Текст книги "Имеющие Право (СИ)"

Автор книги: Вера Семенова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Пусть Эстер скажет, – Лафти взмахнул рукой и покосился в ее сторону. – Ну, часика два мы подождем, конечно, пока она очухается и поднимется с пола. Давайте пока выпьем. Я, знаете ли, сторонник прежних традиций и наружное употребление спиртных напитков мне кажется странным нововведением.

– Господин Корви, – Эстер заговорила хрипло, отчего-то зажмурив глаза. Но было видно, что язвительный голос Лафти подействовал на нее, как холодная вода, выплеснутая в лицо. – У нас есть основания считать, что вы и все потомки основателей Института Бессмертия являетесь хранителями Матрицы Права. Что ваши предки много лет назад заключили договор с Великими Бессмертными о том, что Право будет храниться именно у вас, и никому из Великих не будет известно, чтобы избежать искушения подчинить себе всех остальных. Что взамен вы можете свободно заниматься творческими вещами, на первый взгляд совершенно бесполезными, вместо того чтобы служить Бессмертным. И никто из вас не может воспользоваться Правом для себя.

– П-п-прекрасный сюжет, – спокойно сказал Корви, но его небольшие глаза посмотрели на Эстер не с любопытством, а сердито. – Жаль только, что если н-н-написать по нему роман, к-к-книга сразу окажется запрещенной.

– Я права?

– П-п-позволено ли мне узнать, д-д-дорогая госпожа Ливингстон, какое вам до всего этого д-д-дело? Сочинение на тему, будто вы хотите узнать все п-п-подробно про суть бессмертия, вы мне уже п-п-представляли. Скажите теперь п-п-правду.

– Мы должны… мы хотим… – Эстер покосилась на Лафти. Но тот нимало не стремился ей помочь, с задумчивым видом изучая потолочные балки. – Если Бессмертие не будет уничтожено, мир погибнет.

Ей показалось, что в наступившей тишине слова прозвучали до крайности глупо, и она стиснула челюсти. Но Корви только хмыкнул, рассеянно глядя на кувшин. Казалось, его гораздо больше занимает дилемма – подлить ли себе еще глинтвейна, или лучше потерпеть до ужина.

– Впервые с-с-слышу такой странный тезис. Как может п-п-погибнуть мир, в котором есть Б-б-бессмертие?

– Бессмертных тоже можно убить, – пробормотала Эстер и вздрогнула, вспомнив распускающийся черно-оранжевый шар на горизонте, от которого они стремительно удалялись по воздуху. Почти каждую вторую ночь он появлялся в ее снах, и она вскидывалась на подушке, хватая воздух.

– Как п-п-показали недавние события? – глаза Корви сделались похожими на иглы. – К которым, не сомневаюсь, вы имеете п-п-прямое отношение?

– Вы считаете, что это я прикончила двух Великих Бессмертных и еще нескольких из Третьего и Четвертого круга?

– А вы, похоже, считаете меня п-п-придурковатым малым, любящим в-в-выпить, – Корви решительно протянул руку к кувшину. – П-п-постарайтесь в таком случае объяснить мне д-д-доходчиво, госпожа Ливингстон – почему мир должен погибнуть?

– Мир не был создан бессмертным, – медленно произнесла Эстер. Сейчас она говорила то, что сама долго прокручивала в мыслях, пытаясь перевести откровения Лафти на свой уровень понимания. – Он изначально был построен на рождении и смерти. Чем больше в нем Бессмертных – тем меньше равновесия. Что будет, если равновесие нарушится совсем?

– Напротив, – Корви подался вперед, и его глаза засверкали. Похоже, Эстер все-таки пришла в разговоре к его любимой теме, и ради этого известный писатель был готов даже побороть очевидную неприязнь к собеседнице и совсем перестал заикаться. – Напротив, именно Бессмертные и создают равновесие в мире. Фактически они ведь не бессмертные, а просто неизмеримо долго живущие, поэтому должны присматривать за тем, чтобы в мире не случалось страшных катастроф и глобальных изменений в природе, которые могут нанести вред даже их здоровью. Их много, и они должны внимательно следить друг за другом, чтобы ни один не вырвался вперед и достиг абсолютной власти. Им нужны обычные люди, чтобы исполнять необходимую работу, и Бессмертные невольно должны заботиться о них, иначе работу будет делать некому. Где были бы мы сейчас, госпожа Ливингстон, если бы сильные мира сего были уверены, что им отпущено всего лишь несколько десятков лет, и за это время надо захватить, украсть и накопить все, что только возможно?

– По-моему, если показать человеку, что он может избежать смерти, – сказала Эстер, – то он вряд ли станет лучше, скорее наоборот.

– А по-моему, страх с-c-cмерти делает людей намного хуже, – Корви покачал головой. – Наказание в-в-ведь исправляет очень редко.

– Будет ли позволено мерзкому Лафти задать великому писателю один вопрос? – спутник Эстер внезапно включился в разговор. – Какое именно из человеческих качеств он считает наиболее отвратительным?

Корви ненадолго задумался. Брюзгливое выражение, с которым он взирал на вошедших в паб некоторое время назад и которое не мог победить даже душистый горячий глинтвейн, сейчас полностью исчезло – было очевидно, что беседа вызывает его живейший интерес.

– Разумеется, я д-д-долго думал об этом в свое время. В отличие от животных, человек наделен способностью не просто сравнивать, но и размышлять над результатами своих сравнений. Среди зверей к-к-каждый хотел бы быть первым в стае, и слабые покоряются или погибают в драке, но это не делает их несчастными. Они п-п-принимают закон мироздания как он есть. Человек же начинает напряженно м-м-мыслить – почему лучшие куски и самые молодые самки достаются ему, а не мне? Отвратительно – слишком резкое слово, но мне к-к-кажется, что большинство бед и страданий в этом мире происходят от зависти к себе п-п-подобным.

– А известно ли достопочтенному писателю, – Лафти упорно продолжал именовать его в третьем лице и не поднимал глаз, водя пальцем по вишневым разводам на белой скатерти, – что ко второму столетию Бессмертия число людей, постоянно испытывающих чувство бесконечной зависти, увеличилось в мире в три раза? А сейчас на тысячу людей с трудом найдется один, которого это чувство не терзает постоянно, ощущение зависти к Бессмертным и тем, кто может получить Бессмертие? И вы полагаете, что в мире царит равновесие?

Его лицо вдруг страшно исказилось, словно силы, спрятанные в неказистой оболочке, заколотились, стремясь вырваться наружу.

– Раньше в мире было намного больше жестокости и крови. То, что сейчас рисуют на экране в виде страшных картинок, чтобы хоть как-то встряхнуть уснувшие нервы, происходило на самом деле. Но мы свободно гуляли по земле, среди травы и холмов, и звезды светили ярко, и устремления людей, мечтающих об истине, или готовых на все ради любви, или охваченных отвагой, легко нас достигали. Все миры были тесно переплетены друг с другом, и поддерживалось настоящее равновесие – тогда, а не сейчас, когда ваш мир затянут ядовитыми облаками из скуки и зависти, и вы все реже тянетесь мыслью наверх. Зачем – если рядом с вами вечная жизнь?

Эстер тихо порадовалась, что разговора никто не слышит и не обращает на них ни малейшего внимания, иначе всех четверых ожидало бы приятное продолжение вечера в психиатрической клинике. В настоящий момент особенно прекрасен был Лафти, делающий титанические усилия, чтобы справиться с лицом и погрузивший от этого пальцы в дерево стола на целый дюйм. Корви перевел взгляд на его руки – и отчаянно затряс головой, явно давая про себя страшные клятвы никогда не пить столько глинтвейна до ужина.

В наступившей тишине неожиданно спокойно заговорил Вэл, которому наконец удалось, помогая себе пальцами одной руки, затянуть узелок на импровизированной повязке. Ткань, обматывающая ладонь была бурой, но кровь больше не шла.

– А вы полагаете, если Бессмертие исчезнет, то люди резко перестанут друг другу завидовать и обратятся к высшим ценностям?

– По крайней мере, у них освободится время, чтобы думать о чем-то другом.

– Считаете, – хрипло сказал Корви, – что в мире совсем не осталось людей, умеющих д-д-думать? Стремящихся что-то создать, к-к-кроме финансовой империи или фабрики для п-п-производства консервов?

– Зачем же, – Лафти наконец вернул на лицо глумливую усмешку и поглубже втиснулся в кресло. – Я прекрасно вижу, что передо мной один из таких. Но вы сами не поощряете увеличение своих рядов. Вас вполне устраивает собственная малочисленность.

– Почему?

– Чтобы лишний раз не завидовать.

Выражение, возникшее на лице у Эммануэля Корви, обычно появляется у тех, кому случайно наступают на ногу с нежно лелеемой мозолью, что было несколько непонятно, если учесть, что никто из беседующих не вставал из кресел.

– Т-т-так вот, – сказал он с легкой мстительной интонацией, но в глаза Лафти все же предпочел не смотреть, – я п-п-понимаю ваши устремления, но мы ничем не м-м-можем быть вам полезны. Вы сделали несколько ошибочные в-в-выводы относительно нашего общества. Наши п-п-предки в самом д-д-деле много столетий назад заключили соглашение с Великими Б-б-бессмертными. И мы до сих пор чтим их п-п-память и неукоснительно выполняем завещание. Но наша задача – не охранять П-п-право. Матрицы Б-б-бессмертия у нас не было и нет.

– Что же вы тогда делаете? Слагаете хвалебные гимны и распеваете их у трона Великих?

Корви повернулся к Эстер всем корпусом и отчеканил:

– Мы следим за т-т-тем, чтобы не возникало п-п-попыток изобрести новую м-м-матрицу или добыть секрет с-с-старой. А п-п-поскольку все стремящиеся к этому рано или п-п-поздно приходят к нам, чтобы выяснить, не храним ли мы что-нибудь в-в-важное в архиве, оставшемся от п-п-предков, у нас даже остается д-д-достаточно времени для других занятий. Кстати, я д-д-должен принести вам свои извинения, госпожа Ливингстон. Когда вы п-п-появились в Венеции, я б-б-был уверен, что вами движет аналогичная цель.

– И потому быстро побежали в Департамент охраны? – Эстер вздернула верхнюю губу. – Очень достойное занятие – ночью писать романы, а днем доносы. Главное только – твердо помнить, что именно пишешь в данный момент, чтобы не перепутать текст.

Корви резко оттолкнул кружку, словно стремясь избежать искушения так же, как Вэл, раздавить ее в руках. Темно-красный фонтанчик плеснул на многострадальную скатерть, отчего Эммануэль вздрогнул и опять на короткое время перестал заикаться…

– Настоящий Департамент Охраны – это мы! А не ублюдки, которые умеют только напускать на себя таинственный вид и появляться, когда им уже все разжевали и положили в рот! Это нам известно все, что происходит вокруг Бессмертия! Мы – его вечные хранители! В мире должна быть только одна Матрица Права, и передаваться она должна так, как сейчас, когда никому – слышите, никому! – она не известна, и никто не может ее использовать для собственных целей! Пока существует Братство пятерых, Бессмертие можно только получить, но завладеть им нельзя!

– Интересно одно, – Лафти откинул голову на спинку кресла, всем своим видом выражая полную безмятежность, – почему же вы не потребовали для себя право пройти через Дом Бессмертия, а постоянно подвергаете свое братство риску исчезновения? Что, если вдруг цепочка наследников создателей Бессмертии прервется?

– Ни один из нас не с-с-сможет отказаться от смерти, – Корви покачал головой. – Это в-в-величайший дар… возможность перехода на другой уровень… возможность нового п-п-познания. Мы живем, чтобы п-п-подготовиться к этому переходу… и вы хотите, чтобы я с-с-своими руками его отодвинул на неизмеримо долгий срок?

– И это говорит человек, всеми силами охраняющий Бессмертие?

– Госпожа Ливингстон, люди создали б-б-бесчисленное количество глупых и не особенно нужных вещей, которые д-д-делают жизнь намного проще и приятнее. Вряд ли нам настолько необходимы все эти ноутбуки, хэнди-передатчики, летающие машины, п-п-порнографические картинки, но если с ними существовать удобнее, то почему нет? Бессмертные научились по-своему н-н-неплохо управлять миром, по крайней мере, в нем стало м-м-меньше голода и войн.

– Зато появилось огромное количество пешек, которых можно передвигать по сигналу хэнди-передатчика.

– Б-б-боюсь вас лишний раз шокировать, но люди всегда были т-т-такими. Ими всегда можно было м-м-манипулировать, просто сейчас изобрели очередное устройство для упрощения п-п-процесса.

– Чем больше я с вами разговариваю, – пробормотала Эстер сквозь зубы, – тем больше мне хочется уничтожить дело жизни ваших предков. Можем, кстати, ненадолго прервать разговор, чтобы вы успели позвать своих закадычных приятелей из Департамента охраны. Или, прошу прощения, скорее ваших подчиненных?

– Если бы я хотел с-с-сообщить о вас в Департамент, я бы д-д-давно это сделал. Мне п-п-понятна ваша цель, – он покосился на Лафти, но задерживать взгляд не стал. – Я бы с удовольствием п-п-помог вам, но теперь вы знаете, что м-м-матрицы Бессмертия нет ни у кого. Мы рады знакомству с в-в-вами, хоть вы, должно быть, не очень этому в-в-верите.

– Зато вы, надеюсь, сразу поверите в то, – Эстер поднялась и резко всунула руки в оба рукава куртки одновременно, – что мы совсем не рады знакомству с вами. Особенно с вашим спутником, который все время молчит. Потеря крови сказывается на умственных способностях? Лафти, перестань хлебать это сладкое пойло! Говорить с ними больше не чем, пошли отсюда!

Но Лафти только весело сморщил нос, прикрыл глаза и, отодвинувшись назад вместе с креслом, спокойно водрузил ноги на стол, широко зевнув.

– Не торопись, киска, – сказал он, не очень отчетливо произнося слова. – В ближайшее время нам предстоит еще очень много увлекательных бесед. Тем более что идти пока что некуда. Весь квартал оцеплен.

Отреагировать на неожиданное заявление Лафти успели не все. Эстер открыла рот, но так ничего и не произнесла, у Вэла было настолько отсутствующее выражение лица, будто ему данный факт безразличен, лишь Эммануэль Корви резко дернулся, в очередной раз плеснув глинтвейном на скатерть. Их стол уже напоминал поле кровопролитного сражения. Поэтому в общем не удивительно, что официанты наконец очнулись от блаженного столбняка в углу, и один приблизился к незадачливым гостям. Удивительным было другое – на погубленное имущество официант даже не посмотрел, а адресовался к Эстер, согнувшись в вежливом полупоклоне.

– Госпожа, прошу простить, если вам это покажется неуместным, но с вами очень хотят побеседовать.

– Кто именно?

Эстер проследила за направлением его взгляда. В дальнем углу, под мелькающим разноцветным экраном сидел, глубоко вдвинувшись в кресло и поэтому полностью скрываясь в тени, какой-то человек. Заметив, что Эстер повернулась в его сторону, он приподнял бокал и зазывно помахал ей рукой.

– Передайте ему, – угрюмо сказала Эстер, – что я не стану сразу швырять в него тяжелыми предметами, если он подойдет сюда, а постараюсь выслушать.

– Он хочет говорить только с вами, госпожа, с одной.

– Вот еще… – Эстер прикусила язык и покосилась на Лафти. Тот радостно ухмылялся, и насколько она успела изучить реакцию своего странного спутника, ей предстоял "забавный" разговор – то есть угрозы, оскорбления и шантаж. Поэтому она поднялась из-за стола несколько поспешно, чтобы не было времени передумать.

Человек, ждавший ее за угловым столиком, оказался не особенно примечательным, гладко выбритым, с несколько свернутым набок носом и резкой чертой губ. Его примерный возраст и точный цвет его глаз определить было невозможно. При этом он излучал искреннюю вежливость и дружелюбие, словно встреча с Эстер была долгожданным и крайне приятным для него событием.

– Прошу простить, что пришлось прибегнуть к помощи посредника. По-другому представиться не получилось – перед вашими прелестными приятелями моя посредственная персона просто погасла бы.

Эстер слегка растерялась и опоздала с ответом на несколько мгновений, что для нее было исключительным событием – первый раз в жизни ей пришлось собраться с мыслями и сообразить, что именно ей показалось настолько странным.

– Вы так всегда говорите, или это заготовка в честь нашего знакомства?

– Постоянно, – человек широко улыбнулся, – потому и прозываюсь – Папаша Пепе. Пока что вам не приходилось постоянно пересекаться с полицией, а то не преминули бы прослышать про мои привычки. Прекрасный повод для представителя подобной профессии прослыть популярным, по крайней мере, пристойнее, чем повальное пьянство или порывы палить из пистолета без приличного повода. Присаживайтесь поудобнее, моя прелесть, переговоры нам предстоят продолжительные.

Эстер покорно села, вытянув руку из рукава впопыхах наброшенной курточки. В очередной раз на нее накатило состояние полного безразличия к происходящему и равнодушного наблюдения со стороны, словно за неудачным спектаклем на дешевых подмостках.

– Прямо поражен вашей прочностью, – человек с комедийным именем развел руками. – Подчас в моем присутствии падают в припадке прямо на пол.

– Видимо, это у них аллергические конвульсии, – пробормотала Эстер. – Не все выдерживают такую концентрацию буквы "П".в разговоре. К тому же последнее время меня не покидает ощущение, что вокруг все сошли с ума. А с сумасшедшими главное – вести себя подчеркнуто спокойно.

– Прекрасно, – Пепе обрадовался еще больше, что, казалось бы, уже невозможно, – получается, прелюдия пройдет просто и приятно. Полагаю, вы представляете, что я прибыл как посланник? Подсказать, или постараетесь понять повод?

– Если это ваши ребята заняли весь квартал, то повод должен быть весьма серьезный. Не могу только постичь главного – при чем тут я?

– Прискорбно, моя прелесть, но притворяться у вас получается плохо. Позвольте поэтому передать пару предложений от пославших меня прославленных правителей. Первый прибыть на переговоры не поспешил, поскольку не покидает пределов своего палаццо из-за последних прискорбных происшествий – полагаю, вы постигаете, почему?

– Если сопоставить имена всех оставшихся в живых Великих Бессмертных и некоторый итальянский уклон в вашем высказывании, – Эстер прищурилась, – то вы привезли мне привет от Гвидо Аргацци

– Вы поразительно понятливы. Попробуете послушать?

Эстер только кивнула. Поскольку много сил у нее сейчас уходило на борьбу с растущим ощущением абсурда, тратить их на слова не хотелось.

Пепе извлек из внутреннего кармана небольшой экран, установил его на столе и включил, повернув трехмерное изображение к Эстер. Поскольку она отчетливо ощутила запах сигар, каминного дыма и сандала, устройство было безумно дорогим и явно не само по себе задержалось в кармане невзрачного полицейского.

Гвидо Аргацци, насколько она его помнила по портретам, заметно похудел, вернее, осунулся, отчего на первый план выступили набрякшие щеки и мешки под глазами. Образ толстого сибарита, равнодушного к бесконечным покушениям и все еще ценящего немудрящие радости жизни, шел ему гораздо больше.

– Я всегда был против выдачи Права женщинам, – произнес он, глядя в упор на Эстер, хотя не видел ее. – Но речь сейчас не об этом. Ты разрушила все, что мы создавали в течение многих столетий. Великие Бессмертные не могут больше доверять тому равновесию, что было построено между нами. И если говорить честно, я благодарен тебе, поскольку это был всего лишь долгоиграющий красивый обман. Многих Великих в мире быть не может, может быть только один. Ты ищешь Матрицу Бессмертия, Эстер Ливингстон. Такое странное совпадение – я тоже. Присоединяйся ко мне вместе с теми непонятными силами, что собираются вокруг тебя. Добудь Матрицу для меня, и мы договоримся о любой награде. Или я тебя уничтожу, и все мои Великие собратья будут мне только признательны. Можешь быть уверена в Пепе, ты, наверно, уже поняла, что он не обычный тупой коп, шарящий везде, где нет смысла искать. Вот дьявольщина! – закричал он внезапно, и локтем сбил со столика пепельницу с толстым окурком. – Терпеть не могу длинных речей! Нечего меня учить – написал бы сам текст, раз такой умный!

– Вот именно, – заметила Эстер, с сожалением глядя на погасшее изображение. У нее, бросившей курить несколько лет назад, запах сигарного дыма вызывал смутную физическую тоску, но не просить же прокрутить ролик еще раз? – Зря не написали – может, получилось бы более убедительно.

– Поверьте, пробовать повлиять на противника прекрасно построенными предложениями – половина победы. Порой пример предстоящей погибели приносит полным-полно пользы. Не посоветую пока что переступать порог этого премилого паба – вас поджидают полчища моих питомцев.

– И долго они будут ждать? – Эстер усмехнулась. – Пока вы не выскажете предложение второго прославленного правителя? Который, несомненно, доверяет вам не меньше, чем Великий Аргацци?

– Предупрежден о вашей проницательности, поэтому повинуюсь, – Пепе вернул Эстер улыбку, гораздо более ясную и дружественную, чем у нее. – Приготовьтесь поступить правильно, поздно предлагать подсказки.

От второго экрана – все-таки беспринципность Пепе не зашла так далеко, чтобы переключать послания Великих Бессмертных, словно заурядный сериал – пахло океанским ветром и цветущим папоротником. Гирд Фейзель, в отличие от своего Великого собрата, смотрел не в объектив, а на взлетающие над мысом белые гребни, и потому его лицо было гораздо спокойнее и не искажалось судорогой…

– Не думай, что я настолько высоко ценю тебя, Эстер Ливингстон. Но если возникшие в нашем мире силы предпочитают действовать через тебя, я принимаю их выбор. Можешь сказать им – я полностью признаю их превосходство и думаю, что мы вполне способны прийти к соглашению. Если по какой-то причине их не устраивает господство Бессмертия – я готов свести число Бессмертных к минимуму. Я готов, обретя при их содействии Матрицу Бессмертия, использовать ее гораздо более избирательно и аккуратно, а не плодить в Четвертом круге толпы упивающихся собственным могуществом и глупостью. Со мной всегда можно договориться, поскольку во власть золота я верю гораздо больше, чем во власть вечной жизни. Передай это дословно, ничего не перепутав, Эстер Ливингстон. Иначе тебе станет очень грустно, что ты не поторопилась реализовать свое Право несколько лет назад.

Эстер подперла щеку рукой, словно ей действительно стало грустно.

– Нелегкий выбор, – сказала она задумчиво. – А что бы вы сделали на моем месте, незаурядный представитель доблестной полиции?

– Позвольте признаться, моя прелесть – плевал я на подоплеку ваших приключений. Пусть повелители планеты пытаются ее прояснить. У меня прямая причина путаться в этом подозрительном предприятии, и постичь ее просто.

– Вам обещали Бессмертие, – Эстер произнесла это утвердительно, с той же размышляющей интонацией.

– Превосходство над прочими, – уточнил Пепе. – Поэтому вы помучайтесь, как поступить, а для меня все предельно понятно. Попробуете поиграть в прятки – придется применить приличествующие приемы. Пока что позволяю посоветоваться с приятелями, если пожелаете. А то ваш прекрасный принц прямо подпрыгивает, придумывая, как меня порвать на порции.

Эстер посмотрела через плечо. На лице Вэла ничто не говорило о том, что он собирается причинять кому-то заметные повреждения – скорее, с таким выражением ходят на скучные, но необходимые вечерние приемы в посольстве. Лафти сопел с закрытыми глазами, тщательно изображая усталость, и если бы Эстер не знала, что он никогда не спит, то непременно поверила бы. Корви вел себя беспокойнее всех, ерзая в кресле и поминутно взглядывая в их сторону.

– Предлагаю поторопиться, – дружелюбно сказал Пепе за ее спиной.

Эстер вернулась к столику у окна, смутно сожалея, что на нем не выставлено ничего солиднее глинтвейна. Говорить ей не особенно хотелось, поэтому очень расстраивало, что нельзя взять бокал и уткнуться в него.

– Не слышу криков радости, – пробормотала она, садясь. – Великие Бессмертные наперебой предлагают союзничество. Лафти, хватит прикидываться! Иди к Фейзелю, он предлагает с тобой договориться по-хорошему, чтобы Бессмертных на земле осталось поменьше. Ты ведь этого добивался? Впрочем, думаю, от Гвидо Аргацци можно получить те же условия, если выставить ультиматум – он вполне созрел для переговоров. Иди, устраивай судьбу мира, как тебе нужно, только меня оставь в покое!

Лафти соизволил открыть один глаз, но головы не повернул, просто скосил его до предела в сторону Эстер, отчего плутовское выражение только усилилось.

– Конечно, киска, долгие скитания оказывают несомненное влияние на умственные способности. Искренне сочувствую и даже испытываю некоторые угрызения совести, поскольку сам устраивал эту кочевую жизнь. Наверно, еще не все потеряно, интеллект способен восстанавливаться…

– Хочешь кувшином по голове? – ласково прошипела Эстер – Если я слабоумная, то с меня спрос небольшой.

– Даже незначительного ума человек мог бы сообразить, Эстер Ливингстон, – Лафти неожиданно снял ноги со стола и выпрямился, – что если бы мы хотели заключить союз с Великими Бессмертными, любой из нас мог бы возникнуть на дорожке их личного сада или в воде их бассейна и получить требуемую аудиенцию. Должное внимание было бы гарантировано. Однако мы отчего-то возимся с недалекой девицей, которая погружена исключительно в свои любовные переживания. Почему, как ты полагаешь?

– Наверно, потому, что ваши интеллектуальные возможности после тесного общения с людьми также оставляют желать лучшего.

– Предлагать нам союз с наделенными властью! – Лафти возмущенно фыркнул, даже не обратив особого внимания на язвительное замечание Эстер. – Это надо додуматься! Они для воплощения стихий закрыты, они не способны стать нашими проводниками – как можно этого не понимать?

– В таком случае, – Эстер уперла руки в бока, что делала обычно на последней стадии раздражения, – у воплощения стихии есть прекрасная возможность получить по голове и прочим частям тела от тех, кого послали наделенные властью! Рекомендую побыстрее выйти за дверь, чтобы испытать эти новые и необычные ощущения! Или превратиться в дым и улететь через каминную трубу – других вариантов не вижу.

– П-п-постойте, – внезапно вмешался Корви, поднимаясь из кресла. – То, что в-в-вы сказали сейчас… Вы утверждаете, что Великие Б-б-бессмертные готовы нарушить существующий п-п-порядок…

– Они не просто выстроились в очередь, – отчеканила Эстер. – Они отпихивают друг друга от желания его нарушить первыми.

– Я д-д-должен поговорить с кем-либо… – Корви растерянно уставился на свой хэнди-передатчик, потом направился к сидящему в углу и радостно наблюдающему за происходящим Пепе – Соедините меня с Д-д-департаментом охраны.

– Мои полномочия, поверьте, переданы по положенному порядку. Предлагаю покончить с пустыми попытками и призвать на помощь понятливость.

– Я т-т-требую… – выкрикнул Корви, но Пепе только слегка поморщился.

– Продырявить пузо, чтобы понял? – он внимательно осмотрел со всех сторон возникший в руке лазерный пистолет и положил его перед собой на стол. – Подскажи покамест своей подруге, чтобы побыстрее пришла к правильному постановлению.

Эммануэль попятился, в ужасе оглянувшись на Эстер.

– Мир содрогнулся, – задумчиво произнесла она, положив локти на стол. – Закачался небесный свод, и посыпались звезды, и поднялась в океане огромная последняя волна, оттого что Мировой Змей, просыпаясь, выгнул спину на морском дне… Вы же писатель, Корви, у вас такие сцены должны хорошо получаться.

– Замолчите! Как в-в-вы смеете… Вы не п-п-понимаете, что происходит!

И в этот момент Вэл Гарайский буднично сказал, не поднимая глаз и проводя пальцами по неумело стянутой повязке, словно в очередной раз проверяя, не развязались ли узлы:

– Ладно, Пепе, давайте заканчивать эту комедию. Передайте Гвидо Аргацци, что если ему так нужен доступ к Матрице Бессмертия, то я готов с ним поделиться.

– Поразительно! – Пепе слегка пригнулся, опустив ладонь на пистолет. – А почему мне подобает поверить?

– Потому что это ваш шанс, – Вэл наконец вскинул голову, и Эстер сама не заметила, как вцепилась пальцами в край стола. В его взгляде проступала накопленная веками усталость – не только его собственная, а многих людей, вынужденных страдать, терпеть и жертвовать собой. Ясно прочерченная морщина на лбу, тени под глазами, губы сложены так, чтобы разжиматься только по крайней необходимости, на виске заметно колотится пульсирующая жилка – и вместе с тем она никогда не видела лица прекраснее, даже в те минуты, когда он, обессиленный вконец, приподнимался на локте и целовал ее в уголок рта. – Если я говорю правду – вы получите свою награду, избежав возни и ненужного сопротивления. Если нет – всегда можно начать все сначала, с вашими неограниченными возможностями.

– Пожалуй… – задумчиво протянул Пепе, но уверенности в его голосе не было. – Правда, прикинуться вам пара пустяков, поди пойми…

– Ради чего? – Вэл передернул плечами. – Я неплохо знаком с методами работы Департамента охраны. Притворяться перед людьми, настолько виртуозно постигшими влияние различных медикаментов на психику – напрасная трата времени.

– К примеру, подумываете помочь подруге.

– Вы кого имеете в виду? – Гарайский слегка кивнул в сторону Эстер. – Неужели незаметно, насколько сильно она меня ненавидит? Впрочем, когда вы сейчас позволите ей идти, куда вздумается, мне будет очень приятно сознавать, что она этим обязана мне и с ума сходит от ярости по данному поводу.

Искаженное лицо Эстер назвал бы сейчас яростным только крайне далекий от психологии человек, но Пепе, к счастью, на нее не смотрел.

– Подозрительно… – бормотал он, погрузившись в свои размышления. – Понятно, подмывает все провести проворнее…Но проверить не получается…

– Могу предложить одно косвенное доказательство своей причастности к великим тайнам, – Вэл усмехнулся, поднимаясь. – Попросите кого-то из Бессмертных послать мне приказ по хэнди-передатчику. Только предупредите заранее, что их может ждать разочарование, потому что неприятных сюрпризов они не любят.

– Ну попробуем, – Пепе тоже встал. – Прижать твоих приятелей я правда поспею, если понадобится. Попытаешься проститься? – он бодро улыбнулся, возвращаясь к безоблачному настроению. – Подолгу не прохлаждайся, пора.

Колокольчик над дверью звякнул, обозначив уходящего гостя, и наступила полная тишина, если не считать шумного дыхания Корви.

– Вэл, вы в самом д-д-деле? Ваш хэнди-передатчик… это п-п-правда?

– Искренне восхищен, – Лафти потянулся в кресле, вновь примериваясь водрузить ноги на стол. – Учтите, что комплимент от родоначальника обмана и притворства дорого стоит. Не подозревал у вас прежде подобных способностей.

– Мой хэнди-передатчик. – Вэл оперся здоровой рукой об стол, – вышел из строя по непонятной причине накануне взрыва в "Платинум Бич". Никакими уникальными способностями я, к сожалению, не обладаю. Он просто не работает, вот и все.