Текст книги "Золотая рыбка. Часть 1"
Автор книги: Вэвиан Фэйбл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
Включив зажигание, вскидываю глаза. Хрупкая, миниатюрная, она стоит на террасе и машет рукой, словно желая предостеречь. Нет, мама никогда не примирится с нашим образом жизни. Покуда жива, в полном недоумении будет взирать на этих кукушат, вылупившихся в ее гнезде.
Разминка идет полным ходом, когда я в своем черном тренировочном костюме вваливаюсь в зал и тотчас встаю в строй, не давая тренеру возможности обрушиться на меня с упреками. Начинается пробежка по кругу, и вскоре я взмокаю как мышь. Переходим к прыжкам. Даниэль, скачущий позади, шепчет:
– Я звонил тебе.
– А я сбежала из дома.
– Надеюсь, по своей доброй воле?
– У тебя мания преследования, – шепчу я в ответ, и тренер в наказание за разговорчики заставляет двадцать раз отжаться.
Плечи у меня как чужие, но я отжимаюсь все двадцать раз, чтоб ему пусто было, этому извергу! Когда всех уже слегка пошатывает, начинается собственно тренировка. Танос показывает несколько новых приемов, отрабатывая их с каждым поочередно. Я вновь вызываю его недовольство, поскольку во всеуслышание заявляю, что с помощью его приемов из данной ситуации не выбраться. Изобретаю иной способ, может, и не лучший, зато более отвечающий моим физическим данным. Тренер не возражает. Четверть часа я отрабатываю на нем приемчики собственного изобретения, после чего тащусь в сторонку, усаживаюсь на краю татами и смотрю, как Танос сражается с моими коллегами.
Танос – давний друг Квазимодо, вероятно, они ровесники. Их дружба длится с юных лет, и до сих пор они встречаются чуть ли не каждый день. Квазимодо однажды обмолвился, что без Таноса ему никогда бы не обрести заново физическую форму. Я невольно заношу тренера в число подозреваемых: логика подсказывает, что Юстицией может оказаться любой, кто умеет грамотно драться. Но Танос, пожалуй, для этой роли не подходит по возрасту – ему под пятьдесят, так что придется исключить его из списка кандидатов.
События последних дней постепенно складываются в моем мозгу в упорядоченную картину. Йон Хольден, которого я отродясь в глаза не видала, созрел для того, чтобы его темным делишкам положили конец. Утвердиться в этом решении меня заставляет не только сломанная рука Мартина. В памяти свежи слезы Конрада, чудовищное зрелище останков Беатриссы Холл на рыночном складе, смерть Олимпии и Гремио, весьма многозначительные слова Дональда о внезапной и неотвратимой гибели. Хольден словно бы бросил мне вызов. Мне страшно, но ведь даже Даниэль Беллок, который вот-вот положит Таноса на обе лопатки, и тот боится. Ну а Квазимодо? Он ведь тоже боялся, однако не сбежал. В награду схлопотал камень в ветровое стекло и искалеченное тело… Но мой страх стремительно перерастает в агрессивность. Загони кроткую, покладистую собачку в угол, и она ожесточится, защищая свою жизнь. Сейчас я сама как загнанный зверь. Мы были вместе с Джилланом перед тем, как исчез маленький Нелл, и наверняка это известно Йону Хольдену. Я с любопытством жду, в какой форме он даст о себе знать. Если предчувствие меня не обманывает, знакомство наше должно состояться в самом ближайшем будущем.
У Даниэля руки связаны из-за Эллы, у остальных – въевшейся в плоть и кровь дисциплиной. Не исключено, что и Шеф попытался бы ставить палки в колеса, знай он, что у меня на уме, ну а высшему начальству и вовсе не по нраву пришлись бы мои намерения. Но это уже их проблемы. Я не очень-то лажу с пишущей машинкой, зато охотно наладила бы контакт с Юстицией. Только как отыскать его среди миллионов других людей? Была одна идея, но Круз не согласился поддержать меня. Придется обратиться к отцу, вся надежда на его газету.
Даниэль распрямляется, Танос остается лежать на полу. Поражение ничуть не обескураживает тренера.
– Жаль, что твой кузен выбыл из строя, – усмехается Танос. – Будь он здесь, ты бы тоже валялся рядом.
– Вполне возможно. – Даниэль церемонно раскланивается и подходит ко мне.
Не давая нам передышки, Танос вскакивает на ноги и продолжает тренировку. Он снова гоняет нас до седьмого пота.
Пока Даниэль готовит ужин, я избегаю волнующей меня темы. Он распределяет свое внимание между сковородками и моими речами, а иной раз, очутившись рядом, поддается нежности и касается меня. Я наблюдаю, как он варит кофе: достает какую-то допотопную колбу, похожую на песочные часы, наливает воды, всыпает свежемолотого кофе и ставит на рассекатель. Когда ингредиенты равномерно смешиваются в стеклянном сосуде, переворачивает средневековую конструкцию вверх тормашками и снова ставит на огонь. Через несколько минут в колбе булькает и по кухне плывет аромат.
– Помнится, ты хотел осчастливить меня кофеваркой. Собираешься похитить ее из музея?
– Эту я, можно сказать, подобрал на помойке.
– Еще не легче! С мусорщиками мне не приходилось иметь дела.
– Ты меня слишком буквально поняла. Просто мой кузен хотел ее выбросить, а я подобрал. Ты получишь кофеварку наиновейшей модели, хотя действует она по такому же принципу.
– Твой кузен, – тотчас подхватываю я, – предпочитает чай.
– Вы знакомы?
– Без преувеличения могу назвать его своим другом.
Даниэль ставит передо мной чашку с кофе и возвращается к своим сковородкам. Он никак не реагирует на мои слова, и я готова встать на уши, лишь бы вывести из равновесия этого невозмутимого типа.
– Сегодня навестила его. Изумительный человек! – восхищенно произношу я. – И в тебя-то, наверное, влюбилась лишь потому, что подсознательно была влюблена в него. Да, скорей всего, именно так и есть.
– Старина Фрейд возопил бы, услышав тебя.
– Ты-то уж, конечно, не завопишь.
– Отчего же? Ты и есть вопль моей души.
– Не хочешь повидать своего родственника?
Я делаю глоток кофе, быстро отставляю чашку и спешно запиваю водой.
– В чем дело? Если крепкий, добавь сливок.
Я поскорее разбавляю кофе, иначе Даниэль способен увести разговор в сторону. Лучше уж пожертвовать собой и выпить эту отраву. Действует напиток мгновенно: сердце колотится где-то у горла, руки-ноги трясутся. Чудесное пойло, ничего не скажешь, я от него постарела на полвека. Даже голос прерывается.
– Как тебе… моя… идея?
– Которая?
– Проведать Квазимодо.
– Почему это так важно?
– Мы говорили о тебе. Квазимодо любит тебя и был бы рад встрече.
Даниэль усаживается на край стола, где всё подготовлено для ужина.
– Ну а меня до сих пор гложет стыд. Очутись я с ним с глазу на глаз, и рта не смог бы раскрыть.
– Квазимодо считает, что ты был прав. Вас связывали добрые отношения, а теперь он остался совсем один.
– Итак, он хочет меня видеть. Ты тоже желаешь нашей встречи. Чего же хочу я сам?
– Интересно бы узнать.
– А я не знаю. – Даниэль соскакивает со стола и, повернувшись ко мне спиной, продолжает свое кулинарное творчество. У него не дрожат руки-ноги от серной кислоты, которую в этом доме скромно называют кофе. Внезапно он резко оборачивается. – Я наслышан о том, что с ним стряслось. Поговаривают, будто авария была не случайной.
– Он сам расскажет, что и как. Кстати, по-моему, он кое-чем может тебе пригодиться.
– Вот как? С течением лет я убедился, что прав был он, а не я. Тогда он казался мне слишком жестоким, а теперь, возможно, и сам я стал таким. Хорошо, загляну к нему. Что-нибудь еще у тебя припасено?
– Нет, все выложила.
Внимательным взглядом он изучает меня с ног до головы.
– Что это ты трясешься, как студень?
– Не беспокойся, со здоровьем у меня полный порядок. Это все твой кофе.
– Прилегла бы ненадолго. Не надо было тебе приходить на тренировку.
– Чем же мне следовало заняться? Ах да, вытирать пыль и стряпать ужин.
– Последнее предоставь мне. Марш в постель, будет готов ужин – позову. Кстати, ты обедала сегодня?
– Да, у мамы. Мартина завтра выписывают из больницы.
– Неплохо бы отправить его куда-нибудь отдохнуть.
– Да я уже заводила разговор об этом.
– Хольдены вне себя из-за пропажи ребенка.
– Знаю.
Даниэль догоняет меня в дверях. Обнимает сзади, кладет голову на плечо.
– Ты сумасшедшая, Дениза.
– Вовсе нет.
– Право же, ты не в своем уме! – С легким смешком он выпускает меня из объятий.
Я возвращаюсь на кухню.
– Ты тоже считаешь, что мальчика похитил Хон?
– Трудно представить. У него повреждена рука, да и дом хорошо охраняется. Разве только был помощник…
– Какой еще помощник?
– У тебя алиби.
– Я бы хотела поговорить с Марион.
– С какой стати? Насколько мне известно, никто нам это дело не поручал.
– Верно, – с кислой миной соглашаюсь я и снова плюхаюсь на стул. – Слышала, мне припасли очередного маньяка.
– Последнее время ты дьявольски хорошо информирована, – язвительно замечает Даниэль.
– Правда, – киваю я. – Избыточная информация вынудила меня задаться двумя вопросами. Во-первых: в каком мире я до сих пор жила?
– А во-вторых?
– …и зачем?
Раздается телефонный звонок, и Даниэль спешит к аппарату. Разговор длится несколько минут. Затем он ставит пластинку и из динамиков льется тихая музыка. Я переворачиваю мясо на сковородке и накрываю на стол. Из головы не выходит мысль о Юстиции, и я никак не могу решить, стоит ли поделиться с Даниэлем своей идеей. Наконец решаю, что не стоит. Наверняка станет возражать. Перебираю в уме его воображаемые доводы и некоторые даже нахожу убедительными. Ясно, требуется изменить тактику: надо объявить, что я солидарна с Юстицией, но при этом особо не высовываться. Тогда спрашивается, как он меня найдет? Через отца. План, пока еще туманный, завладевает моим воображением, и, когда Даниэль вдруг заговаривает со мной, я невольно вздрагиваю.
– Звонила Айрис.
Я оторопело смотрю на него, и он с улыбкой поясняет:
– Жена Дональда.
– С Эллой все в порядке?
– С ней мы тоже немного поболтали. Живется им прекрасно, в сущности поэтому они и звонили. Им хотелось бы провести на озере еще несколько дней, и я согласился. Мартина не мог бы прельстить Озерный берег?
– Я спрошу его.
За ужином мы почти не разговариваем. Наслаждаемся вкусной едой, смакуем вино, слушаем музыку и смотрим друг на друга. Полная идиллия! Прежде я первая высмеяла бы себя, но сейчас нет ни малейшего желания насмешничать. Я не свожу с Даниэля влюбленных глаз, уписываю за обе щеки жаркое и нахвалиться собой не могу за вчерашнее решение покинуть больницу.
Но стоило только расслабиться, как Даниэль нарушает идиллию:
– Я должен ненадолго отлучиться. Подождешь меня?
– Поеду домой, – сердито буркаю я. – У меня дела.
– Тогда, как только освобожусь, приеду к тебе.
– Разумеется, не скажешь, куда тебя несет?
– Разумеется, нет. А у тебя какие дела, если не секрет?
– Надо привести в порядок квартиру Мартина.
Даниэль встает из-за стола, собирает тарелки и спешит к себе в комнату переодеться. Мы отправляемся вместе, и какое-то время я на мотоцикле эскортирую его. Даниэля это очень забавляет. Затем «мазда» поворачивает к реке, а я мчусь домой и по дороге наконец-то налаживаю взаимоотношения с «кавасаки». До сих пор я находилась в полной зависимости от мотоцикла, но после некоторой практики удалось настолько обрести уверенность в себе, что теперь смело могу сказать: я веду стального коня, а не он меня. Достижение! Правда, амазонка в развевающихся одеждах и теперь способна произвести фурор, но в темноте это меня мало смущает. Разве что с завтрашнего дня придется влезть в брюки.
Я мигом навожу порядок в квартире Мартина и усаживаюсь за пишущую машинку. Сначала составляю текст, затем перечитываю и вношу поправки. Теперь на очереди каторжная работа: в муках рожденный текст предстоит перепечатать несколько раз. Пользоваться копиркой я не хочу, пусть каждый из адресатов воображает, будто у него первый экземпляр. Когда это нудное занятие мне окончательно осточертевает, я с вожделением вспоминаю о компьютерах и ксероксах, однако главное – держать дело в секрете.
И все же я чуть не засыпалась…
Адреса на конвертах надписаны, и я, не щадя слюны, готовлю их к отправке, как вдруг на пороге появляется Даниэль. Перепуганная насмерть, на грани нервного шока, я все же ухитряюсь смахнуть конверты в ящик письменного стола.
– Ждала кого-нибудь другого? – забавляется он моим испугом.
– Неужели трудно постучать?!
– Но ведь двери-то распахнуты настежь.
Я пожимаю плечами.
– Вчера они были заперты, что не помешало Хону войти.
– Убедительный аргумент. Ну как, все свои дела переделала?
– Да.
– Возможно, меня не касается, что именно ты прячешь в столе, но, если это большой секрет, советую опорожнить корзину для мусора.
– Благодарю вас, Холмс.
– Не стоит благодарности, Ватсон.
Меня так и подмывает сорваться, но я беру себя в руки – какой смысл воевать со своими! Опрокидываю корзину в измельчитель бумаг, и смятые черновики переходят в небытие. Даниэля я отправляю в мою квартиру, а сама хватаю конверты и лечу к ближайшему почтовому ящику. Пробежка по ночной улице действует благотворно, и я врываюсь в квартиру, подхваченная внезапной идеей:
– Закатимся куда-нибудь!
– Охота была! – отмахивается Даниэль, но затем вдруг передумывает и начинает не спеша готовиться к выходу.
Я же наспех привожу себя в порядок и, сидя перед зеркалом, вдруг вспоминаю гнусное замечание Мартина насчет того, что молодым людям следует обращаться со мной, как со старой развалиной, вежливо и почтительно. С недовольной миной всматриваюсь в свое отражение, выискивая на лице морщинки, а найдя, настолько пугаюсь, что мигом гашу сигарету, словно это она во всем виновата. Затем снова вглядываюсь в зеркало, пытаясь успокоить себя примитивным аргументом: пустяки, было бы здоровье. И тотчас даю очередной зарок: если моя идея осуществится, бросаю курить.
– Вот это да! – восклицает Даниэль при моем появлении.
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего особенного. – С этими словами он пропускает меня вперед.
Считай, что разжилась комплиментом, большего от него не дождешься.
Вскоре мы устраиваемся на террасе ресторана у озера. Я потягиваю ледяной коктейль, полной грудью вдыхаю влажный воздух и думаю о райском уголке, где обитает Дональд.
– Оглянись вокруг, – неожиданно говорит Даниэль. – Именно это я имел в виду, когда сказал «вот это да».
Что ж, оглядываюсь. Мужчины за соседними столиками с интересом изучают мою персону. Я пожимаю плечами. Что с мужиков возьмешь, они готовы пялиться на любую грымзу в юбке. Даниэль с довольным видом ухмыляется.
– С чего это ты развеселился?
– Должен тебе кое-что сказать, – отвечает он и умолкает.
– Беседовать с тобой – сплошное удовольствие.
– Слушаю.
– Вообще-то это я слушаю, – напоминаю я ему.
– Я получил роль в фильме, – скромно сообщает он.
– Поздравляю. Каменное лицо, железные мускулы… Будешь изображать бегуна на марафонскую дистанцию?
– Нет-нет. Меня пригласили дублером.
– И кого же ты должен переплюнуть? Станешь соревноваться с другими ловкачами, кто дальше плюнет шелуху от семечек?
Хмурый отхлебывает из бокала. Не иначе, с ним что-то случилось, ведь без причины он спиртное в рот не берет. Верный признак, что с нервами у него явно не в порядке. Я повнимательнее приглядываюсь к нему. Да, настроение у Даниэля не блеск, но в угоду мне он пытается это скрыть.
– Буду дублером Айка Файшака в приключенческом фильме.
– Надеюсь, тебе придется замещать его не в постельных сценах?
– Нет. Только в сценах с драками.
– Как тебя угораздило вляпаться?
– Несколько дней назад Танос обмолвился, что к нему обратились киношники. Интересовались, кого бы он мог порекомендовать для съемок боевых сцен. Им нужен человек, умеющий профессионально драться и слегка похожий на Файшака.
Я делаю большие глаза.
– Но ведь Айк Файшак – идеал мужской красоты!
– Намек понял, – подавленно говорит Даниэль. – Значит, придется отказаться.
– Полно тебе! Крупным планом будет не твое лицо, а его. Кроме шуток, кассовый успех гарантирован, девицы и дамы толпами станут штурмовать кинотеатры.
– Считаешь, нужно согласиться? – продолжает прикидываться Даниэль.
Я смотрю вдаль. Какой-то мужчина на берегу озера кормит рыб, с размаху швыряя хлеб в воду. Над головой у меня взрывается усилитель, танцевальная площадка вмиг заполняется парами, яркие огни вокруг гаснут.
Беллок склоняется ко мне над столом.
– Потанцуем или будем сматываться?
– Именно в такой последовательности! – кричу я в ответ. Мы встаем и смешиваемся с толпой танцующих. «Модерн токинг» разливаются соловьями, романтическая музыка заставляет мужчин и женщин нежно прижиматься друг к другу.
– Поедешь на Озерный берег в конце недели? – шепчет мне на ухо Даниэль.
– А ты?
– Я должен участвовать в съемках.
– Вот как!.. А мне разрешат посмотреть?
– Конечно.
Скоро нам надоедает топтаться на пятачке. Даниэль все чаще бросает на дверь вожделенные взгляды, и я вполне его понимаю.
– Домой, что ли? – смеюсь я.
– Не зря танец считается прелюдией к сексу. Можно мне заехать к тебе?
– Там посмотрим, – строго изрекаю я.
Мы поспешно возвращаемся к столику, Даниэль расплачивается с официантом, затем обнимает меня за плечи, и мы направляемся к машине. Музыка позади постепенно стихает, напоследок доносятся проникновенные слова: «Ты для меня душа и сердце…»
«Мазда» с негромким урчанием вырывается из темноты, царящей у озера; улицы становятся все шире, огни рекламы и витрин все ярче.
– Расскажи о фильме, – прошу я Даниэля.
– Я еще не прочел сценарий до конца. Герой – сыщик-одиночка – выступает против мафии. В первой сцене он отправляется в загородную резиденцию банды, чтобы раздобыть видеокассету с неопровержимыми доказательствами преступлений. Его застают врасплох, он в два счета раскидывает охранников, но тут подкатывает машина с подкреплением, и ему приходится туго. Выхода нет, и герой со скалы бросается в море. Сам он спасается, но кассета загублена, так что предстоит все начинать по новой. Дальше в том же духе, типичный боевик.
– Тебе не нравится?
– Разве это может не нравится! – Он обращает ко мне насмешливо улыбающееся лицо. – Захватывающе, увлекательно, совсем как в жизни. Можно подумать, будто люди так и живут, что ни день попадая из одной передряги в другую. Впрочем, тебе это как раз не в диковинку.
– Люблю боевики, после них чувствуешь прилив храбрости.
– О да, это никогда нелишне, – соглашается Даниэль.
Он подруливает к припаркованному на тротуаре мотоциклу, словно нарочно рассчитав так, чтобы я не могла вылезти: стоит приоткрыть дверцу – и упрешься в «кавасаки». Я вскидываю на Даниэля глаза. В лице его не дрогнет ни один мускул.
– Эй! – одергиваю его я.
Хмурый чуть подает машину вперед. Я распахиваю дверцу, одновременно пытаясь нашарить в сумочке ключи. Результат нетрудно предугадать – все барахло вываливается на пол, кое-какие мелочи даже ухитряются закатиться под машину. Зато ключи я нашла.
– Ступай вперед, – снисходительно говорит Даниэль, – а я подберу твои сокровища.
Он тотчас приступает к делу, я же направляюсь к дому. Ключи мне явно не понадобятся: дверь в подъезд распахнута, у порога беседуют трое мужчин. Пробормотав нечто вроде извинения, я пытаюсь прошмыгнуть между ними, но тот, что стоит ближе, неожиданно делает мне подсечку, а его сообщник подхватывает меня сзади. Он получает локтем под дых, одновременно я вскидываю ноги и бью его напарника в пах. Первый бандит выпускает меня, и я резко ныряю в сторону – за дело взялся третий тип. В падении прижимаю подбородок к груди, и удар, нацеленный в шею, приходится по лицу, в результате чего я прикусываю язык. От адской боли чуть не теряю сознание и тут вижу Даниэля.
Он приближается весьма эффектным манером – взмыв в воздух, ребром подошвы валит с ног бандита, которому я раньше засветила в пах. И тут Даниэль замирает, увидев приставленный к моему виску пистолет. Сглотнув, он выпрямляется.
Укрощенная столь тривиальным способом, я позволяю бандиту оттащить меня к машине. Его сообщник подхватывает бесчувственное тело третьего и ковыляет за нами. Даниэль стоит напряженный, как сжатая пружина, стиснутые кулаки засунуты в карманы, лицо мрачнее мрачного.
У меня нет ни малейшего желания лезть в машину. Все внимание я сосредотачиваю на конвоире, другому бандиту сейчас не до меня, он силится затолкать дружка на заднее сиденье. Тип с пистолетом распахивает дверцу, делая мне рукой, в которой зажато оружие, знак садиться. Момент слишком соблазнителен – не устоять! Моя нога описывает стремительную дугу и врезается в подбородок бандита, в следующий миг ребром ладони я бью по руке с пистолетом, оружие с лязганьем падает на асфальт. Силы мои на исходе, но я пинком отправляю пистолет куда подальше и оседаю на тротуар. Оттолкнув меня, подонок ныряет в машину и ящерицей ввинчивается на водительское сиденье. Краем глаза вижу, как Даниэль бросается к пистолету.
Взвизгнув покрышками, машина срывается с места, второй гангстер впрыгивает на ходу. Я медленно поднимаюсь с земли, лицо в крови – должно быть, мерзавец все же заехал мне по носу, перед тем как нырнуть в машину.
Сочтя исход дела решенным, Даниэль проявляет заботу обо мне: протягивает носовой платок, бережно обхватывает за талию и ведет в дом. Не помню, когда в последний раз пользовалась лифтом, однако сейчас мне без него не обойтись. Войдя в квартиру, первым делом спешу в ванную, умываюсь холодной водой, полощу рот, чтобы избавиться от солоноватого привкуса крови. Прикушенный язык еле ворочается, но я считаю своим долгом выдавить вопрос:
– Так чем тебе не нравится сценарий фильма?
– Я передумал, – смеется Даниэль, – уже нравится. Правда, придется потренироваться, до тебя мне, похоже, далеко. Этим ребяткам ты испортила обедню. Им так и не удалось вручить приглашение.
– Не умеешь – не берись. Им и в голову не стукнуло, что я могу явиться по своей доброй воле, без всякого приглашения.
– Ты это всерьез?
– Конечно.
– И о чем же хочешь там поболтать?
– О том, что мне известно.
– Лучше уж сразу проглотить две коробки снотворного. Тоже верная смерть, но хотя бы без мучений.
– Не волнуйся за меня, Беллок.
– Однажды у тебя вырвалось «Даниэль». Правда, такие оговорки с тобой случаются только в интимные моменты.
– Что поделаешь, если в твоих объятиях я теряю голову!
– Очень лестно.
Я щедро наливаю себе выпивку, но Даниэль против и решительно отбирает у меня бокал. Уму непостижимо, как это я мирюсь с подобным обращением. Избавившись от пострадавшего в схватке платья, я забираюсь в постель к Даниэлю. Одной рукой прижимаю к носу платок, другой ласкаю любимого.
– Счастье еще, что в их планы не входило убить тебя. Во всяком случае, держалась ты молодцом, – севшим голосом произносит он.
Я отнимаю от лица платок.
– Вот это сюрприз! А я думала, что схлопочу нагоняй…
– Хватит притворяться, с носом у тебя ничего страшного. – Он склоняется надо мной и гасит свет.
Оказывается, только что он действительно сказал правду – в следующие минуты я самозабвенно шепчу: «Даниэль…» По крайней мере трижды.
Меня не отпускают одну. Везут на патрульной машине с демонстративно включенной «мигалкой». Дональд, Лацо и Даниэль остаются в машине, а я вылезаю. Махнув рукой на прощание, прохожу мимо торчащего у ворот охранника. Ко мне тотчас присоединяется высоченный тип, с широкими плечами и не менее широкой физиономией, неразговорчивый, как и положено горилле. Мы направляемся к дому, но прежде чем успеваем подойти к парадному входу с колоннами, горилла сворачивает на узкую дорожку. Чуть насторожась, я следую за ним. После прогулки, длящейся, по-моему, целую вечность, мы приближаемся к дому с тыльной стороны. Громила подводит меня к открытому джипу. Я уже готова забраться в машину, когда он делает знак задержаться. Затем отбирает у меня сумочку, ощупывает волосы, снимает с руки часы – словом, обыскивает с такой дотошностью, что это начинает раздражать.
– Нет у меня ни бомбы, ни «маячка». Вшей тоже нет, – добавляю я, так как он снова запускает пальцы в мою шевелюру.
Охранник скалится.
– Садись!
– Сумку! – цежу я сквозь зубы.
– После… – Он швыряет сумочку на заднее сиденье.
Горилла втискивается за руль, и джип трогается с места. Мы едем через парк, затем оставляем деревья позади и пересекаем луг. Водитель не выказывает спешки, но крутит руль так, словно у него не все дома. Я изо всех сил упираюсь ногами, чтобы меня не мотало из стороны в сторону.
– У нас что, экскурсия? Жаль, что не захватила с собой перекусить!
Горилла пропускает мои слова мимо ушей. Мы углубляемся в лес, по обе стороны дороги высятся сосны и ели, вскоре они сменяются деревьями неизвестной мне породы, затем лес постепенно редеет, и перед нами предстает умопомрачительная конюшня.
– Я бы предпочла быть у Хольденов лошадью, а не гориллой, – не удерживаюсь я от замечания.
