня виновато, как нашкодившая ученица на учителя.

Я упрямо старался не замечать ее взглядов и вообще не смотреть в ее сторону.

– Что-то не хочется, – тихо обронил я. – Разве что кофейку да рюмку водки…

Она ушла на кухню. Зазвенели чашки. Я оставался в гостиной. Прикурил новую сигарету и уставился в вечернюю мглу, чуть смягченную слабым светом дальнего фонаря.

– Вот! – Лариса поставила на подоконник чашку с дымящимся кофе и стакан с водкой. И снова уселась на диван.

Какое-то время я молча попивал кофе. Обстановка была невыносимой, напряженной до предела. Мы оба это прекрасно чувствовали.

– Ты чем-то расстроен, Ванечка? – Лариса первой не выдержала гнетущей тишины. – Случилось что-то?

– У меня нет, – бросил я через плечо, чуть повернувшись. – А вот у тебя, кажется, что-то действительно случилось…

– Нет! Откуда ты взял? – она попыталась непринужденно засмеяться. Но не получилось. Из ее горла вырвался лишь короткий нелепый смешок.

– Мне так показалось, – глядя в окно, я задумчиво дымил сигаретой.

Гостиную вновь наполнила тяжелая тишина. Ее нарушало только монотонное тиканье настенных часов. Это тиканье било по ушам, как тревожный набат. Я допил водку и сел в кресло. Рядом, вжавшись в спинку дивана, в натянутой позе сидела бледная Лариса.

– Как прошел день? – поинтересовалась она, когда пауза уж слишком затянулась. В голосе звучала фальшь: Ларисе сейчас было совершенно наплевать на то, чем я занимался днем.

– Да как всегда…

– Пойду, сварю и себе кофе… Хочешь еще?

Я отрицательно покачал головой.

– Кофе больше не хочу. Меня уже мутит от него. А от водки не откажусь.

Лариса забрала с подоконника пустую посуду и, шлепая тапочками, поплелась на кухню. Я включил телевизор, но ни на одном канале не было ничего путного: то дурацкие сериалы, то реклама, то дебильные рожи ведущих телешоу. Пропади ты пропадом, муть болотная! Выключив телевизор и, прихватив пачку сигарет с подоконника, я тоже направился в кухню.

Лариса, обжигаясь, пила кофе. Она пододвинула ко мне стакан с водкой и тарелку с тушеными вешенками.

– Может, все-таки поужинаешь?

Я отрицательно покачал головой.

– Ну, хоть грибочками закуси!

– Не хочется…

– Да что с тобой, Ваня? – она посмотрела блуждающим взглядом провинившегося ребенка.

– Лариса… – произнес я и умолк.

Она ждала, поникнув головой, и машинально помешивала ложечкой кофе в чашке. Я вздохнул и участливо осведомился:

– Почему ты молчишь?

В ответ – ни слова.

– Догадываюсь, как тебе сейчас тяжело, понимаю, что творится у тебя на душе, – продолжил я проникновенно. – Не держи это в себе, выплесни! Ведь все равно придется, к чему тянуть?

Ее губы побледнели, растерянные глаза широко распахнулись. Лариса не знала, куда девать руки, им не находилось места ни на столе, ни на коленях, ни на груди.

Я ободряюще улыбнулся ей:

– Ну же!

– Да, ты угадал… Мне необходимо тебе кое-что сказать, – выдавила она полушепотом, отворачиваясь.

Некоторое время мы молчали. Потом Лариса с усилием повернула ко мне голову и попробовала что-то произнести. Но губы не слушались ее, они лишь безвольно дергались, а слов не было. Я решился помочь ей.

– В твоей жизни появился другой мужчина, так?

Она бросила в мою сторону торопливый, горячечный взгляд и, резко вскинув руки, закрыла ладонями лицо. Плечи ее вздрогнули.

– Лариса, ты не знаешь, что делать, ты находишься на перепутье, – мой тон был преисполнен нежности и отеческой заботливости. – Мужчина, полагаю, предложил тебе выйти за него замуж. И ты хочешь этого, ты хочешь иметь полноценную семью. Но боишься меня обидеть. Я верно излагаю?

– Да, все так и есть, – прошептала она, все еще прикрывая ладонями лицо. Я видел, как сквозь пальцы просачивались слезы.

Помолчав, я терпеливо продолжил:

– Мне кажется, что нужно отбросить сомнения. Если тебе дорог этот человек, смело соединяй с ним свою судьбу. Не перечь сердцу!

– Но я люблю тебя, а не его! – почти выкрикнула Лариса и вскинула голову. На ее покрасневшем заплаканном личике застыла гримаса боли и отчаяния. У меня от жалости сжалось сердце. – Он хороший, он мне нравится. Но в моей душе – ты! Застрял, как заноза, понимаешь? А какие у меня с тобой перспективы?

– Никаких! – ответил я за Ларису и рассудительно прибавил: – Он и я – две большие разницы. Он будет твоим законным супругом. А я – только временное явление в твоей жизни.

Поднявшись со стула, я подошел к любимой и присел на корточки прямо перед ней. Ладонью отер с ее щек капельки серебристой влаги. Лариса молчала, уставившись в занавешенное окно.

– Как же ты обо всем этом узнал? – спросила она по прошествии нескольких минут, немного успокоившись.

Я тяжело вздохнул.

– Узнал и все. Разве это так важно?.. Кто он?

– Мужчина из соседнего подъезда…

– Это тот Валерий, который поменял тебе замки на двери?

– Да, – еле слышно прошептала Лариса.

Я умолк, понимая, что больше говорить не о чем. Погладил Ларисины колени и сел на прежнее место. Она впервые за вечер прямо взглянула мне в глаза:

– Не молчи! Ради Бога, Ваня, не молчи! Что же мне делать?

Я развел руками.

– Решай сама. Скажу лишь, что мне очень жалко с тобой расставаться. Но я не вправе тебя удерживать. Я не могу тебе дать того счастья, которое может дать он, этот Валерий. Советую как друг: выходи за него замуж.

Почувствовав, что глаза мои увлажняются, я склонился над столом и начал разминать сигарету.

– Ты плачешь, Ваня…

– Нет.

Лариса подошла и нежно, но осторожно и неуверенно – не так, как прежде, – погладила меня по голове.

– Как же мне быть? Как, а, Ванечка? – вопрос прозвучал таким трагическим тоном, что я невольно поднял на нее глаза. Она рыдала без слез, до черноты закусив губы.

Я закурил. Подымив минуту, смял окурок в пепельнице и обнял Ларису за стан.

– Он разведенный?

– Уже два года, как развелся с женой.

– Жаль! – молвил я напряженно и с досадой. – Лучше бы этот Валерий был вдовцом.

– Почему, Ваня?

– Хороших мужей жены не бросают.

– Он сам ее бросил. Она гуляла, постоянно изменяла…

– Ну да, и гуляла, и пила. А он управлялся по дому, растил детей, вкалывал, как проклятый. Ночей не досыпал. Знаем мы эти байки!

– Нет, она действительно ему изменяла! – с пафосом возразила Лариса. – Я ее знаю.

– Ну, если это так, – я старался не смотреть ей в глаза, – то, думаю, тебе нужно попытаться построить с ним жизнь. Может, у вас все прекрасно получится…

– Я Валерия раньше как-то мало замечала, – она задумчиво теребила пряди моих волос. – Конечно, знала, что Валерий живет в нашем доме, и видела, что человек он положительный, но особого внимания не обращала. А тут… Пришел и сделал предложение.