Текст книги "Русь. Строительство империи 3 (СИ)"

Автор книги: Виктор Гросов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Что случилось? – спросил я, предчувствуя неладное.

Хотя, какое неладное? Я ждал вестей. И ждал хороших.

– Там… – дозорный с трудом переводил дыхание. – Там кочевники!

– Много?

– Много, княже! – выдохнул дозорный. – Очень много! Пыль столбом!

Печенеги! Это могли быть только они. Веслава! Она смогла! Она заключила союз!

Радость захлестнула меня. Наконец-то! У меня будет армия, способная противостоять кому угодно.

Я приказал дозорному немедленно сообщить Добрыне, а сам, не в силах сдержать эмоций, зашагал в сторону крепостной стены.

Если Веслава привела с собой хотя бы пару тысяч всадников… А если три тысячи, как я и рассчитывал… Ох, тогда Игорю не поздоровится!

Я мысленно уже видел, как моя объединенная армия – дружина, ополчение, печенежская конница – сметает киевские войска, как Игорь в страхе бежит из своей столицы, как я вступаю в Киев победителем…

Мечты, мечты… Но почему бы и нет? Все возможно. Особенно теперь, когда у меня есть такой козырь, как печенеги.

Конечно, кочевники – союзники ненадежные. Вероломные, коварные, жадные до золота и власти. Но я знал, как с ними обращаться. Веслава знала. Мы предложили им то, чего они хотели: добычу, земли, привилегии.

Я уверен, что Веслава справилась на отлично. Она умная, хитрая, изворотливая. Она умеет убеждать и добиваться своего.

Я поднялся по стене возле восточных ворот. Пыль, поднятая копытами тысяч лошадей, уже была видна невооруженным глазом. Зрелище было завораживающее и немного пугающее.

Все-таки кочевники – это стихия. Неуправляемая, дикая, опасная.

Солнце уже почти коснулось горизонта. Пыль, поднятая копытами приближающегося войска, стала еще гуще, заслоняя собой последние лучи уходящего дня.

Нужно было встречать союзников. И встречать достойно.

Внизу городских ворот меня уже ждали Добрыня и Ратибор.

– Ну что, Добрыня, – обратился я к воеводе, спустившись вниз, – готовы встречать гостей?

– Готовы, княже, – отрапортовал Добрыня. – Стража на стенах, дружина в полной готовности.

– Хорошо, – кивнул я. – А ты, Ратибор? Что скажешь?

Ратибор медленно посмотрел на меня. Взгляд его был странным. Немного отсутствующим, Будто он видел не меня, а что-то иное. Опять со своими духами общается.

– Я… – начал он, но запнулся. – Я чувствую силу.

– Еще бы, – усмехнулся я. – Такая орда идет! Тут и без твоих «духов» понятно, что силы у них немало.

Ратибор покачал головой.

– Нет, княже. Не то. Другая сила.

– Какая еще другая?

– Не знаю, – честно признался Ратибор.

Я нахмурился.

– Ладно, – сказал я. – Потом разберемся с твоими «чужими силами». Сейчас главное – встретить союзников-печенегов.

Я махнул рукой, и створки городских ворот медленно, со скрипом, начали открываться.

Мы вышли за ворота. Я, Добрыня и Ратибор. За нами – несколько десятков дружинников, на всякий случай. Хотя, какая от них польза против целой орды? Так, для вида.

Мы остановились в нескольких десятках метров от ворот, ожидая приближения кочевников. Вообще это считалось величайшим уважением. Встретить союзника у ворот города – это знак максимальной лояльности. Не припомню в истории таких случаев.

Пыль уже почти осела, и можно было разглядеть первые ряды всадников.

– Ну, Добрыня, – сказал я, обращаясь к воеводе, – как думаешь, сколько их?

Добрыня, прищурившись, вглядывался вдаль.

– Тысячи две, не меньше, – сказал он. – А то и три.

Три тысячи! Три тысячи всадников! Это же целая армия!

Я не мог сдержать радостной улыбки. С такой силой можно горя свернуть!

Это победа. Это наша победа.

– С такой подмогой нам никто не страшен, – Заметил Добрыня.

– А ты, Ратибор? – спросил я, обращаясь к нему. – Что скажешь? Твои «духи» молчат?

Ратибор молчал. Он по-прежнему смотрел на приближающихся кочевников.

– Ратибор?

– Духи… – пробормотал он. – Духи говорят…

– Что говорят?

– Духи говорят… берегись, – закончил он.

Я усмехнулся.

– Это – да! Нашим врагам надо беречься.

Ратибор покачал головой.

Я снова посмотрел на приближающихся кочевников.

– Добрыня, – прошептал я, – ты видишь Веславу?

Добрыня, прищурившись, вглядывался в лица всадников.

– Нет, княже, – ответил он. – Не вижу. И Алеши тоже нет.

– Что-то не так, – сказал я.

Ратибор, стоявший рядом, вдруг дернулся, словно его ударили.

– Княже! – воскликнул он. – Бежим! Бежим скорее!

– Куда? – удивился я. – Зачем?

– Духи! – крикнул Ратибор. – Духи говорят, что это враги!

– Враги? Почему?

Я не понимал, что происходит. Ратибор схватил меня за плечо и с силой потащил к воротам. Добрыня сначала удивленно посмотрел на товарища, потом на кочевников и подбежал к нам, помогая Ратибору.

Они схватили меня за руки и потащил к воротам.

Земля дрожала под копытами тысяч лошадей. Крик Ратибора «Бежим!» врезался в сознание, перекрывая шум приближающейся орды. Я, как в замедленной съемке, видел, лица кочевников искажаются в хищном оскале, как натягиваются тетивы луков, как сверкают на солнце кривые сабли.

– Враги! – хриплый крик Добрыни вырвал меня из оцепенения. – Княже, назад!

Инстинкт самосохранения, заглушенный былой эйфорией, вспыхнул с неистовой силой. Мы бросились к спасительным воротам Переяславца.

Свист стрел. Первый, второй, третий… Одна из них впилась в землю у самых моих ног. Я пригнулся, инстинктивно прикрывая голову рукой, хотя прекрасно понимал, что от стрелы это не спасет.

– Быстрее, княже! – Добрыня, бежавший рядом, подтолкнул меня в спину.

Ратибор, не переставая бормотать что-то про духов и проклятья, мчался рядом.

Мы влетели в ворота, едва не сбив с ног стражников, которые уже готовились закрыть тяжелые створы.

– Закрывайте! – закричал Добрыня. – Быстрее!

Ворота со скрежетом начали смыкаться, отрезая нас от преследователей. В последний момент я успел увидеть, как кочевники, понимая что не успевают, остановились и пустили залп стрел. ЗА воротами послышался дробный стук наконечников о дерево.

Ворота закрылись. Я, тяжело дыша, привалился спиной к стене. Сердце бешено колотилось, в ушах шумело, перед глазами все плыло.

– Что это было? – прохрипел я, с трудом переводя дыхание.

– Предательство, княже, – мрачно ответил Добрыня. – Нас предали.

Но как? Я не мог поверить в происходящее. А Веслава и Алеша?

Тем временем за стенами Переяславля раздавался шум. Крики, ржание лошадей, лязг оружия. Кочевники, не сумев заскочить в город на наших плечах, осадили его.

– Княже, – Добрыня тронул меня за плечо.

Я поднял голову.

– Добрыня. Собери дружину, ополчение. Подготовь город к обороне.

– Слушаюсь, княже, – ответил Добрыня и поспешил выполнять приказ.

Я остался один с Ратибором. Нужно было обдумать ситуацию.

– Княже! – раздался крик со стены. – Идут!

Кто? Парламентеры? От кочевников?

Я поднялся на стену.

У ворот, на небольшом расстоянии, стояли несколько всадников. В руках у одного из них был белый флаг.

Их было трое. Все – печенеги. И них в руках были мешки. Большие и тяжелые.

Парламентеры стояли на расстоянии полета стрелы. Один из них вышел вперед.

– Мы пришли от хана Кури, – прокричал он. Говорил он на удивление чисто, хоть и с сильным акцентом. – Он передает тебе подарок.

С этими словами он махнул рукой и они развязали мешоки. Их содержимое вывалили на землю.

Из мешка выкатились головы. Отрубленные человеческие головы.

Я замер. Я не мог поверить своим глазам. Это были головы моих дружинников. Тех, кого я отправил с Веславой и Алешей. Лучшие дружинники города.

Я прикрыл глаза. В глубине души я боялся увидеть среди этих голов головы Веславы и Алеши.

Глава 14

Кровь стыла в жилах. Перед глазами, будто наяву, вновь и вновь возникали эти жуткие трофеи – отрубленные головы моих дружинников, лучших воинов. Тех, кого я отправил на, казалось бы, верное дело, сулившее нам победу и процветание. И вот…

Я заставил себя еще раз, медленно, внимательно осмотреть каждую голову. Мертвое, обезображенное лицо… Оскаленные в предсмертной гримасе зубы… Застывший в глазах ужас… Нет. Ни Веславы, ни Алеши. Слава богам, хоть это. Значит, живы. Значит, есть надежда. Но где они? В плену? У Кури, этого вероломного пса? Или у кого-то другого из печенежских ханов?

Я сжал кулаки так, что побелели костяшки. Ярость, бессильная, жгучая, разрывала меня изнутри. Хотелось крушить, убивать, мстить. Но я – князь. Я не имею права на эмоции. Я должен думать. Холодно, расчетливо, взвешенно. Как шахматист, просчитывающий ходы на много шагов вперед. Вот только шахматная доска моя – это не поле с черно-белыми клетками, а карта Руси, испещренная реками, лесами и врагами.

Переяславец. Мой город. Моя крепость. Моя ловушка? Пока – нет. Стены крепки, дружина готова к бою, ополчение, хоть и уступает в выучке профессиональным воинам, но духом не падает. Запасов продовольствия хватит надолго. Мы выдержим осаду. Но что дальше?

Осада – это медленная смерть. Это удушение экономики. Торговля замерла, ремесла в упадке, крестьяне не могут обрабатывать поля. Золото Березовки. Оно по-прежнему потечет в мои закрома по реке, но какой в нем толк, если я не могу его использовать? Если я не могу закупить железо, оружие, продовольствие?

А что, если печенеги, поняв, что Переяславец им не взять с наскока, снимутся с места и пойдут грабить окрестные села? Березовку? Совиное? Они ведь как саранча – опустошают все на своем пути. И остановить их будет некому. Дружина заперта в городе, ополчение разрозненно и слабо.

Нет, так дело не пойдет.

Я прошелся по крепостной стене, вглядываясь в раскинувшийся перед городом печенежский стан. Костры, шатры, ржание лошадей, крики. Целый город вырос за пару часов. Город врагов.

Переяславец – город, стоящий на реке. Широкая, полноводная река, делящая город на две части – восточную и западную. И соединяет эти части огромный мост, который, я уверен, был построен не без помощи системы «Вежа». Еще во времена Святослава. Мост этот – настоящее чудо. Широкий, каменный, способный выдержать не только пешую, но и конную рать. Местная достопримечательность. И, как мне сейчас кажется, ключ к решению проблемы.

Печенеги расположились на восточном берегу. С запада, насколько мне известно, все чисто. Я послал несколько разъездов, чтобы проверить. Они вернулись, доложив, что врага не обнаружили. Это хорошо. Это дает нам пространство для маневра? Возможно.

Но что делать с печенегами? Как их одолеть? В открытом бою? Нереально. Их слишком много. Даже если моя дружина и ополчение объединятся, нас сомнут. Осада? Я уже говорил, что это – медленная смерть.

Остается хитрость? Диверсия? Тайная вылазка? Но куда? Как? И с кем?

Ситуация была патовой. С одной стороны – крепкие стены Переяславца, верная дружина, готовая сражаться до последнего, и надежда на то, что Веслава и Алеша живы. С другой – превосходящие силы печенегов, жаждущих крови и добычи, угроза голода и разорения.

Я снова и снова прокручивал в голове события последних дней. Мой план казался таким безупречным. Переманить печенегов на свою сторону, использовать их против Игоря, отомстить за смерть Святослава. Золото, земли, власть – я предлагал им все, что они могли пожелать. И Веслава сможет убедить ханов. Она знала их слабости, я все ей рассказал. И Алеша к ней в усиление был. Уж если у Веславы не получилось бы, то Алеша все исправить смог бы.

Что же пошло не так? Где я просчитался? Кто предал?

Неужели Веслава? Нет, не может быть. Она ненавидит Игоря. Она жаждала мести за своего отца, за разграбленный караван Святослава. Я не хотел верить в ее предательство.

Алеша? Тоже вряд ли. Он – верный дружинник, храбрый воин. Он бы не стал. Или смог бы? Да нет, у него вообще нет мотивов.

Но кто тогда? Кто-то из печенежских ханов? Они могли принять мои дары, а потом продать меня Игорю. Как вариант.

Кто еще? Венгры? Вполне возможно. Гордей говорил, что венгры плели интриги еще до гибели Святослава. Может быть, они и печенегов наняли, чтобы убить князя? А теперь решили добить меня? Но тогда они пришли бы с запада, чтобы зажать в тиски. Или я переоцениваю врагов?

Слишком много вопросов.

Я вздохнул и оперся руками о крепостную стену.

Есть только один выход. Ночная вылазка.

Я усмехнулся. Третий ранг боевых навыков. Вежа дала мне не только знания и умения, но и силу. Ловкость. Я могу двигаться бесшумно. Я могу пробраться в печенежский стан. Незаметно.

Моя цель – пробраться туда.

Третий ранг боевых навыков. «Вежа» щедро одарила меня. Я чувствовал в себе силу, ловкость, реакцию, превосходящие возможности обычного человека. Я мог двигаться бесшумно, предугадывать действия противника.

Первая задача – разведка. Мне нужно узнать, где держат Веславу и Алешу. Если они живы, конечно. Надежда теплилась в груди, но я старался гнать ее прочь. Слишком больно будет разочаровываться.

Вторая задача – по возможности, освободить их. Это будет сложно.

И третья задача – самая дерзкая и, пожалуй, самая безумная. Диверсия. Если удастся. Если получится. Я мог бы, например, поджечь шатры, посеять панику, заставить печенегов думать, что на них напали. Или травануть припасы.

Я прикинул маршрут. Покинуть город незаметно будет непросто. Сначала мост.

Дальше – река. Пройти по берегу, вдоль частокола. Или лодку взять?

В печенежском стане будет сложнее всего. Сотни, тысячи воинов. Костры, дозорные, но я должен справиться.

Я вызвал к себе Добрыню и Ратибора.

– Добрыня, – сказал я, когда воевода вошел в мои покои, – ты остаешься за старшего. На тебе – оборона города. Все, что тебе нужно – у тебя есть. Держись.

Добрыня кивнул. Он был немногословен и что радовало, не перечил.

– Слушаюсь, княже, – ответил он. – Не подведу.

Затем вошел Ратибор. Он, как всегда, был не здесь. Взгляд его был устремлен куда-то вдаль.

– Ратибор, – обратился я к нему, – ты идешь со мной.

Ратибор медленно перевел взгляд на меня.

– Я знаю, княже.

Кто бы сомневался.

– Добрыня, – снова обратился я к тысяцкому, – подготовь все необходимое. Снаряжение, оружие.

– Сделаю, княже, – ответил Добрыня.

– И еще, – добавил я, – если мы не вернемся, ты знаешь, что делать.

Добрыня снова кивнул. Он все понимал.

– Мы вернемся, княже, – сказал вдруг Ратибор. – Духи говорят, что мы вернемся.

Я усмехнулся. Хотелось бы верить его «духам».

– Идите, – сказал я.

Время тянулось мучительно медленно. Я нервно расхаживал по своим покоям, то и дело подходя к окну и вглядываясь в сгущающиеся сумерки. Переяславец готовился к ночи. Город, затаившийся в ожидании, словно зверь, приготовившийся к прыжку.

Добрыня, верный своему слову, действовал четко и слаженно. Он собрал небольшой отряд дружинников, которым я мог доверять безоговорочно. Объяснил им задачу – обеспечить отвлекающий маневр у восточных ворот, создать видимость подготовки к вылазке, чтобы отвлечь внимание печенежских дозорных.

– Сделайте все, как можно правдоподобнее, – напутствовал я Добрыню. – Кричите, шумите, лязгайте оружием. Пусть печенеги думают, что мы с ума сошли. Но ни в коем случае не выходите за пределы города. Что бы не случилось.

Добрыня кивнул, сжав губы в тонкую линию. Он понимал. Он всегда все понимал без лишних слов.

Ратибор был пугающе спокоен. Он сидел в углу терема, скрестив ноги и закрыв глаза. Его губы беззвучно шевелились, будто он шептал молитву или разговаривал со своими «духами». Я старался не обращать на него внимания.

Я подошел к столу, на котором Добрыня разложил снаряжение. Темная одежда, не стесняющая движений. Легкий, но прочный доспех. Короткий меч, кинжал, лук со стрелами. Все – самое лучшее, самое надежное.

Добрыня молча проверял крепость ремней, остроту лезвий, надежность тетивы.

– Княже, – раздался голос Добрыни, – все готово.

Я кивнул и начал облачаться в снаряжение. Темная одежда… Доспех… Оружие…

– Ратибор, – обратился я к нему, – ты готов?

Ратибор открыл глаза.

– Да, княже, – ответил он. – Давно.

Я кивнул.

Мы вышли из моих покоев. Тихо, стараясь не привлекать внимания. Добрыня провел нас к потайному ходу, о котором знали немногие. Узкий, темный лаз вел за пределы городских стен возле моста.

– Удачи, княже, – прошептал Добрыня, когда мы уже стояли у выхода. – Возвращайтесь.

Я кивнул.

Впереди нас ждала река и логово врага.

Потайной ход вывел нас к самому основанию моста. Здесь, внизу, под массивными каменными опорами, царил полумрак, нарушаемый лишь слабым плеском воды о сваи. Запах сырости и ила щекотал ноздри. Добрыня, как и обещал, все предусмотрел. У одной из опор была припрятана небольшая, но крепкая лодка. Очевидно, ей пользовались для осмотра и ремонта моста.

– Ловко, – прошептал я, оценивая находку. – Добрыня не подвел.

Ратибор молча кивнул, его взгляд был прикован к темной глади воды.

Мы осторожно спустили лодку на воду. Дерево тихо скрипнуло, но звук тут же потонул в плеске волн. Ратибор взял весла, а я устроился на носу, напряженно вглядываясь вперед.

– Тихо, княже, – прошептал Ратибор.

Я чувствовал какое-то беспокойство. Оно витало в воздухе, сгущалось с каждой минутой.

Мы оттолкнулись от опоры моста и бесшумно заскользили по воде. Ратибор старался грести как можно тише, едва касаясь веслами поверхности реки. Луны не было, и лишь редкие звезды тускло мерцали в вышине, отражаясь в темной воде.

Нам нужно было обогнуть городские стены с южной стороны. Печенеги расположились на восточном берегу, а значит, нам нужно было, двигаясь на юг, обогнуть город и выйти к восточному берегу, но уже ниже по течению, чтобы оказаться у вражеского стана.

Я напряженно вглядывался в темноту, стараясь разглядеть хоть какие-то признаки опасности. Ратибор сидел неподвижно, лишь изредка шепча что-то себе под нос.

Мимо нас медленно проплывали темные очертания городских стен. Где-то там, наверху, Добрыня и его дружинники отвлекали внимание печенежских дозорных, создавая видимость того, что наши войны дразнят врагов. Надеюсь, у них все получится.

Наконец, мы обогнули город. Теперь нам нужно было двигаться на восток, к печенежскому стану.

Я сменил направление, стараясь держаться как можно ближе к берегу. Здесь, в тени деревьев, мы были менее заметны.

– Ратибор, – снова обратился я к нему, – будь внимателен. Смотри в оба.

– Я смотрю, княже, – ответил он. – И… вижу.

– Что видишь?

– Свет, – прошептал Ратибор. – Впереди… свет.

Я напрягся. Свет? Костры? Дозорные?

Я осторожно выгреб из-за деревьев и увидел их. Да, это были костры. Много костров. Печенежский стан.

Мы были у цели.

Я причалил к берегу, стараясь не шуметь. Лодку мы вытащили на берег и спрятали в кустах.

– Дальше – пешком, – прошептал я. – И будь предельно осторожен.

Ратибор кивнул.

Мы двинулись вперед. Медленно, бесшумно, как тени. Ночь была нашим союзником, но и она же могла стать нашим врагом.

Впереди нас ждал печенежский стан. Логово врага.

Я чувствовал, как адреналин разливается по жилам.

С каждым шагом, приближающим нас к печенежскому стану, напряжение нарастало. Запахи костров, конского пота и жареного мяса становились все сильнее. Звуки – тоже. Гул голосов, ржание лошадей – все это сливалось в единый, давящий на уши шум.

Мы двигались, используя любую возможность укрыться – кусты, деревья, складки местности. Ратибор шел рядом, чуть позади. Он, казалось, вообще не издавал ни звука, двигаясь с какой-то нечеловеческой грацией.

– Стой, княже, – внезапно прошептал он, положив руку мне на плечо.

Я замер.

– Что такое?

– Туда.

Он указал рукой в сторону, где среди множества шатров выделялся один, особенно большой и богато украшенный.

– Шатёр хана? – предположил я.

Ратибор неуверенно пожал плечами.

– Возможно.

Я колебался. Идти прямо в шатер хана – это чистое безумие. Но если там действительно Веслава и Алеша, я не мог упустить шанс.

– Хорошо, – прошептал я. – Идем туда.

Мы двинулись дальше, стараясь держаться как можно ближе к краю лагеря, где было меньше людей и меньше света. Обходили костры, сторонились пьяных печенегов, проскальзывали мимо дозорных.

Несколько раз мы оказывались на грани обнаружения. Один раз мимо нас прошел печенежский воин, едва не задев меня плечом. Я замер, затаив дыхание, готовый в любой момент пустить в ход топор. Но пронесло. Кочевник прошел мимо, что-то бормоча себе под нос.

В другой раз мы наткнулись на группу печенегов, сидевших у костра и о чем-то оживленно споривших. Нам пришлось залечь в канаве и ждать, пока они уйдут.

Но мы приближались к цели, шаг за шагом, преодолевая последние метры, отделявшие нас от шатра. Вот он, наконец, предстал перед нами во всей своей загадочной красе. Большой, массивный, с натянутыми полотнищами, украшенный какими-то странными, почти мистическими символами, которые, казалось, светились в темноте. Каждый завиток, каждый знак на ткани будто бы шептал что-то древнее, непонятное, но от этого еще более пугающее.

Мы осторожно обошли шатер, стараясь не производить ни малейшего шума. Ноги утопали в мягком песке, дыхание было ровным, но сердце билось так громко, что казалось, его отзвуки разносятся по всей пустыне. Вход нашелся с противоположной стороны, и, как мы и предполагали, его охраняли. Двое печенегов, вооруженных до зубов, стояли у входа, лениво переговариваясь на своем гортанном языке. Их доспехи блестели в лунном свете, а глаза, привыкшие к темноте, зорко следили за округой.

Убрать их бесшумно? Возможно. Но слишком рискованно. Один неверный шаг, один случайный звук – и все пойдет прахом. Если поднимется шум, если они успеют поднять тревогу, то все наши усилия окажутся напрасными. Мы не сможем противостоять всему их отряду.

– Ратибор, – прошептал я, едва слышно, чтобы мой голос не донесся до стражей, – ты можешь отвлечь их?

Ратибор посмотрел на меня странным взглядом, в котором читалось что-то между недоверием и готовностью к действию. Он ничего не ответил, лишь кивнул и ушел куда-то вбок, растворившись в тени шатра. Я затаил дыхание, наблюдая за тем, как печенеги у входа вдруг замолчали и насторожились. Их разговор оборвался на полуслове, и они начали озираться по сторонам, словно что-то ища в темноте.

– Что такое? – спросил один из них, сжимая рукоять меча. Его голос звучал напряженно, почти нервно.

– Не знаю, – ответил другой, поворачивая голову в сторону, откуда, казалось, донесся какой-то шорох. – Мне почудилось.

– Что почудилось? – первый стражник нахмурился, его пальцы сжались на рукояти оружия еще крепче.

– Не знаю… Что-то странное, – пробормотал второй, не отрывая взгляда от темноты. – Как будто кто-то там…

Они продолжали озираться, явно нервничая. Их движения стали резче, глаза метались из стороны в сторону, пытаясь уловить малейший намек на опасность. Наконец, один из них не выдержал.

– Пойду… посмотрю, – сказал он, сделав шаг в сторону от шатра. Его голос дрожал, но он старался казаться уверенным.

Второй стражник, после короткой паузы, последовал за ним, бросив последний взгляд на шатер. Они отошли на несколько шагов, все еще настороженные, но уже не так близко к входу.

Это был наш шанс. Я подал знак остальным и, пригнувшись, подбежал к шатру. Сердце колотилось так, что казалось, вот-вот вырвется из груди. Осторожно, чтобы не зашуметь, я приподнял полог и заглянул внутрь.

Там было темно, лишь слабый свет пробивался сквозь щели в ткани, создавая причудливые узоры на земле. Воздух был тяжелым, насыщенным странным запахом, который я не мог сразу опознать. Кровь. Да, это был запах крови, смешанный с чем-то еще, более древним и зловещим.

Я сделал шаг внутрь, стараясь не производить ни звука. И замер.

Глава 15

Кровь стучала в висках, как боевой барабан, но я заставлял себя дышать ровно, медленно, чтобы ни один звук не выдал моего присутствия. Тяжелый и плотный полог шатра словно щит от ветра и холода, висел передо мной, скрывая то, что ждало внутри.Я находился в каком-то предбаннике, не знал, что печенежские «юрты» так устроены. Я чувствовал, как сырость речного берега пропитала мою обувь, а холод ночи пробирался под доспех, но это было не важно. Важно было то, что скрывалось за этим полотном. Веслава. Алеша. Живы ли они? Или я опоздал?

Ратибор появился быстро. Он стоял чуть позади. Я скосил глаза и увидел оглушенных противников. Быстро он их.

Он положил руку мне на плечо, без слов давая понять, что нужно ждать. Я кивнул, хотя внутри все кипело. Ждать? Когда каждый миг мог стать последним для тех, кого я отправил на верную смерть, хотя мне тогда казалось, что они справятся. Но Ратибор был прав. Один неверный шаг – и мы оба станем добычей печенегов.

Я осторожно заглянул за край полога, стараясь не шелохнуть ткань. Тьма внутри шатра была густой, почти осязаемой, но слабый свет костра, пробивавшийся сквозь щели, отбрасывал дрожащие тени на землю. Запах ударил в ноздри – тяжелый, металлический, с примесью чего-то древнего, зловещего. Кровь. Да, это была кровь, и я знал этот запах слишком хорошо.

И тогда я услышал тихий, но отчетливый голос, который я узнал бы из тысячи. Искра. Дочь Огнеяра. Мое сердце замерло, а затем забилось с удвоенной силой. Искра? Здесь? Как? Почему? Я напряг слух, стараясь уловить каждое слово, доносящееся из глубины шатра.

– Убери войско, – просила. – Мой отец, Огнеяр, не желал бы этого. Ты знаешь, как он ценил мир между нашими народами. Ты был его другом, хан. Неужели ты пойдешь против его воли?

Я замер, не веря своим ушам. Искра? В стане врага? Пытается остановить осаду? Мой разум лихорадочно искал объяснения. Как она могла оказаться здесь? Я не видел ее с тех пор, как началась осада. Неужели она тайно покинула Переяславец? Через потайной ход? Подкупив стражу? Да что происходит?

Низкий и угрожающий голос хана прервал ее слова.

– Огнеяр мертв, – прорычал он. – И, насколько я знаю, его убила эта девка, что привязана к столбу. Эта твоя Веслава. Так почему я должен слушать тебя, дочь волхва? Ты защищаешь убийцу своего отца!

Да же так? Значит Веслава все же жива. Это хорошо. А еще Искра ее пытается спасти. Иначе зачем хан говорит «эта твоя Веслава»?

Я осторожно выглянул из-за полога так, чтобы разглядеть, что происходит внутри. Тени двигались в полумраке, и я увидел Веславу и Алешу, привязанных к столбам в центре шатра. Их лица были покрыты синяками, одежда порвана, но они были живы. Слава богам, живы.

А рядом с ними стояла Искра. Она была напряжена, как натянутая тетива. Девушка смотрела на хана, со смесью гнева и отчаяния.

Я сжал кулаки. Что делать? Искра здесь, и она пытается остановить осаду. Но хан не верит ей. И если он не верит, то Веслава и Алеша в опасности.

Я пытался сообразить как поступить лучше. Искра пыталась убедить хана, но его ответы были резкими. И кажется ситуация ускользает из-под ее контроля.

– Ты смеешь говорить о воле Огнеяра? – голос хана был полон презрения, и я представил, как он возвышается над Искрой, его тень падает на нее, как грозовая туча. – Твой отец был мне другом, да. Но его убили. И сделала это твоя Веслава. Я видел ее в тот день, когда кровь Огнеяра залила землю. Она стояла над ним с ножом в руке. И ты смеешь защищать ее? Ты предаешь память своего отца!

Я удивленно посмотрел на Ратибора. Хан был в тот день в Переяславце? И лично видел смерть Огнеяра? Да что происходит?

Искра молчала несколько мгновений. Ее фигура напряглась, как будто она собиралась с силами. Когда она заговорила, ее голос был тихим.

– Ты ошибаешься, хан. Веслава не убивала моего отца. Это была случайность. Огнеяр погиб от рук врагов. От тех, кто затеял смуту. Я пришла сюда, чтобы остановить эту войну, потому что мой отец не хотел бы видеть, как его друзья уничтожают друг друга. Ты должен мне поверить.

Хан рассмеялся. Этот смех был сухим и издевательским. Я видел, как он шагнул ближе к Искре, его тень стала еще больше.

– Поверить тебе? – прорычал он. – Ты, девчонка, осмеливаешься указывать мне, что делать? Ты думаешь, я не вижу твоих игр? Ты сговорилась с этим князем, Антоном, чтобы ослабить нас. Ты хочешь заманить нас в ловушку. Я не дурак, Искра. Я знаю, что ты задумала.

Он обвинял Искру в сговоре со мной? Это было абсурдно.

Я взглянул на Ратибора, чьи глаза блестели в полумраке. Он смотрел на меня, и он тоже слышал каждое слово. Его рука лежала на рукояти кинжала. Я покачал головой, призывая его ждать. Мы не могли броситься вперед, не зная наверняка, что победим в схватке. Но время ускользает, как песок сквозь пальцы.

Я снова выглянул из-за полога. Веслава и Алеша были там, привязанные к столбам, их головы опущены, но я видел, как грудь Веславы медленно поднимается и опускается. Она была жива. Алеша тоже. Искра стояла перед ханом.

– Я не предаю тебя, хан, – заявила Искра. – Я пришла сюда одна, без оружия. Я только хочу, чтобы ты остановил это безумие. Переяславец не твой враг. Мы можем договориться. Антон готов предложить тебе золото, земли, все, что ты захочешь. Но если ты продолжишь осаду, ты потеряешь больше, чем выиграешь.

Хан шагнул ближе к ней, и я увидел, как его рука легла на рукоять меча.

– Ты думаешь, я продам память о твоем отце за золото? – зарычал он. – Ты думаешь, я забуду кровь Огнеяра ради твоих обещаний? Нет, Искра. Ты ошиблась. И ты заплатишь за это.

Он сделал знак стражникам. Так, кажется время вышло. Хан не верил Искре. Он собирался схватить ее. И судьба Веславы с Алешей на волоске.

Время сжалось в тугой комок. Я видел, как стражники хана шагнули к Искре, их руки уже тянулись к ней. Хан стоял, скрестив руки на груди. Искра была для него предательницей, Веслава – убийцей, а я, скрытый за пологом, – врагом, которого он жаждал уничтожить. Мой город, моя крепость, мои люди – все это висело на волоске.

Сейчас или никогда.

Я повернулся к Ратибору. И я увидел молчаливое согласие. Он знал, что я задумал, еще до того, как я произнес хоть слово. Я шепотом изложил быстрый и дерзкий план.

– Подожги шатер, – сказал я, указывая на угол, где лежали сухие травы и шкуры. – Отвлеки их. Я освобожу Веславу и Алешу. Идем на прорыв.

Ратибор кивнул. Он вытащил из-под плаща кремень и огниво. Маленькие, но жадные, искры упали на сухую траву. Пламя вспыхнуло мгновенно, жадно пожирая все, что попадалось на его пути. Густой и едкий дым начал заполнять шатер. Хан выкрикнул что-то на своем гортанном языке. Стражники замерли, их внимание переключилось на огонь, а Искра отступила назад. Ее лицо исказилось от ужаса.

Я не стал ждать. Выхватив топор, я бросился внутрь, минуя полог, который теперь казался мне не преградой, а дверью в ад. Дым щипал глаза, но я видел их – Веславу и Алешу.

Я подскочил к ближайшему стражнику, который повернулся ко мне слишком поздно. Мой топор нашел его горло, и он упал, не издав ни звука, пытаясь сжать руками зияющую рану. Второй стражник успел поднять копье, но я увернулся. Ну куда с таким оружием в таком маленьком пространстве? Я ударил его ногой в грудь. Он упал, обухом топора я раскроил ему череп. Прости, воин. Покойся с миром. А я уже был у столбов.