Текст книги "Двенадцать шагов (ЛП)"

Любая публикация данного материала без ссылки на группу и указания переводчика строго запрещена.

Любое коммерческое и иное использование материала кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей.

Вероника Бартлз

«Двенадцать шагов»

Оригинальное название : Twelve Steps by  Veronica Bartles

Вероника Бартлз – «Двенадцать шагов»

Автор перевода: Taliana

Редактор: Анастасия Т.

Вычитка: Наталья К.

Оформление: Алёна Д.

Обложка: Ира Б.

Перевод группы: https://vk.com/lovelit

Аннотация

Когда парень мечты просит познакомить его с ее идеальной старшей сестрой, шестнадцатилетняя Энди решает, что пора выйти из тени. Она создает программу, состоящую из 12 шагов, для братьев и сестер второсортного класса, чтобы помочь украсть внимание и парня у сестры Лаины.

Шаг 1: Признать, что она бессильна изменить свою идеальную сестру, и смириться, что ее жизнь очень-очень хреновая.

………..

Шаг 4: Составить свой список хороших качеств. Даже если единственным пунктом будет то, что у нее очень хорошие волосы.

………..

Шаг 7: Привлекать внимание к себе (и не только своими косяками).

……….

Но когда украденный поцелуй заканчивается катастрофой, Энди понимает, что ее принц не такой очаровательный, как она думала. И когда безупречный внешний вид Лаины начинает ухудшаться, Энди понимает, что оказаться в центре внимания, и это не то, чего она хочет. Сестрам придется поработать вместе, чтобы найти достаточно сильный свет софитов, который осветит их обеих.

Глава 1

Должна существовать группа поддержки для детей с идеальными братьями и сестрами. Что-то вроде «AlaTeen», но без разговоров о наркотиках. Мы могли бы посидеть и поговорить о том, как наши безупречные члены семьи систематически разрушают нашу жизнь.

– Здравствуйте, меня зовут Андреа Андерсен, и я второсортная сестра. И, если бы моя сестра не была такой чертовски идеальной, я не была бы всё ещё под домашним арестом.

Я хватаю последние вешалки из шкафа и швыряю одежду на растущую кучу на моей кровати. Этот домашний арест не из-за того, что одна маленькая двойка по биологии могла бы разрушить мою жизнь. Моя пятерка с плюсом по истории уравновесила это.

По прошествии более чем недели серьёзного целования задницы, я почти уговорила маму смириться с моим предложением, но потом Лаина вмешалась, сказав: «Может, если ты перестанешь прогуливать уроки, ты не будешь терпеть неудачи».

Ну, может, если бы мистер Килер не сравнивал меня всегда с Лаиной, мне не нужно было бы прогуливать.

Бросаю свои ботинки на пол, по одному, в середину моей спальни. И у меня совершенно нет настроения перебирать одежду для ежегодного «Сбора поношенной одежды» Лаины.

Я игнорирую резкий стук, но мама все равно открывает мою дверь.

– Джарод здесь, – говорит она. – Вы можете поговорить в течение десяти минут.

Поднявшись на ноги, я приглаживаю свою одежду и собираю свои волосы в свободный пучок.

Джарод никогда не приходит ради меня. Даже когда я помогала ему отрепетировать диалоги для школьного спектакля, он всегда убеждался, что Лаина будет рядом. Я всегда была предлогом для него, чтобы он мог попускать слюни на Принцессу Совершенство. И хотя я первая подружилась с Джародом, моя сестра была единственной, кого он замечал.

Но я была наказана в течение почти двух недель. Может быть, он соскучился по мне.

– Ты уверена, что он позвал меня? – спрашиваю я. – Не Лаину?

Мама вздыхает и смотрит на меня как будто я – идиотка.

– Он сказал, что это важно. И ваши десять минут начались сейчас, – она нажимает кнопку, чтобы запустить таймер на своем телефоне и идет к своей спальне.

Я спешу в противоположном направлении, благодарная на этот раз, что мама имеет любимчиков. Она не дала бы мне даже десяти минут для кого-либо другого, кроме Джарода.

По иронии судьбы, у меня, возможно, был бы реальный шанс быть с ним, если бы не кривобокий ангельский бисквит мамы и высшего сорта хрустящие пирожные миссис Джонсон, которые она приносила на репетицию «Много Шума Из Ничего».

Джарод и я были массовкой в любительских театральных постановках, еще с того лета, перед тем как Джарод и Лаина перешли в среднюю школу. Мы сошлись на почве взаимной любви к Шекспиру, и я была почти уверена, что я ему тоже нравлюсь.

Но потом моя сестра решила посмотреть мою репетицию.

В ту минуту, когда Лаина вошла в аудиторию в своём обтягивающем топе, короткой юбке и недавно отращенными сиськами, Джарод совершенно забыл, что я существую. Он так отвлекался, наблюдая за ней, что директор вынужден был отдать роль Джарода другому актеру.

Когда наши мамы сдружились на почве их провальных десертов, миссис Джонсон упомянула о «небольшом увлечении» Джарода, а мама включила полный режим свахи. Она пихала Лаину в жизнь Джарода каждый раз, когда ей предоставлялся шанс, даже убедив Джонсонов, чтобы они начали посещать службу с нами по воскресеньям, «чтобы дети могли лучше узнать друг друга».

Лаина и Джарод уже практически срослись как сиамские близнецы.

За последние шесть лет, я была никем иным, как веснушчатой и неловкой, с металлическим ртом и вьющимися волосами, младшей сестренкой Лаины. И хотя я избавилась от брекетов прошлой осенью и, наконец, выяснила, как пользоваться утюжком для выпрямления волос, чтобы при этом не спалить их кончики, я не думаю, что Джарод когда-нибудь посмотрел бы меня как на нечто большее, чем младшую сестру Лаины.

Но на этот раз, он здесь ради меня.

В конце коридора, я остановилась, чтобы собрать все свое хладнокровие и спланировать мой выход. Я вытаскиваю несколько прядей волос из моего пучка, чтобы они обрамили мое лицо, и смотрю на свое отражение в зеркале, висящее в середине рамки из старых семейных фотографий. Быстро листая каталог эмоций, я решаю, что мой безопасный вариант – это показать, что мне немного скучно, но интересно. Джарод полностью бы закрылся, если бы я вышла слишком серьезная.

Мама дала мне только десять минут, чтобы воспользоваться своей магией. Я не могу испортить это, будучи радостной и взволнованной.

Томас Джефферсон однажды сказал: «Ничто не дает столько преимуществ перед другими, как способность оставаться спокойным и хладнокровным в любой ситуации». И мне нужно любое преимущество, которое я могу получить.

Я вхожу в гостиную и умудряюсь не запутаться в собственных ногах, когда Джарод улыбается мне.

– Привет, – говорю я самым обычным голосом. – Что случилось?

Джарод делает шаг ко мне и смотрит через мое плечо.

– Твоя мама ведь не зайдет сюда? Это своего рода личное.

Он достаточно близко, что я чувствую его теплое дыхание на своей щеке.

У меня задрожали руки, и я сую их в карманы, чтобы он не увидел, как они трясутся. Было бы так легко лишь повернуть голову на несколько сантиметров и поцеловать его, но Джарод своего рода традиционалист. Я должна позволить ему сделать первый шаг, или я рискую спугнуть его.

– Нет, у меня, по крайней мере, еще восемь минут, прежде чем надзиратель отправит меня обратно в карцер, – я иду к дивану и падаю на мягкие подушки. Обняв одну из гигантских подушек мамы у моей груди, я делаю глубокий вдох, чтобы замедлить мой пульс и успокоить свои дрожащие нервы.

Его рот сгибается в медленной, сексуальной улыбке, и я вынуждена отвернуться. Я концентрируюсь на разделении ниток бахромы вдоль краев подушки, пока он пересекает комнату. Что угодно, лишь бы отвлечь себя.

Джарод стоит надо мной и тянется за одним из моих свободных завитков.

– Я вытащил тебя в середине сна? – спрашивает он. – Ты выглядишь немного не в себе.

Вдруг со всей ясностью осознаю свою помятую одежду. Жалею, что не попросила время, чтобы переодеться во что-то сексуальное.

Отбрасываю подушку и не поддаюсь искушению, чтобы поправить мои волосы. Я должна быть спокойной и невозмутимой.

– Не-а. Просто зажигаю сегодня в обычном виде нельзя-выходить-из-дома. А ты тянешь время, – я хлопаю по подушке рядом со мной. – Что тебе нужно?

Джарод садится на противоположный край дивана и хлопает руками по коленям. Через секунду, он снова встает. Медленный румянец ползет по его щекам, и он вытирает ладони о джинсы. Потом запускает пальцы в темные волосы, а потом садится, на несколько сантиметров ближе ко мне.

Я жду, когда Джарод уберет воображаемую соринку с диванной подушки, которая лежит между нами. Никогда еще не видела его таким нервным. Даже когда рядом Лаина.

Облизываю свои губы, но не собираюсь целовать его первая, просто не повредит быть готовой.

– Ты мне нужна, – наконец говорит он, протягивая руку, чтобы взять мою и глядя мне в глаза.

Это то место, где я обычно просыпаюсь. Я щипаю себя за руку, достаточно сильно, чтобы оставить красный след, но Джарод все еще здесь, и все еще улыбается и ждет, что я что-то скажу.

«О, черт, он ждет, что я что-то скажу».

Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоить миниатюрных акробатов, делающих кульбиты в моем животе. Но Джарод вычерчивает большим пальцем ленивые круги на тыльной стороне моей ладони, и я не могу успокоить клокотание внутри меня. Он наклоняется ближе, и запаха его арбузно-мятной жвачки смешанный с мускусным запахом его одеколона, которого почти достаточно, чтобы свести меня с ума.

Я немного отодвигаюсь. Не достаточно, чтобы выглядеть незаинтересованной, но достаточно для того, чтобы Джароду пришлось приложить усилия, когда решиться действовать.

– Правда? – мой непринужденный голос пропадает, сменившись нервным писком.

– Правда, – он улыбается и отпускает мою руку. – Я испробовал всё, но Лаина все равно не хочет идти со мной на свидание.

– Да, – говорю я, наклоняясь, чтобы скрепить его признание поцелуем. Я не могу поверить, что Джарод Джонсон хочет меня. Он нуждается во мне. Он... подождите, что?

– Спасибо, Энди. Ты отличный друг. Я знал, что могу рассчитывать на тебя, что ты поговоришь с ней для меня, – Джарод обнимает меня, а потом откидывается на спинку дивана с ухмылкой.

Я хочу ударить его, чтобы стереть эту улыбку с его лица. Кричать, плакать и умолять его любить меня. Но, конечно, я не буду. Это не какая-нибудь мыльная опера. Реальная жизнь требует хитрости. Теперь, более чем когда-либо, я должна остаться спокойной и под контролем. Лаина держит Джарода на привязи шесть лет.

Она упустила свой шанс быть с ним.

Я зеваю и поднимаю себя с дивана, медленно растягивая слова.

– Да, хорошо, если это все, что тебе нужно, я думаю, мне лучше вернуться в свою комнату. Уверена, что мои десять минут истекли, – я медленно выхожу из комнаты, и внимательно слежу за тем, чтобы не показать какие-либо эмоции.

Мне совершенно точно нужна двенадцатишаговая программа.

Шаг Первый:

Мы признаем, что мы бессильны перед нашими совершенными сестрами и братьями, и что наша жизнь действительно отстой.

Глава 2

Когда моя лучшая подруга, Саммер, начала ходить на встречи в «AlaTeen» в прошлом году, после того как выпивка ее мамы вышла из-под контроля, она пояснила, что принятие – это всегда первый шаг, чтобы что-то исправлять. Вы должны признать, что у вас есть проблема. Потому что независимо от того, сколько вы пытаетесь ее игнорировать, она никогда не уйдет, если вы не наберетесь мужества, чтобы встретиться с ней лицом к лицу.

Так что: «да» – я признаю это.

Моя жизнь полный отстой. Все из-за моей супер-блестящей, великолепной, «Божий-дар-для-всей-Вселенной», идеальной старшей сестры – Алаины.

Это не значит, что я не люблю ее. Безусловно люблю. Но способность Лаины идти по жизни, никогда не совершая ни единой ошибки, заставляет нас, нормальных людей, выглядеть плохо. И ни один смертный не может конкурировать с ее великолепием.

Лаина сделала свои первые шаги, когда ей было шесть месяцев. Она стала сама ходить на горшок, прежде чем ей исполнился годик. И она уже читала, когда ей исполнилось три. Из-за того, что она была первым ребенком наших родителей, они думали, что такое поведение было совершенно нормальным. И думали, что я «умственно отсталая», потому что не говорила целыми предложениями в свои десять месяцев. Лаина установила планку так высоко, что невозможно дотянуться.

Если бы я попыталась, то могла бы обвести моих учителей вокруг пальца, как это делает она. Учителя старшей школы самые лёгкие люди в мире, чтобы манипулировать ими. Все, что вам нужно сделать, это притвориться, что вы считаете их очаровательными, и вдруг они начинают думать, что ты восьмое чудо света. Но Лаина уже была там, она сделала это, и если лучшее, на что я могу надеяться – это быть дублером, то зачем пробовать?

Должен существовать баланс между сестрами. Одной достаются мозги, а другой красота, но я также не получила и красоту. Лаина отхватила и этот титул, задолго до того, как у меня был шанс вырасти из моего несуразного периода. Сказать, что Лаина рано созрела – было бы серьезным преуменьшением. Когда все её друзья всё ещё боялись отцепить дополнительные колеса с их велосипедов, Лаина уже пыталась обучиться надевать бюстгальтеры. Пока я ждала, когда на мне сработает магия брекетов и кремов от прыщей, Лаина выросла в реальную куклу Барби, в комплекте с целой толпой подражателей обожающих Кенов, следуя за ней повсюду, как много маленьких, потерявшихся щенков.

В прошлом году, после того, как наш оркестр полностью провалился в финале Штата, Лаина решила, что люди не принимают её всерьез. Сестра вдруг начала прятаться под объёмными футболками и мешковатыми джинсами, не знаю, что она этим пыталась добиться. Говорила что-то о том, что хочет, чтобы люди замечали ее ум, а не только ее сиськи, но вы не сможете скрыть горные ряды под тряпками.

Теперь, ребята еще больше озабочены тем, чтобы попытаться снять эти слои одежды, и открыть горячее тело под ней. Нормальные девушки не могут конкурировать с такой внешностью, как у неё, и у меня никогда не будет реального шанса с Джародом, пока она держит его, как часть своего гарема.

Единственная роль, на которую не претендовала Лаина – это «милая и легкомысленная», потому что этот ярлык не очень хорошо сочетается с чистым, незапятнанным совершенством. Так что мне оставалось быть забавной. Той, кого не волнует, что и кто думает. Той, кто не имеет никаких проблем с тем, чтобы прогулять третий урок, чтобы потусоваться в парке через дорогу с Ником Карвером, потому что с ним лучше, чем слушать скучные лекции по биологии мистера Килера.

Продолжать так действовать – не так просто, как вы думаете, но что мне остается делать? Я не могу быть совсем никем.

***

Лаина заходит в мою спальню, не удосужившись постучать. Она бросает мне не открытый пакет «Орео», а потом спихивает груды, отсортированной мною одежды в кучу на пол, чтобы плюхнуться на мою кровать.

– Ты пропустила ужин. Я подумала, что ты могла бы перекусить, – она пропускает свои пальцы сквозь ее длинные, светлые волосы и рассматривает их на предмет секущихся кончиков. Иногда я думаю, что это должно быть, очень утомительно сохранять её уровень совершенства.

– Спасибо, – я натянуто улыбаюсь и медленно открываю пакет печенья.

– Я не знаю, как ты можешь есть весь этот мусор. Я бы чувствовала себя личинкой, если мой рацион был похож на твой.

– Да, что ж, спасибо, что не осуждаешь меня, – я бросаю печенье на столик.

Лаина могла бы принести мне морковку или салат, если она так заботится о моих привычках, вместо того, чтобы принести мне печенье в качестве замены ужина.

Я хватаю несколько вешалок и засовываю их в мой шкаф, прежде чем взять остальные. У Лаины уже все есть. Ей не нужна моя одежда для ее драгоценного «Сбора поношенной одежды».

– Ой-ой, – говорит Лаина. – Если «Орео» не могут исправить что бы это ни было, оно должно быть серьезным. Что случилось?

– Моя сестра только и делает, что разрушает мою жизнь, – бормочу я. – Ничего страшного.

– Ну, разве не для этого существуют старшие сестры? – она хлопает ресницами и расплывается в идиотской ухмылке.

Очевидно, что она пытается заставить меня улыбнуться, но я не в настроении для этого. Я свирепо смотрю на неё и начинаю бросать обувь обратно в шкаф. Но Лаина лишь сильнее ухмыляется, добавляя преувеличенную дрожь плечами, и откидывает волосы.

– Я просто делаю свою работу.

Я не могу удержаться от небольшого смешка.

– Ты хороша в этом.

– Я сожалею, – она замолкает и хмурится. – Хм, вообще-то, я не знаю, что я сделала неправильно.

– Ты не сделала ничего плохого. Ты никогда не делаешь.

Я беру «Орео» и плюхаюсь на кровать рядом с ней. Я сую целую печеньку в рот и медленно жую ее, чтобы выиграть время и собраться с мыслями. Это не справедливо с моей стороны злиться. Лаина не может перестать быть идеальной и восхитительной.

А для той, кто такая умная, она совершенно невежественна, когда дело доходит до чего-то реального. Я, честно говоря, не думаю, что она понимает, что половина парней в школе страстно желают ее. Сестра даже не замечает, что ее лучшая подруга ревнивая ведьма, которая использует каждую свободную минуту стараясь убедить Лаину, что та никогда не будет достаточно хороша. И она не понимает, что делает то же самое для меня. Но дело в том, что Лаина не пытается сделать меня несчастной. Она просто настолько полна решимости сделать все идеально, что никогда не поймет, как это расстраивает, когда каждый мой изъян анализируют.

– Мне очень жаль, что ты так расстроена. Ты можешь накричать на меня, если это поможет, – говорит Лаина.

Конечно, я не собираюсь кричать на нее. Но, очевидно, что я также не могу сказать ей о визите Джарода в этот день. Если она когда-нибудь перестанет быть такой невеждой и поймет, что он влюблен в нее, я потеряю всякую надежду на шанс быть с ним.

Сглотнув, я сажусь, скрещивая ноги и прислонившись к спинке кровати.

– Тебе должно быть стыдно. Потому что такая студентка-отличница, как ты, была бы достаточно умна, чтобы понять, что «Орео» нельзя слопать без необходимого стакана​ молока, – хмурюсь и смотрю на мои пустые руки, как будто ожидая, что молоко волшебным образом появится.

– Упс! – Лаина вскакивает, хихикает, и убегает из комнаты.

Я чувствую легкий укол чувства вины, манипулируя ее навязчивым желанием радовать людей, но иногда неврозы Лаины только на руку. А сейчас мне очень нужно несколько минут, чтобы спланировать мой следующий шаг. Советы Томаса Джефферсона о том, что нужно оставаться спокойным и хладнокровным идеально подходят практически в любой ситуации, но иногда жизнь требует тщательно выстроенной драматургии. И если я собираюсь необоснованно показать Джароду, что он охотится не на ту сестру, это, безусловно, один из тех случаев.

Лаина возвращается спустя несколько минут и протягивает мне высокий стакан холодного молока. Я аккуратно разделяю «Орео» и облизываю кремовую начинку, прежде чем мокнуть печенье в молоко.

– Ладно, теперь скажи мне, что тебя беспокоит? – спрашивает Лаина.

Я моргаю, чтобы убрать пару своевременных слез.

– Ничего. Я в порядке. На самом деле, – я разделяю еще одну печеньку.

– Давай, ты можешь мне сказать.

Я глубоко, прерывисто вздыхаю и ставлю стакан и уничтоженное печенье на тумбочку. Потом, пожимаю плечами и ковыряю воображаемые катышки на моем одеяле.

Лаина обнимает меня рукой и тянет в защитные объятия старшей сестры.

– Поговори со мной. Может быть, я смогу помочь.

Я качаю головой и отстраняюсь.

– Я просто так устала быть под домашним арестом. Почему они не могли посмотреть сквозь пальцы на глупую, маленькую двойку. У меня до сих пор четыре в среднем, и кого вообще волнует биология? – хмурюсь и смотрю на нее сквозь опущенные ресницы. – Каково это, быть любимым ребенком?

Лаина нервно смеется.

– Мама и папа также строги со мной, как и с тобой. Ко мне даже сильнее, с тех пор как я стала старшей сестрой.

Я фыркнула.

– Да неужели? Значит, мама не ходила штурмовать офис мистера Детвейлера, чтобы потребовать правосудия, когда тебе поставили двойку в прошлом году? Потому что я не припомню, чтобы тебя сажали под домашний арест на весь семестр.

– Ну, это было только потому, что мистер Ши ненавидел меня.

– Да. Мне нравится, как моя двойка означает, что я неудачница, но твоя двойка значит, что к тебе придираются. Ты права, – я вздыхаю и шмыгаю носом, выдавливая еще одну слезу. – У них совсем нет любимой дочери.

Лаина ерзает.

– Ну, физкультура – это другое. Я не провалилась на настоящем уроке, вроде биологии, – ее голос затих, когда я, свирепо смотрю на нее. – Прости.

Я медленно выдыхаю, а затем делаю длинный глоток молока. Время приготовиться к последнему удару.

– Нет. Это ты прости. Я не должна жаловаться, – я натягиваю свою лучшую улыбку «пытаюсь-быть-храброй-но-не-совсем-в-этом-преуспела», вытирая глаза краем рукава. – Это просто...

Лаина наклоняется ко мне, с озабоченным выражением на лице. Она полностью находится сейчас в защитном режиме старшей сестры, и все, что я должна сделать, это посеять несколько семян.

– Я даже не пошла на Снежный бал в минувшие выходные, – жалуюсь я. – Это был важный вечер для тебя, а меня даже не было там, чтобы увидеть, как тебя выбрали Снежной королевой, – я зажмурила мои глаза, чтобы предотвратить поток слез. Я была так уверена, что меня выберут Снежной Королевой, но я не была даже номинирована. Между тем, Лаина не хотела идти на бал, и не проводила кампанию, но она всё-таки одержала полную победу. Потому что для неё недостаточно получить всё, что она хочет. Она должна иметь всё, что хочу я.

– Это действительно не так важно, – говорит она. – Это был просто глупый танец.

Я отделяю еще одну печеньку, пытаясь вернуть себе контроль

– Я пропускаю всё самое важное. И от того, что я сижу взаперти в спальне, не сделает уроки мистера Килера менее скучными. Это не улучшит мои оценки.

– Хочешь, я поговорю с мамой о тебе?

Я качаю головой и поднимаю уголки губ в явно фальшивой улыбке. Она будет более убедительной, если сможет честно сказать маме, что я не просила ее вмешиваться.

– Нет. Я в порядке. Я просто немного плаксивая сегодня. Но грустная вечеринка закончилась. Я обещаю.

– Ну, если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать, ладно? – Лаина снова обнимает меня, и я киваю. Она встает и потягивается. – У меня куча домашки, но мы поговорим позже, ладно?

Она не спеша идет по комнате, задержавшись, чтобы оглянуться на меня, когда доходит до двери. Я не обращаю внимания на укол вины, что пронзает мою грудь, и вытираю настоящую слезу, катящуюся по моей щеке. Я бы не манипулировала Лаиной, если бы у меня были какие-то другие варианты. Но мама и папа никогда не откажут своей любимой дочери, а я в отчаянии.

Завтра утром я буду свободна, и тогда я смогу показать Джароду, что он упускает.

Глава 3

– Ты уговорила своих родителей, отменить наказание? – спрашивает Эмили. – Как ты это провернула? – она отодвигает поднос по столу и вскрывает пачку кетчупа.

После аккуратного выдавливания волнистых красных линий на ее кучку вялой картошки фри, Эмили смотрит на меня, как будто я храню ответ на все тайны жизни.

Саммер закатывает глаза и делает большой глоток своей диетической Колы.

– Энди абсолютная подлиза, ты разве не знала?

– Я убралась в гараже, – говорю я. – Мама уговаривала отца сделать это в течение нескольких месяцев, а он никогда не собирался это делать. У каждого есть своя цена. Даже у родителей.

Эмили смеется.

– Ты действительно искусный манипулятор, не так ли? Ты когда-нибудь не избегала наказания?

– Да, я действительно не верю в расплату за свои ошибки. Это скучно, – лицо Лаины вспыхивает в моей голове, и я заталкиваю подальше трепет раскаяния, когда думаю о том, как я использовала её. Но если бы Лаина не устанавливала такие невозможные стандарты, мама и папа не были бы в ярости из-за моей оценки по биологии. И если бы она держала свой большой рот на замке, я могла бы сама уговорить снять домашний арест. Это было справедливо, что Лаина должна была договариваться о моем освобождении. Меня следует похвалить за мою находчивость.

Мне не из-за чего чувствовать себя виноватой.

Я откидываю мои волосы через плечо и улыбаюсь, Эмили задумчиво кивает.

Саммер качает головой.

– Ты – мой герой.

Неважно, что я бесстыдно лгу. Они верят мне, потому что хотят.

Мои глаза порхают по кафе, где Джарод сидит со своими друзьями, Джошом и Робом, вздох срывается с моих губ, и я делаю вид, что он относится к «я-так-устала-от-этой-темы». Признание, что иногда я не могу получить то, что хочу, противоречит всему имиджу, над которым я так упорно работала.

Дэйв Маэстас останавливается рядом с нашим столом, балансируя со своим подносом с обедом в одной руке и стопкой книг в другой, и полностью блокирует мой вид.

– Привет, Энди, – говорит он, незаметно меняя позицию каждый раз, когда я пытаюсь посмотреть вокруг него, так что я вынуждена признать его присутствие. – Ты уже выбрала тему исследования для урока мистера Майера?

– Конечно.

История один из предметов достойных моего времени, и мистер Майер делает ее очень веселой с этими сумасшедшими исследовательскими проектами, вместо экзаменов. У меня есть все мои темы, собранные со второй недели школы. Я делаю гигантский укус моего чизбургера, надеясь, что Дэйв поймет намек и уйдет.

Вместо этого, он ставит свой обед на стол рядом со мной и пропускает свои пальцы через свои волнистые, каштановые волосы, заставляя их торчать под странными углами.

– Я думал, может мы могли бы стать партнерами в этом. Ты единственная в классе, кто близок к моему уровню, а я не хочу опять застрять с кем-то, кто не будет выполнять свою часть работы.

Я чуть не подавилась своим чизбургером.

– Ты намекаешь, что у тебя более высокий балл, чем у меня в классе Мэйера? Я надрала тебе задницу на последнем проекте.

Дэйв ухмыляется, его карие глаза озорно сверкают.

– Значит, ты обращаешь внимание на мои оценки, да? Так что скажешь, партнер, хочешь встретиться после школы, чтобы разработать стратегию? – он схватил свой поднос и уравновесил им стопку своих книг перед тем, как бросить картошку в рот.

Я закатываю глаза.

– Я сказала тебе, у меня уже есть план. Тебе придется найти других простофиль, чтобы они сделали твою работу за тебя.

Он пожимает плечами и уходит.

– Может, в следующий раз.

Я вздрагиваю, и Саммер смеется.

– Да ладно, Энди. Он не так уж плох, – она оборачивается, чтобы посмотреть, как он идет по кафе. – Я думаю, что он милый.

– Можешь забирать его, – я хмурюсь, так как Дэйв бросает книги на пустой стол между мной и Джародом. Если бы я не знала наверняка, то подумала, что он это сделал специально. Я не могу даже взглянуть на Джарода, не глядя прямо на Дейва.

Эмили бросает в меня картошкой, и я наклоняюсь в сторону, едва избежав неприглядного пятна от кетчупа.

– Ты даже не слушаешь нас, не так ли? Я могла бы признаться в кровавом, насильственном преступлении, или исповедаться здесь в моей любви к тебе, и ты даже не заметишь, – говорит она.

– Прости, я задумалась. И я уже знаю, что ты хочешь мое тело, так что это не совсем великое открытие, Эм, – я поднимаю брови, и она смеется. – Так что теперь, когда я прощена, скажи мне, что я пропустила, когда я так грубо игнорировала моих чрезвычайно восхитительных лучших друзей, – потянувшись через стол, я схватила недоеденную картошку и сую в рот все сразу, прежде чем она сможет бросить больше бомб с кетчупом в мою голову.

– Видишь? – Эмили говорит Саммер, махнув на меня рукой, словно она одна из тех девушек из шоу, демонстрирующих большие призы. – Вот почему я ненавижу ее, – она поворачивается ко мне с преувеличенной хмуростью на лице. – Как ты можешь есть весь этот мусор и оставаться такой тонкой как карандаш? Я должна считать каждую калорию, и заниматься около часа каждый день, чтобы не выглядеть, как корова.

– Как бы то ни было, Эм, – говорю я. – Ты очаровательна, – она явно забыла о том, когда в младших классах я была пухлой, с вьющимися волосами и конопатой, и я не собираюсь напоминать ей о том времени.

Я слишком много работала, чтобы сделать мой внешний вид естественным и непринужденным.

– И ты никогда не сможешь выглядеть, как корова, – говорит Саммер. – У тебя для этого нет вымени, – она трясет плечами, а затем бросает взгляд через плечо и подмигивает группе мальчиков первокурсников, наблюдающих за ней из-за соседнего столика. Они пригнули свои головы и начали уплетать свою еду.

Эмили смеется.

– Не важно. Я не ожидаю, что красивые люди, как ты и Энди поймут мою боль. Вы не будете знать, что делать с собой, если у вас не будет своего маленького фан-клуба, следующего за вами по школе.

– Я могла бы свести тебя с кем-то, – говорю я.

Эмили фыркает и скрещивает руки на груди.

– Мне не нужны твои объедки, – она качает головой в отвращении. – Каково это – быть девушкой фантазией каждого парня?

Я фыркнула.

– Да, это я. Я мечта моряка. Впалая грудь и все, – я машу рукой на себя, чтобы указать на мои чашки, едва достигающие размера B. – По крайней мере, у тебя есть хоть какие-то изгибы.

Саммер хихикает.

– Как бы то ни было, Энди. Твои сиськи прекрасны. Я не видела, ни одного жалующегося парня. Не каждый мальчик одержим гигантскими сиськами. Только реальные уроды.

Она бросает взгляд на переполненный стол в центре столовой, где Лаина и ее лучшая подруга, Кендра, сидят в окружении всей футбольной команды. Лаина смеется над чем-то глупым, что говорит ей квотербэк, и затем она зевает и тянется, одним махом привлекая внимание всех мужчин в пятидесяти метрах.

Кроме Дэйва.

Он уставился на меня, как какой-то жуткий преследователь, и когда я бегло смотрю на Джарода, чтобы увидеть принимает ли он участие в мероприятии по бросанию влюбленных взглядов, Дэйв машет мне рукой и подмигивает. Как если бы мы делились какой-то шуткой. Он медленно улыбается, показывая ямочку на левой щеке, и я должна напомнить себе, чтобы не улыбнуться в ответ. Он слишком самоуверенный.

– Да, я не хочу встречаться с уродом, – я закатываю глаза на Дэйва, а затем возвращаю свое внимание обратно к своим друзьям. – Так какой фильм мы будем смотреть завтра?

– Я не знаю, – говорит Саммер. – Может быть про того автогонщика, который ограбил банк?

Эмили хихикает.

– Да, Саммер нужен повод, чтобы снова встретиться с Джошем. Она слышала, как он и Роб говорили об этом на первом уроке.

Саммер краснеет.

– Я знаю. Я жалкая. Но нам было так весело на Снежном Балу, и он звонил мне три раза с тех пор, но еще не пригласил меня официально. Так что, да.

Я скольжу взглядом по кафетерию, когда раздается звонок.

– Ты не жалкая. Давайте сделаем это, – если Джош и Роб пойдут в кино в эти выходные, Джарод тоже там будет.