Текст книги "Золотая рыбка 2"
Автор книги: Вэвиан Фэйбл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Делаю знак официанту, разряженному китайским мандарином, и тот уже летит к нашему столику с новой порцией сакэ. Закурив сигарету, обдумываю неожиданный поворот событий и наконец качу пробный шар:
– Отчего бы тебе не устроить рандеву и с Другим братцем?
– Боже упаси!
– Нет так нет. Ладно, завтра отправляюсь на озеро.
– Место сказочное – среди хвойных лесов горное озеро. Если никогда там не бывала, стоит прогуляться.
– И что я найду в этом самом озере?
– Понятия не имею! И сегодняшний день, между прочим, я действительно планировал как сплошное удовольствие. У тебя нет никаких оснований не доверять мне.
И этот туда же! Каждый, кому не лень, заводит со мной разговор о доверии. Опрокинуть на него стол, что ли, как тогда на Хмурого?.. Никак мне не избавиться от мыслей об этом типе! Я обреченно вздыхаю и тушу сигарету.
– Арджил, ты знаешь, где живет Дональд?
– Я тебя отвезу.
Не задавая лишних вопросов, Дональд тщательно запирает за мной калитку, словно опасаясь, как бы я не передумала. Затем бросает меня в саду и поспешно скрывается в доме, все окна которого ярко освещены.
Я бреду по дорожке к темному зданию в глубине сада. Открываю дверь и попадаю прямо в гостиную. У окна с наглухо задернутыми шторами, в круге света, отбрасываемого торшером, стоит кресло, где расположился Хмурый – в неизменных белых полотняных брюках, ноги вытянуты, на коленях книга. При моем появлении Даниэль даже не отрывает взгляда от книги, всего лишь перелистывает страницу.
– Эй! – окликаю я. – Где твоя хваленая бдительность? Я запросто могла бы тебя пристрелить.
– И хватило бы духу? – Он опускает книгу на ковер.
– Пожалуй. – Я усаживаюсь к нему на колени и заглядываю в его глаза. Он отвечает мне неулыбчивым взглядом. – А ты смог бы пристрелить меня?
– С превеликим удовольствием. Выкладывай, зачем пожаловала. И пересядь, пожалуйста, на стул, от твоего перегара окосеть можно.
– Грубые у тебя, однако, манеры. – Все же я отсаживаюсь от него подальше.
– Насколько помнится, в первый раз, когда ты ко мне заявилась, тебе требовалось выспаться. Кровать и сейчас в твоем распоряжении.
– Хотелось бы промочить горло на сон грядущий. Может, угостишь стаканчиком?
– Стаканчика тебе хватит? Угощайся, бутылка позади тебя.
Видали этого гостеприимного хозяина?! Я бы на его месте вообще выставила меня за порог, а он еще церемонится.
– Не составишь компанию? – Мне не жаль, выпивка не моя.
К моему удивлению, он кивает. Мы опрокидываем по стаканчику виски, но мне этого мало, я продолжаю губить здоровье куревом. Получив определенную дозу стимуляторов, беззастенчиво излагаю цель своего визита:
– Хотелось бы знать, постель предлагается вместе с хозяином постоялого двора?
– Нет, – резко встряхивает он головой. – Имеется в виду отдельная кровать.
– Значит, теперь у нас все врозь?
– Ты очень хорошо загорела.
– На таком солнце нехитро загореть. Дурацкий какой-то разговор получается, прямо не знаю, что тебе сказать.
– Была ведь, наверное, причина, ради которой ты дала себе труд наведаться ко мне.
– Невелик труд.
Хмурый молчит, все чаще поглядывая на книгу, словно ждет не дождется, когда можно будет продолжить прерванное чтение, и я с ужасом осознаю: он говорит то, что думает.
Впрочем, я тоже.
– Не беспокойся, сейчас уберусь. Если, конечно, не попросишь меня остаться.
– Попросить? Да я за всю жизнь столько не умолял ни одну женщину, сколько упрашивал тебя!
– Что-то не заметила.
– И запомни раз и навсегда: больше я этого делать не стану.
Лицо Беллока на миг смягчается, и я спешу воспользоваться этой минутной слабостью.
– Ну что ты ко мне цепляешься? Видишь же, я сама к тебе пришла, и вовсе не для того, чтобы почитать вслух.
– По-моему, я предлагал тебе лечь спать.
– Где?
– Идем.
Хмурый ведет меня в спальню и указывает на двуспальную тахту – располагайся, мол. Потом собственноручно застилает постель и уходит.
В самом деле, отчего бы не прилечь? Я натягиваю на себя одеяло и почти в тот же миг засыпаю.
Когда я, заспав хмель, пробуждаюсь, за окном все еще царит ночь. Первое ощущение – жгучего стыда: господи, как меня угораздило очутиться здесь? Следующее заставляет меня выскочить из постели. При свете ночника обнаруживаю в стене узкую дверь, ведущую в ванную комнату, где я получаю возможность убедиться, что хозяин дома явно питает пристрастие к старинным вещам. Помимо его привязанности к допотопной кофеварке, об этом же свидетельствует и прочая утварь. Я умываюсь над широкой фаянсовой раковиной и проверяю результат в зеркале с ограненными краями. Сама ванна, опирающаяся на мощные чугунные лапы, стоит под крохотным оконцем. Краны и вешалки для полотенец сияют желтой медью, вдоль стен развешены застекленные шкафчики для туалетных принадлежностей.
Приняв душ, заворачиваюсь в огромную купальную простыню и заглядываю в гостиную. Хмурый по-прежнему там. Разница лишь в том, что за это время он добрался до последней страницы. Захлопнув книгу, он устало трет веки и потягивается.
– Можешь ложиться. Возвращаю тебе постель. С благодарностью. Завтра снова снимаешься?
– Нет. На ближайшие дни назначены павильонные съемки, так что великий актер справится в одиночку.
– Кое-что я видела на кассете, а кроме того, прочла сценарий. Как ты мог добровольно согласиться на это побоище?
– Я работаю с удовольствием.
– О да, наблюдала я это «удовольствие». – Я вглядываюсь в его измученное лицо. – Однажды подоспела аккурат в тот момент, когда симпатяга Эзио ловким подзатыльником отправил тебя в нокаут.
– Приятно слышать, что проявляешь интерес к моей особе. Кстати, а где ты видела фильм?
– Круз Гвард каждый день получает копию отснятого материала, система идеально отлажена. А потом, лежа в постели, оценивает твое мастерство и растравляет свою нежную душу.
– Как по-твоему, даст он мне переписать кассеты? – смеется Беллок. – Тоже хотелось бы сохранить что-нибудь на память об этих золотых денечках.
– Похлопотать за тебя?
– Спасибо. Ну а теперь моя очередь ложиться.
– Не желаешь прогуляться завтра в горы? Если знаешь, где обретается Мартин, могли бы прихватить и его.
– Я – за.
– Машина пока еще в лаборатории – слегка потрепанная и залитая кровью. Так что придется вызвать такси.
– Прости, не успел тебя поздравить. – Проходя мимо, он гладит меня по голове. – Дело ты размотала на удивление быстро. Вот только смерть преступника – не в твоем духе.
– Скорее, это в его духе.
– Возьми мою машину, а за мной заедешь. Идет?
Я киваю. Хмурый стоит рядом, готовый выпроводить меня. У меня нет сил шелохнуться, чтобы сделать задуманное. Я хватаюсь за дверную ручку, как утопающий за соломинку. Затем поворачиваюсь, приникаю к двери спиной и смотрю Хмурому в лицо.
– Меня пугает твоя твердокаменность. Неужели случилось непоправимое?
– А что, собственно, случилось?
– Помню опрокинутый стол, темный сквер и как ты заявил, что не доверяешь мне. А еще помню безрадостные дни и бессонные ночи.
– Дальше, – подгоняет он меня.
– А дальше – ничего.
– Разве? Я, например, помню некоего субъекта по имени Арджил, – продолжает он. – Что за ребячество, Дениза! Тебе не удалось уязвить меня, в отчаяние я впал вовсе не из-за твоей глупой выходки.
– Тогда из-за чего же?
– Пока ничего не могу сказать. Когда все будет позади – обсудим.
Я обнимаю Даниэля за шею, спина его напряжена, он не отзывается на мою ласку.
– Неужели ты не понял, что ни для тебя, ни для меня это никогда не будет позади?
– Вопрос времени.
Я целую его в жесткие, неподатливые губы, прижимаюсь к нему всем телом. Он делает попытку отстраниться, но я не разжимаю объятий.
– С каждым днем будет все хуже и хуже, – шепчу я, уткнувшись ему в шею. – Ты понимаешь это так же хорошо, как и я. Свое упорство ты уже доказал, теперь можешь расслабиться. Вспомни, я ведь тоже упряма как осел. И завтра я скорее дам разрубить себя на куски, чем стану упрашивать тебя.
Даниэль высвобождается из объятий, но руки его сжимают мои пальцы.
– Сейчас я ничего не могу ответить. Возвращайся завтра утром, а вечером, если хочешь, все обсудим. Мне надо выспаться.
Хмурый отпускает мои руки, дает ключи от машины и документы на нее. Понурив голову, я выхожу в сад. Электронный замок мягко щелкает, распахивая калитку, и я сажусь в «мазду». Включаю фары, но из-за слез все равно ничего не вижу. Напрасно Хмурый тогда, в сквере, бросил мне в лицо обидные слова. А я напрасно оставила его там одного. На мою беду, у него гипертрофированное чувство собственного достоинства. На его беду, у меня – тоже.
Затем мыслями моими завладевает Любош Хольден, и я воспринимаю это почти с облегчением. Интересно, что же я должна обнаружить в озере? Тайную лабораторию по производству наркотиков или оружейный склад? Человек, которого характеризовали как слабака и размазню, показал себя готовым на все еще в ту нашу первую встречу, когда выпустил меня и Эллу из подвала заколдованного замка. А в китайском ресторане это впечатление лишь усилилось. Похоже, Любошем двигала ярость. Что же заставило его так ожесточиться? Он обещал позднее рассказать обо всем. Пусть расскажет, я жажду услышать.
Итак, по порядку. Какие сюрпризы могут подстерегать меня в глубинах озера, и вообще, что оно собой представляет? По возвращении домой первым делом достаю путеводитель по окрестным горам. Об интересующем меня горном озере написано скудно: вода в нем холодная, прибрежная глубина от пяти до десяти метров, а далее считается бездонным. Кроме того, богато рыбой.
Тогда завтра на ужин, очевидно, будет рыба. Но, что я ни вылови, кто же поверит, что этот улов – случайный? Возможно, маньяк Уве случайно попался на крючок. Ведь сама я по своей воле ни за какие блага мира не пустила бы его к себе в машину, подстраховывай меня хоть все небесное воинство с нарядом полицейских в придачу. Но если завтра опять всплывет какой-нибудь любопытный улов, в такую случайность поверили бы, будь я мисс Марпл, но Денизе Врай не поверит ни одна живая душа…
Действия мои с самого начала вызывают подозрения. Видя, как я упаковываю маски и ласты для подводного плавания, Мартин нахально обзывает меня идиоткой и предлагает отправиться к морю.
– О-о, да там такая жарища, можно свариться заживо. Не желаешь ехать в горы, сиди дома.
– И не надейся! – Братец усаживается за телефон сколачивать компанию.
Подбирается целая моторизованная бригада. Рокеры на полной скорости проносятся мимо дома Дональда, приветственно взмахивая рукой, – мол, на месте встретимся. Электронный замок не отзывается на звонок у калитки, навстречу нам выходит Айрис собственной персоной. Холодно поздоровавшись, заявляет, что у нее нет времени на прогулки, но Дональд охотно присоединится к нам.
Я возвращаюсь к машине и усаживаюсь на заднее сиденье. После томительного ожидания наконец появляется вся компания во главе с Мартином. Дональд располагается рядом со мной и заученным жестом гладит меня по голове.
– Если еще хоть раз кому-то вздумается погладить меня по головке, клянусь, глотку перережу! – зверею я.
– Не выспалась, что ли? – оборачивается через плечо Хмурый.
– Сколько ни спи, ваши опекунские замашки милее не становятся! Тоже мне папаши выискались… Зарубите на носу: я давно уже вышла из пеленок.
– Ну, пошло-поехало! – с трагической миной вздыхает Мартин.
Дональд безуспешно сражается со своей сверхмодной удочкой, пытаясь поставить ее стоймя, но она упорно валится. Наконец он сдается, укладывает удочку на полу у моих ног и принимается размещать прочие рыболовные снасти. Его неутомимые хлопоты невольно привлекают мое внимание. Время от времени он с легкой усмешкой поглядывает на меня, но бледно-голубые глаза его откровенно смеются. Дональд достигает своей цели: я постепенно успокаиваюсь. Ничего не поделаешь, Дональд – моя тайная слабость.
Наконец я ласково глажу его по голове.
– Это что еще за телячьи нежности? – хохочет он.
– У тебя такой разнесчастный вид, вот я и расчувствовалась.
Поглощенный своим снаряжением, Дональд оставляет колкость без внимания. Вот он приподнимает крышку какой-то коробки, проверяя ее содержимое. При виде копошащихся червяков я отворачиваюсь, а он словно назло вываливает их мне на колени. Розовые дождевые черви, извиваясь, расползаются по моим брюкам, ловко прячась в складках. Я стискиваю зубы.
– Собери эту дрянь! И не надейся, визжать не стану!
– А с чего тут визжать? Они же не кусаются. Вполне безобидные твари.
Дональд по одному подцепляет червей пальцами и, прежде чем опустить в коробку, внимательно разглядывает каждого, разве что на вкус не пробует.
Хмурый наблюдает в зеркальце за его манипуляциями и озабоченно справляется:
– Ну и как, гланды у червячков в порядке?
Мартин в пароксизме хохота бьется о дверцу машины.
– А стул как, не слишком жидкий? – спрашивает он, давясь от смеха.
Я молча внимаю их плоским остротам. Пусть себе развлекаются!
Что они и делают. Теперь наступает очередь Дональда:
– Вам не кажется, что цвет лица у них бледноватый?
– Почему тебе вздумалось разместить этот ползучий лазарет на мне? – Я с отвращением разглядываю измаранные слизью брюки и, завершив обследование, успокаиваю Мартина: – Все в порядке, стул у них в самый раз.
– Надеюсь, не понос? – беспокоится братец.
Захлопнув коробку с червями, Дональд продолжает наводить порядок в своем хозяйстве. В результате по всему заднему сиденью разлетаются искусственные мухи, но поскольку они как две капли воды похожи на настоящих, я не выдерживаю:
– Если не пустишь меня к рулю, – тычу я пальцем в спину Хмурого, – усядусь к тебе на колени.
Хмурый вроде бы и не слышит. «Мазда» сворачивает на достопамятное северное шоссе.
Дональд наконец-то угомонился. Откинувшись на спинку сиденья, он смотрит в окно.
– Что ни говори, а приятно сознавать, что жизни твоей ничто не угрожает! – восторженно вздыхает он. – И этим счастьем мы обязаны тебе, Дениза. Да, кстати, ты ведь еще не рассказала подробности своего последнего приключения.
– Полагаю, ты иногда читаешь газеты?
– Но меня интересуют твои субъективные впечатления. Не говоря уже о том, что мы были возмущены до глубины души. Верно, Даниэль?
Мартин не сводит с него внимательных глаз, затем переводит взгляд на Даниэля, который, конечно же, отмалчивается, и под конец братец смотрит на меня.
– Чем я вас прогневила на этот раз? – кротко спрашиваю я.
Дональд входит в роль.
– Тут, понимаешь, выкладываешься как последняя собака, из кожи вон лезешь, лишь бы уберечь ее от опасности, а она знай прет на рожон. Скажи, ну какого черта ты заманила этого психа к себе в машину? Неужто не колебалась?
– Нет, более того, страшно обрадовалась. Не без задней мысли, конечно, – будет кому помочь, если мотор снова забарахлит.
– А у него имелись свои задние мысли, о чем он не преминул дать тебе знать.
Мартин издает довольный смешок. Для Дональда мой братец – благодарная аудитория, как и для каждого, перед кем мальчишка благоговеет.
На сей раз и Хмурый удостаивает меня замечанием:
– Я читал протокол экспертизы. Там сказано, что обшивка на спинках передних сидений машины изрезана в клочки.
Эти слова заставляют меня задуматься. Связная картина событий напрочь выпала из памяти, запомнилось только паническое чувство бессилия.
– Любопытно, я протокола еще не видела. Выходит, тебя заинтересовал этот случай?
– Да, – кивает он. – Вот я и не поленился прочесть.
Машина петляет по серпантину, который является продолжением северного шоссе.
– Одного понять не могу, – возмущается Мартин, – чего ради ты лезешь с разговорами к каждому встречному-поперечному?
– Что ты этим хочешь сказать?
– К примеру, вчера я видел, как ты кокетничала с каким-то типом. У этого, часом, не было задней мысли пощекотать тебя ножом?
– Этот готов был выдернуть мачту и положить ее к ногам прекрасной дамы, – буркает Хмурый.
– То был мой коллега, – улыбаюсь я Мартину. – Надеюсь, ты заметил нас по чистой случайности. Не заставляй думать, будто ты шпионишь за мной. Или все-таки следил?
– У тебя мания преследования, – вздыхает парень.
Смотрите-ка, и этот тоже научился уходить от прямых вопросов! Переимчивый где не надо. Я отгоняю досадливые мысли, тем более что уже показалась обзорная башня – взметнувшееся ввысь сооружение на вершине горы, в гордом одиночестве внимающее шуму ветров.
Да, кстати, об одиночестве… Я склоняюсь к плечу Хмурого:
– Надеюсь, ты выспался и пересмотрел вопрос о выдернутой мачте.
– Выспался я или нет – не в том дело.
– А в чем же?
– Вечером обсудим.
При нашем обмене загадочными репликами Дональд и Мартин дружно отворачиваются. Я снова откидываюсь на спинку сиденья, однако зря стараюсь: «мазда» останавливается, дальше идет лишь пешеходная тропинка. Мы вылезаем из машины, и я обнаруживаю на мыске туфли одинокого розового червячка. В полном отчаянии он крутит головой из стороны в сторону, пытаясь определить, куда же подевались его собратья. Я стряхиваю его в траву, пусть заводит новые знакомства. Мне бы его заботы!..
Лифт взлетает вверх, поднимая нас на смотровую площадку. Внизу воздух застыл в полной неподвижности, здесь же мы оказываемся на семи ветрах. Гриву мою треплет так и этак, просторная блузка хлопает парусом. Кругом, куда ни глянь, причудливые очертания горных хребтов, смазанные пятна зеленых массивов. Отсюда совсем недалеко до неба, до солнца… Вцепившись в заградительный барьер, я впадаю в лирико-философское настроение. В простирающемся под ногами озере отражается безоблачная голубизна неба. Зрелище этой водной глади возвращает меня к мыслям куда более прозаическим.
Дональд сидит с удочкой. Мартин почти неподвижно распластался на воде. Вокруг плещутся его дружки-приятели, в том числе Конрад и Фанни. Хмурый уткнулся носом в траву и рассеянно крутит в пальцах очки для подводного плавания, затем подхватывается и бежит к воде.
Я переворачиваюсь на спину, подставляя тело лучам солнца. Перед зажмуренными веками пляшут яркие оранжевые точки, солнце сушит кожу, щекочет нос, старательно прогревает колени, – словом, трудится надо мной неутомимо. И, блаженно отдавшись его ласковым заботам, я засыпаю.
Пробуждение подобно кошмару. Рывком сажусь и сбрасываю с себя скользкую, холодную как лед, трепещущую рыбину. Заслоняя солнце, надо мной возвышается Дональд и с довольной ухмылкой наблюдает за моим ужасом. Несчастной рыбине не до веселья, она задыхается.
Я вскакиваю. В первую секунду Дональд не догадывается о моих намерениях, но, осознав, что я с его добычей устремляюсь прямиком к озеру, поднимает крик. Я изо всех сил пытаюсь удержать скользкую рыбину, норовящую вырваться из рук. Бросаюсь в озеро, ныряю поглубже и плыву, держа рыбу перед собой. Удалившись от берега, разжимаю руки. Сверкнув серебром чешуи, пленница скрывается в спасительном сумраке. Я машу рыбке вслед, прося не забывать о моих желаниях. У каждого озера есть своя повелительница вод.
Вынырнув на миг, чтобы глотнуть воздуха, я вновь ухожу под воду. Поросшее водорослями дно кажется живым, зеленые нити липнут к рукам, щекочут колени. Я огибаю этот изумрудный островок, стайки рыбешек с любопытством застывают и бросаются врассыпную при моем приближении. Дырявое ведерко беззвучно взывает о чем-то широко распахнутым зевом, затянутый илом, горюет одинокий башмак, а впереди колышется очередной зеленый пятачок. Запас воздуха в легких на исходе, и я всплываю. Трясу намокшими волосами, протираю глаза. Предметы вновь приобретают четкие очертания, и я возвращаюсь в реальный мир. Мне вдруг становится зябко, и я в темпе добираюсь до берега. Хмурый, наплававшись, опять растянулся на траве.
– А где очки?
– Ребята отобрали.
– Где моя рыба? – накидывается на меня Дональд.
– Какая еще рыба?
– Утоплю собственными руками, – обещает мой любимый друг.
Я усаживаюсь, обхватив колени, и, задумчиво глядя на него, произношу:
– Ах, Дональд, Дональд, ты и рыбу-то ловить не умеешь. Нет чтобы хватать первую попавшуюся, какую попроще, а ты позарился на Золотую рыбку. Хорошо, что нам с ней удалось сговориться: отпусти, просит, меня на волю, а я за то исполню три твоих желания. Ее предшественница из озера возле твоего дома сулила то же самое, да, видно, забыла. Ну а повелительница здешних вод торжественно поклялась обещание выполнить. Мне оставалось лишь сдержать слово и отпустить ее на свободу.
– Ты решительно не в своем уме! – бормочет Дональд.
Хмурый приподнимается на траве, но внимание его обращено не к нам. В воде происходит непонятная возня, кто-то издает сдавленный крик, всполошенно взмахивая руками. Фанни! Уж не уснула ли она, лежа на воде? Впрочем, за жизнь ее можно не опасаться, Конрад и Мартин помогают ей выбраться на берег.
Однако заботливо уложенная на песок Фанни не успокаивается, у нее вырываются какие-то бессвязные крики и восклицания, а слезы текут в три ручья. Опустившись рядом с ней на колени, Хмурый снимает с нее очки для подводного плавания и помогает девчонке сесть.
Согнувшись в три погибели, Фанни стонет, ее сотрясает приступ рвоты. Все мы в полной оторопи взираем на нее, и мною вдруг овладевает дурное предчувствие. Наконец девчонка приходит в себя и мало-помалу обретает способность говорить.
– Там, на дне… она стоит на дне… – бессмысленно бормочет Фанни. – У нее прямо изо рта выплыла рыба…
Хмурый напяливает очки и мигом скрывается под водой. Кто-то из ребят сует Фанни фляжку со спиртным. Сделав глоток, девушка отплевывается и, не в силах совладать с дурнотой, скрывается в кустах.
Вся компания столбом застывает на берегу, Дональд забывает о закинутой удочке. Я остаюсь сидеть из страха, что весть от Любоша Хольдена свалит меня наповал.
Хмурый на миг всплывает на поверхность глотнуть воздуха и тотчас снова ныряет под воду. Так продолжается какое-то время, а затем, всплыв в очередной раз, он поворачивает к берегу. Зажав в руке очки, он быстрым шагом проходит мимо нас к машине. Солнечный луч на столбике радиоантенны пляшет вверх-вниз.
Мы не стали дожидаться, когда водолазы поднимут труп на поверхность. Чтобы отвязать груз – тяжелую бетонную плиту, прикрепленную к ногам, понадобится немало времени.
Мартин усаживается на мотоцикл позади Конрада, а Фанни мы забираем к себе в машину.
Хмурый всю дорогу молчит, Дональд сосредоточенно чистит ногти. На полпути к городу он вдруг подает голос:
– Какое счастье, что та рыба не досталась нам на ужин.
Фанни вновь разражается слезами.
Когда дверь дома захлопывается и мы остаемся втроем, Хмурый становится разговорчив. Выпив стаканчик виски, он останавливается передо мной:
– Кто это?
– О ком ты говоришь?
– О женщине с простреленной головой, которую мы обнаружили на дне озера.
– Почем мне знать?
– Чего ты к ней прицепился? – спешит мне на выручку Дональд.
– А разве тебе ее поведение не кажется странным? Заявляется ни с того ни с сего с предложением прогуляться в горы. В горы! Когда любой нормальный человек мечтает окунуться в море. Но нет, она стоит на своем, поедем к Озоновой площадке – и точка! Все уши нам прожужжала, чтобы мы не забыли плавки, а сама прихватывает снаряжение для подводного плавания. Итак, Дениза? Кто эта женщина?
– Откуда я знаю? Я даже не видела тела.
– Оно и к лучшему. Труп находился в воде не меньше недели. Как только тело окажется в морге, нам сообщат. Поедешь со мной…
– Слыхал? – взываю я к Дональду. – Он уже приказывает!
– А по-моему, просит, – возражает Дональд.
– Хватит кривляться! – Хмурый расхаживает взад-вперед. – У меня смутное ощущение, будто я уже видел эту женщину. Лицо, правда, не сохранилось, и одежды на ней нет никакой, но волосы…
– А что там такое с волосами? – вопрошает Дональд, громыхая стаканами.
– Волосы ее… – повторяет Хмурый, и передо мной встает лицо Любоша Хольдена и его исступленный взгляд. Внутри у меня все каменеет.
– Говори же!
Хмурый прекращает свое раздражающее кружение по многострадальному ковру.
– Темные волосы, в воде они стояли нимбом вокруг головы. Вроде бы длинные, ровно подстриженные. Должно быть, при жизни частенько падали ей на глаза.
Все верно. При жизни она зачесывала волосы на косой пробор и поминутно изящным движением отбрасывала их назад, открывая свое прекрасное лицо. Нет-нет, этого не может быть! Марион Терон сейчас должна быть в Америке.
– Мне пора! – Я бросаюсь к двери.
– Где тебя искать? – спрашивает Хмурый, прожигая меня испытующим взглядом.
Как бишь говаривал Квазимодо?
– Везде. И нигде.
Саба провожает меня к калитке.
На проверку гипотезы уходит остаток дня. Я нахожу модельное агентство и даже того самого агента, который организовывал поездку в Америку. Услышав имя Марион, располневший мужчина вальяжно разваливается в кресле, постукивая авторучкой по столу.
– Марион Терон? – произносит он задумчиво, словно помогая своей памяти. – По правде говоря, команда уже была укомплектована и мы включили Терон буквально в последнюю минуту по настоятельной просьбе ее покровителя. Хотите знать, как она нас отблагодарила? Любая другая на ее месте самолично явилась бы сообщить, что у нее изменились планы, а эта нахалка позвонила за час до отлета. Она, видите ли, передумала, Америка ее не волнует. Слыханное ли дело для начинающей фотомодели стартовать прямо с Америки! Вы бы, наверное, были на седьмом небе от радости. Кстати, вы не фотомодель, случаем? Вроде бы мне ваше лицо знакомо.
– Кто-нибудь, кроме меня, интересовался у вас насчет Марион Терон?
– Простите, чем вызваны эти расспросы и кто вы такая?
– Была и остаюсь Дениза Врай. Марион моя близкая знакомая, у нас с ней один общий должок. Ну не беда, расплачусь сама.
– Я же вам сказал – она отказалась ехать в Америку.
– Вы не ответили на мой вопрос, – напоминаю я.
Толстяк откладывает ручку. Лицо у него открытое, симпатичное, этакий Орсон Уэллс в расцвете славы.
– Я ведь тоже задал вопрос, а вы не ответили. Кто вы такая?
Ну что же, сам напросился. Сую ему под нос служебное удостоверение. Как и следовало ожидать, толстяк тотчас, подобно улитке, прячется в свою раковину.
– Итак, – настаиваю я, – о Марион Терон кто-нибудь справлялся?
– Нет… вернее, да. Приятель Терон, тот самый, кто ее рекомендовал. Позвонил, чтобы выяснить, все ли в порядке и отбыла ли его протеже в Америку. Я еще, помнится, удивился его неосведомленности.
– Что же вы ответили?
– Сказал как есть. Что Марион отказалась лететь. Догадываюсь, о чем вы хотите спросить. Ну так вот, не утруждайте себя, все равно не отвечу!
– Коль скоро вопрос вам известен, я жду ответа.
– Чуяло мое сердце, что с этой девицей неприятностей не оберешься.
Я сочувственно киваю, а толстяк все жмется… Приходится менять тактику. Я доверительно наклоняюсь к нему, голос мой звучит проникновенно, вкрадчиво:
– Давайте договоримся: вы называете имя, и я тотчас исчезаю. Об этом разговоре забудем. Я к вам не приходила, вы меня сроду в глаза не видели. По рукам?
– Тогда другое дело… Любош Хольден.
Этого я и опасалась. Поблагодарив покладистого агента, я убегаю. На улице я не оглядываюсь по сторонам в поисках такси, лучше пройтись пешком, привести мысли в порядок.
Итак, Любош Хольден намеревался отправить свою возлюбленную за океан и выждать, пока улягутся страсти. Замысел сорвался, Йон опередил брата. Почему решено было убрать Марион? Откуда Любош узнал, что тело ее находится на дне озера? Вопросы теснятся бесконечной чередой…
Любош обещал снова дать знать о себе, так что я смогу получить от него все интересующие меня сведения. Вот только что я буду с ними делать?
Хмурый настигает меня дома и тащит в морг. Однако, несмотря на все его просьбы и уговоры, я не соглашаюсь переступить порог прозекторской. Жду его в коридоре, и моему воображению предстают утопленники, каких я перевидала за годы практики. Возможно, моя фантазия бедновата, поскольку закаленный Даниэль Беллок вываливается из прозекторской с таким видом, будто насмотрелся апокалиптических видений. Взяв под руку, он молча увлекает меня за собой.
Меня так и подмывает обсудить с ним вопросы, не дающие покоя, но я не могу себе этого позволить. Так получается, что это опять вроде бы мое дело. Хмурый снимается в фильме, Дональд пишет роман – интересно, который по счету, – а Шеф тотчас указывает на дверь, стоит только упомянуть Хольдена. А кроме того, внутренний голос, близкий к седьмому чувству, тихо, однако же настойчиво повторяет: ТЫ НА ОЧЕРЕДИ! Это предостережение имеет двоякий смысл. Первый кажется мне более приемлемым: настал мой черед действовать, исполнить свой долг перед погибшей Марион. Второе значение отбивает всякую охоту действовать: возможно, и меня подстерегают глубины какого-нибудь озера.
А сейчас я тону в мрачных глубинах глаз Хмурого. Как только мы выходим на улицу, он разворачивает меня к себе лицом.
– Выкладывай, Дениза, кто эта женщина? – Голос его дрожит от ярости. – Ведь ты не вошла внутрь лишь потому, что не хотела видеть ее! Ты знала ее при жизни! Кто она?
– Я не знаю. Все вышло чисто случайно.
– Неправда! Без твоей подсказки нам ни за что ее не опознать. Почему ты так странно ведешь себя?
– Поверь мне, – тихо говорю я.
Хмурый выпускает меня, рот его искривлен горькой усмешкой.
– Не узнаю тебя, Ден! Черт знает что такое, не могу договориться с женщиной, которую люблю! Похоже, тебе доставляет удовольствие мучить меня.
– Вбил себе в голову невесть что, и я же виновата! Еще раз повторяю – все получилось случайно. Ладно бы это я наткнулась на нее под водой, так нет же! – С отчаяния я призываю на помощь Агату Кристи: – Разве повинна несчастная мисс Марпл в том, что стоит ей где-либо появиться, как тотчас происходит убийство?!
– Имя!
– Как об стену горох! Не знаю я, кто эта женщина. Недавно, не находя себе места из-за бессонницы, я переворошила все книги в шкафу. Наткнулась на путеводитель по окрестным горам, вот и захотелось прогуляться. Можно подумать, будто летом следует таскаться лишь к морю, а в горы добро пожаловать зимой, когда на туристов обрушиваются лавины! Если же кому-то вздумается вести себя не как все, значит, сразу же надо подозревать его во вранье? Да, я не захотела идти с тобой в морг, и что с того? Похоже, ты начисто забыл, что на днях меня чуть не изрезали на куски. Думаю, после этих кровавых приключений я могу позволить себе роскошь хоть на время избавиться от зрелища женских трупов. Доведись тебе в одиночку отбиваться от озверевшего безумца, наверное, и ты был бы на какое-то время выбит из колеи.
– Ладно, – устало вздыхает Хмурый. – Когда надоест служить в полиции, смело можешь податься в адвокаты. Блестящая речь! Подсудимый оправдан за недостатком улик, но в виновности его никто не сомневается.
– Хватит тебе! – Я вполне довольна результатом своей «адвокатской» речи. – Утопленницу наверняка удастся опознать, достаточно просмотреть список без вести пропавших.
