Текст книги "Золотая рыбка. Часть 1"

Автор книги: Вэвиан Фэйбл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Тем часом лед тут и там начинает таять и возникает опасность, что квартира в скором времени превратится в глетчер. Мартин – в полной уверенности, что от него в кои-то веки есть польза, – носится с ведрами и тряпками, повязка на его руке пропиталась водой и хлюпает. Брат милосердия осаждает Даниэля вопросами: не дать ли попить? А может, сварить кофе или приготовить что-нибудь поесть? Не хочет ли страдалец послушать музыку или посмотреть видик? Чтобы не дай бог не расчувствоваться, я прибегаю к спасительной иронии:

– Даниэль готов подставляться под кулаки каждый день, лишь бы тебе угодить. Скука зеленая торчать с утра до вечера за письменным столом и кропать какие-то там статейки! То ли дело, когда тебе из яиц делают глазунью!

– Угомонись, Ден! Еще немного подучусь и тоже буду, как ты, чувствовать одно, а говорить совсем другое. Вопрос практики.

С этими словами Мартин отправляется на кухню. Я слышу, как он в сердцах хлопает дверцей холодильника. Неужели, выдрав с мясом, приволочет ее в комнату? Однако этого не происходит. Братец занимается стряпней. Первым делом он сует нос в поваренную книгу, дабы подобрать для нашего больного что-нибудь диетическое. У меня отвисает челюсть, когда Мартин появляется на пороге с большой миской дымящегося картофельного пюре.

– Ну а теперь изволь все это слопать! – обретя наконец дар речи, объявляю я Даниэлю.

Он слабо протестует; по крайней мере, мне так кажется. Точно определить не удается, поскольку из-под компрессов лица Хмурого почти не видать, а то, что остается для обозрения, – зрелище малоутешительное. Вдобавок ко всему мои усилия оказываются напрасными, так как обложенный льдом Даниэль пышет жаром. Впору руки ломать от отчаяния…

Но руки мне еще пригодятся, хотя бы для того, чтобы открыть дверь. Как видно, слухи в нашем городе распространяются молниеносно. У порога стоит улыбающийся Квазимодо с большущим букетом цветов.

– Я слышал, Даниэлю нездоровится.

– Молодец, что пришел. – Я отступаю в сторону, давая ему войти. – А то нам одним не управиться с ведром картофельного пюре.

– Диету мне никто не прописывал, – замечает он.

Волоча искалеченную ногу, Квазимодо проходит в комнату и кладет букет Хмурому на грудь. Бдительный Мартин тотчас подскакивает и хватает цветы.

– Не опережайте события! – кричит он на Квазимодо. – Даниэль пока еще жив!

Страдалец стаскивает с лица мешочек со льдом. При виде родственника он делает смущенное движение, словно собираясь провалиться сквозь землю. Квазимодо пододвигает стул и пристраивается рядом.

– Привет, братец. Как живешь-можешь?

– Разве не видно, что лучше всех? – кисло усмехается Даниэль. Он усаживается в постели, глотает протянутую мной таблетку, запивая ее водой с лимоном, зачерпывает ложкой картофельное пюре. При этом они с Квазимодо не сводят друг с друга испытующих взглядов.

– Я ждал тебя, – говорит старший.

– А я все со дня на день собирался, – отвечает младший.

– Собирался заявиться после того, как спасешь мир?

– Согласись, что тогда по крайней мере был бы выдержан стиль. А теперь?..

Поскольку обмен репликами ведется на эзоповом языке, я удаляюсь в соседнюю комнату, предоставляя родственникам возможность общаться без помех. Мартин неохотно следует за мной.

– Что это за тип?

– Квазимодо. Двоюродный брат Даниэля.

– И кто же его так изуродовал?

– Ах, это?.. – Я обрабатываю пилкой ногти. – Он вздумал скрестить шпаги с Хольденом.

– Слушай, – спохватывается Мартин, – ты обратила внимание, что в связи с распечаткой листовки упоминаются четверо мужчин в масках?

– Ну и что?

– Я, конечно, от тебя не в восторге, но и при самом предвзятом отношении мужеподобной тебя не назовешь. Даже в защитном шлеме за мужика тебя не примешь.

– А очевидцы приняли, – возражаю я. – Возможно, из-за дезодоранта. Попрыскалась позаимствованным у Хмурого. – Я замолкаю, потом безразличным голосом говорю: – В листовке было сказано, что очередная задача «Юстиции» – расправиться с Йоном Хольденом, но ни одна радиостанция об этом не упомянула. Что ты на это скажешь?

– По-моему, подозрительно.

– По-моему, тоже.

Мартин продолжает размышлять вслух, а я проворно крою очередные брюки Даниэлю. Дал обет – деваться некуда!

– Хочешь верь, хочешь нет, Ден, но я ведь тоже не с луны свалился. Иной раз подвернется под руку газета или радио услышишь… Вот я и усек, что в целом в стране полный порядок. Тогда почему же такие, как Йон Хольден, разгуливают на свободе? Чего ради ты трудишься? Знаешь ведь, что он убийца, и не можешь засадить за решетку. Более того, он сам тебе угрожает. У меня в голове не укладывается.

– У меня тоже. Не знаю, кто стоит за Хольденом, но покровители, должно быть, очень высокие. Понятия не имею, чем он их купил… Может, деньгами, а может, шантажом, но в любом случае это не по мне. Говоришь, тебя хотел прикончить тот тип, которого мы встретили на съемках? Скорее всего, именно он расправился с Атри. Вряд ли Конрад рассказал тебе, что сотворили с его сестрой. Той ночью ты видел Атри в компании с Эзио, вот он и решил избавиться от свидетеля. В принципе можно обратиться в суд, но я бы первая отговорила тебя от этой бредовой затеи. Вздумай ты засветиться, и тогда уж точно ухлопают без осечки. Очень надеюсь, что убийца думает, будто тебя нет в живых.

– Ден, если Хольден такой сильный, что ты можешь противопоставить ему?

– Пока я лишь импровизирую и стараюсь держаться в тени. Вся надежда на то, что «Ю», этот добровольный мститель, выполнит за меня работу. Хотя Даниэль, например, считает, что своей вчерашней вылазкой мы перечеркнули все планы этого таинственного «Ю». Хольден теперь усилит охрану, и подобраться к нему будет невозможно.

В дверях возникает Квазимодо.

– Да, кстати, – говорит он. – Я ведь, по сути, пришел к тебе, Дениза. Мы можем поговорить?

– Конечно. А Мартин тем временем поменяет Даниэлю примочки и приготовит нам чай.

Когда мы остаемся наедине, Квазимодо поудобнее располагается в кресле, а я, прекратив свою портняжную деятельность, усаживаюсь напротив.

– Хочу кое-что поведать тебе, Дениза. Рассказ будет долгим. Потерпишь? Тогда слушай. С Йоном Хольденом ты уже знакома, так что теперь самое время просветить тебя насчет остальной семейки.

Отец Йона и Любоша был дельцом крупного калибра. Ему принадлежала чуть ли не половина газет и журналов страны, деньжищ было хоть лопатой греби, а вот с наследниками не повезло. Старший сын – грубый, необузданный сорвиголова, больше всего любил шокировать приличную публику. Зато теперь он из кожи вон лезет, изображая финансового магната, следит за своими манерами, устраивает изысканные приемы. Но по сути Йон остался тем, кем был. Младший Хольден – мокрая курица. Внешне мужчина что надо, а нервишки ни к черту, короче, слабак. Старательно делает вид, будто заправляет семейным бизнесом. Ведь именно он, как примерный сынок, унаследовал отцовские капиталы. Только не думай, будто Йон чувствует себя обделенным. Старший подмял слабовольного Любоша, и тот пляшет под его дудку.

Однако Йон допустил крупную ошибку: несколько лет назад, вскоре после свадьбы Любоша, он отбил у брата жену. Мадам бросила ребенка и перебралась к Йону. Это и послужило источником дальнейших осложнений. Дело в том, что мальчик – сын Йона, но этот факт держали в тайне от Любоша, который очень привязан к малышу. Йон тоже души не чаял в ребенке, вот и началась игра, ставка в которой – маленький Нелл. Йон попытался решить проблему, купив огромный дом, где клан Хольденов поселился в полном составе. Но вся беда в том, что Йону вскоре надоела жена Любоша, а той, разумеется, захотелось упрочить свое положение. Понять ее можно – до этого крутила обоими Хольденами как хотела, а теперь вдруг оказалась у разбитого корыта. С перепугу она решила было вернуться к младшему из братьев, но тут выяснилось, что и ему уже не нужна. Словом, оба братца дали ей от ворот поворот.

До сих пор мадам не было никакого дела до собственного сына, но тут она смекнула, что благодаря ребенку сможет отыграться на Хольденах. Недолго думая, она объявила, что собирается уйти, но только вместе с сыном. Братьям это, разумеется, не понравилось. Любош по-прежнему пребывал в блаженном неведении относительно того, кто истинный отец Нелла. Тогда жена разыскала бывшую секретаршу Хольдена и заставила Беатриссу Холл подтвердить, что отец Нелла – вовсе не Любош. В свое время Беатрисса подслушала ссору Йона со стариком Хольденом.

Неожиданное открытие привело Любоша в ярость. Он пригрозил Йону раструбить на весь свет про его грязные делишки, но от Нелла отказываться не пожелал. Братья сцепились не на шутку, и Беатрисса оказалась свидетельницей еще одной неприглядной сцены. Любош понимал, что ей это даром не пройдет, и несколько дней прятал Атри от брата, но потом отослал домой. Как мы знаем, домой она так и не вернулась.

После этого Любош попытался изменить тактику, но без особого успеха. Братья поочередно шантажировали друг друга ребенком. После скандала с разоблачением наркобарона Хабрея бизнес Йона накрылся и он попытался заставить брата скупить еще энное количество газет, чтобы за счет этого поправить свое положение, но Любош не пошел у него на поводу. Йона это не смутило, но он остерегался идти напролом. С одной стороны, в связи с разоблачением наркодельцов Йон оказался в центре внимания и, хотя полиция не действовала против него в открытую, в воздухе пахло угрозой. С другой стороны, Любош закусил удила, а Йон при всей его склонности к крайним мерам все же не решался укротить братца испытанными средствами. Хуже всех пришлось опять-таки ребенку. В этой борьбе, где каждый норовит перетянуть канат на себя, Нелла чуть не разорвали надвое.

И тут произошел неожиданный поворот событий. Любош познакомился с девушкой редкостной красоты, к тому же наделенной умом и решительным характером. Они полюбили друг друга, но свои отношения им приходилось скрывать. Со временем Любош посвятил девушку во все свои заботы, и они стали ломать голову, как бы найти управу на Йона. А старший Хольден, ни о чем не подозревая, считал себя хозяином положения. Любош между тем наплел ему про анонимные звонки с угрозами похитить Нелла. Расчет заключался в том, чтобы на законных основаниях ввести в дом свою возлюбленную. Любош обратился в полицию с просьбой приставить к мальчику охрану, и тут его план чуть не провалился, когда в качестве телохранительницы предложили твою особу. Но тебя весьма кстати угораздило влюбиться в Даниэля, и ты отвертелась от нудной работенки. Словом, Любош добился цели: Марион Терон поселилась с ним под одной крышей, а Йону и в голову не пришло, что сотрудница полиции – доверенная подружка его братца. Вот только Марион оказалась не из тех, кто готов до конца дней жить на птичьих правах. Конечно, она и в мыслях не держала в открытую выступить против Йона и тем самым подписать себе приговор, но уж очень соблазнительно было стать мадам Хольден. Марион явно настропалила Любоша, и между братьями вспыхнула настоящая война.

Квазимодо помолчал, потом продолжил:

– В тот вечер, когда ты должна была подменить Марион, у нее не было никаких важных дел. Просто ей не хотелось появляться на людях, ее ведь могли узнать – разумеется, не как сотрудницу полиции, а как фотомодель. С Любошем Марион познакомилась на одном из светских приемов, а затем они не раз появлялись вместе, так что риск разоблачения был очень велик. Впустую прождав тебя, Марион поддалась внезапному порыву – уехать, прихватив с собой мальчика. Положение усугублялось тем, что Нелл всеми силами рвался побывать на приеме, и ей пришлось бы его сопровождать. Характером мальчик пошел в отца, то есть в Йона: если уж что втемяшится в голову, добьется своего, хоть ты тресни. Вот и на сей раз он не желал слушать никаких уговоров, и Марион вынуждена была подсунуть ему безобидное снотворное, чтобы угомонился. Затем она затолкала мальчишку в машину и была такова. О своем отъезде Марион не предупредила даже Любоша. Ребенка она отвезла за город, к своей подруге, где юный Хольден пребывает и сейчас. В ближайшем будущем Марион намерена уволиться из полиции и легализовать свои отношения с Любошем. Ну а Йон открыл охоту на Хона Джиллана, однако поиски пока что не увенчались успехом. Вот тебе и вся история.

– Хольден сегодня намекал, что Хон якобы дал о себе знать.

– Так оно и есть. Возможно, малый пронюхал, откуда ветер дует, а может, услышав о похищении ребенка, решил воспользоваться случаем и навязать Йону свои условия. Но где скрывается Хон, никому не известно.

– А дальше? – вопрошаю я.

Должно быть, мои глаза так и полыхают восторгом, поскольку на лице Квазимодо гуляет довольная улыбочка победителя.

– Что значит «дальше»? – уточняет он.

– Я имею в виду – что будет с Йоном Хольденом? Полиция всерьез заинтересовалась им, хотя в полицию я слабо верю; он на ножах с братом, и вдобавок ко всему за ним охотится таинственный «Ю»…

– Наслышан, наслышан, – смеется Квазимодо. – Прямо Фантомас какой-то. А ты, Дениза, какого мнения на этот счет?

Я вовсе не собираюсь выкладывать ему свои секреты, а потому быстренько усаживаюсь за швейную машинку.

– Охотно встретилась бы с этим «Ю», чтобы предложить свои услуги, – невнятно бурчу я, уткнув нос в тряпье. – Может, ты и о нем все знаешь, а? Кстати, его методы тебе отнюдь не чужды.

– Неужели вообразила, что я и есть неуловимый «Ю»?

Вопрос звучит как шутка, но я не смеюсь. Обижать Квазимодо мне вовсе не хочется, и все же я невольно бросаю взгляд на его изуродованную ногу и искривленное тело.

– Поскольку личность эта темная, – роняю я наконец, – таинственным «Ю» может оказаться кто угодно. Да хоть я!

– Исключено, – пренебрежительно машет рукой гость. – Ты не способна хладнокровно прихлопнуть жертву. Ведь могла же тогда пристрелить мотоциклистов, и никто бы слова не сказал! Нет, ты не станешь убивать, даже если от этого будет зависеть твоя жизнь.

– Хочешь сказать, что «Ю» от меня не было бы никакого проку?

– Вовсе нет! Конечно, ты могла бы ему помочь. Скажем, поднять шумиху, чтобы все поверили, будто «Ю» – не борец-одиночка, а целая организация. Это была бы серьезная поддержка.

Ножницы падают у меня из рук, я смотрю на Квазимодо квадратными глазами.

Невозмутимо выдержав мой взгляд, он продолжает:

– Есть и другие методы. Ведь не на одном Йоне Хольдене свет сошелся клином. Иные бандиты и убийцы избежали правосудия, прибегнув к пластическим операциям. Изменили внешность, раздобыли фальшивые документы и преспокойно разгуливают среди нас. Покумекай, как их вывести на чистую воду. Словом, тут работы непочатый край, а «Ю» был бы тебе чертовски благодарен… Впрочем, это всего лишь мое мнение. Стоило бы поболтать на эту тему с самим «Ю».

Мартин, оказывается, не забыл про чай. Распахнув дверь ногой, он вплывает с нагруженным подносом, ставит его на стол перед Квазимодо, затем выпрямляется и смотрит на меня.

– Лед растаял. Температура у Даниэля спала, и он больше не желает лежать. Говорит, ему нужно выйти.

– Ну так проводи его в туалет, – небрежно бросаю я.

– Брось свои дурацкие шутки! Он оделся и хочет уйти.

– Даниэль свободный человек.

Мартин подходит ко мне вплотную и чуть ли не умоляющим тоном произносит:

– Не отпускай его!

– Не отпускай, – вторит ему Квазимодо. – Вид у парня паскудный!

Эти слова в точности соответствуют действительности: вид у Даниэля и в самом деле паскудный, физиономия по-прежнему отливает всеми цветами радуги. Правда, отеки на лице опали и на мир он смотрит уже обоими глазами, что и подтверждает, протягивая мне навстречу руки. Я уклоняюсь от его объятий.

– Похоже, из тебя напрочь вышибли мозги. Даже не надейся, что отправишься сегодня по своим таинственным делам. Более приметного человека сейчас на всем континенте не найти. А ну марш в постель! Твое Главное Дело подождет, никто не сделает его за тебя.

Даниэль застегивает рубашку.

– Я должен повидать Эллу, – отвечает он.

– Повидать? Когда вместо глаз у тебя какие-то щелочки!

– Не удерживай меня, Дениза.

Я оценивающе разглядываю его, затем с тяжким вздохом киваю. Даниэль прав. Мне тоже не дает покоя зловещий намек Хольдена.

Когда мы с Даниэлем появляемся у костра, Дональд встречает нас невозмутимым взглядом, зато у Айрис невольно вырывается вопль при виде расцвеченной синяками физиономии Хмурого. Из дома доносится топот босых ножонок, и вот уже Элла, заливаясь слезами и хохотом, повисает на шее у отца. Саба скачет и носится кругами как ошалелая.

После того как суматоха улеглась, я устраиваюсь в плетеном кресле, в непосредственном соседстве с бутылками. Не упускать же случай! Наливаю себе коньяку и залпом выпиваю. Дональд усаживается на траву подле меня.

– Неужто забросил сочинительство? – спрашиваю я.

– Тут не до романов, сама понимаешь. Все озабочены делами Даниэля – Элла, Айрис, не говоря уже обо мне. Словом… да что ходить вокруг да около… Я очень тревожусь за нашего друга, Ден.

– С чего бы это?

– К твоему сведению, у него ведь тоже не семь жизней.

– Не сомневаюсь.

Дональд вскидывает на меня глаза.

– С Йоном Хольденом шутки плохи, Дениза…

Я пытаюсь пригасить свой пыл коньяком, но голос все равно звучит резко:

– Начал – договаривай. Надоели мне эти бесконечные запугивания. С утра до вечера – «Хольден, Хольден»… Слышать о нем не желаю!

– От меня больше не услышишь, – мрачнеет Дональд. – Но не забывай: сегодня лишь первый съемочный день. Попроси у Даниэля сценарий. Пока дочитаешь до конца, поседеешь.

– Спасибо за совет.

Оставив отца в покое, Элла подбегает ко мне. Обнимает за шею, целует в обе щеки. Затем, отступив на шаг, принимается внимательно разглядывать – молча, сосредоточенно.

– Что это ты меня так изучаешь? – севшим голосом спрашиваю я.

Элла доказывает, что она достойная дочь своего отца, – не говоря ни слова, разворачивается и убегает. Пошептавшись с отцом, девочка скрывается в доме. Должно быть, пошла спать.

Дональд тоже покидает меня, предпочтя общество Даниэля, оба удаляются в сторону берега. Оставленному без присмотра костру надоедает гореть, и он гаснет. Айрис протягивает мне очередной стаканчик спиртного, я послушно беру.

– Как провели время? – интересуюсь я.

– Великолепно. Жаль, что завтра вечером наша сказочная жизнь кончится. Возвращаться в город… брр, даже подумать страшно! Единственное утешение – Даниэль и Элла на будущей неделе поселятся с нами по соседству.

Я пытаюсь разделить ее радость, но затем ловлю себя на мысли, что не возражала бы, задержись Айрис с Эллой здесь еще на несколько дней: оказывается, я уже привыкла жить на готовеньком, когда мне подают вкусные завтраки-ужины и поят ядовито-крепким кофе. Но об этом лучше помалкивать.

Айрис касается моей руки.

– Дональд говорил, что у вас с Даниэлем вроде бы наладилось взаимопонимание…

– Дональд преувеличивает, – буркаю я, уткнувшись в стакан.

– Ну конечно, – смеется Айрис. – Как самочувствие Круза?

Застигнутая врасплох, я судорожно соображаю, когда навещала Круза в последний раз. Вроде бы мы с ним повздорили, но не уверена. Не зная, что ответить, молча пожимаю плечами.

Позднее, когда приятели всласть наговорились о своих секретных делишках, Айрис провожает нас в отведенную нам спальню. Даниэль валится с ног от усталости. Вытянувшись на постели, он выдавливает из себя слабую улыбку:

– Чувствую себя как побитый. Сейчас только спать и спать!

– Хорошо тебе…

– Не понял.

– А вот мне, боюсь, глаз не сомкнуть. Мысли разные одолевают.

Хмурый проваливается в сон. Какое-то время я прислушиваюсь к его дыханию в темноте, затем осторожно выбираюсь из постели. В борьбе с собственной совестью я выхожу победительницей. Если угнать машину Даниэля, остальная компания как-нибудь перебьется. Домой они собираются только завтра к вечеру, в крайнем случае могут втиснуться в тачку Дональда.

Саба, заподозрив неладное, крадется за мной в темноте. Наклонившись, шепчу ей на ухо кое-что, о чем ей нелишне знать. Словно бы слегка успокоенная, собака возвращается в дом. «Мазда» бесшумно катится под уклон. Удалившись от дома на безопасное расстояние, включаю мотор и даю газ. Свет фар прорезает тьму.

Может ли хоть что-нибудь в этом городе оставаться загадкой для Квазимодо? Как только он тобой заинтересовался, считай свои тайны раскрытыми. День-другой – и этот странный инвалид раскопает всю твою подноготную. Знать бы, как ему это удается!

С Марион Терон я знакома года два, и все же о ее личной жизни была не в курсе. В отличие от Квазимодо. Зачем Марион понадобилось похищать ребенка? Что за смертельную авантюру она задумала?.. Неужели Любош Хольден стоит такого риска? Пожалуй, надо бы взглянуть на него…

Но больше всего меня волнует Хон Джиллан. Прежде всего потому, что я перед ним в долгу. Если даже отбросить в сторону эмоции и забыть о покалеченном Крузе, я получила от Джиллана крепкий удар по кумполу, и у меня прямо-таки руки чешутся вернуть этот должок. Квазимодо обмолвился на его счет: Хон, дескать, вероятно, прознал, где прячут Нелла, потому и отважился позвонить Хольдену. Но ведь если бандит и впрямь знает об убежище Марион, ему могут прийти в голову и другие идеи. В особенности когда накачается спиртным.

Итак, цель моей поездки – загородный дом подружки Марион. Дорогой я размышляю над тем, много ли известно Квазимодо о загадочном «Ю». Уж наверняка больше, чем мне. Недаром он в два счета вычислил относительно листовок – чьих это рук дело… Тут мысли мои принимают иное направление: Даниэль…

В тот вечер, когда мы вернулись домой после акции с листовками, капот «мазды» был теплым. Конечно, поклясться я бы не могла, но крепко подозреваю, что Даниэль выследил нас. Тогда, выходит, он знает обо всем. А что, если он давным-давно наладил контакт с Квазимодо и братья обмениваются ценной информацией?.. Если так, невольно напрашивается очередной вопрос: почему Даниэль и Квазимодо скрывают от меня свою связь? При условии, конечно, что такая связь существует.

Зато если хорошенько вдуматься, конечная цель – Йон Хольден – существенно приблизилась. Рассмотрим по порядку. На Йона Хольдена точит зуб Хон Джиллан – это раз; Йон встал поперек дороги Любошу с Марион – это два. Плюс ополчившийся на него «Ю», и не стоит также сбрасывать со счетов Квазимодо. Что же при таком раскладе остается мне? Разве что самую малость спутать все карты, а потом сложа руки ждать результата. Кто-нибудь из кредиторов неизбежно предъявит Хольдену счет к оплате.

Даниэль как-то заявил, что я рвусь к славе. Мура собачья, при чем тут слава! Дело обстоит гораздо проще: втюрилась по уши, только и всего, теперь мое естественное желание – направить нашу жизнь в спокойное русло. Правда, чем спокойнее жизнь, тем быстрее мне надоест мой избранник. Ну а не надоест – тем лучше, обрету возлюбленного и повара в одном лице. И Мартин будет доволен: ведь Хмурый – первый мужчина в моей жизни, которого придирчивый братец не высмеивает, а, напротив, превозносит до небес…

Дом, где прячут похищенного ребенка, – почти точная копия райской обители Дональда. Различие разве что в пейзаже: лес здесь гуще, а озеро расположено дальше. Дом посреди лужайки – одноэтажный, с шатровой крышей, вытянутый в длину, простора внутри, должно быть, хватает. В окнах темно, за распахнутой настежь дверью гаража приткнулся скромный джип на пару с шикарным спортивным автомобилем. У садового стола вольготно развалились два здоровенных пса, и я стараюсь не дышать, чтобы не выдать своего присутствия. Наличие столь грозных стражей нарушило мои планы. Целью долгого путешествия было всего лишь проверить, насколько верна информация Квазимодо. Хорошо еще, что «мазду» я запрятала далеко от дома, но к окнам все равно не подступиться. Чтобы взглянуть на Нелла, придется ждать утра. Царящий в доме покой говорит о том, что Джиллан сюда еще не добрался, а это уже кое-что.

Поудобнее устроившись в своем укрытии, я закрываю глаза и мыслями возвращаюсь к Даниэлю. Наверное, он еще не обнаружил пропажу автомобиля и мое отсутствие. Сюрприз ждет его утром, когда пробудится от дурманного сна. Возможно, я испорчу ему день, а может, он и не станет слишком уж беспокоиться обо мне…

Я проваливаюсь в забытье и просыпаюсь от того, что по лицу моему проводят влажной теркой. Над лесом уже взошло солнце, рядом со мной стоит огромный пес и вылизывает мою физиономию. Я благодарно глажу его, ведь он играючи мог бы разорвать меня на куски. Пес укладывается рядом, жмется ко мне, дает почесать за ухом. К нам подбегает его напарник, обнюхивает и оглядывает меня, после чего устраивается в сторонке. Я осторожно сажусь, затем встаю, стараясь не делать резких движений. Возможно, им понравился запах Сабы на моей одежде, поскольку сторожевые псы по-прежнему не выказывают враждебности.

Со стороны дома доносится женский голос, и собаки срываются с места. На лужайке появляется женщина лет тридцати, за ней следует мальчик. Нелл Хольден. Можно убираться восвояси, здесь, похоже, все тихо-мирно. Ребенок играет с собаками, затем усаживается за стол. Время от времени он бросает куски псам, взахлеб рассказывает что-то и смеется. Юному магнату заточение явно по душе. Ему наплевать, кто является его отцом. Он любит эту женщину, которая заботится о нем.

Довольная увиденным, я осторожно ретируюсь к машине. Включаю мотор, выруливаю на дорогу. Информация Квазимодо оказалась верной, но мне хотелось бы знать и еще кое-что. Например, где сейчас Джиллан?

Дома меня ждет сообщение на автоответчике. Магнитная запись искажает голос Шефа, однако он кажется противно дребезжащим, возможно, лишь потому, что смысл слов мне не по нутру. Решив на время забыть о служебных делах, сажусь завтракать, после чего – снова за руль, и в больницу.

С тех пор как мы виделись в последний раз, Крузу явно полегчало. Слой повязок уменьшился, но говорить Круз еще не в состоянии. Правда, на его потребности в общении это не отразилось: сплошь исписанными листками завалены вся постель и придвинутый к ней столик, а в тот момент, когда я вхожу в палату, Круз лихо барабанит по клавишам портативной машинки. Он вскидывает на меня глаза, и красивое лицо бледнеет. Сделав мне знак садиться, он поудобнее устраивается на горе подушек, подложенных под спину, и молча смотрит на меня.

– Мама говорит, что навещала тебя, – неловко начинаю я. В ответ ни кивка, ни жеста, и я продолжаю: – А ты хорошо выглядишь. Правда…

Тут руки его приходят в движение, он лихорадочно роется в ворохе бумаг на столике, извлекает оттуда пачку страниц, схваченных скрепкой, и протягивает мне. Пока я читаю, Круз вновь возвращается к машинке, время от времени бросая на меня взгляд и следя за моей реакцией. Я изо всех сил стараюсь не выдать себя. Несчастный случай и неуверенность в моих чувствах парадоксальным образом вызвали у Круза прилив творческих сил, свидетельство чему – довольно объемистое произведение. Концовка рассказа неожиданна и эффектна, писательское воображение не ведает предела, а мстительность автора не оставляет сомнений. Видя, что я закончила читать, Круз выдергивает листок из каретки и сует мне.

«Вот уже много дней жду, когда ты придешь. Теперь я знаю о тебе все. И о Беллоке – тоже. Считаю оскорбительным, что ты променяла меня на столь недостойную личность. Вы – в моих руках! Вспомни, ты принесла мне свою прокламацию об этой дурацкой группировке «Юстиция» еще до того, как ее опубликовали в газетах. Ты выдала себя с головой. И не только себя. Мне все известно. Подумай, чем это может для тебя обернуться».

– Не строй из себя героя, Круз, – смеюсь я. – Ты весь в гипсе и бинтах, прикован к постели, а почему? Тебя разделали под орех, а ты при этом даже не рыпнулся дать сдачи. Пусть ты красавец из красавцев и перо у тебя бойкое, но это еще не повод считать себя лучше других. И заруби на носу: меня так просто не запутать. Ну чем ты можешь навредить мне?

Круз снова вставляет листок в машинку и раздраженно колотит по клавишам. Открывается дверь, и на пороге вырастает высокий, сутулый молодой человек. Его лицо кажется мне знакомым. Ну конечно, это же оператор из съемочной группы! Тот, что предложил режиссеру прекратить съемку.

Круз делает рукой приглашающий жест, оператор подходит ко мне, представляется. Затем направляется к видеодвойке и вставляет кассету. Вот это, я понимаю, сервис! Не удивлюсь, если блистательному Крузу Гварду прямо в койку доставят Нобелевскую премию.

Деятельный литератор забивает последний гвоздь в клавиши и вручает мне ответ. Дождавшись, когда дочитаю до конца, он театральным жестом велит оператору запускать фильм. Только было я решаю удалиться по-английски, как взгляд мой падает на экран, и я застываю на месте. Эзио и стая горилл, как и вчера на съемочной площадке, загоняют Даниэля в круг, и начинается избиение. В действительности не такая уж долгая сцена, какой она показалась мне во время съемок. Несколько минут, и все дела.

Оператор вынимает кассету, берет приготовленный для него листок с посланием и не читая сует в карман. Затем двумя пальцами шутливо отдает честь и с ухмылкой отбывает.

Я тоже встаю.

– Как вижу, ты даже на больничной койке времени даром не теряешь. Может, и у меня в спальне велел установить скрытую камеру? Надо будет поискать, когда вернусь домой. Не понимаю, Круз, к чему столько хлопот? Ты явно преувеличиваешь значимость моей скромной персоны. И кстати, я бросила тебя задолго до того, как Даниэль Беллок появился на моем горизонте, так что зря копаешься в чужом белье. Что же касается этих нелепых угроз, пусть останутся на твоей совести, если не боишься выставить себя на всеобщее посмешище. Так что обдумай мои слова и дай знать, когда перестанешь злиться. Тогда я тебя и навещу, а иначе – не жди.

Хлопнув дверью, в коридоре я позволяю себе расслабиться и улыбнуться. Опереточные страсти – брошенный любовник жаждет мести. Он, видите ли, вообразил, будто мы с Даниэлем на пару и составляем команду «Юстиция», и шантажом решил вернуть меня. Милый Круз, ты запоздал на несколько столетий, Шекспир уже давно написал шедевр о ревности и мести… Ладно, бог с ним, с Крузом, он ведь и с кровати-то сползти пока не в состоянии. Чем он может навредить мне?..

Ответ не заставляет себя ждать. Рядом с «маздой» стоит шестиместный черный лимузин, дверцу которого подпирает Эзио. Громила отвешивает мне поклон и жестом приглашает садиться. Я качаю головой, из предосторожности стараясь сохранять дистанцию. Эзио ухмыляется и распахивает дверцу шире. Я заглядываю внутрь, и у меня перехватывает дыхание: в машине сидит еще один бугай, а рядом с ним маленькая девочка. Элла Беллок…