Текст книги "В ловушке"
Автор книги: Вера Холлинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)
– Я не уверен, что смогу быть с ним, Джесс. И как я могу ему нравиться с моим заиканием?
– А почему ты не должен ему нравиться с твоим заиканием? Твое заикание – это не то, кем ты являешься, помнишь? Я вижу, что Маркусу все равно, и тебе тоже не должно быть до этого дела. Заикаешься ты или нет, ты милый, хороший человек, и ты заслуживаешь самого лучшего.
– Тогда почему я не могу тебе понравиться? – Он провел рукой по своим зализанным волосам, умудрившись их испортить. – Неужели нет способа, чтобы я тебе понравился?
Мой взгляд проследил за облаками, скрывающими звезды, толстый слой сожаления покрыл мою грудь. Дрожь пробежала по моему телу.
– Кевин, я… я не могу. Мне нравится другой.
– Я знаю. Это Блейк, не так ли? Несмотря на то, что он всегда издевался над тобой, ты влюбилась в него.
Мне не понравилось обвинение в его тоне. Я не повернулась, чтобы посмотреть на него, сжав руки в кулаки на перилах.
– Да. Я влюбилась в него, несмотря на то, что он мой мучитель. Больная, да? Ты, наверное, считаешь меня глупой, но думаешь, я не пыталась избавиться от этих чувств? Это нелегко.
Он схватил меня за руку, и я посмотрела на него. Тоска в его глазах была слишком сильной для меня.
– Я могу помочь тебе забыть его. Мы оба можем забыть наши г-г-глупые увлечения и быть вместе…
– Ты вообще понимаешь английский, Беркс? Или тебе нужно, чтобы я перевел тебе «Мне нравится другой»? – Произнес глубокий голос, и мое сердце остановилось.
Черт возьми, нет.
Блейк стоял всего в нескольких футах позади нас, скрестив руки на груди, с непроницаемым выражением лица.
Он все слышал.
ГЛАВА 14
Мой мир рухнул. Он услышал это. Он услышал, что он мне нравится. Меня сейчас стошнит.
– Я ей нравлюсь, а не ты, так что перестань пытаться заставить ее полюбить тебя. А теперь проваливай, – сказал Блейк, указывая большим пальцем на заднюю дверь, чтобы Кевин ушел.
– Нет. Я-я-я не оставлю Джесс наедине с тобой. И мы с Джесс разговариваем, так что тебе следует уйти.
Ноздри Блейка раздулись, и он бросился на Кевина, схватив его за плечо.
– Ты правда так мне отвечаешь? Ты хочешь, чтобы я заставил тебя уйти, Беркс?
– Не трогай его! – Я подскочила, чтобы оторвать его от Кевина, и оттолкнула его, заслонив Кевина своим телом. – Он ничего тебе не сделал, так что не смей его трогать.
Его хмурое выражение стало еще сильнее.
– Мне нужно поговорить с тобой, а он нам мешает.
– Я не хочу с тобой разговаривать, – сказала я, но это была ложь. Я хотела поговорить с ним, как бы глупо это ни было. Я хотела узнать, почему он здесь и что он услышал. Я хотела получить ответы на вопросы, которые становились все громче в моей голове день за днем.
Он наклонил голову, прищурив глаза.
– Ты не умеешь лгать. Думаю, тебе не терпится узнать, что я скажу о твоем маленьком признании.
Сильный румянец окрасил мои щеки, и я отвернулась. Моя кожа покалывала от его близости.
Я ненавижу его, ненавижу его, ненавижу его.
– Ладно. Мы поговорим.
– Джесс, – разочарованно сказал Кевин, но я не смотрела на него, не могла, вместо этого уставившись на свои туфли.
– Все в порядке, Кевин. Иди. Мы закончим наш разговор позже, хорошо?
Он не ответил сразу, и я чувствовала, как он наблюдает за мной.
– Ладно. Я найду Мел. Напиши мне, если… – Его голос затих, и Блейк фыркнул.
– Что? – Насмешливо спросил Блейк. – Если ее ранит большой злой волк? Ты будешь ее рыцарем в сияющих доспехах?
Кевин поднял подбородок, вызывающе глядя на него, отчего я открыла рот.
– Может быть.
Ухмылка Блейка исчезла.
– Ты действительно хочешь умереть.
Мое сердце сжалось от страха за Кевина. Я не хотела, чтобы он пострадал из-за меня.
– Иди, Кевин. Я скоро приду.
– Ладно, – пробормотал он и потащился обратно в дом.
Я спустилась по лестнице крыльца и пошла по каменной дорожке подальше от Блейка, мне нужно было это расстояние между нами. Воздух стал прохладнее. Несмотря на то, что я находилась на открытом пространстве, я чувствовала себя заключенной в маленьком пузыре, где не существовало ничего, кроме Блейка.
Я слышала, как он следовал за мной по пятам, и моя дрожь усилилась. Я остановился возле заднего сарая и скрестила руки на груди. Запах дождя распространился вокруг меня, а в моей голове сформировалась пронзительная мелодия, изображающая этот момент между нами, но мне так и не удалось ее закончить.
– Ты хотел поговорить, так говори, – смело сказала я, отвернувшись от него.
Он придвинулся ближе, остановившись всего в нескольких дюймах позади меня, и стук в моей груди усилился.
– Кто бы мог подумать, что ты влюбишься в меня?
Я потерла руки, чтобы избавиться от холода, пронзившего мою кожу, подавляя стыд.
– Так ты здесь, чтобы сыпать соль на рану. Поздравляю, я чувствую себя еще более несчастной и пристыженной. Ты уйдешь сейчас?
– С каких пор?
Я нахмурилась.
– С каких пор что?
– Ты поняла, что я имею в виду.
Я закрыла глаза, и образ возник перед моими веками. Его хрупкая, сгорбленная фигура на полу в спортзале в тот день разбила мне сердце. Слова, сорвавшиеся с его губ, были наполнены болью, которая проникла так глубоко, что я даже не была уверена, есть ли у нее конец. Последнее, что я услышала перед тем, как уйти, было прошептанное «Я люблю тебя, Эмма», и даже сейчас я помнила всепоглощающую тоску в этих четырех словах, которые эхом отдавались в уголках моего сознания.
– С тех пор как я подумала, что увидела под твоей жестокой внешностью, что-то хорошее. Но я ошибалась.
– Что-то хорошее. – Это был не вопрос. Это было утверждение, произнесенное тоном, который показывал, что он изначально не верил, что в нем есть что-то хорошее.
Я сделала несколько шатких шагов от него, глядя в небо.
– Это было, когда я увидела, как ты убивался горем из-за какой-то девушки по имени Эмма. – Я начала оборачиваться. – Это заставило меня понять, что ты не такой уж бессердечный… – Мои слова превратились в ничто, когда я увидела его холодное выражение лица.
Он стер расстояние между нами двумя гневными шагами и возвышался надо мной.
– Что ты знаешь об Эмме?
Гнев сошел с его тела, и мне пришлось сделать шаг назад, потрясенной внезапной переменой в его настроении.
– Ничего, – быстро ответила я. – Кроме того, что она та, о ком ты явно заботился.
Он шагнул ко мне, снова сокращая расстояние между нами.
– Больше никогда не упоминай ее имени.
Я вздрогнула.
– Господи. Она действительно задела тебя за живое…
Его глаза сверкнули яростью, и он бросился на меня. С криком я отступила, пока не ударилась о стену сарая, но он преследовал меня до самого конца и прижал ладони по обе стороны моей головы.
– Больше никогда не говори о ней! – Он ударил рукой по дереву. – Ты не имеешь права!
Меня пронзила боль. Я видела любовь в его глазах, которая так яростно горела к этой девушке, преданность настолько сильную, что я жаждала чего-то подобного. Мои глаза наполнились слезами, старые раны открылись.
– Понятно. Я больше не буду упоминать о ней. – Я отошла в сторону, чтобы уйти, но его рука не двинулась, удерживая меня на месте. – Отпусти меня.
– Зачем? Разве ты не этого хочешь? – Он прижался ко мне, полностью возбужденный, и я ахнула от внезапного, оскорбительного контакта. Я зажмурилась и сжала руки в кулаки, ненавидя это. Я ненавидела его за то, что он так меня ломал. – Я тебе нравлюсь, так что, полагаю, это именно то, чего ты хочешь.
Первые слезы упали, и я отвернулась в сторону, избегая его взгляда.
– Не так, – прошептала я. – Никогда так. – Я прикусила губу. – Не унижай меня этим. Пожалуйста.
Мне было очень холодно. Холодно и одиноко.
Он отстранился, и хватка, сжимавшая мое сердце, ослабла, но я не могла встретиться с ним взглядом.
– Тогда чего же ты хочешь?
Слова вырвались из моего рта прежде, чем я успела пожалеть о них:
– Чего я хочу? – Я опустила голову, закрыв глаза. – Даже частичку того, что ты чувствуешь к этой девушке. Крошечную частичку. Твою улыбку. Но я никогда этого не получу, так какой смысл быть рядом с тобой вот так? Какой смысл в моих глупых чувствах? Это токсично.
Капля упала мне на щеку, и я открыла глаза к небу, когда первые капли дождя обрушились на нас. Сильная дрожь сотрясла мое тело, когда я перевела взгляд на Блейка. Мое сердце сжалось от пламенного взгляда в его глазах, который поглотил меня в затянувшемся молчании.
– Да. Это токсично, – наконец сказал он. – Но так быть не должно.
Мои глаза расширились. Так много мыслей пронеслось в моей голове от его слов, его близости, его глаз… Мы промокли, но никто из нас не пошевелился и не признал этого. Земной запах дождя, встречающегося с землей, смешался с его запахом, призывно.
– Мы не должны быть такими, – сказал он, обхватив мою щеку, когда его взгляд упал на мои губы. – Я не должен так себя чувствовать. – Он провел большим пальцем по моему рту, и у меня вырвался вздох. Я должна была отстраниться. В любой момент… Я ненавижу это.
– Тогда отпусти меня, – слабо проговорила я сквозь стучащие зубы. Дождь превратился в настоящий ливень, приклеивая нашу одежду к телам.
– Я не могу. Я хочу этого, но…
– Перестань играть со мной. Снова и снова. Хватит.
– Я не играю с тобой.
– Так что же ты делаешь? – Устало спросила я, щурясь сквозь ливень. – Все это время ты подавал мне противоречивые сигналы. Так чего же ты на самом деле хочешь? Пожалуйста, будь честен со мной хоть раз.
Казалось, он все еще пытался чему-то сопротивляться, но затем в его чертах проступило смирение, и он сделал последний шаг, разделяющий нас. Я вздрогнула, но это было не из-за погоды.
– Я хочу перестать чувствовать себя виноватым за то, что я такой. Я хочу перестать чувствовать. Точка.
Я заставила себя дышать ровно.
– А что ты чувствуешь?
Его глаза метнулись по всему моему лицу. Ненависти не было. Никакой злости. Просто потребность.
Он выругался себе под нос.
– Я не могу насытиться тобой. Я не могу перестать думать о тебе. И как бы я ни говорил себе, что, то, что мы делаем сейчас, неправильно… я не могу с этим бороться.
Он схватил меня за затылок рукой и врезался губами в мои губы, прежде чем его слова успели укорениться в моем сознании, проглотив мой вздох удивления. Его поцелуй был яростным, воспламеняющим все во мне, и на несколько мгновений я позволила себе насладиться этим, забыть о боли… притвориться, что все в порядке. Я притянула его ближе к себе. Я жаждала поцелуя, который разрушал меня так же сильно, как и вдыхал в меня счастье.
Его руки бродили вверх и вниз по моей спине, ища каждый дюйм меня, как будто он умирал от желания прикоснуться ко мне, и это было невероятно. Его тело излучало тепло, которое было сильнее любого холода, окутывая меня своим притягательным коконом. Мое сердце забилось, когда он углубил наш поцелуй, и его язык столкнулся с моим, и это продолжалось и продолжалось, пока я не потеряла рассудок. Пока я не захотела большего, большего, большего.
Он просунул руки под мои бедра и с потрясающей легкостью поднял меня. Я схватила его за плечи, и мои ноги рефлекторно обвились вокруг его талии, когда он прижал меня к сараю.
– Нет, подожди. Отпусти меня. Я слишком тяжелая.
Его глаза с тяжелыми веками были двумя темными озерами похоти.
– Нет, ты не такая. Ты совсем не тяжелая.
Он снова поцеловал меня, прижимаясь ко мне, и этот контакт вызвал сладкое ощущение в моем нутре. Самым страшным было то, что, то, как наши тела прилегали друг к другу, было естественным, и я никогда не хотела, чтобы он отпускал меня.
Его рука прошлась по моей талии и остановилась на моем мягком бедре, схватив его. Паника распространилась по моей груди, и я прервала наш поцелуй, слишком осознавая лишний жир, который у меня там был.
– Нет… не трогай меня там. – Я потянула его за руку, чтобы убрать ее с этого места.
Он наклонился, чтобы посмотреть на меня.
– Что ты делаешь?
– Я просто не хочу, чтобы ты трогал меня там.
Его брови сошлись на переносице.
– Почему нет?
Я покраснела, отводя взгляд.
– Потому что я…
– Потому ты, что? – Он надавил сильнее.
Черт его побери.
– Потому что я толстая, и трогать мои жировые отложения приятного мало.
Он опустил меня вниз, вся похоть в его глазах исчезла.
– Ты это серьезно?
Его тон погасил недолговечное тепло во мне, вернув боль. Вот что я получила за то, что была такой слабой и позволила ему поцелуй, которого он не заслуживал.
Я скривила губы.
– Так же серьезно, как все те разы, когда ты называл меня толстой и жирной.
Он отступил и провел рукой по волосам.
– Это не… – Он покачал головой. – Ты не толстая.
Что он сказал?
Я уставилась на него.
– Я не толстая?
– Да. Ты не толстая, не худышка, но и не толстая, боже… неужели ты не видишь как все парни пожирают тебя взглядом, – повторил он, злясь все больше, но его гнев не мог сравниться с тем, что я чувствовала в этот момент. Я была вне себя, все эти месяцы оскорблений возвращались ко мне, чтобы поиздеваться надо мной.
– Тогда зачем ты отпускал все эти грязные шутки в мой адрес? Зачем ты оскорблял меня все это время, называя меня толстой и многими другими ужасными словами?! Зачем ты заставил меня вспомнить, как сильно я ненавижу свое тело?!
Он пошатнулся, его глаза расширились.
– Джесси, я… – прошипел он и отбросил небольшой камень на тропинке. – Я никогда не хотел… – он сжал кулаки. – Блядь. Слушай, прости…
– Даже не смей извиняться! – Закричала я и толкнула его в плечо. – Даже не говори этого, потому что одно «прости» никогда не исправит ущерб, который ты уже нанес. Не говори этого, когда ты даже не имеешь это в виду! Потому что завтра ты отправишь мне еще одно «жирное» оскорбление, и я снова заставлю себя блевать в туалете, чувствуя себя ужасно и как самая толстая девушка в мире!
Наступила тишина, когда на его лице отразился шок. И тут я поняла, что только что сказала.
Я застонала. Я действительно рассказала ему о рвоте.
Я достигла самого дна унижения, дав ему еще одну вещь, которую он мог использовать, чтобы сломать меня. Насколько глупее я могла быть?
Не в силах оставаться здесь ни секунды дольше, я спрятала лицо от стыда и бросилась прочь.
ГЛАВА 15
Суббота прошла в тумане слез, ненависти к себе и повторов нашего поцелуя. Я была не только в упадке сил, у меня еще и горло болело. Я даже петь не могла, застряв с домашним заданием и тоскливыми мыслями. Он целовал меня так, словно от этого зависела его жизнь. Он сказал мне, что я не толстая. Он пытался извиниться.
Он не мог перестать думать обо мне. Он не мог насытиться мной.
Подумаешь.
Все это не имело значения. Не имело значения, когда все оставалось прежним. Не было никакого уважения, доверия или любви. Но ничто из вчерашнего вечера не сравнилось с выражением лица Блейка, когда я рассказала ему свой самый постыдный секрет, и это терзало меня. Мне хотелось приклеиться к кровати и сидеть в своей комнате, пока я не закончу учебу и не уеду из этого города.
Но у моих родителей были другие планы. Мой отец ценил субботние ужины нашей семьи и его ключевых клиентов, которые служили укреплению его деловых отношений с ними. Эти ужины всегда были для меня смертельно скучными, но как послушная дочь я никогда не отказывалась идти.
Вот почему я ждала в гостиной, вся наряженная, когда мои родители спустятся вниз. На мне была элегантная белая блузка с цветочным узором и черные брюки, с заплетенными волосами и макияжем, который скрывал все гигантские прыщи, выскочившие перед месячными. Добавьте к этому боль в горле и ужасные спазмы, и вы получите девушку, которая просто хотела остаться дома, приготовить горячий шоколад и посмотреть Netflix в постели.
Мой телефон зазвонил, оповещая о сообщении от Кевина.
«Можем поговорить?»
Мои родители не спешили собираться, так что у меня, вероятно, было еще несколько свободных минут.
– Привет, – сказала я, когда он поднял трубку, чувствуя укол вины из-за нашего последнего разговора.
– Привет. – Его голос был хриплым.
– Звучишь нехорошо. Ты заболел? – Он не ответил сразу, и тяжелое молчание заставило меня нахмуриться.
– Нет.
Я прижала руку к спазмированному животу.
– Тогда что не так?
– Во-первых, я хочу извиниться за прошлую ночь. Я был слишком пьян.
– Все в порядке, Кевин. Тебе не нужно извиняться. Ты просто сказал, что чувствовал.
– Но я не хочу давить на тебя.
– Не беспокойся об этом. Я просто… – Я прикусила кутикулу большого пальца. – Мне просто жаль, что я не вижу тебя таким. Я хочу, но ты же знаешь, что не можешь заставить свое сердце полюбить кого-то, верно?
Он вздохнул.
– Я знаю и понимаю. Тебе нравится Б-Блейк, и после прошлой ночи, я думаю, ты ему тоже можешь нравиться.
Я грубо усмехнулась.
– Да, конечно.
Ты лгунья, Джесс. А как насчет того поцелуя? И почти поцелуя на трассе?
– Нет, серьезно. У этого парня серьезные проблемы, но я не думаю, что он тебя ненавидит.
Нет, он ненавидит только то, как он себя чувствует, что тоже извращенно.
– Даже если это правда, это ничего не значит. Я полностью за прощение, но он все равно мой враг. И он причинил мне много боли.
– Правда, – сказал он.
– Но хватит о нем. Мне кажется, тебя беспокоит что-то еще.
– Эээ… Я сказал отцу, что я би.
– Ты сказал?! Что он сказал?
Он снова вздохнул.
– Он с-сказал, что не понимает меня. Он не разозлился, но выглядел разочарованным.
Я могла представить себе выражение лица его отца. Это было то же самое выражение, которое я боялась увидеть на лицах своих родителей, когда скажу им, что собираюсь поступать в музыкальный колледж.
– Извини, Кевин. – Я оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что мои родители все еще наверху. – Наши родители иногда бывают отстойными.
– Расскажи мне об этом. Ты же знаешь, моя мама тоже не п-поддерживает это.
– Надеюсь, они не давят на тебя, чтобы ты изменился или вел себя как натурал.
– Нет, не давят. Они сказали, что не будут п-п-препятствовать мне встречаться с кем угодно, но надеются, что это будет девушка.
Я покачала головой.
– Кому какое дело, что они думают? Если ты хочешь быть с парнем, это твое право. Ты контролируешь свою жизнь, а не они. – Последнее предложение произнесла Сьюзен, и я повторяла его как мантру последние несколько недель, вбивая его в свой разум.
– Я постараюсь запомнить. Но…
– Да?
– Ты правда думаешь, что Маркус и я будем п-п-потрясающе смотреться вместе?
Я улыбнулась.
– Абсолютно.
– Он о-о-определенно милый.
Моя улыбка стала шире.
– Ммм.
– Я видел его в ресторане раньше.
Я подняла брови.
– О? И?
Он прочистил горло.
– И ничего. Он был со своими родителями, а я был со своими.
– Я чувствую «но» в этом предложении.
– Но наши глаза продолжали встречаться, и я…
– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Но это ведь только начало, верно?
– Да… но я не знаю.
– Чего не знаешь?
– Я не знаю, хочу ли я быть с парнем…
– Но, Кевин, тебе нечего стыдиться…
– Нет, ты н-не понимаешь. Я не борюсь с этим. Я знаю, что это бессмысленно.
– Тогда почему?
– Меня будут за это травить.
Я закрыла глаза, когда очередная волна боли ударила по моему животу, готовая не согласиться, но я остановила себя, потому что знала лучше. Если меня травили из-за моего веса, чего могли ожидать нетрадиционные ученики? В нашей школе были люди, которые были гомофобами, и у них был целый набор ругательств, готовых выплеснуть на людей, которые им не нравились по той или иной причине. Хотя я надеялась, что антибуллинговый фестиваль образумит хулиганов, если мы не будем работать над пониманием и принятием всех наших различий, я не была уверена, окажет ли фестиваль долгосрочный эффект на них или нет.
– Мел бы сказала тебе пойти на все это и делать все, что хочешь, а мой психотерапевт сказал бы не упускать свои возможности, особенно из-за тех, кто совершенно не заслуживает твоего внимания.
– Думаю, ты права. Я просто б-боюсь.
Я сжала губы в тонкую линию.
– Я знаю, Кевин, – прошептала я. – Я знаю.
– Джесс? – Позвала мама из коридора. – Мы готовы идти.
Я встала.
– Кевин, мне пора.
– Конечно. Увидимся в школе.
Закончив разговор, я последовала за родителями к папиной Tesla, глубоко вздохнув, когда мои спазмы усилились. Я села в машину и пристегнулась как раз в тот момент, когда папа выехал с нашей подъездной дорожки. Мне нужно было что-то, чтобы отвлечься от боли, поэтому я зашла в Instagram и открыла свою историю, в которой было селфи, сделанное мной перед вечеринкой, отличавшееся от того, что я выложила в своей ленте. Я пробежала глазами по именам пользователей, которые видели мою историю, прежде чем заметила одну, от которой мое сердце забилось быстрее.
Blake.j1
Это был никнейм Блейка.
Я снова нажала на свою историю, просто чтобы проверить, не обманывают ли меня мои глаза, но я не ошиблась. Это был он. Мое тело накалилось. После слов, которые я ему выпалила, я ожидала от него только худшего. Это не имело значения. Его внимание не имело значения. Я даже не должна была думать об этом. Мои пальцы не заботились о моем мыслительном процессе. Они перенесли меня в его Instagram, и мои глаза снова пересекли строку в его биографии.
Ты живешь только для того, чтобы столкнуться с болью.
Его последняя фотография была сделана им с Хейденом на вечеринке, оба смотрели в камеру без улыбок на лицах. Они выглядели устрашающе, но тем не менее очень горячо, и, конечно же, фотография собрала много комментариев «Ты великолепен» и «Такой горячий», заполненных множеством эмодзи-сердечек. Я провела пальцами по лицу Блейка на экране, представляя, что я действительно касаюсь его лица. Прежде чем я это осознала, мои пальцы скользнули по кнопке «Нравится» под фотографией.
Я вздрогнула. Я дышала через открытый рот, уставившись на пустой значок сердца, а мое сердце колотилось. Хорошо. Уф.
Я сунула телефон в сумку, прежде чем сделать что-то еще более глупое.
Мама обернулась на пассажирском сиденье, чтобы посмотреть на меня.
– Почему ты такая тихая, милая? Это из-за того, что у тебя болит горло?
– Вроде того. И месячные понимаешь…
– Может, ты простудилась. – Она протянула руку. – Иди сюда. – Я наклонилась к ней, и она потрогала мой лоб тыльной стороной ладони, прежде чем повернуться. – У тебя нет высокой температуры. Ты приняла Адвил от спазмов?
– Да, но это не помогает. У меня адски болит живот.
– Не думай об этом, и все пройдет, – сказал мой отец, устремив взгляд на дорогу.
Мой отец всегда выглядел таким серьезным, когда вел машину. Он не любил разговаривать, слушать радио или отвечать на телефонные звонки, чтобы полностью сосредоточиться на дороге, что было плохо, потому что мне нужна была музыка в машине. Мне следовало взять с собой наушники.
– Если бы это было так просто.
– Ты всегда можешь научиться медитировать, – сказала моя мама, и я закатила глаза. Недавно она увлеклась йогой и медитацией, она купила много ароматических свечей и зажигала их по всему дому, говоря нам, что они помогут нам очистить наш дух или что-то столь же неинтересное.
– Или ты можешь приготовить мне шоколадный торт. Ты знаешь, это всегда помогает мне.
Она улыбнулась и повернулась, чтобы посмотреть на меня через плечо.
– Раз уж ты попала в колледж отца, ты заслужила немного удовольствия, верно? – Она подмигнула мне, и мой желудок скрутило от беспокойства.
– За это она заслуживает большего, чем одного удовольствия. – Папа посмотрел на меня в зеркало заднего вида. – Я наконец-то куплю тебе новую гитару.
Я заставила себя улыбнуться, но улыбка была такой фальшивой, что у меня заболела грудь. В последнее время он все время спрашивал меня, ответила ли я на предложение о поступлении, предполагая, что я приму предложение о поступлении, и давление, которое я чувствовала, становилось все сильнее. Я не могла быть счастлива из-за этой гитары, когда знала, что они не очень хорошо воспримут мое решение принять предложение музыкального колледжа.
– Ты не выглядишь счастливой, – заметила моя мама.
Улыбнись, Джесс. Сделай это убедительно.
– Я в восторге! Но я могу умереть в любой момент от этой боли.
Мой отец цокнул.
– Женщины и их месячные. Я никогда не пойму.
– Что тут понимать? – Спросила я. – Это обязательный ад.
– Могу себе представить. В любом случае, ты приняла поступление? – Вот он снова. Мне нужно было отвлечься прямо сейчас.
– Я была занята школьными заданиями, но скоро найду время. Так, что с этим клиентом? Кто он? Или она? – Я скрестила пальцы, чтобы тактика отвлечения внимания сработала.
– Он мэр.
Я подавилась слюной.
– Мэр? – Мой голос достиг предела своей пронзительности. Нет. Просто нет.
Он странно посмотрел на меня в зеркало заднего вида.
– Да. Мэр Джонс.
Моя мама взглянула на меня через плечо.
– Что-то не так, милая?
Что-то не так? Не так?
Просто катастрофа седьмого уровня!
– Нет. Я просто не знала, что ты работаешь на мэра.
– Знаешь, фирма папы работает с некоторыми политиками, – сказала мама. – Мэр Энфилда – один из них.
– Его сын твоего возраста, – добавил мой отец. – Ты, должно быть, слышала о нем. Его зовут Блейк.
Услышав его имя, я почувствовала дрожь в животе, смешанную с тошнотой, потому что я не хотела его видеть. Не после моего шокирующего открытия.
– Да, я слышала о нем. Невозможно не слышать, когда он один из самых популярных учеников в нашей школе. – И он также мой мучитель.
Но я не могла этого сказать.
Моя мама знала о мальчике, который издевался надо мной, но я никогда не называла ей его имени. Я даже не рассказывала ей много о нем, держа большую часть его беспощадных издевательств в тайне. Я не могла признаться ей или папе, насколько ужасна моя школьная жизнь, и разрушить их образ меня. Они наверняка подумают, что это повлияет на мои оценки и заставят меня больше учиться.
– Он тоже будет там? – Спросила я их, надеясь, что мой голос ничего не выдаст.
– Вероятно, – ответила мама.
Просто здорово. Мне следовало настоять на том, чтобы остаться дома.
Мне пришлось заставить себя дышать ровно, глядя в окно на дома, мимо которых мы проезжали. Разница между ними и моим была очевидна. Эти особняки выглядели так, будто сошли со страниц журналов о домах знаменитостей. Однако поместье Джонсов было своего рода классом. Я дважды оглядела окрестности, когда папа прошел через богато украшенные главные ворота и направился по длинной, обсаженной деревьями подъездной дорожке.
Господи.
Это была огромная собственность, которая рассказывала истории о деньгах. Белый кирпично-каменный особняк вдалеке был в десять раз больше моего дома. В конце подъездной дорожки даже стоял гигантский фонтан с ангелами, несущими горшки с водой.
– Они миллионеры, – пробормотала я, скручивая руки на коленях. Я нервничала все больше с каждой секундой, приближаясь к дому Блейка.
– Их дом прекрасен, – сказала мама, и в ее словах сквозило благоговение. – И огромный.
– Ты выбрал не ту профессию, папа. Тебе следовало стать политиком.
Он усмехнулся, припарковывая машину перед входом.
– Не все политики могут позволить себе такую роскошь. Джонсы – одна из самых богатых семей здесь. Старые деньги и все такое.
– Я это вижу. Это поместье явно стоит немалых денег, – ответила я и вышла из машины. Мои руки вспотели.
Только сейчас до меня дошло, что я собираюсь встретиться с родителями Блейка, и мне стало любопытно, но также и страшно. Я долгое время думала, какие у него родители. Я не могла представить их милыми и сердечными людьми, учитывая, что у них был сын-негодяй.
Я не должна была удивляться, увидев служанку, открывающую входную дверь, но я все равно удивилась. Она была средних лет и чрезвычайно вежлива, в униформе, которая, вероятно, стоила больше, чем вся моя одежда вместе взятая. Она провела нас внутрь, и с моих губ едва не сорвался вздох удивления.
Их фойе было показной демонстрацией их богатства с мраморным полом, двумя большими лестницами и хрустальной люстрой, свисающей с потолка. Все было сделано в белом и золоте, и я задалась вопросом, как они поддерживали его в такой чистоте. Я не могла сохранить свои белые кроссовки безупречными даже в течение дня, поэтому я могла только представить, сколько усилий приходилось вкладывать их горничной в уборку.
Она провела нас в грандиозную гостиную, в которой я могла бы легко потеряться, которая также была сделана и обставлена в белом и золотом цветах. Было много всего, что можно было охватить взглядом, когда я перевела взгляд с камина с белой плиткой и украшений на большой настенный телевизор и белые кожаные секционные диваны, которые затмили их единственный трехместный диван.
– Оуэн, рад тебя видеть. – Мужчина, которого я узнала как Натаниэля Джонса из газет и телепередач, подошел к нам с улыбкой, которая была воплощением обаяния. Это была милая и удобная маска, которую он использовал для публики, но, несмотря на изысканную внешность, в нем было что-то подозрительное.
Блейк был совсем не похож на него, поскольку Натаниэль был долговязым блондином, серьезно, этот человек красит волосы? И с огромным носом и близко посаженными зелеными глазами под кустистыми бровями.
– Я рад, что наконец-то смог познакомиться с твоей семьей. Спасибо, что присоединились к нам за ужином сегодня вечером.
Они пожали руки, и папа представил мою маму и меня. Я провела рукой по бедру, надеясь, что она не такая липкая, как ощущалась, и пожала ему руку. Его хватка была крепкой, его улыбка ни разу не дрогнула, когда он оценивал меня, и я едва могла смотреть ему в глаза. Знакомство с новыми людьми и рукопожатие с ними никогда не были моей сильной стороной.
– Приятно познакомиться, Джессика.
– Мне тоже приятно познакомиться, сэр, – ответила я, пытаясь прочистить горло. Оно болело еще сильнее, а из носа потекло, а это означало, что завтра я заболею.
Его жена появилась позади него. Она была высокой и стильной брюнеткой с красивым лицом, которое совсем не постарело. Теперь я знала, чью внешность унаследовал Блейк. Он был копией своей матери. У нее даже была такая же осанка, как у Блейка, и от нее исходило холодное безразличие. Это было похоже на невидимую стену, которая ее защищала. Ее ледяные серые глаза, уставились на меня, и у меня перехватило дыхание.
– Это моя прекрасная жена, Даниэла, – сказал Натаниэль с улыбкой. Я обхватила пальцами ее холодную, тонкую руку и застенчиво пожала ее.
– Приятно познакомиться, – сказала она сладкозвучным голосом, нацепив улыбку, которая не коснулась ее глаз.
Я улыбнулась ей в ответ и быстро убрала руку, оглядев комнату, чтобы посмотреть, не появится ли откуда-нибудь Блейк, но я не успела.
– Прошу прощения за нашего сына, Блейка, – сказала она. – Он не сможет присутствовать на нашем ужине, так как у него уже есть другие планы на сегодняшний вечер. Он искренне извиняется за свое отсутствие.
Ого, она была такой официальной. Перевод: он был на вечеринке и ему было наплевать на этот дурацкий ужин.
И я сомневалась, что он когда-либо извинится за это. Я была рада, что мне не придется его видеть, но я также почувствовала проблеск разочарования, когда услышала, что его здесь не будет.
