Текст книги "Колумбы российские"

Автор книги: Виктор Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 51 страниц)

6

Вечером Баранов позвал Кускова к себе в кабинет – у него теперь даже был кабинет – и, запершись там, вел с ним долгий разговор.

– Ты уже знаешь, Иван, о тех планах нашего продвижения на юг, которые обдумывал камергер Резанов. Как бы мы здесь не преуспевали, сколько бы зверя морского не били, мы всегда будем зависеть от привозных продуктов. Здесь, на Севере, выращивать хлеб и овощи трудно. Надеяться на Охотск – сам знаешь, давно бы подохли все, если б не покупали, когда возможно, продукты у иностранных шкиперов. А жить, надеясь только на эту провизию, дело накладное – придется уступать им меха на большие суммы, в ущерб нашей компании.

Он в упор посмотрел на Кускова из-под насупленных бровей.

– Выход есть – надо продвигаться на юг и основывать на хороших, теплых землях колонии наших землепашцев, которые будут снабжать нас своим хлебом, своими овощами… там на юге будет житница наших здешних владений.

Кусков оживился. Мысль Баранова, видимо, понравилась ему.

– А где вы намереваетесь поставить первую колонию? И какие обязанности там будут у меня?

Баранов улыбнулся, видя энтузиазм Кускова:

– Подожди… подожди… не торопись. Все узнаешь по порядку. Когда Резанов был здесь, мы обсуждали две возможности продвижения на юг – первое, это двигаться вдоль берега, до Калифорнии, а другое – распространить наши владения на Сандвичевы острова. Николай Петрович на время отложил этот план в сторону и говорил, что нам нужно исследовать Калифорнию и там построить наше первое поселение. Я с ним согласился, хотя сам склоняюсь скорее на наше продвижение на Сандвичевы острова, где и король ихний очень дружественно относится к нам. Но Сандвичевы острова отложим на более далекое будущее…

Калифорния ближе к нам, и мы можем сообщаться скорее с нашими тамошними колониями… Но я не отказываюсь от своих планов на заселение Сандвичевых островов… пойдем туда после того как обоснуемся в Калифорнии. Кроме того, – и Баранов многозначительно поднял вверх свой толстый палец, – путешествие Резанова в Калифорнию два года тому назад оказалось очень успешным… наша задача теперь укрепить и усилить те хорошие отношения, которые Резанов установил с гишпанцами… построить где-нибудь на север от них наше первое селение. А решать эту важную задачу я назначаю тебя, Иван. Ты доказал свои хозяйственные способности здесь, в Новоархангельске, да и в Якутате и на Кадьяке. К тому же в Калифорнии тебе нужно быть и дипломатом…

Теперь… точно… тебе будет задание обследовать берега Калифорнии от залива Сан-Франциско, то есть от территории, занятой гишпанцами, на север. В этом районе еще никого нет, и нам нужно торопиться и заселить эти необитаемые места. Найдешь там хорошую бухту да пахотные земли – так там и поставим свой первый форт. Ищи подходящее место поближе к Сан-Франциско, чтобы остановить гишпанцев, если они вздумают продвигаться на север… Так вот твое задание – найди место и строй форт. Главное, помни урок, полученный нами в Михайловском, – избежать подобного нападения. Да ты и сам помнишь, что случилось с нашим селением хлебопашцев в Якутате – никого не оставили в живых изверги. Главное, помни, от тебя зависит – носить тебе голову на плечах или потерять ее от руки индейцев. Построишь форт – поставлю тебя правителем наших владений в Калифорнии…

будем зависеть здесь от тебя, да от твоих успехов в доставке нам хлеба..

Кусков радостно заулыбался:

– Очень вам благодарен за доверие, Александр Андреевич. Задание серьезное, сам понимаю, нелегкое, но я уверен, что с ним справлюсь.

Баранов опять поднял свой толстый палец. Он всегда так делал, когда ему нужно было что-то доказать.

– Это еще не все. Когда ты выйдешь в поход в Калифорнию, я пошлю другое судно в то же самое время обследовать земли в устье реки Колумбии… это между твоей Калифорнией и нами здесь, на Ситке. Эта партия получит такое же задание – обследовать земли и поставить там форт. Форт и селение станут нашей промежуточной станцией между тобой и нами. Начальником этой партии назначаю Тараканова… сам знаешь, парень он толковый, да и будет осторожным с индейцами, побывал ведь у них в плену. Счастливец он, видно, – живым вернулся из плена.

– Выбор ваш хорош, Александр Андреевич. Трудно найти лучшего человека для этого.

Кускову самому очень нравился молодой, исполнительный и толковый Тараканов. Он знал, что на этого человека можно положиться, как на каменную стену.

Баранов поднялся, крепко пожал Кускову руку:

– Помни одно, Иван, – сказал он, – что все, что было сказано в этой комнате, должно остаться тайной. Никому даже и намека не давать о наших планах. Малейший намек, и гишпанцы узнают об этом, встревожатся, а это значит конец – будут немедленно приняты меры против нас. Все должно быть шито-крыто. Гишпанцы узнают о наших планах слишком поздно, после того, как мы тайно построим наше селение. А выгнать-то нас, – и у Баранова хитро засверкали глаза, – у гишпанцев сил не хватит. Помнишь, что говорил Резанов о силах гишпанцев! А пока что потихоньку присматривайся к нашим людям, незаметно отбирай тех, кто подходящ для твоих планов. И главное, – никаких разговоров!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ: ЖИЗНЬ НА ОСТРОВЕ СИТКА

1

Год 1808-й прошел в обычных трудах. Баранов принял все меры к тому, чтобы никаких неожиданных вылазок со стороны индейцев не было. За колошами усиленно следили и, если замечали где-нибудь скопления индейцев, Баранову об этом немедленно доносилось.

Холодная зима с ее порывистыми, ледяными ветрами кончилась, и наступила теплая весна, а потом и жаркое лето с его долгими днями. Новоархангельск расстраивался и расширялся, и Баранов беспрерывно продолжал укреплять свою крепость на холме. Устанавливались новые, более массивные стены, добавлялись сторожевые башни. Крепость действительно становилась недоступной для нападения на нее со стороны суши. Со стороны же моря, хотя она и была такой же неприступной для индейцев, однако ее стены, вероятно, едва ли бы устояли против концентрированного огня судовых батарей в случае атаки на нее военными кораблями.

Особняк Баранова стоял на самом высоком месте в центре крепости, и так как это было двухэтажное здание – из окон верхнего этажа открывался прекрасный вид на всю окружающую местность и на величавый залив.

Баранов ввел строгую, военную дисциплину, с регулярно сменяющимися часовыми у ворот крепости, с заряженными пушками, готовыми в любой момент отразить неприятеля. Часовые были отборные, многие с военной подготовкой в прошлом, – вероятно, проштрафившиеся на военной службе и угодившие в Сибирь. Они отчетливо, «по артикулу», брали ружья на караул, когда Баранов входил или выходил из крепости. Нет, о неожиданном нападении на крепость теперь не могло быть и речи.

Много нововведений и улучшений произошло во «дворце» Баранова. У него теперь была собрана громадная библиотека с тысячами книг не только на русском, но и на других языках, преимущественно на немецком, английском и французском. Ядром этой библиотеки оказалось несколько сот книг, привезенных Резановым вместе со всяческими научными аппаратами для несуществующего шелиховского фантастического «музеума». Баранов к этим книгам беспрестанно прикупал новые, главным образом иностранные. Покупал он их у капитанов кораблей, заходивших в Новоархангельск.

Сам он в чужих языках не разбирался, кроме, может быть, ограниченных знаний немецкого. Он и в русскому-то письменном языке был не силен. Эти книги он приобретал для своих детей, которые – он был уверен – смогут читать их в скором времени. Антипатр и Ирина каждый день занимались изучением трех иностранных языков, кроме всяких прочих наук на русском языке.

Их преподаватель, бостонец Джонс, оказался прекрасным педагогом, сумевшим привить детям интерес к языкам и музыке. Он был настоящим просвещенным гувернером. С приобретением такого воспитателя мечты Баранова предоставить детям самое лучшее образование, недавно казавшиеся такими несбыточными, вдруг, как по мановению волшебного жезла, стали претворяться в жизнь.

Дети привыкли быстро к своему новому дому в Новоархангельске и больше не вспоминали ту невзрачную, непривлекательную избушку, в которой жили на острове Кадьяк. Их дом был теперь здесь, и они сами росли вместе с быстрорастущим селением.

Ирине было уже шесть лет. Это был очаровательный резвый ребенок Она была необыкновенно красива даже в эти детские годы. Не было никакого сомнения, что она с годами превратится в изумительную экзотическую красавицу, прелестную принцессу этого форта. Особенно притягательными были ее большие черные глаза. Ирина обладала жизнерадостным характером, и ее веселый серебристый смех можно было слышать весь день то в обширных комнатах дома, то на дворе крепости, а иногда и на берегу залива.

Каждое утро Ирина практиковалась на фортепьяно, а за ней Антипатр. Баранов мечтал, чтоб его дети хорошо научились музыке и главным образом игре на фортепьяно. Уроки музыки им давал все тот же мистер Джонс.

Антипатр, теперь уже выросший – ему исполнилось одиннадцать лет, – большого интереса к музыке не проявлял; бесконечные упражнения его утомляли, казались скучными. Он был влюблен в море и в корабли.

Во времена его детства парусные судна были главным средством передвижения на море. На корабле можно было пересечь океаны, побывать в разных странах мира. Он слышал много разговоров о первой русской кругосветной экспедиции и всегда просил рассказать ему что-нибудь об экспедиции и о прославившихся в ней капитанах Крузенштерне и Лисянском, совершивших историческое путешествие на фрегатах «Надежда» и «Нева». Антипатр особенно увлекался рассказами о Лисянском и участии «Невы» в освобождении Ситки от индейцев. Особенно крепко запал в его детскую голову Лисянский, и он всегда помнил его. Так же хорошо он помнил и блестящего камергера Резанова, в его красивой форме с массой необычайных орденов на груди. Молниеносное путешествие Резанова, на короткое время остановившегося на Кадьяке, где тогда жил Антипатр, надолго осталось в его памяти. Резанов был для него самым большим героем.

Мальчик мечтал, когда вырастет, стать морским офицером, плавать по морям и океанам, совершать кругосветные путешествия, заниматься исследованиями и открытиями новых земель…

– Тимофей Петрович, – как-то обратился он к Тараканову, сидевшему на мягком, теплом песке на берегу бухты, – скажите, я смогу попасть в Морской корпус в Петербурге, научиться навигации… стать морским офицером, как капитаны Лисянский или Гагемейстер?

– Конечно, сможешь, – ответил Тараканов, – я не думаю, что во всей колонии здесь можно найти лучшего моряка, чем ты… ты ходишь под парусами лучше меня, несмотря на все годы, проведенные мною на парусных шлюпках и кораблях и весь мой опыт. С байдаркой ты справляешься, как индеец или алеут, и даже лучше. Я нисколько не сомневаюсь, что ты станешь хорошим моряком, и, кто знает, пройдет несколько лет и ты уедешь в Петербург, а когда вернешься, на тебе, будет красивая морская форма с золотыми эполетами морского офицера. Я только надеюсь, что, когда ты станешь офицером, ты не будешь похож на этого сухого немца Гагемейстера.

– Почему в нашем флоте так много иностранных офицеров, Тимофей Петрович?

– Не имею понятия… Может быть, наш морской флот молод еще, и у нас нет своих опытных офицеров! С другой стороны, у нас уже некоторое время существует Морской корпус, и я уверен, что из него вышло много прекрасных офицеров вроде капитана Лисянского и лейтенантов Хвостова и Давыдова, да и многих других. Недалеко то время, когда все капитаны будут русскими, и нам не нужны будут разные Крузенштерны, гагемейстеры и другие, подобные им, – с ожесточением добавил Тараканов и с усердием взялся за свою работу. Тараканов, как видно, недолюбливал людей с иностранными фамилиями, особенно с немецкими.

Он принялся обтесывать из куска дерева игрушку – модель корабля для Антипатра. Тимофей нравился Антипатру. Это был тихий, спокойный и очень способный, грамотный охотник на морского зверя. Что особенно нравилось Антипатру – Тимофей был прекрасный моряк, который многому научил мальчика. В любой день, при любой представившейся возможности Антипатр старался быть около Тимофея, слушать его рассказы о старых временах, когда люди охотились и ловили рыбу перед лицом постоянной смертельной опасности, когда занимались охотой и морскими походами всегда под угрозой нападения индейцев. Даже и теперь заниматься рыбной ловлей или охотой не было безопасным. Часто экспедиция возвращалась с постоянными, к сожалению, ставшими обыденными вестями, что столько-то людей были убиты, а столько захвачены в плен и стали рабами враждебных индейцев.

– Тимофей Петрович, расскажите, как вы спаслись из индейского плена, когда они сожгли Михайловский форт, – стал просить Тимофея мальчик.

– Да я ж тебе рассказывал уже много раз.

– А я хочу послушать еще. Каждый раз я узнаю что-нибудь новое, интересное. Что они с вами делали, когда привезли в свою деревню?

– Ну я тебе уже говорил, что меня посадили в загородку и приказали чистить рыбу. Со мной там было еще несколько других рабов. Дня не проходило, чтоб нас не били… я думаю для того, чтоб мы помнили наше положение… При мне привезли туда двух наших русских – Кочесова и Наквасина, оба были ранены, все в крови. Весь день и всю ночь индейцы мучили и глумились над несчастными. Мучили их самыми страшными пытками. А меня в это время привязали веревками к дереву, чтобы я мог видеть все их муки. Дикарям, видимо, доставляло большое удовольствие издеваться над ними.

Знаешь, Антипатр, трудно сказать, кто был более жестоким к этим несчастным – индейцы-мужчины или индианки-женщины. Они словно соревновались в жестокости – выдергивали ногти из их пальцев, резали и кололи голое тело, вырезали полосы кожи из спины. Это было так ужасно, что я не в состоянии был видеть их мучения и слышать их страшные крики и стоны… мне кажется, что я обомлел, потерял сознание. А я ведь не труслив. Многое видел в своей жизни, но такого – никогда. Такая жестокость не проходит безнаказанно. Бог милосерден, но Он накажет этих дикарей. Нет, Антипатр, я не должен тебе рассказывать таких ужасов. Это были страшные мучения, но это уже дело прошлого, а что было, то уже больше не повторится.

Ну хорошо, Антипатр, вот твой кораблик – совсем готов теперь плыть в далекое плавание, может быть, к Сандвичевым островам. А ты бы хотел побывать там и повидать старого короля Камехамеху?

Мальчик взял игрушечный корабль в руки и любовно прижал его к себе:

– Да, я очень хочу путешествовать – побывать везде и прежде всего на Сандвичевых островах.

Тимофей встал, поднялся во весь свой гигантский рост и с наслаждением потянулся, расправил мускулистое тело. Молодой гигант, красивый блондин с непокорными светлыми кудрями, свешивающимися ему на лоб, – настоящий символ мужской красоты и силы.

Они разошлись. Тараканов пошел в свой дом, где его ждала молодая привлекательная креолка Мария, на которой он только недавно женился. Антипатр лениво побрел к своему дому, где ему нужно было взяться за уроки. Он шел и крепко прижимал к груди кораблик, осторожно прикасаясь пальцами к белоснежным парусам и стараясь не запачкать их.

2

Антипатр быстро вбежал наверх по лестнице в крепость, прошел мимо часового у ворот, которому важно отдал честь. Тот улыбнулся и так же официально ответил на его салют. Мальчик торопился в классную комнату, где его ожидал мистер Джонс. Антипатр не стерпел, однако, и на ходу забежал в кабинет отца.

Баранов сидел у письменного стола.

– Папа, смотри, что у меня! – радостно крикнул мальчик и с гордостью показал модель судна. – Смотри, что мне сделал Тимофей Петрович!

Баранов повернулся на стуле, притянул к себе сына и нарочито сердито проговорил:

– Было бы лучше, если б твой Тимофей Петрович делами занимался, а не играл с тобой. Всему свое время – и играм, и делам!

Он прищурился и посмотрел на сына, а у того глаза покраснели и наполнились слезами.

– Ну-ну… я же пошутил. Я очень рад, что вы так Дружны. Тимофей Петрович хороший человек… он тебя научит многим полезным вещам… Вишь, какой красивый кораблик тебе смастерил… Надеюсь, ты сам сможешь скоро такие же корабли строить. Ты легко схватываешь… быстро делаешь, что тебе покажут… – и он поцеловал сына, – ну, беги теперь в класс. Не пропускай своих уроков, – и он шутливо подтолкнул сына к двери.

Долгое время после этого Баранов сидел без движения и с гордостью думал, что наградил его Господь хорошими детьми. «Надеюсь жизнь их не будет такой тяжелой, как у меня!»

Не прошло много времени, как в кабинет шумно вбежала Ирина, закончившая свои уроки. Сегодня, как видно, у Баранова работа не подвинется. Ирина быстро вскарабкалась ему на колени, удобно устроилась и посмотрела на кучи бумаг на столе.

– Ты очень много работаешь, папа, – серьезно заявила она ему. – Пойдем на двор, погуляем, – и она отодвинула бумаги прочь от него.

Баранов любовно посмотрел в ее красивые глаза, на тонкий гордый носик, унаследованный от матери, индейской принцессы, прикоснулся губами к ее мягким волосам.

– Жизнь ты моя! – тихо сказал он и опять поцеловал девочку.

Ирина прижалась к его груди и стала играть' с брелком на его часовой цепочке.

– Ирочка… мне нужно закончить работу… осталось уже немного, может быть, не больше получаса, и тогда я освобожусь и пойду с тобой гулять. Пойдем в поселок, на мельницу или на берег – куда только захочешь, а сейчас – беги, поиграй у себя в комнате, хорошо?

Девочка повеселела и вприпрыжку побежала к двери. Там она повернулась и спросила:

– А тебе никто не помешает? Ты пойдешь со мной?

– Да, да, пойду… обещаю.

Позже, когда Антипатр закончил свои занятия, Баранов с обоими детьми вышел из дома и отправился с ними в поселок. Они побывали в домах промышленных, поболтали с женщинами, заглянули в мастерские. С кем-то поздоровался, кому-то отдал распоряжения. Дети были счастливы. Им так редко приходилось бывать с отцом, да еще на берегу или в поселке, ведь он всегда был так занят.

Сегодня для них был настоящий праздник, да и сам Баранов отдохнул с ними и забыл о своих нескончаемых заботах. Жизнь, видимо, вошла в нормальные рамки.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ: ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ

1

Баранов не терял времени в своих приготовлениях к исследованию берегов Калифорнии и районов на север от нее. В конце сентября 1808 года два корабля вышли из бухты Новоархангельска и направили свой путь на юг. Кораблем «Кадьяк» командовал штурман Петров, но общее руководство экспедицией находилось в руках барановского доверенного, коммерции советника Ивана Кускова. Ему поручалось обследовать берега Калифорнии на север от президио Сан-Франциско. Если подходящее место будет найдено, тогда Кускову надлежало высадиться и начать постройку форта.

Другое судно, шхуна «Николай» под командованием штурмана Булыгина, получило задание обследовать устье реки Колумбии и основать там другое русское селение. Группа промышленных, которым надлежало основать там форт, находилась под командой приказчика Тимофея Тараканова.

Путешествие в устье Колумбии не предвещало никаких затруднений. Булыгину нужно было только доставить партию промышленных с Таракановым во главе к устью реки и, если место окажется подходящим, то высадить группу там, а самому с кораблем вернуться в Новоархангельск.

Все путешествие туда и обратно обещало занять не более месяца, и поэтому Булыгин решил взять с собой свою жену Анну Петровну, смотревшую на предстоящее путешествие как на интересную увеселительную поездку. Да и Булыгину хотелось показать жене новые земли, немного встряхнуться от монотонной, скучной жизни в Новоархангельске.

Ни промышленным, ни алеутам, однако, не было разрешено брать с собой жен, пока селение не будет построено. Баранов обещал им, что жены приедут позже, как только будут получены сообщения о постройке форта. Поехали с ними только две алеутки-поварихи.

Всего в эту экспедицию отправились тринадцать русских, включая десять промышленных, Булыгина, его жену и Тараканова, и семь алеутов – пять мужчин и две женщины. Увязался с ними и малолетний Филипп Котельников, которому только что исполнилось тринадцать лет. Мальчишке страшно хотелось путешествовать, и Булыгин уступил его просьбам.

Тяжело было Тараканову расставаться с молодой женой, красавицей-креолкой, на которой он женился только несколько недель тому назад. Единственных утешением было то, что Баранов обещал отправить Марию к Тимофею, как только будет основан форт в устье Колумбии. Ни слезы, ни причитания остающихся жен на Баранова не действовали. Он смотрел на их слезы, как на нормальные атрибуты женского сословия.

– Женские слезы – вода, – говорил он угрюмым мужьям, оставлявшим своих жен, – поплачет и перестанет; не обращайте на них внимания.