Текст книги "Игроки и жертвы (СИ)"
Автор книги: Весела Костадинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)
11
Медленно, но верно май вступал в свои права, радуя всех теплыми и солнечными днями. Дни были длинными, полными тепла и света, и вокруг всё цвело и оживало, но внутри меня не было покоя. Праздники пролетели стремительно, оставив после себя лёгкую грусть от того, что времени, проведенного рядом с семьей, оказалось недостаточно. Мне всё чаще приходилось выезжать по работе на различные мероприятия, связанные с выборами, и я чувствовала, как обязательства и давление вновь нависают надо мной, вытягивая силы.
После того памятного дня в парке я стала ещё более настороженной. Даже во время обычных прогулок с Ариной я держала её рядом, не спуская глаз. Малейший шорох, неожиданный звук или случайный взгляд незнакомца вызывали внутри меня волнение и тревогу. Несмотря на все доводы разума, которые и я, и Маша повторяли себе, чтобы успокоиться, страх не отпускал меня, добавляя ощущение постоянного наблюдения за мной. Этот страх был словно тёмное облако, висевшее над нами, и я не могла позволить себе игнорировать его.
Потеряв мужа, я стала ещё более остро осознавать, насколько хрупкой может быть наша безопасность. И мысль о том, что с моей дочерью может что-то случиться, была для меня невыносимой.
Однако больше никаких инцидентов не произошло, чему я была несказанно рада.
Я потянулась за своим столом, завершая очередной запрос в правительство, и положила голову на руки, чувствуя, как постепенно накатывает усталость. До новой пленарной недели оставалось всего несколько дней, и я старалась использовать это относительно спокойное время для завершения рутинных задач. Эти несколько дней всегда были самыми тихими в месяце: все занимались подготовкой к заседанию, приостанавливая совещания и откладывая новые проекты, пока не появятся свежие юридические и финансовые заключения по законопроектам.
Помощники ждали решения аппарата, а депутаты пытались закрыть все срочные дела, прежде чем ворваться в водоворот грядущей пленарной недели. В результате коридоры Законодательного собрания были почти пустыми, наполненными лишь редкими отзвуками шагов или шёпотом сдержанных разговоров. Тишина и покой, которые царили в здании, напоминали затишье перед бурей.
Звонок от шефа прервал мое сонное состояние.
– Привет, душа моя? – раздался в трубке веселый голос. -Спишь?
– Это называется – работаю с документами, – не удержав зевок, усмехнулась я. – Чем порадуете, Григорий Владимирович?
– Я в командировку в Москву, Агат, дней на десять.
– Вы шутите, да?
– Нет, дорогая. Сложные переговоры – страхую сына. А ты не скучай! За старшую останешься.
– Ну вот… а я надеялась в пятницу поразвлечься на комиссии по назначению судий… – разочаровано шмыгнула носом. -Такие вопросики кандидатам заготовила – закачаешься. А вы меня бросили! И пленарку пропустите….
– Ну прости старика, радость моя. Иди сама и развлекайся от души! Только, это, Агат, палку не перегни. Мне о тебе уже столько комплементов наговорили, что я даже подумывал, не стоит ли извиниться, на всякий случай.
– И кто пожаловался на этот раз? – ухмыльнулась, в глубине души прекрасно зная ответ на свой вопрос.
– Агата, на тебя не жаловались, тобой….выразили искренне восхищение. Так, что даже мне стало неудобно.
Краска ударила мне в лицо так, что даже уши покраснели.
– Давно? – спросила тихо.
– Да буквально вчера, на совещании у губернатора. Уж не знаю, что ты сделала, но мне выразили… искреннюю зависть. А зависть такого человека, Агата, знаешь ли…. Чревата.
Я подавила желание ударить кулаком по столу. Не видела выродка почти три недели и еще бы столько же не видела. Значит, не забыл финта, что я проделала с ним на приеме граждан.
Но и я не забыла, это упоительное, невероятное чувство триумфа, растерянность и злость в стальных серых глазах, понимание того, что держу в руках его удачу.
– Я буду сама милота, Григорий Владимирович, – пропела я, криво усмехаясь. – И постараюсь притвориться мышкой.
Однако моим желаниям не суждено было сбыться. Марина влетела ко мне в кабинет в понедельник после обеда красная, как помидор.
– Ты здесь какими судьбами? – от неожиданности я даже подскочила. – Виделись же утром на планерке. Что такое?
– Ты на вот эту самодеятельность глянь, – она положила передо со мной распечатку письма на официальном бланке депутата.
Я пробежала текст глазами и, мягко говоря, выпала в осадок.
– Да она охуела! – только и смогла выдавить, глядя на подпись внизу письма. – Когда сей шедевр к нам пришел?
– Сегодня. По электронной почте.
– То есть не официально еще? – уточнила на всякий случай, чувствуя как сердце пропустило удар.
– Нет. У меня хорошие отношения с Натальей – девушкой, которая нас от Партии курирует. Вот она мне и отправила по электронке, чтоб я заранее знала, что будет. Ты на сроки глянь.
– Да плевать на сроки…. Вот сижу я, Марин, и думаю: может мы с тобой не в той очереди при рождении стояли? Может надо было как Миленка за наглостью постоять? А?
Марина пожала плечами.
– Многим такие письма счастья ушли? Не знаешь?
– Официально уйдут завтра утром всем, кто принимал участие в прием граждан, – ответила она, – а неофициально…. Не знаю.
– Так, если уйдут завтра, то в руки депутатов и помощников попадут как раз к пленарному заседанию, – быстро прикинула я. – Ну супер… что еще сказать. Хороший подарок Богданова в четверг ожидает.
Я откинулась на своем кресле и посмотрела на яркий солнечный день за окном.
– Вот скажи мне, Марина…. – я сложила руки на груди и внимательно посмотрела на помощницу, – сначала у человека меняют документы, потом подставляют с письмами: это случайность?
Марина вопросительно смотрела на меня, словно не понимая, к чему я клоню.
– Вроде смотри, такая мелочь…. Ты, например, возмутилась только срокам предоставления отчетности, так?
– Ну да, – кивнула она.
– И отдала бы шефу, как только он приедет, минуя меня, верно?
– Ну, это в принципе моя зона ответственности. Скорее всего.
– То есть, понимаешь, поставь они срок выполнения поручения недели две, и ты бы даже ко мне не пришла. Письмо попало бы прямо в руки Григория Владимировича, без всяких посредников. И вот представь, – я сделала паузу, чтобы она успела представить, – читает он это письмо. Депутат ЗакСобрания, бывший генеральный директор коксохимического завода, человек с серьёзным опытом и репутацией. И тут ему, депутату, даёт поручение не коллега-депутат, который, по статусу в Партии, имеет на это право, а помощник депутата. Что он почувствует, как думаешь?
Марина побледнела, осознав всю глубину проблемы.
– Он будет в шоке, – пробормотала она, её голос дрогнул. – Ну и, наверное… разозлится. Сильно.
Я кивнула, видя, как в её глазах мелькает понимание.
– Вот именно, – продолжила я, голос стал твёрже. – Он разозлится, почувствует себя униженным и оскорблённым. Ему станет понятно, что это не просто мелкая бюрократическая ошибка, а целенаправленное подрывание его авторитета. А на приеме граждан, Марина, было семь наших коллег по ЗакСобранию, двое – по ГосДуме, и четверо по городскому совету. И не просто депутаты, а топ-менеджеры – директора и замдиректоров крупнейших предприятий. И им всем придут эти письма счастья….
Я выдержала паузу, чтобы её напряжение окрепло, чтобы каждый человек, о котором я говорила, обрёл в её сознании вес и влияние.
– Чуешь, куда несет? – спросила я, чувствуя, как собственная тревога превращается в смесь раздражения и решимости. – Вот тебе и мелочь – письмо с «безобидными» поручениями. Да, ты не обратила внимания на подпись сразу, потому что Милена подписалась не помощником, а указала свою должность в Партии, верно? Казалось бы, всё официально. Но сути это не меняет. Другие помощники, такие же как ты, могут обратить внимание лишь на сроки или, может быть, кто-то решит подставить саму Милену. Но в итоге – что?
– Бадабум! – тихо добавила Марина, теперь совсем бледная, словно ожидая взрыва.
– Большой Бадабум, Марина! Богданов окажется в центре скандала, репутация – подорвана по полной. Даже если он Милене потом башку открутит и все, что осталось, из окна выбросит – осадочек-то останется.
– Что делать будем? – тихо спросила Марина.
– Если честно, – я вздохнула и помассировала лоб, – я б вообще сидела и не рыпалась. И запаслась бы попкорном к совещанию…. Но….
Ненавижу тебя, Кирилл! Но мы, сука, в одной лодке! Потонешь ты, у нас тоже проблемы будут.
– Пойдешь к Богданову?
– Нет, к Кузьминой. Попробуем остановить это дерьмо на нашем уровне. Надеюсь, Марин, что только у тебя хорошие отношения с девочками в приемной партии. Иначе…. Нас ожидает удивительное кино. У тебя есть распечатка письма от Натальи?
– Держи, – Марина подала мне еще один листок. – Агат, я в Партии хорошо начальницу канцелярии знаю, давай попробую тормознуть письма. Не дай бог эта идиотка потребует их сегодня на почту унести.
– Давай. Звони, а я пока к Кузьминой пойду. Порадую… сочинением на тему….
Лену нашла в приемной Богданова, располагавшемуся на два этажа ниже моего кабинета, погруженную в документы. На звук моих каблучков по мраморному полу она подняла голову и приподняла брови.
– Какие люди, Агат! На кофе заглянула?
– Если бы, – пробурчала я, – хотя от него тоже не откажусь. Твой Франкенштейн у себя?
– Нет, на комбинате. Сегодня появляться не планировал. Хотя последний месяц зачастил сюда – почти каждый день приезжает, хоть на полчаса. С учетом того, что я тебе должна – ты можешь ко мне за кофе каждое утро приходить.
Я села напротив коллеги.
– Сейчас, Ленок, ты станешь мне должна столько, что будешь мне его каждое утро приносить. Со сливками и пирожными.
Лена отложила документы и посмотрела на меня уже серьезно.
– Маш, готовь кофе, а мы с тобой пошли в кабинет босса.
– Маш, про пирожные не забудь, – улыбнулась я девушке-секретарю.
– Выкладывай, – только за нами захлопнулась дверь, велела Лена.
– Ну любуйся, – я положила перед ней письмо.
Она быстро пробежала глазами документ и побледнела.
– Блядь!
– Она самая.
Лена медленно опустилась на край стола, словно силы разом покинули её. Она крепко сжала листок в руке, так что побелели костяшки пальцев, и закрыла глаза, пытаясь переварить увиденное.
– Да это ж… просто пиздец, – тихо прошептала она, словно боялась, что её голос может сломать хрупкую тишину, повисшую в кабинете. – Агата, ты понимаешь, что если это письмо пойдёт дальше, нам всем крышка?
– Ну не нам, а вам. Я-то в сторонке с попкорном постою. На цирк полюбуюсь. Беда в том, что любоваться придется с первого ряда, зацепить может…
– Откуда у тебя письмо?
– Не поверишь – счастливая случайность и хорошие отношения. Моя Маринка нашла общий язык с вашей Натальей. Та, когда сроки предоставления отчетов по приему увидела, поняла, что нужно срочно проинформировать и отправила по электронке. Марина, опять же на сроки посмотрев – ко мне приехала, шеф-то в командировке. Ну а я сей опус уже внимательно прочла. Официально все письма завтра утром на почту уйдут. Марина сейчас в канцелярию партии звонит, тормознуть пытается. Неофициально, как понимаешь – у нас там веса нет.
Лена уже набирала номер на телефоне.
– Илона, ты с ЗС? Сможешь прийти, у нас полный пиздец! Агата, сейчас Илона придет, пусть она решает.
Я молча пожала плечами.
– Марин, удалось тормознуть? – тихо набрала Марину.
– Да, – ответила она. – Девочки их переложили в другую папку, скажут, что забыли.
– Ты ж моя умница, – я подняла большой палец вверх, показывая Лене, что пока ситуация под контролем.
Илона зашла в кабинет с уверенной грацией пантеры перед прыжком. И снова я не могла не восхититься как ее внешностью, так и силой, исходящей от нее волнами. В своем ярко-алом деловом костюме она напоминала хищный, экзотический цветок: прекрасный и очень опасный.
Илона вдруг заметила меня и резко остановилась, словно наткнулась на невидимую преграду. Её большие кошачьи глаза расширились, и на какую-то долю секунды я заметила, как в них промелькнуло что-то странное и неожиданное. Сочувствие? Понимание? Восхищение? Или, может, уважение? Её фарфоровые щеки вдруг покрылись румянцем, как будто она застигнута врасплох каким-то внутренним порывом, и она быстро опустила взгляд, будто стыдилась того, что её глаза могли выдать её истинные эмоции.
Всё это заняло лишь миг, но мне хватило этого короткого мгновения, чтобы почувствовать, как странное напряжение повисло между нами. Илона, всегда такая безупречно собранная, вдруг выглядела смущенной, и это несоответствие было настолько шокирующим, что я едва сдержала удивление.
Впрочем, она моментально взяла себя в руки.
– Что у вас?
– Фантазии на тему, – ответила я, кивая ей на письмо.
Илона быстро прочла.
– Блядь!
– Мои слова…. – пробормотала Лена.
– И на этой мажорной ноте, позвольте, дамы, мне удалиться, – усмехнулась я. -Мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Как убивать и закапывать мерзавку – решать исключительно вашей компании. Кстати, девочки, копия сего шедевра у меня есть. Сообщаю на всякий случай.
Я отвернулась, чтобы уйти, но почувствовала, как Илона прожигает меня взглядом. Это была смесь благодарности за предупреждение и злости за ситуацию, которую ей теперь придётся разгребать.
Далеко мне уйти не удалось. Только мы вышли из кабинета в приемную, как туда влетела и сама Милена, словно ничего и не случилось.
– Невероятно…. – едва слышно выругалась я. Илона и Лена уставились на женщину с немой яростью в глазах.
– Какого хера, Милена? – кошачьи глаза Илоны прищурились. – Ты отстранена от работы на две недели!
Милена замерла, глядя на нас троих. Ее красивое лицо исказилось злостью, а глаз скользнули по письму в руках Илоны.
– Я не поняла, когда это ты стала решать за Кирилла, кто работает, а кто нет? – зло прошипела она.
Илона насмешливо приподняла бровь.
– С того момента, как подписала с ним договор. Ты отстранена, и это не обсуждается.
– Ах ты, сука! – обернулась Милена ко мне. – Проститутка ты долларовая!
Меня словно по лицу грязной тряпкой ударили. Я замерла, надеясь, что ослышалась.
– Вон пошла! – кошкой зашипела Илона, лицо которой побледнело как молоко.
– Зря ее защищаешь, Илонка! В курсе, что ее муженька за мошенничество судили? Семейка та еще….
Мне показалось, что перед глазами поплыли красные круги от настоящей ярости.
– Милена Владиславовна! – прогрохотал голос, словно удар грома, разрезавший напряжённый воздух приёмной. Воцарилась полная, почти осязаемая тишина. Все замерли, словно статуи, боясь пошевелиться или издать хоть звук.
В дверях стоял Кирилл и его лицо было перекошено от бешенства.
– Да ну вас всех на хер, – вырвалось у меня, я развернулась на каблуках и в полной тишине покинула помещение, пролетев мимо Богданова так, что едва не сшибла его с дороги.
12
Утро вторника началось с кофе и пирожных, принесенных Машей прямо в мой кабинет. После прошедшего дня голова у меня раскалывалась от боли и злости. Слова Милены все еще звенели в ушах, горели во мне, как клеймо. Пытаясь оскорбить и унизить меня, она и понятия не имела, насколько близка оказалась в своих оскорблениях. Ведь если говорить откровенно, кем я была для Кирилла как не той самой «долларовой проституткой»?
Я в сотый и тысячный раз пожалела, что ввязалась в эту историю с письмами. Лучше уж было оставить все на самотек и действительно запастить колой и чипсами, глядя, как поджаривают Богданова на сковороде политики. Парадокс всей моей ситуации заключался в том, что, ненавидя этого человека, презирая и боясь его, я все время была вынуждена с ним взаимодействовать.
Когда Маша робко постучалась в двери и поставила передо мной чашку с кофе и целую упаковку фирменных пирожных, я даже не нашлась, что сказать.
– Это ещё что за аттракцион невиданной щедрости? – только и смогла выдавить я, чувствуя, как удивление борется с усталостью.
– Илона Валерьевна и Лена сказали, что теперь так будет каждое утро, – улыбнулась девушка.
– Вот ведь…. Запомнили, змейки.
Кофе принесли и в среду утром, правда не Маша, а еще одна девушка, но все так же из приемной Богданова.
– Лен, – перехватив подругу в коридоре по пути на заседание фракции, попросила я, – заканчивайте с курьерскими услугами, а?
– Да что ты, – ухмыльнулась она, – мы только начали.
– Вот и делай добро после этого, – я поморщилась от головной боли, когда мы зашли в знакомый огромный зал. От одной мысли что минут через десять я опять окажусь в непосредственной близости от Кирилла, у меня зубы сводило.
– Будь благодарна, что мы еще шефа сдержали, – ухмыльнулась Елена, слегка подтолкнув меня локтем. А у меня все внутри в тугой узел скрутило.
– Вот и держите его…. На коротком поводке и в наморднике! – вырвалось абсолютно невольно.
– Ни хрена у тебя фантазии! И как мне теперь это развидеть? – она уже не скрывала смеха, наклонившись ко мне через свободное место, которое вот-вот должен был занять объект нашего обсуждения.
Я нервно поправила папку с документами, стараясь не думать о том, что Богданов появится с минуты на минуту. Сама мысль о Кирилле, которого я только что представила в столь унизительном образе, была одновременно абсурдной и пугающе удовлетворительной. Но чем ближе было его появление, тем сильнее я ощущала, как накатывает напряжение, как будто между нами натянулась невидимая струна, готовая в любую секунду лопнуть.
– Твой уход, кстати, был великолепен. Как же мне хотелось сделать тоже самое! – продолжала смеяться Лена, глядя на меня искоса. – Ты бы видела его лицо! Он, конечно, мастер прятать эмоции, но в тот момент…
– Блин, а ведь я обещала Кротову вести себя тихо и благоразумно. Решили вашу небольшую проблемку?
– Решили, – скривилась она. – Быстро и радикально. Но все…. – ее глаза скользнули к входу, где показалась знакомая нам обеим фигура. Я быстро приложила палец к губам, показывая, что продолжим разговор позже. Она точно так же быстро кивнула, следуя моему примеру, выпрямляясь и уступая место своему начальнику.
До начала заседания фракции оставалось минут десять, тем удивительнее было столь ранее появление Кирилла – обычно он предпочитал приходить позже.
Стараясь не выдать собственных эмоций, я отвернулась, делая вид, что занята документами, буквально заставляя себя погрузиться в чтение законопроектов.
Кирилл сел между нами и быстро наклонился к Елене:
– Прогуляйся, – велел он помощнице. И в животе у меня похолодело.
Елена, приподняв бровь и бросив на меня короткий взгляд, пожала плечами и, не говоря ни слова, встала, плавно отодвигая стул. Её лёгкая ухмылка не ускользнула от моего взгляда, и было очевидно, что она знала больше, чем показывала. Когда её шаги стихли где-то в коридоре, повисла тишина, плотная и тяжёлая, словно мы оказались в отдельном, отрезанном от всего зале помещении.
– Оригинал письма у тебя? – барабаня пальцами по столу, тихо спросил он, поворачиваясь ко мне в пол оборота.
Я замерла на мгновение, а потом подняла на него голову.
– Оригинал не был отправлен. Электронная версия на почте.
Он кивнул, глядя на меня своими серыми, холодными глазами, в глубине которых играли странные искры. Я не могла прочесть ничего на его лице – бесстрастном и спокойном. Но глаза откровенно говорили, что спокойствие – всего лишь внешняя часть. Внутри этого человека бушевало пламя.
– Покажешь своему шефу? – снова коротко спросил он.
– Нет. Лишние недоразумения нам ни к чему. Вам тоже, – я сделала ударение на последних словах, снова возвращаясь к документам и всем видом давая понять, что разговор окончен.
Кирилл продолжал пристально смотреть на меня, его взгляд будто прожигал насквозь. Даже несмотря на то, что я сосредоточилась на документах, каждую секунду я чувствовала его присутствие рядом – острое, тяжёлое, не позволяющее расслабиться.
– Она… – он на секунду замолчал, – Милена больше тебя не побеспокоит.
Мне снова пришлось посмотреть на него.
– Хорошо, – ответила наконец, чуть поджав губы. – Главное, – не удержала легкого ехидства, – чтобы она больше вас не беспокоила. Это дороговато нам обходится…. Всем.
Он смотрел на меня так, словно не хотел отпускать, словно держал, чтобы я не опустила голову, не отвела глаз. По спине пробегали то искры огня, то холода, хотелось встать, собрать вещи и уйти подальше от столь пристального и ненужного внимания. Его рука скользнула по столу к моей, едва не задевая, застывая в долях миллиметров, так, что я почти почувствовала прикосновение.
– Агата… – внезапное его голос стал другим, чуть теплее, чуть ярче, заставив меня вздрогнуть.
Папка, упавшая между нами, прервала этот опасный тет-а-тет.
– Кир, подпиши, – Илона появилась столь стремительно и столь вовремя, что я едва ее не расцеловала.
– Илона, позже! – резко ответил Богданов.
– Сейчас! – ее голос был столь категоричен и резок, что я, едва сдерживая усмешку, отвернулась. Эта женщина могла скрутить в рог любого мужика.
– Кир, подпиши, если не хочешь остановить работу штаба! – повторила она, безо всяких колебаний пододвигая папку к нему ближе. Её тон и взгляд не оставляли ему выбора. Я отметила, как ловко и уверенно она сдерживала его, не позволяя выйти из-под её контроля – и, честно говоря, испытала смешанное чувство восхищения и облегчения.
– Хорошо, – выдохнул он, беря документы с явной неохотой. Едва заметное раздражение промелькнуло на его лице, крылья носа затрепетали в гневе, но он сдержался.
– Спасибо за помощь, – это арестовывалось уже мне, пока Богданов занимался документами.
– Всегда пожалуйста, – пожала плечами, невольно улыбнувшись. – Не люблю крыс.
Илона хмыкнула в ответ.
– Можно сказать, что совместные санитарно-антипаразитарные мероприятия прошли успешно, – кивнула она, ехидно улыбаясь и наблюдая как Кирилл прислушивается к нашему разговору. А после встала, навалившись одной рукой на стол так, чтобы максимально разделить нас с Богдановым, как бы закрыть его от меня, занимая его место в разговоре. Ее чуть раскосые кошачьи глаза смотрели в меру дружелюбно, в меру – пристально.
Я тоже встала, чтобы быть на одном уровне с ней.
– За кофе – отдельное спасибо. Только…. – потерла нос, – не перегибайте с благодарностью.
– Ни в коем случае… это… всего лишь дружеский жест.
Я невольно улыбнулась и покачала головой, внимательно следя за женщиной.
– И с этим тоже…. Не перегибайте.
Она кивнула.
– О… у вас совещание начинается. Спасибо, Кир, – она выхватила у него свою папку и красно-белым ураганом вылетела в коридор, уступая место вернувшейся Лене. Глядя ей в след и все так же качая головой, я села на место, улыбаясь и невольно восхищаясь ее умением управлять людьми. Но в этом восхищении была и толика горечи – Илона никогда не стала бы жертвой того, что произошло со мной, не позволила бы…. И как бы я не хотела – она была намного сильнее меня, вызывая восхищение и редкую гостью в моей душе – искреннюю зависть.
