Текст книги "Дракон с отрезанными крыльями (СИ)"

Автор книги: Вера Эн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

В глазах отца промелькнуло удивление, тут же сменившееся радостью.

– Отличная мысль! – одобрил он. – Давай-ка быстренько подкрепимся и отправимся на Главную площадь.

…Только пройдясь по грязным, неухоженным улицам Хантесвила, Эдрик понял, сколь много отец сделал для Армелона. Булыжные мостовые вместо грунтовых дорог, каменные дома вместо деревянных халуп, веселые вывески разнообразных лавок вместо закрытых наглухо дверей; даже цвета светлые против местной серой убогости. Все время казалось, что из окон за ними с отцом кто-то с враждебностью наблюдает, и Эдрик вздохнул с заметным облегчением, когда они миновали дома и вышли на открытое пространство, гордо именуемое площадью.

Здесь было ничуть не чище, но пробивающееся сквозь тучи солнце хоть как-то скрашивало впечатление, старательно освещая площадной полукруг. Под рынок отводился совсем небольшой участок: очевидно, торговать в этом городе особо было нечем.

Отец между тем уверенной походкой направился к лавочницам, и Эдрик поспешил за ним.

Сначала они просто тщательно осмотрели весь представленный товар. Отец подолгу задерживался у каждого лотка, изучая предлагаемые для покупки вещи, уточнял какие-то мелочи, что-то даже приобретал, ссылаясь на дальнюю дорогу. Некоторым торговкам он доверительно рассказывал о тяжелой болезни матери, помочь которой, со слов ведуньи, могла только драконья кровь. Отец обещал баснословные деньги за самый маленький пузырек, но торговки только расстроенно пожимали плечами: и рады бы продать, да взять негде. Да и ведунья, по их мнению, глупости говорила: уж сколько пробовали в городе хворь всякую драконьими средствами лечить, а все без толку. Нет ничего особенного ни в их крови, ни в слюне, ни в чешуе: та и вовсе только что красивая, а проку нуль…

Выслушав почти одинаковые песни от половины торговок, Эдрик перестал чересчур тщательно вглядываться в их лица, надеясь увидеть скрываемую ложь, и принялся наблюдать за редкими покупателями. Брали в основном съестное, подолгу торгуясь, злясь, ругаясь, и Эдрик подумал, что и люди в Хантесвиле живут такие же серые, как и сам город, и эта серость поглотила не только их одежды и внешность, но и души.

И вдруг вздрогнул, поймав на себе взгляд невозможно розовых глаз.

Эдрик трижды моргнул, пытаясь убедить себя, что ему привиделось, но глаза так и не стали ни карими, ни серыми. Они затягивали совершенно девчоночьим леденцовым цветом, и Эдрик даже ущипнул себя, чтобы убедиться, что не спит.

Крохотная хантесвилка в плотно обвязанной вокруг головы косынке хихикнула, но тут же опустила голову и заторопилась к какой-то лавке. Эдрик, не отводя от нее взгляда, шагнул к отцу и почти силой оторвал его от разговора с очередной торговкой.

Надо отдать отцу должное: он не возмутился и не принялся выяснять в чем дело с присущей ему громогласностью. Вместо этого чуть отдалился от торгового ряда и, присев на корточки, прямо спросил сына, что тот обнаружил.

– Девочка-дракон, – прошептал Эдрик, едва заметным кивком головы указывая на обладательницу розовых глаз. Он был уверен, что отец не поверит и начнет расспрашивать его о подробностях, но тот только кивнул в ответ.

– Надо проследить за ней, – вполголоса решил он, но Эдрик замотал головой.

– Ты что? У драконов знаешь, какой нюх? Мигом почует и будет плутать, пока мы не отстанем. А то еще обернется – что мы тогда делать с тобой будем? Не убивать же кроху такую.

Отец озадаченно сдвинул брови.

– Это наш единственный шанс, – напомнил он. Эдрик кивнул.

– Я поговорю с ней, – заявил он и, прежде чем отец успел что-то ответить, настиг уже уходящую с Главной площади девочку.

– Здравствуй! – не тратя времени на размышления, выговорил он. Девочка обернулась и с интересом посмотрела на него, а Эдрик вдруг подумал, что с торговкой она общалась, низко склонив голову, ему же глядела прямо в глаза без тени страха.

– Добрый день! – поздоровалась девочка. – Меня Джемма зовут, а тебя как?

Эдрик, несмотря на удивление ее непосредственностью, тоже представился и тут же получил следующий вопрос:

– Ты нездешний? Я тебя в городе никогда раньше не видела. Но даже если бы видела, все равно решила бы, что ты нездешний.

– Потому что я одет, не как местные? – с трудом успел вставить слово Эдрик. Джемма тряхнула головой.

– Потому что ты пахнешь по-другому, – объяснила она. – Охотники пахнут драконьей кровью. Даже их женщины пахнут драконьей кровью. А ты пахнешь хвойным лесом и теплым соленым морем. И отец твой тоже драконов не убивал: запах ненависти не спрячешь.

– Там, откуда я родом, давно не принято ненавидеть драконов, – торопливо ответил Эдрик и ощутил нежданную гордость за свой город. – Один из них спас Армелон от нашествия кочевников, а второй лечит детей. Мне глаз после удара хлыстом исцелил – всю жизнь буду ему благодарен.

Джемма посмотрела на него с неподдельным интересом.

– Как вам удалось подружиться с драконами? – недоверчиво спросила она. Эдрик улыбнулся.

– Это они с нами подружились, – заметил он. – А зачем… Ну, это тебе лучше знать.

Джемма недобро прищурилась.

– То есть ты понял, кто я, так? – жестко поинтересовалась она, и Эдрик, сам того не ожидая, вдруг бухнул:

– У тебя глаза такие – с ума сойти!

Джемма хлопнула пару раз светлыми ресницами, а потом, глядя на покрывшегося краской Эдрика, довольно улыбнулась.

– Если у вас все так хорошо, зачем вы приехали сюда? – прямо спросила она. – Здесь драконов людьми не считают. Пойми кто, что я оборачиваться умею, давно бы в клетку запихали и в цирк бродячий продали.

– Тогда зачем ты приходишь в город? – недоуменно спросил Эдрик. – Если здесь так опасно?

А Джемма вдруг изумительно мило порозовела.

– Не могу без сладостей, – призналась она и вздохнула. – Мама считает, что я придуриваюсь, а я руки-ноги поднять не способна, если несколько дней сладкого не ем. Вот и приходится рисковать.

Эдрик тут же зацепился за слово «мама».

– А можешь нас с ней познакомить? – попросил он, но Джемма вдруг нахмурилась и даже ручки в кулаки сжала.

– Это еще зачем? – недовольно спросила она. – Мама не любит гостей. И вообще… не особо с людьми ладит.

– Так то с вашими людьми, – улыбнулся Эдрик. – А мы с папой совсем другое дело. Ну… ты же и сама это понимаешь.

* * *

– Не хочу, чтобы раньше времени узнали о моем возвращении, – заметил Тила, не только набросив на голову глубокий капюшон, но и проведя сына в город не через главные ворота, а через какой-то тайный проход в крепостной стене. – Лишь бы не опоздать, и уж тогда я устрою кое-кому веселую жизнь.

Эдрик понимающе кивнул, и Тила взъерошил ему волосы. Сын невероятно походил на Ильгу, и, кажется, поэтому Тила любил его больше Хедина. Когда Кён покалечил Эдрика, Тила с трудом удержал себя от соразмерной платы. Если бы Дарре не сумел сохранить Эдрику глаз, Кён на следующее утро проснулся бы слепым. Но Тила приготовил ему ничуть не меньшее наказание. Оставалось только дождаться нужного момента и сделать так, чтобы никто его не испортил.

– Ты беги домой, – отпустил Тила сына. – Успокой маму: пусть знает, что с нами все в порядке. А я огородами в госпиталь: надо с Эйнардом парой слов перекинуться да рассказать заодно, как его племянник нашу секретную миссию вытянул.

– Прям уж и вытянул, – смущенно проговорил Эдрик, хотя видно было, сколь по душе пришлась ему отцовская похвала. Тила редко баловал детей, но сейчас не сомневался, что Эдрик заслужил самые лестные слова. Разве без него Тила заметил бы Джемму? Разве смог бы уговорить ее проводить их к матери? И разве сумел бы вызвать эту женщину на откровенность? Да еще на такую, о какой Тила и мечтать не смел? Эдрик нашел правильные слова. Правда, кажется, больше к сердцу Джеммы, нежели ее матери.

– Ни больше ни меньше, – заверил его Тила и, легонько толкнув в сторону дома, сам зашагал госпиталю.

В городе было довольно тихо, и вроде бы ничего не изменилось по сравнению с тем, каким Тила оставил Армелон неделю назад. Все-таки, случись непоправимое с Эйнардом, жители бы этого не потерпели, несмотря на любые угрозы Кёна. Потерять единственного на сотни миль в округе доктора было весьма чревато последствиями. Так что Тила больше беспокоился за Дарре с его неспособностью сохранять хладнокровие. Не зря ему имя дали Ночной всполох – он и вспыхивал от любой искры, не научившись в своем драконьем самовыражении держать себя в руках. Встанут ли армелонцы за него, большой вопрос: все-таки далеко не каждый смог вытравить из души страх перед драконами. А закон в этом случае однозначен.

Дарре Тила увидел на заднем дворе госпиталя и вздохнул с облегчением. Поначалу он относился к усыновленному Арианой и Лилом драконышу довольно прохладно, разве что жалея его за перенесенные муки, но совершенно не видя в Дарре личности, достойной уважения. Однако после спасения им Эдрика – а никак иначе Тила не воспринимал излечение сына после нанесенных ему Кёном увечий – Тила наконец понял, что нашли в нем и друзья, и младшая сестра. То, что Дарре не кинулся тогда в драку, вовсе не умаляло его достоинств. Наверняка Дару не меньше Тилы хотелось отвесить Кёну на орехи после его покушения на Ану. Но то, что он смог обуздать свой гнев и прежде всего выполнить долг, навсегда подкупило Тилу. Такому человеку не страшно сестренку доверить. И ради такого не в лом совершить недельную поездку в Хантесвил и переупрямить мать перламутрового дракона.

– Эйнард на месте? – вполголоса спросил Тила обрадованного его возвращением Дара и, получив положительный ответ, направился прямиком к другу в кабинет.

Эйнард первым делом выставил на стол какую-то выпечку и налил зятю прохладного компота.

– Надеюсь, без вашей особой добавки? – усмехнулся Тила и, даже не дожидаясь ответа, опустошил кружку до дна. Налил вторую и тоже выпил. Потом приговорил пару-тройку пирожков, удовлетворенно вздохнул и посмотрел на Эйнарда.

– Цены тебе нет как родственнику, – заметил он.

– Мне нет цены и не как родственнику, – в тон ему отозвался Эйнард. – Ты давай кота за хвост не тяни. Рассказывай, как время провел. В каких странах заморских побывал. С какими новостями вернулся.

Тила пожевал губами.

– Новости, надо сказать, весьма противоречивые, – ответил он. – Набрели мы с Эдриком – ни много ни мало – на сестру бывших хозяев Дара. И вышла у нас с ней весьма занимательная беседа. Если не вдаваться в подробности, то вот уже не первую сотню лет в их семье пытаются использовать драконов и их части для составления самых разных снадобий. Начиная от лекарства против головной боли и заканчивая сывороткой, способной заставить ящера выполнять человеческие приказы.

Эйнард присвистнул.

– Судя по твоему тону, довольно успешно?

Тила мрачно кивнул.

– Более чем. Настолько, что недавно ее братья смогли подчинить себе взрослого дракона и начать творить с его помощью всякие бесчинства.

Эйнард покачал головой.

– Невесело. Однако если эти умельцы занимаются своим делом столько лет, почему я раньше о них ничего не слышал? Ты сказал, что они и лекарства разрабатывают. Я, поверь, с какими только людьми за свою практику не сталкивался, но никогда не слышал о реально действенных препаратах, замешанных на драконьих ингредиентах.

– Это потому что никому в голову не приходило, что не всякий ящер нужными характеристиками обладает. Только очень редкий. Перламутровый.

На лице Эйнарда появилось крайнее изумление.

– Ты видел перламутрового дракона?!..

– Только его человеческую ипостась, – уточнил Тила. – Зовут Джемма. Девять лет. Розовые глаза и буйные кудри с натуральным жемчугом. Кукла куклой. Мать ее совсем младенцем к себе взяла, когда еще непонятно было, что за сокровище охотникам в руки досталось. Растит вот, от людей скрывая…

– А по праздникам кусочки отщипывает, – зло высказался Эйнард. – Этот от боли головной, а этот – чтобы собратьев ее на колени поставить.

– Не так все, слава Ойре, – возразил Тила, отметив про себя, что слова Эйнарда один в один повторили его первые мысли в пещере, где жила Джемма с матерью. – Она только омертвелые ткани использует: выпавшие чешуйки, отслоившиеся когти. Ну, слюну там, еще что…

Эйнард посуровел еще больше.

– Подчинить дракона без его крови невозможно! – отрезал он. – Не та это птица, чтобы на чешуйку отреагировать!

Тила кивнул.

– Вот ты просек, и братья ее просекли. Пригрозили девчонку в оборот взять, если сестра им сыворотку не сварганит. Она вообще никогда в братовых зверствах не участвовала, предпочитая ремесло ведуньи, но тут уже выбора не осталось. Не могла дочь им отдать. Состряпала нужное снадобье, ну они и взялись за дело. Одно хорошо: время действия у этой гадости недолгое: надо повторять прием с завидной периодичностью. Но пока, видать, братьям хватает, а потом снова к сестре потянутся за добавкой.

– Сбежать не пробовала? – хмыкнул Эйнард. – Забиться там в лес поглубже, чтобы братья не нашли. Или в город другой перебраться?

Тила поморщился.

– Где ее примут с драконом в подоле? – поинтересовался он. – А в лесу двум женщинам долго не протянуть. Тем более что Джемме постоянно сладкое требуется.

– Я смотрю, безвыходная ситуация, – сыронизировал Эйнард. – Ну, к нам бы в Армелон, что ли, пригласил. Али не догадался?

– Догадался, – буркнул Тила. – Обещала подумать. Боится, что мы тоже ее дочь на опыты пустим.

Эйнард покачал головой.

– Вот она, женская логика. Братьев, что мальчишке конечности отрезали, мы не боимся. А из-за каких-то придуманных страхов способны дочерью рисковать. Прелесть, а не решение! Ладно, Энда с ними! Скажи лучше, сыворотку правды-то ты раздобыл? А то у нас тут…

Договорить у него не получилось: дверь в кабинет распахнулась, и на пороге появился возбужденный до крайности Вилхе. Всклокоченные волосы прилипли к вспотевшему лбу. Глаза в пол-лица, и в них ужас плещется.

– Что? – спросил Тила, готовый к любым неприятностям. Но только не к тому, что он услышал в ответ:

– Айлин арестована!..

Глава тридцать первая: Месть Кёна

– Кён? – спросил Тила, хватая за шиворот бросившегося к дверям Эйнарда. Вилхе кивнул и прерывистым от быстрого бега голосом заговорил:

– Он с дружинниками пришел и обыск учинил. Сказал, что много жалоб на ее выпечку и он должен найти причину. Перерыл всю кухню и в каком-то туеске обнаружил отраву.

– Да он же подкинул ее! – взвился Эйнард, тщетно пытаясь освободиться от Тилы.

– Ясно, что подкинул, – согласился тот, но руки не расслабил, а только снова обратился к Вилхе: – Дарре знает?

– Так я… это… первому ему сказал, – вдруг смешался тот. – Что, не надо было?

– Отчего же? – фыркнул Тила. – Конечно, надо. Сейчас он ринется Кёна убивать, а потом его самого камнями на эшафоте закидают. И вот его-то я спасти не смогу.

Вилхе вздрогнул и побледнел так, что Тила мигом сменил тон. Чего на мальчишку взъелся? Сам-то в тринадцать лет вместе со своей шайкой Лила до полусмерти избил только за то, что тот сильнее него оказался. А Вилхе и вовсе явно думал, что кузину защищает.

– Сядь! – рявкнул он на рвущегося на свободу Эйнарда и снова обратился к Вилхе. – Собирай всех своих. Разрешаю вам Кёна отделать, но только в том случае, если найдете его раньше Дарре. А иначе…

Дослушивать Вилхе не стал, вихрем вылетев из госпиталя. А Тила повернулся к пронзающему его взглядом Эйнарду.

– Об Айлин я позабочусь, – пообещал он. – А твоя задача, – он достал из походной сумки крохотный пузырек из коричневого стекла, – придумать, как вот эту субстанцию завтра Кёну подсунуть. У нее тоже срок невелик, поэтому надо действовать быстро, аккуратно и наверняка. Чтобы наш любимец ничего не почуял, но в то же время в нужный момент разговорился.

– Хоть силой волью, – Эйнард сжал кулаки так, что пальцы захрустели.

– Силой и я могу, – усмехнулся Тила. – Ты же у нас доктор. Придумай способ поизящнее.

Удовлетворившись появившимся в глазах товарища азартом, он покинул госпиталь и самым быстрым шагом направился к городской тюрьме. Теперь уже можно было не таиться: Кён сделал свой ход, чем весьма порадовал Тилу. Все-таки стратегия – великая вещь, а Тила имел возможность в ней поднатореть. Самое время воспользоваться умением и для собственной выгоды.

Навык просчитывать чужие ходы на пару шагов вперед помог ему и здесь: Дарре метался возле глухих серых стен, то пытаясь выломать единственную, одетую в сталь, дверь, то угрожая разнести тюрьму, если Кён немедленно не выпустит Айлин. Судя по кровавым отметинам на его кулаках, Дарре отнюдь не шутил, из последних сил удерживая себя от оборота. Это, пожалуй, было бы посерьезнее простого нападения на человека, особенно если Дарре забудет себя, как Лил когда-то, и пойдет крушить город почем зря. А запертая в подземелье возлюбленная не будет иметь возможности его остановить.

– Угомонись! – жестко и максимально уверенно выговорил Тила, сжав пальцами плечо Дарре. Тот обернулся с такой ненавистью, что Тила, как вживую, представил себе картину оборота Ночного всполоха в истинную ипостась. Тилу сожрет первым: будет ему плата за добрые намерения. А умирать совсем не хотелось. – Сейчас внутрь зайдем. Но сначала слово мне дай, что не станешь ни на кого бросаться, даже если Кён там прячется.

Дарре сверкнул глазами, но все же взял себя в руки: бороться не в одиночку было не так трудно и страшно.

– Только если вы сами его удавите, – выговорил он. Тила без тени насмешки кивнул.

– Удавлю. Но не здесь и не сейчас. Мне ваша с Айлин помощь для этого потребуется. И сила воли.

Дарре повел плечами, расправляя их. Из глаз исчезла драконья ненависть. А ведь не найди его Тила, Армелону точно пришлось бы несладко. Ну что за болван этот Кён! Как можно что-то делать, не просчитав последствий? Да еще с настоящим драконом под боком?

– Распоряжайтесь! – предоставил себя Дарре в полное подчинение Тиле. Тот еще раз сжал его плечо, на этот раз ободрительно. Потом как-то замысловато постучал в железную дверь. Та немедленно отворилась, и за ней показался молодой испуганный парнишка в форме дружинника. Увидев Тилу, он сначала удивился, а потом совершенно явно обрадовался.

– Господин начальник! – воскликнул он, не замечая маячившего за спиной Тилы Дарре. – Как хорошо, что вы вернулись! А то у нас тут такие дела творятся… Нехорошие, право слово!

Только теперь Тила узнал в парне сына лучшего армелонского лесоруба, который едва ли не с его рождения кричал на весь город, что сделает из своего наследника настоящего воина. А мальчишка вырос слабым, болезненным и мечтающим о чем-то совсем уж невероятном для мужчины: то ли одежду шить, то ли книги писать. Ну что ж, теперь ему предоставлялся шанс показать, чего он на самом деле стоит. Если струсит, Тила выгонит его из отряда, и пускай папаша сам с ним разбирается. Тила только в няньки не записывался.

– Кён буянит? – поинтересовался он и, кивком приказав Дарре следовать за собой, вошел в тюремный полумрак. Камеры здесь располагались под землей, лишая заключенных даже малейшего шанса увидеть небо, а наверху были помещения для охраны. В былые времена, когда дружинники только начинали свое дело, тюрьма ломилась от неблагонадежных граждан, и стражников для сохранения порядка требовалось немало. Сейчас камеры в большинстве своем пустовали, хотя Тила подозревал, что дело нынче не столько в успешной деятельности отряда, сколько в Кёновых интригах: отпустил нарушителя, а потом шантажируй его, сколько душе угодно. – Или кого другого опасаешься?

Парень покосился было на взбешенного Дарре, и Тила уловил на его лице промелькнувший испуг. Впрочем, исключительно за него охранника осуждать не стоило: Тила и сам пару минут назад слегка струхнул рядом с драконом. А вот сумеет ли мальчишка подчинить страх себе или Тиле придется искать другого помощника?

– Кён, мне кажется, не совсем осознает, где проходит грань дозволенного, – продолжая коситься на Дарре, весьма витиевато отозвался парень. – Я не думаю, что женщине место в тюремной камере, даже если она пересолила всю дневную выпечку.

Дарре, не удержавшись, усмехнулся. Тила же сохранил абсолютно серьезность.

– Правильный выбор, – заметил он. – Думаю, мы в дальнейшем сработаемся. А сейчас проводи Дарре к заключенной: пусть составит ей компанию до утра.

Дарре непонимающе дернулся, но Тила только сунул ему в руку какой-то обрывок бумаги и велел передать его племяннице.

– Надеюсь, ты понимаешь, что Кёну знать об этом не стоит? – на всякий случай уточнил Тила, и мальчишка-охранник кивнул.

– Дарре столько хорошего для армелонцев сделал, – зачем-то сообщил он. – Я не допущу, чтобы он из-за Кёна снова ящером стал.

Дарре уже откровенно хмыкнул, но Тила погрозил ему кулаком и вышел на улицу.

Куда теперь? В казарму, куда Кён по-хорошему должен был вернуться после своего эффектного выхода, или к нему домой, где он мог праздновать победу?

Не Кён, конечно, беспокоил сейчас Тилу, и не желание побеседовать с этим петухом по душам, а дозволение Вилхе и его отряду отметелить обидчика Айлин. Серьезные увечья они ему вряд ли нанесут, но, если Кён не один будет, могут сами пострадать. А в отсутствие Дарре это весьма чревато.

Тила выдохнул, принимая решение, и направился было в сторону дома нынешнего градоначальника, но тут мимо него пронесся знакомый рыжеволосый ураган и яростно заколотил кулачками в двери тюрьмы. Тила попытался было окликнуть племянницу, но та в своем гневе его не услышала и потому, едва дверь приоткрылась, накинулась с кулаками на охранника.

– Где этот гад?! Здесь?! Прячется, урод кучерявый! Да я ему!..

Тила, до того как скрутил племянницу, успел посочувствовать собственному дружиннику: тому хоть уже и стукнуло пятнадцать, а комплекцией он был поскромнее пышки Беаты. Той же еще и злость силы придавала. Так что досталось мальчишке ни за что ни про что.

К его чести, он не пытался ответить Беате ударом на удар, а только прикрывал голову и бормотал какие-то оправдания.

К чести Беаты, она вступилась за старшую сестру, несмотря на их историческое непонимание и нанесенные ей Айлин обиды.

– Хорош! – приказал Тила, обхватив племянницу сзади железным кольцом рук и оттащив ее от охранника. – Покалечишь мне парня – твоему отцу лечить его придется. А он сейчас очень занят.

– Оно и видно! – выплюнула обвинение Беата, тщетно пытаясь освободиться, однако умудрившись поставить пятками Тиле несколько чувствительных синяков. – Дочь родную в тюрьму отправили, а он с госпиталем своим милуется! Только и знает!..

– Хорош! – снова прервал ее Тила. – Пока не наговорила того, чего не следует. Об Эйнарде мы чуть позже побеседуем. А сейчас извинись перед парнем и пообещай не вмешиваться. Мне сюрпризы не нужны.

Беата еще раз дернулась, потом покорно кивнула. Но, едва Тила опустил ее на землю, отпрыгнула от него и обожгла взглядом.

– Герои! – вынесла вердикт она. – С девчонками воевать!

С этими словами она развернулась и скрылась с глаз.

Тила усмехнулся, пообещав себе обязательно поговорить с Беатой сразу после того, как разберется с мальчишеской ватагой.

– Живой? – наспех уточнил он у охранника. Тот кивнул, хотя вид у него был совершенно ошарашенный, да и форма с порванным воротом казалась пострадавшей не меньше. – Ладно. Дверь кому попало не открывай: только по секретному стуку. А я тебе пришлю сейчас кого-нибудь на подмогу: если неприятности вдруг возникнут, сразу ко мне отправишь.

Дослушивать обещание выполнить все в точности Тила не стал, быстрым шагом направившись к казарме. Но не прошел он и половину пути, как наткнулся на отряд дружинников, сопровождающих Вилхе и его команду. Вид у ребят был потрепанный, но настолько довольный, что Тила тут же уверился в успешном завершении их миссии.

– Господин начальник, – растерянно обратился к Тиле командир отряда. – Вы уже вернулись? А Кён говорил, что вас так скоро не стоит ожидать.

– То-то я и смотрю, вы свободу почувствовали! – раздраженно ответил Тила. – Племянницу мою в тюрьму посадили. Теперь, если не ошибаюсь, сына решили туда же препроводить. Что дальше? Дом приступом возьмете и нас с женой в кандалы закуете?

Лицо командира посуровело.

– Ваша племянница людей травила! – заявил он. – А сын на дружинника напал, да еще и не один, а целых шайкой. А закон, знаете ли, не делает исключений для семей бывших градоначальников!

Тила хмыкнул. Вот, значит, как мы заговорили, когда власть почувствовали. Да, она многих портит: Тила тоже однажды едва не сломался и не предал сам себя, став главой города. Спасибо жене и друзьям, быстро спесь сбили да на землю вернули. Вот и этого горлопана пообломать требовалось.

– Я-то знаю, – кивнул Тила. – А вот ты, кажется, забыл, что этот же самый закон запрещает судить детей, не достигших пятнадцати лет. Ну-ка, кому тут пятнадцать уже стукнуло? – обратился он к мальчишкам, заранее зная, что ни одна рука сейчас в воздух не поднимется. Пятнадцатилетие считалось в Армелоне возрастом, когда жителю присваивался статус взрослого человека, давая возможность устраиваться на работу, писать доносы, отдавать свой голос на выборах. Но и требовалось отныне с него соответственно. Достигни кто из мальчишек этого рубежа, за нападение на дружинника пришлось бы идти под суд. А сейчас ребята разве что выговор от начальника дружины могли схлопотать. Да и то лишь потому, что попались в руки прихвостням Кёна. – Неувязочка, командир, – повел бровями Тила. – Парней придется отпустить. А самому явиться за взысканием за незаконное задержание и, судя по всему, нанесение несовершеннолетним увечий.

Его оппонент заметно побледнел, однако присутствия духа не потерял. Резко кивнул и знаком приказал отряду освободить мальцов.

– Племяннице своей тоже оправдание уже состряпали? – ехидно поинтересовался он. Тила прищурился.

– Я передумал! – заявил он. – За оскорбление начальства приказываю на неделю поместить Годда под стражу! А если кто желает присоединиться к нему, камер в подземелье на всех хватит.

Годд сплюнул ему под ноги, но среди других дружинников подобных наглецов не обнаружилось. Тила незаметно улыбнулся, глядя, как они поспешно взяли бывшего командира под руки и повели его в направлении тюрьмы, и обернулся к освобожденным мальчишкам.

– Пора проредить дружину, – сокрушенно покачал головой он. Потом быстро осмотрел сына и его товарищей, выбрал наименее пострадавшего и отправил того предупредить тюремного охранника о прибытии гостей. И только теперь спросил о том, как прошло свидание с Кёном.

– Отлично прошло, – первым ответил довольный Вилхе, потирая расползающийся по щеке синяк. – Вряд ли в ближайшее время ему захочется из дома выползти и красоту свою миру явить.

– Краше тебя? – усмехнулся Тила.

– Куда как краше, – в тон ему сказал Хедин, неловко опираясь на явно ушибленную ногу. – Пусть спасибо скажет, что ушел на своих двоих!

– Место мы неправильное выбрали, – с разочарованием заметил Вилхе. – Возле самой казармы. Там народу полно.

– Уж где застали, – отозвался Хедин. – Не ультиматум же ему писать с местом встречи в уединенном месте.

– Этому трусу пиши, не пиши, – буркнул Вилхе. – Прислал бы вместо себя отряд тараканов своих…

– Почему тараканов? – удивился Тила, немного растерявшись от подобного единодушия сына и его бывшего злейшего врага. Вилхе и Хедин переглянулись и расхохотались.

– Да потому что, стоило тебе появиться, они разбежались по разным углам – ну одно что тараканы, – пояснил сквозь смех Хедин.

– А у Годда усы… усы рыжие, – вторил ему Вилхе. – Самый главный таракан!..

Тила фыркнул, махнул на покатывающихся от хохота ребят рукой и отправился к Эйнарду. Теперь все зависело только от него.

* * *

Айлин никак не менее получаса просто стояла посреди камеры, не веря в то, что произошло. Когда Кён со свойственной ему ироничной наглостью предложил ей написать чистосердечное признание, Айлин искренне поинтересовалась, не подействовало ли слабительное и на его мозг тоже, потому что никак иначе она не могла объяснить его заявление. Однако оказалось, что Кён явился вовсе не с желанием поупражняться в остроумии или быть повторно униженным. Он бросил на прилавок несколько доносов, где Айлин обвинялась в проблемах с животами у купивших ее выпечку граждан.

– На основании чего, – мерзко улыбнулся Кён, – я имею все полномочия обыскать твою лавчонку.

Айлин, уверенная в собственной непогрешимости, дала позволение проверить свои припасы. И тем самым подписала себе приговор.

Неприятного вида дружинник с не менее неприятного вида рыжими усами выгреб из одного туеска пахнущий миндалем порошок. Кён демонстративно понюхал его, растер между пальцами и поинтересовалась, где это Айлин набрала столько цианистого калия.

– Тут минимум на два пожизненных потянет, – сообщил он. – И то, если все твои родственники свое имущество в качестве выкупа уплатят.

– Закатай губу обратно, – фыркнула Айлин. – И слюной не подавись, а то Энда его знает, где в следующий раз прохудится.

Кён побледнел и, не пускаясь в дальнейшие разговоры, приказал взять Айлин под стражу и доставить ее в тюрьму.

– Завтра суд! – ухмыльнулся он, собственноручно запирая камеру. – Так что вряд ли кто-то успеет найти доказательства твоей невиновности.

– О себе позаботься, – огрызнулась Айлин. – А я в своих родных уверена!

– И на них найдется управа, – пообещал Кён, – дай только срок.

– Боюсь, для тебя он уже вышел, – сбравировала Айлин и распрямила плечи. Однако, едва ключ в замке повернулся, уверенности у нее резко поубавилось. Ну в самом деле, что мог отец? Пригрозить Кёну отказом в лечении? Так тот, может, и не заболеет никогда. Мама, конечно, вцепится обидчику дочери в золотые кудри, а потом окажется в соседней камере. Дядя Лил с тетей Арианой, вероятно, что-нибудь и придумали бы, но одной ночи для осуществления своих идей им явно не хватит, а после оглашения приговора махать кулаками будет слишком поздно. Дядя Тила мог бы собственной властью отложить суд до проведения полного расследования, но он уехал, и неизвестно, когда вернется в Армелон. А Дарре…

Ох, нет, только не он! Айлин могла лишь молиться, чтобы до него не дошли слухи о ее аресте, хотя бы пока Кён до дома не доберется. Он же явно всю эту аферу задумал не только для того, чтобы Айлин и ее отцу за насмешки отплатить, но и чтобы Дарре спровоцировать на нападение, а потом с полным правом поставить его под несущие смерть камни. И вряд ли за Дарре, в отличие от дяди Лила когда-то, вступится сразу весь город. Как минимум, за казнь будут те, кто написал сегодня доносы. А значит…

В замке повернулся ключ, и Айлин замерла, не зная, что и думать. Испугаться как следует она еще не успела: наверное, паника нагрянет ночью, когда вылезут самые потаенные страхи и будут терзать ее в полном одиночестве, вынуждая сомневаться в любимых людях и божьей милости, и представлять, каким будет завтрашний день, что она увидит в глазах армелонцев и чем закончится суд, но сейчас…