Текст книги "Игроки и жертвы (СИ)"

Автор книги: Весела Костадинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

16

– ЭЭЭЭ, ты его так убьёшь, – заметила Илона, перехватывая мою руку. Кирилл рухнул на пол без сознания лицом вниз.

– Вот блядь… – пробормотала я, пока Илона переворачивала его на спину и проверяла пульс. – Живой?

– Да что с ним будет? – пожала она плечами, поднимаясь. – Полежит минут 10 – очухается.

Я тяжело вздохнула, чувствуя, как отступающая ярость сменяется гулкой пустотой. Силы оставили меня, и я просто опустилась на скамейку в прихожей, наблюдая за неподвижным Кириллом, который теперь казался ещё более беззащитным и жалким. Илона выпрямилась и скрестила руки на груди, её взгляд стал суровым, но в то же время слегка насмешливым.

– Может… его хоть на диван переложить? – спросила лишь бы что-то сказать.

– Уже пожалела? – ехидно ухмыльнулась Илона.

– Нет, – отрицательно покачала головой.

– Ну тогда пусть валяется, не мешает ведь. Сам очухается. Если в туалет пойдем – ну переступим, делов-то.

Я снова посмотрела на него, едва ли узнавая в этом человеке своего давнего мучителя. В этой жалкой фигуре, растянувшейся на холодном полу, не осталось ни той силы, ни той угрозы, что так долго отравляли мне жизнь. И на какой-то миг, глядя на его беззащитность, я почувствовала облегчение – не потому, что наконец-то отомстила, а потому, что увидела в нём не врага, а сломленного человека.

Однако через 10 минут Кирилл в сознание не пришел, а на шее у него разгорался огромный, красный ожег.

– Твою мать, Илон, я похоже его убила….

– Да нет, дышит, но в следующий раз хотя бы мощность шокера проверь. На худой конец в кладовке лопата есть. Машина большая, в багажник поместится…

– Илона… – пробормотала я, чувствуя, как начинает дрожать голос. – Шутки закончились. Что, если я реально переборщила? Я ведь только хотела... – осеклась, осознавая, как глупо это звучит.

Илона, присев рядом с Кириллом и внимательно осматривая его ожог, усмехнулась, но всё-таки заметила в моих глазах настоящую тревогу.

– Ладно-ладно, без лопаты обойдёмся, – сказала она, тяжело вздохнув. – Он в сознание рано или поздно придёт. У него кожа тонкая, к тому же он устал, вот и «вырубило» крепче, чем обычно. Давай пока поставим ему компресс, иначе останется здоровенный шрам, и вот тогда объясняй всем, что это «семейная драма». Хватит, что ты его в нокаут отправила, этого уже достаточно, – добавила она, сдерживая усмешку. – Так, я на кухню за льдом, ты присматривай за чучелом.

Она ушла в кухню, оставляя меня над неподвижным телом.

Кирилл, в обычное время выглядевший неприступной скалой, сейчас казался слабым и сломленным. Даже в бессознательном состоянии его лицо сохраняло следы боли и усталости, словно он наконец столкнулся с последствиями своих поступков. Я не могла удержаться от лёгкого, еле слышного вздоха, смотря на него с противоречивыми чувствами – смесью гнева и неожиданной жалости.

Через минуту вернулась Илона с пакетом льда, который обмотала в полотенце и положила рядом со мной.

– Держи, – протянула она, присаживаясь рядом. – Знаешь, думаю, это был первый и последний раз, когда он позволил кому-то выбить из себя дух, – она усмехнулась. – Как ощущения?

– Честно? – я приложила лед к мощной шее, – Охуенные!

– Хм, – она подняла шокер с пола, – хорошая штука для снятия напряжения. Может, когда этот в сознание придет, мне его тоже шарахнуть? Интересно понять, что ты чувствуешь….

Я не удержалась от слабой улыбки, всё ещё держа лед на его шее.

– Знаешь, Илон, я бы даже не возражала, – вздохнула я, прикладывая лед к ожогу и чувствуя, как ледяной холод постепенно проникает сквозь пальцы, смягчая остатки гнева. – Но, может, дадим ему прийти в себя хотя бы для начала?

– Это можно. Кстати, советую его еще и по почкам пнуть. Для закрепления урока. И это можно сделать прямо сейчас.

– Может, и так, – наконец сказала я, снова прикладывая лед к шее Кирилла, – но, боюсь, если продолжу, не смогу остановиться. Черт, Илона, у тебя мазь есть от ожогов? Выглядит ужасно.

Илона закатила глаза, но снова встала.

– Еще тратить лекарства на этого…. – ворча снова ушла на кухню, оставляя нас одних.

Я снова посмотрела на Кирилла, который всё ещё лежал без сознания. В тишине, когда Илона на минуту покинула нас, мне показалось, что все звуки стали громче – капли воды, медленно стекающие в раковину, едва слышное шуршание ткани под моими пальцами, собственное дыхание.

Этот человек, которого я так долго боялась, лежал передо мной беспомощным, и, впервые, страх перед ним исчез, оставив лишь странное чувство пустоты и жалости. У меня было такое чувство, что мой мозг сам пытается избавиться от ужаса прошедших часов, стирая из памяти самые острые моменты. Мои пальцы слегка онемели от холода льда, который таял от тепла нашей кожи. Капли стекали Кириллу на рубашку, на затылок, под ним уже натекла приличная холодная лужа.

Лед в полотенце уже почти растаял, и мои руки стали мокрыми. Я осторожно убрала его с его шеи, чувствуя, как тёплая капля воды скатилась с моего пальца на кожу Кирилла, оставляя после себя едва заметный след.

– Держи, – Илона подала мне тюбик с мазью.

Я открыла крышку, выдавила несколько капель и на несколько секунд замерла, не решаясь прикоснуться к Кириллу.

Смотрела на мазь, которую выдавила на пальцы, и на его кожу – влажную от растаявшего льда, с красным следом ожога, растянувшимся по шее. Это было странное, почти нереальное ощущение. Несколько часов назад я готова была ненавидеть его до последнего вдоха, но сейчас, когда он лежал беззащитный, эта ярость казалась далёкой и чужой.

– Давай, – коротко подбодрила Илона, её взгляд был всё таким же твёрдым, но не осуждающим. Она, казалось, понимала, что мне нужно время, чтобы осознать этот момент.

Я наконец прикоснулась к его шее, осторожно втирая мазь в покрасневшую кожу. От прикосновения его тело слегка дёрнулось, и на мгновение я затаила дыхание, ожидая, что он вот-вот очнётся.

– Почему он так поступил со мной? – подняла я глаза на Илону. – Ты же знаешь?

Она отвела глаза.

– Знаю.

– Почему? Илона, он ведь вообще меня первый раз видел? Почему? За что? Да мы до этого пересекались, виделись, но даже знакомыми не были. Я не подставляла его, не… за что?

– У каждого…. Свои демоны, Агата, – поморщилась Илона. – Иногда мы просто попадаем не в то место и не в то время.

– В смысле?

– Ты…. Попала под горячую руку….И это не оправдание, Агата! Вообще не оправдание!

– Я не ищу оправданий, я хочу знать причину! Почему я?

– Потому что ударили его – ударил он.

Я молча слушала, пытаясь понять, как простой инстинкт мести мог быть направлен на меня, когда я не имела к нему никакого отношения. Илона продолжала:

– Его загнали в угол, его гордость растоптали... И он решил доказать что-то самому себе, показать, что он всё ещё сильный, что ему подвластна жизнь другого человека. И так сложилось, что этим человеком стала ты.

– Хочешь сказать, что он… сорвал на мне злость?

– Угу… – кивнула она, убирая от меня подальше шокер.

Внезапно Кирилл тихо застонал. Его глаза чуть приоткрылись, зрачки были расширены, взгляд неуверенный, словно он сам не до конца понимал, где находится. Он попытался приподняться, но его тело явно ещё не пришло в норму после разряда шокера. Я сидела перед ним на коленях, не двигаясь, ощущая, как напряжение и гнев снова поднимаются внутри.

Илона усмехнулась, но её лицо оставалось жёстким.

– Просыпайся, герой, – бросила она, скрестив руки на груди.

Он перевернулся на бок, пытаясь встать. Вся его спина была мокрой от растаявшего льда, сил подняться не было. Илона помогать не торопилась.

С трудом он сел на полу, пытаясь собраться, потирая глаза. Против воли я снова почувствовала жалость, шевельнувшуюся в душе.

Он задел рукой шею и зашипел от боли.

Илона, наблюдая за этим, едва заметно усмехнулась, но оставалась на своём месте, всё так же скрестив руки на груди, словно наслаждаясь его беспомощностью.

– Ну что, Кирилл, – сказала она сдержанно, но не без нотки издёвки, – Как новые ощущения? Теперь чувствуешь, как это – быть слабым и беспомощным?

Кирилл лишь коротко кивнул, его лицо оставалось напряжённым. Он осторожно убрал руку с шеи, видно было, что прикосновение приносит ему ощутимую боль.

Я молча протянула ему полотенце, чтобы вытереться от тающего льда. Он посмотрел на меня с удивлением, словно не ожидал даже такого небольшого жеста. Казалось, его губы дрогнули, будто он хотел что-то сказать, но промолчал, лишь тихо поблагодарив кивком головы.

– Вставай уже, – резко бросила Илона, её голос звучал твёрдо и безапелляционно. – Ты на полу ещё долго собираешься сидеть?

С трудом, опираясь на руку, Кирилл начал подниматься, пытаясь сохранить остатки достоинства. И со стоном снова рухнул на пол, прямо в лужу холодной воды.

Илона лишь покачала головой, насмешливо приподняв бровь, но в её взгляде сквозило нечто большее – смесь презрения и почти скрытого сочувствия.

– Довольно жалкое зрелище, – фыркнула она, даже не делая попытки помочь ему подняться – Что ж, добро пожаловать в реальность, – она бросила мне короткий взгляд, будто проверяя мою реакцию. – Ну что, будем ему помогать, или пусть сам справляется?

Я смотрела на него, лежащего передо мной, едва собравшегося с силами, чтобы принять эту странную, но заслуженную расплату. Как бы ни хотелось мне оставить его в этом положении, я всё же вздохнула, не позволив себе остаться полностью равнодушной.

– Ладно, – пробормотала я, подавая ему руку. – Давай уже, Кирилл.

Он с удивлением посмотрел на меня и на протянутую руку, словно не мог поверить, что я иду на этот шаг. Да я и сама в это не очень верила. Но усталость брала свое. Усталость и шок. Не дожидаясь его реакции, я схватила его за локоть и помогла подняться, придерживая на покачивающихся ногах.

Когда он, наконец, встал на ноги, я почувствовала его вес на своём плече – он, видимо, ещё не мог полностью собраться, чтобы стоять прямо. На какое-то мгновение мы оказались лицом к лицу, и это странное, тревожное ощущение, возникшее от нашего нечаянного сближения, пронзило меня до глубины.

– Спасибо, – его голос прозвучал глухо, сдержанно, как будто даже простое "спасибо" стоило ему усилий.

– Просто стой ровно, – тихо ответила я, отводя взгляд, не желая встречаться с его глазами.

– Давай его сюда, – Илона кивнула на диван. – подожди, футболку сменную принесу. А то герой у нас… слегка подмоченный.

Кирилл, опираясь на меня, медленно прошёл к дивану и опустился на него с явным облегчением. Его мокрая рубашка прилипла к телу, и выглядел он, мягко говоря, не лучшим образом. Я почувствовала странное ощущение – смесь жалости и непреодолимого раздражения, как будто сама не могла определиться, что сильнее: отвращение к нему за всё, что он сделал, или облегчение от того, что наконец вижу его таким.

Илона быстро вернулась с чистой футболкой и бросила её мне.

– На, – сказала она, скрестив руки и посмотрев на меня с лёгкой улыбкой, – тебе доверю его переодеть. Я это «удовольствие» себе не планировала.

– Я тоже. – футболка полетела обратно у Илону. – Я его тащила – тебе переодевать!

– Неа, – и снова кусок ткани оказался у меня, – тебе уже завтра изображать влюбленную. Начинай сейчас.

Я стояла с футболкой в руках, чувствуя, как волна раздражения поднимается снова. Илона, скрестив руки на груди, смотрела на меня с таким выражением, словно это было небольшое испытание, своеобразный шаг на пути к нашей общей цели. Я покосилась на Кирилла, который сидел на диване, глядя куда-то вниз, словно стараясь не замечать всей абсурдности ситуации, и дрожащими пальцами пытался справиться с пуговками на рубашке.

– Вот завтра и буду изображать, – снова перебросила футболку Илоне. Илона – снова мне.

– Дамы! – Кирилл наконец справился с последней пуговкой, – просто дайте ее мне.

Илона и я переглянулись, а затем я с какой-то долей облегчения бросила футболку на диван рядом с ним. Его руки, все еще дрожащие после шокера и перенесенного стресса, натянули чистую футболку с заметным усилием, но он предпочел это сделать сам, не глядя ни на одну из нас. Казалось, даже такой простой жест был для него проявлением уязвимости, на которое он, вероятно, не рассчитывал. А потом с тихим вздохом откинулся на широкую спинку.

Илона посмотрела на меня.

– Думала его положить в прихожей, на коврике, но видишь, он сам место занял, теперь не сдвинуть. Как думаешь: ему плед дать?

– Не знаю…. – я вдруг поняла, что больше не могу держаться на ногах и села прямо на пол. – Илон….

– Всё, идёшь спать, – строго сказала Илона, не давая мне возражать.

Кирилл, сидящий на диване, с явным усилием попытался встать, но едва поднялся, как замер, встретившись с её тяжёлым взглядом. Он опустился обратно на диван, не пытаясь больше вмешиваться, но в его глазах мелькнуло что-то – беспокойство, смятение, или, может быть, чувство вины.

– Спокойной ночи, Кирилл, – бросила Илона с ноткой холодной решимости, подхватывая меня под локоть и направляясь к лестнице.

На прощание я бросила короткий взгляд на Кирилла, но от усталости даже не могла понять, чего хочу от этого взгляда.

17

Всю ночь я провела в мучительном полусне, словно в лихорадочном бреду. Меня то бросало в жар, отчего казалось, что кожа горит, то в холод, так что я сворачивалась в клубок, надеясь, что одеяло согреет. Просторная, незнакомая кровать казалась ловушкой, в которой сны, яркие и тяжёлые, наваливались как тёмные волны, не позволяя найти ни покой, ни силу. Лицо и уши горели, и каждый раз, когда мне удавалось на мгновение открыть глаза, я снова тонула в тягостных мыслях.

Арина, бабушка… как они? Долетели ли они без проблем? Кто их встретил? Они сейчас в безопасности? Эти вопросы разрывали сознание, но проверить не могла – у меня не было даже моего телефона. Была мысль спуститься вниз и потребовать информацию у Кирилла, но от одной мысли о новой встрече вызывала стойкое отвращение. Успокаивая себя тем, что если бы что-то случилось, мне бы уже сказали – я поворачивалась на другой бок и снова погружалась в бессознательное забытье.

Утром встала рано с ощутимой головной болью и покрасневшими глазами. Умылась холодной водой, волосы заплела в простую косу – сил на что-то более приличное просто не хватало. Быстро переоделась в выданные Илоной джинсы и футболку, и чертыхнулась, поняв, что на футболке изображен бешенный ежик с чашкой кофе. Очень по-взрослому!

Судя по голосам, и хозяйка и ее второй гость тоже уже встали, однако для разнообразия говорили уже спокойно. Я зашла на кухню, молча кивнув Илоне, сидящей на подушках на подоконнике и Кириллу, занявшему старое место за барной стойкой.

Кирилл поднял на меня взгляд, но не произнес ни слова, только коротко кивнул, возвращаясь к кружке с кофе, которую он держал в руках. Вид у него был не лучше моего: тёмные круги под глазами, осунувшееся лицо, разве что одет был гораздо более прилично, чем я – видимо костюм ему привезли с раннего утра. Скользнул глазами по мне, по футболке, и скрыл горькую улыбку за чашкой. Илона, сидя на подоконнике с открытым ноутбуком, бросила на меня внимательный взгляд, словно оценивая, в каком я состоянии после вчерашнего. Её лицо было спокойно, и даже чуть мягче, чем обычно, словно все резкие углы сгладились за ночь.

– Доброе утро, – наконец произнесла она, кивая на чайник. – Кофе, чай? Или сразу что-то покрепче?

– Кофе… – я потерла зудящие глаза, наливая себе кофе из кофейника и направляясь к своему креслу.

– Стоять, – гаркнула Илона, опуская ноутбук.

Я замерла, недоуменно посмотрев на нее.

– Все, шутки кончились, садись рядом с Киром. Вам в ближайшие месяцы рядом постоянно быть придется, начнем прямо сейчас.

Я с явной неохотой подошла к барной стойке и села рядом с Кириллом, держа кружку с кофе двумя руками, будто это могло дать мне хоть каплю комфорта. Он тоже слегка напрягся, но не смотрел на меня, его взгляд оставался сосредоточенным на поверхности кофе.

– Илон, где мой телефон?

– У меня, – коротко ответила она. – Пусть пока так и будет. Незачем тебе сейчас новости смотреть и в интернете шарить.

– Илона, – я потерла ноющую голову, – мне нужно бабуле…. Марии позвонить, как они долетели узнать…

Кирилл молча положил свой телефон на стол и подвинул ко мне.

– Там видео в вайбере, – тихо сказал он. – Отчет о том, как они приехали. Все нормально. Девочки отсыпаются сейчас.

Я замерла, глядя на телефон, который Кирилл пододвинул ко мне. На секунду мелькнуло странное ощущение благодарности, хотя я бы предпочла не испытывать этого к нему. Противоречивые чувства – смесь недоверия, осторожности и облегчения – боролись во мне, пока я медленно взяла телефон, пальцы слегка дрожали. Внутри кипела непрошенная благодарность, смешанная с горечью оттого, что сейчас именно этот человек передал мне весть о безопасности моих родных.

На экране были короткие видео – кадры из дома, где Арина и бабушка уже устроились, и тихий комментарий сопровождающего, спокойный, чтобы не разбудить их. Мои губы невольно дрогнули, когда я увидела, как бабушка заботливо укрывает Арину в постели. Всё выглядело тихо и уютно, и в этот момент я впервые за долгое время почувствовала что-то похожее на спокойствие.

– Спасибо, – мой голос прозвучал тише, чем я планировала, но вполне искренне.

Кирилл лишь кивнул, его лицо оставалось отрешённым, но в его глазах мелькнуло что-то, будто он хотел сказать больше, но сдержался.

– Вы охуеть пара! – выругалась Илона. – Сидите с лицами, словно мысленно уже расчленяете друг друга. Ну точнее ты, Агата. Посмотри уже на Кира! Он, сволочь, конечно, но с этой сволочью тебе придется как-то сосуществовать!

Я подняла голову и посмотрела на соседа. Его глаза были усталыми и виноватыми, но спокойными. На шее алел жуткий ожог, резко контрастирующий со светлой кожей и белизной дорогой рубашки. Болеть это должно было адски, особенно, когда соприкасалось с тканью одежды.

Тишина между нами затянулась, и мне показалось, что это напряжение, накатывающее волнами, невозможно ни стереть, ни притупить. Я почти могла ощутить, как глубоко затаившаяся боль и недосказанность висели в воздухе между нами. Вздохнула, ощущая, как где-то на краю сознания поднимается сожаление.

– Это... сильно болит? – наконец, выдавила, кивая на ожог, чувствуя, что этот вопрос стал для меня маленьким шагом навстречу.

Кирилл слегка пожал плечами, его губы дрогнули в подобии слабой улыбки.

– Нет! Да….немного, – коротко ответил он, едва заметно кивая в знак благодарности за этот простой, но для нас обоих нелёгкий вопрос.

– Прогресс на лицо, однако если вы так выйдете к журналистам, то вечер один будет коротать в камере, а вторая…. – она осеклась. – Ладно, подъем! Попробуем по-другому. Кир, Агата идите сюда оба.

Она заставила нас выйти на середину просторной кухни, на пол бросила несколько подушек.

– Вспомним школу, дети мои. Я первая. Кир, ты знаешь, что делать.

Она повернулась к нему спиной, вставая напротив, прикрыла глаза и стала падать назад. Я вздрогнула, но Кирилл легко и без особого усилия поймал ее на руки.

Илона выпрямилась, отряхнула руки и повернулась к нам с удовлетворённой улыбкой.

– Видите? Просто. Теперь ваша очередь, – сказала она, указывая на меня и Кирилла.

Я бросила на неё возмущённый взгляд, но та лишь приподняла бровь, не оставляя мне выбора. Кирилл стоял напротив, ожидая, его взгляд был сосредоточен и безмолвный, будто он сам готовился к этому так же, как и я. Мне пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить нервы, прежде чем я шагнула к подушкам, став спиной к нему.

Первый блин прошел комом, я стала падать и тут же подставила себе ногу, удержавшись на ногах.

Илона фыркнула и скрестила руки на груди, глядя на меня с лёгкой насмешкой.

– Агата, расслабься, – сказала она, тоном терпеливого учителя, но в глазах её плясали искорки. – Хреново, понимаю, но это всё равно придётся освоить. Давай ещё раз.

И снова не смогла.

– Агата, мать твою, я тебя сейчас сама толкну!

Я бросила на Илону сердитый взгляд, ощущая, как раздражение переполняет меня. Её строгий тон и едкие комментарии только подливали масла в огонь. Кирилл, стоявший позади, выжидательно смотрел, явно стараясь не усмехаться, но его взгляд был сосредоточен, он готов был поймать меня в любой момент, если я решусь.

Стиснув зубы, я снова встала на место, пытаясь подавить привычный страх и недоверие, которые мешали мне довериться даже на секунду. Сделала ещё один глубокий вдох и, зажмурившись крепче, позволила себе падать назад. Мир на секунду исчез, и в голове мелькнула паническая мысль, что я действительно упаду. Но внезапно я почувствовала, как сильные руки Кирилла надёжно удержали меня, не дав коснуться пола. Его пальцы обхватили меня за плечи, уверенно и без лишнего усилия, и мне вдруг стало легче дышать.

– Всё, можно открывать глаза, – усмехнулась Илона, но в её голосе слышалось одобрение.

Я медленно выпрямилась, слегка покачиваясь и снова ощутив твёрдую опору под ногами. Кирилл чуть ослабил хватку, его руки на мгновение задержались, будто он хотел удостовериться, что я стою уверенно. Я открыла глаза, и на мгновение наши с Кириллом взгляды встретились. Его глаза были спокойными, в них не было ни осуждения, ни насмешки, только едва заметная тень понимания.

– Ну слава богу! – вырвалось у Илоны. – Еще раз.

Я вздохнула, слегка опустив плечи, и снова встала на место, готовясь повторить упражнение. Несмотря на недавний успех, лёгкая дрожь всё ещё не оставляла меня. Кирилл, стоявший за моей спиной, выглядел сосредоточенным и спокойным, его руки слегка приподнялись, готовые снова поддержать меня. Я сделала ещё один глубокий вдох и, чувствуя, как напрягаются мышцы спины, снова закрыла глаза, позволяя себе падать.

В этот раз падение казалось чуть легче, без такого напряжения, и его руки снова надёжно поймали меня, мягко и уверенно. Я почувствовала короткий прилив облегчения, словно отпустила хоть немного из той тягостной тревоги, что преследовала меня.

– Теперь усложним упражнение, – потерла переносицу Илона. – Кир, ловишь Агату, садишься на пол и держишь ее в руках. Понял? Агата, ты доверяешься ему и стараешься из рук не вырываться. Пять минут вы должны быть в самом тесном контакте друг с другом, привыкнуть к тактильным ощущениям.

Кирилл кивнул, стараясь выглядеть невозмутимо, но я заметила, как он на мгновение напрягся, словно осознавая, насколько странным и непростым будет следующее задание. Я почувствовала, как внутри всё переворачивается от самой мысли о таком близком контакте. Илона смотрела на нас с суровым, но решительным выражением лица, давая понять, что отступать некуда.

– Ну, давай, – тихо сказал Кирилл, посмотрев на меня.

Сжав губы, я снова повернулась к нему спиной и, стараясь больше ни о чем не думать. Снова падение и мягкие руки на плечах, поймавшие легко и просто. Но не отпустившие.

Его руки удерживали меня с удивительной осторожностью, как будто он боялся причинить мне дискомфорт. Я почувствовала тепло его ладоней сквозь ткань футболки, и этот простой контакт, который раньше казался бы немыслимым, вдруг стал реальным. Он опустился на подушки и усадил меня так, чтобы я оказалась прижатой спиной к его груди, его руки мягко, но надёжно держали меня за плечи. Сердце моё стучало быстро, но не столько от тревоги, сколько от странного осознания близости. Я чувствовала его дыхание – ровное, спокойное, будто он старался, чтобы я чувствовала себя максимально комфортно. Но и его сердце стучало с огромной скоростью. Тепло его тела и устойчивость рук создавали вокруг меня нечто вроде защищённого пространства, которое, как ни странно, успокаивало.

Я не могла заставить себя расслабиться полностью, но и бороться с ним больше не было сил. Его руки, кажется, стали чуть тяжелее, крепче обнимая меня, как если бы он хотел сказать, что в этот момент он здесь, рядом, и мы оба вынуждены принять это.

– Просто доверься, – тихо, почти не слышно сказал он. Слова прозвучали неожиданно искренне, лишённые той властной интонации, к которой я привыкла.

Илона вышла из кухни, оставляя нас наедине. Я дернулась, на доли секунды испугавшись, но заставила себя не вырываться.

Я почувствовала, как его руки, несмотря на моё мгновенное напряжение, оставались мягкими и спокойными, не пытаясь удерживать меня силой. Этот простой жест – отсутствие давления, как будто он тоже был готов отпустить, если я того захочу, – помог мне немного расслабиться. Я почувствовала, как его дыхание замедляется, и моё собственное постепенно становится ровнее

В этой близости не было ничего требовательного, и, впервые за долгое время, я ощутила нечто вроде облегчения. Не в том смысле, что могла забыть всё, что случилось между нами, но в том, что сейчас, в этот момент, больше не было необходимости бороться или защищаться.

– Это странно, – прошептала я, не открывая глаз, – сидеть вот так и не чувствовать… ненависти.

Кирилл не ответил сразу, но я почувствовала, как его руки чуть дрогнули, будто он сам искал, как выразить то, что чувствовал. Чуть наклонился ко мне, едва касаясь щекой волос.

– Мы оба устали, – тихо произнёс он наконец.

– Наверное, да, – ответила я, чувствуя, как напряжение в теле постепенно уходит, сменяясь странной, почти пугающей расслабленностью.

Я не видела его лица, которое вызывало во мне злость и отвращение, я лишь чувствовала тепло и деликатность рук. Память, оберегая меня, стирала жестокие образы, оставляя только ощущения.

– Отлично! – на кухню вернулась Илона. – Кир, соберись. Сегодня твой выход.

Кирилл аккуратно отпустил меня, и, пока я поднималась, его руки на мгновение задержались на моих плечах, как будто он не торопился завершить это неожиданное перемирие. Его лицо оставалось бесстрастным, но я отметила его необычайную бледность. Перевела глаза на шею и вздрогнула. Пока мы сидели, моя голова лежала прямо на его ожоге, причиняя, похоже не слабую боль.

Илона тоже обратила внимание на рану.

– Так… похоже придется все-таки тебя реанимировать. Давай иди сюда, Кир, заклеим этот кошмар.

– Не надо, – тряхнул он головой.

– Кир, мозг включи. Ты сегодня весь день будешь под прицелом камер. Думаешь среди журналюг не найдется того, кто знает, как выглядит ожег от шокера?

Кирилл, услышав слова Илоны, на секунду замер, словно размышляя, но потом всё же вздохнул и кивнул, признавая необходимость скрыть свою рану. Он медленно подошёл к стойке, а Илона уже доставала из аптечки мазь и пластырь. Я, ощущая остатки неловкости, шагнула чуть в сторону, чтобы не мешать.

– Да уж, – пробормотала Илона, обрабатывая ожог, – хоть раз вы оба сделали всё спокойно и без лишней драмы. Голову чуть отклони, – велела она, заботливо заклеивая повреждённое место.

Кирилл слегка напрягся, но молча терпел, а я заметила, что его взгляд мельком метнулся в мою сторону, будто он ждал реакции или одобрения.

– Готово, – Илона шагнула назад и оглядела его с профессиональной придирчивостью. – Выглядит сносно. В конце концов, все решат, что это последствие спортивной травмы. Или…. – она ухмыльнулась, – сделаем так, что они на это даже внимания не обратят. Иди сюда, моя ласточка, – позвала она меня. – А ты, – это уже арестовывалось Кириллу, – откинь голову назад.

Я подошла к Илоне, ощущая лёгкое беспокойство от её тона и взглядов, которые она бросала на нас обоих. Кирилл, скрипнув зубами, откинул голову назад, как ему велели, его напряжение выдавало беспокойство и усталость.

– Что делать-то? – спросила я.

– Что-что! Засос ему ставь!

Я замерла, едва веря своим ушам, и повернулась к Илоне, ища на её лице хотя бы намёк на шутку, но она смотрела на меня с выражением абсолютной серьёзности.

– Ты серьёзно? – выдохнула я, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

– Нет, цирк тут устраиваю! Да мать твою, Агата, что в этом сложного? Подошла, засосала и ушла.

– Сама это делай! В конце концов какая разница, кто ему это оставит!

– А ты что, не умеешь?

– Мне 35, Илона!

– А по поведению – 15! В чем вообще проблема?

Я сжала зубы, чувствуя, как раздражение борется с невероятной неловкостью. Илона явно не собиралась отступать и просто стояла, скрестив руки и глядя на меня с видом терпеливого учителя, ожидающего, когда ученик наконец возьмётся за задание.

– Илон… ты…

– Давай уже! Ему через 10 минут на работу уезжать и оборону держать. Не тупи, Агата.

– Пусть так идет!

– Агата, я тебя сейчас пну! Делай, что говорят! – Илона теряла терпение. – Кир, руки за спину! Сидишь и не рыпаешься, ясно?

Кирилл покорно сцепил руки за спиной, его взгляд был устремлён куда-то в сторону, будто он сам пытался абстрагироваться от происходящего. Я вздохнула, чувствуя, как во мне закипает смесь раздражения и стыда, но Илона не отступала. Она смотрела на меня так, будто собиралась лично подтолкнуть меня к нему, если я не справлюсь сама.

– Меня сейчас стошнит! – пробормотала я, стараясь не показывать своего смущения, шагнула ближе к Кириллу, наклоняясь к его шее. Едва касаясь кожи, я почувствовала его напряжение – и своё собственное, с трудом подавляя внутренний протест. Закрыв глаза, я постаралась сделать это быстро, как можно меньше думая о том, что вообще делаю. Тепло его кожи, запах его парфюма ощущались так ярко, что всё вокруг будто исчезло на секунду. Я чувствовала, как он вздрогнул от прикосновений моих губ к своей шее. Поцелуй был сильным, оставляющим метку, мучительным, я чувствовала вкус его кожи, чувствовала его внутреннюю дрожь, но он крепко сцепил руки за спиной и старался не шевелиться.

– Вот и отлично, – сказала Илона, когда я отстранилась, чувствуя, как у меня горят щеки. Она окинула его шею удовлетворённым взглядом. – Кир, так и держись. Агата, ты молодец, – добавила она, но в её тоне было больше облегчения, чем похвалы.

Кирилл молча поднялся, избегая смотреть на меня, и поправил воротник, готовясь уйти. Красное пятно ярко выделялось, привлекая внимание и не оставляя сомнений о собственном происхождении. Илона была права – это пятно привлекало гораздо больше внимания, чем белый пластырь.

– Так, котятки, сегодня тебя Кир будут разрывать на части, готовься. Вчера все были еще в шоке, сегодня уже все жаждут сенсации и дальше. Около твоего дома, Агата, уже дежурят СМИ, скоро они узнают где ты. Кирилл, ты даешь короткий, напоминаю, очень короткий и злой комментарий. И после стараешься заниматься обычными делами. Вечером… вы оба уедете отсюда. У нас есть лишь два дня, чтобы вы узнали друг друга максимально близко. Но об этом позже. Агата, ты из квартиры ни ногой. Сидишь, не знаю, выбираешь себе одежду, украшения, туфельки, что тебя еще радует? Крестиком вышиваешь, картины рисуешь, но носа за эти двери не высовываешь! Кир, Кирилл, отдавай девушке одну из своих карточек– пусть оторвется!