Текст книги "Том 1. Стихотворения"

Автор книги: Виктор Боков

* * *

 
Выйду на поле, руки раскрылю,
А потом с косяком журавлей
Облечу я родную Россию
И подслушаю песни полей.
 

 
Я и сам-то их знаю немало,
И они не забыли меня.
Мне их ласково мать напевала
И крестьянская наша родня.
 

 
Полечу я над клеверным полем,
Буду хвастать в крылатом строю:
– Эй, журавушки! Чуете, что ли,
Люди песню запели мою.
 

 
На земле подпою им, счастливый,
Чтобы песня росла и росла,
Чтоб поэзия с плугом и нивой
Никогда не теряла родства!
 

1965

Обелиски

 
Уж сколько лет по-матерински
Скорбят седые обелиски,
А рядом в поле зреет рожь
И веселится молодежь.
 

 
Ну, кто ее за то осудит?
Кто кровь горячую остудит?
Пусть молодость поет и любит,
И пусть всегда, всегда так будет!
 

 
Где снайпер не давал промашки,
Смеются белые ромашки,
Где говорил всесильный тол,
Там дружное гуденье пчел.
 

 
Там я хожу и восклицаю
И откровенно отрицаю:
– Долой войну на все века! —
И рву ромашки для венка.
 

 
И возлагаю их к подножью.
И тишина стоит над рожью,
В овраге ручеек журчит,
И жаворонок не молчит!
 

1965

* * *

 
Я связан с землею дождями, дорогами,
Желаньями делать большие дела,
Заборами, пряслами, огородами,
Где тыква зеленый подол подняла!
 

 
Я связан с землею закатами, зорями,
Которые плавят свой горн золотой,
Не кто-то иной, а они мне позволили
И песни слагать, и дружить с красотой.
 

 
Я связан с землею и плугом и пашней,
Гуденьем машин, ранним криком рессор,
Земля укоризненно вспомнит вчерашний
Мой день, если я его брошу, как сор.
 

 
Я связан с землею певучестью слова,
Железом насыщенных жилистых руд
И той нестареющей, вечной основой,
Названье которой – работа и труд!
 

1966

Песня русская

 
Песня русская – это просторы,
По которым всю жизнь мне идти.
Это батюшка-Дон у Ростова,
Это матушка-Волга в пути.
 

 
Песня русская – это пастуший,
Росный, радостный, ранний рожок.
Только встань на минуту, послушай,
Заведешься, как новый движок.
 

 
И пойдешь, полетишь над полями,
Где притихла кормилица-рожь,
И подружишься с соловьями,
И как иволга запоешь.
 

 
Песня русская – ветер и парус,
Даль невиданная досель,
Это молодость, это не старость,
Это май, это зелень земель.
 

 
Песня русская – не голошенье,
Не дебош, не надрывная грусть,
Это тихое разрешенье
Рядом сесть и в глаза заглянуть.
 

 
Все она своим сердцем объемлет.
Ей и двадцать и тысяча лет.
Песню русскую, русскую землю
Так люблю, что и слов больше нет!
 

1966

* * *

 
В туче было что-то недоброе,
Что-то явно грозящее, злое,
Что-то безжизненное, холодное,
И собралась-то она не от зноя.
 

 
Темной ночью образовалась,
Злобы достаточно накопила,
Словно вор, под окошко подкралась,
Черными крыльями небо закрыла.
 

 
В час неожиданно-неурочный
Всех известила она, что явилась,
Перепугались июньские рощи,
Поняли сразу, что это немилость.
 

 
Молнии мечутся, падают градины
В травы, которые солнышком нежены,
Листья расчетливо тучею ранены,
Клумбы помяты, пионы повержены.
 

 
Туча-разбойница, что ты наделала?
Кто научил? Чья ты на небе спутница?
Не отвечает. Молчит черно-белая,
Как на скамье подсудимых преступница!
 

1966

* * *

 
Ходит старушка-смерть в черном платье,
Черной клюкою стучит по могилам.
                  – Спите? —
Никто не проронит ни слова.
– Эк разобиделись? Знать не желают!
Всем по квартире дала я бесплатно,
Хоть бы сказали за это спасибо, —
Сходит смерть по ступеням кладбища,
К людной дороге, к шоссе, где машины.
– Сколько живых-то, – беззубо смеется, —
Всех приберу, всем ресницы закрою! —
Вышла старуха-смерть к полустанку,
Рельсы холодные перешагнула,
Мимо нее пронеслась электричка,
А машинист погрозился из будки:
              – Мать, задавлю! —
А она ухмыльнулась:
– Кто кого, милый, еще неизвестно!
 

1966

Гимн разуму

 
Стремительные крылья лайнера
Пронзают, режут воздух над леском.
Будь человек немного бесталаннее,
Ему бы до сих пор ходить пешком.
 

 
А он-то, он куда забрался,
Какую высоту преодолел!
Освоить это звездное пространство,
Кто – разум или бог – ему велел?
 

 
Конечно, разум! Это он трудился,
Светильника ни разу не гасил.
Бог за семь дней немалого добился,
Но так устал, что отпуск попросил.
 

 
А разум, непрерывный работяга,
Дал жизнь и содержание векам,
Гудит в его печах такая тяга,
Какая и не снилась печникам.
 

 
Над высотой несчитанных ступенек
Горит его высокое чело,
Не разум ли нас поднял с четверенек,
Не он ли человеку дал крыло?
 

 
И не простое – с тысячью заклепок,
Сверкающих подобием росы.
Нет надобности больше крыльям хлопать
Над тишиною лесополосы.
 

 
Могучий лайнер делает посадку,
Колеблет лес распахнутостью крыл.
Так близко до него, что скинул шапку
Пастух Иван и лоб перекрестил.
 

1966

Родная Россия

 
Росная, босая,
Русая Россия.
Люди задушевные,
Милые, простые.
 

 
Сядешь у околицы,
Хлебушка отломишь,
Ковшичек с водичкою
Холодною наклонишь.
 

 
И пройдет по горлышку
Родничок целебный,
И запахнет солнышком
Край равнинный, хлебный.
 

 
Девушки объявятся
Там, где конопляник,
Хлебом их попотчуешь,
Скажут: «Чудо пряник!»
 

 
Долго ль этим вольницам
Обувь снять, разуться —
В пляс они припустятся,
За руки возьмутся.
 

 
Заиграют мускулы
Утром среди поля,
И не будет устали,
И не будет горя.
 

 
Полюшко гречишное
В теплых, летних струях,
Мать-земля российская,
Вся ты в поцелуях!
 

1966

Революция

 
Революция – полвека
Время длившееся.
Это возраст человека
Потрудившегося.
 

 
Революция – руда,
Плавку любящая.
Это – села, города,
Это будущее.
 

 
Революция – металл,
Сталь негнучая.
Кто ее изобретал,
Верил в лучшее.
 

 
Революция – власть,
Сила метода.
Можно бы ее украсть —
Спрятать некуда!
 

1966

* * *

 
Кто старцам посохи дарит?
Кто мудрость сединою красит?
Опять листва огнем горит,
И даль полей по-вдовьи плачет.
 

 
Сидят усталые деды,
Ждут смерти, и она не мешкает.
Но дерзостно шумны ряды
И барабаны пионерские.
 

 
Кричат родильные дома,
Ручонки дети тянут слабые,
И что неверящий Фома
В сравнении с родящей бабою?
 

 
Жизнь бьет, бурлит, как этот винт,
По морю катера толкающий.
Никто ее остановить
Не в силах на земле пока еще!
 

 
Ни Хиросима, ни напалм,
Ни водород с жестоким минусом…
Еще один из нас упал,
Сомкнем свой строй и дальше двинемся!
 

1966

Переполох

 
Проснулся поселок
От страшного крику:
– Ловите! Держите!
Воруют клубнику!
 

 
Проглянул полковник
С балкона в исподнем,
Лицо перекошено
Гневом господним.
 

 
– Да кто им позволил?
Нахалы! Бандиты!
Скорее! Смелее!
Ловите! Держите!
 

 
Вяжите! Ведите!
Хватайте! Судите!
Что медлите вы
И чего вы глядите?
 

 
Но вот убедились
Все дачники скоро,
Что крики напрасны,
Что не было вора.
 

 
Шутник-рыболов,
Уходя на рыбалку,
Забросил в клубнику
Ненужную палку.
 

 
Вот все, что случилось,
Что истинно было.
Но частная собственность
Сослепу взвыла!
 

1967

Взаимная любовь

Брнгадиру-полеводу

В. Колодяжному

 
…Земля… она что-то да значит,
Цени этот пласт!
Захочет земля – все запрячет,
Захочет – отдаст.
 

 
Земля не рубаха без пуговиц,
Не рвань-малахай.
Ее бесполезно запугивать,
Кричать ей: – Отдай!
 

 
Ее уговаривать надо,
Пахать, боронить,
И нежно и ласково: – Лада! —
Земле говорить.
 

 
Она ведь всего натерпелась,
Встречаясь с людьми,
И ей наконец захотелось
Взаимной любви.
 

 
Признайся земле на рассвете:
– Люблю! Дорожу!
Она моментально ответит:
– Тогда я рожу!
 

 
И станет тяжелой, брюхатой,
Как тесто с дрожжей,
И вырастут новые хаты
До двух этажей.
 

1967

* * *

 
Волга, Волга,
Разреши
Мне раздвинуть
Камыши.
 

 
С берегов твоих
Крутых
Разбегусь
И вглубь – бултых!
 

 
Ноздри к ветру,
Грудь к волне,
Соль и солнце —
Все во мне!
 

 
Лег я на спину,
Плыву
И читаю
Синеву.
 

 
Эта книга
Для людей,
А еще
Для голубей.
 

 
Волга в кровь
Вошла мою.
Это я
О ней пою:
 

 
– Ты
Моя бродяжная,
Ты
Моя протяжная!
 

1967

Березы Докучаева

 
Горела степь в отчаянье,
Все убивал огонь.
Березы Докучаева
Кричали: – Нас не тронь!
 

 
Мы не тобой посажены,
Жестокая война.
Мы – дочки Докучаева,
И мать у нас – одна.
 

 
Она – земля российская,
Страдалица, герой,
Навеки сердцу близкая
Певучею душой.
 

 
Березы Докучаева
Задумавшись стоят,
На сердце, видно, думушку
Печальную таят.
 

 
И спрашивают путника,
Седого мудреца:
– А где могила нашего
Родимого отца?
 

 
– Не знаю! – отвечает он.
– А ты не поленись,
Отправься в путь, найди ее
И праху поклонись!
 

1967

Свидание с тополем

 
– Кого ты, тополь, ждешь?
              – Грачей.
Мне хочется весенней грязи,
Оврага, где поет ручей
В ошеломительном экстазе.
 

 
– Кто обижал тебя?
          – Мороз.
– Ах, он обидчик, тать и жулик!
– Все холода я перенес,
Теперь весна кругом дежурит.
 

 
– Кто снится тополю?
          – Луна
Над сельсоветом и над школой.
Стальная, звонкая струна
И балалаечник веселый.
 

 
– Не я ли это? – Ты и есть,
Твоя метель и песня-вьюга,
– Спасибо! Мне большая честь,
Что ты меня признал за друга.
 

1967

* * *

 
Поэзия! К тебе я обращаюсь,
Во мне огонь священный не гаси!
Я, как земля, всю жизнь свою вращаюсь
Вокруг твоей единственной оси.
 

 
Ты свыше мне дана не для корысти,
Не для забавы и пустых пиров.
На мачтах провода твои провисли
Гудящим током выстраданных слов.
 

 
Поэзия! Твои златые горы
Превыше, чем Казбек и чем Эльбрус.
Поэзия! Ты женщина, с которой
Нигде и никогда не разведусь!
 

 
Не пряники в печи твоей пекутся,
Там хлеб исконно русский подовой.
Ломоть отрежь – и запахи польются,
Пахнет укропом, тмином и травой.
 

 
На всех моих путях и перекрестках
Ты мне была, поэзия, верна.
Канат, что нас связал, не перетрется,
Он в Вологде сработан изо льна.
 

 
Поэзия! Иди ко мне вечерять,
Я рыбы наловил, уху варят.
Веди в мой дом свою большую челядь,
Томящуюся в пыльных словарях.
 

1967

* * *

 
Солнце – коврига,
Хлеб подовой,
Пахнет от солнца
Медом, травой.
 

 
Хмелем, крапивой,
Брагой в ковше,
Дынями Дона
В степном шалаше.
 

 
Солнце – бродяга,
Обходчик путей,
Сколько у солнца
Приемных детей!
 

 
Лужи, канавы,
Подсолнухи, рожь,
Рощи, дубравы,
Да разве сочтешь!
 

 
Сам я от солнца,
С его рыжиной,
Сельский, проселочный,
Весь аржаной.
 

 
Весь конопляный,
Овсяный, льняной,
Вот что ты сделало,
Солнце, со мной!
 

1967

* * *

 
Далекие миры и неизвестность
Так близко надо мной, в моем окне.
Высокий свет звезды – не бестелесность,
Когда он в изголовье льнет ко мне.
 

 
Когда всю ночь подмигивает, дразнит,
Лукавит, как любимая, со мной,
Когда он говорит: – Эй, безобразник,
Чего не спишь? А ну, глаза закрой!
 

 
Что там в небесных сферах? Кто ответит?
Кто рассекретит тайну навсегда?
Одно бесспорно – ярко-ярко светит
Высокая полночная звезда.
 

 
Пускай! Она нисколько не мешает
Ни мне, ни вдохновенью, ни стиху,
Она ведь тоже что-то разрешает,
Не зря ее поставили вверху!
 

1967

* * *

 
Когда поэт выходит на трибуну
На крыльях вдохновения парить.
Он не ребенок, «Мама, я не буду!» —
Он не имеет права говорить.
 

 
Не для успеха и рукоплесканья
Партеров и галерки молодой
Ведет он ежедневные исканья
В глубоких шахтах совести людской.
 

 
Огонь и бог поэта – бескорыстье,
Оно ему заглавный поводырь.
Богатством этим он готов делиться,
Как добротою русский богатырь.
 

 
Его авторитет непререкаем,
Равно, что он, что колокол пробил.
Он запросто беседует с веками,
Поскольку был Гомер и Пушкин был.
 

 
Спят короли с царями в тесных склепах,
Никто о них не думает тужить.
Они держали в страхе всех, но нет их!
А Пушкин жил, живет и будет жить!
 

1967

Разговор Солнца с Землей

 
Солнце говорит Земле,
По-родительски лучится:
– Ты во всем доверься мне,
И плохого не случится.
 

 
Я тебя люблю, как дочь,
Ты поспи, а я уж встану,
Чтоб тебе, Земля, помочь,
Я скаредничать не стану.
 

 
Нужен теплый дождь – лови!
Нужен снег – насыплю щедро,
Чтобы радовать твои
Нескудеющие недра.
 

 
Много у меня планет —
Марс, Сатурн, Луна, Венера,
А признаться, ближе нет
Мне твоих земных пределов.
 

 
Что Луна? Гранит и лед,
Бездыханная порода.
Там никто не запоет,
Потому что нет народа.
 

 
А Земля – шумит, ревет
Водопадами, ручьями,
Оторопь меня берет
Обниматься с ней лучами!
 

1968

* * *

 
Родина моя – бугры да кочки,
Крутояры с камнем и песком,
Перелески хвойные. До почты
Километров пять – и все пешком!
 

 
Там и жили пахотные предки,
И молились пахотным богам.
Им была черемуха на ветке
Лучшая приправа к пирогам.
 

 
Дед считался силы непомерной,
Ни локтем, ни словом не задеть!
Я теперь совсем обыкновенный,
Жму на силомер, стыжусь глядеть!
 

 
Родина моя – гармонь на зорьке,
Взмах косы над тихою травой,
А еще она – стальные дзоты,
Вражий самолет над головой.
 

 
Голошенье бабье: – Да неужто
Одолеет нас проклятый фриц? —
А потом вопрос: – Вернулся муж-то? —
И ручьями слезы вдоль ресниц.
 

 
Родина моя – я твой, я кровный!
Бил меня свинец, огонь, тротил.
От тебя я в век наш электронный
Зренья своего не отвратил.
 

 
У родного дома ниже, ниже
Гну я куст рябины огневой,
И земля родная ближе, ближе,
И по мне бежит огонь живой.
 

1968

* * *

 
В осеннем полете – тревога,
В осеннем убранстве – багрянец.
Осталось немного, немного,
Глядишь, и зима к нам нагрянет.
 

 
И примут аэродромы
С холодного зимнего неба
Порошу. И будет огромна
Держава российского снега.
 

 
На выгнутость электролиний,
Приподнятых над городами,
Лохматый прицепится иней
И будет гудеть с проводами.
 

 
Мороз, древнерусский монтажник,
Откроет великую стройку,
Мосты перекинет отважно
И план перевыполнит к сроку.
 

 
На просеках и на равнинах,
Над сизым туманом болота
Концерт косяков журавлиных,
Прощальная песня полета.
 

1968

Могила Пушкина

 
Могила Пушкина скромна,
Она сливается с природой.
Съезжается к ней вся страна,
Склоняют головы народы.
 

 
В вечерний предзакатный час
Под сенью пушкинской прохлады
Цыган сказал мне у ограды:
– Он и для вас, он и для нас!
 

 
Ну, что же, мой бродячий брат,
Потомок дикой, буйной плоти,
Мне не до ревности – я рад,
Что Пушкин у тебя в почете.
 

 
Пойдем!
И мы пошли бродить.
Молитвенно молчали оба.
Всю ночь нам здесь хотелось быть,
Как возле пушкинского гроба.
 

 
В монастыре цвела сирень,
Безумствуя, бушуя цветом.
И чувствовали мы сильней
Прямую связь с большим поэтом!
 

1968

Волжский залив

 
Сколько песен спето дивных,
Нежных, сильных, смелых, гордых,
Сколько речек воедино
Обнялось, назвавшись – Волгой!
 

 
Волга пенится напевно,
Волга гневается грозно,
Ежечасно, ежедневно
Все на Волге грандиозно.
 

 
И опоры и турбины,
И часы и киловатты,
И разливы и глубины,
И восходы и закаты.
 

 
Не шути с рекой великой,
Взялся плыть – давай работай,
Миг – и свяжет повиликой,
В плен возьмет водоворотом.
 

 
Весла взял, греби, как надо,
Покажи сноровку, опыт,
Или водная громада
Опрокинет и утопит.
 

 
Взял гармонь – играй с задором
Залихватские страданья,
Чтоб с поникшим, томным взором
Шла волжанка на свиданье.
 

 
Чтоб любила, миловала,
Исцеляла душу лаской
И влюбленно называла:
– Ты арбуз мой астраханский!
 

1968

* * *

 
Иду равниной,
Иду безлесной —
Такой ранимый
И неизвестный.
 

 
Рюкзак помятый,
Пиджак потертый,
У нашей мамы
Я четвертый.
 

 
Иду по пашне,
Чуть окосевши,
Всю ночь не спавши,
Весь день не евши.
 

 
Усталость – валит,
Бездомность – мучит.
Не калачами
Эпоха учит!
 

 
А утки крячут,
А месяц светит.
Не школьным мелом
Эпоха метят!
 

 
Опять равнина.
Опять поляна.
А жизнь моя,
Как Несмеяна.
 

 
Иду, смеюсь
И в ус не дую,
И радуюсь
И негодую!
 

1969

Сердце Шопена

 
Сердце Шопена в костеле Святого Креста.
Тесно ему в замурованной каменной урне.
Встал бы владелец его, и немедля с листа
В мир полетели бы вальсы, этюды, ноктюрны.
 

 
Сердце Шопена в фашистские, черные дни
Черным погромщикам и палачам не досталось.
Около предков и около близкой родни
Сердце Шопена с корнями деревьев срасталось.
 

 
Как ты не лопнуло, сердце
Шопена? Ответь!
Как твой народ уцелел в этой схватке неравной?
Вместе с Варшавой родной ты могло бы сгореть,
Остановили б тебя огнестрельные раны!
 

 
Ты уцелело!
Ты бьешься в груди варшавян,
В траурном марше
И в трепетном пламени воска.
Сердце Шопена – ты воин, герой, ветеран,
Сердце Шопена – ты музыки польское войско.
 

 
Сердце Шопена, тебе я усердно молюсь.
Возле свечей, отдающих пыланию тело.
Если позволишь, я всей своей кровью вольюсь,
Донором буду твоим, —
Только ты продолжай свое дело!
 

1969

Выходные данные

Б78 Боков В. Ф. Собрание сочинений. В 3-х т. Т. 1. Стихотворения./Вступ. статья Л. Васильевой; Худож. Е. Яковлев. – М.: Худож. лит., 1983.– 607 с., ил.

В томе помещены стихотворения 1936–1969 гг. из книг «Яр-хмель», «Заструги», «Весна Викторовна», «Ветер в ладонях», «У поля, у моря, у рек».

Редактор Т. Аверьянова. Художественный редактор Е. Ененко. Технический редактор Е. Полонская. Корректоры И. Ломанова, Л. Сахарова ИБ № 3019 Сдано в набор 29.04.83. Подписано в печать А13181 от 23.11.83. Формат 84X108132 Бумага типогр. № 1. Гарнитура «Обыкновенная». Печать высокая. Усл. печ. л. 31,92+1 вкл.– 31.97. Усл. кр. – отт. 31, 97. Уч. – изд. л. 19,37+ + 1 вкл – 19,42. Изд. № III-1156. Тираж 50 000 экз. Заказ 3591. Цена 2 р. 40 к. Ордена Трудового Красного Знамени издательство «Художественная литература». 107882,ГСП, Москва, Б-78, Ново-Басманная, 19. Минский ордена Трудового Краевого Знамени полиграфкомбинат МППО им. Я. Коласа. 220005 г. Минск, Красная, 23.