Текст книги "В ловушке"
Автор книги: Вера Холлинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)
ГЛАВА 3
Было одиннадцать утра, когда я вытащила себя с постели. Я чувствовала, что спала целую вечность. Мне не нужно было смотреть на себя в зеркало, чтобы знать, что мои волосы напоминали гнездо, и моя тушь и подводка для глаз были размазаны вокруг моих глаз. Я почистила зубы, умыла свое необычно опухшее лицо и собрала свои длинные волосы в небрежный хвост.
Я напевала мелодию, которую я только что придумала, когда спускалась по лестнице. Это была фортепьянная баллада, которая играла в моей голове, но я хотела запомнить ее и попробовать на своей гитаре.
– Доброе утро, дорогая. Ты выглядишь так, как будто вышла прямо из стиральной машины, – сказала мне моя мама, когда я вошла в кухню, где она готовила обед.
На ней была спортивная рубашка и спортивные штаны, которые демонстрировали ее тонкую фигуру песочных часов, что было полным контрастом с одеждой, которую она носила на работе. Она работала пиар менеджером, и я видела ее в официальных костюмах чаще, чем в обычной одежде.
Я зевнула и взяла свою тарелку ветчины и яиц, прежде чем упала на кухонный стул, умирая с голоду.
– И тебе тоже доброе утро, мама.
Ее янтарные глаза мерцали от юмора.
– Хорошо спалось?
Да, если не считать два часа безрезультатных попыток заснуть, после встречи с Блейком на вечеринке. Но ей не нужно было этого знать.
– Как младенец.
– Во сколько ты вернулась домой?
Я застонала.
– Мама, не делай этого.
– Я просто хочу знать. Это так плохо?
Это было неплохо, но это было раздражающим. Моя мама была самой милой мамой в мире – побуждала свою тенденцию быть любопытной в каждом моем движении.
– Ты же знаешь, я не нарушила комендантский час.
– Я этого не знаю. Я спала.
Я вздохнула.
– Я была дома вовремя.
Она улыбнулась мне через плечо.
– Это хорошо. Был ли кто – то, кто привлек твое внимание? – Она подергала бровями.
Я бросила взгляд на яйца.
– Нет.
– А Кевин?
– Ты же знаешь, что он просто друг, – пробормотала я, размазывая еду по тарелке.
– Но этот мальчик такой милый!
Я откусила большой укус, когда думала о последнем разе, когда Кевин был у меня дома. Это было совершенно неловко. Мы смотрели «американский идол» в гостиной, или больше как пытались. Моя мама продолжала приходить и оценивать его, и я почти ожидала, что она попросит, чтобы он показал ей свое семейное древо, прежде чем он исповедует свою бессмертную любовь ко мне.
Бедный Кевин даже не мог представить, почему она так заинтересована в нем. Он был единственным мальчиком, которого я привела в свой дом с момента моего бывшего и единственного парня, Рори, поэтому неудивительно, что она подумала, что у Кевина и моей дружбы было нечто большее, чем было на самом деле.
– Но он мне не нравится.
– Ну что ж. Когда ты снова собираешься пригласить его в наш дом?
– Мама, прекрати это. Я не буду с ним, если это то, о чем ты думаешь. – Я улыбнулась. – Мы просто друзья!
Мой папа, зашел на кухню.
– Кто с кем друзья? – Спросил он.
Я посмотрела на него, с набитым ртом, и получила еще одно напоминание, что я получила короткий конец генетической палочки. Так же, как мама, он выглядел слишком красивым для кого-то за сорок с его определенной рельефной грудью, широкими плечами и твердыми мышцами, доказывая, что пробежки на выходных действительно окупаются. У меня были его темно-синие большие глаза, веснушки на носу и более легкий цвет лица, но я получила волосы песчаного цвета моей мамы, вздернутый нос и сочные губы.
У меня было красивое лицо, если бы я исключила свои пухлые щеки, но остальная часть моего тела… моя мама, мой терапевт, Мел и Сара всегда говорили мне, что я выгляжу великолепно и имею отличные изгибы, но мне было трудно им поверить. Зеркало не лгало, и зеркало показывало выпирающий животик, и огромные мягкие бедра. Трудно было полюбить эти части себя.
– Я дружу с Кевином.
Он взял бутылку с водой из холодильника.
– Он хороший парень. Ты должна приглашать его сюда чаще.
Я застонала.
– Папа, и ты тоже?
Он поднял руки в воздухе.
– Что? Я просто говорю. Он может оказать положительное влияние на тебя. Ты же знаешь, что школа важна.
Я проследила за тем, как мои родители подчеркивают, что тусоваться с хорошими детьми и получать хорошие оценки, это приоритет. Моя семья и родственники пытались укоренить в моей голове свои высокие ожидания от меня всю мою жизнь, и они даже никогда не спрашивали меня, что я хочу делать со своей жизнью.
Мой папа был адвокатом, и он представлял важных общественных деятелей. Он владел юридической фирмой, которая объединилась с еще одной фирмой из Энфилда, поэтому мы переехали из моего родного города Бриджпорта в Энфилд. Для моего отца было естественно думать, что я собираюсь пойти по его стопам.
Вот почему я еще не сказала им, что подала заявку в несколько музыкальных колледжей. Я все еще набиралась смелости, чтобы рассказать им об этом, и мой желудок завязывал узлы каждый раз, когда я думала об этом моменте. Это будет катастрофа.
– Говоря о школе, – тихо начала я, – мне нужно кое-что сказать.
Папа остановился на полпути через дверь кухни.
– Что именно?
– Ты выглядишь так, как будто собираешься бросить на нас бомбу. Ты беременна? – Пошутила моя мама.
Я фыркнула. В этот момент даже это было лучше, чем правда. Я хотела бы задержать рассказать им об отработке, но мой папа очень разозлиться, если я не скажу им сейчас.
– У меня отработка.
Они нахмурились и посмотрели друг на друга.
– Отработка? Но как это возможно, Джессика? Что ты сделала? – Спросила мама.
Как будто они ожидали, что я скажу «шутка»! И вас снимает скрытая камера. Я хотела бы, чтобы была скрытая камера, и это не было реальным, и я не разбила телефон Блейка.
– Джессика? – Папа подтолкнул, его тон раскрыл предстоящий аргумент.
Надо было сначала закончить завтрак. Я оттолкнула свою тарелку в сторону.
– Я разбила телефон своего одноклассника, намеренно.
Мама поднесла свою руку к груди.
– Иисус.
Лицо папы стало таким мрачным, что я почувствовала, что совершила уголовное преступление.
– Почему ты это сделала?
Я уставилась в свою тарелку, пытаясь обрести голос. Мои родители не знали о том, как надо мной издевались в школе, потому что мне было слишком стыдно рассказывать им все детали. Они думали, что это что-то временное и незначительное, что-то, что пройдет, если я буду игнорировать. Они всегда говорили мне ни на кого не реагировать и сосредоточиться на учебе, и они оставят меня в покое. Но они ничего не знали…
Однажды я упомянула Блейка моей маме, и все, что она сказала мне, – это держаться подальше от него и сообщать о нем моими учителями. Как будто это было так легко. Как будто Блейк заботился о школьных властях, он был авторитетом, все благодаря денежным средствам, которые его родители бросали во имя школьных пожертвований.
– Мальчик, о котором я тебе рассказывала, – начала я, глядя на маму. – Сегодня он снова издевался надо мной в классе. Он не останавливался, независимо от того, как сильно я умоляла его. Он был ужасен… поэтому я просто вышла из себя.
Тишина на кухне была слишком громкой.
– Так ты просто вышла из себя, – повторил папа.
– Да, – ответила я с красными щеками. – Я схватила его телефон и бросила его на пол со всей силы… и его экран разбился.
Папа провел рукой по волосам.
– Я не могу поверить, что ты сделала что – то подобное. Этот мальчик должен быть наказан за свои действия, но тебе не нужно было опускаться до его уровня. Я думал, что мы воспитали тебя лучше, чем это.
– Я знаю, и мне очень жаль, но он просто не остановился бы…
– Тогда ты должна была сообщить о нем учителю, – прервал папа.
– Это не помогает, папа! Учителя в нашей школе не похожи на вас. Наш директор не похож на вас. Им все равно.
– Ну, пришло время вмешаться, сейчас, когда школьный совет меняется. – Он остановился рядом со мной и поставил бутылку с водой на стойку. – Я собираюсь снова поговорить с директором школы и потребовать, чтобы он выполнял свою работу.
– Тем временем ты извинишься перед мальчиком и заплатишь за его телефон, – сказала мама.
НЕТ. Это было абсолютное НЕТ. Я даже не хотела представлять, как плохо это пойдет. Блейк не нуждался в моих извинениях, и он уже сказал, что плата за его телефон не принесет мне пользы.
– Я боюсь его, мама, поэтому я не хочу отработку с ним. И он тот, кто должен извиниться передо мной! За все, что он сделал со мной.
Папа глубоко нахмурился.
– Он когда-нибудь трогал тебя или физически как-то оскорблял тебя?
Я отколола лак для ногтей.
– Все сложно.
– Джессика. – Его строгий голос потребовал послушания. – Этот мальчик бил тебя?
– Нет, он никогда не бил меня. Он просто достает меня большую часть времени.
Он протяжно вздохнул.
– Мы поговорим с родителями мальчика и…
– Нет! – Воскликнула я. Я была в ужасе, просто думая об этом. Я не хотела вмешивать моих родителей, что, скорее всего, не сделает ничего, чтобы помочь мне. Это только разозлит Блейка, и тогда весь ад вырвется на свободу. – Я-я поговорю с ним и извиняюсь.
Мой папа посмотрел на меня так, как будто он не купился.
– Ты сделаешь это?
Румяна на моих щеках усилились.
– Я сделаю.
Я никак не могла поговорить с ним и извиниться за разбитый телефон. Я бы предпочла съесть стекло.
– Хорошо, – сказала мама. – И я действительно надеюсь, что ты не прибегнешь к повреждению имущества людей, когда снова выйдешь из себя. То, что ты сделала, никогда не является решением. Папа поговорит с твоим директором и позаботится о том, чтобы что-то подобное не повторилось.
– Это не обязательно…
– Конечно, обязательно, – сказал папа. – Я не хочу, чтобы студенты преследовали тебя. Кроме того, это может повлиять на твои оценки, и мы уже говорили тебе, насколько важны твои оценки. Ты не можешь надеяться, что в высшие университеты будут приняты студенты, с плохими оценками и отработкой. Так что, если я услышу, что у тебя появится еще одно наказание или возникнут какие-то проблемы, я не куплю тебе новую гитару.
Моя челюсть упала.
– Что? Но я просила эту гитару в течение многих лет!
– Тогда тебе лучше убедиться, что ты не совершишь другую ошибку.
Мне хотелось плакать. Они не справедливы. Всю свою жизнь я усердно училась, всегда получая хорошие оценки, и теперь, когда я получила отработку в наказание, впервые в своей жизни, они отнеслись ко мне так, как будто я собиралась стать преступником.
Я бросилась обратно в свою комнату и закрыла дверь ударом, гневные слезы скатились с моих глаз, и я чувствовала необходимость кричать о своей обиде на весь мир. Я ненавидела быть такой бессильной.
Когда мне было семь лет, моя бабушка научила меня играть на гитаре и отдала мне свою Мартин – акустическую гитару, которой она владела с тех пор, как ей было двадцать лет, в качестве подарка на день рождения. Это было особенным для меня, потому что это привело меня в мир музыки и помогло мне узнать, кем я была, и я стала безумно любить ее. Это был мой якорь, когда я чувствовала себя потерянной и источником радости, когда я чувствовала себя сильной. Это привело меня к пению.
Тем не менее, ее тональное качество было не таким хорошим, как могло бы быть. Итак, я просила моего отца купить мне новую гитару с тех пор, как я поняла, что хочу быть певицей, и начала представлять себя на сцене. Теперь я была на одной ступени ближе к тому, чтобы не получить ее, как будто годы быть образцовой ученицей можно было легко аннулировать одним чертовым наказанием. Это было совершенно нелепо.
Я упала лицом вниз на свою кровать и схватил свой iPhone.
«Я рассказала родителям об отработке», написала я Кевину.
«И что они сказали?»
«Что я должна извиниться перед Блейком.»
«Ты шутишь верно?»
«И что я должна заплатить за его телефон.»
«Твои родители употребляют наркотики?»
«Это не все. Мой папа сказал, что он не купит мне новую гитару, если я получу еще наказание».
«Подтверждаю. Они на наркотиках.»
«Расскажи мне об этом. Я ненавижу это. Я стала победителем во всех викторинах на прошлой неделе, но это все даром, потому что для них недостаточно хороших оценок.»
«Но это была не твоя вина.»
«Технически, это была моя вина, и не имеет значения, что Блейк – придурок. Плюс, теперь я должна извиниться перед ним.»
«Но это Блейк, о котором мы говорим. Извиняться бесполезно.»
Я перевернулась к стене и посмотрела на плакаты моих любимых инди-поп-певцов на стенах. Я думала о тексте «Бег с волками» от Авроры, желая, чтобы я могла освободиться от цепочек страха, которые удерживали меня и стать свободной, начиная с Блейка. Он был везде. Он владел моим разумом и причинял мне боль на разных уровнях, и меня тошнило, что я дала ему так много власти над мной.
Цепочки страхов …теперь это может стать моей новой песней.
«Я знаю. Так что ты можешь просто убить меня и избавить меня от страданий», вернулась я к Кевину.
«У меня лучший план. Давай выйдем и съедим что-нибудь вкусненького.»
Я широко улыбнулась. Еда всегда была решением.
«Ты гений, Кевин:) Я полностью за!»
После того, как мы решили, когда и где встретимся, я пошла в свою импровизированную студию звукозаписи. Это была на самом деле гардеробная, которая была настолько большой, что отлично служила как студия. Когда мы переехали в этот дом, я выбрала эту комнату только из-за этого. Я превратила ее в студию, звукоизолировала ее пеной и оборудовала ее аудио-интерфейсом, студийным микрофоном и студийными наушниками. Я потратила все деньги, которые получила от своей семьи и родственников на протяжении многих лет, и я не жалела ни одного цента.
Я взяла свою гитару и села на стул, умирая за свою ежедневную дозу игры и пения. Я набрала аккорд и позволила музыке охватить меня. Закрывая глаза, я начала петь, позволяя всем своим заботам и стрессу исчезнуть, забывая обо всем, кроме мелодии, которая перенесла меня в место, гораздо более волшебное и мирное, чем любое другое.
– Ммм, это божественно, – сказала я с полным ртом, когда смотрела на свой вкусный чизбургер. Это было настоящее удовольствие.
Кевин улыбнулся мне через стол, и я заметила кусок салата, застрявший между зубами.
– С-с-согласен.
Я улыбнулась.
– Эй, Кевин! У тебя салат застрял между зубами!
Он покраснел и прикрыл рот рукой.
– Правда? Дай мне свое зеркало.
– Вот. – Я вытащила розовое зеркальце из сумки.
Он схватил его и отвернулся. Я сделала глоток колы и посмотрела через окно на проходящих мимо людей. Большой слой снега густо лежал на земле, обещая детям снежные приключения. Темное, облачное небо указывало на то, что скоро будет снегопад.
– Твои р-р-родители действительно с-строги. – Он вернул мне зеркало. – Одна отработка – это не конец света.
Я откусила еще кусочек чизбургера и быстро проглотила его. Я всегда ела быстро, но мне приходилась замедлиться, если я не хотела привлекать к себе внимание. Место было полно людей из нашей школы.
– Для них так и есть. Всю жизнь мне говорили, насколько хорош мой папа. Мне всегда напоминают о его достижениях. Лучший в своем классе, владеет своей собственной юридической фирмой. И если этого недостаточно, они продолжают напоминать мне, что я не похожа на моих кузенов, которые либо слишком ленивы, чтобы учиться, либо общаются с не той толпой.
– Они слишком сильно давят на тебя.
Я потянулась к своему стакану и сделала еще один глоток колы.
– Ага. Они всегда хотели, чтобы я была их идеальным ребенком. Я должна нести ответственность и думать о своем будущем, бла-бла-бла. Иногда я чувствую, что этого никогда не бывает достаточно. Я устала доказать им что-то.
– Ты до сих пор не сказала им, что хочешь стать певицей?
Я откусила еще.
– Неа. Глядя, на это, когда дело доходит до чего – то столь незначительного, как отработка, я боюсь представить их реакцию, когда расскажу им об этом. Они думают, что пение – это только мое хобби. – Я улыбнулась ему. – Если ты не услышишь ничего от меня, это означает, что они убили меня.
Он улыбнулся.
– Я уверен, что ты преувеличиваешь. – Он подтолкнул очки на нос. – Я думаю, что ты должна сказать им, что хочешь быть п-п-певицей. Пение делает тебя счастливой, поэтому они должны это понять.
– Я надеюсь, что это так. Давай держать пальцы скрещенными.
Опять же, даже если они примут это, это решило бы только одну часть моей проблемы. Другая часть была намного больше, и я не знала, как с этим справиться.
У меня был страх сцены.
У меня было это с тех пор, как мне исполнилось двенадцать, и произошел один инцидент. Я не могла петь перед другими. Сара и Мел пытались убедить меня присоединиться к школьному хору в течение нескольких месяцев, прежде чем я наконец уступила. Первые несколько недель были катастрофическими, потому что я не могла найти свой настоящий голос. Все, что выходило, было высоким визгом, и это было унизительно.
Наш учитель пытался помочь мне преодолеть это. Она сказала мне, что в хоре было еще двадцать человек, поэтому внимание было не только на меня. Хор не был обо мне. Это было обо всех нас – единстве. Постепенно я смогла достаточно расслабиться и выступить на удовлетворительном уровне, но у нас был школьный фестиваль примерно через месяц, прямо перед весенними каникулами, и я абсолютно боюсь петь в нем.
– Как прошла твоя терапия?
У Кевина было речевое расстройство, и он начал речевую терапию месяцем ранее. Он жил со своей заиканием всю свою жизнь, которая наложила огромную вмятину в его самооценке и желании осуществить свои мечты. Это заставило его бояться общаться с другими или встречаться с новыми людьми.
Однажды он сказал мне, что чувствовал, что его заикание определяло его. Он сказал, что ничто не приносило ему большего стыда и разочарования, чем когда он делал все возможное, чтобы свободно говорить только, чтобы потерпеть неудачу и встретиться с недоразумением или невежеством, особенно от тех, кто считал его глупым только потому, что не мог выразить свои мысли или долго не мог что-то сказать, чтобы сформировать предложение. Он сталкивался с насмешками, жалостью и раздражением изо дня в день, что раздавило его надежду на перемены, поэтому он решил говорить как можно меньше. Я очень хотела бы как-то помочь ему.
– Это было как всегда. Мы работали над легким началом. Снова.
– Что это значит?
– Ты плавно начинаешь, чтобы мягко использовать свой голос и облегчить остальные слова. – Он глубоко вздохнул и продемонстрировал технику. – Мы читаем н-некоторые отрывки из книг.
– Как все прошло?
– Утомительно. Я не вижу никакого прогресса.
– Это требует времени, Кевин. Ты ходишь туда лишь месяц.
– Но я рассказывал тебе, я ходил на терапию в детстве. Ничего не помогает. Это неизлечимо.
– Может быть, ты просто не нашел подходящего терапевта или терапии для себя.
Он не выглядел убежденным. Это было правдой, что с многими случаями заикания нельзя было успешно справится, но я надеялась, что это не помешает ему преследовать его мечту стать певцом. Как бы необычно это ни было, Кевин не заикался, когда пел, что было замечательным.
– О, нет, – сказал он с внезапно бледным лицом, глядя на что-то позади меня с широкими глазами. – Не поверишь, кто здесь.
Мой пульс ускорился, и я посмотрела через плечо. Мои щеки согрелись, когда я увидела Блейка, брата Мел, Стивена, Мейсена и двух девушек вместе вошедших в закусочную. Я откинула голову назад и надвинула волосы, чтобы скрыть лицо за ними.
Просто моя удача и я.
– Пожалуйста, не позволяй ему увидеть меня, – прошептала я про себя. – Не позволяй ему подойти к нам. Заставь его сидеть в дальнем конце комнаты. Заставь его исчезнуть в воздухе.
– Я-я не думаю, что это поможет, Джесс. Они направляются прямо к нам.
Я резко вдохнула воздух.
– Ты шутишь, верно? – Я ущипнула переносицу. – Пожалуйста, скажи мне, что это просто плохой сон. Они на самом деле не здесь, – пробормотала я, уставившись на свой чизбургер, который внезапно стал гораздо интереснее чтобы смотреть, чем на что – либо еще.
– Гляньте на это? Это Беркс! – Воскликнул Мейсен, остановившись прямо рядом с нашим столом. Я не двигалась, отказываясь отвести взгляд от чизбургера. – И Меттс. Я не удивлен, увидев тебя здесь, Меттс. Ты же должна где-нибудь пополнять свои запасы жира.
Девочки, которые были с ними, хихикали, но я не смела поднять голову и посмотреть на кого-либо из них. Почти мгновенно я сожалела о том, что ела этот гигантский чизбургер, у которого, вероятно, было достаточно калорий, чтобы продержаться мне неделю.
– Почему она притворяется статуей? – Сказал Стивен, дважды стуча в макушку моей головы.
– Что ты хочешь? – Сказала я чуть не плача, когда я подняла взгляд, чтобы встретиться с ним, что было трудно при его росте. – Оставь меня в покое.
Они рассмеялись во весь голос, и красный цвет поднялся на мои щеки. Я до сих пор не могла смотреть в направлении Блейка, хотя я видела его на своей периферии за Мейсеном и девочками.
– Просто проверяю, там ли еще твой мозг, – сказал Стивен. Его дружелюбная улыбка не ощущалась правильной.
В Стивене было что-то, что было совершенно отталкивающим, и я не знала, было ли это потому, что он был тяжелым пользователем запрещенных веществ и типичным хулиганом или потому, что он выглядел как гиена с жаждой кровопролития.
– Ты не найдешь его, – сказал Блейк, и я встретила взгляд Кевина. Он выглядел смущенным. – Она тупая уродка.
Я. Ненавижу. Его.
– Прекрати, – ворчал Стивен. – Она не так уж и плоха. Может быть, у нее нет мозгов, но она милая и достаточна симпатичная с аппетитной фигурой.
Я проглотила еще одну дозу унижения, чувствуя все больше и больше глаз на нас. Я не хотела быть в центре внимания. Я хотела просто сбежать.
– Теперь мы будем стоять целый день здесь или как? – Спросил Стивен.
Они, наконец, продвинулись, чтобы сесть, но мое облегчение было недолговечным из всех столов, они сели за тот, что рядом с нами.
Я чуть не застонала, когда Блейк сел лицом к мне. Он поднял глаза, чтобы встретиться с моими, и узлы завязывались в животе. Он держал меня в своем немигающем взгляде, делая меня неподвижной. Я опустила голову и попыталась спрятаться за своими волосами еще раз, но я знала, что это бесполезно. Я никогда не смогу спрятаться от него.
Я пыталась придумать о чем поговорить с Кевином, но в голову ничего не приходило, и я слишком сильно откусила свой чизбургер. Как будто все уши и глаза были на нас.
– Эй, четырехглазый, – начал Мейсен после того, как официантка взяла из заказы. Он обернулся, похлопывая Кевина по плечу.
О, давай! Оставь нас в покое!
– Посмотри на себя. Мамин сынок, наконец, на свидании.
Я зарыла пальцы в бедра. Если было что – то, что я ненавидела больше, чем издевательства над собой, это было видеть как издеваются над Кевином. Кто-то всегда издевался над ним так или иначе, и я не могла этого выносить.
Выпрыгнув из своей раковины, я щелкнула ему:
– Мы не на свидании. И не называй его так.
– Но выглядит все так, – вставил Стивен. – Ты защищаешь его, как настоящая девушка.
– Нам нужно дать ей медаль, – сказал Мейсен Стивену.
– Точно, – согласился он, с жуткой улыбкой.
– Дайте ей медаль, как самой толстой девушке в мире, – присоединился Блейк, и девушки засмеялись. Я сжала руки в кулаки, чувствуя, что могу начать плакать в любой момент.
– С каких это пор они позволяют сидеть мусору в этом месте? – Спросил Блейк, звуча и выглядя скучающим. – Мы должны поговорить с менеджером.
Я укусила внутреннюю часть щеки и посмотрела на Кевина. Мне хотелось убежать, но я не хотела давать им удовлетворение, увидев, как я убегаю. Они уже видели, как я слишком много раз сбегала.
– Игнорируй их, – я подняла на Кевина взгляд и взяла свой телефон, чтобы зайти в Instagram, полагаясь на него, чтобы помочь мне вытерпеть это.
– Им не весело, – сказал Стивен искусственно фальшивым голосом. – Они не хотят разговаривать с нами. Как грубо!
Он взорвался в громкий истерический смех, вероятно, привлекая внимание всей закусочной.
Кто-нибудь знал, какие наркотики он использовал сегодня?
Кевин прислал мне сообщение.
«Ты хочешь уйти?»
«Да, но я не хочу, чтобы это выглядело так, будто мы убегаем.»
«Тогда заканчиваем есть и уходим. Хорошо?»
«Хорошо.»
Официантка принесла им напитки, и Кевин дал сигнал на счет. Я пережевывала, и каждая секунда казалось вечностью. Я чувствовала его взгляд на мне, но я отказывалась смотреть на него. Мои щеки горели, когда я снова укусила свой чизбургер, прокручивая свой канал в Instagram, лишь бы мне не пришлось смотреть на него.
– Сегодняшние гонки будут веселыми, – услышала я Стивена. – Я выручу хорошие деньги.
– Ничего веселого. Это будет легкая победа для Блейка или меня, – сказал Мейсен.
– Как всегда, – ответил Блейк своим глубоким голосом, и прежде чем я смогла остановиться, я подняла взгляд со своего экрана, чтобы посмотреть на него. Мой желудок перевернулся, потому что он уже смотрел на меня, его огненный взгляд заставил меня чувствовать, что здесь больше никого не было, кроме меня. Это не имело смысла. Если он так ненавидел меня, он не должен был обращать на меня внимание. Он не должен был смотреть на меня так.
– Звучит слишком самодовольно, братан, – сказал ему Стивен, и я прервала наш зрительный контакт. – Я слышал слухи о каком – то парне, который якобы непревзойденный. Ти сказал, что скоро он собирается гоняться на трассе.
– Пусть попробует. Мы покажем ему, как это делается, – сказал Блейк.
Сара рассказывала мне об их отвратительных бандитских мероприятиях. Они участвовали в незаконных гонках и боях, а некоторые другие члены также участвовали в краже и торговле наркотиками. Ти был лидером банды. Я просто не могла понять, почему кто-то когда-нибудь присоединится к чему-то столь ужасному, как банда.
Блейк, Мейсен, Стивен и Хейден были в этой банде долгое время, но более чем месяц назад, Хейден наконец-то вышел из нее, оставив свое беспокойное прошлое ради Сары. Он должен был пройти через ад, чтобы уйти, и даже у него была встреча со смертью, когда другие члены банды избили его и выкинули. Ему потребовались недели, чтобы полностью выздороветь.
Просто представление Блейка в той же ситуации наполняет меня необъяснимым страхом. Я не должна заботиться об этом. Это его жизнь, а не моя. Тем не менее, я боялась за него. Я хотела смеяться над собой за то, что боялась за своего мучителя.
Кевин закончил есть и сделал последний глоток колы, когда официантка принесла нам чек.
– Пойдем, – сказала я, когда мы заплатили за еду и встали. Мои щеки покраснели как помидоры, потому что все они повернулись и молча смотрели, как мы уходили.
Я поспешила мимо их стола, слишком осознавая, что мне придется пройти мимо Блейка, чтобы получить свою свободу, но он быстро среагировал. Он бросил в меня свою колу, и жидкость приземлилась на мою куртку и джинсы. Я остановилась со вздохом.
Мое смущение достигло рекордно высокого уровня, когда бесчисленные взгляды клиентов вокруг этого места были закреплены на меня в длительной тишине. Один молодой подросток поднял свой телефон, как будто он планировал снять меня, и я отвернулась от него, чувствуя себя как аттракцион в зоопарке.
Гнев, стыд и боль, вырвались на поверхность, становясь сильнее, когда я встретила взгляд Блейка, который был полон презрения, а он сам сардонично улыбался.
– Упс, – сказал он, достаточно громко, чтобы окружающие нас могли услышать его. – Моя рука нечаянно соскользнула.
Я начала задыхаться.
– Когда? Когда ты перестанешь это делать? – Я едва могла сказать хот что-то, мой голос ломался. Он показал нулевое раскаяние, как обычно. Его улыбка исчезла в одно мгновение.
– Я никогда не остановлюсь, – сказал он низким голосом. – Ты можешь сбегать, Толстуха, но это не будет иметь никакого значения.
Мои глаза наполнились слезами, что означало, что я должна была сбежать, прежде чем я стану униженна еще больше. Я не собиралась позволять ему видеть, как я плачу. Пятна на моей одежде представляли собой стыд, сожаления и боль, которую я несла долго, и мне все уже надоело. Я хотела бы, чтобы все мои проблемы могли быть волшебным образом устранены. Мне бы хотелось, чтобы хоть один день наступил, когда мне не придется бояться Блейка или других, и я могла бы жить в мире.
Я не могла смотреть ни на кого, поэтому я бросилась с Кевином к двери и вышла на холод. Только тогда я поддалась слезам, сожалея о том, что сегодня покинула вообще свою комнату.
