Текст книги "Имеющие Право (СИ)"

Автор книги: Вера Семенова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Эй, уйди с дороги! – сказал один из них. – Не понял, кто мы? И радуйся, если мы забудем, что ты поднял на нас оружие.

– Я прекрасно понял, кто вы, – Вэл иногда задерживал дыхание, чтобы говорить более ровно. – Отпустите ее, и я не буду стрелять.

– Ты в кого собираешься стрелять, тронутый? И таким еще позволяют работать в Энергетической коалиции! Ты соображаешь, что говоришь?

– К сожалению, – Вэл слегка покачнулся. Похоже, они постарались надавить на него через хэнди-передатчик – люди вне Круга были полностью открыты для воздействия Бессмертных. – Я почти тридцать лет работал переговорщиком для Бессмертных. И я хорошо научился говорить на понятном им языке. Не трогайте то, что принадлежит мне, и я не трону вас.

Подручные Нежданова переглянулись и дружно захохотали.

– Во дает – такой наглости еще не доводилось встречать!

– Это будет даже весело! Как думаешь – если мы пошлем импульс с двух сторон, он сойдет с ума?

– Да он и так уже свихнулся, раз путается под ногами!

Эстер внезапно поняла, что оцепенела, и не может не то что двинуться, даже закричать, хотя это ей на данный момент хотелось сильнее всего. Она застыла с заломленной рукой, прижатая к боку одного из похитителей, упираясь одним коленом в песок. Она ясно видела, как во взгляде Вэла что-то сдвинулось и поплыло, а зрачки сузились до предела, как бывает от невыносимой боли. Он подошел уже достаточно близко, чтобы она могла это видеть. Но Эстер по-прежнему не кричала, только дернула губами в тщетной попытке их разлепить.

Она заметила еще одну деталь – у происходящего появилось двое свидетелей. Из особенно пышного розового куста посередине аллеи, раздвинув ветки и не думая дальше оглядываться по сторонам, что очень бы не помешало в столь неспокойной обстановке, вышли двое и остановились на дорожке в нескольких шагах. Один, смуглый и горбоносый, хотел сложить руки на груди, глядя на открывшуюся сцену с явным неодобрением, но только качнул пустым рукавом рубашки и обхватил себя за плечо одной рукой. Другой засунул руки в карманы и со скучающим видом стал разглядывать поочередно то небо, то песок аллеи. Эстер могла бы поручиться, что он насвистывает себе под нос, хотя сейчас ей казалось, что все звуки вокруг умерли, так сильно сдавило голову.

Излишне говорить, что второй свидетель был примечателен высоким морщинистым лбом с характерными залысинами, носил ярко-малиновую рубашку и шорты, немного неприлично смотрящиеся на фигуре с кривоватыми ногами, но, похоже, был абсолютно в себе уверен, поскольку с его губ не сходила несколько глумливая усмешка.

Но остальные участники сцены не обратили на них внимания, поскольку были слишком заняты выяснением отношений. Взгляд Вэла внезапно прояснился, он бросился вперед и, схватив одного из Бессмертных за плечо, оторвал его от Эстер и толкнул в сторону. Второму он совершенно банально и без всякого почтения шарахнул тяжелым пистолетом по лбу.

Бессмертные особой физической силой не отличались, поскольку развивать им ее в общем-то было ни к чему, в их распоряжении было множество других видов оружия и способов воздействия. И, сделавшись Бессмертными, неуязвимыми они не становились, поэтому противник Вэла закатил глаза и начал падать. Со вторым даже не пришлось разбираться – он перевернулся на бок, резко вскочил, но бросился отнюдь не в атаку на ничтожного смертного, а бегом по аллее, в ужасе оглядываясь через плечо. Заметив, что Вэл поднимает руку с пистолетом, беглец с треском обрушился в кусты.

На самом деле Гарайский всего лишь пытался в полной растерянности провести рукой по лбу.

Только Эстер считала, что растерянность – чересчур дорогое удовольствие в подобной ситуации.

– Бежим! Скорее! – она схватила его за рукав и дернула.

– Торопиться как раз некуда, – вальяжно заметил подходивший Лафти. – Вы оба и так уже много чего натворили второпях. И потом, куда вы, интересно, побежите? За отелем внимательно наблюдает твой недавний знакомец из Непокорных. Заряды у него везде заложены хорошие, можете мне поверить. Сколько дней сроку он тебе предоставил на решение своей задачки?

– А твоего совета не спрашивают! – выпалила Эстер, оглядываясь вокруг в поисках слетевшей туфли. – Уверена, что ты и подсказал Непокорным всю блистательную операцию, вот их и консультируй дальше!

– Даже обидно, – Лафти выпятил губы и скосил глаза, – мы, можно сказать, появляемся тут как в театре, когда героям грозит неминуемая гибель… Тирваз вон из кожи вывернулся, чтобы победа в бою досталась твоему Гарайскому… А то ведь из него умелый поединщик, как из тебя балерина.

– Ты на что намекаешь? – Эстер настолько потеряла всякое осознание происходящего, что замахнулась туфлей. – Ты на себя посмотри!

– А что? – Лафти ехидно ухмыльнулся, но все-таки замахал поднятыми руками в качестве примирения. – Ах, нет, я просто имел в виду, что ты создана в первую очередь для интеллектуального труда…

– Ты еще долго будешь валять дурака? – спросил Тирваз, остановившийся за его спиной. – Время уходит. Или я буду требовать, чтобы прекратили все действия по твоему плану.

– Ну почему все военные такие зануды? – Лафти скривился. – Ладно, пошли в нашу славную милую виллу, отдохнем в прохладе и поговорим о трудах грядущих.

– Я никуда не пойду, – внезапно произнес Вэл, отбрасывая в сторону пистолет с таким выражением лица, будто держал в руках гадюку. – Пока вы мне не объясните, кто вы такие и что здесь происходит.

– Господин Гарайский, вам по долгу профессии известно, что переговоры гораздо проще вести в спокойной обстановке. А не под выстрелами, на солнцепеке, в приятной компании валяющихся без сознания врагов. Поэтому рекомендую к нам присоединиться.

– Вэл, ну пожалуйста…

– Я никуда не пойду.

– Так и будете здесь стоять? – поразился Лафти.

Похоже, насмешливый голос странного существа все-таки привел Вэла в чувство, и он постепенно начал возвращаться к своему привычному состоянию внешне холодного и невозмутимого, до крайности острого на язык и в душе переживающего каждый незначительный промах человека.

– Я имел в виду, что ваша компания не кажется мне обществом, в котором можно спокойно вести переговоры. Да и вообще что-либо делать спокойно.

– Ну почему же, – Тирваз спокойно пожал плечами. – Если на время убрать этот ходячий источник бедствия, то с нами вполне можно иметь дело.

– Если они останутся с тобой, Тирваз, то единственное, что можно гарантировать – это развлечение в виде мордобоя на каждом углу. Я, по крайней мере, предпочитаю в виде оружия слово.

– Но пока что действуете им не очень хорошо, – Вэл слегка поклонился, не глядя в сторону Эстер. – Не убедили. Счастливо оставаться.

– А куда вы, собственно, планируете пойти, господин Гарайский? К вашему покровителю Нежданову после того. как подняли руку на Бессмертного из его свиты? Или, может, к Сальваторе Перейра, который просто мечтает вас видеть? Прямо-таки сгорает от желания, после того как ему сообщили, будто Ярослав Нежданов решил изменить существующий закон и заново наделить вас Правом Бессмертия? А тут вдруг в открытом бою с двумя Бессмертными вы не реагируете на импульсы их хэнди-передатчика? Как бы можно было объяснить такую неожиданность?

– Ты… – Эстер даже задохнулась. – Да ты…

– Ваши мосты сожжены, господин Гарайский. И потом мы решили, что вы нам пригодитесь. Вы весьма благотворно действуете на одну рыжую особу с дурным характером. В вашем присутствии у нее сразу появляется понимание смысла жизни и желание творить подвиги. Это ведь так редко в наше время.

– Объясни мне, зачем ты это сделала?

– Я… я пыталась тебе объяснить. Но я сама до конца не понимаю, что происходит, и кто они такие. Эти двое… и я видела еще некоторых. Вэл, только не считай меня сумасшедшей – но я действительно не уверена, что они всего лишь люди.

– Я не об этом, – Вэл устало бросил пиджак и опустился в кресло, откинув голову назад и закрыв глаза. Сейчас он выглядел ровно на свой возраст или даже старше. – Если я не ошибаюсь, то ссора между Перейрой и Неждановым – дело твоих рук?

– Да, но… не совсем, понимаешь… – Эстер запнулась, остановившись посередине комнаты. Добавить ей в общем было нечего, поскольку объяснения все выглядели совершенно нелепыми.

– Стелла, – он произнес ее имя без всякого выражения, – это было дело пяти лет моей жизни. Северная энергетическая коалиция строилась на союзе между Торговой лигой и месторождениями Нежданова. Ты знаешь, к чему должно было привести ее создание? Да, это сложная цепочка договоров между государствами, это новый уровень дипломатических отношений, пятьсот человек в моем департаменте последний год работали только над документами по всем договорам. Но это еще означает снижение цен на энергию для всех людей Северного континента. И относительную гарантию – хотя бы лет на двести вперед – что они не вырастут. Теперь это все перечеркнуто.

Эстер смотрела на него, прижав обе руки к горлу. Вэл сейчас ее не видел, он говорил с закрытыми глазами. Ужас, нежность, жалость, тоска и неизбежность смешались на ее лице, она несколько раз пыталась заговорить. Ей хотелось, как прошлой ночью, положить голову ему на колени, но она была уверена, что он ее оттолкнет. Она неплохо успела изучить все выражения его лица.

– Послушай… я все понимаю… – она еще пыталась держаться, – но если бы я это не сделала… может, через сто или двести лет, а может, гораздо раньше, всем людям было бы все равно, по какой цене они покупают энергетические брикеты. Ты можешь меня выслушать? Ты ведь не был тогда в Мультибанке, когда Фейзель приказал начать газовую атаку!

– Я стоял рядом, – он не открыл глаза, но на секунду отвел рукой волосы со лба. И Эстер с ужасом увидела умело скрытую, но теперь отчетливо заметную седую прядь в темных волосах.

– Вэл… – пробормотала она, – я не знаю, что со мной происходит последнее время… и самое страшное, что я втягиваю в это тебя… но я чувствую, понимаешь, что нас всех действительно ждет что-то жуткое, если мы не изменимся. Ты отказался от Бессмертия, значит, ты не боишься смерти? Так, как все остальные, которые готовы каждое утро лизать сапоги Бессмертным, лишь бы получить надежду на бесконечно долгую жизнь?

– Мне просто интересно, – на секунду его лицо стало почти прежним, потому что в углах глаз возникла улыбка, – что же там будет дальше.

– А если ничего не будет? Если вдруг исчезнет вообще все, навсегда? Потому что мы нарушили все возможные законы существования, и не будет больше ни того мира, ни этого? Связь порвется, и все схлопнется, останется только остывающая черная дыра в пространстве? Это ведь и есть самое страшное, а не три сэкономленных каждый месяц кредита для домохозяек в твоем драгоценном Амстердаме!

– Стелла, ты же вроде уже взрослая, – Вэл обреченно дернул углом рта, – а до сих пор погружена в какие-то свои легенды.

– Легенды?!

Какое-то время она еще хватала себя за шею, пытаясь замолчать. Но потом поняла, что если не заговорит, то взорвется на месте не хуже той бомбы, которая мирно отсчитывала положенное время рядом с ними, если доверять словам Харри.

– Вы упрекаете меня в недостаточной заботе о нуждах простых людей, господин Гарайский? Что же, вы ведь сами приложили руку к тому, чтобы отделить меня от толпы. Поэтому не удивляйтесь, что интересы смертных для меня – ничто.

– А в чем заключаются твои интересы?

Он вновь плотно закрыл глаза.

– А вы еще не поняли? – Эстер подбоченилась. – Конечно, исключительно в том, чтобы развалить Энергетическую коалицию, оторвать вас от нее, сплести сложнейшую интригу, поссорить со всеми и привязать к себе хотя бы на несколько месяцев! Видите, насколько я талантлива? Гэлларде такое и не снилось!

– Стелла, в этом доме, наверно, очень много комнат. Ты не могла бы… пойти куда-то еще?

– Опять боитесь не сдержаться?

– Да, я боюсь… что начну относиться к тебе совсем по-другому.

– Плевала я на это!

– Зачем же ты тогда хотела привязать меня на несколько месяцев?

– Из прихоти! – закричала Эстер, тщетно пытаясь справиться с глазами, из которых вдруг что-то потекло. – Понятно? Я вас бы бросила, не дождавшись даже конца этого срока! А для чего еще нужны смертные – минутное удовольствие, не больше!

Она бросилась к двери, не оглядываясь, потому что ей было страшно посмотреть, какое у него сейчас выражение лица. Впрочем, дверь услужливо распахнулась – на пороге стоял Лафти, глядя на нее с обычной ухмылкой. Казалось, все происходящее его искренне забавляет.

– Не хочу прерывать ваш в высшей степени увлекательный диалог, киска, но с тобой очень хочет поговорить некий субъект. И если я правильно понимаю его намерения, тебе лучше к нему выйти.

Харри спокойно сидел на краю бассейна, свесив ноги в воду, и задумчиво болтал ими. Учитывая, что на нем были вместо шорт со шлепанцами длинные светлые брюки и довольно дорогие ботинки, смотрелось это как логичная часть окружающего безумия. Черное облако дыма, поднявшееся над одной из горящих вилл, висело над его головой.

– Госпожа Ливингстон, – произнес он, адресуясь к тени Эстер, упавшей на воду бассейна, – я предупреждал, что у меня несколько другой счет времени. Я не могу тянуть бесконечно, как ваши друзья Бессмертные. Что вам удалось узнать?

– Ничего, – Эстер сглотнула и сделала шаг назад, настолько ей захотелось столкнуть его в воду. – А даже если бы и узнала – вам бы ничего не передала.

– Глупо, – Харри пожал плечами. – Вместо того чтобы принести своему любовнику бессмертие, вы его убиваете. Или он вам надоел?

– Да он плевать хотел на ваше бессмертие! – Эстер сорвалась на крик, не выдержав. – Он и так будет бессмертным, но по-другому! Когда вы все научитесь понимать элементарные вещи?

– Я прекрасно понимаю главное, – Харри наконец обернулся и внимательно посмотрел на нее. Глаза у него были совсем воспаленные, наполовину скрытые за припухшими веками. – Сейчас в "Платинум Бич" между свитой Перейры и Нежданова идет война. Потому что Ярослав Нежданов, не смирившись с ролью самого последнего и младшего, добыл себе копию матрицы Права Бессмертия. Я все правильно изложил?

Эстер лишь махнула рукой. "Кого не послушаешь, везде только Право. Право, Право, одно Право. Все вертится вокруг него. А я даже не сразу почувствовала, когда оно перешло ко мне. Разве что стала еще немного более несчастной, чем до него. Тоже мне, нашли сокровище!".

– Так вот, я переоценил ваши умственные способности, госпожа Ливингстон, но в любом случае вы еще может быть полезной. Сейчас вы пойдете к Нежданову и передадите ему, что до полуночи матрица Права должна быть у меня. Иначе… ну вы найдете, что ему сказать.

– Послушайте, Харри, – сказала она, из последних сил постаравшись, чтобы ее голос звучал убедительно. Она же не дипломат, в конце концов, скорее наоборот. Но она искренне старалась. – Матрицы Права нет ни у кого… ни у кого из них. Я вам ручаюсь в этом. Вы ее не достанете. Зачем она вам? С приходом в мир Бессмертия все стало намного хуже, разве вы не согласны со мной?

– Потому что оно в руках у подлых и беспощадных людей, думающих только о власти над другими.

– Харри, ну ведь люди все такие, просто одни стараются исправиться, а другие даже не дают себе такого труда. Пока они сознают, что жизнь конечна, что надо что-то оставить после себя, пока они понимают, что кроме пребывания в этом мире есть что-то другое, с чем они неразрывно связаны – они будут что-то делать, пусть не все, но некоторые из них. А если сделать безнаказанными и вечными пусть даже самых лучших людей… Харри, это еще хуже, чем наделить бессмертием всех негодяев на земле! Вы можете меня понять?

– Я понимаю ваше отношение к жизни и к людям, госпожа Ливингстон, – Харри усмехнулся. – Мизантропия – это верная спутница несчастной любви. Идите к Нежданову, до полночи уже недалеко.

Эстер посмотрела на быстро темнеющее небо. Со стороны вилл Перейры зажглись прожектора, лучи которых проносились по парку вокруг резиденции Нежданова. Выстрелы стали более редкими, но не думали прекращаться.

– Жаль, что я не увижу вас Бессмертным, Харри Бродяга. Я бы напомнила вам о вашем желании создать золотой век для всех лучших людей. На что вы бы мне ответили, что как раз его и создали – для себя и своих сторонников. Все только ради людей – и этих людей всегда можно перечислить по именам.

– Вы специально тянете время?

"Действительно, глупо, – Эстер встала и отряхнула песок с колен. – У тебя, видимо, совсем помутилось в голове, если ты начала рассуждать о судьбе мира. Когда у тебя самой на данный момент все так ужасно, что хочется завыть. Из тебя сделали какую-то игрушку, которая шагает куда нужно и нажимает на какие-то необходимые рычаги. У тебя жизнь сломана, это понятно. Но своими руками переломать все ему… когда я заранее ненавижу любого, взглянувшего на него без восторга…"

Она посмотрела в сторону дома, в который всего сутки назад вошла в сопровождении Лафти, бормочущего какую-то неприличную песенку, и местного носильщика, искренне пораженного тем, что у жильцов подобных апартаментов из всех вещей одна спортивная сумка.

Вэл стоял в дверях, неотрывно глядя на клубы дыма, постепенно растворяющиеся в сумерках, но начинающие приносить характерный горько-сладкий запах. Заметив взгляд Эстер, он подчеркнуто отвернулся.

Ярослав Нежданов, как оказалось, совершенно не умел держать себя в руках. Вот уже три раза, пытаясь налить себе воды из стоящего на столе кувшина, он смахивал стаканы на пол и проливал воду. А помощников в кабинете, ввиду чрезвычайной секретности происходящего, не наблюдалось.

На четвертый раз Эстер вдруг пожалела его и сама налила воду. Тогда он так вцепился зубами в край стакана, что не смог их разжать, и вода полилась на шею…

Разворачивающиеся перед ней сцены можно было с легкостью разделить на несколько стадий. Первой была страшная истерика, выплеснутая в лицо единственному свидетелю и участнику – Сальваторе Перейра, который насупившись смотрел на все с трехмерного экрана, по-прежнему забравшись с ногами в кресло и вцепившись в подлокотники.

"Теперь я все понимаю! – орал Нежданов, проносясь по кабинету из конца в конец. – Ты специально выманил меня сюда! Чтобы от меня избавиться! Чтобы подставить меня под удар этих Непокорных! Это заговор! Ты хочешь уничтожить одного из Великих Бессмертных! Никто этого так не оставит! А все остальное ты придумал, чтобы меня задержать! Чтобы уничтожить моих соратников!"

– Выпей чего-нибудь, успокойся, – сказал на это Перейра. После чего и последовала серия разбитых стаканов и пролитой воды.

– Хочу обратить твое внимание на одну деталь, мой друг Ярослав, – заметил наконец Сальваторе, поняв, что его собеседник не может сделать глоток, не откусив предварительно кусок стекла. – Я сейчас тоже, как ни странно, лично присутствую в "Платинум Бич". Так что погибнем мы вместе.

Слово "погибнем", дошедшее наконец до сознания Великого Бессмертного, вызвало вторую стадию – просьб и уговоров.

– Он хочет матрицу Права, так давай отдадим ее? Ведь потерять жизнь намного хуже. Потом мы с ним сами разберемся, у нас много союзников по всему миру! А если он станет Бессмертным, с ним можно будет попробовать договориться, ведь правда? Вы же договорились со мной?

– О чем я очень сожалею, – произнес Перейра сквозь зубы.

– Сальваторе, мы должны выбирать наименьшее из зол! Отдадим ему матрицу, я умоляю тебя!

– Хорошо, можешь отдать. Я не против.

Перейра мрачно вздохнул, отвернувшись от экрана, поэтому не видел обращенного к нему лица Нежданова. Вообще Эстер, долгое время переводившая взгляд с одного на другого, сильно пожалела, что в мире почти не осталось художников, рисующих не игривые картинки или заказные портреты. Правда, от правдивого изображения подобных страстей мороз прошел бы по коже, но зато многих бы оно заставило задуматься.

– Я? Ты… ты издеваешься надо мной?

– Ну ты же ее скопировал, и хотел бы я знать как.

Начиналась следующая стадия – клятвы и беспорядочные вопли. Эстер невольно вжалась в кресло, будучи уверенной, что сейчас припомнят все ее заслуги. Но два властителя мира были слишком погружены в собственные проблемы и выяснения отношений.

– Как бы я мог это сделать?

– А ты не пытался?

– Все из нас пытались в свое время, и что?

– Ярослав, я правильно понимаю, что ты очень хочешь жить? Отдай ему матрицу Права, уезжай немедленно к себе и дальше соберем совет Великих. Никто из нас больше никогда не должен покидать своей резиденции, чтобы ни случилось. Нам сейчас не до взаимных обвинений.

– Я не копировал матрицы!

– Хорошо, отдай ему то, что ты не копировал…

– У меня в самом деле ее нет!

Перейра поморщился от крика, но на его подвижном смуглом лице возникло легкое сомнение.

– Слишком много приходится просчитывать последнее время, – пробормотал он. – Вероятность того, что здесь произошло, настолько ничтожно мала, что я не задумываясь сказал бы "никогда" в ответ на вопрос, может ли такое случиться. Теперь еще высчитывать, можно ли скопировать матрицу или получит новую. Предел вероятности будет такой же, но буду ли я теперь употреблять слово "никогда"? И какова вероятность того, что заложенный заряд взорвется?

– Я ничего ему не могу отдать! – надрывался Нежданов. – Ничего!

– Решай сам, – холодно произнес Перейра, – кем быть – Великим Бессмертным или Великим Смертным. Мир в любом случае содрогнется от того, что здесь произойдет. И в прямом, и в переносном смысле.

– Сальваторе, ведь матрица у вас, отдайте ему копию! Ты же не хочешь погибнуть?

– Не хочу. Поэтому займусь делом, и тебе рекомендую сделать то же самое.

Подключи все свои лаборатории – может быть, мы обнаружим заряд и сумеем его обезвредить. Но это единственное, что я могу предпринять. Матрицы у меня нет. Кстати, предлагаю временное перемирие. Думаю, в подобной ситуации стрелять друг в друга – нелепое занятие.

Экран погас внезапно, сделавшись угольно-черным, так что Нежданов, неотрывно глядящий в него, даже зажмурился, но потом резко повернулся к Эстер.

– У меня нет доступа к Праву Бессмертия! Скажи, ну скажи ему об этом!

– Я пока еще смертная, но не смертница, – Эстер фыркнула, подходя к окну. Лучи прожекторов постепенно убирались, уступая место немногим неразбитым фонарям на аллеях садов "Платинум Бич" и крупным звездам, возникающим на небе. – Полагаете, я ему не говорила?

– Так что же делать тогда? Я…умру?

– Видимо да, – Эстер пожала плечами.

– Но это несправедливо! Я же совсем не подготовился! Это обман… они все меня обвели вокруг пальца! Если бы я знал, что так будет, я бы делал все совсем по-другому… И зачем я только разогнал всех священников… думал, что они мне больше не понадобятся… они бы теперь точно что-нибудь посоветовали… – Он опрокинул стул, вскочив, и Эстер поразилась тому, что тщательно приглаженные волосы сами собой пришли в беспорядок, словно повинуясь безумному метанию мыслей их владельца. – А ты, что бы ты мне сказала? Ты ведь тоже погибнешь, со всеми нами вместе?

– Я бы сказала… – Эстер вздохнула, отворачиваясь. – Лучше бы вы подумали о том, что будут говорить о вас после… и что вы оставите за собой…

– Это же нечестно! Какая мне разница, что будут говорить, мне важно, что будет со мной! – Нежданов подался вперед, вцепившись в ее руку, но, похоже, сам этого не заметил. – Ты не думай, я не боюсь смерти, но нельзя же так сразу… В конце концов, все же можно было построить по-другому… Если бы я знал… Меня они все просто дезинформировали…

– Ну вот так и скажете, – Эстер по одному отцепила его пальцы от рукава своего пиджака – когда-то лучшего в ее коллекции, но теперь замаранного сажей и песком и заметно отсыревшего. – Что вы несчастная жертва дезинформации.

– Кому скажу?

– Тому, кто спросит.

– А… если никто не спросит?

– Значит, вас в очередной раз дезинформировали. Видимо, такая у вас невеселая участь.

Эстер усмехнулась и пошла в сторону, тем более что Нежданов и не пытался ее задержать. Он погрузился в общение со своим хэнди-передатчиком, что-то шепотом выкрикивая. Ей вдруг очень захотелось оказаться снаружи, под звездами – там все плохое, что могло произойти, воспринималось бы гораздо легче. Эстер толкнула балконную дверь, и та плавно уехала вправо, открыв темноту, живущую своей, совершенно отдельной и прекрасной жизнью. Черные волны под черным небом бежали, рассыпаясь, по берегу, светлому даже в темноте.

Эстер взглянула вниз – не очень высоко. Близость полуночи придавала ей великолепное равнодушие к возможным повреждениям, возникающим при неосторожных прыжках с высоты, поэтому она перелезла через перила, немного подержалась, повисела на руках и когда поняла, что те готовы оторваться от плеч, разжала пальцы.

В общем, ничего страшного не случилось – только земля, ударившая ее в бок, была слишком твердой, так что дыхание перехватило.

Море было в нескольких шагах – видимо, Ярослав Нежданов, довольно редко выбирающийся из вечных снегов, специально выбрал резиденцию, стоящую вплотную к воде. Эстер скинула туфли и побрела по песку, неотрывно глядя на волны.

Хуже всего было, что она не могла ни о чем думать. Она, гордившаяся именно этим своим умением – найти выход из любой ситуации. Много раз в жизни у нее это выходило, когда казалось, что выхода нет никакого, хотя, конечно, ситуации были гораздо менее фатальные – исключительно стандартные игры бизнеса, когда не сходятся все финансовые потоки и разваливаются все налаженные связи. Но сейчас она просто не хотела прилагать никаких мысленных усилий. Стоило закрыть глаза, она видела лицо Вэла на подголовнике кресла – то лицо, на которое она так и не осмелилась взглянуть, и его наклон головы, когда он отвернулся от нее на крыльце. Это лицо заранее тормозило все возникающие в голове мысли, и они торопливо пятились назад.

Пару минут Эстер вяло представляла себе, что будет в полночь. С удивлением осознала, что долгих размышлений не получится – ей даже завещать нечего, да и некому. Незавершенных дел тоже не было, если не считать пары дизайнерских заказов – но этим с радостью займутся ее приятели-конкуренты. "Молодец, – пробормотала она, подбирая несколько камешков и бросая в воду, – а Нежданову устроила выволочку – да что останется после вас! Да подумайте об этом! А что останется после тебя?"

Камешки были шелковые, выглаженные волнами, и прежде чем бросить, Эстер долго катала их в руках. Ей было так приятно до них дотрагиваться, приятно, как до…

Внезапно она вскочила, словно подброшенная единственной, но от этого не менее ужасной мыслью. Развернувшись, она метнулась обратно на аллею "Платинум Бич", даже не позаботившись надеть туфли, но налетела на Лафти, спускавшегося к воде и задела его плечом.

– Очень торопишься? – спросил он, сощурившись.

– Не до тебя, – буркнула Эстер, но он, оказывается, держал ее за локоть.

– Хочешь, угадаю, куда ты спешишь со всех ног? Если догадаюсь верно, уделишь мне пару минут? До полуночи все равно еще целый час.

– Ты же у нас всезнайка, – Эстер выдернула руку.

– Да в общем не то, что семи, трех пядей во лбу иметь не надо, – Лафти откровенно веселился. – Эстер Ливингстон падает на колени перед предводителем Непокорных и умоляет его, заламывая руки, отпустить ее возлюбленного Вэла Гарайского, позволить ему выйти невредимым за ворота "Платинум Бич" и отъехать на безопасное расстояние. Взамен она обещает открыть ему тайну матрицы Бессмертия, поскольку ей доподлинно известно, где ее прячут. Разве Харри Бродяга не заметил, какими необычными силами окружена она, Эстер?

– А не имеет ли смысл тебе… – Эстер на секунду задумалась, потом договорила длинную фразу.

– Обалдеть! – воскликнул Лафти. – Я это запомню на будущее, очень выразительно! Но чтобы ты могла в этом самом будущем еще больше пополнить мои скудные познания в добрых человеческих пожеланиях друг другу, пора сматываться.

Внезапно вытащив откуда-то длинную веревку, он моментально накинул ее на Эстер, обмотав ее, как кокон, а второй конец с потрясающей беспечностью бросил на песок и через некоторое время подтянул к себе. Эстер, какое-то время сосредоточившаяся на том, чтобы вырваться из внезапной петли, замерла. Рядом с ними остановился, раскинув крылья, большой дельтаплан, из тех, которые использовали гости отеля, чтобы полетать над пляжем. И теперь она была прикручена к его внутренней раме, а Лафти без особых усилий поднял его и оттолкнулся, готовясь взлетать.

– Отпусти! – закричала она, кусая губы до крови, настолько бесполезны были все ее попытки ослабить веревки. – Пусти меня! Я… никогда не буду вам помогать, если не отпустишь!

– Ну, о нем позаботится Тирваз, если захочет, – Лафти усмехнулся, проверяя стропы. – Он вроде как теперь под его покровительством.

– Не смей, пусти меня!

Дельтаплан взлетел. И вовсе не так, как положено похожим на него конструкциям – качаясь на потоках ветра, ловя крыльями воздух. Он полетел словно выпущенное ядро, набирая скорость с каждой секундой, рассекая пространство. Если бы не заслоняющие пассажиров легкие стенки из ткани, которые непонятно как держались на такой скорости, встречный ветер исхлестал бы лицо до крови.

Эстер изогнулась как могла, ударяя пятками по корпусу. Она начала колотиться еще сильнее, когда повернула голову на запад и увидела аккуратно раскрывающийся на горизонте цветок – ярко-оранжевый снизу и черный по краям. Взрывная волна долетела даже до них, заставив дельтаплан закачаться. Кричать она не могла, потому что ветер сразу залеплял рот и уши.

– И почему все бабы такие дуры? – Лафти пожал плечами, лавируя в воздухе и заставляя дельтаплан подняться чуть выше. – Если ты так ищешь смерти, ну потерпи еще пару недель – и все в мире будут одинаково смертны, если ты нам поможешь. И тогда поступай, как тебе заблагорассудится. Что такое несколько десятков дней для настоящей любви, ты ждала и дольше. В чем проблема-то?

Они летели над океаном, ровно и уверенно, и тень от маленького дельтаплана на фоне луны, почти неразличимая, бежала вслед за ними по волнам.

Но Эстер казалось, что все вокруг звенит от ее беззвучного вопля. Что он катится вслед за ними, поднимаясь над кромкой воды и вырастая, как цунами, и скоро накроет их с головой.