Текст книги "Имеющие Право (СИ)"

Автор книги: Вера Семенова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Завидев Эстер, он одобрительно махнул ей бутылкой, что можно было расценивать и как приветствие, и как приглашение войти.

– Склонится пред властью твоей белый свет —

Поедешь со мною ты или нет?

– Назови меня королевой морской —

Я все одно не поеду с тобой!

– Великий Бессмертный Фейзель, Вечный Президент Мультинационального банка,

– хмуро произнесла Эстер, остановившись на пороге, – настойчиво просил меня узнать, кто вы такой и откуда взялись.

– Кто я? – тип хмыкнул, подвигав кожей на лбу. Видно было, что для него это обычная гримаса, поскольку лоб прорезали несколько глубоких морщин. – Вот, оказывается, непростая задача. Пожалуй, я даже не возьмусь тебе сказать… откуда я взялся? Еще сложнее объяснить… Мне просто раньше на такие вопросы ни разу отвечать не приходилось, видишь ли.

– А когда мы успели выпить на брудершафт? И что именно? Ваш любимый напиток, – Эстер, презрительно выпятив губу, кивнула на стол с бутылками пива, – я никогда не пью.

– Хотя любишь. Но боишься потолстеть, хотя непонятно почему. На самом деле я к тебе обращаюсь на "ты". потому что не чувствую разницы. А если хочешь выпить – легко. Виски я тоже уважаю.

Второй раз за день у Эстер возникло острое желание придержать ладонью нижнюю челюсть, чтобы не стоять с открытым ртом, пока приходишь в себя. Сидевшего на столе ее задумчивость нимало не смутила – воспользовавшись паузой в разговоре, он снова бодро затянул:

– Продлится твой век миллионы лет —

Поедешь со мною ты или нет?

– Пускай не узнаю я смертный покой —

Тем более я не поеду с тобой!

– Нравится песенка? – спросил собеседник Эстер, хотя по ее скривившемуся лицу было прекрасно видно отношение к происходящему. Правда, неизвестно, что вызывало больше зубной боли – текст или исполнение.

– Я не припомню такой северной баллады среди всех мне известных, – произнесла Эстер, едва двигая губами.

– Просто надо хорошо поискать. Ты же не можешь утверждать, что знаешь все?

– Такое ощущение, что ты хочешь сказать "в отличие от меня".

– Я не хочу это сказать, а говорю. Я действительно знаю все. Вернее, не все, конечно, держу в голове, но как только надо, могу найти.

– По твоей милости я впервые прониклась сочувствием к Гирду Фейзелю, – Эстер покачала головой. Ее подмывало шагнуть назад и оглянуться, отмечая пути аккуратного отступления, но она опасалась это выказывать слишком явно. – В сокровищнице, на которую он не надышится, не просто террорист. А человек с букетом психических диагнозов, один изощреннее другого.

– Вот смешно! – тип в красном свитере хлопнул себя ладонями по коленям. – Бедняжка Фэрелья изойдет от зависти. Она больше всех хочет, чтобы ее принимали за человека, а лучше всех это получается у меня.

– А ты кто?

– Ну мы же договорились, что я не знаю, как это лучше назвать… – заныл сидевший на столе, обиженно вытянув губы трубочкой. – Кстати, я придумал, зови меня Лафти.

Эстер вдохнула. Потом резко выдохнула, задержала дыхание и сосчитала до десяти. Потом на всякий случай убрала за спину правую руку, которая дергалась, желая схватить бутылку, треснуть этого типа по голове и громко позвать банковскую охрану. Тем более что опыт обращения с подобными орудиями битвы она уже получила.

– Почему вы решили, что я собираюсь вас вообще как-то звать? Я вас, прошу заметить, сюда не звала. И больше всего мечтаю оказаться подальше от Мультибанка, Гирда Фейзеля и вас в первую очередь!

– Но ты ведь нам нужна! – человек округлил глаза, но лицо у него продолжало оставаться насмешливо-хитрым.

– Уточните, кому это вам?

– Ну хорошо, ладно, – сидевший на столе примиряюще взмахнул руками. – Я думал, что лучше все объяснить на Собрании Двенадцати, но ты ведь иначе на него добровольно не придешь. Видишь ли… семьсот лет назад, когда появились первые Бессмертные, мы не придали этому значения. Их было пять человек, потом стало девять, потом двадцать. Это, конечно, нарушает сложившийся мировой порядок, но в огромной толпе постоянно рождающихся и умирающих людей их заметить невозможно. Но это были люди, поднявшиеся к самым вершинам власти. И они постепенно начали использовать Право Бессмертия для влияния на других, подчинения их себе и управления ими. Они раздавали его тем, кто им верно служил, и вертели Правом, словно леденцов на палочке, перед глазами остальных. Бессмертных в мире становилось все больше, связанных друг с другом через хэнди-передатчики, соблюдающих строгую иерархию, презирающих людей вне круга и ставящих их на уровень домашних животных или рабов. Что самое ценное сейчас для любого приходящего в этот мир? Надежда стать Бессмертным. Надежда пинать ногами такие же создания, каким он сам был прежде. Да, находятся и такие, кому это не нужно. Но их ничтожно мало, они как ошибки природы, как белые щенки, случайно родившиеся в стае черных собак. И как может их появиться много, когда все в мире подчинено культу Бессмертия и прославлению Бессмертных?

– Вы пересказываете мне курс мировой истории, Господин-Знающий-Все? Очень много новых фактов, благодарю вас, никогда об этом не слышала. Только акценты у вас немного сдвинуты, поэтому официальная версия получается какая-то неблагостная. В школе, где я училась, все представляли немного по-другому.

Собеседник Эстер не среагировал на ее иронию. По мере того, как он говорил, лицо его становилось все грустнее, насколько это было возможно на подобной физиономии, он уперся пятками в край стола и подтянул колени к подбородку.

– Понимаешь, мир меняется, и меняется необратимо. Само по себе бессмертие – это не так страшно, хотя конечно, чередование жизни и смерти существует не напрасно. Одно невозможно без другого, души должны уходить на другой уровень, держать постоянную связь с продолжающейся жизнью, создавать то пространство мыслей, идей и творчества, которое питает живой мир. Если им интересно – они могут возвращаться, чтобы вновь что-то воплотить на земле или попробовать исправить то, что натворили раньше. Но даже если какое-то число душ останется бессмертными или бесконечно долго живущими – допустим. Но только если их не так много. Ты знаешь, сколько сейчас на земле Бессмертных?

– Не сомневаюсь, что ты назовешь точную цифру.

– Могу, но долго искать. Около миллиона, – так называемый Лафти тряхнул головой. – В следующем году их будет на двести тысяч больше. Кольцо душ, сплетенных вокруг земли, становится тоньше. Допустим, это пока не так страшно, хотя связь с другим уровнем рвется. Но главное – очень мало кто из тех, кто находится на земле, тянется ее поддерживать. Зачем – если надо сосредоточить все усилия на том, чтобы добиться Бессмертия? А те, кто умирает, не приносит с собой ничего хорошего, только лютую злобу и зависть к тем, кто остался на земле. Скажи, – спросил он вдруг, спрыгивая со стола, – почему ты так восхищаешься тем, что пишет твой друг Гарайский? И не только ты, а все, кому он позволил это читать?

– Я… – Эстер настолько остолбенела от его напора, что попятилась и села на подвернувшийся стул. – Мне… это нравится.

– Да. Потому что вы не читали почти ничего другого нового! Сейчас по пальцам можно сосчитать людей, которые что-либо пишут, рисуют или играют просто потому, что не могут иначе! А скоро их будет еще меньше! Останутся только руководства по управлению людьми и механизмами и движущиеся картинки, призванные вызывать стандартные рефлексы – смех, похоть или ужас!

– Почему ты… – Эстер сглотнула. – Почему ты мне это говоришь? Какое тебе до это дело?

– Потому что я, как и все мы, – Лафти сел обратно, снова свесив ноги, и принялся уныло болтать ими, – не смогу существовать без этого мира. Если с ним случится что-то очень плохое… если совсем разорвется связь с другим уровнем… погибнет мир. Исчезнем и мы.

– Вы – это кто?

– Девочка моя, – вернувшийся к обычной хитрой ухмылке Лафти сощурился, – с какого раза до тебя обычно доходит то, что тебе говорят? Я не знаю, как это назвать.

– Ты же знаешь все!

– Вот именно, все, что придумано, создано, написано и открыто в этом мире. Все, что вы умудрились в виде странной комбинации чисел и знаков запихать в эти машинки со светящимися окошками. – он кивнул в сторону стоящего на столе ноутбука, – и пытаться передавать друг другу, надеясь, что больше никто об этом не узнает. Но там нет названия для таких, как мы. Только во всяких старых легендах про нас еще есть кое-что, да и то перепутано до невозможности. Кстати, сейчас на земле осталось человек пять, которые эти легенды знают с грехом пополам. Поэтому мы тебя и выбрали.

– Я была бы страшно польщена. даже бы не заснула сегодня ночью, – Эстер наконец поднялась со стула, постепенно овладевая собой. – Если бы узнала, что именно меня выбрал и зачем.

– И за что мне такое наказание? – Лафти схватил стоящую на столе бутылку, видимо, чтобы успокоиться, и долго жадно глотал из горлышка. – Я носитель знаний, а не передатчик! Ну хорошо, смотри – на земле ведь много сил, которые настолько могущественны, что люди не могут их заставить себе подчиниться. Энергии… стихии… ну не знаю я, как это назвать! Все это человеческие слова, которые ни капли не подходят!

Он раздосадованно хлопнул по крышке ноутбука, закрывая его.

Внезапно Эстер прониклась к нему легкой жалостью, настолько сильно сморщилось его лицо, совершенно неприспособленное для глубокой печали или тяжелых раздумий.

– Зачем ты все это затеял? Они ведь теперь не выпустят тебя отсюда. А если ты сдашься добровольно… тоже ничего хорошего тебя там не ждет. Меня сюда послали, чтобы я тебя уговорила выйти. Но я никак не найду слов, чтобы рассказать тебе о величайшем милосердии и снисходительности Бессмертного Фейзеля. Поэтому, если у тебя действительно с собой бомба и тебе не страшно ее взорвать – лучше сделай это.

Лафти внимательно смотрел на нее, сощурившись.

– У каждого из нас свое… направление, так сказать. Геройство, самопожертвование, безрассудная смелость – это не по моей части. Вот Тирваз бы тебе аплодировал. А я считаю глупым применение силы, когда всего можно добиться хитростью.

– Так чего ты хотел добиться?

У Эстер вновь появилось отчетливое желание взять его за красный свитер и как следует тряхнуть, чтобы перестал ухмыляться. Похоже, перед ней была личность, не способная вызывать длительное сочувствие.

– Чтобы ты пришла. Поговорить с тобой. И чтобы ты согласилась нам помочь.

– Я не стану в тридцать пятый раз спрашивать: "Кому это вам?" – Эстер проговорила это сквозь зубы. Лафти поспешно покивал и постучал кончиками указательных пальцев друг об друга в знак одобрения. – Я переформулирую свой вопрос. Помочь в чем?

– Хочешь знать последний куплет моей песенки?

– Избранник твой тебе даст обет,

Поедешь со мною ты или нет?

– Коль милый меня назовет женой,

Немедля поеду я за тобой!

– Совершенно бездарное произведение, – отрезала Эстер. – Это все, что ты мне хотел сказать?

– Через десять лет ты станешь Бессмертной. Такой же, как они, – Лафти мотнул головой куда-то в сторону. – Разве ты не хочешь помочь нам уничтожить Право? По крайней мере, чтобы исчезла стена между тобой и тем, кого ты любишь?

– Он ее соорудил своими руками, – на протяжении всего разговора у Эстер сводило челюсти от нежелания говорить.

– Но он ведь давно жалеет об этом.

Лафти неожиданно потянул к себе ноутбук, откинул крышку и постучал по паре клавиш – как показалось Эстер, совершенно произвольно. Экран засветился, показывая площадь перед зданием Мультинационального банка. Оцепление в три ряда – вначале солдаты в камуфляже с сомкнутыми щитами до земли. Затем пожарные с водометами наготове. И третье кольцо – одинаковые темные костюмы охранников Бессмертия. Камера наблюдения скользнула над толпой, придвинувшись к роскошному дому на колесах, покрытому броней – передвижной резиденции Гирда Фейзеля. Видимо, его все же уговорили покинуть опасное здание Мультибанка. У дверей, окруженный как минимум четверыми охранниками, построившими вокруг него непробиваемый заслон, стоял Вэл и неотрывно глядел в сторону банковской стеклянной пирамиды. Лицо у него было истерзанное и осунувшееся, на подбородке и щеках темная щетина, но даже она не скрывала огромного кровоподтека на скуле. Который, впрочем, был уже желто-зеленого оттенка.

Эстер метнулась к экрану, наклоняясь вперед, почти прижимаясь лбом, и вдруг осознала две непостижимые вещи – во-первых, идет затяжной дождь, а когда она входила в двери Мультибанка несколько часов назад, небо поражало чистотой голубого цвета. Во-вторых, все происходящее выхватывали из темноты длинные лучи прожекторов, проносящиеся по площади.

– Уже вечер? – она даже не заметила, что ее голос сорвался на глубокий хрип.

– Ну да… вечер третьего дня… – Лафти немного смутился и отвел глаза. – Извини, конечно… но здесь слишком много приборов, чтобы их все контролировать… Да еще они пытались снаружи пустить какой-то газ… Не рассчитал, слегка перепрыгнул через время.

– Пока мы с тобой говорили, прошло три дня?

– Я извинился, – быстро сказал Лафти, поднимая руки. Было видно, что он готовится защитить лицо в случае чего.

Внезапно Эстер почувствовала страшную усталость, будто в самом деле три дня вела переговоры с беспощадным террористом, умоляя, упрашивая, приводя блестящие аргументы. Она с размаху опустилась на стул и почувствовала, как в глазах сотни песчинок скребутся друг об друга.

– Что тебе от меня нужно?

– Чтобы ты нам помогла.

– Я не умею управлять временем, прекращать газовые атаки и проникать во все компьютеры вселенной. Думаю, моя помощь вам совсем не нужна. Хотите уничтожить Бессмертных – кто вам мешает? На орбите сейчас около миллиона различных мелких спутников. Пусть каждый из них прихлопнет по Бессмертному, упав ему на голову – и прекрасно. В чем проблема?

– Ты думаешь, все так просто? Новые Бессмертные, обрадовавшись, займут их место. И потом, массовые убийства – это очень тяжело, – лицо Лафти исказилось, черты поплыли, на мгновение перестав быть лукавой физиономией насмешника и любителя удовольствий. – Мы же зависим от людей, от их мыслей, желаний и действий.

– Вы боги?

– Ты веришь в Бога, Эстер Ливингстон?

– Наверное, да. Не знаю. Скорее всего… во что-то я верю.

– Тогда не кощунствуй. Силы этого мира – это одно, а его Создатель – совсем другое. Мы привязаны к вам всем, мы сплетены с вами, и мы можем гораздо больше, просто потому что черпаем силу от многих, и посвящены одной, конкретной силе.

Он снова повернулся к ноутбуку и пощелкал по клавишам. На экране медленно засветилась прекрасная в своем одиночестве руна – жезл с двумя наклонными ветками, которую Эстер уже имела счастье видеть из рук Сиятельного Фейзеля сегодня утром. Впрочем, почему сегодня? Получается, уже три дня назад.

Экран показал следующую картинку – такая же руна замигала на экране планшета, который как раз раскрыл один из стоящих вокруг Вэла охранников Бессмертия, собираясь что-то прочитать. Охранник открыл рот – Эстер скривилась, представив себе, что он сказал – и выронил планшет в раскисшую от дождя землю под ногами.

– Понимаю, – медленно произнесла Эстер. – Ты, например, получаешь свою силу от всех хакеров на планете.

– Ты, похоже, хочешь меня обидеть, Эстер Ливингстон? Да, несколько вещей в своей жизни я украл. Ну, пару яблок, одно кольцо и один золотой парик. Но я никогда не делал это смыслом жизни! И удовольствие от этого получал исключительно сиюминутное, прошу заметить!

Эстер вновь перевела глаза на экран. Вэл даже не повернул головы в сторону неожиданного инцидента, хотя вокруг злосчастного планшета с руной, продолжающего светиться даже в луже, бегали люди и тыкали в него пальцами. Он продолжал смотреть в сторону дверей банка, словно надеясь увидеть фигуру кого-то выходящего из них.

– Отпусти меня. – тихо сказала Эстер. – Я должна… к нему. Он за меня беспокоится.

– Так кто тебя держит? – поразился Лафти.

– А если я откажусь вам помочь?

– Насколько я тебя знаю, не откажешься.

– И что мне теперь делать?

– Что хочешь, – Лафти бодро соскочил со стола. Было похоже, что он тоже собирается уходить. – Съезди куда-нибудь, ты давно нигде не отдыхала. Вот, кстати, на твоем месте я бы завернул в славное местечко во Флориде.

Он снова пробежался пальцами одной руки по клавиатуре – словно играл на рояле, даже прикрыл глаза от вдохновения.

"Приглашаем Вас на закрытое совещание тридцати участников Северного энергетического союза. Оно состоится 27 мая в гольф-отеле "Платинум Бич". Майями. По поручению Вице-секретаря Энергетической картели Вэла Гарайского".

Эстер поглядела на него с явным раздражением.

– В Интернете такого нет.

– Откуда ты знаешь?

– Я сама смотрела… искала… – плакать она не умела, но краснеть еще не разучилась. – Вчера днем…

– Это из неопубликованного в сети, – сказал Лафти снисходительно, – того, что появится в ближайшее время. Иди, Эстер Ливингстон. Я рад нашему знакомству – именно такая, как ты, нам и нужна.

– С удовольствием попрощалась бы навсегда, – Эстер взялась за ручку двери. – Но что-то мне подсказывает, что мы еще увидимся.

Когда она вышла из здания Мультибанка, ее немного шатало. В полной растерянности Эстер оглянулась на плавно сошедшиеся за спиной зеркальные двери. Потом сделала несколько осторожных и неверных шагов в сторону оцепления – странная растерянная фигурка в расстегнутом черном пальто, держащая в руке шарф. Конец которого тащился за ней по земле. Больше она не оглядывалась, и поэтому не могла видеть, что освещение пирамидального здания за ее спиной мирно погасло, оставив лишь несколько контрольных огней по периметру. Мультибанк спокойно спал, как и полагается делать в такое время суток, готовясь к напряженному торговому дню.

Толпа совершила единый вдох. После чего, держа в руках планшеты и рации и, видимо, сверяясь с ними, мимо Эстер к зданию банка пронеслись десятки человек. Некоторые даже толкнули ее плечом, не отводя глаз от мелькающих на экранах данных и продолжая рваться вперед. Она упорно двигалась дальше, не очень представляя, каким образом пройдет сквозь оцепление, но в этот момент ее решительно взяли за локти с двух сторон.

Один был охранник Бессмертия, возможно тот, что говорил с ней в кабинете Фейзеля, а может и нет – при ее памяти на лица невозможно было узнать заведомо незаметные черты, а второй – из свиты Гирда, его она запомнила по манере жевать табачную палочку и характерному покашливанию.

– Я хочу спать, – устало сказала Эстер. – Давайте договоримся, что вы мне дадите хотя бы часа три. А потом можете пытать и рвать на части, я никуда не убегу. Вам же будет интереснее, если я хоть немного отдохну.

– Вы сможете спать сколько угодно, госпожа Ливингстон, – сказал слуга Фейзеля у нее над ухом. Повернуться к нему она не могла, настолько умело ее держали. – после того, как Великий Бессмертный выразит вам свое восхищение.

– Я всегда мечтала вызвать восхищение Великого Бессмертного, – Эстер собрала все силы, чтобы язык не заплетался. – Так сильно, что теперь даже сама не успела понять, что же именно произошло.

– Посторонних объектов не замечено, – сказал голос по рации в руках охранника, держащего Эстер с левой стороны. – Коды на дверях прежние.

Эстер открыла рот, чтобы спросить, убраны ли бутылки и крошки печенья со стола президентского зала в золотохранилище. Но решила, что лучше данную тему не развивать.

Они пересекли площадь, подойдя к дворцу на колесах, где, похоже, размещался передвижной штаб Великого Бессмертного. Вэл все так же стоял у входа и рванулся к ней, стряхнув двоих, попытавшихся схватить его за плечи. Прочие не стали наседать, благоразумно рассудив, что человек с подобным украшением на скуле не остановится перед тем, чтобы обеспечить таким же всех вокруг. Тем более что боевая готовность была позади.

– Стелла! Ты… как ты?

– Я… – губы по-прежнему плохо ее слушались. – Я же бессмертная. Без пяти минут. Подожди меня. Я скоро.

Хотя она была в этом совершенно не уверена, входя в кабинет Сиятельного Гирда Фейзеля, который ждал ее, сидя у камина, лениво поправляя светящиеся угли и, казалось, был полностью погружен в созерцание огня.

– По крайней мере сохранность моего золотого запаса говорит, что я не напрасно позвал вас к себе, госпожа Ливингстон, – сказал он наконец, так и не оборачиваясь. – но вот что там произошло на самом деле? Хотелось бы узнать от вас.

– А вы поверите хотя бы одной из версий, Сиятельный Фейзель?

– Если она будет правдивой и единственной.

Эстер пожала плечами. У придавливавшей к земле усталости был несомненный плюс – она рождала полное равнодушие и к происходящему, и к собственной судьбе.

– Как раз правдивая версия вряд ли вызовет у вас доверие.

Фейзель наконец повернулся и внимательно посмотрел ей в глаза. Конечно, все Бессмертные Первого круга владели гипнотическими навыками, не говоря уже о том, что он мог вытащить из нее достаточно много сведений через хэнди-передатчик. Но где-то внутри Эстер возникла некая стена, не менее прочная, чем бронированные створки его золотохранилища.

– Что вы хотите услышать, Великий Бессмертный? Вы посылали меня освободить вашу сокровищницу от забравшегося туда террориста. Сейчас ваше золото вне опасности. Если я могу попросить за это награды, то только одной – оставьте меня в покое.

– В компьютерной сети Мультибанка, – задумчиво произнес Фейзель, – не осталось никаких следов постороннего вторжения. Равно как и в системе электронных замков. Вы можете это как-то объяснить, госпожа Ливингстон?

– Сиятельный Фейзель, я использую компьютеры только для отправки и получения писем. Иногда мне кажется, что мой ноутбук знает обо мне гораздо больше, чем я о нем.

– Вы провели там три дня. О чем вы говорили? – внезапно резко спросил Фейзель, вставая.

– О судьбе мира, – искренне ответила Эстер. – Что ясно доказывает полное безумие по крайней мере одного из собеседников.

– И больше вы ничего не хотите мне рассказать, госпожа Ливингстон?

– Послушайте, – Эстер сглотнула, собрав все силы. – По вашей воле меня приводят в здание Мультинационального банка, которое захватил неизвестный террорист с бомбой наготове. Вы ведь не отрицаете, что у него было с собой достаточно взрывчатки?

– Да, системы это четко фиксировали, – неохотно произнес Фейзель, снова отворачиваясь и подходя к камину.

– Таким образом, жизнь Имеющей Право уже подвергалась серьезному риску. Я вошла внутрь и долгое время находилась там наедине с явно безумным человеком. За это время ваши сотрудники сделали несколько попыток запустить в здание вначале усыпляющий, а затем смертельный газ. Приказ об этом отдавали вы лично, не так ли?

Гирд Фейзель не ответил. Но на половине его лица, повернутой к Эстер и освещенной языками пламени, ясно читалось сожаление, что данные меры не подействовали.

– Если об этом станет известно, что подумают все Имеющие Право и Бессмертные низших кругов? Это ведь означает, что их благополучие для Великих Бессмертных ничего не значит, и для них они приравнены к простым людям. В чем тогда смысл их Права? Это переворот в сознании многих, Сиятельный Фейзель. И угроза существующему миропорядку, я не права?

– Дочь болотной гиены, – Гирд вновь взглянул на нее прямо, и его лицо стало лицом выскочки-метиса с бедного острова в Карибском море, сотни лет назад пробившегося к власти и вцепившегося обеими руками в секрет бессмертия. – Ты думаешь, сука, я не буду за тобой следить? Ты мне все равно попадешься.

– Великий Бессмертный, – Эстер наклонила голову, внезапно почувствовав облегчение, – знаете, о чем я сильно сожалею?

Она пошла к дверям, сунув руки в карманы и как всегда немного сутулясь. Временная свобода – пусть даже на несколько дней – показалась ей прекрасной, как тонко пахнущая цветами подушка под ее щекой в широкой гостиничной постели. "Я буду спать двадцать четыре часа как минимум". У выхода она ненадолго обернулась.

– Если бы ваша газовая атака сработала, я бы очень порадовалась. Я бы благодарила вас за такой подарок, Сиятельный Фейзель. Но даже такую малость вы пока что не способны совершить. Впрочем, приветствую все последующие попытки.

Она снова вышла на площадь, неожиданно пустую и чистую, словно ничего не происходило, и никаких следов не осталось, как в компьютерных сетях Мультибанка. Впрочем, одно оставалось неизменным – Вэл, стоящий под навесом от дождя, уже в полном одиночестве, сотрудники Департамента Охраны Бессмертия сняли свои посты и исчезли в неизвестном направлении. Было по-прежнему темно, значит, время вновь вошло в обычное русло. Дождь лил ровными линиями, словно из гигантского душа.

Эстер сделала пару шагов и остановилась. Вода текла по ее лицу, но она не особенно ее замечала.

– Пойдем, – Вэл потянул ее за руку, – насколько это от меня зависит, я бы предпочел отсюда убраться максимально быстро. Я взял машину.

Эстер села на пассажирское сиденье. С волос текло, и она постаралась провести пальцами по прическе, стряхивая воду.

– Куда мы едем? – спросила она, моргнув.

– Для начала надо оторваться от твоей свиты, – сказал Вэл сквозь зубы, поворачивая руль. – Собрать столько наблюдателей – это надо постараться.

– Я не старалась, прошу заметить! – Эстер вскинулась на сиденье, от чего за воротник потекли холодные капли.

– Стелла, конечно, ты никогда ничего такого не делаешь, – устало заметил Вэл, но в противоположность утомленному голосу вдруг настолько резко крутанул машину, ушедшую в узкий переулок, что Эстер мотнулась в сторону, стукнувшись головой о стекло. – Просто так получается. Вот только при чем тут я, хотелось бы понять.

– А я вас не заставляю меня сопровождать!

Вэл не ответил, сосредоточившись на виражах, уходя в запутанный лабиринт и только время от времени резко вскидывая глаза на зеркала заднего вида. Неожиданно Эстер ясно поняла, что дипломатов учили не только тонким переговорам на приемах, настолько отточенными были его движения.

– А я не заставляю тебя мне все рассказывать, – Вэл выкрутил руль до предела, развернувшись, и вдруг погасил фары. Они застыли между домами, прижавшись к углу, слившись с темнотой, и Эстер, подняв засыпанные песком веки, почти равнодушно проследила пронесшуюся мимо гирлянду машин, старательно делающих вид, что водители несутся куда-то по собственным важным делам в середине ночи.

– Я расскажу. Поспать бы хоть пару часов… Тебе я все расскажу. Но ты ведь тоже не поверишь.

– Все, что скажешь мне ты, Стелла… – начал Вэл, но в этот момент раздался мелодичный звон – из хэнди-передатчика в его руке, лежащей на руле машины.

Он дернул углом рта, но не задерживаясь поднес руку к губам, ребром вывернутой ладони вверх.

– Здравствуй, птичка. Я уже освободился.

– Я рада за тебя, – раздался искаженный волнами передатчиков, но в общем узнаваемый голос. – Надеюсь, завтра ты сможешь быть в Филадельфии? Президент южной энергетической коалиции хочет с тобой встретиться.

– Конечно, Гэл.

"Вэл и Гэл" – называли их, слегка издеваясь и завидуя, в дипломатических кругах. Его жена со стажем в двадцать лет, вечно носящая свитера, вышитые перьями, авторитет в его мире, помогающая Вэлу во всем. Быстро пережившая свою ревность к Эстер и именно поэтому вызывающая у той смутную тоску и неуверенность.

Эстер обняла себя за локти, наклонившись вперед на сиденье. Ощущение одиночества обрушилось на нее моментально, словно дождевой душ. Долгое время они молчали в полной темноте, потому что Эстер упорно стиснула губы, не желая продолжать разговор, а Вэл не решался ее подталкивать.

– Странно, что он отпустил тебя, – сказал Вэл наконец, не выдержав напряженной тишины.

– Это может удивлять обычного человека, – надменно проговорила Эстер в пространство. – Имеющие Право неприкосновенны так же, как и Бессмертные всех кругов.

– Я не про Фейзеля. Я про твоего нового знакомого. Который рисует на экранах компьютеров таинственные знаки и, судя по всему, умеет проходить сквозь стены.

– А если я ему понравилась? – подбочениться, полулежа на сиденье, у Эстер не получилось, поэтому она ограничилась тем, что задрала подбородок. – Вы не допускаете такой мысли, господин Гарайский?

– Такую мысль я с легкостью допускаю. – Вэл печально вздохнул, – и меня она пугает не меньше, чем все остальные мысли по поводу происходящего. Ты впуталась во что-то очень странное и нехорошее, Стелла. Послушай меня… ты, правда, никогда не хотела меня слушать ни в чем… Но, в конце концов, я намного старше. Я имею право советовать. У меня есть пара знакомых в Европе… они помогут тебе на время исчезнуть. Потом я к тебе приеду.

– Разумеется, и будешь приезжать раз в году, в перерывах между заседаниями картелей и коалиций. А я буду стоять у окна в длинном платье и смотреть на дорогу. Что ты вообще тут делаешь? Тебе давно уже надо быть на пути в Филадельфию. А то Гэл не любит, когда ты опаздываешь.

Он ничего не ответил, поскольку это был бесконечный разговор, идущий десять лет подряд. Когда Вэлу Гарайскому стало казаться, что он помнит наизусть все свои реплики на эту тему, он просто перестал отвечать.

– Так вот, господин великий дипломат, – Эстер, как обычно, вскипела сильнее в ответ на молчание. – Я свободный от вас человек, к великому счастью, и делаю, что мне хочется. Может быть, мне захотелось сменить партнера? Может быть, мне надоели свидания с периодичностью в несколько месяцев? Почему бы мне не найти другой объект для обожания? А если он умеет проходить сквозь стены – тем лучше, меньше препятствий для наших встреч.

– Стелла, ты считаешь, что по роду деятельности я должен быть холодным и равнодушным? И поэтому можно спокойно говорить мне такие вещи?

– Если вам не нравится, что я говорю – тем лучше! Тысячу раз подумаете, прежде чем приставать ко мне в следующий раз!

– Стелла!

Она с силой нажала на панель приборов, блокируя замки ремней безопасности. Импульсы ее хэнди-передатчика, как высшего по положению существа, подействовали моментально, а Вэл Гарайский был человеком дисциплинированным и все застегивал все ремни, даже на щиколотках, тогда как Эстер их только небрежно накидывала. Поэтому сейчас он оказался плотно привязанным к сиденью.

– Вперед, господин Гарайский, – она открыла дверь, выходя в темноту и дождь. – На дороге в Филадельфию случаются пробки, поэтому рекомендую поторопиться.

– Это была прекрасная идея, Стелла, – Вэл повернул к ней голову, и ей захотелось закричать от тоски, настолько прекрасным, родным и вместе с тем отстраненным было его лицо с печальными темными глазами, подсвеченное синими отблесками от панели управления. – Ты успела вовремя – еще минута, и тебе пришлось бы с отвращением отбиваться от моих приставаний. А так… безопасность гарантирована.