Текст книги "Каратель. Том 2: На службе Республики (СИ)"

Автор книги: Виктор Глебов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– Вы видите точную копию супертрансактора, – заговорил отец Эбнер, надевая защитные очки. – На данный момент к нему подключена минимальная энергия. Она будет увеличиваться и постепенно достигнет одной стотысячной энергии Солнца. Это максимально доступная для нас цифра. На Антиземле вы будете иметь дело со всей мощью звезды. Сейчас Гаруда предоставит вам инструкции. Следуйте им в точности.

Перед глазами Макса появились строки и сигналы, которые записывались прямо в его подсознание. Он подозревал, что нейроштифт помогал в этом.

– Инструктаж окончен, – провозгласил Гаруда. – Уровень энергии: восемь десятых от максимума.

– Займите свои места, – проговорил отец Эбнер.

Голос его слегка дрожал от сдерживаемого волнения.

Макс опустил глаза и увидел круглую площадку, в центре которой виднелся слабо светящийся пентакль. Возле его вершин имелись отлитые из белого металла знаки, один из которых напоминал стилизованного скорпиона. Макс знал, что эта площадка и есть место, которое он должен занять. Сделав три шага, он встал в центр пентакля. Остальные Всадники тоже заняли свои места. Макс почувствовал, как площадка под ним слегка опустилась. Тотчас пентакль загорелся чуть ярче.

– Уровень энергии максимален, – ровным голосом сообщил Гаруда.

– Начинайте! – приказал отец Эбнер.

Он сделал шаг назад, нажал на какую-то кнопку и скрылся за появившимся щитом из бронестекла.

Повинуясь инструкции, Макс вытянул руки и мысленно приказал скафандру активировать персональные трансакторы. От его пальцев потянулись энергетические нити, они изгибались и завивались в спирали. Макс приказал им стабилизироваться и начал вводить себя в транс, чтобы получить контакт с армирующей решёткой. Ему предстояло работать в двух плоскостях: в видимой реальности и в пространстве её энергетического скелета.

Когда перед внутренним взором появился рисунок решётки, Макс отобрал те нити, которые проходили через супертрансактор, и рассортировал их. Поскольку ему подсказывала все действия записанная в его подсознание инструкция, ему нужно было только запоминать всё, что будет происходить.

По всей высоте трансактора имелись металлические сферы различного размера. Они медленно вращались вокруг своих осей, и время от времени из них выдвигались тонкие трубки, некоторые из которых напоминали манипуляторы, а на конце других виднелись прозрачные колбы, вспыхивающие красным и зелёным светом.

Глава 42

Макс открыл сначала две верхние сферы, и из них выплыли некие субстанции, напоминавшие сгустки энергии. Переливаясь всеми цветами радуги, они начали вытягиваться, приобретая форму веретена. Макс чувствовал, что от них исходит энергия, которая распространяется по всему устройству. Он видел, что и другие Всадники активировали подобные сферы с других трёх сторон. Скафандр предупредил, что температура воздуха растёт.

Макс понял, что должен заставить сферы объединиться. При помощи армирующей решётки он заставил их сблизиться, отчего они медленно приобрели ровный тёмно-синий цвет. По поверхности начали проскакивать золотистые разряды-молнии, их становилось всё больше, они тянулись друг к другу, словно стремясь связать обе сферы. В конце концов, всё это приобрело вид сверкающего золотого кокона. От него потянулись жгуты энергии – они впивались в обшивку устройства подобно пиявкам.

Максу стало ясно, что пора вскрыть получившиеся коконы. Усилием воли он разрезал золотую оболочку и увидел, как наружу вытекает фосфорисцирующая красная слизь. Однако вопреки законам физики, она не падала на пол, а распространялась в воздухе, словно находилась в невесомости. На какой-то миг Максу показалось, что субстанция живая, и что он видит отдельные клетки, которые растут и делятся, но потом это ощущение исчезло. Встряхнув головой, Макс принялся строить из слизи идеально ровные кубы, пользуясь при этом расчетами скафандра. Когда вокруг вскрытого кокона появилось восемь красных кубов, он быстро сложил из них квадратную платформу размером примерно четыре на четыре метра. Она было соединена с коконом энергетическими нитями, а через него – с супертрансактором. И вновь Максу почудилось, что красная субстанция живая.

Он увидел, что и другие Всадники справились с задачей, и артефакт ксенов окружён четырьмя платформами. В какой-то миг Максу стало ясно, что это – солнечные батареи чрезвычайно большой аккумулирующей силы.

– Приготовиться! – раздался в шлемофоне голос отца Эбнера. – Начинается открытие купола.

Помещение наполнилось низким гудением, в котором периодически проскакивали визгливые нотки, очень скоро сменившиеся лязгом и скрежетом. Под куполом из невидимых прежде клапанов вырвались мощные струи белого пара – это гидравлика автоматически стравливала лишнее давление в открывающих механизмах. На потолке появилась щель, в которую было видно чёрное, усыпанное мириадами звёзд небо. Яркий свет, идущий от Солнца, золотил край раздвигающейся крыши, отчего в искусственно созданной атмосфере Антиземли получался сверкающий ореол диффузии. Чем больше отходили друг от друга створки купола, тем светлее становилось в помещении. Когда через несколько минут солнечные лучи упали на красные платформы, субстанция, из которой они состояли, запульсировала и начала впитывать свет, преобразуя его в чистую энергию. Символы и знаки, покрывавшие корпус супертрансактора, начали светиться, образуя цельный рисунок из причудливого переплетения линий и узоров.

Артефакт наполнялся энергией, пока не превратился в сверкающую золотыми лучами гору. Устройство вибрировало так, что дрожали пол и стены. Макс повернул голову и увидел отца Эбнера, стоявшего за стеклянным щитом. Вцепившись в поручни, он неотрывно смотрел на трансактор. Неожиданно артефакт начал поворачиваться вокруг своей оси. От него отделялись различные части и слагались в причудливые фигуры.

Макс понял, что пора активировать основные системы, чтобы получить контроль над армирующей решёткой. Он сосредоточился на нитях, проходящих через несколько овальных дисков, постоянно перестраивавшихся, но сохранявших определённые очертания. Макс ощутил, как механизмы артефакта соединяются с решёткой, проникая сквозь ткань пространства, и становятся с ней единым целым. На него накатила волна дурноты, в глазах на мгновение потемнело, и Макс слегка покачнулся. В кончиках пальцев чувствовалось покалывание, кисти онемели. Повернув голову, он взглянул на Вейгора. Тот спокойно стоял, совершая руками неопределённые пассы, которые, очевидно, помогали ему управлять армирующей решёткой. Посмотрев в другую сторону, парень увидел Митчелла, стоявшего неподвижно, держащего руки опущенными вдоль тела. Макс вновь ощутил приступ дурноты. Кожа на голове сжалась, во рту пересохло, внизу живота начались спазмы.

Супертрансактор начал затягивать в себя часть армирующей решётки, одновременно исторгая из себя импульсы, которые устремлялись по энергетическим нитям и расходились в разные стороны.

Несколько минут Макс чувствовал себя так, словно его разрывает на части, а потом всё прекратилось. Артефакт работал сам по себе, он больше не был связан со Всадниками и не нуждался в них. Энергия Солнца перетекала в него и организовывала часть армирующей решётки так, чтобы через этот участок можно было контролировать её всю.Вначале Макс почувствовал облегчение от того, что больше не испытывает неприятных ощущений, но потом понял, что теперь его жизнь под большим вопросом: если окажется, что настоящий супертрансактор также может работать после активации независимо, республиканцы вполне могут решить, что он нужен им не более, чем Пшежиковский и Митчелл. Пожалуй, действительно полезен может быть только Вейгор с его деньгами, связями и боевыми роботами, которых у него собираются закупать.

Трансактор начал подрагивать и растворяться в воздухе, звёздное небо над головой – тоже. Заканчивалось действие виртуальной программы. Макс увидел, что к нему направляются Красные Братья. Приблизившись, они начали освобождать его от скафандра.

– Ты плохо выглядишь, Первый Всадник, – заметил один из них, взглянув в лицо Макса. – Тебе нехорошо?

– Всё в порядке, – Макс постарался, чтобы его голос звучал уверенно. – Просто это было нелегко.

Жрец понимающе кивнул. Красные Братья продолжали разоблачать Макса, отключая системы и снимая части скафандра. Парень чувствовал слабость, но изо всех сил старался этого не показать. Он видел, что Вейгор, с которого сняли шлем, улыбается и выглядит совершенно нормально. Похоже, он не испытал во время эксперимента никакого дискомфорта. Справа послышался бодрый голос Митчелла. Значит, плохо стало только Максу. Почему? Может быть, республиканцы ошиблись, и у него не было никакого трансиммунитета? Но тогда как он уцелел во время бойни на Обероне? Или это была случайность? Макс ощутил страх: если сейчас на него так подействовала виртуальная модель артефакта, что с ним будет, когда настоящий трансактор навалится на него всей своей мощью?!

– Ну, как? – его мысли прервал отец Эбнер, подошедший с довольной улыбкой. – Всё в порядке?

– Конечно, – кивнул Макс. – Эксперимент прошёл удачно?

– Вполне. Разумеется, это только модель, но, думаю, у нас всё получится. Поздравляю, брат Джон! – жрец протянул руку.

Макс пожал крепкую ладонь и подумал, что, возможно, стоит сказать правду, ведь неизвестно, что может случиться, если на Антиземле что-то пойдёт не так.

– Ты какой-то бледный, – заметил отец Эбнер, вглядевшись в лицо Макса. – Было трудно?

– Немного.

– Митчелл и Вейгор выглядят лучше.

Макс пожал плечами.

– На нас была одинаковая нагрузка?

– В общем-то, да, – вид у священника стал озабоченный.

– Я немного устал, – поспешно сказал Макс. – Пришлось здорово сосредоточиться. Возможно, я менее вынослив.

Отец Эбнер с сомнением покачал головой.

– Не думаю, – сказал он. – С этим придётся разобраться. Отдохни и приходи ко мне часа через четыре.

– Хорошо, отец Эбнер.

Кивнув, священник отошёл и направился к Вейгору. С того уже почти сняли скафандр, и магнат громко переговаривался с Пшежиковским, делясь впечатлениями. Было заметно, что эксперимент ему понравился, и чувствовал он себя превосходно.

Макс вылез из скафандра и направился к выходу из храмовой каюты. Его окликнул Митчелл, но Макс сделал вид, что не слышит. Оказавшись в коридоре, он вызвал миникар и отправился на нём к ближайшему лифту. Навстречу ему попадался персонал корабля. Некоторые приветственно кивали, другие словно не замечали. Макс спустился на свой ярус и вскоре добрался до каюты. Эбнер назначил ему встречу через четыре часа, за это время нужно было успеть придумать достоверное оправдание того, что ему стало плохо во время эксперимента. Скрыть это не удастся: священник наверняка расспросит Красных Братьев, помогавших Максу снять скафандр. В каюте Макс разделся, нашёл в стенном шкафчике тонизирующие таблетки и выпил две. Затем принял душ, насухо вытерся, оделся в легкую хлопчатобумажную пижаму и сел на коврик в позу лотоса. Нужно было сконцентрироваться. Он понимал, что опять сосредоточиться после эксперимента будет трудно, но времени оставалось мало, и он не мог позволить себе его терять.

Глава 43

Когда Макс, одетый в чёрный мундир Всадника с уроборосом на плече, вошёл в каюту отца Эбнера, священник сидел на диване и просматривал запись эксперимента. Перед ним на маленьком столике лежал блокнот, в котором он делал карандашом пометки.

– Здравствуй, брат Джон, – приветствовал он Макса. – Садись, – указал он на кресло, стоявшее напротив дивана. – Как ты себя чувствуешь?

– Спасибо, хорошо, – кивнул Макс, садясь.

– Вот и прекрасно.

Жрец некоторое время смотрел на Макса, словно о чём-то раздумывая. Карандашом он постукивал по краю столешницы. Выдвижной экран продолжал показывать запись эксперимента.

Наконец отец Эбнер отложил карандаш, выключил монитор и, откинувшись на спинку дивана, проговорил:

– Брат Джон, то, что нам предстоит, очень важно. Нам бы не хотелось рисковать. Никто не знает, что может случиться, если активация супертрансактора пойдёт не так. Твоё недомогание ставит под вопрос успешное завершение… миссии, – жрец поднял руку, заставляя Макса хранить молчание. – Не возражай. Дело в том, что у нас нет возможности заменить тебя. Кроме того, есть основание думать, что при работе с настоящим трансактором ты не будешь испытывать дискомфорта. Я не могу назвать тебе причину этого предположения. Словом, всё останется по-прежнему, но если есть что-то, что заставляет тебя сомневаться… или считать, что ты не способен участвовать в запуске артефакта, то, заклинаю тебя, скажи сейчас! – последнюю часть фразы отец Эбнер произнёс громче, в его голосе прозвучали эмоциональные нотки.

Теперь он пристально смотрел в лицо Макса, ожидая ответа.

– Сэр, – Макс постарался говорить как можно убеждённее. – Я не знаю, почему испытывал дурноту во время эксперимента. Не я сказал, что подхожу для него. Я не умею определять, обладает ли человек трансиммунитетом. Спросите об этом Красных Братьев, сэр. Но если вы спрашиваете меня, готов ли я участвовать в активации настоящего супертрансактора, то мой ответ «да, без сомнения»!

Макс замолчал, прямо глядя в глаза отца Эбнера. Жрец достал из складок одежды чётки и перебросил несколько бусин. Потом, словно решившись, кивнул и поднялся. Макс тоже встал.

– Я рад, что ты принял такое решение, брат Джон, – сказал священник. – Уверен, мы не ошиблись, выбрав тебя, – он протянул руку.

Макс пожал её, постаравшись вложить в это как можно больше чувства. При этом он думал о том, что, если уцелел под Плезантом благодаря случайности, очень скоро может произойти катастрофа, по сравнению с которой все большие и малые ядерные конфликты прошлого – всего лишь взрыв новогодней петарды.

Понимал ли он, что может стать причиной гибели миллионов людей и, возможно, целых планет? Чувствовал ли ответственность за свои слова, когда говорил отцу Эбнеру «да, без сомнения»?

Разумеется. Но священник ясно намекнул, что заменить его некем. Кроме того, Макс понимал: откажись он участвовать в запуске трансактора, и его оттеснят от всех дел, он потеряет доступ к информации и станет бесполезен не только для республиканцев, но и для Чрезвычайного отдела. И кем тогда будет Макс Агранов? Никем!

* * *

«Пожиратель» подошёл на расстояние одной восьмой светового года к Антиземле, и отец Эбнер велел Всадникам и Ангелам собраться в рубке. Когда по внутренней связи раздался голос священника, Макс упражнялся с гравитационными квазитренажёрами. Его тело находилось в прекрасной форме, и он подумывал о том, чтобы вшить себе несколько имплантантов-усилителей вроде тех, что использовали тамплиеры (на «Пожирателе» имелось необходимое оборудование, и бортовой компьютер мог бы провести эту операцию). Параметры нейроштифта ещё увеличились, хоть и незначительно. Макс чувствовал и видел, что становится лучше, сильнее, быстрее – в общем, совершеннее. Это очень радовало и вдохновляло.

Быстро приняв душ и одевшись, Макс отправился в рубку. Когда он вошёл, то увидел Митчелла, Вейгора и Покровского, расположившихся лицом к мониторам, на которых плавал аватар Гаруды. На этот раз бортовой компьютер выбрал лицо, похожее на золотую маску фараона, которую Макс не раз видел в Галонете. Она хранилась в Межпланетном археологическом музее, находившемся в Лондоне.

– Добрый день, – сказал Гаруда, взглянув на Макса. – Ваши коллеги задерживаются. Расчетное время прибытия – двенадцать минут. Погрешность…

– Без подробностей, пожалуйста, – прервал его Макс, садясь в кресло справа от Покровского. – Как дела? – спросил он вампира.

Тот сделал неопределённый жест рукой.

– Я правильно понял, что заварушка вот-вот начнётся? – Покровский был на редкость хмур.

Макс пожал плечами.

– А где отец Эбнер? – спросил он.

– Не видел его. Наверное, опаздывает.

– Я думал, он уже здесь. Гаруда, где отец Эбнер?

– С капитаном Сантьеррой. Они направляются сюда. Будут примерно через три минуты.

– Где они были?

– В кают-компании. Вместе с капитаном «Веспасиана» обсуждали дальнейший курс, если вам интересно.

– Как думаешь, будет у нас ещё возможность сыграть партию в бильярд? – обратился к Максу Покровский.

Голос у него был мрачный.

– Надеюсь, что да, – отозвался Макс, усмехнувшись. – Похоже, у отца Эбнера всё схвачено.

– Честно говоря, вначале я думал, что ты здесь босс, – сказал Покровский, внимательно глядя на Макса и ожидая его реакции.

Если он планировал поддеть собеседника, то напрасно. Парень научился неплохо владеть собой, да и сам понимал: он тут пока всего лишь пешка. Изменится ли это – станет видно позже.

В этот момент дверь открылась, и в рубку вошли жрец и Лукас Сантьерра.

– Здравствуйте, господа, – сказал отец Эбнер, проходя к своему креслу. – Простите, что заставили ждать.

– Всем привет, – кивнул Сантьерра. – А где Фолнер с Пшежиковским?

– Гаруда сказал, что скоро будут.

– Примерно через семь минут, – проговорил бортовой компьютер. – Они уже в пятом секторе.

– Где они вообще были? – нахмурился Сантьерра, занимая своё место перед главным монитором.

– Инспектировали работу боевых систем корабля, сэр.

– Какого чёрта?!

– По моему приказу, капитан, – вмешался отец Эбнер. – Я должен был увериться, что всё в порядке.

– Вы считаете, что Гаруда не в состоянии провести мониторинг?

– Часть орудий была неисправна.

– Часть орудий всегда неисправна. Это нормально.

– Но я хотел убедиться, что принимаются все меры для…

– Вы подозревали меня в халатности, сэр? – Лукас Сантьерра прищурился.

В голосе у него лязгнул металл.

– Вовсе нет, – отец Эбнер примирительно поднял руки. – Просто для очистки совести. Поймите, все мы напряжены. Мне нужно было убедиться, что всё будет в порядке.

Пару секунд Сантьерра молчал, потом сказал:

– Ладно, оставим это. Сейчас есть дела поважнее, – он достал из кармана репликатор и вставил в разъем на пульте управления. – Мы составили новый курс. Сейчас Гаруда покажет вам.

Аватар бортового компьютера пропал, и на его месте появились расчётные схемы полёта. Макс почти ничего в этом не понимал, но было ясно, что «Пожиратель» подойдёт к Антиземле с северного полюса, а затем обогнёт её и ляжет в дрейф на орбиту.

Глава 44

– Как видите, никаких необычных маневров не предполагается, – говорил Сантьерра, водя курсором по карте. – Примерно через два дня мы атакуем охранные корабли Антиземли, после чего начнётся операция по запуску трансактора. Наши люди уже все подготовили.

– Наши люди? – переспросил Макс. – В каком смысле?

Сантьерра взглянул на него удивлённо.

– В прямом. Парни из «GalaxyArcheologic Assosiation».

– А что, они работают на… нас? – промямлил Макс.

Упомянутая организация считалась абсолютно лояльной Федеральному правительству. Именно она проводила восемьдесят процентов исследований и раскопок на планетах и других космических телах Солнечной системы. То, что она была связана с Республикой, явилось для Макса настоящим шоком.

Услышав вопрос Макса, Пшежиковский откровенно расхохотался, Митчелл тоже сидел, ухмыляясь. Только Вейгор слушал со вниманием.

– И давно «GalaxyArcheologic Association» работает на вас? – спросил он Сантьерру с интересом.

Капитан нерешительно взглянул на отца Эбнера.

– Около четверти века, – сказал священник. – Когда они нашли на Антиземле артефакт ксенов, то сразу связались с нами, и наши специалисты прибыли туда, чтобы изучить его. Оказалось, это именно то, что нам нужно. Скрыть факт существования супертрансактора было легко: о нём просто не сообщили. Вместо этого «Galaxy Archeologic Association» запросило у Федерального правительства разрешения построить на Антиземле свой филиал для более тщательного исследования планеты. Так что теперь прямо над супертрансактором стоит пятидесятиэтажное здание «GalaxyArcheologic Association», обвешанное антеннами, радарами, локаторами, солнечными батареями и прочей ерундой, которая исключает возможность какого бы то ни было пеленга или сканирования в радиусе двух сотен метров. Так что даже если бы кому-нибудь и пришло в голову поискать поблизости от филиала клад, – священник улыбнулся одними губами, – он увидел бы только чёрный лёд. Ни пещеры, ни трансактора.

– Когда-то считалось, что на Антиземле может быть разумная жизнь, – заметил Вейгор. – Значит, этому было получено подтверждение?

Отец Эбнер кивнул.

– Да, в Солнечной системе действительно когда-то существовала внеземная цивилизация, – сказал он. – А теперь вернёмся к делу, – добавил он, предостерегающе взглянув на Макса.

Макс понял, что другим Всадникам не полагается знать о том, что на Европе есть ксены, которые вовсе не в восторге от того, что люди хотят запустить их артефакт.

– Гаруда, покажи нам охранные системы Антиземли, – приказал отец Эбнер, поворачиваясь к основному монитору.

На экране возникло увеличенное изображение планеты, на орбите которой компьютер показал ряды защитных блоков Федерации.

– Как видите, Антиземля почти не охраняется, – заговорил священник, водя по монитору лазерной указкой. – Присутствует минимальный автономный гарнизон, состоящий из систем класса «часовой» и «цербер». Всего двенадцать единиц. Два наших корабля вполне могут справиться с ними, получив незначительные повреждения. Помимо защитных блоков, есть два патрульных катера с человеческими экипажами. Мы предложим им сдаться, а в случае отказа постараемся захватить. Уничтожение – только в крайнем случае. Эти катера не представляют для нас угрозы, так что, надеюсь, их командам не придёт в голову проявлять ненужный героизм.

Для того чтобы блокировать сообщение Антиземли с остальными планетами системы, мы разошлём восемь тысяч автономных модулей. Некоторые из них заразят вирусом спутники связи, которые располагаются здесь, здесь и здесь, – лазерная указка мелькнула по трём белым точкам далеко за пределами орбиты Антиземли. – Другие создадут сеть помех вокруг планеты, поместив её, так сказать, в информационный вакуум. Всё это произойдёт сегодня вечером, ориентировочно с двадцати одного часа тридцати минут до двадцати одного часа сорока минут по корабельному времени. Связь с Антиземлёй оборвётся незаметно для систем Федерации. После подавления охранных систем Антиземли мы установим на орбите свои защитные комплексы класса «космический страж» и атакующие блоки класса «ураган». Это обеспечит нам защиту от случайных посетителей. В любом случае, пока федералы поймут, что с Антиземлёй что-то не так, и доберутся до неё, мы запустим супертрансактор и начнём контролировать космическое пространство Солнечной Системы!

Отец Эбнер убрал указку в карман и повернулся к слушателям.

– Таков план, – сказал он, слегка подавшись вперёд. – Но никто не знает, как всё пойдёт на самом деле, поэтому я прошу вас быть готовыми к любому повороту судьбы. Мы обязаны сделать всё, от нас зависящее! Сейчас вы свободны. Проведите оставшееся до начала операции время с пользой. Послезавтра в полдень вас вызовут сюда. Не опаздывайте. Мы должны высадиться на Антиземлю через два дня. Рассчитать время точнее сложно. Словом, не расслабляйтесь, – священник обвёл присутствующих взглядом. – Благодарю за внимание! – он кивнул, давая понять, что собрание окончено.

Все поднялись со своих мест и начали расходиться. Макс пошёл в столовую. Ему не хотелось завтракать в одиночестве. По дороге его догнал Рей Фолнер. Коротышка был, как никогда, серьёзен.

– Брат Джон, – окликнул он Макса. – Ты идёшь в столовую?

– Да, брат Рей, – отозвался Макс. – Составишь мне компанию?

– С удовольствием. Как тебе речь Эбнера?

Макс пожал плечами.

– Нас это мало касается, – ответил он. – Ведь драться придётся Гаруде и… бортовому компьютеру «Веспасиана».

– Я говорю про контроль над космосом.

– А что, разве мы его не получим?

– Если запустим артефакт, то, скорее всего, получим. Но у нас нет такой гарантии, верно?

– В общем-то, да.

– Тем более, я слышал, тебе стало дурно во время эксперимента, – Фолнер вопросительно взглянул на Макса. – Это правда?

– Да, – нехотя ответил Макс. – Но ведь всё получилось, так?

– Ты же понимаешь, что модель – это не супертрансактор. Если что-то сорвётся, может случиться жуткая катастрофа. Я даже не представляю, чем это грозит… не только нам, а всей галактике.

– Возможно, всё не так уж страшно, – заметил Макс. – В любом случае, отец Эбнер верит в меня.

– Ты говорил с ним?

Макс кивнул.

– У нас всё равно нет выбора, – сказал он. – Так что, либо пан, либо пропал.

Рей Фолнер усмехнулся.

– Это верно. И так было с самого начала. Вся эта затея – одна большая авантюра. Но если мы победим, это будет грандиозно! Жизнь в Солнечной Системе изменится.

– Каким образом?

– Республика оздоровит общество. Федерация давно загнивает, она подобна болоту. Ей нужна свежая вода.

– И свежая кровь? – спросил Макс.

Фолнер поморщился.

– Зачем этот натурализм? И так понятно, что обновления без жертв не бывает, но я верю, что это того стоит. И все мы верим. А ты разве нет?

– Не знаю, – ответил Макс, хотя понимал, что должен согласиться с Ангелом. – Я не читал умных книжек и в истории не силён. Возможно, всегда так и бывает, вполне допускаю, что статистика может замещать правду и успокаивать совесть, но я не сторонник войны.

– Зачем же ты здесь? – спросил Фолнер. – Ведь ты знал, чем должно закончиться наше… путешествие.

– Заставить Федерацию плясать под свою дудку, взять её под свой контроль – это одно, а втягивать её в войну – другое.

– Никто и не собирается этого делать.

– Разве? – Макс скептически посмотрел на Фолнера. – А как же то, что отец Эбнер говорил о кораблях Федерации?

– О чём ты?

– Ты знаешь, о чём, Рэй! – Макс отбросил положенное обращение «брат», тем более что оно уже успело ему осточертеть. – Когда корабли Содружества подойдут к Антиземле, их уничтожат, не так ли?

– Это ни к чему, – ответил Фолнер. – Мы не хотим человеческих жертв. Ты же слышал, что говорил Эбнер о патрульных катерах. Мы просто захватим их. Зачем же нам уничтожать экипажи других кораблей?

– Например, в качестве акта устрашения. Чтобы показать свои возможности.

– Мы не стремимся захватить мир, Джон, – Фолнер также отбросил положенное обращение. Он говорил как приятель, почти проникновенно. – Только сделать его немного лучше. Разве ты сам этого не хочешь?

– Хочу. Я очень хочу, чтобы Федеральное правительство захлебнулось своим лицемерием, чтобы небоскрёбы Венеры не прикрывали своим великолепием смердящих трущоб, чтобы у любого был шанс стать тем, кем он хочет!

– Вот видишь, – сказал Фолнер. – И так же думают миллиарды. Разве они не стоят наших усилий?

– Если рассуждать так, то, конечно, да. Но если взять совесть отдельно взятого человека… Мою, например. Я не уверен, что готов взять на себя ответственность за гибель, скажем, экипажа корабля. Даже если буду понимать, что это принесёт пользу человечеству. А пока я не вижу пользы от этого.

– Ты говоришь «совесть», – Рей Фолнер пытливо посмотрел на Макса. – Но имеешь в виду совсем не то, что я.

– Почему?

– Потому что под совестью ты подразумеваешь собственный покой, душевный комфорт. А я считаю, что совесть – это ответственность за то, что происходит вокруг тебя и за то, что ты совершил либо не совершил, чтобы сделать мир лучше. Впрочем, ты уже сказал, что не готов взять на себя ответственность… – Фолнер отвернулся.

Глава 45

Некоторое время они шагали по коридору молча. Макс думал том, что не так давно он не был так щепетилен по отношению к человеческим жизням и считал, что мятежники заслуживают самого сурового наказания. Теперь же он не мог представить, что окажется среди тех, кто, возможно, уничтожит армады кораблей с тысячами людей на борту. Почему? Оттого ли, что он до сих пор мыслил себя жителем Федерации и продолжал воспринимать республиканцев как врагов или, напротив, перестал отличать своих от чужих? Макс не мог дать ответ на этот вопрос, но чувствовал, что Рей Фолнер, выражавший официальную позицию Республики, прав лишь отчасти. Конечно, Макс хотел, чтобы мир изменился, но он не верил в то, что это возможно. Если двадцать семь веков истории со всеми её реформами, войнами, революциями и преобразованиями не смогли сделать этого, то почему это должно получиться у Республики? С другой стороны, Содружество было слишком лениво, оно всё глубже погружалось в болото сибаритства с одной стороны и бездеятельного смирения – с другой. Даже самые низы не помышляли о том, чтобы взбунтоваться: у федералов было, что противопоставить любому мелкому бунту, и это на протяжении многих лет доказывал Карательный корпус. Конечно, только масштабное восстание вроде отделения нескольких планет могло всколыхнуть этот омут. Но приведёт ли оно к оздоровлению человечества? И, кроме того, Макс вовсе не был уверен, что Седовым двигало альтруистическое желание сделать мир лучше. Хотя история знала и такие примеры.

Они с Реем Фолнером вошли в столовую, обставленную в викторианском стиле. Максу она казалась роскошной, хотя он знал, что по сравнению с интерьером частной космояхты, это стандартный, можно сказать, фабричный дизайн.

Когда они сели за столик, к ним подкатил динсбот с электронным меню на передней части корпуса.

– Делайте ваш заказ, – сказал он металлическим голосом.

Макс несколько раз ткнул пальцем в сенсорную панель, выбрав таким образом суп харчо, жареную рыбу в кляре с острым соусом и картошкой, крепкий кофе с сахаром и круассан.

– Ты совсем не заботишься о здоровье, – сказал Фолнер с ухмылкой. – Кораблю придётся тебя лечить.

– Здесь наверняка всё без холестерина и вообще… ненатуральное, – отмахнулся Макс.

– Можешь не сомневаться, – рассмеялся Фолнер.

Сам он заказал куриный бульон, спагетти с кетчупом и стакан молока.

– Поздний завтрак – ранний обед, – сказал он, отворачиваясь от динсбота. – Итак, мы говорили о том, стоит ли то, что мы делаем, наших усилий, – Ангел достал сигарету с ароматическим табаком без никотина и принялся искать в карманах зажигалку.

– Можно и так сказать, – отозвался Макс, давая Фолнеру прикурить.

– Спасибо, – кивнул тот, глубоко затягиваясь. – Знаешь, я изучал историю, а в наше время это нелёгкий труд. Столько веков прошло, – он помахал в воздухе зажатой в пальцах сигаретой. – Изучать литературу проще: многие тексты успели потеряться, другие так или иначе были уничтожены. Так что ты имеешь дело только с тем, что осталось. А память о событиях просочилась сквозь все невзгоды и препоны. И это здорово. Только вот выучить всё это… – Рей Фолнер с усмешкой покачал головой. – Так вот, я просто хочу сказать, что хорошо представляю себе, чем может закончиться то, что мы делаем. Начиная от тирании и кончая гибелью человечества, глобальной катастрофой. Но я знаю и другое, – Ангел подался вперёд, опершись локтями о край стола. – Мы, люди, всегда уничтожали и мучили друг друга. Считай: самих себя. При этом каждый раз бичевали себя за это, каялись, вымаливали отпущение грехов, ругали правителей и правительства, проклинали войны, оружие и тех, кто его создал. Мы рефлексировали по каждому поводу, переосмысливали содеянное и обещали друг другу, что не повторим прежних ошибок, – Фолнер замолчал и, откинувшись на спинку стула, глубоко затянулся. – И вот теперь, бросая взгляд назад, на поколения предков, я спрашиваю себя, тебя и весь мир: доколе мы будем стегать себя?! Сколько ещё будем виниться за то, что делаем? У нас нет судей, кроме нас самих! – Фолнер возбуждённо хлопнул ладонью по столу. – Вокруг нас – пустота, радиация и мёртвый камень. Возможно, во всей вселенной существуют только две формы органической жизни: мы, да ещё эти крабы с Европы. У человечества комплекс неполноценности, понимаешь? Нам всё кажется, что где-то есть кто-то лучше и мудрее, чем мы. Сначала это были языческие боги, потом Господь во всех его ипостасях, потом некий инопланетный разум, в разы опередивший нас в развитии. Но ничего этого нет, понимаешь?! Скорее всего, мы – самые мудрые, разумные и великодушные существа во вселенной!