Текст книги "В ловушке"

Автор книги: Вера Холлинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

Вера Холлинс
В ловушке

ПРОЛОГ

ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ НАЗАД

Это был первый день моего последнего года обучения в старшей школе. Это было не совсем то, на что я надеялась. Я была не в своей старой школе в Бриджпорте, а в новой школе, которая таила в себе только неизвестность, а я всегда боялась неизвестности.

Прозвенел звонок, ознаменовав конец третьего урока и начало еще более неизвестных вещей. Я игнорировала взгляды одноклассников, выходя из класса. Мне просто хотелось, чтобы они перестали пялиться, но я знала, что этого не произойдет. Я была новенькой, что, по-видимому, означало, что меня должны были крестить неустанными взглядами, шептаться и указывать на меня пальцем, как будто они никогда не видели в этой школе новых учеников, как будто я была каким-то инопланетным существом. Это было довольно пугающе, и я почти струсила. Я бы определенно отказалась от похода в столовую, если бы не урчащий живот… Я умирала от голода.

Студенты толпились в зале, что помогло мне затеряться в толпе. Я втянула живот и выпрямила спину, надеясь, что не выгляжу слишком толстой, какой себя чувствую. Я нервничала, когда двигалась, проводя руками по краям своей драпированной рубашки, чтобы исправить несуществующие складки, надеясь, что это скроет складку над поясом моих джинсов.

Все будет хорошо. Посмотри на светлую сторону. Ты начинаешь все заново.

Я остановилась перед дверями кафетерия, когда тупая боль распространилась по моей груди. Я не хотела есть в одиночестве и сталкиваться с еще большими взглядами. Лучше просто взять немного еды и пойти в тихое место.

Сделав глубокий вдох, я вошла. Быстрый осмотр комнаты показал мне, что мне удалось привлечь некоторое внимание, отчего я покраснела.

Ладно. Еще больше жутких взглядов, поехали.

Мои неуверенные шаги привели меня вглубь столовой, пока кто-то не остановился слишком близко ко мне. Я подняла голову, чтобы встретиться с потрясающими, но холодными серыми глазами парня, который был настолько высок, что я чувствовала себя карликом рядом с ним. Я подавилась слюной, сбитая с толку тем, почему такой горячий парень намеренно приближается ко мне

Я изучала точеные черты его лица, отмечая его высокие скулы, прямой нос и губы в форме сердечка, которые лучше всего можно было бы описать как «созданные для поцелуев». Он определенно мог составить конкуренцию другим парням, но в нем было что-то – вид беспокойства, что мне не нравилось, тем более, учитывая, что я не знала, в чем дело.

Он тоже оценивал меня, и я не упустила из виду жестокую расчетливость на его лице или внезапную тишину, наступившую в комнате.

– Ну, это что-то новенькое. – Он говорил громко, чтобы другие слышали. На его лице появилась недружелюбная ухмылка. – Как тебя зовут?

Я опустила голову, и еще один румянец покрыл мои щеки. Я становилась слишком застенчивой, чувствуя, как тысячи глаз тыкают в меня. Слишком легко я вернулась к старому инциденту пятилетней давности. Я не могла справиться с этим тогда, и я определенно не могла справиться с этим сейчас. Я просто хотела покончить с этим и убраться отсюда.

– Дж-Джессика, – ответила я тем писклявым детским голосом, который я ненавидела. Мое заикание сопровождалось злобным смехом нескольких студентов, стоявших поблизости.

– Джессика кто?

– Джессика Меттс.

– Кто? Я не расслышал. Джессика кто?

– Дж-Джессика Меттс.

– Ты имеешь в виду Джессику Фэтс?

Мой желудок сжался от оскорбления, которое ранило больше всего. Оскорбление, которое я слышала больше, чем любое другое. То, которое превратило меня в неуверенное в себе существо, которое никогда не могло быть по-настоящему удовлетворено своей внешностью.

Его ухмылка стала еще шире.

– Потому что ты такая же толстая, Джесси, как старый добрый пианист Фэтс.

Все эти безликие люди в комнате смеялись. Смех был повсюду, как и в тот день. Было ошибкой приходить сюда. Глупой, глупой ошибкой.

Мои слезы готовы были вылиться наружу. Я понятия не имела, почему этот придурок нацелился на меня, но я не собиралась ждать, чтобы узнать. Я развернулась, но он потянулся ко мне и схватил мое предплечье, не давая мне сбежать.

– Куда собралась, Джесси? Ты хочешь пропустить свою приветственную вечеринку?

Мне это не понравилось.

– Мою приветственную вечеринку?

– Да. – Он взглянул на студентов вокруг нас. – Что скажете, ребята? Хотите устроить приветственную вечеринку для Джессики?

Мое сердце бешено колотилось о ребра, я знала, что вот-вот произойдет катастрофа. Парень отступил в сторону, и реальность исказилась во что-то совершенно уродливое, когда студенты начали забрасывать меня едой.

Прежде чем я успела среагировать, мне прямо в лицо посыпались различные блюда. Я подняла руки, чтобы защитить голову, но все остальное тело было полностью открыто, и я вздрагивала от боли каждый раз, когда меня ударяли. Я была страшно унижена.

Я упала на колени, мои ноги были слишком слабы, чтобы держать меня. Я не могла поверить, что это происходит со мной. Я не могла. Каждая секунда приносила все больше боли и унижения, и мое сердце начало разрываться на части. Я разрыдалась, надеясь, что эта пытка закончится. Это было нереально. Это было больно. Это было очень больно.

Почему никто не остановит это?

Помогите…

Они ужасны.

Кто-нибудь… Помогите мне…

Пожалуйста, помогите мне…

Боль взорвалась во лбу, когда пакет молока ударил меня и лопнул, молоко залило все мое лицо, но сильнее всего болело мое сердце. Я не могла понять эту жестокость. Это было сильнее боли. Я открыла рот, чтобы умолять их остановиться, но высокая худая девушка встала между мной и остальными, чтобы защитить меня. На мгновение я подумала, что у меня галлюцинация. Моя грудь сжалась от облегчения и страха за нее.

– Прекрати это, – закричала она парню, который все это начал.

На его лице отразилась смесь ярости и удивления.

– Какого черта ты делаешь?

– Это не нормально! Ты делаешь ей больно! Разве ты не видишь, что у нее уже кровь?! – Она посмотрела на меня через плечо и встретилась со мной взглядом. Мне было интересно, видит ли она, насколько я напугана, что даже не поняла, что у меня течет кровь.

– Отойди в сторону, сука.

– Нет.

Он набросился на нее.

– Ты об этом пожалеешь.

Он схватил ее за волосы и толкнул на пол, вырвав несколько прядей. Я не могла поверить своим глазам. Этот придурок был более чем мерзок. Он сделал знак остальным бросать в нас еду, но затем двери столовой распахнулись, и вошел директор.

Наконец-то.

– Что здесь происходит? – Он добежал до нас несколькими быстрыми шагами. – Господи Иисусе!

Шок измотал меня, и моя дрожь усилилась. Я не могла перестать плакать, осознавая, как странно я, должно быть, выглядела, вся в еде и жидкостях. Он присел рядом со мной и положил руку мне на плечо.

– Ты в порядке? – Спросил он, но я не смогла найти в себе сил сформулировать слова.

– Ей нужно к медсестре. Она ранена, – сказала ему высокая девушка.

Он нахмурился, когда заметил что-то на моем лбу, что, как я предположила, было раной от острого края пакета молока. Он встал.

– Кто это сделал?

Наступившая тишина была хуже всего.

Что, никто не выступит против этих хулиганов? Невероятно.

– Джонс, в мой кабинет, – сказал директор парню, который начал этот разгром.

Да! В конце концов, была какая-то справедливость.

Он бросил на него убийственный взгляд.

– Почему я?

– Не притворяйся невинным, Джонс. Это не первый раз, когда что-то подобное происходит, и большую часть времени ты в этом замешан.

– Это неправильно, мистер Андерс. Я просто случайно оказался здесь, чтобы помочь этим девочкам. Разве это не так? – Спросил он двух парней рядом с ним, и они кивнули в ответ.

Какого черта?

– В любом случае, в мой кабинет, Джонс. Сейчас. Ты тоже, Декер. Я хочу, чтобы ты была в моем кабинете сейчас же.

– Хорошо, – ответила девушка. – Могу ли я сначала отвести Джессику к медсестре?

– Можешь, но побыстрее. – Он повернулся лицом ко всему кафетерию. – Почему вы все еще стоите без дела? Я хочу, чтобы этот беспорядок был убран немедленно!

Я прислонилась к девушке, когда поднялась на ноги, чувствуя, что мои ноги могут отказать мне в любой момент. Все уставились на меня, и стыд поглотил меня целиком. Я больше не хотела возвращаться сюда никогда.

– Ты можешь ходить? – Спросила она, обнимая меня за плечо для поддержки. Она была настоящим сокровищем.

– Да.

– Ладно. Давай пойдем к медсестре.

Я кивнула, безмерно благодарная, прежде чем в последний раз взглянуть на монстра, который заставил меня пройти через это. Его глаза были двумя озерами презрения и никакого раскаяния, когда он смотрел на меня. Мой желудок скрутило от отвращения. Я никогда не чувствовала такого сильного отвращения к кому-либо, и я хотела бы никогда больше его не видеть.

Однако каким-то образом я чувствовала, что это только начало, и мне предстоит долгая и ужасная адская поездка.

ГЛАВА 1

НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ

Конец февраля

Бенджамин Франклин сказал, что в этом мире нет ничего определенного, кроме смерти и налогов. Он ошибался, потому что теперь, сидя прямо перед своим мучителем на уроке истории США, я могла бы легко добавить еще кое-что к этому списку.

В этом мире нет ничего определенного, кроме смерти, налогов и пыток Блейка Джонса.

Блейк просто должен был сесть прямо за мной на этом уроке. Он просто должен был…

Я остро ощущаю его близость каждую секунду этого ужасно длинного урока. Мурашки покрывают мою кожу каждый раз, когда я чувствую его движение, и я едва могу это вынести. Мне приходится бороться, чтобы дышать ровно, надеясь, что я не буду выглядеть полной чудачкой в глазах моего одноклассника Маркуса, который сидит рядом со мной.

Эта надежда таяла с каждой минутой, потому что Блейк старался как можно сильнее размазать мой образ перед ним. Он издевался надо мной всякий раз, когда Маркус наклонялся, чтобы что-то прошептать мне, пока наш учитель что-то писал на доске, и я теряла терпение. Мое сердце колотилось от перспективы драки с парнем, который был самым сложным и бессердечным человеком, которого я когда-либо встречала. Даже одно имя Блейка Джонса вызывало у меня дрожь.

Он представлял собой длинную, мучительную историю, которая началась в мой первый день в качестве старшеклассницы в этой школе. Он издевался надо мной с того момента, как увидел меня, и превратил мою жизнь в Ист Уиллоу в кошмар. Я подвергалась издевательствам в средней школе и в предыдущей старшей школе, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что я переживала с Блейком, абсолютно нет.

Блейк давил на меня день за днем. Он испортил мое представление о себе до такой степени, что мне стало не нравиться все в себе – от внешности до личности, и даже с терапией я с трудом помнила, что мне не должно быть дела до его оскорблений и что я должна любить себя такой, какая я есть.

Мой психотерапевт Сьюзен снова и снова напоминала мне, что я красивая и особенная девушка, и Блейк, скорее всего, просто проецировал на меня свою неуверенность, но логическое мышление ничего не значило каждый раз, когда он причинял мне боль и доводил меня до слез.

Я была трусихой. Я была из тех людей, которые убегали при виде опасности или ждали, пока другие ее спасут, на что Блейк любил часто указывать. Он называл меня слабачкой и удваивал свои оскорбления, просто чтобы увидеть, как я ломаюсь и молю о пощаде. Я постоянно жила в страхе перед его оскорблениями или местью, если я каким-либо образом выступлю против него.

Я никому не рассказывала о том, как он взломал мой шкафчик и украл мои прокладки, и я протекла через джинсы к концу занятий. Выход из школы был ужасно унизительным. Конечно, Блейк был там, чтобы заснять это на свой телефон.

Я также никому не рассказывала, что он бросил окурок в мои тщательно завитые волосы, когда проходил мимо, сказав, что я горю. Охваченная ужасом, я попыталась вытащить окурок, прежде чем он спалил мои волосы, но обнаружила, что он уже потушил сигарету, прежде чем бросить ее. Я часами плакала в своей комнате, не в силах понять, как кто-то может так травмировать людей, просто потому что ему так хочется.

Потом был случай, когда он снова взломал мой шкафчик и оставил там кучу мусора. Я пожаловалась на него директору, но он сказал мне, что у меня нет доказательств, что это сделал Блейк, и отказался что-либо делать против него. Это не стало сюрпризом, так как он не помог мне и после моей «приветственной вечеринки» шесть месяцев назад. В школе не было камер, и поскольку никто не выступил в качестве свидетеля, это было мое слово против слова Блейка. Отец Блейка был мэром Энфилда, поэтому было ясно, чье слово имело большую ценность в этой коррумпированной школе.

Блейк был возмущен, потому что я настучала на него директору, поэтому он отомстил мне, прифотошопив мое лицо на фотографию женщины в корсете и чулках с хлыстом в руке и ногой, стоящей на мини-холодильнике. Он отправил это одному из своих футбольных приятелей, который опубликовал это в своем Instagram и подписал «Пищевая-Шлюха». Это прозвище закрепилось за мной в последующие месяцы, напоминая, что каждый раз, когда я давала отпор, Блейк был рядом, чтобы сделать все еще хуже.

Я даже и предположить не могу, почему он меня так ненавидит. Я ничего ему не сделала, но он постоянно вселял в меня все больше и больше страха, пока я не была близка к тому, чтобы отказаться от своей новой жизни в Энфилде и вернуться в родной город, чтобы жить с тетей и дядей. Однако, у меня здесь появились лучшие друзья, и я не хотела разочаровывать родителей, сдаваясь.

В какой-то момент Блейк перестал издеваться надо мной. По какой-то чудесной иронии судьбы он перестал преследовать меня после Нового года, и я думала, что наконец смогу провести дни без его жестокости, но потом выяснилось, что я ошиблась, потому что в последнее время он снова взялся за дело. Я должна была знать, что мир не продлится долго.

Теперь Маркус был первым свидетелем моего унижения, и я хотела, чтобы земля поглотила меня. Или поглотила Блейка, как можно глубже и дальше от меня.

Урок не мог закончиться достаточно быстро…

– Толстуха, – прошептал Блейк мне на ухо. Я напряглась, потому что его губы почти коснулись моей мочки уха.

Сегодня я опять допустила ошибку, заплетя косы.

– Повернись. – Его дыхание коснулось моей шеи, и мой живот перевернулся.

Я поджала губы, уставившись в одну точку в учебнике. Его аромат сбил меня с толку. Несправедливо, что он так приятно пах.

– Ты повернешься, если не хочешь, чтобы я сказал твоему парню-неудачнику, что ты плохо целуешься.

Мои щеки покраснели от воспоминания об одной из самых больших ошибок в моей жизни, сопровождавшейся уколом боли в груди, потому что он назвал меня ужасно целующейся.

Я посмотрела на него через плечо.

– Может прекратишь? И он не мой парень-неудачник.

Он злобно улыбнулся, поднял телефон и сфотографировал мою ухмылку.

– Посмотри на себя. – Зарычал он на фотографию, как будто смотрел на мерзость. – Ты настоящий морж. Теперь мне нужно только использовать фильтр и отправить фото твоему парню-неудачнику. Уверен, он намочит штаны от смеха.

Мои глаза расширились. Я потянулась к его телефону, чтобы попытаться удалить фото вместе с другими фотографиями, которые он сделал ранее на уроке, но Блейк не зря был капитаном нашей футбольной команды. Его рефлексы были исключительными.

– А-а-а, не так быстро. – Он убрал свой телефон подальше от меня.

– Мисс Меттс, это не Старбакс, – упрекнула мисс Джентри, вырывая меня из моего пузыря нарастающего гнева. Я резко повернула голову, чтобы посмотреть на нее с горящими щеками. Мне было стыдно, что она отчитывает меня перед всем классом. – Если вы не хотите быть внимательны на моем уроке, можете выйти.

– Простите, мисс Джентри. Я буду внимательна.

Ее глаза сузились, когда она нахмурилась на меня.

– Лучше бы так и было.

Я сцепила руки на коленях, желая, чтобы мои волосы скрыли меня от всех. Я не заплачу. Нет. Я закрыла глаза и втянула воздух.

Джесс, не смей сейчас плакать.

Я знала, что Блейк злорадствует. Ему нравилось выставлять меня напоказ, а я презирала это всем нутром.

Маркус искоса взглянул на меня и протянул сложенную бумагу, когда мисс Джентри продолжала говорить о Бенджамине Франклине. Спрятав ее под партой, я развернула ее: «Не обращай внимания на Джонса. Рано или поздно он остановится».

Я могла только мечтать. Маркус не знал, что игнорирование никогда не приводило меня к чему-либо с Блейком. На самом деле, это только подстрекало его еще больше преследовать меня. Тем не менее, я ценила Маркуса за то, что он не думал обо мне хуже из-за оскорблений Блейка.

Маркус Робинсон пел в школьном хоре, как и я, и он казался хорошим парнем. На прошлой неделе он пригласил меня на свидание, что стало совершенно неожиданностью из-за давно циркулирующих слухов о том, что он гей. Я сказала ему, что он мне не нравится, и отказала ему, но он остался со мной дружелюбен.

«Ты его не знаешь. Он может быть очень настойчивым», написала я под его словами и вернула ему бумагу. Я взглянула на мисс Джентри, и, к счастью, она не смотрела в нашу сторону. Маркус прочел ее. Я наклонилась, чтобы сказать ему, чтобы он ничего не принимал от Блейка, на случай, если он действительно отправит мою фотографию в свой Snapchat, но слишком внезапно Блейк отдернул меня от Маркуса за косу, и я едва успела подавить вскрик.

Я развернулась к нему лицом.

– В чем, черт возьми, твоя проблема? – Прошипела я, стараясь говорить как можно тише.

– Беркса тебе мало, так ты еще и Робинсона хочешь? – Сказал он себе под нос, скривившись. – Значит, ты у нас толстая шлюха?

Я поморщилась, отвращенная его уродливыми, ревниво звучащими словами. На этот раз желание поставить его на место оказалось сильнее страха, и я выпалила:

– Это говорит парень, который спал с бесчисленным количеством девушек. Удивительно, что твой стручок еще не отвалился.

Его лицо вытянулось. Его серые глаза сузились до двух угрожающих щелей, которые глубоко врезались в меня, и остальная часть класса перестала существовать. Я чувствовала это – его следующую атаку.

Он схватил меня за запястье, которое я положила на спинку стула, и выплюнул мне в лицо:

– Кем ты себя возомнила, черт возьми? – Я отдернула руку, чтобы попытаться освободиться, но это было бесполезно. – Ты же знаешь, что я могу сломать тебя за секунду. Это проще простого.

– Мисс Меттс? Мистер Джонс? – Позвала мисс Джентри, но ее голос звучал так, будто он доносился откуда-то издалека. Мы с Блейком были слишком поглощены нашим разговором, чтобы заботиться о ком-то еще, теперь наши лица разделяли всего несколько дюймов.

– Я отправлю твои постыдные фото и видео во все колледжи штата, – тихо сказал он, так, чтобы его слышала только я, и в его голосе смешались тревога и гнев. – Никто тебя не примет. К тому времени, как я закончу с тобой, у тебя не будет будущего, так что лучше подумай дважды, прежде чем снова подставлять мне спину.

Я. Ненавижу. Его. Я так его ненавижу…

– Мистер Джонс! Что вы делаете?

Наш учитель остановилась над нами, но мой гнев достиг точки кипения, и больше ничего не имело значения, кроме как причинить ему боль. Шесть месяцев – именно столько времени мне потребовалось, чтобы не беспокоиться о его болезненных возмездиях и боли хотя бы раз… Шесть долгих месяцев, но лучше поздно, чем никогда.

У него не было границ. У него не было стыда. И у него не было абсолютно никакого сочувствия. Это было слишком, и я больше не могла этого выносить. Я не могла просто молчать и прятаться под одеялом, как испуганный ребенок, надеясь, что опасность пройдет.

Больше нет.

Я взглянула на его iPhone на столе – телефон, который был там почти каждый раз, когда меня унижали. Этот телефон документировал мои слезы, мои моменты отчаяния и мои моменты унижения. Это было отвратительно.

Сдерживаемая тревога была как тикающая бомба. Она могла взорваться в любой момент.

Моя наконец взорвалась.

Я встала, даже не осознав этого, и схватила устройство, которое так презирала. Я швырнула его на пол, наслаждаясь звуком разбивающегося стекла. Это было катарсисом. Его экран треснул в разных местах, и что-то похожее на удовлетворение разлилось по моей груди. Когда все смешалось на заднем плане, я подняла голову, чтобы встретиться взглядом с Блейком, и все позитивные чувства во мне исчезли. Я фактически пошатнулась, когда увидела ненависть, какой никогда раньше не было в его глазах. Вены на его челюсти вздулись, когда он боролся, чтобы не броситься на меня.

– Мисс Меттс, что вы творите! – Мисс Джентри уставилась на меня, приложив руку к сердцу. – Я не потерплю такого ужасного поведения в своем классе. И вас. – Она указала на Блейка. – Мне противно, что вы издеваетесь над своими одноклассниками, и это происходит прямо посреди моего урока! Я не могу оставить это безнаказанным. Я назначаю вам обоим совместную отработку.

Что?!

– Но он был тем, кто начал это…

– Но вы продолжили. – Она поправила очки на переносице. – Я хочу видеть вас обоих здесь после занятий в понедельник. А теперь вон из моего класса!

– Ты пожалеешь об этом, – сквозь зубы пробормотал Блейк голосом, от которого у меня похолодело, и я поверила ему. Я действительно поверила, что меня подставили. Он поднял телефон с пола и схватил учебник и тетрадь со стола, выходя.

Я не могла ни на кого смотреть, не в силах избавиться от сожаления и стыда. Только сейчас до меня дошли последствия моей вспышки. Меня никогда раньше не наказывали отработкой, и моим родителям это совсем не понравится.

Я схватила тетрадь и учебник дрожащими руками и пожала плечами Маркусу, в чьем взгляде было море жалости. Мне хотелось перемотать последнюю минуту и еще сильнее удержаться от того, чтобы не швырнуть телефон Блейка.

Я до сих пор не могла поверить, что бросила его на пол и разбила.

Все еще в шоке от своей реакции, я вытащила себя из класса, подальше от непрекращающегося шепота моих одноклассников. Я только что завернула за угол, когда кто-то дернул меня с силой, от которой у меня перехватило дыхание. Моя спина врезалась в стену, и мой взгляд встретился с взглядом Блейка. Его руки на моих плечах не давали мне двигаться.

– Что ты делаешь…

– Ты думаешь, что можешь противостоять мне? Ты думаешь, я позволю тебе уйти безнаказанной?! – Я вздрогнула, когда его крик разнесся по пустому коридору. Его огромное тело было слишком близко к моему, и мой пульс сошел с ума от его близости.

Я сжала его руки, чтобы оторвать их от моих плеч, но он только усилил свое давление.

– Если бы ты не приставал ко мне, я бы не…

– Заткнись! Я не хочу слышать больше ни слова из твоего большого, толстого рта. – Он скривил губы. – А я думал, что смогу дать тебе свободу действий после Нового года. Я думал, что все будет лучше, если я буду относиться к тебе так, будто тебя не существует. Но ты облажалась стерва.

Он оттолкнулся от меня, но вместо того, чтобы почувствовать облегчение от столь необходимого расстояния между нами, я почувствовала, что задыхаюсь, боясь того, что может случиться дальше.

Отвернувшись от меня, он бросил на меня последний взгляд через плечо.

– Сегодня ты облажалась по-крупному, и теперь? Теперь настало время расплаты.