355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Виктор Петров » Колумбы российские » Текст книги (страница 12)
Колумбы российские
  • Текст добавлен: 21 октября 2016, 20:52

Текст книги "Колумбы российские"


Автор книги: Виктор Петров



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 51 страниц)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ: ПОХОД НА СИТКУ
1

Баранов проявлял нетерпение. Слишком много времени прошло со дня разрушения Михайловского форта. Пора было и отомстить за поругание русского флага. Приготовления все закончены. Байдары и люди для них собраны, и 2 апреля 1804 года большая партия алеутов на трехстах байдарах под командой промышленного Демьяненкова отправилась с Кадьяка в поход.

Через два дня и Баранов сам собрался в поход. Рано утром 4 апреля он сидел в своей конторке и просматривал бумаги и счета – не забыть бы чего! – ведь будет в отсутствии не меньше полугода. Все вроде в порядке. Отложил бумаги в сторону, снял свои старомодные очки и протер усталые глаза. Решил перед уходом на корабль зайти в жилые комнаты своего дома, попрощаться с детьми.

Вошел в комнату дочки Ирины. Девочка, игравшая с куклами, подняла голову и радостно приветствовала отца:

– Папа! – вскрикнула она и бросилась к нему.

Баранов наклонился, поднял ее высоко в воздух, а потом взял на руки и нежно поцеловал темные волосы дочки.

– Ирочка, моя маленькая красавица!

Он хотел сказать что-то еще, что-нибудь ласковое, но не смог. Комок подступил к горлу, и он знал, что скажи он слово и сам расплачется. Тяжело было расставаться со своей маленькой дочуркой, которую он просто боготворил. И годы начинали сказываться, да и ревматизм мучил. Хотелось посидеть дома и никуда не ездить, никуда не ходить. Но долг повелевал отомстить колошам за поругание русского флага, за замученных товарищей.

Немного отошел Баранов и хриплым голосом прошептал девочке:

– Мне надо ехать теперь, дочурка, но я скоро вернусь и привезу тебе подарки.

Новости о подарках успокоили заволновавшуюся было Ирину, и она стала с радостью думать о том времени, когда отец вернется и привезет ей обещанное.

– Смотри, не забудь, папа, привези мне много подарков!

– Привезу, привезу, шаловница! Ну а теперь иди, поиграй, – и он опустил ее с рук на пол.

Опять подумал он о своем опасном военном походе, но уже несколько успокоившись, – ведь если все окажется успешным, он сможет основать на Ситке новое большое селение, перевести туда свою главную контору, построить большой дом и затем привезти обоих детей. Тогда он будет всегда с ними вместе.

В это время в комнату вбежал сын Антипатр – сильный, красивый, хорошо сложенный мальчик. Увидев, что отец что-то шептал Ирине, он понял – случилось что-то важное.

– Что случилось, папа, что-нибудь неприятное?

Баранов потрепал сына по голове:

– Нет, конечно, нет…

Еще раз поцеловал Ирину и, взяв Антипатра за руку, вышел с ним во двор.

– Пойдем, сын, я хочу с тобой поговорить.

Мальчик послушно вышел с отцом, крепко уцепившись своей ручонкой за крепкую, мозолистую руку Баранова.

Они пошли к берегу и там остановились у деревянной лестницы, ведущей вниз на песчаный пляж. Баранов показал Антипатру два компанейских судна, стоявших поотдаль.

– Видишь эту флотилию, сын. Я сегодня выйду с этими кораблями в плавание на Ситку, буду в отсутствии долгое время. Ты останешься хозяином в доме… Ты уже большой мальчик, тебе ведь стукнуло семь лет… Совсем взрослый. Пока меня не будет, присматривай за хозяйством, помогай матери, слушайся ее. А главное, – не оставляй одну Иринку. Она маленькая, и ты уж присматривай за ней. Никогда не оставляй ее одну. Я хочу, чтобы за ней присматривал кто-нибудь, кто ее любит, а ты, я знаю, любишь свою сестренку.

Антипатр сжал отцовскую руку, силой заставляя себя не расплакаться, показать, что он мужчина.

– Ты скорее приезжай обратно, папа, – произнес он, смотря вперед на бухту, глазами, наполнившимися слезами. – Я хочу, чтобы ты вернулся скорее. Буду молиться Богу о тебе!..

Суровое морщинистое лицо Баранова разгладилось. Он с гордостью посмотрел на Антипатра.

– Обо мне не беспокойся, сын. Не в таких переделках бывал твой отец. Я вернусь, как только сделаю свое дело… Ну а теперь беги, посмотри за Ирочкой… А я еще пойду повидать своих людей перед отъездом.

Баранов направился к мастерским… увидел Тараканова, шедшего к нему.

– А, Тимофей, ты-то мне и нужен. Сбегай-ка к отцу Герману, скажи – хочет Баранов видеть его по неотложному делу… Очень срочно.

Тараканов в недоумении посмотрел на него, но, ничего не сказав, пошел выполнять поручение.

2

С тех пор как у Баранова испортились отношения с иноками духовной миссии, он позже присмотрелся и заметил, что Герман в сущности был неплохой человек, и с течением времени научился уважать его. И, действительно, трудно было не любить простого душой и сердцем инока Германа. Истинно говорили, что он даже букашки не обидел на своем веку. С другими же монахами отношения у Баранова стали просто невозможными. Стоило ему увидеть любого из них, как кровь приливала к голове, и Баранов начинал «выражаться» самыми непотребными словами. С такой же силой, как он мог ненавидеть монахов, Баранов полюбил Германа и с каждым месяцем все больше и больше располагался к нему. Отец Герман, со своей стороны, сильно привязался к детям Баранова – Антипатру и Ирине.

Отца Германа любили все дети в селении. Стоило ему показаться на улице, как к нему бежала детвора, и все просили рассказать сказку или какую-нибудь историю. Герман не был очень силен в грамоте и мало знал сказок, но хорошо знал жития святых, которые он и пересказывал детям с такой умилительной простотой и свежестью, что им и никаких сказок не нужно было.

И, конечно, Антипатр и Ирина не были исключением. Дети привязались к иноку Герману и всегда радовались его приходу. Тот знал это и часто наведывался в дом Баранова. Сам Баранов лучше узнал монаха, выделил его из среды других иноков, к которым он все еще относился с нескрываемым недоброжелательством, и те платили ему той же монетой. Инок Герман со своим смирением, ясными, незлобивыми глазами, покорной улыбкой стал чем-то привлекать грозу Русской Америки Баранова, и тот в его присутствии как-то невольно смирял свои страсти и свой гнев. Он как будто в присутствии инока Германа даже стал стесняться своей вспыльчивости. И, конечно, он не мог не заметить насколько благотворным было влияние Германа на его детей. Даже огрубевшие промышленные, часто пьяные, бранящиеся, не имевшие никакого уважения к сану других членов духовной миссии, в присутствии Германа смирялись и придерживали свои языки.

Красавица жена Баранова Анна Григорьевна, или Аннушка, как он любил ее называть, наоборот, была равнодушна к притягательной духовной силе инока Германа, но зато с какой-то изуверской силой новообращенного прозелита искала спасения в духовном совете неистового, непримиримого к отступлениям, чернобородого с горящими глазами фанатика иеромонаха Нектария. Все ее мысли теперь были обращены к служению церкви, где она проводила большую часть времени, чистя и приводя ее в порядок, в молениях по монастырскому обряду, в душеспасительных беседах с отцом Нектарием. Нектарий, люто ненавидевший Баранова, старался вселить и в Аннушку зерно недоверия и неприязни к ее мужу.

Все, что ни говорил отец Нектарий, было непререкаемой истиной для Аннушки. Она только молча смотрела на него своими расширенными прекрасными черными глазами и впивала в себя его неистовые, возбуждающе-обличительные проповеди. И нужно сказать, что все, что ни обличал Нектарий, было правдой: и жизнь промышленных в грязи и грехе, в прелюбодеянии, в пьянстве и пьяных драках. И больше всего инок Нектарий обличал самого главу колонии Баранова, считая его чуть ли не виновником всего дурного, что только творилось вокруг.

Все это привело к тому, что Аннушка стала постепенно отдаляться от своих детей, полностью отдавшись служению церкви. Если бы на Кадьяке был женский монастырь, она с радостью и наслаждением отряхнула бы прах со своих ног и ушла от мира. Единственно, что сохранило Ирину и Антипатра и спасло их, это благотворное влияние отца Германа. Он искренне привязался к детям Баранова и теперь проводил с ними большую часть своего времени.

Неразговорчивый, тихий отец Герман работал за десятерых. Он и в церкви прислуживал, и в доме Баранова за детьми присматривал. Если нужно было кому помочь избу сколотить, он был там первым с топором.

3

Баранов вышел в поход, забрав с собой два небольших компанейских судна, «Екатерину» и «Александра». Перед выходом из гавани он долго совещался с Баннером, отдавал перед походом последние распоряжения.

– Прослышали мы, как ты знаешь, Иван Иванович, что два компанейских фрегата могут навестить нас здесь… давно они уже вышли в кругосветное плавание и вот-вот должны пожаловать к нам, да и груз важный привезти, – усмехнулся с некоторой горечью Баранов.

Их превосходительство, камергер двора Резанов изволят пожаловать к нам с инспекцией, так ты, Иван Иванович, попроси прощения за меня, за мое отсутствие, но дело неотложное требует моего личного пребывания на Ситке. А корабли-то, слышал я, военного вида, фрегаты… Очень бы помогли нам в нападении на индейские фортификации… Так скажи им, что, дескать, просит правитель Баранов немедленного содействия, пусть, не задерживаясь, идут на Ситку и помогут мне. Вот тут пакет заготовил я, передай капитанам – прошу в пакете немедленной помощи… – и Баранов передал Баннеру пакет.

Поход от Кадьяка до Якутата был нелегким. Море было неспокойное, и только 25 мая корабли Баранова подошли к цели похода.

Баранов стоял на палубе и смотрел вперед, когда корабли входили в гавань. Его беспокоила мысль, закончил ли постройку новых судов Кусков.

Всматривается Баранов в утреннюю дымку, и вдруг глаза его засверкали от радости. Там, впереди, увидел он два новеньких корабля, готовых к походу.

«Сделал дело, Иван, —, прошептал он удовлетворенно. – Теперь можем пойти на варваров!»

– Молодец, Иван, не подвел, – обнял он своего помощника, любовно поглядывая на новые корабли. – Совсем готовы, а?

– Да как видите, Александр Андреевич, задание выполнили!

В тот же день Баранов тщательно осмотрел оба корабля. Что и говорить – ни сучка ни задоринки! Блестят, как самые лучшие флотские корабли. Еще раз похвалил Кускова. Решил назвать корабли «Ермаком» и «Ростиславом».

Пребывание на Якутате было одной нескончаемой работой. Надо было торопиться, а приготовлений к походу еще много. Нужно приготовить не только корабли – оснастить их, заготовить провизию, вооружить, но и подготовить людей к походу. Несмотря на все усилия Баранова и Кускова, на все эти приготовления ушло лето, и только в начале сентября Баранов смог отдать приказ о выходе своей флотилии в море.

Первыми к Ситке вышли «Екатерина» и «Александр», за которыми последовали многочисленные байдары охотников-алеутов в сопровождении бота «Ростислав». Сам Баранов немного задержался с последними распоряжениями и вышел на «Ермаке» догонять свою армаду 6 сентября (25 августа по старому стилю). «Ермак» оказался тихоходным, неповоротливым судном, и Баранов потратил много времени, чтобы достичь Ледяного пролива (Кросс Саунд), где он назначил рандеву с остальными судами, отправленными раньше, и с байдарами алеутов. Только 19 сентября добрался Баранов на «Ермаке», с трудом пробившись через льды, к Ситке. Обошел остров с «Ростиславом» и к вечеру подошел к Крестовской гавани, где его давно уже дожидались «Екатерина» и «Александр».

4

Велика же была радость Баранова, когда на расстоянии он разглядел силуэт большого военного корабля. Это был фрегат «Нева» под командой капитан-лейтенанта Юрия Лисянского. Присутствие «Невы» сразу же подняло дух членов экспедиции, и с обоих кораблей раздалось оглушительное «ура!»

Оказалось, что оба фрегата первой русской кругосветной экспедиции, «Надежда» и «Нева», благополучно добравшись до Сандвичевых островов (Гавайские острова), разделились и отправились: «Надежда» на Камчатку и в Японию, а «Нева» на Кадьяк. Капитан Лисянский предполагал, что с прибытием в главный порт Российско-Американской компании на острове Кадьяк главная задача его путешествия закончится и он сможет отправиться в обратный путь, в Кронштадт. Но оказалось, что в порту Святого Павла он не застал Баранова, ушедшего в экспедицию на Ситку, а кроме того, исполнявший обязанности правителя Баннер передал Лисянскому пакет от Баранова, где тот просил помочь ему в захвате Ситки.

«Нева» прибыла на Кадьяк 13 июля, и Лисянскому понадобилось больше месяца, чтобы отремонтировать корабль, снабдить всем необходимым и отправиться к Ситке для встречи там с Барановым.

В первый же вечер своего пребывания в селении Святого Павла Лисянский узнал много нового о правителе от Баннера. Странно, что в то время как в Петербурге о Баранове ходили самые невероятные слухи, как о выскочке-мещанине, который проводил великодержавную русскую политику в Америке якобы с невероятной жестокостью и стяжательством, что Баранов награбил миллионы за время своего пребывания на Алеутских островах и Аляске, люди, побывавшие на Кадьяке, кардинально меняли свое мнение и преисполнялись уважением к этому необыкновенному человеку. То же самое произошло и с Лисянским. Несколько часов разговора с Баннером убедили его в том, что Баранов – это олицетворение Русской Америки. Без него не было бы ни владений Российско-Американской компании, ни русских в Америке.

– С какими же силами вышел в поход господин коллежский советник? – поинтересовался Лисянский.

Баннер пожал плечами.

– Трудно сказать, что у него там есть. Знаю, что отсюда пошло на Якутат два судна, да там к нему должны бы присоединиться еще два новых корабля, если они построены Кусковым к приезду Баранова. Главные силы правителя, кроме этих кораблей, это людской состав. Он взял с собой сто двадцать русских промышленных да восемьсот кадьякцев на трехстах байдарах…

Сила внушительная, – проговорил Лисянский. – С таким числом людей да артиллерией моего корабля, я думаю, успех экспедиции обеспечен. Конечно, многое зависит от того, как оборудованы эти корабли. Постараюсь приготовить мою «Неву» в самое короткое время и выйти к Ситке в распоряжение правителя.

5

Лисянский, встретившись у Ситки с двумя кораблями Баранова, немедленно же побывал на обоих судах – его интересовало, насколько оборудование и вооружение соответствовало целям правителя захватить остров и отомстить индейцам за их вероломное нападение на русский форт два года тому назад. Трудно представить себе изумление морского офицера Лисянского. Конечно, это была любительская постройка, все было самодельное, а главное – не хватало ни пушек, ни пороха. Все эти недостатки, однако, перекрывались за счет энтузиазма и высокого морального духа команды.

– Требуйте немедленно все, что вам необходимо Для предстоящей военной операции, и это будет доставлено с фрегата «Нева», – отдал Лисянский распоряжение капитанам обоих кораблей. Он обнаружил, что на судах было только по две шестифунтовых пушки и по два четырехфунтовых картауна. Как он писал позже в своих воспоминаниях, – «не было, однакоже, ни пороха, ни такелажа столько, чтобы они могли исполнить свое предприятие с желаемым успехом. Я удивился, как можно было отправить эти два перевозочных бота (так как судами их назвать нельзя) в столь худом состоянии против народа, который сделав преступление, употребил все зависящие от него меры для своей защиты»… Дальше Лисянский добавил: «войдя в хозяйственное распоряжение этими судами, я приказал их начальникам требовать от меня всего нужного, а между тем прибавил на каждое из них по две пушки с достаточным количеством снарядов»…

Трудно представить себе радость правителя Русской Америки, когда он увидел, как значительно пополнились его силы артиллерией «Невы». Одно беспокоило его – отсутствие большой партии байдар, вышедших вместе с ним, но в тумане потерявшихся.

«Неужели все погибли, разметал ураган их по морю…» – беззвучно шептал Баранов, нет-нет да посматривавший на север, не появятся ли пропавшие байдары.

Прошло четыре дня.

– Я так полагаю, господин капитан-лейтенант, – наконец, заметил Лисянскому правитель, – что больше ждать нам нельзя. Люди на кораблях измотаны. Пора и на берег высаживаться, сил у нас довольно, даже и без потерявшихся байдар…

Лисянский вежливо согласился.

– Вы вполне правы, Александр Андреевич. Стоим здесь без дела и тратим время. Нужно начинать приготовления к высадке. Да и супостаты наши, колоши, как видно, изрядно приготовились… Слышал я от разведчиков, укрепились на скале за тяжелыми бревенчатыми стенами и будут там биться насмерть.

– Да, пора на берег! – заметил Баранов, собственно, ни к кому и не обращаясь.

Решил тем не менее послать «Ермака» на розыски исчезнувших байдар. «Ермак» поднял паруса 23 сентября и, подгоняемый свежим ветром, быстро направился проливом на север. Судьба как будто только этого и ждала, потому что в тот же день часам к восьми вечера на горизонте показалась большая партия байдар. Команды кораблей выстроились у борта и шумно приветствовали неожиданно появившуюся флотилию.

– Считай, считай, сколько байдар-то, – нетерпеливо приказал Баранов промышленному, стоявшему рядом.

Тот быстро подсчитал:

– Никак байдар шестьдесят с алеутами да, думается, не меньше двадцати с русскими, Александр Андреич!

Байдары подошли ближе, и Баранов узнал в передовой Кускова, который, подойдя к «Неве», приказал дать залп. Лисянский в ответ отдал распоряжение пустить две ракеты.

Баранов, хотя и рад был благополучному прибытию Кускова, но в то же время сильно расстроился, что большая часть байдар, очевидно, погибла. Тем не менее он приказал повесить фонари на мачты кораблей в надежде, что отставшие байдары таким образом смогут легче найти пункт назначения. Ночью все время подходили разрозненные байдары, но к утру подсчет показал, что их было немного меньше половины от общего количества. Остальные, скорее всего, погибли в море.

Все пять дней, от 18 до 23 сентября, в бухте еще появлялись байдары индейцев. Они что-то кричали, угрожающе поднимали в воздух ружья. Раз даже появился на небольшой байдаре вождь племени Котлеан, который, однако, держался на безопасном расстоянии. Он послал одну из байдар к «Неве» справиться о причинах прибытия русских кораблей и требовал, чтобы они ушли в открытое море.

Баранов потребовал у него заложников-аманатов, прежде чем вести какие-либо переговоры. Когда на следующий день индейцы появились опять со своими требованиями, Баранов передал, чтобы они немедленно освободили своих рабов-алеутов, захваченных раньше, и прислали на корабли аманатов.

Индейцы грозно замахали ружьями, но Лисянский быстро успокоил их, дав выстрел из пушки над их головами.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ: ВОЗМЕЗДИЕ
1

Рано утром 24 сентября Баранов высадился на берег залива со всеми своими промышленными и охотниками-алеутами под наблюдением капитана Лисянского, который приказал держать артиллерию фрегата наготове на случай внезапного нападения индейцев. Лисянский старался во всем помогать Баранову, иногда только давая советы по военным вопросам, естественно, входившие в его компетенцию.

Всего с Барановым высадилось не более половины людей из тех, кто вышел с ним в поход из Якутата. Остальные где-то растерялись в пути. Ждать их прибытия было бессмысленно. Закрепив за собой часть береговой полосы, Баранов направился к индейскому селению у прибрежной скалы – кекуру. Оно оказалось пустым. Все индейцы заблаговременно перешли на гору, где у них была построена прочно сколоченная крепость из толстых бревен.

Неутомимый Баранов несмотря на свои немолодые уже годы бросился с горстью сторонников на кекур. Кусков следовал за ним с развернутым русским флагом. Быстро взобравшись на невысокий кекур, Баранов выхватил флаг из рук Кускова:

– Здесь будет новый русский город! – хрипло крикнул он. – Ставь флаг, русский флаг, да покрепче, Иван… Стоять ему здесь долго, многие годы… И быть здесь большому городу – Новоархангельской крепостью назовем его.

Внизу, под скалой, промышленные увидели вдруг поднявшийся вверх флаг… Раздалось громкое, может быть, не совсем дружное «ура!»

Баранов был прав. Взвившийся над американским островом Ситка русский флаг развевался долго, пережил и самого Баранова и его последователей и спущен был только через 63 года.

В то время как возбужденный Баранов со своим верным помощником Кусковым устанавливал русский флаг над кекуром, осторожный Лисянский, не особенно доверявший военным талантам Баранова, а особенно воинской дисциплине среди его приспешников-промышленных и алеутов, отправил большой баркас, вооруженный четырьмя фальконетами, в залив. Команде баркаса был дан строгий наказ крейсировать по заливу, следить за возможным нападением индейцев и по мере возможности оказать военную поддержку силам Баранова на берегу.

Позже Лисянский сам отправился на берег, чтобы своим присутствием воодушевить «армию» Баранова, готовившуюся к приступу крепости индейцев на вершине горы. Когда Лисянский вышел из шлюпки на берег в своей блестящей морской офицерской форме, его восторженно встретили толпа человек пятьсот алеутов и креолов, или, как Лисянский назвал их, русских американцев.

Когда Лисянский вместе с Барановым обходил занятую позицию на берегу, к ним подбежали несколько запыхавшихся креолов…

– Александр Андреич… Александр Андреич… – издали начал кричать молодой парень, – ситкинцы напали на наши байдарки около старой Михайловской крепости… помощь нужна!..

Баранов немедленно распорядился, и к месту атаки бросились несколько вооруженных промышленных. Лисянский подозвал лейтенанта Арбузова:

– Возьмите десятивесельный катер и ялик… немедленно отправляйтесь к старой, разоренной Михайловской крепости… окажите содействие.

Прошло несколько часов в ожидании, и только к пяти часам дня группа промышленных вернулась с Донесением, что никого из неприятелей-ситкинцев у Разоренной крепости они не встретили, но бежавшие Им навстречу кадьякцы сообщили, что индейцы неожиданно напали на байдарку у берега и убили двух гребцов.

Этот инцидент заставил Баранова обратить особенное внимание на охрану лагеря. Весь следующий день к берегу подходили разрозненные отставшие байдары. «Армия» Баранова постепенно росла, пока он и Лисянский делали последние приготовления к штурму укрепленной индейской крепости.

Всего из Якутата с Барановым и Кусковым вышло четыреста байдарок, на которых находились девятьсот человек. К 26 сентября в лагере Баранова насчитывалось 350 байдарок и восемьсот человек. Все это говорило, что потери во время перехода оказались не очень крупными.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю