Текст книги "Колумбы российские"

Автор книги: Виктор Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 51 страниц)

6

Сходство натур быстро сблизило Шеффера и короля Тамори, особенно еще и потому, что каждый из них в этом союзе видел взаимную выгоду. Шеффер к тому же был искусным врачом. Он исцелил Тамори от водянки, которой тот страдал уже некоторое время, а кроме того, полностью излечил от лихорадки и любимую жену короля. С этого времени между ними был заключен неразрывный союз.

Шеффер не жалел посулов. Он сразу же пообещал королю Тамори неограниченную помощь не только правителя Баранова, но и поддержку со стороны всей Российской империи в его соперничестве и борьбе за власть против короля Томеа-меа. Это обещание он дал несмотря на то, что между Барановым и Томеа-меа существовали узы дружбы в течение нескольких лет. В своем ослеплении от ненависти к Томеа-меа за «оскорбление», нанесенное ему, Шеффер был готов обещать, что угодно. В союзе с Тамори он видел практическую возможность отомстить человеку, унизившему его.

В своих ежедневных разговорах с Тамори Шеффер все больше и больше убеждался, что в нем нашел орудие для своего благополучия и возвеличения. И опять, как и прежде на острове Сагу, в голове у Шеффера зашевелились фантастические планы. Инструкции Баранова установить регулярную торговлю с Сандвичевыми островами казалось ему теперь мелкими и несущественными по сравнению с его собственными честолюбивыми планами. Пусть Баранов потеет на своем тесном острове Ситке. Шеффер предвидит для себя широкое поле деятельности и блестящее будущее на теплых, солнцем согретых Сандвичевых островах. И он… доктор Шеффер… впишет свое имя в историю как человек, основавший здесь новую колониальную империю. Для этого нужно прежде всего объявить, что острова под покровительством не Российско-Американской компании, а самого императора Российской империи. Сандвичевы острова должны стать новой колонией империи!

Убедить в этих глобальных планах короля Тамори было нетрудно. Шеффер нарисовал ему картину благополучия и безопасности под защитой русского оружия, которым воспользуется Тамори. На островах не будет гражданских братоубийственных войн, никаких сражений и ссор между островами; все острова будут объединены под властью одного короля, и этим королем будет Тамори, который – и в этом заключался главный козырь Шеффера – будет ответствен только перед представителем русского царя на островах, генерал-губернатором островов, и этим человеком без сомнения будет он… доктор Шеффер!

Честолюбивые амбиции Шеффера этим не ограничивались. Он уже видел, что и форт Росс в Калифорнии, и даже Русская Америка Баранова подчинятся ему – будущему генерал-губернатору. Баранов будет его помощником, если он вообще останется на посту, хотя он уже стар и, скорее всего, выйдет в отставку. Шеффер не думал, что он превысил инструкции Баранова в том, что связал свою судьбу с судьбой короля-соперника. Он считал, что ставки здесь достаточно высокие, чтобы пойти ва-банк, и что сам российский император будет рад получить новую богатую колонию, добровольно и мирно подчинившуюся ему благодаря «искусной» дипломатии доктора Шеффера. Для достижения своей цели Шеффер не стеснялся в средствах, неосмотрительно предоставленных ему Барановым. Сообщение с Новоархангельском носило нечастый характер, происходило от случая к случаю, и если Баранов решит одернуть его, пройдет много времени, и к тому же Баранов окажется перед свершившимся фактом.

Подготовив короля Тамори к тому, что ему будет оказана помощь со стороны России, Шеффер добился от него главного, за чем, собственно, и был послан на Сандвичевы острова. Тамори обещал разыскать и вернуть ему все товары, которые были разграблены с разбившегося корабля «Беринг». Тамори был готов на все уступки, лишь бы унизить своего соперника и захватить власть на всех островах.

Помимо возврата товаров он обязался ежегодно доставлять на Ситку корабль, наполненный сушеной тарой, передать в распоряжение Шеффера всю добычу сандалового дерева на островах и, что особенно важно, дал русским право строить фактории во всех своих владениях Тамори.

Для помощи Тамори в захвате власти на всех островах Шеффер обещал привезти на острова пятьсот хорошо вооруженных человек, и именно с их помощью начнется завоевание империи для Тамори. Командование войсками Шеффер брал на себя. За всю помощь, оказываемую ему, Тамори соглашался перейти в подданство Российской империи. Этот факт, вероятно, был самым главным «достижением» Шеффера. Добившись согласия Тамори на принятие русского подданства, он приобретал для российской короны все обширные Сандвичевы (Гавайские) острова.

Несмотря на фантастичность своих планов, Шеффер был все же практическим человеком и решил формально закрепить факт передачи Гавайских островов под власть русского царя. Он составил акт для подписи короля Тамори, который гласил:

«Я, король Тамори Таеевич, владетель Сандвичевых островов: Атувай, Онегай, Оригоа и Тагури, урожденный принц островов Воаху, Ренай и Мове, прошу Его Величество Государя Императора Александра Павловича, самодержца Всероссийского и пр., и пр., и пр., принять помянутые острова мои в свое покровительство и обязуюсь быть навсегда российскому престолу с последниками моими верен».

Шеффер поставил в углу акта дату: «1816 года, майя 21 числа, остров Атувай», и передал акт королю Тамори. Король был неграмотен и поставил под актом крестик, под которым Шеффер подписал: «Знак короля Тамори».

Этим актом Шеффер приобрел Гавайские острова для России, и в знак подчинения русскому царю передал королю русский флаг, со словами: «с этого времени он будет всегда защищать ваше величество, ваших наследников и ваши владения».

7

Начался год влияния Шеффера во владениях короля Тамори. Еще раньше на кораблях «Ильмень» и «Кадьяк» в помощь Шефферу из Новоархангельска были привезены шестьдесят русских промышленных и алеутов. С помощью этих людей и рабочей силы, предоставленной ему королем, Шеффер стал быстро расстраивать свои владения. На большом холме у входа в бухту он построил крепость с солидными стенами из камня и глины, длиной в триста сажен. В крепости была установлена батарея в несколько пушек. За этим первым знаком своей власти и влияния на острове, Шеффер принялся за устройство плантаций. Для дальнейшей гарантии своей власти на острове Шеффер на всякий случай на трех холмах, ограждающих большую долину с его плантациями, построил три форта, которые им были названы – Александровский, Елизаветинский и Барклаев, а долину он скромно назвал своим именем – Шефферова долина.

Все, казалось, благоприятствовало планам доктора. Он немедленно отправил доклады о достигнутых им успехах не только Баранову в Новоархангельск, но и правительству в Петербург, – ожидая получить благодарность и награды за приобретение островов.

Его доклад, полученный Барановым, произвел впечатление разорвавшейся бомбы. Баранов готов был волосы рвать на голове, если бы они у него были. Он целый день метался по кабинету и по крепости, как зверь. Вечером Баранов в письменном виде распорядился, чтобы Шеффер прекратил всякие сношения с королем Тамори, не усиливал антагонизма с королем Томеа-меа и вообще прекратил свои незаконные действия. Баранов считал, что приобретение Сандвичевых островов может вызвать серьезные международные осложнения для России.

Шеффер, однако, уже зашел слишком далеко в своих обещаниях Тамори и просто-напросто игнорировал приказы Баранова. Он был уверен, что получит благоприятный ответ из Петербурга, а вместе с ним придут ему награды и благодарность за передачу островов «под руку русского царя».

И нужно было вмешаться судьбе, чтобы в то же время, в конце 1816 года, Коцебу, возвращавшийся на «Рюрике» в Россию, привез на Сандвичевы острова освобожденных из плена Элиота Кастро и Тараканова и передал их доктору Шефферу. Тараканова, после трех лет пленения мечтавшего вернуться домой, к своей жене, Шеффер не отпустил. Ему нужны были рабочие руки, и он отправил его на свою плантацию. Элиота Кастро он назначил своим помощником. Таким образом, Тараканов, избавившись из испанской неволи, стал, в сущности, невольником Шеффера, а тот в своем необузданном честолюбии стал третировать и русских, и алеутов, считая их своими крепостными.

Как было с Томеа-меа, так случилось и с Тамори. К началу 1817 года он прозрел. Прежде всего он до сих пор не получил никакого подтверждения того, что русский царь принял его в свое подданство и что Сандвичевы острова теперь являются территорией Российской империи. До сих пор все, что он получил от Шеффера, – это русский флаг и обещания. Мало того, он стал с подозрением относиться к деятельности Шеффера на своем острове – все эти военные крепости и форты стали вызывать подозрения. Услышал он также и о том, что Баранов, приславший Шеффера на острова, не одобряет действий последнего.

Тамори был не так глуп, и стал усиленно нажимать на Шеффера, а тому пришлось изворачиваться изо всех сил и давать новые обещания. Чтобы успокоить короля Тамори, он заявил ему, что покупает небольшую американскую шхуну и большой корабль, за что он заплатил пушным товаром с «Кадьяка» и «Ильменя» на общую сумму в 221 тысячу рублей. Эти корабли якобы передаются в собственность королю Тамори в обмен за сандаловое дерево, которое Шеффер намерен экспортировать для продажи в Кантоне. Произведя расход на сумму более чем двести тысяч рублей, Шеффер превысил свои полномочия и, когда написал об этом Баранову, – объяснял это тем, что теперь начнется вывоз сандалового дерева в неограниченном количестве; – в ответ получил возмущенное письмо от правителя, где тот отказывался признать сделку о покупке двух судов и вообще все заключенные им условия не одобрял и был уверен, что и правление компании в Петербурге откажется их признать. В заключение он сухо заметил, что Шеффер ничего из заданных ему поручений не выполнил, а вместо этого кинулся в какие-то фантастические авантюры.

Кроме того, Баранов через одного из шкиперов иностранных кораблей неофициально передал королю Тамори, что принятие его земель под власть русского царя преждевременно, но император будет считать короля вождем гавайских земель и будет всегда поддерживать с ним дружеские отношения.

Это известие открыло королю глаза. Он вызвал Шеффера к себе во «дворец», и там произошла сцена, подобно той, что имела место на острове Сагу год тому назад. В присутствии своих приближенных и советников Тамори обругал Шеффера, обозвал его мошенником и отдал приказ покинуть остров, если он еще ценит свою жизнь.

К чести Шеффера надо сказать, что он был не трусливого десятка и категорически заявил, что уезжать никуда не собирается, останется на острове под защитой своих фортов и батарей. С этими словами он удалился со своим обычным эскортом телохранителей. У Шеффера, однако, большой надежды на защиту его жиденьких батарей не было. В основном он рассчитывал на два компанейских судна «Ильмень» и «Кадьяк», в это время стоявших в гавани. Доктор немедленно сообщил капитанам обоих кораблей о создавшейся серьезной обстановке и приказал им оказать ему поддержку своими судовыми пушками в случае атаки гавайцев. Капитаном на «Ильмене» был все тот же Вудсворт, тогда как в этом рейсе «Кадьяком» командовал английский капитан Юнг.

Капитан Вудсворт остался верен себе. Под покровом ночи он снялся с якоря, и «Ильмен» незаметно удалился из гавани, бросив Шеффера и его подчиненных – русских и алеутов – на произвол судьбы.

Утром король Тамори, увидев, что «Ильмень» ушел, и хорошо зная мизерную артиллерию «Кадьяка», повел тысячи своих подданных на штурм фортов Шеффера. Защитники фортов оказались перед лицом значительно превышавших их сил гавайцев и поспешно отступили к берегу, где вскочили в шлюпки и направились к «Кадьяку» искать спасения под защитой его батарей. Шеффер при этом едва не утонул, потому что гавайцы заранее пробили дно его шлюпки. Все имущество русских было захвачено гавайцами.

Потеря фортов явилась финальной главой авантюры Шеффера. Под угрозой атаки гавайцев на корабль, капитан Юнг приказал выйти в море. «Кадьяк» в это время находился в таком ужасном состоянии – с протекающими бортами и гнилыми мачтами, что выход его в море граничил с безумием. Но ничего другого, учитывая сложившуюся ситуацию, не оставалось.

С трудом полузатонувший «Кадьяк», с трюмами наполненными водой, добрался до острова Оагу. Подданные короля Томеа-меа встретили русских враждебно, и Шефферу было небезопасно сходить на берег. К счастью, в гавани стоял американский корабль, и его капитан Луис знал Шеффера. Он предложил доктору перебраться к нему на борт и на следующий день ушел в Кантон, откуда Шеффер намеревался уехать в Петербург, чтобы дать объяснение властям по поводу своих действий на Сандвичевых островах. Перебравшись из Кантона в Макао, Шеффер писал оттуда 20 сентября 1817 года, что «через политические обстоятельства принуждены были русские оставить Атувай».

Вернувшись в Петербург, доктор Шеффер обнаружил там, что никто в его «необыкновенных талантах» не нуждается; правительство и правление компании его игнорировали, и ему ничего другого не оставалось, как покинуть Россию, – на этот раз навсегда.

Его внимание привлекла молодая Южная Америка, где он справедливо ожидал, что сможет применить свои способности и таланты.

И, действительно, он быстро вошел в доверие к бразильскому императору Дону Педро I, который даже в воздаяние каких-то его заслуг пожаловал его титулом графа Франкентальского Бразильской империи.

Только через несколько месяцев после изгнания Шеффера король Тамори получил известие от императора Александра, что исполнение просьбы короля Тамори о принятии его в русское подданство признается неудобным в связи с международным положением. Император распорядился, чтобы правитель Баранов, «по возможности дружелюбным образом» возвратил королю Тамори акт, составленный Шеффером и подписанный Тамори. Чтобы подсластить пилюлю, государь пожаловал королю золотую медаль на ленте ордена Св. Анны, где была выбита надпись: «Владетелю Сандвичевых островов Тамори в знак дружбы его к россиянам». Кроме того, королю переслали ценный кортик в дорогой оправе.

Так закончилась история Гавайский островов как территории, принадлежавшей Российской империи. Власть России на островах продолжалась всего несколько месяцев. Эта история стоила Российско-Американской компании более двухсот тысяч рублей, истраченных Шеффером.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ: ВОЗВРАЩЕНИЕ

1

Шум, поднятый Шеффером на Гавайях, и те международные осложнения, которые были вызваны его поступками, оставили в тени эпопею Тараканова и его друзей.

Шеффер, сбежав на американском корабле в Кантон, оставил «Кадьяк» с Таракановым и шестьюдесятью русскими и алеутами на произвол гавайцев, захвативших их в плен, – новое пленение для Тараканова в бесконечной серии в его жизни. Бедной Марии, проливавшей слезы на Кадьяке и тщетно ожидавшей его возвращения, очевидно, нужно было снова запастись терпением.

Король Томеа-меа, сердитый на Шеффера, послал всех русских пленников на принудительные работы на своих плантациях.

И опять, как прежде, Тараканов сумел объединить своих соотечественников, поднять их моральный дух, вселить надежду на спасение, а своей русской смекалкой умелец Тимофей быстро расположил к себе короля Томеа-меа настолько, что остальные восемь месяцев, проведенные в плену, не были слишком тяжелыми.

Восемь месяцев пленения прошло после бегства доктора Шеффера, прежде чем Тараканов и бывшие с ним русские и алеуты смогли, наконец, получить свободу и отправиться домой, но… опять не прямым путем. Получив разрешение короля выехать на родину, Тараканов прежде всего продал за какие-то гроши корабль «Кадьяк», совершенно уже не пригодный для морских путешествий, одному из иностранцев на Сандвичевых островах.

Нужно было подыскивать судно, которое направлялось бы в Новоархангельск, и договориться с капитаном о доставке более шестидесяти человек на остров Ситку. Таких кораблей на Гавайях в то время не было, но один из шкиперов, американец Джонс, согласился доставить их всех в Новоархангельск, правда, только после того как они поохотятся у калифорнийских берегов.

Слишком хорошо помнил Тараканов Калифорнию и сначала категорически отказался – его страшила угроза нового пленения в этих местах, где он уже пробыл в неволе более трех лет.

Джонс пожал плечами:

– А кто вас повезет? Сами видите – нет кораблей, идущих в Новоархангельск. Я предлагаю хорошие условия – после охоты доставлю вас в берлогу Баранова, а кроме того, каждый из вас подзаработает немного. Иначе будете еще долго сидеть здесь!

Тараканов согласился, и в середине лета 1818 года люди, находившиеся в подчинении Тараканова, погрузились на корабль. Как ни странно, но все они за эти долгие месяцы обжились, привыкли к гавайской жизни и даже некоторые завели себе «жен» из гавайских девушек. Пришло время поднимать якорь и отправляться в далекий путь к берегам Калифорнии. Одно только запретил король Томеа-меа – ни одна гавайская девушка не могла покинуть Сандвичевы острова. Промышленным и алеутам пришлось оставить своих подруг.

Королю очень полюбились русские, и когда те уезжали, он передал Тараканову письмо для Баранова. В весьма витиеватых тонах король объяснил пленение шестидесяти русских ошибкой, сильно расхваливал их, послал Баранову несколько ценных подарков, а самое важное – предложил заключить торговый договор на самых выгодных условиях.

2

Путешествие на корабле капитана Джонса от Сандвичевых островов до берегов Калифорнии было не из приятных как из-за перегруженности судна, так и из-за жестокости шкипера. Переход был тяжелый, море бурное, а сидеть в тесном трюме было невыносимо – трюм был душный, вонючий, и в нем просто не хватало воздуха для шестидесяти человек. Многие предпочитали оставаться весь день на мокрой палубе, постоянно обдаваемые холодными солеными брызгами, срывавшимися с верхушек волн.

Наконец, океан пройден, и уже – правда, на большом расстоянии – можно было различить приближающийся берег Калифорнии. Корабль держал курс на Форт Росс, с приближением к которому стало заметно теплее, а главное – бурное море осталось позади.

Тараканов не мог удержаться от слез, когда корабль остановился и стал на якорь, из форта Росс на шлюпке прибыл сам правитель форта Кусков с несколькими из своих промышленных. Тараканов и Кусков встретились, как родные, крепко обнялись… Тимофей просто не мог сказать ни одного слова от охвативших его чувств.

– Пять лет в неволе… – прошептал он наконец, – пять лет не был я дома…

– Ждут тебя, Тимофей, ждут и в Новоархангельске, и на Кадьяке – измучилась жена твоя, заждалась тебя…

Едва ли нужно много говорить о том приеме, который был оказан «калифорнийцами» форта Росс группе промышленных и охотников, возвратившихся домой из долгой неволи. Кусков и его люди открыли для прибывших свои дома, склады, амбары и… сердца.

В то время, как на борт корабля грузились продукты и вода, наблюдательный Тараканов успел осмотреть все селение и первым делом побывал в небольшой часовенке в углу крепости, где помолился перед большой иконой Спасителя, – благодарил он и молился за свое спасение из плена и за то, что несмотря на все тяготы вернулся здоровым… помолился о тех, кто не выдержали неволи и непосильного труда и ушли в другой мир.

Глазам своим не верил Тимофей, увидев все то благополучие и довольство, царившие в селении Росс – в этом маленьком, но быстро разрастающемся клочке России на калифорнийских берегах. Всего здесь было вдоволь. Много скота паслось на склонах холмов, что обеспечивало обильные запасы мяса, молока и масла, огороды ломились от необыкновенных урожаев овощей. Но больше всего поразило Тараканова полное отсутствие вражды между русскими и индейцами. Обращение с ними было самое дружественное – и среди русских даже и мысли не было, чтобы эти соседи-индейцы когда бы то ни было могли напасть на них. Слишком хорошо помнил Тимофей положение индейцев в испанских миссиях, где со скотиной обращались лучше, чем с подневольными индейцами.

3

Нагружен корабль необходимыми запасами и продуктами, сердечно распрощался Тимофей с Кусковым и снова в путь, домой в Новоархангельск.

– Передавай наш глубокий поклон Александру Андреевичу, расскажи, как мы здесь живем и работаем, – на прощание сказал Кусков, – пишем мы ему аккуратно, сообщаем о своих делах, но ты ему расскажи все, что видел своими глазами… Хотелось бы повидаться с ним… семь лет почти, как мы расстались – долгий срок…

– Все расскажу, Иван Александрович, узнает он о всех чудесах, что вы здесь натворили за такой короткий срок… Крепость настоящую поставили, да и селение разрослось… поля, тучные стада – я просто глазам не верю…

Распустил паруса корабль и грациозно направил свой путь на север. Когда судно подошло к проливу Жуан-да-Фука, погода сильно изменилась, подул штормовой ветер, и море стало бурным, черным, неприветливым. Остались позади и теперь казались сном теплые южные моря с их спокойными водами, тихо набегающими на берег и ласкающими усталое тело, так же кажутся сном и теплые южные бризы, дующие вдоль калифорнийских берегов.

Суровый Север верен себе и встречает истомившихся в неволе людей порывами пронизывающего злого ледяного ветра и брызгами холодной соленой воды. Люди ежатся на палубе, зябнут в своих легких одеждах, мокнут, чертыхаются – скорее бы домой! В трюмах места мало, да и воздух тяжелый – спускаются туда по очереди, погреться, затем снова на палубу.

Миновав пролив Жуан-да-Фука, подошли к островам, и капитан приказал Тараканову взять с собой шестнадцать алеутов и отправиться на байдарках на охоту за морскими бобрами.

Тараканов запротестовал:

– Куда же они поедут на охоту в таком состоянии? Не видите разве, что все больные и до сих пор не оправились от недоедания…

– Поменьше разговоров! – цыкнул на него капитан Джонс. – Уговор был доставить вас в Новоархангельск после охоты на бобров… Чем скорее набьете мне бобров, тем скорее будете дома… А ну, марш в байдарки! – и он угрожающе взял в руки тяжелый железный крюк.

Охота оказалась неудачной, что привело капитана в еще большее бешенство. Несмотря на все усилия Тараканова и охотников, исследовавших на своих байдарках все уголки и заливчики маленьких островков, им за весь день удалось найти и убить только двух животных.

На рассвете следующего дня капитан отправил охотников снова, напутствуя их непечатными ругательствами. И опять результаты были такие же. К полудню, когда усталые люди съехались к пологому песчаному берегу, трофеи состояли всего лишь из четырех убитых бобров. Очевидно, место для охоты капитан выбрал неудачное или их опередили охотники с других кораблей.

Настроение у людей было подавленное. Возвращаться на корабль с такими мизерными результатами значило подвергаться опять издевательствам сумасшедшего капитана. А тут еще проголодались люди. Не дал им никакой пищи капитан, и знали они, что если вернутся на корабль без трофеев, то останутся голодными до следующего дня. Нашли на берегу каких-то ракушек – все же еда, – наполнили свои пустые желудки, смотришь, веселее стало – можно опять и на охоту.

Охота закончилась трагически. У одного из островов перевернулась байдарка с алеутами, и оба охотника утонули прежде, чем товарищи смогли прийти к ним на помощь. С тяжелым сердцем Тараканов отдал приказ всем остальным повернуть обратно и вернуться на корабль.

Как и следовало ожидать, капитан Джонс, увидев только четырех бобров, встретил охотников остервенелой бранью. Меньше всего он был обеспокоен или удручен потерей двух людей – охотники подчинялись Тараканову и были предметом его заботы. Все, что интересовало капитана, это бобры, и он их достанет, даже если все до одного охотники утонут в море!

Поэтому он немедленно приказал Тараканову с его людьми снова отправляться к островам.

– Но, капитан, все устали и голодны… накормите их по крайней мере, – пытался протестовать Тараканов. Он был в ярости и со сжатыми кулаками подошел к Джонсу. Высок и здоров, как бык, капитан Джонс, но Тимофей даже рядом с ним кажется гигантом. Он был сейчас в таком состоянии, что одним ударом кулака мог убить капитана.

Джонс это понял… Он немного отступил, незаметно дал сигнал матросам подойти ближе и, когда почувствовал защиту – матросы вооружились топорами и баграми, – медленно процедил:

– Поднимешь на меня руку, Тимофей, буду считать тебя бунтовщиком. За нападение на капитана корабля будешь висеть вон там, на трех реях. Сам знаешь закон моря – мятеж карается виселицей… А теперь будешь выполнять приказания – или хочешь, чтоб я дал приказ команде вас всех сбросить с корабля в воду? Потоните там, как слепые котята.

Ничего не оставалось Тараканову и алеутам, как взбираться в свои байдары и грести обратно к островам, хотя час уже был поздний и трудно было ожидать каких-либо успехов в охоте. Однако пришлось подчиниться самодурству капитана.

– Никакой охоты сегодня! – распорядился Тараканов. – Устроимся поудобнее, потеплее на берегу, поедим ракушек да постараемся отдохнуть, поспать до утра, а там – утро вечера мудренее, – может быть, повезет нам завтра.