Текст книги "Дракон с отрезанными крыльями (СИ)"
Автор книги: Вера Эн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)
Глава вторая: Жестокость и сострадание
Хлопоча вокруг бессознательного парнишки, Ариана больше не сдерживала слез. К чему? Это перед детьми она старалась выглядеть сильной и говорила правильные слова о недопустимости жестокости, о сострадании, о справедливости, а теперь, оставшись в доме лишь с мужем, могла не притворяться. Вид несчастного мальчика-дракона способен был разжалобить даже камень, а уж Ариана никогда не отличалась жесткосердием. Сколько ему пришлось пережить, страшно было даже представить. Каждый день в неволе оставил след на его теле в виде тонких, не успевающих поджить рубцов. Шея из-за постоянного соприкосновения с металлом покрылась струпьями. Рана вокруг кольца на губе воспалилась и загноилась, и почему-то именно она вызвала наибольший гнев Лила. Не дожидаясь прихода Эйнарда, он разорвал кольцо и освободил от него мальчика.
– Зачем это? – глотая слезы, спросила Ариана. Лил сжал кулаки, ломая кольцо в одном из них.
– Воспламеняющую железу проткнули, – глухо отозвался он. – Чтобы парень не мог огонь выдыхать.
Ариана вздрогнула и вцепилась мужу в руку. Ей не надо было озвучивать свои мысли об этом издевательстве, он все понял и так.
– Цирковой дракон, – выговорил Лил, как будто это могло оправдать бывшего хозяина парнишки. Ариана присела рядом с мальчиком и осторожно убрала волосы с его лица. Он невольно застонал, и Ариана зажмурилась, справляясь с приступом душевной боли. Она помнила, как доставалось ее Лилу из-за происхождения, но даже полученные им на эшафоте повреждения не шли ни в какое сравнение с тем, что Ариана видела сейчас. На парнишке не было живого места. Одни шрамы накладывались на другие, а болезненная, отливающая синевой бледность и выступающие из-за длительного недоедания ребра заставляли удивляться тому, каким образом он все еще жив.
– Скорей бы Эйнард пришел, – прошептала Ариана. Так хотелось хоть как-то облегчить страдания мальчика: омыть раны, наложить на них целебную мазь, перевязать, хоть чуточку смягчив боль, но она боялась навредить и потому хотела сначала узнать мнение доктора.
Лил наклонился и прижался губами к ее волосам, утешая. Много лет назад Ариана до слез переживала из-за тяжелой судьбы желтого дракона, но одно дело слушать сказку и совсем другое – увидеть несчастье собственными глазами. Ариана много пережила, но не стала черствой. И тем сильнее любил ее Лил.
– Все образуется, Ариана, дай только время, – негромко проговорил он. – Драконы сильные, они быстро восстанавливаются. А уж мы позаботимся о том, чтобы его больше никто не обидел.
Ариана вздохнула и прислонилась к груди мужа.
– Если он захочет остаться, – грустно заметила она. – После того, что он видел от людей…
Скрипнувшая дверь возвестила о приходе гостя, и в дом вошел Эйнард. На лице у него была явная озабоченность.
– Чую, мы с Беанной много пропустили, не пойдя на ярмарку, – с ходу проговорил он и только тут посмотрел на своего нового пациента. Охнул и покачал головой. – Вилхе рассказал мне о случившемся, но я и подумать не мог, что все настолько серьезно.
– Ты же сможешь хоть что-нибудь для него сделать? – не сдержав умоляющие нотки, спросила Ариана. Эйнард успокаивающе похлопал ее по руке.
– И не таких выхаживали, – ответил он. – Только почему вы его в госпиталь не привезли? Там все приспособлено, я бы его мигом на ноги поставил.
Ариана помолчала, потом заглянула Эйнарду в глаза.
– Боюсь, что душу его будет вылечить сложнее, чем тело, – медленно сказала она. – А госпиталь для этого далеко не лучшее место.
Эйнард хмыкнул и начал подготовку к осмотру.
– И давно ты целительницей душ заделалась, Ариана? – поинтересовался он. – Да еще и драконьих?
Лил нахмурился, возмущенный подобным замечанием, но Ариана только улыбнулась.
– С тех пор как стала матерью, – ответила она. Но Эйнард не оценил ее откровенности.
– Великоват он – в сыновья-то тебе, – заявил он. – Еще пара лет – и щетина полезет. А ты сама как девочка – одно что двоих детей выносила.
Лил усмехнулся, почему-то приняв этот комплимент на свой счет. Но тут же посерьезнел и шагнул к Эйнарду.
– Если парень очнется, я не смогу гарантировать твою безопасность, – предупредил он. – Дом, оборотившись, он, конечно, не разнесет, но покалечить тебя сможет.
Вместо ответа Эйнард смочил чистую тряпочку какой-то жидкостью и приложил ее к лицу мальчика-дракона.
– Снотворное, – пояснил он. – Лучше, если во время осмотра он не будет ничего чувствовать. Да и здоровый сон парню не повредит – а то он совсем без сил.
Ариана согласно кивнула и неосознанно погладила мальчишку по голове. Что бы ни говорил Эйнард про небольшую разницу в возрасте, а материнский инстинкт обмануть было невозможно. Ариана не думала, что в ее сердце осталось место еще для кого-нибудь, но боги видели иначе. И несчастный драконий детеныш сразу запал ей в душу, будто родной по крови. Уж Эйнард-то должен понимать, с его отношением к Айлин.
Он наконец закончил все приготовления и принялся за осмотр. Осторожно прощупал кости; насколько позволяла возможность, исследовал внутренние органы, ища повреждения. Потом удовлетворенно отчитался хозяевам в отсутствии больших проблем.
– Сильное истощение, усталость, болевой шок от истязаний – но все это поправимо, – заверил он. – Меня только шрамы на спине беспокоят. Не могу понять, что же такое делали.
– Крылья отрезали, – угрюмо сообщил Лил, и Эйнард вздрогнул, уставился на друга, будто не веря.
– Крылья? Дракону? – с трудом выговорил он. Лил передернул плечами и сжал зубы. Эйнард вытер покрывшийся холодным потом лоб.
– Тила веселое прощание его хозяину устроил, – глядя сквозь Лила, проговорил он. – Сам видел, как эту мразь в клетке к трем жеребцам цепляли. Прокатится с ветерком. А если повезет, то и до дома не доедет.
Ариана вздохнула: разве это избавит мальчика от рубцов? Что на теле, что на душе…
Эйнард тряхнул головой. Многое довелось ему повидать на своем лекарском веку, в том числе и инвалидов без конечностей, но ни разу не было внутри так мерзко и безнадежно. Кем же надо быть, чтобы лишить юного дракона крыльев? И резали ведь явно по живому, наслаждаясь болью, ужасом, криками…
Эйнард сжал кулаки, избавляясь от жуткой картины. Не для того его сюда пригласили, чтобы он раскис, как сопляк. Его обязанность – вылечить парнишку. Ариана права: ей предстояла гораздо более сложная задача, чем Эйнарду. Но и он со своей стороны приложит все усилия.
– Даже если… кости… мышцы… – пробормотал он, пытаясь понять причину не отпускающей тревоги. – Его же не вчера увечили. Почему раны выглядят такими свежими? Прикоснись – и закровят.
Эйнард не надеялся услышать ответ: если уж он со всем своим опытом впервые столкнулся с подобным, то откуда друзьям об этом знать? Но Ариана неожиданно поднялась и, подойдя к мужу, крепко сжала его руку своими.
– Это драконий яд, – объяснила она, и только теперь, увидев, как побелело лицо Лила, Эйнард понял причину ее действий. – Он не дает заживать ранам, в которые попадает. Не спрашивай, откуда мне это известно. Просто поверь на слово и скажи, существует ли противоядие.
Эйнард ошарашенно посмотрел на Ариану, осознавая, сколь многого он еще не знал о прошлом друзей.
– А сама-то как лечилась? – глупо спросил он и тут же почувствовал сильнейшее смущение, потому что Ариана и Лил вдруг так посмотрели друг на друга, словно существовали одни в этом мире, и Эйнард понял, что правдивого ответа он не получит.
– Мазью целебной, – проговорила Ариана и уткнулась мужу в плечо. – Но пользы в том мало: она не заживляет, просто немного защищает от случайных повреждений.
Лил бережно обнял жену, будто все еще мог причинить ей боль. Эйнард покачал головой.
– Почитаю, поищу, – пообещал он. – Не приходилось мне еще с драконьим ядом сталкиваться. Но, уверен, есть хорошие средства…
Ариана неожиданно для самой себя улыбнулась и порадовалась, что Эйнард этого не заметил. В отличие от них с Беанной, она была свидетельницей каждого мгновения сегодняшних событий. И видела, как смотрели друг на друга мальчик-дракон и Айлин. Вряд ли они сами понимали, что тогда произошло. Но Ариане-то ничего не надо было объяснять.
– Ладно! – Эйнард выдернул себя из размышлений и еще раз окинул парнишку взглядом. – Помойте его, раны от плетей вот этой мазью обработайте – за пару дней воспаление уйдет. На губу ее же. Шрамы… лучше не трогать пока: я завтра зайду, еще раз осмотрю. Кормить, когда проснется, понемногу. Снотворное вам оставлю: мало ли что. Ну и… удачи, наверное! Не знаю, что еще сказать.
– Спасибо, – поблагодарила Ариана. – За нас не беспокойся. Не для того Создатели этого мальчика послали, чтобы жизни наши отнять. И детям скажи, чтобы не волновались. Нам с Лилом просто не хотелось, чтобы они видели, на что способна человеческая ненависть.
– Главное – чтобы им не пришлось столкнуться с ненавистью драконьей, – хмыкнул Эйнард. – Мальчишка, может, и без сил… – тут он умолк под укоризненным взглядом Арианы. Махнул рукой и направился к выходу. Убеждать в чем-то этих двоих – все равно что головой об стену биться. Хорошо хоть детей додумались к Эйнарду с Беанной отослать: все безопаснее. Он всю дорогу к друзьям думал, как убедить их отправить дракона восвояси, но, увидев истерзанного мальчишку, отказался от таких замыслов. Не потому что перестал его опасаться, а потому как понял, что не сможет перебороть Арианину жалость. Да и парень без помощи погибнет сегодняшней же ночью. Потому Эйнард только напомнил себе о том, что Лил голыми руками трех волков уложил, и с более или менее спокойной совестью отправился обратно в госпиталь.
Лил снял с огня котелок с закипевшей водой и поставил его рядом с лавкой.
– До сих пор удивляюсь, как тебе удалось уговорить Вилхе переночевать у Беанны, – отвлекая внимание жены от грустных мыслей, заметил он. – Он же вбил себе в голову, что тебе требуется защита. Я был уверен, что он будет стоять на своем до последнего.
Ариана улыбнулась, гордясь сыном.
– Это не я, это Ана сказала, что не сделает без брата и шагу, – сообщила она. – И ему пришлось выбирать. А поскольку со мной остался другой защитник…
Лил усмехнулся и нежно поцеловал жену в висок.
– Совсем не боишься? – негромко спросил он. Ариана качнула головой и принялась отмывать мальчика-дракона.
– Я на ярмарке сегодня такого торговца странного встретила, – медленно проговорила она, словно все еще не веря в произошедшее. – Лил, я понимаю, что у богов масса забот и они не станут являться раз за разом… И я была уверена, что мне просто показалось… Пока не увидела этого мальчика. И не поняла, что получила предзнаменование. Не знаю, что он решит, когда поправится. Но мы с тобой обязаны ему помочь. Не потому, что ты тоже когда-то был драконом, и не потому, что так захотели Создатели…
– А потому, что ты лучшая женщина на свете, – с нескрываемым восхищением отозвался Лил. – Не объясняй, не нужно. Ты же не считаешь, что я мог отвернуться от этого мальчишки. Жалею только, что не угостил его хозяина плеткой. И не заставил сожрать все сто пятьдесят рольдингов прилюдно.
Ариана смешно наморщила нос, ни на секунду не поверив, что ее Лил на такое способен.
– Главное – что и документы на мальчика теперь у тебя, – заметила она. – А то – кто знает…
Лил кивнул и принялся готовить повязки. Он очень надеялся, что ни предостережения Эйнарда, ни оставленное им снотворное не понадобится, но не мог знать этого наверняка. Слишком сильно досталось спасенному парнишке от людей, чтобы он мог им доверять и не попытаться хоть как-то защититься. А единственным способом это сделать оставалось превращение в ящера. Сам Лил, во всяком случае, на его месте поступил бы именно так. И как ни доверял Создателям, а думал в первую очередь о безопасности Арианы. Она ведь не поймет, если он попросит ее запереться до поры в спальне: не такая у него жена, чтобы бросить его наедине со зверем. Да и мальчишку не оставит. Вон как бережно раны его омывает. Того и гляди, снова заплачет над горькой его судьбой.
– Как ты думаешь, он человеческую речь понимает? – неожиданно спросила Ариана, и Лил даже вздрогнул, выдернутый из собственных мыслей. Кое-как припомнил вопрос и кивнул.
– Драконы же от людей произошли, – ответил он. – Мы общаемся на том же языке. Просто люди не способны различать издаваемые ящерами звуки. А наши уши приспособлены к обеим ипостасям. Другое дело – что драконы не учат своих детей говорить в человеческом обличии. Когда мама нашла меня, я долго не мог выговаривать звуки. Даже не помню, как в итоге мне это удалось.
– Но тебе же тогда было всего пять лет, – заметила Ариана, – и ты впервые встретился с человеком. А этому мальчику уж точно не меньше двенадцати. И, судя по документам, он среди людей уже почти три года.
Лил вздохнул и покачал головой.
– Сомневаюсь, что у его хозяина было желание научить дракона разговаривать, – с горечью сказал он, и Ариана с трудом проглотила вставший в горле ком. Три года боли, издевательств, унижений. Что-то сделает этот мальчишка, когда проснется. И осуждать его будет не за что. Одна шея чего стоила. А уж про истерзанную спину и думать не хотелось.
Немало потребовалось им с Лилом времени, чтобы смыть с парнишки грязь и обработать раны. Оставленной Эйнардом баночки едва хватило на все отметины, и Ариана, накладывая остатки на прокушенную губу, снова не сдержала слез.
– Приготовлю целебный отвар, – пробормотала она, пряча от мужа мокрые глаза. – А ты пока перенеси его на кровать. Пусть отдохнет на мягком.
Лил понимающе кивнул и, осторожно взяв мальчика на руки, зашагал к лестнице на второй этаж. Несколько лет назад, еще до рождения дочери, они построили новый каменный дом взамен той развалюхи, что служила кровом еще Арианиной прабабке, и теперь помимо гостиной и двух спален в их распоряжении была еще кухня, совмещенная со столовой, и комната для гостей. Там-то Лил и уложил парнишку, а сам примостился рядом на лавке: оставлять драконьего детеныша без присмотра было не лучшей идеей.
Вскоре пришла и Ариана, неся в руках кружку с приготовленным отваром. Пропитала им чистый кусочек бинта и смочила пересохшие губы мальчика.
– Может, пойдешь отдохнуть? – неловко предложил Лил, заранее зная ответ и все же не в силах отказаться от привычной заботы о любимой жене. – Потом силы могут понадобиться. Да и дети скоро вернутся.
Ариана качнула головой и присела рядом с мужем. Прижалась щекой к его плечу.
– Беанна меня за это убьет, – непонятно сказала она, но Лил не стал уточнять. Слишком хорошо он помнил, как сам впервые увидел Ариану. И возникшие в секунду чувства помнил. И нежность, и восхищение, и отчаяние из-за абсолютной безнадежности. Не была для него загадкой причина сегодняшнего перевоплощения мальчишки. Когда не останавливает ни бесполезность такого поступка, ни неминуемая расплата за своеволие, потому что невозможно устоять перед женским взглядом. И, пожалуй, только он мог стать поводом для мальчишки остаться в доме спасителей и выжить. К сожалению, путь к сородичам ему заказан: в Драконью долину без крыльев не добраться, а в лесах в одиночку он долго не протянет. Попадет в очередную охотничью ловушку – и дело с концом. Но, если решит уйти, остановить его будет невозможно. Оставалось только надеяться…
– Она сама отдала тебе Айлин на воспитание, посвятив себя Эйнарду и лекарскому делу, – чуть жестко отозвался Лил. – И вряд ли имеет право на претензии: эту девочку любой другой можно в пример ставить и в части смелости, и в части способности к состраданию. И сегодня на ярмарке…
– Сегодня на ярмарке мне торговец сказал, что снова трудные времена настают, – совсем тихо проговорила Ариана. – И что все зависит только от нас. И потом велел на площадь пойти, потому что там все и начнется. Я… боюсь теперь сделать что-то не так. Одно дело – когда свою судьбу решаешь. Но когда…
– Посмотри на него, – прервал ее Лил и кивнул в сторону тяжело дышавшего парнишки. – Разве можно сомневаться в правильности нашего поступка? Какие тут варианты?
Ариана, будто следуя совету, долго вглядывалась в драконьего детеныша. Нет, сердце однозначно отвечало на вопрос Лила: оно было счастливо от того, что удалось спасти эту жизнь. И все же беспокойство точило изнутри. Что же имел в виду сегодняшний посланник? И что сделать, чтобы отвести беду?
– Все будет хорошо, – то ли для себя, то ли для Лила, то ли для мальчика прошептала Ариана. И в ту же секунду увидела, как открылись желтовато-серые глаза и как настороженно уставились на нее в напряженном ожидании…
Глава третья: Дарре
Дарре не хотел просыпаться. Во сне было его единственное утешение – без хозяина, без страха, без боли. Бесконечной боли, которая мучила, но никак не могла убить. Дарре ненавидел свое тело, способное выносить многодневный голод и совершенно безумные издевательства. Оно давно предало своего хозяина, принимая пытки и не позволяя оборвать их на корню. Сколько молитв о смерти послал Дарре Создателям, но так и не был услышан. Они отвернулись от него – давно, три года назад, когда заманили в человеческую ловушку и отдали на растерзание.
Охотники продали Дарре братьям-земледельцам, тут же впрягшим дракона в плуг и загрузивших работой до изнеможения. Ни днем, ни ночью не было ему отдыха: хозяева сменяли друг друга, возделывая поля и не заботясь о том, есть ли у пленника силы на новый рывок. Если их вдруг не оставалось, на помощь приходил кнут с массивным набалдашником, разрываюшим даже драконью броню. О кормежке хозяева и вовсе не беспокоились, и Дарре приходилось перебиваться найденными в бороне корешками или, в лучшем случае, мышами и кротами, изредка попадавшимся ему в пасть.
Дарре пробовал голодать, но кнут поднимал его в любом состоянии. И после одного из особо жестоких истязаний Дарре решил сбежать.
Он долго проплавлял сковывающие крылья и ноги цепи, тратя на это каждую минуту без надзора, но в тот момент, когда желанная свобода уже казалась совсем близкой, Дарре поторопился и потерял бдительность. Хозяева поймали его на месте преступления. И задуманная ими расплата разделила жизнь Дарре на две части, навсегда уничтожив тягу к побегу и убив все светлое в душе.
Дарре не знал, как пережил ту ночь. Хозяева обкурили его какой-то дрянью, лишавшей всякой воли, и взялись за драконьи крылья.
Пилили, рубили, пластали – а Дарре казалось, что он сходит с ума от боли и отчаяния. Дракон без крыльев – это приговор. Его никогда не примут обратно в семью, даже если после экзекуции хозяева вдруг решили бы ради смеха отпустить его на волю. Кому нужен урод, не способный летать?
Дарре выл, метался, скреб землю, выворачивал конечности, и в какой-то момент боги сжалились, погрузив его в забвение. Сколько провалялся в беспамятстве, Дарре не помнил. Когда очнулся, крыльев не было, а спину сжигала невыносимая боль. По сравнению с ней даже отвратительное кольцо в губе, лишившее его возможности выдыхать спасительный огонь, казалось простой шалостью.
Дарре снова бился в цепях, почти не обращая внимания на удары кнута, которыми хозяева рассчитывали его угомонить, и только случайное обращение в человека неожиданно притушило боль. Раны на месте крыльев не исчезли, постоянно открываясь и кровя, но с такими ощущениями еще можно было существовать. А стоило снова принять образ дракона, как начиналась эта безумная пытка, и чем дольше Дарре тянул, тем сильнее обострялась боль, застилая темнотой глаза и лишая разума.
Хозяева какое-то время подержали его у себя, рассчитывая на излечение, но потом поняли, что ждать бессмысленно, и продали владельцу бродячего цирка.
По сравнению с предыдущим местом здесь Дарре физически было на порядок легче. От него требовали не работать, а лишь вовремя превращаться в дракона на радость публике. Хозяин даже не заставлял его слишком долго оставаться в таком образе, так как прокормить человека было значительно проще, чем ящера, да и плетку доставал не так часто, как предыдущие владельцы. Зато обожал измываться, унижая и уничтожая морально. Выслуживался перед зрителями, ставя пленника на колени и заставляя кланяться. Оскорблял драконов, восхваляя человеческое племя и утверждая, что оно создано, чтобы повелевать эндовым отродьем. Дарре в какой-то момент научился просто не слушать, но хозяин всякий раз умудрялся это заметить и попотчевать плеткой «бескрылого урода».
Дарре не знал, зачем жил. Что ждало его впереди, он понимал с того самого момента, когда лишился крыльев. И все-таки словно на что-то надеялся.
Город за городом: везде оглушительный успех, везде отвратительные человеческие рожи, жаждущие драконьей крови. Молодые и старые, они наслаждались видом его страданий и желали только продемонстрировать свое превосходство. Всего две монеты за право отходить ящера плеткой по бокам – кого интересует, что ему тоже может быть больно и страшно? Что у него тоже есть мысли и чувства и что…
Он может потерять голову от взгляда рыжей девчонки…
Дарре понимал, что через секунду себя возненавидит. Что огребет от хозяина по полной и что девчонка только скривится от отвращения, увидев его в человеческом обличии. Она ведь была вся такая свеженькая, ухоженная и неимоверно красивая. Как цветок на выжженной земле. А Дарре…
Он и был этой выжженной землей, где не осталось ничего живого. И тело изувечено, и душа растоптана. И эта девчонка должна была добить окончательно.
Но она вдруг приникла к решетке и заплакала. Дарре не мог поднять голову, чтобы посмотреть на нее, но чуял запах слез и слышал глухие всхлипы. А потом она заговорила с ним, утешая, ободряя, уверяя, что теперь все будет хорошо…
Что могло быть хорошего в его жизни? Купит новый хозяин – так еще неизвестно, каким извращенцем он окажется и чего потребует от Дарре. Может, на его фоне и первые владельцы безвинными младенцами представятся.
Страха, однако, не было. Только полное безразличие. Все эмоции были растрачены на рыжую девчонку, и Дарре просто ждал своей участи…
И вдруг вздрогнул от жгучей ненависти, забравшей последние силы. Девчонка решила купить себе дракона. Купить его, Дарре. Бросилась с деньгами к папаше…
Дарре, как в дымке, увидел еще силуэт нового хозяина и распластался у его ног, потеряв сознание.
Сколько он так провалялся, Дарре было неведомо. Обычно хозяева использовали такие моменты, чтобы опробовать на пленнике новые болевые приемы. Но сегодня все было иначе. Дарре даже поначалу показалось, что боги сжалились и прибрали его наконец к себе, но тихие переговаривающиеся голоса вынудили пересмотреть догадки. Но чем еще можно было объяснить мягкую подстилку, свободную шею и почти не зудящие ссадины? Только плечи ныли по-прежнему, и желудок скручивал голод, но это можно было перетерпеть, лишь бы не открывать глаза и не возвращаться к реальной жизни. Туда, где не было места доброте и пониманию. И где Дарре ждали только новые боль и унижения.
Он невольно прислушался, пытаясь понять, куда все-таки попал и чего ждать от новых хозяев. Но вокруг воцарилась тишина, и только слышно было два дыхания: мужское и женское. Дарре сжал зубы, чтобы не выдать себя и не получить раньше времени по ребрам. Может, хозяевам надоест караулить, и они оставят его одного? Дарре не чувствовал цепей, однако поверить в их отсутствие не мог. Но если, если…
– Все будет хорошо, – прошептал женский голос, и его надежды рухнули. Дарре поддался охватившей его ненависти и открыл глаза, в упор посмотрев на хозяйку. Женщин среди них еще не водилось, но вряд ли ее отношение могло отличаться от мужского. Все люди одинаковые. Все только и желают…
– Здравствуй, – проговорила она и улыбнулась. – Меня зовут Ариана, а моего мужа Лил. Ты у нас в гостях.
Ага, в гостях! Дарре фыркнул, не удержавшись, и тут же замер в предчувствии удара. Но назвавшаяся Арианой женщина только вздохнула и посмотрела на хозяина. Тот поднялся с лавки и подошел ближе. Дарре сжался, не зная, чего ждать.
– Ты меня понимаешь? – спросил хозяин. Дарре безотчетно открыл рот, желая ответить, но из горла вырвались лишь бессвязные звуки. Дарре зажмурился, совершенно уверенный в немедленной расправе за подобное неуважение. Разве хозяина будет волновать, что дракона просто не учили говорить? Ему и вопросов-то до сих пор никто не задавал: кого бы интересовало его мнение? Хлестнул кнутом – и будь здоров!
Хозяин переглянулся со своей женщиной и покачал головой.
– Хорошо, давай попробуем по-другому, – предложил он, как будто Дарре мог возразить. Он уже понял, конечно, что нет на нем цепей, что нет на окнах решеток, да и запахов других людей, кроме хозяев, в округе не чувствовалось. Но по телу разливалась непреодолимая слабость, и Дарре, здраво оценивая собственные силы, понимал, что не сможет оборотиться. И потому просто ждал, что скажет хозяин. Может быть, если потянуть время, изображая покорность, ему удастся усыпить хозяйскую бдительность, дождаться благоприятного момента и сбежать? Они же пока не кинулись за веревками. А его любая дополнительная секунда может спасти. – Будем пока общаться жестами. Кивай, если согласен; мотай головой, если против или я говорю что-то неправильно. Договорились?
Дарре кивнул – а что оставалось? Да и любопытство вдруг проснулось: на кой ляд хозяину вздумалось с ним побеседовать? Дракон же… даже не вещь, а так – грязь под ногами.
Хозяйка снова улыбнулась, а у Дарре внезапно в животе потеплело от этой улыбки, и он тут же обозлился на себя за слюнтяйство. Как же быстро его поймали: и никаких оков не надо. Скажи ласковое слово – и он сам, как собака, ноги лизать станет.
Он подобрался весь, желая обжечь хозяйку ненавидящим взглядом, но она уже отвернулась, чтобы взять кружку, наполненную почти до краев.
– Ты, наверное, пить очень хочешь? – спросила хозяйка, протягивая ему посудину, но у Дарре вдруг потемнело в глазах, и он сам не понял, как забился в угол кровати, с ужасом глядя на напиток. Прежний хозяин однажды подсунул ему какую-то дрянь и долго потешался, когда у Дарре начались видения, и он…
Энда, даже вспоминать было мерзко!
Хозяйка удивленно охнула, но Дарре ни на секунду не поверил в ее искренность. Лучше сдохнуть от жажды, чем горланить какие-то песни, а потом рыдать и умолять отпустить его на волю…
Хозяин взял у своей женщины кружку и отпил оттуда половину. Потом снова протянул ее Дарре.
– Целебный настой, – объяснил он. – Невкусно, но полезно. Если хочешь быстрее встать ноги.
Дарре как-то завороженно принял подачку и, повторяя за хозяином, хлебнул терпкий вяжущий напиток. Никакими уговорами не удалось бы заставить его рискнуть второй раз. Но муж хозяйки сделал то, что уничтожило все опасения. И Дарре, судорожно проталкивая жидкость сквозь пересохшее горло, вспомнил, что говорила ему рыжая девчонка.
Хозяин тоже был драконом!
Дарре поперхнулся и уставился на него во все глаза.
Это просто невозможно! У любого дракона в человеческом обличии оставались отличительные отметины. А хозяин хоть и казался странным, но ничем особым не выделялся. Зрачки круглые, волосы хоть и чересчур светлые, но без вызывающего отлива. И только имя… необычное… словно нечеловеческое… Лил…
– Знакомым кажусь? – неожиданно поинтересовался хозяин, и Дарре вздрогнул, не понимая. Хозяин усмехнулся, но пояснять не стал. Вместо этого повернулся к своей женщине и попросил ее принести оставшуюся с завтрака кашу. Хозяйка сначала было кивнула, но потом зачем-то схватила мужа за руку и испугано на него посмотрела. Хозяин качнул головой и дотронулся губами до ее лба.
– Ты же сама в это не веришь, – сказал он непонятную фразу, но это помогло отправить женщину из комнаты. Потом он снова вернулся к Дарре. – Я тоже был драконом, – твердо и очень убедительно проговорил хозяин. – Лиловым – отсюда и кличка. Пять лет жил в Долине, потом мы с матерью попали в ловушку, и ее убили охотники. А меня нашла и усыновила женщина по имени Айлин. Так что опасаться тебе меня не стоит. Слишком хорошо я помню, каково быть драконом в человеческом обществе.
Дарре хмыкнул, не сдержав эмоций. Энда с ним, с его положением! Что этот трепач мог знать о его жизни? Пусть даже не лгал сейчас, какое имел право делать вид, что понимает? Где он и где… Дарре?..
Кажется, все мысли настолько явно отразились на его лице, что хозяин мигом распознал их. Покачал головой.
– Цирковым драконом, согласен, не был, – будто оправдываясь, продолжил он. – Но на эшафоте по ложному доносу стоял. И, если бы не Ариана, меня бы еще треть жизни назад камнями забили. Она пожалела, вытащила. Потом в этот дом привела. Много ей пришлось из-за меня вынести, и незаживающие девять лет раны с драконьим ядом еще не самое плохое. Так что не стоит смотреть на нас как на зажравшихся хозяев и ждать с нашей стороны подлости. Не будет ее.
Ох, как Дарре хотелось, чтобы все сказанное оказалось правдой. Чтобы его действительно выкупил нормальный человек – ну должны же быть среди людей нормальные! – которому чужды кровожадность и измывательства, и чтобы…
Что?
Он отпустил его на волю? Так Дарре знал, что там его ждет. Поймают в первый же день и добро, если просто убьют. А если снова… по кругу… Он же ни убежать, ни защититься не сможет – с корежащей болью в образе ящера. Да лучше бы в этой кружке яд был, чтобы оборвать все раз и навсегда. И мучения свои забыть, и уродство, и… рыжую девчонку-предательницу…
Дверь открылась, впуская хозяйку с миской в руках. Помои у свиней забрала? Ну давай, ставь на пол, Дарре сползет – голод не тетка! – похлебает, повеселит. Не ждать от них подлости!..
От миски шел сладковатый, одуряюще приятный запах – Дарре такого никогда в жизни не чувствовал. Желудок тут же свело от боли: когда он ел в последний раз, и не вспомнишь. Ну, пожалуйста, ну, хозяин же обещал…
Хозяйка взяла из миски какой-то крохотный ковшик и, набрав в него еды, оправила себе в рот. Дарре даже затрясло: она… она при нем хочет все съесть? Чтобы он на это смотрел?..
Хозяйка изменилась в лице, и Дарре был уверен: из-за того, что она почувствовала его ненависть. А чего еще она ждала после…
Хозяин взял у нее посудину, и мир на мгновение замер, готовый расколоться надвое. Если и он… просто начнет есть…
Хозяин жестом попросил вернуть ему кружку и взамен протянул Дарре вожделенную миску.
– Не отравлено, – пояснил он, и Дарре осознал, что хозяин пытается оправдать действия своей женщины. Неужели и вправду понимает? – Ешь. Ариана очень вкусно готовить, не может не понравиться.
Дарре задышал коротко и часто. Рот мигом наполнился слюной, а перед глазами поплыли круги от невыносимого желания сунуться в эту посудину и выхлебать ее содержимое одним залпом. Но словно запрет встал: Дарре не хотел, чтобы хозяйка видела его в таком состоянии. Он же… не звереныш все-таки… не щенок домашний…
