Текст книги "Доктор Крюк (СИ)"

Автор книги: Виктор Гросов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

– Видите ли, святой отец, – начал я, немного запинаясь, – я… э-э-э… недавно оказался в этих краях. И услышал одно странное выражение… «В глазах святого Бернара». Не могли бы вы мне объяснить, что это значит?

Священник нахмурился, словно пытаясь что-то вспомнить.

– «В глазах святого Бернара»? – переспросил он. – Не припомню такого святого. У нас тут, в основном, почитают святого Христофора, покровителя моряков… и святую Анну…

Я мысленно выругался. Неужели ошибся? Неужели тот бедолага, который передал мне бутылочку с картой, бредил?

– Но, – продолжил священник, – подождите… Бернар… Кажется, был такой… Бернар из Ментона. Он жил давно. Вроде бы, он строил приюты для путников в Альпах…

Альпы? При чем тут Альпы? Мы же на Карибах!

– А… «в глазах»? – осторожно спросил я. – Это как-то связано с… ну… с изображением святого?

Священник задумался, потирая подбородок.

– Этого не знаю! – задумчиво протянул он. – Бернарда из Ментона часто изображают с дьяволом на цепи!

Вот это уже интереснее.

– А почему?

– Легенда есть, – ответил священник. – Говорят, что монах Бернард укротил дьявола, который обитал на горном перевале. Дьявол этот, по поверью, сбрасывал каждого десятого путника в пропасть. А Бернард построил колонну из девяти человек, сам встал десятым, а когда дошел до самой опасной точки, подбросил серебряную цепочку и накинул ее на дьявола. Укротил, значит.

Он усмехнулся.

– Конечно, это все легенды. На самом деле, «дьявол» – это, скорее всего, образ такой. Опасности горного перевала: лавины, обвалы, разбойники… Вот что на самом деле представляло угрозу для путников. А святой Бернард, видимо, построил там приюты, организовал помощь, обеспечил безопасность. За это его и почитают.

– А как его изображают, этого дьявола

– Да по-разному, – ответил священник. – Иногда в виде дракона, иногда – в виде фурии с оскаленными зубами. В общем, как символ зла.

Фурия с оскаленными зубами… Дракон… Значит, нужно искать что-то, похожее на глаза этих существ? Или на сам перевал? Да не, бред, на карте вроде очертания острова, пальмы. Какие еще Альпы?

– Раньше ходили слухи, что его хотят канонизировать, – добавил священник. – так что не такой он уж и святой. Но почитают как святого – да.

– Да? – удивился я, хотя на самом деле мне было все равно.

– Да, говорят, что чудеса там всякие происходят… Но это все слухи, – священник махнул рукой. – Вы лучше скажите, сын мой, зачем вам это все? Вы, похоже, не местный?

– Да, я просто изучаю местные верования, обычаи…

– Похвально, – кивнул священник. – Но будьте осторожны. Здесь, у Тортуги, всякое случается. И не все верят в Бога.

– Благодарю вас, святой отец, – кивнул я. – За ваши разъяснения и за предупреждение.

Я попрощался со священником и направился в сторону хижины старухи, которую мне описали местные жители. Значит, святой Бернар, укротитель дьявола, горный перевал, глаза. Что тут общего? Да ничего.

Нужно будет обдумать эту информацию на свежую голову. Возможно, она поможет мне разгадать тайну карты. А пока – вперед, к ведьме!

Хижина старухи и впрямь оказалась необычной. Она была увита какими-то лианами, цветами, травами – прямо-таки филиал ботанического сада. Вокруг нее царила какая-то жутковатая атмосфера. Самое то для ведьмы.

Я постучал в хиленькую дверь из плетеных лиан. Изнутри раздался скрипучий голос, а потом на пороге появилась старуха. Маленькая, сгорбленная, с морщинистым лицом и пронзительными глазами. Одета в какое-то странное одеяние, украшенное перьями, бусами, ракушками – видимо, местный дресс-код для ведьм.

Я объяснил, что я доктор и ищу лекарства. Она недоверчиво посмотрела на меня, но потом улыбнулась. Заявила, что за все нужно платить. Я сказал, что заплачу, деньги есть. Но ей, видите ли, деньги не главное. Ей нужна моя помощь.

Оказалось, у нее внучка больна. И она, эта самая ведьма, не может ее вылечить. А я, значит, врач, должен знать, как. Ну да, логично. Врачи же все знают. Она ведь тоже как местный «врач». Видать не очень-то и получается врачевать. Кажется, я зря сюда пришел.

В общем, пришлось согласиться. Не бросать же ребенка умирать. Тем более, что старуха обещала помочь мне с лекарствами. Взаимовыгодное сотрудничество, так сказать.

Она провела меня в хижину. Внутри было темно. Пахло травами, дымом – прямо-таки ароматерапия по-деревенски.

В углу, на соломенной подстилке, лежала девушка. Молодая, лет шестнадцати, с бледным лицом и запавшими глазами. Тяжело дышала, бредила. Классическая картина.

Я осмотрел ее. Высокая температура, жар. Старуха начала рассказывать про злых духов и проклятия, но я ее вежливо прервал. Не до мистики сейчас.

При более тщательном осмотре я заметил, что кожа и белки глаз у девушки желтоватые. Желтуха! Вот что это такое! Болезнь печени. Дело серьезное.

Я объяснил старухе, что это опасно. Нужно очистить организм от токсинов и поддержать печень. А для этого нужна глюкоза! Вот так вот. Сахар, то есть. Только особый. Хотя о каком еще сахаре речь. Он тут чуть ли не на вес золота.

Да и где же его взять, этот сахар, в этой глуши? Фрукты! Сладкие фрукты! В них же фруктоза, а это почти то же самое!

Старуха, к счастью, оказалась запасливой. Принесла целую корзину спелых манго, бананов, папайи.

Я принялся за дело. Приготовил отвар из трав, заставил девушку выпить его. Затем размял фрукты, сделал из них пюре и начал кормить девушку. Как маленького ребенка.

Прошло полчаса. Ей стало немного лучше. Жар чуть уменьшился. Еще через полчаса дыхание стало ровнее. Быстро, однако. Старуха сидела рядом, молилась и шептала какие-то заклинания – видимо, для усиления эффекта.

Она поблагодарила меня, сказала, что я спас ее внучку. Я ответил, что еще рано говорить о спасении, но лечение надо продолжать. Дал ей рекомендации. И мне пора на корабль, а то Бен меня потеряет.

Старуха проводила меня до порога, собрала целую корзину лекарственных трав, корешков, плодов – прямо-таки передвижной аптечный пункт. Рассказала о свойствах каждого растения, как их использовать. Бесценная информация, надо сказать. Половину надо будет выкинуть, правда, так как я не особо доверял ее познаниям. Но в любом случае сходил я удачно. Еще и монеты остались.

Я дошел до причала. Бен и матросы уже были здесь. Завидев меня, боцман выпрямился, готовый, видимо, отчитать за опоздание. Но я, к счастью, уложился в отведенные мне «четыре склянки». Так что, боцман остался без возможности продемонстрировать свою власть – облом, как говорится.

И не только он меня ждал. На пристани, нервно заламывая руки и то и дело поглядывая в мою сторону, стояла та самая юная леди, дочка бывшего губернатора.

– Доктор, – обратилась она ко мне, едва я приблизился, – вы заставили себя ждать! Это неприлично!

Неприлично, значит? Интересно, а стоять вот так, на виду у всей пиратской братии, и ждать мужчину – это, по ее мнению, верх приличия? Светская львица, не иначе.

– Прошу прощения, леди, – ответил я с легким поклоном, стараясь, чтобы в моем голосе не прозвучало ни капли иронии (что было непросто, учитывая абсурдность ситуации). – Дела, знаете ли. Неотложные.

Я многозначительно похлопал по своей сумке, набитой травами и прочими снадобьями.

– В любом случае, – продолжала она, не обращая внимания на мои слова, – я рада, что вы вернулись.

Рада? Что-то не похоже. Скорее уж, раздражена.

– Благодарю вас, – ответил я. – Но, думаю, все эти любезности не имеют особого значения. Ведь вас тоже ждут. И, смею заметить, с не меньшим нетерпением.

Я указал рукой в сторону моря. Там, метрах в пятидесяти от берега, лениво покачиваясь на волнах, виднелся знакомый треугольный плавник. Наша старая знакомая, акула, решила проводить нас. Видимо, надеялась на угощение – а вдруг кто-нибудь из нас свалится за борт?

Леди, проследив за моим взглядом, побледнела и судорожно вздохнула. Матросы, до этого сдерживавшие смех, теперь уже не таясь, захихикали. Бен, насупившись, пытался принять грозный вид, но получалось у него неуклюже.

Я ловко (насколько это было возможно в моем возрасте, пусть и слегка омоложенном) взобрался в лодку, заняв свое место. Матросы тоже расселись по местам, продолжая перешучиваться и бросать на меня любопытные взгляды. Бен, кряхтя, уселся на свое место.

Все были в сборе. Кроме…

Я оглянулся. Юная леди все еще стояла на берегу, не решаясь ступить на шаткие мостки. Она со страхом косилась на акулий плавник, который, казалось, замер в ожидании.

– Леди, – позвал я девушку, – вы заставляете толпу мужчин ждать вас.

Глава 8

– Леди, – позвал я девушку, – вы заставляете толпу мужчин ждать вас. И, поверьте, не только мужчин, но и, возможно, нашу зубастую подружку.

Щеки девушки вспыхнули пунцовым румянцем, а в глазах сверкнули молнии. То ли от смущения, то ли от гнева, а может, и от того и другого вместе. Ох уж эти аристократки! Все им подавай на блюдечке с голубой каемочкой, да еще и с реверансами.

Сжав губы в тонкую линию и гордо вскинув подбородок, она направилась к лодке. Бен, как верный «паж», тут же подскочил к ней, помогая забраться внутрь. Девушка демонстративно уселась между мной и боцманом, словно я был прокаженным. Всю дорогу она старательно делала вид, что меня не существует, поворачиваясь ко мне исключительно спиной и изредка бросая гневные взгляды на меня. Все внимание она уделяла Бену, который, кажется, был рад такому до безумия. Ну и пусть дуется. Мне-то что?

Матросы, оттолкнувшись от берега, дружно налегли на весла. Шлюпка, резво заскользив по воде, направилась к «Грозе Морей». И вот тут-то я, наконец, смог как следует рассмотреть наш пиратский «лайнер».

«Гроза Морей» представляла собой двухмачтовый пинасс. Небольшой, юркий, с острым носом и высокой кормой. Обшивка темная, почти черная, местами покрытая зеленым налетом водорослей – видимо, давно не чистили. Паруса – тоже не первой свежести, латаные-перелатаные, но, судя по всему, еще вполне способные разогнать судно до приличной скорости. На мачтах развевались потрепанные ветром флаги: черный с белым черепом и костями – «Веселый Роджер», как я успел узнать, – и еще какой-то, с изображением оскаленной акульей пасти – видимо, личный штандарт капитана Роджерса.

Вдоль бортов, частично закрытые квадратными крышками, зловеще чернели жерла пушек. И тут меня словно током ударило. Я вдруг «вспомнил», как устроены эти самые пушки. Калибр, зарядный казенник, клиновой затвор (хотя какой, к черту, клиновой затвор в 1657 году? Скорее, просто заглушка!), пороховой заряд, ядро… Все эти детали всплыли из глубин памяти, хотя я был уверен, что раньше никогда не интересовался артиллерией.

Вежа, якорь тебе в микросхемы! Это те самые навыки канонира, на которые я спустил почти все свои очки влияния.

Я начал лихорадочно перебирать в памяти все, что «вспомнил». Оказалось, что знаю я не так уж и мало. Например, что для стрельбы на большие расстояния нужно использовать ядра поменьше, а для ближнего боя – побольше. Что порох лучше хранить в сухом месте (ну, это и ежу понятно!). Что целиться нужно не прямо в борт вражеского корабля, а чуть выше ватерлинии (линия на борту, до которой судно погружается в воду при нормальной осадке) – так больше шансов пробить обшивку и пустить судно ко дну.

А еще я «вспомнил», как правильно заряжать пушку: сначала засыпать порох, потом – пыж (плотный комок пакли или ветоши), затем – ядро, и снова пыж. И все это нужно делать быстро, под огнем противника, когда вокруг свистят пули и летят осколки.

Я даже «вспомнил» (ну надо же!), что перед выстрелом нужно смочить фитиль в селитре – так он будет лучше гореть. И что поджигать порох нужно не абы как, а с наветренной стороны, чтобы искры не попали на лицо и не ослепили канонира. А то будешь потом, как одноглазый пират из детских сказок, попугая на плече носить и кричать «Пиастры! Пиастры!».

А ведь из меня, похоже, и вправду выйдет неплохой канонир! Если, конечно, Вежа не вздумает в самый неподходящий момент отключить мне память или еще какую-нибудь пакость устроить. Впрочем, за небольшую мзду я смогу разблокировать еще больше знаний.

Настроение мое заметно улучшилось. Еще бы! Не каждый день становишься опытным артиллеристом. В реальной жизни, чтобы достичь такого уровня, потребовались бы годы тренировок, сотни, если не тысячи, выпущенных ядер, участие в настоящих морских сражениях. А тут – раз! – и готово. За какие-то несчастные очки влияния, которые, будем честны, дались мне не так уж и легко, я получил знания и умения, на приобретение которых у обычного человека ушла бы целая жизнь. Это же просто фантастика!

Пиратская жизнь уже не казалась такой уж беспросветной. В конце концов, у меня есть Вежа, есть цель (помолодеть, собрать карту, найти сокровища – в порядке приоритетности), есть, наконец, новые, чертовски полезные навыки.

«Вежа», – мысленно обратился я к системе, – «а есть ли еще какие-нибудь улучшения, связанные с навыками канонира? Может, какие-нибудь секретные приемы стрельбы, о которых знают только самые крутые пушкари?»

Вежа не заставила себя долго ждать.

«Имеются усовершенствования навыков канонира 2-го и последующих рангов. Стоимость активации значительно выше. Другие навыки, связанные с морским делом и военным искусством, доступны после получения ранга „Староста“ в иерархии системы. До ранга „Староста“ необходимо: 21 000 очков влияния».

Значит, пока облом. 21 000 очков – это ж сколько мне еще пиратов лечить, карты собирать и с ведьмами якшаться придется?

Я представил себе, как буду командовать расчетом пушки, отдавать приказы зычным голосом, наводить орудие на цель, собственноручно поджигать фитиль! Эх, романтика! Главное – не забыть смочить фитиль в селитре и встать с наветренной стороны. А то, знаете ли, неприятно будет остаться без бровей и ресниц. Да и вообще, без лица.

Ладно, будем действовать по обстановке. Пока что займусь тем, что есть. А там, глядишь, и до «Старосты» дорасту. И тогда уж развернусь по полной программе!

Тем временем наша шлюпка, рассекая волны, подплыла к борту «Грозы Морей». С корабля спустили трап, и Бен, галантно поддерживая леди под локоток, помог ей подняться на палубу. Я же, кряхтя (все-таки годы давали о себе знать, омоложение в процессе), полез следом, прижимая к груди свою драгоценную сумку с травами.

Поднявшись на палубу, я первым делом огляделся. Капитан Роджерс, расплывшись в широченной улыбке, расшаркивался перед нашей юной аристократкой, словно перед самой королевой. Матросы тем временем, кряхтя и чертыхаясь, тащили на корабль какие-то сундуки и тюки – видимо, барахло нашей леди. И чего она сама не отправила все это добро с тем же Беном, спрашивается? Или там, в этих сундуках, такие сокровища, что доверить их можно только под личным присмотром?

Я, стараясь не привлекать к себе внимания, направился в сторону своей каюты – тесной, сырой и вонючей конуры, которую язык не поворачивался назвать жилым помещением. Хотелось поскорее убраться с глаз долой, разложить свои новоприобретенные лекарства, перебрать нужное, да и просто немного отдохнуть.

Но не тут-то было. Не успел я сделать и нескольких шагов, как меня окликнул капитан Роджерс.

Ну вот, началось. Наверняка эта фифа уже успела нажаловаться капитану на мою невоспитанность. Мол, не так посмотрел, не то сказал, не подал ручку, не рассыпался в комплиментах. А Роджерс, как истинный джентльмен (пиратский, разумеется), решил меня пропесочить, чтобы выслужиться перед дочкой бывшего губернатора.

Однако капитан, к моему удивлению, не стал устраивать мне разнос. Вместо этого он, жестом подозвав меня к себе, отвел в сторону, туда, где располагались каюты комсостава – капитанская и старпома. По дороге он ворчал себе под нос:

– Люк, чтоб тебя, пропал! Вот же ж угораздило… Неужто акулы сожрали? Или сам за борт свалился, пьянчуга проклятый?

Мы остановились у одной из дверей. Роджерс распахнул дверь. Я заглянул внутрь.

Передо мной предстала небольшая, но вполне приличная каюта. Относительно чистая, сухая, с койкой, столом, стулом и даже – о чудо! – относительно большим окном, выходящим на борт корабля. Не сравнить с моей прежней конурой!

– Это каюта Люка была, – пояснил Роджерс. – Но раз уж его, похоже, и след простыл… Видать, опять нажрался рому, как свинья, ночью и не удержался на ногах. Юнга Сэм говорит, что видел, как Люк выходил ночью из каюты. Так что… Теперь это твоя каюта, Док.

Сэм, паршивец, молодец! Я мысленно похвалил я юнгу. Не подвел, чертенок!

– За что же такая честь, капитан? – спросил я, стараясь скрыть удивление и радость. – Неужели я так хорошо лечу пиратов?

Капитан Роджерс, прежде чем ответить, подозрительно огляделся по сторонам, будто опасаясь, что нас могут подслушать. Затем, понизив голос до шепота, спросил:

– Док, а ты, это… Насколько ты хороший лекарь? Настоящий? Зелья всякие нашел? От… Ну, от всего?

Я был озадачен. К чему этот внезапный приступ секретности? И что значит «от всего»? Неужели Роджерс подозревает меня в шарлатанстве? Или он болен чем-то серьезным?

– Капитан, я дипломированный врач. И, смею вас заверить, мои знания и опыт позволяют мне лечить весьма широкий спектр заболеваний. А что касается зелий… Да, я нашел в деревне немало полезных трав.

Роджерс немного успокоился, но тут же задал новый вопрос, еще более странный:

– А тайны ты хранить умеешь, Док? Тайны… важные? Такие, о которых никому, ни одной живой душе, нельзя рассказывать? Ни под страхом смерти, ни под пытками, ни даже… Ну, ты понимаешь.

Обстановка накалялась. Что же такое задумал Роджерс? Неужели он хочет впутать меня в какую-то грязную историю? Или, может быть, он собирается убить кого-нибудь и требует от меня соучастия? От этих пиратов всего можно ожидать.

– Капитан, врачебная тайна для меня – не пустой звук. Если вы доверите мне какой-то секрет, можете быть уверены – он умрет вместе со мной.

Роджерс, казалось, был удовлетворен моим ответом. Он еще раз огляделся, убедился, что нас никто не подслушивает, и, наклонившись ко мне вплотную, прошептал:

– Док… Мне нужно… Понимаешь… Средство… Такое, чтобы… Ну, чтобы… Мужская сила была. Как у молодого быка! Чтобы… Кхм… Чтобы все работало! И даже лучше! Понимаешь?

Я опешил. Вот тебе и раз! Вот тебе и тайны, вот тебе и секреты! Оказывается, у бравого капитана Роджерса, грозы морей и покорителя женских сердец (если верить пиратским байкам), проблемы в этой самой области. Проблемы с потенцией, проще говоря. Ему, черт возьми, нужна виагра! Или, точнее, ее аналог образца 1657 года.

Я с трудом сдержал смешок, рвущийся наружу. Нет, я, конечно, не улыбался. Но ситуация была донельзя комичной. Этот пират, который, казалось бы, должен был быть воплощением мужественности и силы, оказался. Ну, скажем так, не совсем состоятельным в самом важном для мужчины вопросе.

В голове пронеслась вереница мыслей. Забавно. Мне-то, старику семидесяти лет, такие средства без надобности. Да, после сорока пяти уровень тестостерона, конечно, снизился, но я всегда следил за своим здоровьем, занимался спортом, правильно питался. Не то чтобы я был каким-то неутомимым жеребцом, но и жаловаться мне было не на что. А тут, с учетом омоложения, которое Вежа проводит… Гм… Пожалуй, скоро и мне придется задуматься об этой стороне жизни. Но уж точно не сейчас. И уж тем более, не с портовыми шлюхами! От них столько заразы подцепить можно, что никакая Вежа не спасет, никакие очки влияния не помогут.

Так вот в чем причина того, почему Роджерс так расщедрился и отдал мне каюту Люка! Он надеется, что я, как «хороший доктор», смогу решить его деликатную проблему. А каюта – это, так сказать, аванс. Плата за будущие услуги. Хитрый лис!

А ведь среди пучков трав, корешков и прочей ботанической всячины, которую мне вручила деревенская «ведьма», был один сверток. Старуха назвала его «ятоба» и сказала, что это очень ценное средство от многих болезней. Я тогда еще собирался выбросить этот сверток за ненадобностью, поскольку к хирургии он явно не имел никакого отношения. А о проблемах с потенцией я и не задумывался – не до того было.

Но теперь… Ятоба! Это же дерево, которое растет в тропических лесах Карибского бассейна! Индейцы издавна использовали его смолу и кору для лечения самых разных недугов, в том числе и мужского бессилия. Считалось, что ятоба укрепляет организм, улучшает кровообращение и, как следствие, возвращает мужскую силу.

А если к ятобе добавить еще и женьшень. А я видел у кока Ли, в его заветном шкафчике с приправами и снадобьями, небольшой флакончик с таким похожим корешком. Это был точно женьшень! А это очень ценное лекарство, которое придает сил и бодрости.

Женьшень и ятоба. Вместе они должны дать просто потрясающий эффект!

Размышления мои заняли всего несколько секунд. Я выпрямился.

– Капитан, я думаю, что смогу вам помочь. Но мне потребуется некоторое время. Нужно приготовить особое снадобье. Из редких ингредиентов.

Роджерс, который странно смотрел на меня, при этих словах буквально расцвел. На его лице появилась широченная улыбка, обнажившая неровные, пожелтевшие от табака зубы.

– Док! – воскликнул он. – Если ты сделаешь это… Если ты вернешь мне… кхм… былую силу… Я увеличу твою долю! До одной сто восьмидесятой!

Одна сто восьмидесятая? Скупердяй! Да на такой должности, как у меня, я должен получать не меньше, чем боцман! А у Бена наверняка доля не меньше одной сотой! Ну да ладно. Поторгуемся еще.

– Капитан, – ответил я с достоинством, – я сделаю все, что в моих силах. И даже больше. Можете на меня рассчитывать.

Роджерс, сияя от счастья, хлопнул меня по плечу (чуть не сбив с ног, старый хрыч) и, бормоча что-то о своей благодарности и о том, какой я замечательный доктор, удалился, оставив меня одного в моей новой каюте.

Итак, Роджерс ушел, а я остался один на один со своей новой жилплощадью. Нужно сделать себе пометку, мысленно доставая из кармана огрызок карандаша и клочок бумаги – «приготовить капитану эликсир мужественности». Но это потом. А для начала надо тут все прибрать. Не пристало доктору жить в свинарнике, даже если это пиратский доктор.

Я оглядел каюту более внимательно. По сравнению с моей прежней конурой, это были настоящие хоромы. Небольшая, но довольно уютная комнатка, обшитая темным деревом. Вдоль одной стены располагалась койка – широкая, с матрасом, набитым, судя по всему, соломой, и даже с подобием подушки. Покрывало, правда, было грязноватым и засаленным, но это, в конце концов, не королевская спальня.

Напротив койки – небольшой стол, привинченный к полу, и стул, тоже привинченный (видимо, чтобы не улетел во время качки). На столе – оловянная кружка, тарелка, ложка и нож – нехитрый столовый прибор старпома. В углу – сундук, скорее всего, для хранения личных вещей.

Но главное достоинство каюты – окно! Настоящее, хоть и небольшое, окно-иллюминатор. Через него в каюту проникал дневной свет, и это было просто великолепно. Можно было читать, писать, да и просто смотреть на море, не щурясь от темноты.

В целом, каюта производила впечатление жилища человека, который не слишком заботился о чистоте и порядке. На полу валялись какие-то тряпки, обрывки веревок, щепки. На столе – крошки, пятна от пролитого рома. В углу – паутина.

– Да, Люк, похоже, не был чистюлей, – хмыкнул я. – Придется приложить усилия, чтобы привести это место в божеский вид. А я ведь гонял команду, чтобы следили за гигиеной. Вот теперь – пропал человек. Все из-за этого.

Хорошая шутка, глупая, но хорошая. Зато у меня теперь было собственное, относительно комфортное пространство, где я мог спокойно заниматься своими делами, не опасаясь, что меня кто-нибудь потревожит. И окно! Это было просто бесценно.

Не успел я толком приступить к осмотру своего нового жилища, как в дверь постучали. На пороге появились двое матросов, ухмыляясь во весь рот.

– Здорово, Док! – пробасил один из них, здоровенный детина с рыжей бородой и шрамом на щеке. – Гляди-ка, а ты, похоже, теперь у нас вместо старпома будешь?

– С чего вы взяли? – удивился я.

– Да как же, – подхватил второй матрос, щуплый, с хитрыми глазками, – каюту-то тебе Люка отдали! А это, сам понимаешь, не хухры-мухры.

– Люк пропал, – пояснил я. – Капитан решил, что мне здесь будет удобнее.

– Оно и понятно, – хмыкнул рыжий. – Доктору-то завсегда почет и уважение. А Люк… Что Люк? Пропал и пропал. Туда ему и дорога.

С этими словами матросы, не церемонясь, вошли в каюту и направились к сундуку, стоявшему в углу.

– Эй, вы что делаете? – спросил я, пытаясь преградить им путь.

– Сундук забираем, – ответил рыжий. – Боцман велел. По пиратскому закону, личные вещи погибшего члена экипажа должны быть переданы его семье.

– А если семьи нет?

– Тогда братве, – пожал плечами щуплый матрос. – Но у Люка брат есть. В Порт-Рояле живет. Вот ему и отвезем.

Матросы, кряхтя, подняли сундук и, не обращая на меня больше никакого внимания, вынесли его из каюты.

Я с тоской смотрел им вслед. Вот так, прямо из-под носа, уплыла, возможно, единственная ниточка, которая могла бы привести меня к разгадке тайны Джима и карты сокровищ! Ведь в сундуке Люка могли быть какие-нибудь письма, записи, да мало ли что еще!

Надо было обыскать этот сундук, пока была возможность! А теперь уже поздно.

Я сделал себе еще одну пометку в своем импровизированном блокноте: «Узнать, где будут хранить сундук Люка». Нужно будет как-нибудь, при случае, разузнать у матросов, куда они его дели. Может быть у меня будет шанс заглянуть в него.

Проводив взглядом матросов с сундуком, я оглядел каюту.

Ну вот, только-только появилась надежда на то, что удастся разузнать что-то о Джиме и карте, и тут такой облом.

С этими невеселыми мыслями я опустился на койку. Упустил сундук – это, конечно, досадно, но не смертельно. В конце концов, у меня есть юнга Сэм, который, может и покопаться в этом сундуке.

Усевшись поудобнее, я оперся рукой о подушку. И тут же почувствовал, что под подушкой что-то есть. Что-то твердое, небольшое, прямоугольное.

Я привстал и приподнял подушку. Под ней лежал небольшой предмет, завернутый в промасленную тряпицу. Осторожно развернув тряпку, я увидел книжку. Маленькую, размером с ладонь, в потрепанном кожаном переплете.

Библия? Но нет, слишком уж маленькая и потрепанная для Священного Писания. Да и вряд ли Люк, этот прожженный пират, был таким уж набожным человеком. Но и в умении читать и писать были у меня сомнения. Но не будем плохо думать о бедолаге.

Личный дневник?

Бинго!

Глава 9

Я с замиранием сердца раскрыл книжицу. Обветшалые страницы, пожелтевшие от времени, пахли сыростью и чем-то еще. Ромом? Или, может быть, порохом?

Аккуратно перелистываю страницы. Пусто. Пусто… Пусто… Я разочарованно вздохнул. Неужели Люк был настолько безграмотным, что не мог даже пары строк чиркнуть? Или же он был настолько скрытным, что не доверял свои мысли даже бумаге?

Листаю дальше, уже без особой надежды. И на самой последней странице, в самом низу, мелким, едва разборчивым почерком, выведено на английском:

«В глазах святого Бернара».

Опять та самая фраза, которую прошептал умирающий пират на обломке мачты! И вот теперь она снова передо мной, на страницах дневника Люка!

Сомнений нет – это ключ к разгадке. Ключ к тайне карты сокровищ! Но что же это значит? Что за «глаза»?

Священник в деревне упоминал Бернара из Ментона, строителя приютов в Альпах. Но при чем тут Альпы? Мы же в Карибском море! Или же сокровища спрятаны не здесь, а где-то совсем в другом месте?

Может, это какой-то шифр? Кодовое слово? Или название места? Города? Острова? Горы?

Нужно будет расспросить Вежу. Может быть, у нее есть какая-нибудь информация об этом святом Бернаре и его «глазах». Хотя, зная эту хитрую нейросеть, она наверняка потребует за это кучу очков влияния. Или, что еще хуже, начнет морочить мне голову своими обычными отговорками про «недостаточный уровень доступа» и «необходимость достижения ранга 'Староста».

Я выглянул за дверь каюты. По палубе бегали матросы, что-то таскали, перекрикивались, спорили. Слышались команды боцмана, скрип снастей, плеск волн за бортом. Мы шли на всех парусах куда-то на восток.

– А куда плывем? – спросил я первого же пирата, выходя из каюты.

– На Сент-Китс, – ответил матрос, пожимая плечами.

Даже так. Это один из островов на северо-востоке Карибского моря.

– А зачем мы туда плывем?

– А кто ж его знает, Док, – хмыкнул матрос. – Капитан нам не докладывается. Сказал – на Сент-Китс, значит, на Сент-Китс. Дело у него там какое-то, видать.

Какое еще «дело» может быть у пиратского капитана в английской колонии? Сент-Китс, как и «Гроза Морей», и сам Роджерс, и большинство команды – все они были родом из Англии. А у Тортуги мы подобрали бывшего французского губернатора. А Франция с Англией никогда не дружили. Правда, я не знаю какие у них сейчас отношения. Это добавляло вопросов.

Из обрывков разговоров, доносившихся с палубы, я понял, что «Гроза Морей» действительно держит курс на этот остров.

Корабль мерно покачивался на волнах, скрипели снасти, хлопали на ветру паруса. А я, вооружившись тряпкой, ведром с водой и обломком старого веника, который раздобыл у боцмана, принялся наводить порядок в своей новой каюте.

Люк, конечно, был тем еще засранцем. Паутина по углам, вековая пыль на столе и койке, грязные тряпки. Но ничего, справимся. В конце концов, я же судовой врач, а не какой-нибудь там драный пират. Чистота и порядок – залог здоровья, как физического, так и морального.

Я выскреб грязь, вымел мусор, отмыл стол и пол, протер окно (теперь в каюту проникало еще больше света – красота). Постелил чистое белье, которое выпросил у квартирмейстера Сквиббса (не без труда – тот еще скупердяй оказался). Привел каюту в божеский вид. Теперь здесь можно было жить, не опасаясь подцепить какую-нибудь заразу.

На столе, аккуратно разложив свои трофеи, я устроил подобие аптекарского прилавка. Вот – пучки сушеных трав, заботливо перевязанные бечевкой. Вот – корешки, завернутые в промасленную бумагу. Вот – бутылочки с настоями и порошками. А вот то, что надо было выбросить из-за сомнительной пользы. Все это богатство я приобрел в деревне, и теперь оно должно было служить мне верой и правдой.

Только я закончил со своими приготовлениями, как в дверь постучали.

– Док, можно? – раздался знакомый голос.

– Ли! Заходи, дружище! – обрадовался я.

На пороге появился кок, с неизменной улыбкой на лице. В руках он держал большую миску, накрытую чистой тряпицей. От миски исходил такой аппетитный аромат, что у меня непроизвольно заурчало в животе.

– Док, я тут тебе гостинчик принес, – сказал Ли, ставя миску на стол. – Попробуй, оцени.