Текст книги "Доктор Крюк (СИ)"

Автор книги: Виктор Гросов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– Но, капитан… – Я пытаюсь возразить.

– Молчать! – рычит Роджерс. – Я сказал – нет! И чтоб я больше не слышал от тебя подобной ерунды! Ты – док. Твое дело – латать дыры в наших шкурах, когда нас подстрелят или порежут. А в остальное не суйся!

Он резко отворачивается, давая понять, что аудиенция окончена.

Вот же бараны! Ну ладно, я предупреждал.

Сквиббс скалится, глядя на меня. Молчаливый громила по-прежнему не проявляет никаких признаков жизни.

Я разворачиваюсь и ухожу. Ну и подыхайте, заигравшиеся актеришки.

План с треском провалился. Надежда умерла, не успев родиться.

Что же делать? Как мне пробить головы этих толстолобых? А надо ли? Чем больше будут болеть – тем больше надо лечить. Чем больше лечить – тем больше очков влияния.

Вот же логика – железная штука. У меня поднялось настроение. Я улыбаясь в свои тридцать два зуба направился назад, в свою каюту. На палубе было скользко и ветер не внушал желания подышать воздухом.

Я возвращаюсь в свою каюту – тесную, вонючую, похожую на тюремную камеру. Сажусь на топчан и смотрю в одну точку, не видя ничего перед собой.

Первый шаг выполнен. Я старался помочь этим несчастным. Второй шаг – разведка. Нужно понять, что это за корабль, что за люди меня окружают, каковы их нравы и обычаи. Только так я смогу найти свое место в этом миниобществе.

Надо было узнать у капитана куда мы путь держим и когда доберемся до цивилизации. Как же неохота идти наверх, на ветер.

Я покидаю свою каюту, больше похожую на гроб, и выхожу на палубу. «Гроза Морей» оказывается внушительным судном. Трехмачтовый бриг, если мои познания в такой древности не подводят. Мачты, уходящие ввысь, кажутся исполинскими деревьями, а многочисленные канаты и снасти – их ветвями. Палуба, истертая добела, хранит следы бесчисленных штормов и сражений. Чувствуется, что корабль этот – не просто средство передвижения, а живое существо, со своим характером и своей историей.

Внизу, в трюме, царит полумрак. Там хранятся бочки с водой и провизией, ящики с оружием, тюки с тканями – добыча, захваченная в недавних рейдах. Запах сырости, гнили и пороха бьет в нос. И крысы. Жирные, серые твари, шныряющие повсюду, не обращая внимания на людей.

На верхней палубе – главное оружие корабля. Тяжелые чугунные пушки, установленные на лафетах, смотрят в море своими черными жерлами. Калибр, навскидку, фунтов восемнадцать-двадцать. Серьезная огневая мощь, даже по меркам современного флота.

Я брожу по кораблю, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Ветер и правда не располагал к прогулкам. Пираты заняты своими повседневными делами: кто-то чинит порванный парус, орудуя толстой иглой и суровой ниткой; кто-то с остервенением драит палубу, смывая въевшуюся грязь и, вероятно, кровь; кто-то, сидя на бочонке, точит свой тесак, издавая скрежет, от которого у меня мурашки бегут по коже.

Разговоры, обрывки фраз, долетающие до меня. Они говорят о море, о погоде, о предстоящих делах. Ругаются, смеются, травят байки. Обычная жизнь, только на пиратском корабле.

Я пытаюсь заговорить с ними. Сначала – осторожно, задавая нейтральные вопросы: о названии корабля, о его возрасте, о маршруте плавания.

Отвечают неохотно. Бросают короткие, резкие фразы, словно не хотят тратить на меня время. В их глазах – настороженность, недоверие. Чувствуется, что меня считают чужаком, инородным телом в их сплоченном, хоть и разношерстном, коллективе.

Но постепенно, капля за каплей, лед начинает таять. Я узнаю, что «Гроза Морей» – один из самых грозных пиратских кораблей в этих водах. Так по крайней мере говорят эти аниматоры. Они же говорят, что капитан Роджерс, несмотря на свою жестокость, пользуется уважением команды за свою удачливость и умение вести дела. Что их основная «работа» – грабеж торговых судов, идущих из Нового Света в Европу и обратно.

– А где мы сейчас? – спрашиваю я у молодого пирата, который чинит сеть. Парень худощавый, с рыжими, выгоревшими на солнце волосами и россыпью веснушек на носу.

– На Карибах, док, – отвечает он, не отрываясь от своего занятия. – Где ж еще?

Карибы. Это я и так понял. Но какое именно место? Какое время? Кстати, да. А в каком году они все это отыгрывают? Просто любопытно. Или они не заморачиваются до таких мелочей?

– А год? Какой сейчас год? – пряча ухмылку задаю я вопрос.

Парень бросает на меня удивленный взгляд.

– Ты что, док, головой ударился? – Он усмехается, обнажая неровные, пожелтевшие от табака зубы. – Тысяча шестьсот пятьдесят седьмой. От Рождества Христова.

Ух ты! Смотри-ка, даже такую мелочь продумали. Молодцы, что еще скажешь.

Разговор прерывает громкий крик: «Земля по курсу!».

Пираты, как по команде, бросают свои дела и устремляются к борту. Я, следуя за ними, тоже подхожу к перилам.

Вдалеке, на горизонте, вырисовывается силуэт острова. Высокие, покрытые густой зеленью горы, спускающиеся к самому морю.

– Тортуга, – говорит рыжий пират, стоящий рядом со мной. – Наша база. Приплыли.

Тортуга? Остров, о котором я читал в книгах. Легендарное пристанище пиратов, флибустьеров, корсаров. Место, где царит беззаконие, где льются реки рома и где каждый день может стать последним.

Я смотрю на приближающийся остров. Не думаю, что для аниматоров создадут целый остров с полным погружением в эпоху.

Вечер опускается на море, окрашивая небо в багровые тона. Я сижу на палубе, облокотившись на пушку, и думаю. Думаю о своей прошлой жизни, о своих внуках.

Мысли прерывает тяжелая поступь. Ко мне подходит тот самый молчаливый громила, которого я видел в каюте капитана. Кажется, его зовут Люк. Он останавливается напротив, загораживая собой закатное солнце. Его фигура кажется огромной, почти нечеловеческой.

– Док, – произносит Люк низким, глухим голосом. – Ты ведь нашел Джима после шторма?

Джим? Это кто? Единственный, кого я видел после шторма, это тот самый матрос, который передал мне бутылочку с картой.

– Да, – отвечаю я, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Я подобрал его на берегу. Он был при смерти.

Громила кивает. Медленно, словно каждое движение дается ему с трудом.

– Я видел его тело, когда тебя забирали. Он что-нибудь говорил тебе? – спрашивает он, пристально глядя мне в глаза.

– Нет, – честно вру я. – Он был уже мертв.

Взгляд громилы становится еще тяжелее. Кажется, он видит меня насквозь.

– Джим был моим другом, – говорит он, и в его голосе звучит угроза. – И он кое-что искал. Очень важное.

Люк делает паузу, будто давая мне шанс признаться.

Я молчу. Что-то не хочется мне с ним трепаться. Да и от этого молчания зависит моя жизнь, судя по его взгляду. Вон как зенки вытаращил.

– Если ты что-нибудь знаешь, – продолжает громила, – лучше скажи мне.

Он не договаривает. Разворачивается и медленно уходит, оставляя меня наедине с моими мыслями.

Люк знает. Или подозревает. Он ищет карту. Ту самую часть карты, которую мне передал Джим.

Да что там за карта такая, интересно?

А вот и остров. Тортуга.

Чем больше я смотрел на него, тек больше увеличивались мои глаза. Не может быть!

Глава 3

Первые дни на «Грозе Морей» стали для меня настоящим испытанием. Мое тело, привыкшее к комфорту и размеренной жизни, бунтовало против новой реальности. Бесконечная качка выматывала, выворачивая наизнанку. Сырость пронизывала до костей, въедалась в одежду, в постель, казалось, проникала в сами легкие. Я боялся, что скоро сам заплесневею, как старый, забытый всеми сундук в корабельном трюме.

Физический труд давался тяжело. На круизном лайнере, да и во время моей службы, мои обязанности были иными – осмотры, назначения, бумажная работа. Здесь же мне приходилось делать все ручками-ручками. А они, руки, отвыкшие от грубой работы, быстро покрылись мозолями. Спина ныла от непривычной нагрузки, ноги к вечеру гудели.

Каждый вечер я без сил падал на жесткий топчан, мечтая лишь об одном – о тишине и покое. Но отдых был коротким и тревожным. Нужно выжить.

Ради чего? Ради омоложения. Ради того призрачного шанса, который предоставила мне Вежа. Эта мысль была единственным якорем, удерживавшим меня на плаву среди бушующего моря отчаяния.

Голос Вежи стал моим постоянным спутником, внутренним голосом. Иногда он раздражал, иногда пугал своей нечеловеческой бесстрастностью. Но чаще всего он придавал сил, напоминая о цели.

«Для получения очков влияния вам необходимо активно взаимодействовать с окружающей средой и оказывать помощь другим носителям».

Другие носители. Кто они? Где их искать на этом пиратском судне?

Я не знал.

Ох и шок я испытал, когда узнал про то, что я действительно попал в прошлое. Вежа услышала от меня ряд очень ярких эпитетов в адрес своих электронных мозгов. Нет, ну а что? Не могла сказать, что ее «носитель» попал в 1657 год? Неужели она не читала мои мысли?

А эти аниматоры? Эти «актеры», чтоб их пронесло чем-нибудь с высоким содержанием острыго чили!

Ну как же так? Как я смог попасть в это время? А главное, зачем и почему? Вежа не отвечала мне. Игнорировала такие вопросы. Единственное, что меня успокаивало, так это то, что я попал в это время именно в этом месте, где был этот Джим, хранитель части карты. Думаю, что если соберу карту и найду эту точку с красным крестиком, то многие ответы будут найдены. Надеюсь.

А пока надо найти способ зарабатывать эти пресловутые очки. Желательно пассивным способом. Есть подозрение, что чем выше мой авторитет, тем больше я буду получать очков влияния. Эти мысли сформировались исходя из простейшего анализа действия системы. Да и само название «очки влияния» говорили сами за себя. Стать капитаном? Идея не плохая. Но сначала надо укрепиться в этом обществе.

И я решил использовать то, что знал и умел лучше всего, – свои медицинские знания. А что еще?

Пираты казались мне неотесанными дикарями. Но и они – простые люди. Они болеют, получают раны. Им тоже нужна помощь.

Я стал присматриваться, наблюдать, изучать обстановку. Вскоре я заметил, что многие из команды страдают кожными заболеваниями, старыми, плохо заживающими ранами.

Я видел, как они пытаются лечиться: прижигают раны каленым железом, пьют ром, словно воду, жуют какие-то сомнительные коренья и травы.

Это было варварство. Настоящее средневековье. Нужно исходить из того, что простого анальгина я здесь не найду.

А Тортуга меня удивила. Это был огромный средневековый город. На пристань, конечно, меня не выпустили, так как я обладал каким-то непонятным статусом то ли пленника, то ли юнги, то ли доктора. На землю сошли только несколько человек. И это было странно. Я не понял почему не пустили матросов на сушу. Капитан что-то темнит. Да и встали мы возле Тортуги будто в осадном положении. Каждая ночь была с усиленным дозорным. Мне кажется что-то происходит здесь. Почему-то капитан не высадился в Тортугу. Видать какие-то терки с местными.

Несколько дней спустя после моего бесславного первого предложения о гигиене, обстановка на корабле накалилась. Я слышал, как старпом, здоровенный детина с вытатуированным на плече якорем, ворчит вполголоса:

– Еще немного, и команда взвоет. Слишком долго болтаемся в море без дела и добычи. Начнутся болезни, драки…

Капитан Роджерс, услышав это, разразился громоподобным рыком:

– Бунтовать⁈ Да я любого недовольного скормлю акулам! А ты, Билл, если не можешь занять команду делом, так какой же ты после этого старший помощник⁈ Дырявое корыто, а не старпом!

Этот обмен «любезностями» происходил недалеко от моей каюты, и я невольно стал свидетелем. И тут в моей голове, словно молния, сверкнула мысль. Безумная, рискованная, но, а вдруг?

Я выждал момент, когда капитан, немного остыв, уселся за свой стол с картами и ромом, и подошел к нему.

– Капитан, – начал я, непринужденно, словно я предлагаю сыграть партию в кости, – а помните наш разговор о чистоте?

Роджерс поднял на меня тяжелый взгляд.

– Помню, док. И что? Решил снова повеселить меня своими бреднями?

– Нет, капитан, – я улыбнулся, как мог, дружелюбно. – Я подумал… Раз уж команде все равно нечем заняться… Может, устроим генеральную уборку? В шутку, конечно. Для развлечения.

Я сделал акцент на слове «в шутку», понимая, что гордость пирата не позволит ему признать серьезность такого «немужского» занятия.

– Хм… – Капитан нахмурился, почесывая бороду. – Ты предлагаешь моим парням драить палубу? Так они ее каждый день драят!

– Ну не только палубу, – я постарался, чтобы мой тон звучал максимально небрежно. – Можно еще проветрить помещения, перебрать припасы, выкинуть гнилье. Знаете, капитан, грязь и антисанитария – это же рассадник болезней. А больная команда – это слабая команда.

Я замолчал, давая Роджерсу возможность самому додумать эту простую мысль.

Капитан некоторое время молчал, барабаня пальцами по переборке. На его лице мелькнуло что-то похожее на злорадство.

– Ладно, док, – проворчал он, наконец. – Валяй. Только чтоб это было весело! И чтоб никто не смел сачковать!

Я едва сдержал вздох облегчения. Разрешение получено! Пусть и в такой своеобразной форме.

Да, сначала я думал, что чем хуже будет со здоровьем команды, тем больше у меня будет «работы», а значит халявных очков влияния. Но потом я додумался до простейшей мысли о том, что раз уж я в прошлом, то никто кроме этой команды не сможет мне помочь выжить. А пиратов на Карибах хватает. Лучше уж я буду поддерживать здоровье команды на приемлемом уровне, но зато в относительной безопасности. Поэтому нужно было хотя бы приемлемый уровень здоровья команды поддерживать. А их тут около 70 человек.

Я немедленно приступил к делу. Организовать пиратов на уборку оказалось непростой задачей. Сначала они встретили мою идею с нескрываемым презрением и насмешками.

– Что за бабские забавы⁈ – ворчал кто-то из толпы. – Мы пираты, а не прачки!

– Док совсем рехнулся! – вторил ему другой голос. – Скоро заставит нас юбки носить!

Но я не сдавался. Я объяснял, уговаривал, приводил примеры, но потом я плюнул на них и пригрозил сообщить капитану, что команда не хочет выполнять мои требования. Это их отрезвило. Ну ничего, я еще наберу авторитет и тогда мне не надо будет прикрываться именем Роджерса.

Постепенно, скрипя зубами, пираты начали включаться в работу. Кто-то – из-под палки, кто-то – из любопытства, кто-то – чтобы не отставать от товарищей.

Я ввел несколько простых правил: мыть руки перед едой (под страхом лишения порции рома!), проветривать помещения, не бросать объедки где попало.

Конечно, это было далеко от идеальной чистоты, но даже такие минимальные меры дали результат.

Капитан Роджерс, наблюдая за этой картиной, сначала хмурился, потом начал посмеиваться. Громко, раскатисто, заразительно.

– Вот умора! – гоготал он, хлопая себя по ляжкам. – Мои орлы с тряпками! Да об этом будут слагать легенды!

И, что самое удивительное, команда тоже смеялась. Смеялась над ситуацией, над ворчанием старпома, который все еще не мог понять, как такое вообще возможно. Этот смех снимал напряжение, разряжал обстановку. Видимо, что-то действительно не ладно, раз команда напряжена и сидит безвылазно возле Тортуги. Интересно только что же такое там происходит.

«Носитель, ваши действия привели к улучшению санитарно-гигиенических условий на корабле. Вам начислено 450 очков влияния».

«200 'ов» списаны на ежедневную регенерацию. Баланс 850 «ов».

Ха! Я так и думал, что все действия, которые так или иначе меняют что-то вокруг меня, награждаются системой.

Сообщение Вежи было приятным, но недостаточным. Это – лишь первый шаг. Очень маленький шаг на долгом пути к моей цели.

Вежа начислила очки за поддержание чистоты, но это лишь начало. Нужен был более весомый вклад, нечто большее, чем простое наведение порядка. И, как это часто бывает, жизнь сама предоставила мне такую возможность, причем в самой неожиданной форме.

Спустя несколько дней (а это минус 400 «ов»), когда команда уже привыкла к новым (относительно) санитарным нормам, а ворчание старпома Билла превратилось в привычный фон, раздался крик вахтенного: «Парус на горизонте!».

Вся команда мгновенно высыпала на палубу. Капитан Роджерс, прильнув к подзорной трубе, изучал горизонт.

– Черный флаг… – пробормотал он. – Не наш… «Морские Дьяволы», чтоб им пусто было! Все же предали меня, твари.

«Морские Дьяволы» пользовались в здешних водах дурной славой. Говорили, что они не только жестокие головорезы, но и балуются канибализмом. Не знаю что за терки у них с Роджерсом, но пираты оживились. Видать они именно их и ждали.

– К бою! – взревел Роджерс зычным голосом, и на корабле началась подготовка к сражению. – Поднять все паруса!

Пираты, мгновенно забыв о швабрах и тряпках, бросились к оружию. В воздухе запахло порохом.

У меня начался предбоевой мандраж. Одно дело – лечить мелкие болячки и ссадины, и совсем другое – оказаться в центре морского боя. Да еще и в средневековье. И да, нужно научится фехтованию. С огнестрельным оружием здесь беда.

«Гроза Морей» и «Морские Дьяволы» сошлись в абордажной схватке. Загремели пушки, засвистели ядра, палубы обоих кораблей заволокло пороховым дымом. Я укрылся за грот-мачтой. И если честно, мой первый бой вышел странным. Я ожидал многочасовых маневров, тактических уловок. Но ничего этого не было. Эти безумцы чуть ли не лоб в лоб хотели схлестнуться. Провели пару выстрелов и направились на абордаж. Странная и глупая тактика, как по мне.

Сражение вышло хоть и коротким, но на редкость яростным. «Морские Дьяволы», несмотря на свое грозное название, уступали в выучке и напоре. Их корабль, получив несколько пробоин ниже ватерлинии, начал опасно крениться.

– На абордаж! – скомандовал Роджерс, и пираты «Грозы Морей», с воинственными криками, перекинули абордажные крюки и ринулись на вражеский корабль, как стая голодных волков.

Началась кровавая рукопашная. Скрежет стали, вопли, стоны раненых. Я, стараясь не попадаться под ноги сражающимся, пробирался к пострадавшим, пытаясь оказать первую помощь.

И это был первый и последний бой в котором я не участвовал в роли бойца. Забегая вперед, скажу, что бегать без оружия мне очень не понравилось, поэтому я сделал главную зарубку – быть на равных с пиратами и только после боя оказывать помощь. А сейчас же, я бегал от тела к телу, скрипя зубами. Я надолго запомнил это ощущение беспомощности, которое мне очень не понравилось.

Раненых было множество. Как своих, так и чужих. Я работал без устали, промывая раны ромом (другого антисептика под рукой не оказалось) и накладывая повязки из всего, что попадалось под руку: порванных в клочья рубашек, кусков парусины, чьих-то бандан.

Ко мне подбежал пират, зажимая рукой живот. Из-под его пальцев сочилась кровь.

– Док! – прохрипел он, оседая на палубу. – Помоги, ради всего святого…

Я осмотрел рану. Глубокое проникающее ранение. Нужно было действовать немедленно. Даже не знаю что можно сделать. С такими ранами и в мое время сложно. А тут – не жилец, бедолага.

– Ложись! – приказал я, лихорадочно соображая, что делать.

Но чем? Чем я могу ему помочь? Для такой серьезной операции нужен инструмент.

Я огляделся. Мой взгляд упал на валяющийся рядом абордажный крюк. Огромный, стальной, с остро заточенным концом.

Безумие? Возможно. Но другого выхода я не видел. Больше ничего под рукой не нашлось.

Это рискованно, но может быть эффективно. Какая ирония, доктор Крюков орудует крюком.

Я схватил крюк. Он оказался тяжелым, неудобным, но невероятно острым.

– Терпи, парень, – пробормотал я. – Сейчас будет… неприятно.

И я начал оперировать. Все оказалось не так уж и плохо, нужно было срезать часть «лохмотьев» в которую превратилась кожа. К счастью жизненно важные органы не задеты. Повезло парню. Но все равно было сложно в таких условиях.

Не знаю, как мне это удалось. Наверное, сработал врачебный инстинкт, отточенный годами практики.

Я остановил кровотечение. Я зашил рану, насколько это было возможно в таких варварских условиях, используя этот жуткий инструмент.

Пират выжил.

Я сидел на палубе, обессилено вытирая пот со лба. Руки дрожали. Передо мной лежал окровавленный абордажный крюк.

– Док… – раздался над головой хриплый голос.

Я поднял голову. Передо мной стоял капитан Роджерс. Он смотрел на меня с удивлением.

– Ты спас Стива, – сказал он. – Этим крюком.

Он усмехнулся, обнажив желтые, прокуренные зубы.

– Знаешь, док… А ты не так прост, как кажешься. Ловкий.

Он хлопнул меня по плечу.

– С сего дня твое прозвище – Крюк. Доктор Крюк. Подходит, а?

И он расхохотался. Громко, заразительно.

И вся команда, подхватив его смех, начала скандировать:

– Доктор Крюк! Доктор Крюк!

Я сидел и улыбался. Вот же дибилы! Только что посекли человек тридцать врагов и ржут как умалишенные.

Так я получил пиратское прозвище. И пусть оно было немного странным и даже пугающим, но оно еще сыграло свою роль в дальнейшем.

Победа над «Морскими Дьяволами» и мое, скажем так, нетрадиционное хирургическое вмешательство принесли мне еще больше уважения команды. Меня перестали считать бесполезным стариком, а прозвище «Доктор Крюк», хоть и вызывало у меня смешанные чувства, стало своего рода знаком признания.

Но не все так гладко. Появилась и ложка дегтя. Или не ложка.

Спустя пару дней после сражения на корабле началось неладное. Сначала один, потом двое, а затем и целая дюжина пиратов слегли с сильнейшими приступами рвоты и диареи. Симптомы были настолько острыми, что даже самые крепкие из них, обычно не обращавшие внимания на мелкие недомогания, валялись на палубе, скорчившись от боли.

Волнение начало расползаться по кораблю, как плесень по сырому дереву. Пираты, хотя и были отчаянными головорезами, смерти боялись, как и все люди. А смерть от «кишечной лихорадки», как они ее называли, была мучительной и унизительной. И последнее их больше пугало, чем сама смерть. Вот уж ирония.

А руки надо мыть. Оборванцы!

Капитан Роджерс старался сохранять внешнее спокойствие, но был явно встревожен. Больной экипаж – это не просто снижение боеспособности, это прямая угроза всему его предприятию. А мы все еще болтались у Тортуги, так и не высаживаясь с корабля после того первого раза.

– Доктор Крюк! – рявкнул он, вызвав меня к себе. – Что за чертовщина творится с моими людьми⁈

Я, к тому времени уже осмотревший нескольких заболевших, был готов к ответу.

– Капитан, это желудочная инфекция. Очень похоже на дизентерию или что-то подобное.

– Дизертира-чо⁈ – взревел Роджерс. – Откуда⁈ Мы же…

Он осекся.

– Скорее всего, – продолжил я, – причина в воде. Или в продуктах.

Я вспомнил, что после победы над «Морскими Дьяволами» мы пополнили запасы пресной воды с захваченного корабля. Вода хранилась в грязных бочках, и никто, разумеется, не удосужился ее проверить.

– Вода, – заключил я. – С захваченного корабля. Почти наверняка заражена.

Роджерс побагровел.

– Так что ты стоишь тут тогда, черт тебя дери⁈ – прорычал он. – Если эта зараза выкосит половину команды…

– Во-первых, – сказал я, – всю воду, оставшуюся от «Морских Дьяволов», надо немедленно вылить за борт. Всю, без остатка. Во-вторых, всю воду, которая есть на корабле, – кипятить. Абсолютно всю, перед любым употреблением. В-третьих, строжайший контроль за продуктами. Никакой сырой рыбы, никакого мяса с душком. Все тщательно мыть и проваривать. Если вы, капитан, даете согласие, то я пойду выполнять.

Капитан некоторое время молчал, обдумывая мои слова.

– Ладно, док, – сказал он, наконец. – Действуй. Даю тебе полную свободу. Но если ты не справишься…

Он многозначительно провел пальцем по горлу.

Да-да, конечно. Я уже так обвыкся здесь, что его угрозы мне были не страшны. Ну не будут же они в самом деле убивать единственного дока?

Хотя, с рассудком у них явно беда. Поэтому не стоит провоцировать.

Я немедленно приступил к делу. Организовать выполнение моих распоряжений оказалось непросто. Пираты, привыкшие к вольнице, не хотели подчиняться никаким правилам, тем более – «бабским», как они называли правила гигиены. Вот только же, совсем недавно согласились на выполнение моих правил, а все опять та же песня.

Но тут мне помогло мое новое прозвище. Доктор Крюк. Это звучало внушительно и даже устрашающе. Особенно после того, как я взял за привычку носить этот крюк с собой.

Я лично следил за тем, чтобы всю воду кипятили. Я проверял продукты, заставлял пиратов мыть руки (теперь уже не только перед едой!), я буквально ходил за ними по пятам, как цербер.

Словно нянька над детишками. Тьфу! Здоровенные лбы, а ведут себя как дети малые.

И мои усилия дали результат. Через несколько дней эпидемия пошла на спад. Новые случаи заболевания практически прекратились, а те, кто уже болел, начали выздоравливать.

Капитан Роджерс не выражал открытой благодарности, но был явно доволен. Он видел, что я по сути спас команду от серьезной опасности.

«Носитель, вы успешно справились с эпидемией. Вам начислено 1500 очков влияния».

Полторы тысячи очков! Это была огромная сумма. Настоящий прорыв!

Я естественно тратил часть очков на регенерацию. Мое тело меняется. Медленно, но верно.

Я становился сильнее. Выносливее. Моложе. Но мне не нравилось то, что я постоянно был на грани. Еще вчера у меня было 50 «ов». А сейчас 1550. А это 8 дней. Как же выйти на пассивный заработок?

После нескольких дней, в течение которых я исправно тратил заработанные очки на регенерацию, изменения стали ощутимы. Не то чтобы я проснулся однажды утром тридцатилетним красавцем, нет. Но тело определенно становилось крепче. Спина, которая прежде ныла почти постоянно, теперь болела значительно меньше. Я мог дольше стоять на ногах, не чувствуя привычной изматывающей усталости. Движения стали более уверенными, ловкими. Даже пресловутая качка, казалось, переносилась легче.

Я с удовлетворением отмечал эти перемены, но в то же время прекрасно понимал: процесс омоложения идет крайне медленно. Двести очков в день – это явно недостаточно для быстрого и кардинального результата. Чтобы ускорить процесс, нужно значительно больше очков. Значительно. Думаю, что у Вежи есть в загашнике что-то, что хорошенько подстегнет регенерацию.

Значит, нужно расширять сферу деятельности. Нужно искать новые способы «заработка» этой своеобразной «валюты». Медицинские навыки – это хорошо, но, очевидно, недостаточно. Нужно что-то еще.

Я начал размышлять, чем еще я могу быть полезен команде «Грозы Морей». Мои знания, они ведь не ограничиваются только медициной. Я много читал, много путешествовал (пусть и в качестве судового врача), обладаю определенным кругозором.

Может быть я смогу помочь капитану в навигации? Или в планировании операций? Или в чем-то еще?

Я решил, что при первой же возможности поговорю с Роджерсом. Предложу свои услуги в более широком спектре.

Но судьба, как это часто бывает, распорядилась по-своему. И подкинула мне новую проблему.

Однажды вечером, когда я сидел на палубе, наслаждаясь относительной прохладой и наблюдая за закатом, ко мне подошел Люк, тот самый молчаливый громила, который расспрашивал меня о Джиме.

Он остановился напротив, загородив собой багровое солнце. Его лицо было непроницаемым.

– Док, – начал он. – Я все думаю о Джиме.

Я напрягся. Ты что, из этих, заднеприводных что ли? О бабах надо думать, о бабах. Но в лицо я этого ему не сказал.

– О Джиме? – переспросил я.

– Да, – кивнул громила. – О моем друге. О том, который погиб.

Он помолчал, пристально глядя мне в глаза.

– Ты точно ничего не находил у него? – спросил он. – Никакой вещицы?

Сдалась тебе эта карта. Вот же зануда.

– Нет, – твердо ответил я. – Ничего. Я же говорил тебе.

Громила не сводил с меня глаз. Его взгляд буравил меня насквозь.

– Странно, – проговорил он медленно. – Джим никогда не расставался с одной вещью. Очень важной для него вещью.

Люк снова замолчал.

– Я ничего не знаю об этом, – вздохнул я.

– Ладно, док, – сказал громила. – Посмотрим.

Он развернулся и ушел, оставив меня наедине с сомнениями.

Люк не поверил мне. Он что-то подозревает. И он не оставит это дело.

Что же делать? Может подкинуть ему что-то, что отвлечет его от меня? Пурген?

Глава 4

Уход громилы Люка оставил после себя тревожное ощущение. Он не поверил. И, что хуже, он явно был из тех, кто не бросает слов на ветер и не забывает обид. Или подозрений.

Я сидел на палубе, вцепившись в борт так, что побелели костяшки пальцев. Нужно было что-то придумать. Бутылочка с обрывком карты, спрятанная в кармане, жгла кожу, как раскаленный уголь. Она была слишком опасной уликой. Слишком много вопросов могло возникнуть, если бы ее нашли.

Спрятать. Вот первоочередная задача. Но где? На пиратском корабле, где каждый квадратный фут просматривается, пронюхивается и прощупывается десятками глаз, найти надежный тайник казалось невыполнимой задачей.

Моя каюта? Слишком очевидно. Ее обшарят первой же, стоит возникнуть хоть малейшему подозрению. Под матрасом, в вещах? Глупо и ненадежно. Любой, даже самый ленивый пират, начнет поиски именно там.

Я огляделся, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку. Палуба, уходящие в небо мачты, туго натянутые канаты, словно нервы корабля. Все на виду, все доступно.

Нужно мыслить иначе. Нестандартно. Найти такое место, о котором никто, кроме меня, и не подумает. Место, скрытое от любопытных глаз, но в то же время – доступное мне.

Трюм? Там темно, сыро, полно всякого хлама, от старых бочек до крысиных гнезд. Но трюм – это проходной двор. Туда постоянно спускаются за припасами, оружием, да и просто – спрятаться от непогоды или выпить рому вдали от капитанского ока.

Нет, нужен тайник более укромный, более личный.

И тут мой взгляд упал на пушки. Тяжелые чугунные орудия, стоящие вдоль бортов, словно дремлющие чудовища. Идея, внезапно пришедшая в голову, показалась безумной, но заманчивой. Если прятать, то на самом видно месте.

Пушки. Огромные, массивные, с полыми стволами. Что, если спрятать бутылочку в стволе одной из пушек?

Да, это рискованно. Но в этом что-то было. Пушки – это символ силы, символ власти. Никто не посмеет просто так заглядывать в их жерла.

Но как это сделать незаметно? И какую пушку выбрать?

Всего на этом пинассе, а это корабль относят к этому виду судов, было шестнадцать орудий. По семь с каждого борта. Один на носу. И один сиротинушка в сторонке. Он явно был нерабочий. Не знаю что с ним не так, но им не пользовались в последней битве. Как и тем, что на носу корабля.

Я решил отложить эту операцию до ночи. Под покровом темноты действовать будет проще, да и свидетелей будет меньше.

А пока нужно было занять себя чем-то полезным. Отвлечься от тревожных мыслей и, заодно, заработать еще немного очков влияния.

Я вспомнил о своем намерении расширить сферу деятельности и решил начать с обучения команды основам первой помощи. В конце концов, жизнь пирата полна опасностей, и умение оказать помощь раненому товарищу могло оказаться бесценным.