Текст книги "Имеющие Право (СИ)"

Автор книги: Вера Семенова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Она повторила одними губами то изощренное древнее ругательство, что твердила про себя в такси всю обратную дорогу до отеля. Освобождение не заняло бы и двух секунд – один сигнал охране Гирда Фейзеля по хэнди-передатчику. Ее атлетические спутники даже не успели бы понять, когда она это сделала, но вместе с тем каждую секунду были подспудно к этому готовы. Они оба были смертниками, и оба крайне ей несимпатичны, но послать их на смерть Эстер не могла.

– Может, отклеишься от меня? – прошипела она, дергая плечом. – Никто уже на тебя не смотрит.

– Нет уж, киска, только за дверью твоего номера. Мало ли, на кого натолкнемся в коридоре.

И они-таки натолкнулись. Эстер давно привыкла к тому, что ее жизнь – это череда совпадений, а не свободное существование независимой личности, но произошедшее в следующее мгновение показалось чрезмерным даже ей.

В вызывающе белом и неприлично щегольском пальто, на фоне которого темные волнистые волосы смотрелись еще более потрясающе, чуть откинув назад голову и сощурившись, так что между бровями возникала привычная вертикальная складка, им навстречу двигался человек, чей длинный профиль и рисунок изогнутых, словно в постоянной ухмылке губ, она постоянно носила перед глазами, стоило их закрыть. Вэл Гарайский, известный дипломат и малоизвестный сочинитель сорока шести лет, выглядящий от силы на двадцать шесть, спокойно шел куда-то по своим делам, или, скорее всего, судя по тому, что под потрясающим пальто угадывался не менее потрясающий смокинг, возвращался с вечернего приема и не особенно предполагал обнаружить под своей дверью столь сомнительный сюрприз.

Все десять или одиннадцать выражений, сменивших друг друга на его лице при виде растрепанной Эстер, были весьма красноречивы. Как все люди нервного склада, Вэл очень плохо владел собой, что для дипломата было совершенно нежелательным качеством. Поэтому за многие годы он научился сублимировать резкие перепады настроения – лицо у него менялось теперь каждую секунду, но для невнимательного взгляда почти незаметно. Зато Эстер, изучившая его черты до тонкостей, могла не отрываясь за ним следить, и ей не надоедало. Сейчас она также вдруг поймала себя на том, что замерла и широко распахнула глаза – хорошо еще, что не рот.

Впрочем, словами и интонацией Вэл владел превосходно, в этом равных ему не было.

– С приездом в Нью-Йорк, госпожа Ливингстон, – произнес он с идеальной вежливостью, наклонив голову. – Желаю вам приятно провести вечер.

– Да, я тут развлекаюсь изо всех сил, – хрипло сказала Эстер, дернув к себе горлышко бутылки, которое продолжал стискивать ее второй спутник. Но, видимо, что-то в ее лице настораживало, или Вэл ее слишком хорошо знал? В любом случае, он продолжал стоять, не двигаясь, невольно преграждая им дорогу.

– Чего встал-то? – грубо спросил наконец первый парень, медленно снимая руку со спины Эстер.

– Госпожа Ливингстон, – складка между бровями Вэла пролегла чуть резче, – вы уверены, что хотите продолжать путь в этом обществе?

– Уверена, – на мгновение Эстер охватил такой дикий ужас за него, что колени у нее чуть не подогнулись. Все-таки отсутствие привычки испытывать страх сыграло с ней дурную шутку. Но Вэл по-прежнему не трогался с места.

– Не лезь в чужие дела, носатый, – медленно произнес второй, выдвигаясь вперед. Они прекрасно видели, что, несмотря на подчеркнуто дорогой костюм, перед ними не Бессмертный, и потому могли не стесняться. – Сегодня, между прочим, суббота, так что тебе положено тихо сидеть в углу, сложа лапки.

– Телка с нами, понятно? Уж мы ее натянем гораздо лучше тебя. Она заждалась прямо.

Последняя фраза, в общем, решила исход дела. Если на частые реплики по поводу своей национальности, отчетливо заметной по чертам лица, Вэл обычно ограничивался словами в ответ, хотя и подбирал самые убийственные выражения, то насчет Эстер им лучше было ничего не говорить. И откуда было знать проницательному дипломату Гарайскому, что две боевые машины из отряда Непокорных пришли вовсе не за этим? Он пожал плечами с легким вздохом, наклонив голову набок, а затем внезапно заехал тому, который был ближе, кулаком по переносице – почти не размахиваясь, но с достаточной силой, чтобы тот стукнулся спиной о стенку и загреб ногами, съезжая на пол.

Последующая сцена заняла лишь несколько секунд, но Эстер показалась длящейся вечность. Она так и не смогла понять, почему она не кричала в голос – наверно от того, что воздух из легких куда-то подевался. Стоящий рядом молниеносно дернул ее за руку, припечатав ладонью к дверям номера, дверь послушно звякнула, подчиняясь коду из хэнди-передатчика, парни впихнули Вэла в образовавшийся проем, некоторое время сосредоточенно колотили его о шкаф в прихожей, затем все трое ввалились в огромную комнату люкс-апартаментов, где послышался стук падающей мебели и треск ткани. Эстер влетела следом, дверь захлопнулась, но сразу предупредительно загорелся мягкий зеленоватый свет, в котором было прекрасно видно, как по полу катаются две фигуры, а над ними возвышается третья и пинает одного из лежащих ногами, тщательно выбирая места, прежде чем занести ногу.

Эстер подобрала бутылку, которая валялась на полу в луже, и стоящему пришлось на какое-то время отвлечься, чтобы хватать ее за руки. Голос у нее так и не прорезался, поэтому из горла выходило шипение, как у кошки. И в этот момент все прекратилось, потому что в дверь заколотили – громко и прерывисто от спешки, но стук был явно условный.

На пороге возникла Алька, так и не снявшая с глаз цветные стекла, но дышащая тяжело, отчего серьга в ухе раскачивалась, словно маятник.

– С ума, тудыть, рехнулись? – заорала она, благо все апартаменты в отеле "Ройал Сапфир" были совершенно звуконепроницаемыми. – Отпусти его, пень долбаный!

Сражающиеся расцепились и сели на полу, представляя весьма красочное зрелище. У Вэла на скуле медленно проступало багровое пятно, которому в течение ближайших дней предстояло менять оттенок во все цвета радуги. От холодного и изящного посетителя приемов мало что осталось, поскольку у белого пальто был наполовину оторван воротник, а рукав вымазан кровью, которая продолжала течь из носа его противника. Как выглядел тот, растирая кровь рукавом по лицу, можно было легко представить.

– Напрасно вы так сердитесь, дорогая леди, – сказал наконец блестящий дипломат, отдышавшись первым, но прижимая локоть к левому боку, – я вашего приятеля и не держу.

– Ты охренел? – не обращая внимания. продолжала вопить Алька, уперев руки в бока. – Это же Вэл Гарайский, разуй гляделки!

– А я знал? – огрызнулся воин Непокорных, хлюпая носом, отчего слова звучали не очень внятно. – И потом он меня по морде стукнул, что я, терпеть буду?

– А у некоторых такие морды, – неожиданно громким и кристально-ядовитым голосом заявила Эстер, так что все невольно вздрогнули, – что их можно бить сколько угодно – страшней все равно не станут.

– Стелла всегда страдала легкой формой мизантропии, – прокомментировал Вэл, укоризненно покачав головой. – Но это у нее со временем пройдет.

– Вы потому и позаботились о том, чтобы я жила неизмеримо долго?

Судя по всему, их разговор постепенно начинал принимать традиционный оборот, но остальные участники разыгравшейся сцены мало что понимали, да особенно и не стремились понимать, погруженные в свои насущные проблемы.

– И что нам теперь делать? – с заметной растерянностью спросил сидящий на полу Непокорный, по-прежнему зажимая нос ладонью

– Засунь, пусть Харри с тобой разбирается, – энергично взмахнула рукой Алька. – Пошли отсюда.

Убрались они, правда, не сразу – какое-то время ушло на то, чтобы кое-как привести себя в порядок с помощью мокрых полотенец и задрапировать следы боя с помощью Алькиной банданы. Эстер продолжала неподвижно стоять посреди комнаты, вскинув голову и уперев одну руку в бок, и не пошевелилась даже тогда, когда дверь апартаментов мягко защелкнулась

– Стелла, – раздался наконец спокойный голос Вэла, – почему бы тебе не поставить бутылку? Стресс с ее помощью все равно не снимешь, она пустая.

Эстер с легким недоумением перевела взгляд на свою ладонь, словно та существовала отдельно. Пальцы по-прежнему стискивали горлышко, не торопясь разжиматься.

– Когда-то в ранней молодости я уже дрался из-за женщин, это бывало. – продолжал Вэл с такой же непередаваемой интонацией – то ли нежности, то ли иронии, глядя на нее снизу вверх, поскольку все еще сидел на полу. – Но чтобы женщина кидалась в драку из-за меня – это впервые.

– Мне кажется, пустая бутылка – тоже хорошее средство для снятия стресса! – Эстер, как всегда, завелась мгновенно. – Если я сейчас кину ею в вас, господин уполномоченный посланник!

– Общую картину телесных повреждений это сильно не изменит, – Вэл попробовал повернуться и поймал взглядом свое отражение в зеркале. – Ну-ну, – заметил он, слегка помолчав. – Профессиональная непригодность недели на две налицо. Точнее, на лице.

– Зачем ты вообще в это ввязался? – глядя на кровоподтек на его щеке, Эстер громко всхлипнула без слез, потому что плакать разучилась очень давно. Она только втягивала воздух, глядя, как он медленно поднимается на ноги, словно это у нее самой болели ребра и камнем сводило живот, по которому с размахом заехали ботинком. – Сделал бы вид, что мы незнакомы.

– Дорогая моя, – Вэл поднял брови, – ты ведь не станешь утверждать, что я испортил тебе вечер в приятной компании? И что ты с радостью шла туда, куда вы направлялись? Кстати, куда именно?

– Но это мое дело! Мое! Я – Имеющая Право! Ты, между прочим, сам меня им наделил в свое время! Я могу делать, что захочу и не отдавать отчета смертным!

– Ошибаешься, Стелла, – он говорил, отвернувшись к зеркалу, но темные глаза неотрывно и грустно смотрели в лицо Эстер, отражавшейся за его спиной. И может быть от того. что он обращался к ее зеркальному двойнику, он не обижался и говорил серьезно. – Причинять себе вред ты не имеешь ни малейшего права. По крайней мере, пока я жив и могу помешать этому.

Она опять длинно вдохнула, уронила наконец ненужную бутылку и с силой прижала к груди обе ладони. потому что воздух проталкивался с трудом.

– Но сейчас мне ничто не угрожает, господин посланник, не так ли? Я вижу, вы в состоянии двигаться, почему бы вам не начать переставлять ноги в сторону выхода?

Вэл в самом деле некоторое время ходил по комнате, поднимая опрокинутые стулья, ставя на место лампу, которую они скинули в процессе борьбы, поправляя ковер, и при этом упорно не поворачиваясь к Эстер. Поэтому она могла только догадываться о том, какое у него сделалось выражение лица в ответ на ее последнюю тираду.

– Я должен тебе сказать одну вещь, Стелла, – проговорил он наконец, не отрываясь от увлеченного занятия уборкой. – Когда-то меня это даже пугало, потом какое-то время злило. Или, по крайней мере безумно раздражало, что я не могу совладать с собой. Но теперь я это воспринимаю как данность. Как тот факт, что весной на деревьях появляются зеленые листья. Именно зеленые, причем именно весной. Когда ты далеко от меня, я еще могу как-то сопротивляться. Хотя, если хочешь, я когда-нибудь покажу тебе выписку с моей кредитной карты – сколько билетов я заказал, собираясь прилететь в тот город, где ты оказывалась, и сколько поездок отменил в последний момент. Но когда ты рядом, как сейчас, я даже бороться не буду, потому что заведомо проиграю.

За время восстановления относительного порядка он сделал круг по комнате и теперь стоял у окна, прижавшись лбом к стеклу и глядя вниз, где неизмеримо далеко, словно в каком-то игрушечном мире, медленно двигались и мигали огни нескончаемого потока машин вокруг башни "Ройал Сапфира".

– Я могу думать только об одном, но в бесконечно разных вариациях. Ты всегда говорила, что у меня хорошее воображение, и это правда. Но понимаешь, это не только… хотя сейчас у меня желание доходит до боли… но главное, что по земле все это время ходит всего лишь часть меня самого. Думает наполовину, радуется наполовину, грустит тоже как-то неглубоко. И только когда я с тобой…когда я… Стелла, если ты этого сама не хочешь, уходи отсюда немедленно, я тебя умоляю!

В апартаментах "Ройал Сапфира" все приборы работали бесшумно, чтобы не доставлять неудобства дорогим гостям. Откуда же взялся этот громкий звук маятника, отбивающего секунды? Эстер даже не успела понять, что это отчаянно колотится сердце, отдаваясь стуком в ушах.

Она замотала головой и сделала шаг вперед.

Все-таки в полной звукоизоляции лучших гостиниц Нью-Йорка можно было найти немало преимуществ.

– С моей стороны будет величайшей самонадеянностью попросить тебя сделать одну вещь…

– … какую?

Эстер качалась в дремоте, закрыв глаза, потому что они слипались сами, но упорно отталкиваясь от сна, поскольку засыпать было жалко. Она положила голову Вэлу на плечо и постаралась обхватить его так, чтобы чувствовать даже пятками и пальцами ног.

– Ты же знаешь, что у меня изощренная фантазия. Но Стелла, мне так этого хочется…

Она на все была согласна. Она сейчас была продолжением его тела, а его пальцы были везде.

– Я бы так хотел, чтобы ты никогда со мной не ссорилась. Или, по крайней мере, какой-то значительный промежуток времени…

– Я?!!

Эстер моментально проснулась и села, хотя выпутаться из рук Вэла и нескольких одеял было непросто. Оказалось, что уже утро, и светло-серая полоска на шторах – не замысел дизайнера, а просвет неба, наполненного мелким ранним дождем.

– Ты стараешься убедить меня, что я начинаю первая?

– Боже упаси! – Вэл откинулся назад, в наигранном испуге закрываясь ладонью. – Только не бейте слишком сильно, ваша милость, полностью признаю свою вину! Первым все начинаю исключительно я. Вот как сейчас… Иди сюда.

Темно-карие глаза всегда казались непроницаемыми из-за своего цвета, только по обозначавшимся в углах морщинкам можно было угадать, когда в них рождалась усмешка. Эстер упала сверху, пытаясь губами дотянуться до огромного синяка на скуле, который к утру приобрел черно-фиолетовый оттенок. Но в этот момент выделенная порция счастья подошла к концу, поскольку висящий в дальнем углу экран начал издавать громкие мелодичные трели и засветился.

– Видимо, кто-то тебя потерял, – констатировал Вэл ей на ухо с легким вздохом. – Нет чтобы отложить свои поиски хотя бы на полчаса…

– Госпожа Эстер Ливингстон! – донеслось с экрана. – Вызывает резиденция Великого Бессмертного Фейзеля! Прошу немедленно ответить!

– Даже так? – на этот раз в голосе уполномоченного посланника Гарайского прозвучало неподдельное удивление. Но насладиться моментом горделивого торжества Эстер уже не успевала. Кое-как замотавшись в подобранное с пола покрывало, она встала перед экраном, постаравшись развернуть его так, чтобы в поле зрения находящихся по ту сторону попали только балконная дверь и угол кресла.

– Надеюсь, вы оценили мою деликатность, – хмуро сказал Гирд Фейзель вместо приветствия. Он сидел в глубоком кресле с изогнутой черной спинкой, только уже не на берегу океана, а в кабинете с серебристыми стенами. Его лицо на этом фоне казалось серо-зеленоватым, щеки ввалились, и один из властителей мира производил впечатление крайне недовольного жизнью человека. – Я бы мог вас позвать час назад, причем по хэнди-передатчику. Конечно, это бы грубо нарушило ваши занятия, но срочность дела того стоит.

– И во сколько мне обойдется этот великодушный жест? – Эстер подавила желание подобрать с пола злополучную бутылку и от души запустить по экрану. – Учтите, взять с меня все равно нечего.

– В максимальное приложение умственных усилий, – Фейзель мрачно смотрел перед собой. – Докажите, что я не зря на вас потратил время.

– Если я правильно трактую ваше лучезарное настроение, у вас там произошло что-то из ряда вон выходящее.

Гирд Фейзель нетерпеливо дернул щекой.

– Что это такое? – спросил он, поднимая перед экраном лист бумаги с нарисованными линиями, с интонацией настолько брезгливой, будто Эстер сама накорябала вертикальную черту с двумя косыми ветками вниз и подсунула эту мазню Великому Бессмертному.

– Кто-то опять занимался живописью на стенах вашей сокровищницы?

– Хуже, – Фейзель совсем скривился. – Три часа назад это появилось на экранах всех компьютеров в штаб-квартире. Только это, и больше ничего.

– Довольно гуманно со стороны хакеров, – Эстер от души зевнула, поправляя покрывало, которое норовило съехать в сторону. – Могли бы изобразить какие-нибудь порнографические картинки. Или, что еще приятнее, парочку лозунгов типа "Даешь свежий фарш из Великих Бессмертных!" Что вас так печалит, Сиятельный Фейзель?

– Меня печалит, – сквозь зубы произнес Фейзель, – что все компьютеры и дисплеи в здании банка показывают только это. Даже те, которые выдернуты из сети или сломаны, включились ради такого случая сами по себе. Прошлый знак вы мне объяснили. Что означает этот?

– Вы полагаете, я все рунические знаки помню наизусть? – Эстер возмутилась, но как-то слишком торопливо.

– Постарайтесь по дороге сюда вспомнить.

– Сиятельный Фейзель, – Эстер собрала край покрывала и всю свою выдержку в кулак. – Да будет мне позволено дать вам совет – позовите лучше хорошего эксперта по взлому компьютерных сетей. Я в подобной работе ничего не смыслю.

– Может быть, я и задумался бы, стоит ли вас вызывать. Но это сделали помимо меня. Примерно через час после того. как все системы Мультинационального Банка заснули вечным сном, на экранах вместо этих каракулей возникла небритая физиономия какого-то типа и надпись: "Хотите все исправить? Пригласите Эстер Ливингстон".

В свое время Эстер потеряла умение не только проливать слезы, но и удивляться как следует. Но сейчас ей показалось, что она вновь его приобрела, однако взамен утратила дар речи.

– Надеюсь, – выговорила она наконец, справившись с челюстями, которые норовили вести отдельную жизнь и какое-то время оставаться широко открытыми, – вы не подозреваете, что это я приложила руку к нападению на ваше святая святых?

– Я разберусь, – не предвещающим мирной развязки голосом заявил Фейзель. – А вы пока что поторопитесь. Можете захватить с собой господина Гарайского – не уверен, что он горит желанием вас сопровождать, но в ближайшую неделю дипломатические визиты ему противопоказаны, с таким украшением на лице.

Экран погас, прежде чем Эстер сообразила, что ответить, а кидаться бутылкой в матово-синюю равнодушную поверхность было глупо. Поворачиваться в сторону господина Гарайского ее также не слишком тянуло – бесконечные разговоры о долге дипломата, репутации и тому подобных вещах хранились в ее памяти на отдельных полках, так что она могла мгновенно их развернуть перед собой, невзирая на давность лет. Поэтому Эстер молча принялась подбирать с пола те части своей одежды, что лежали на виду.

Вэл наблюдал за ее действиями, приподнявшись на локте, и особого недовольства или раздражения на его лице заметно не было, скорее задумчивое любопытство.

– Ты, разумеется, прекрасно знаешь, что означают эти таинственные знамения, – проговорил он наконец утвердительно. – Иначе и быть не может.

– И?

– Поразительно, Стелла, но ты совершенно не меняешься. Все так же блистательно невежлива. И во всем остальном… – он чуть помедлил, – такая же, как прежде. Знаешь, какое это счастье?

Эстер запуталась в вороте и рукавах свитера и порадовалась, что ткань надежно скрыла ее лицо. Ведь краснеть она тоже разучилась, так что происходит?

– Да ничего особенного не означают, – сказала она громко и поспешно. – Это руна послания. Внезапные известия, новые знания, какие-то полезные советы. По крайней мере, никаких зловещих предзнаменований.

– Если не считать того, что сегодня мы вряд ли сможем воспользоваться карточками Мультинационального банка, – Вэл откинул одеяло и тоже потянулся за одеждой. В отличие от разбросанных по всей комнате деталей гардероба Эстер его брюки аккуратно висели на стуле, хотя было совершенно непонятно, как они туда попали – вчера ночью они стаскивали друг с друга одежду, задыхаясь от невозможности терпеть, и роняли где придется.

– Поражаюсь вашему неожиданному хладнокровию и не верю глазам, – поскольку Эстер, как ей было сказано, ни капли не изменилась, то продержаться больше нескольких минут без язвительных высказываний было выше ее возможностей. – Неужели вы собираетесь развить свой стоицизм до предела и поедете со мной в резиденцию Фейзеля? Вместо того, чтобы прочитать мне лекцию о вреде демонстративных поступков и о том, что такое конспирация? Я вас просто не узнаю – чем я заслужила такое счастье?

– Я по-прежнему не в восторге от нарушения конспирации, – пока еще запас терпения у Вэла оставался, поэтому говорил он спокойно, завязывая галстук, и морщился только от того, что приходилось поднимать руку, помятую вчера в драке. – Но тебя пригласил никто иной, как Гирд Фейзель.

– Ах, ну конечно, это такая прекрасная возможность с ним познакомиться и поговорить о вашем новом проекте, не правда ли? Ради этого можно потерпеть и мое общество и тот факт, что за спиной будут шептаться.

– Гирд Фейзель – самый опасный из всех Великих Бессмертных.

– И что?

– Я ведь уже говорил это вчера. Никто не сможет причинить тебе вред.

Он произнес это, не глядя в ее сторону. Он вообще не стремился говорить о высоких материях и никогда не произносил слово "любовь", по крайней мере, обращаясь к Эстер. Поэтому для него это была высочайшая форма признания. Эстер стиснула кулаки так, что непременно поцарапала бы себя до крови, если ногти не были бы коротко острижены. В ответ можно было только или нагрубить еще сильнее, или разрыдаться в голос, и она непременно бы сделала и то, и другое, но отвлеклась, заметив свернутый лист бумаги, выпавший из его кармана.

Эстер прекрасно знала, что именно он складывает таким образом.

– Ты еще написал? Дай сюда, – она жадно схватилась за край бумаги, моментально забыв обо всем.

– Вчера, пока ехал с приема… Стелла, но я даже сам еще не перечитывал…

– Потом перечитаешь, после меня. В порядке очереди.

– Мы опоздаем к Великому Бессмертному, хорошо ли это?

– Не опоздаем, я прочитаю в машине.

– Только не вслух, – обреченно сказал дипломат Гарайский, пропуская ее вперед в дверях номера. – Иначе нас выбросят из нее на полном ходу.

Здание Мультинационального банка, представляющее из себя величественную стеклянную пирамиду, было окружено двумя рядами оцепления. Внешний круг составляла полиция, занятая в основном тем, что отпихивала наседавшую прессы. Внутреннее кольцо замыкал Департамент Охраны Бессмертия – Эстер никогда не видела в одном месте столько одинаковых бесстрастных людей в темных костюмах.

– Ничего себе начало дня! – прошептала она, наклоняясь к Вэлу. – Может быть, пока мы сюда ехали, наши непокорные приятели как-то исхитрились и пришили старика Гирда? Иначе с чего такая демонстрация?

Дальше развить тему ей не дали, поскольку, едва отворилась дверца машины, четверо из Департамента быстро и умело взяли ее в кольцо, оттеснив не только Вэла, но и приехавших с ними служителей Фейзеля.

– Госпожа Ливингстон, вы пойдете с нами, – сказал один из темных костюмов. Эстер всегда поражалась тому, как в Департаменте ухитрялись подбирать людей с настолько неразличимыми чертами лица. – Мы не будем причинять телесного ущерба Имеющей Право, но бежать я вам не советую.

– А что, пора бежать? – Эстер широко раскрыла глаза. Обернуться назад и найти глазами Вэла у нее не получалось, поскольку сзади плечами ее подпирали двое. – Неужели даже на похоронах не дадут присутствовать?

– Каких похоронах? Не говорите ерунды. Великий Бессмертный вам все объяснит сам. Но вашу судьбу решает уже Департамент охраны.

– Значит, она будет воистину лучезарной, – Эстер сощурилась, ничего не понимая, но на ее манеру выражаться осознание окружающей действительности не влияло. Напротив, тем больше вокруг было абсурда, тем безмятежнее и язвительнее она становилась. – Главное только – дотянуть до этого светлого мига. Где Сиятельный Фейзель? Я сама не своя от нетерпения.

Впрочем, если бы Эстер действительно сгорала от любопытства, ей пришлось бы нелегко – по дороге внутрь банка она три раза проходила посты контроля, с подробным сканированием хэнди-передатчика, внимательным заглядыванием в глаза и просвечиванием одежды, хотя последнее в любом случае было совершенно лишним и в общем недопустимым по отношению к Имеющей Право. "Может, у меня его сейчас отнимут? – с надеждой подумала Эстер. – Не знаю, как это у меня получилось, но я умудрилась сделать что-то такое, от чего весь Департамент охраны поднялся на уши. Понимать бы только, что именно, чтобы гордиться своей персоной уже заслуженно".

Фейзель ждал ее в огромном зале, стены которого были покрыты мониторами. Мониторы были вмонтированы и в большой круглый стол посередине. Но вместо стремительно бегущих цифр и переплетающихся графиков на всех экранах представал один и тот же образ, показавшийся Эстер настолько бредовым, что она несколько раз моргнула – развалившаяся в кресла фигура человека с залысинами на высоком лбу, крючковатым носом, трехдневной щетиной и кривой усмешкой на полных губах, которая, казалось, никогда не сходила с его лица. Человек одной рукой задумчиво клацал на клавиатуре ноутбука, а другой держал за горлышко бутылку пива, из которой периодически прихлебывал. Если учесть, что при этом ноги он держал на столе и что-то мурлыкал себе под-нос, то картина получалась идиллически безмятежная, безобидная и поэтому совершенно невероятная.

У Фейзеля данная идиллия, судя по цвету лица, вызывала разлитие желчи.

– Кто это? – резко спросил он, с отвращением ткнув пальцем в экран.

– Вы, случайно, не путаете меня со своим директором по персоналу, Великий Бессмертный? Я прекрасно понимаю, что вы не знаете всех своих служащих в лицо, но я в этом также не эксперт.

– Зато он прекрасно знает вас, госпожа Ливингстон, – сказал очередной человек из Департамента охраны за спиной Фейзеля. – А находится он в главном зале золотохранилища, куда войти могут только пятеро из совета директоров. Излишне говорить, что все замки настроены исключительно на их хэнди-передатчики.

– По-видимому, слово "логика" для вас – это шесть букв без всякого смысла. Каким образом из факта пребывания этого типа в столь почтенном месте следует, что он знает меня?

– Потому что он сам потребовал, чтобы вы пришли! – внезапно заорал Фейзель, наклоняясь вперед. – Он сам назвал свои условия и ваше имя! У меня там золотой запас страны, а у него – сколько взрывчатки с собой?

– Великий Бессмертный, – поспешно прибавил охранник Департамента, видимо, не в первый раз, – я по-прежнему настаиваю на вашей немедленной эвакуации.

Эстер потрясенно уставилась на изображение сидящего в кресле человека, который в этот момент, словно почувствовав ее взгляд, поднял голову от клавиатуры и радостно подмигнул, после чего с явным удовольствием поднес к губам бутылку. Эстер показалось, что голова у нее кружится, и она срочно ухватилась за край стола. У нее была очень плохая память на лица, но она могла поклясться, что никогда не встречала его раньше – даже в толпе. Она хорошо запомнила бы обладателя подобной физиономии и точно не захотела бы узнать поближе – его лицо не вызывало совершенно никакого доверия.

Отсутствие доверия ясно читалось и в глазах Фейзеля, когда он в упор смотрел на качавшую головой Эстер.

– Сиятельный Фейзель, – проговорила она хрипло, – могу только попросить побыстрее проводить меня к этому таинственному поклоннику. Раз он так тосковал в разлуке со мной, что выбрал настолько экстравагантный способ добиться встречи.

– Вы сейчас туда пойдете, госпожа Ливингстон, – человек из Департамента охраны шевельнулся, чтобы привлечь ее внимание. – И поскольку вам дороги некоторые ваши знакомые, находящиеся здесь неподалеку, вы употребите все свое влияние на этого якобы вам неизвестного, чтобы заставить его сдаться. Вы поняли меня?

Эстер дернулась, скривившись, как от удара.

"Вот еще одна оборотная сторона вашего щедрого подарка, господин Гарайский. Поскольку теперь милые люди не могут на меня воздействовать через хэнди-передатчик, они постоянно меня шантажируют вашим благополучием. Поводок такой же короткий".

– Я уже ясно сказала, что горю нетерпением, – пробормотала она сквозь зубы.

– Хочу только обратить ваше внимание на некоторые детали, – вкрадчиво произнес человек из Департамента, слегка наклоняясь к Эстер. – Половина мониторов в этой комнате отключены от блоков питания. Что не мешает им показывать одну и ту же картинку. А на дверях в хранилище автоматически сменились все коды. Ни на один хэнди-передатчик они больше не реагируют. Вы понимаете, что это может означать?

– Нет, – обреченно отозвалась Эстер, начиная мечтать лишь об одном – чтобы все побыстрее закончилось. Она с небрежной легкостью относилась к доле бреда в происходящем, но сейчас у нее возникло стойкое ощущение, что безумие кругом зашкаливает.

– Что ваша задача будет неизмеримо сложной, – и охранник Бессмертия посмотрел на нее почти ласково.

Одна задача, по крайней мере, оказалась простой – попасть внутрь перекрытой зоны золотохранилища. Когда Эстер подошла к дверям, отделившись от своих спутников благоразумно держащихся на расстоянии десятка шагов, и задумчиво их потрогала, совершенно не представляя, что ей делать дальше, замки предупредительно и вежливо щелкнули. Дверь захлопнулась за Эстер, моментально отразившейся в блестящей стене напротив. На данный момент в ее внешности самыми приметными чертами были растрепанные волосы, выразительно припухшие губы и остывающее в глазах яркое свечение. Всего этого не могли перекрыть даже растерянное выражение и слегка вытаращенный взгляд. Куда ей идти, а главное, зачем, она совершенно не представляла, поэтому пошла наугад по лабиринтам главной сокровищницы Фейзеля, пока не услышала впереди какие-то звуки и не поняла, что направление правильное. Вокруг все было залито ровным холодно-желтым светом очень важного помещения, где полумрак и беспорядок совершенно недопустимы. Поэтому звучавший впереди голос, громко напевавший какие-то строчки, вызывал безотчетный ужас, настолько он не вязался с окружающей действительностью. Во-первых, нелепостью содержания песни, а во-вторых, тем фактом, что обладатель голоса ерзал по нотам, как школьник на стуле за минуту до перемены.

– Скажи мне, Керстин, очей моих свет,

Поедешь со мною ты или нет?

– Насыпь мне злата целой горой,

Я все одно не поеду с тобой!

Эстер перешагнула порог небольшого зала, где, похоже, те самые пятеро из совета директоров, отделенные от смертного мира толстенными стенами, имели обыкновение обсуждать доступные только им великие вопросы. Теперь этот порядок был необратимо нарушен, поскольку на массивной столешнице стояла пара недопитых бутылок и вскрытая пачка какого-то печенья, в пепельнице была брошена кощунственно дешевая сигарета, а тот самый непостижимый тип, перевернувший всю ее жизнь в это утро, сидел на столе, болтая ногами. На нем были джинсы и красный свитер – вполне обычная и очень удобная одежда, но в золотохранилище Великого Бессмертного она выглядела как крик.