Текст книги "Между королями (ЛП)"

Автор книги: Вэнди Джинджелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Не-а, – сказала я, ухмыляясь. – Мы идём не искать имя и место для драки, мы идём на свидание.

Другая его бровь приподнялась.

– Сейчас? Мы идём на свидание прямо сейчас?

– Сейчас немного странное время для свиданий, – запротестовал Дэниел, который быстрее меня понял, что я имею в виду, чем Джин Ён. – А они ничего не заподозрят?

– Если и есть что-то, что я знаю о большей части запредельных, так это то, что они не склонны много думать о человеческих эмоциях. Как ты думаешь, большинству запредельных придёт в голову, что мы беспокоимся о наших друзьях, или, по-твоему, они подумают, что мы просто испытываем облегчение от того, что мы здесь и в безопасности, а не в Вызове с другими?

– Хорошая мысль, – сказал Дэниел после недолгого раздумья. – И они брауни, так что наверняка привыкли видеть, как люди поступают по-человечески.

– А как насчёт вампиров?

– Кажется, они привыкли к тому, что вампиры одержимы людьми, – сказал он. – Это происходит постоянно: вампир замечает человека, который ему нравится, и затем проводит остаток своей жизни, преследуя его.

– По крайней мере, мы не мочимся на дома наших подруг, – холодно сказал Джин Ён.

– А ещё мы их не кусаем, кровавая отрыжка.

Джин Ён слегка заулыбался.

– Ты не смог бы, даже если бы захотел. Ты бы тоже превратил свою девушку в собаку. Мне может понравиться кусаться, если я захочу, и...

– Мы не собираемся обсуждать укусы! – поспешно сказала я. – Мы собираемся обсуждать брауни и то, как наилучшим образом использовать их, чтобы они следовали за нами. Что вы думаете? Они последуют только за мной и Джин Ёном или за всеми нами?

– Они пошли за Северным и Туату? – спросил Дэниел, отводя раздражённый взгляд от всё ещё самодовольного лица Джин Ёна. – Это кое-что да значит. Брауни действительно хороши в импровизации, когда дело доходит до того, чтобы сосредоточиться на своей цели или убить её, но обычно они слепы ко всему остальному.

– Верно, – сказала я. – Что ж, я спрошу детектива, а вы можете собираться на выход. Если мы с Джин Ёном не сможем проверить речку, то это придётся сделать вам.

Дэниел только кивнул, но взгляд Джин Ён сразу же остановился на мне, его глаза сузились.

– Тебе тоже следует подготовиться.

Я направилась прямиком к лестнице, прижимая телефон к уху, но Джин Ён, который, очевидно, слышал, что с другой стороны не было слышно ни звука, не был одурачен.

Его глаза следили за мной сквозь перила, пока я поднималась по лестнице, и он твёрдо сказал:

– Это свидание.

– Лады, но я не буду краситься и у меня нет одежды для свидания, – крикнула я в ответ.

– Я уже принёс её тебе!

Блин, и вправду принёс. Я должна была сразу помешать ему украсть её, и я бы предпочла сразу отнести её обратно в магазин после окончания нашей работы, но Джин Ён только пожал плечами, когда я спрашивала, где чек, и в конце концов я сдалась. Моя одежда по-прежнему висела в глубине шкафа: тёмно-коричневые кожаные брюки, замшевая куртка на подкладке из синего шёлка и простая рубашка с воротником-стойкой из жёлтого атласа, которые стоили больше, чем все остальные мои вещи, вместе взятые. Они были слишком хороши, чтобы их носить, особенно куртка и рубашка, поэтому я никогда их не надевала.

Я тоже не планировала надевать их сегодня, но, когда я, блин, примерила кожаные брюки – они ведь были из кожи и должны были выдерживать по крайней мере столько же, сколько мои джинсы, верно? – Они так хорошо сидели и казались такими приятными на ощупь, что я решила также примерить и атласную рубашку. На ощупь она казалась гораздо менее прочной, но выглядела гораздо приятнее, чем я ожидала, когда бросила осторожный взгляд в зеркало. Несколько минут я колебалась перед своим отражением и чуть было снова не сняла всё. У меня не было хороших туфель, и даже если бы у меня были хорошие туфли, я бы их не надела: на высоких каблуках драться нельзя.

Ну, может быть, у вас и получится. У меня нет. Как и умение держать себя в руках, высокие каблуки – навык, требующий практики, а у меня никогда не было возможности попрактиковаться.

Но когда я натянула свои потрёпанные ботинки с мрачной мыслью о том, что они вряд ли будут соответствовать моему наряду, тёмные, поношенные по моде коричневые кожаные брюки идеально сочетались с моими выцветшими чёрными ботинками, видавшими виды в боях.

Я с сомнением посмотрела на себя в зеркало, прекрасно осознавая элегантность шёлковой рубашки, заправленной за пояс моих брюк, которые гораздо больше подходили к тому, что я привыкла носить.

Смотрелось хорошо. К тому же выглядело опасно, как будто один-единственный порез лезвием где-нибудь в районе живота мог мгновенно привести к моей смерти. Это была совершенно не та рубашка, которую можно было надеть на улицу, если я собиралась с кем-то подраться.

С другой стороны...

– Блин, – пробормотала я, впервые в жизни уделив время тому, чтобы просто посмотреть на себя. Если избивание брауни было не в моде, я собиралась ввести её, потому что жёлтый шёлк шёл мне так, как я бы никогда не подумала, если бы была человеком, способным по внешнему виду одежды определить, подойдёт она мне или нет.

Даже если бы я не собиралась её носить, было бы неплохо показать Джин Ёну, какой у него хороший вкус. Может быть, даже узнать, понравилось ли ему.

Я попыталась дозвониться до Туату, когда по пути проверяла, Атиласа, но вместо этого позвонила Северному, но звонок не прошёл. Она ответила сразу, и я смогла утешить себя информацией о том, что ни за кем из них не следят.

Похоже, брауни ждали только меня и Джин Ёна.

Атилас был так же неподвижен и неестественно неподвижен, как и раньше, когда я повесила трубку и вышла из комнаты. Тем не менее, когда я спустилась вниз, то с облегчением увидела, что Шантель сидит на диване и выглядит совсем как человек, в то время как остальные ликантропы были в своих волчьих обличьях.

– Если старый любитель чая спустится по лестнице, я убегу, – предупредила она меня.

– Лады, – сказала я. – В любом случае, драться с ним бесполезно. Ты остаёшься одна?

– Так говорит босс, – сказала она, но, похоже, это её не беспокоило.

Ликантропы ушли, а Джин Ён всё ещё возился с верхней пуговицей – судя по виду, пытался решить, застегивать её или нет. Он заметил меня в зеркале, затем оставил пуговицу в покое, повернулся и посмотрел на меня как следует.

– Ах, – произнёс он с глубоким удовлетворением. – Я знал, что так будет лучше всего.

– Это слишком приятно носить, – сказала я, поражённая и слегка затаившая дыхание от такого удовлетворения.

Я уже начала раскачиваться на правой ноге и повернулась, когда говорила это, но Джин Ён схватил меня за руку и потянул к двери.

– Никаких переодеваний, – твёрдо сказал он. – Мы пойдём прямо сейчас и будем встречаться.

– Ладно, но, если меня пырнут из-за недостаточной защиты, я пну тебя по голени.

– Я никому не позволю пырнуть тебя, – сказал он, отпуская мою руку, когда мы выходили во внутренний дворик. – А если она испортится, я куплю ещё одежды.

– Большое спасибо, – пробормотала я себе под нос, и мы вышли на улицу.

***

Мы дошли до конца улицы, прежде чем увидели брауни. Если бы я не могла ощутить скопление нарушения Между, я бы не смогла сказать, что они там были; маскировка школьников, которую они сейчас надели, была столь же плотной, сколь и хорошо выполненной. Не думала, что это были чары фейри, потому что к этому времени я уже была с ними довольно хорошо знакома, и эта мысль привела меня к ещё одной неприятной мысли о том, что, вероятно, в заклинаниях и магии было столько же различий, сколько и в диалектах. До сих пор у меня был слишком небольшой опыт в этом деле.

– Ты их видишь? – спросила я Джин Ёна вполголоса. – Эти мелкие подлые ублюдки хороши в этом.

– Мм, – пробормотал Джин Ён утвердительно. – Я чувствую их запах. Их много – около двадцати.

– Пока мы остаёмся в общественных местах, с нами всё будет в порядке, верно?

– Они любят делать свою работу в помещении, где тихо, – сказал он. – Не потеряемся ли мы от них в толпе, когда войдём в торговый центр?

– Не-а, – сказала я. – Не хочу, чтобы они слишком рано узнали, что мы их раскусили, по крайней мере, до тех пор, пока нам действительно не понадобится сбежать. Пусть следят за нами и думают, что мы просто встречаемся. Всё, что нам нужно сегодня сделать, – убедить брауни, что мы ничего особенного не замышляем, и, может быть, сходим в библиотеку. Мы отправимся к реке, если представится такая возможность.

– А что в библиотеке?

– Для начала, старые газеты, – ответила я. – То, чего нет в компах. Мы можем немного покопаться в них и посмотреть, может, там найдётся что-нибудь, что нам поможет.

– Это не то слово, – недовольно сказал Джин Ён. Он повторил это так, как будто говорил о тухлом яйце: – «Покопаться».

– Нам, наверное, тоже не стоит сейчас идти через Между, – мрачно сказала я, игнорируя его. Чтобы добраться до центра Хобарта, потребовалось бы больше времени, если бы мы шли пешком или ехали на автобусе – я привыкла к лёгкости перемещения между городами и сокращению расстояний, даже если это делало вас более уязвимым для странных и нечеловеческих угроз.

– Мы поедем на автобусе, – величественно заявил Джин Ён, а затем отказался бежать к автобусу, который как раз подъезжал к остановке примерно в тридцати метрах от нас.

Вместо этого он неторопливо подошёл, всё это время не сводя глаз с водителя автобуса, и по-королевски поднялся в салон, даже не поблагодарив его.

– Спасибки, – поспешно сказала я водителю автобуса, но он, казалось, меня не услышал.

Не уверена, что он даже спросил у шумной компании фальшивых школьников, есть ли у них билеты – он определённо не предупредил их, что они должны быть в школе, а это было не в характере большинства водителей этого маршрута.

К счастью, кратковременное вампирское опьянение водителя, похоже, не помешало ему вести машину, потому что через мгновение мы снова были в пути, направляясь к центру города и стараясь не выскальзывать из виниловых сидений на каждом ухабе. По крайней мере, у Джин Ёна, похоже, были проблемы с тем, чтобы сидеть ровно – мои кожаные брюки гораздо лучше держали, и я могла спокойно улыбаться, наблюдая, как он изо всех сил старается сидеть прямо на своём сиденье, пока автобус нас подбрасывает.

Он выглядел гораздо менее дружелюбным и более раздражённым, когда в последний раз поднялся со своего места и направился в переднюю часть автобуса. Я последовала за ним, открыто улыбаясь, и мы оказались между Китайским рестораном и пекарней на Элизабет-стрит, выходящими на торговый центр.

Позади нас группа брауни вывалилась из автобуса, толкая друг друга и производя впечатление школьников, что заставило Китайца, высунувшегося из окна ресторана, ухмыльнуться.

– Кажется, нам лучше поторопиться, – тихо сказала я Джин Ёну. На улице было не так уж много людей, и мне не понравилась идея о том, что брауни будут толпиться вокруг нас, когда мы будем идти по дороге, учитывая, что Дэниел охарактеризовал их как изобретательных убийц.

Однако они не толпились вокруг нас; они просто следовали за нами, милые и естественные, правдоподобно неприятные, но не вызывающие отвращения.

– Думаю, что они будут очень внимательно следить за нами – сказал Джин Ён.

– Мне тоже так кажется, – сказала я, не сводя глаз с торгового центра, который теперь был прямо через дорогу. – А что они будут делать, если мы выйдем из торгового центра? Кучка школьников, следующих за двумя людьми, будет заметна, а мне кажется, что они не хотят, чтобы их замечали.

– Они последуют за нами... но, возможно, не все.

– Тогда сначала в библиотеку, – сказала я. – Но она открывается только в одиннадцать.

– Очень хорошо, – сказал он, быстро оглядывая торговый центр. – Тогда чем мы будем заниматься до этого? Что делают на первом свидании?

– Без понятия, – сказал я, уставившись на него. – Думала, ты знаешь! Я ни с кем раньше не встречалась!

– Я тоже ни с кем не встречался, – сказал он, задрав нос.

– Ага, но ты и раньше встречался с женщинами, так что...

Я остановилась, потому что он смотрел на меня с выражением, похожим на абсолютное недоумение.

– Это было для еды, – сказал он. – Всё, что нам было нужно, – это тихое место, с не слишком ярким освещением.

– Блин, – сказала я. – Мне следовало провести кое-какие исследования, прежде чем мы вышли. Для начала, я должна была держать тебя за руку – это ведь нормально, верно?

Произнося это, я переплела свою руку с его, переплетая наши пальцы. Сначала прохладная и расслабленная, его рука крепче сжала мою и стала тёплой от одного вздоха к другому.

– Мне нравится, – сказал Джин Ён. – Мы будем идти, пока не поймём, что делать. Думаю, правил нет.

– Хорошо, – сказала я. – Ну, это значит, что мы можем делать всё, что захотим, верно?

Джин Ён задумался, затем решительно кивнул.

– Я хочу поцеловать тебя вон там, под деревьями.

– Уверена, что это то, что привлечёт внимание многих людей, и не только брауни, – сказала я, стараясь казаться спокойнее, чем я себя чувствовала. – Мы где-нибудь выпьем и прогуляемся на солнышке или ещё что-нибудь.

Это было почти так же опасно, как шёлковая рубашка, когда я надевала её, – тот момент, когда я просто гуляла с Джин Ёном, держась за руки, и чувствовала солнечные лучи на своих плечах. Я бы подумала, что он не почувствовал опасности ситуации, когда я подняла глаза и увидела возвышенное самодовольство на его лице, если бы не заметила, как его глаза метались из стороны в сторону из-под ресниц. Джин Ён, хотя и явно наслаждался происходящим, в то же время был очень хорошо осведомлён об окружающем нас мире.

А ещё он, похоже, был очень хорошо осведомлён о блинчиках, потому что, когда мы проходили мимо симпатичной маленькой блинной на Коллинз-стрит, он бросился прямиком в неё, потянув меня за собой. В смысле, меня тоже не нужно было тащить.

Мы сели за столики на улице, чтобы подольше погреться на солнышке, и чтобы брауни было легче нас заметить. Раз уж у нас не было возможности заняться чем-то другим, кроме как сходить в библиотеку, я хотела, по крайней мере, получить шанс выяснить, как брауни манипулируют Между так эффективно, что я до сих пор не могла разглядеть их правильную форму.

Итак, мы ели блинчики, пока Джин Ён грелся на солнышке и ловил восхищённые взгляды окружающих, а я позволила себе поплавать в тёплом мареве от блинов, чтобы сосредоточить своё внимание на брауни. Мне не на что было смотреть, и потребовалось некоторое время, чтобы понять, что я мало что могу увидеть, потому что брауни взяли и сплели в Между такую филигранную магию, что их появление почти незаметно перешло из мира людей в мир За.

– Вот же блин, – пробормотала я, и ещё раз откусил блинчик. – С таким же успехом можно было завернуть их лица в зачарованную плёнку!

– Не знаю, что это значит, – сказал Джин Ён.

– Это значит, что я должна научиться этому, – сказала я, откидываясь на спинку стула и опираясь на его руку, как будто мы действительно были на свидании. Это было удобно, и он, должно быть, немного согрелся ради меня, потому что, несмотря на опасность в соковом баре напротив нас, мне почти захотелось спать.

Я воспользовалась этой сонливостью как предлогом, чтобы положить голову на плечо Джин Ёна, и открыла свой взор частицам Между, которые я изучала, – той филиграни Между, которая была тоньше, чем всё, что я видела раньше, и которая заставляла магию сплетаться воедино, пока оно не стало само собой разумеющимся во что-то совершенно другое.

Как и в случае с другими вещами, спрятанными в Между, как только я смогла увидеть, что что-то спрятано, и с помощью чего это было спрятано, я начала видеть брауни. На краткий миг у меня действительно появилось представление о том, как они могут выглядеть на самом деле.

Сначала я увидела длинные, ловкие пальцы с широкими подушечками на концах, затем запавшие, настороженные глаза и приоткрытые рты, каждый из которых выглядел так, словно был готов пожаловаться директору школы на что-то, что, по их мнению, было неприемлемо для маленького Джонни. Если бы мне нужно было хоть одним словом описать то чувство, которое я испытывала, когда смотрела на них, это было бы досада.

Я прижалась чуть ближе к паутине, которую они соткали вокруг себя, надеясь увидеть, что именно они сделали, чтобы спрятаться, но тут пальцы Джин Ёна предупреждающе сомкнулись вокруг моих.

– Они неудобные, – услышала я его голос и осторожно и тихо отодвинулась.

– Подозрительные маленькие придурки? – пробормотала я себе под нос.

– Что ты делала?

– Любопытствовала, что они делали с Между, – ответила я. – Они не используют Между, как обычно делают запредельные, они используют его скорее больше как… Не знаю, как я? Это действительно трудно увидеть, но я думаю, что смогу понять, как они это делают.

– Почему ты желаешь узнать?

– Потому что, конечно, тоже смогу так делать, – сказала я, глядя на него снизу вверх. – Иногда полезно иметь возможность прокрасться в какое-нибудь место и спрятаться, не заходя внутрь, ухмыляясь всем своими острыми вампирскими зубами, чтобы предупредить их не нападать.

– Гораздо веселее улыбаться людям, – сказал Джин Ён, шмыгая носом. – Ты... ты слишком умная.

– Нет, мне просто нравится знать, как всё работает, – сказала я. – Никогда не знаешь, когда это пригодится. Полагаю, хищникам это не так уж и нужно, но...

Он удивил меня, пожав плечами.

– Даже хищники могут умереть, – сказал он. – Мы умираем, потому что верим в свою силу и свирепость. Или мы умираем, потому что гнев или голод берут верх над разумом.

– Это самое классное в вампирах, – сказала я, улыбаясь ему. – Ты всегда зол, или голоден, или влюблён, и это всегда на сто процентов, что бы это ни было. Вы – большие, беспорядочные сгустки эмоций, но вы не пытаетесь притворяться, что это чья-то проблема.

– Я очень аккуратный, – холодно ответил Джин Ён, но я заметила, как в его глазах промелькнуло веселье, прежде чем он отвёл взгляд. У меня сложилось впечатление, что он был очень доволен. – Сейчас мы пойдём в библиотеку.

Так что мы взяли брауни с собой в библиотеку. Не то чтобы они знали, что мы ищем – блин, да и мы сами не знали точно, что ищем, если уж на то пошло. Благодаря раннему расследованию, проведённому Туату, у меня была хорошая хронология, но даже на то, чтобы просмотреть эту хронологию, ушло бы некоторое время: коллекция местных газет в библиотеке была обширной и очень маленькой по размеру.

Мы заняли один столик, а все брауни столпились за другим, в другом конце второго этажа библиотеки. Не знаю, копировали ли они нас или просто имели представление о том, что нужно делать, когда вы должны заниматься в библиотеке, но они разложили несколько открытых книг по столу, а затем в основном швыряли друг в друга скрепками и ручками.

Точно так же, как они следовали за нами по улице, они были достаточно дикими, чтобы в них можно было поверить, но не настолько разрушительными, чтобы удостоиться нескольких предупреждающих взглядов со стороны библиотекарей. Они были очень хороши в своём деле.

Настолько хороши, что я почти забыла о их существовании, пока листала старые газеты. И к тому времени, когда мы были готовы идти домой, поскольку за три часа, что мы листали старые газеты, мы почти ничего не узнали, я была почти потрясена, обнаружив, что они толпятся у нас за спиной, но держатся достаточно далеко, чтобы не привлекать к себе внимания.

– Будет забавно посмотреть, что они придумают завтра, – сказала я Джин Ёну.

А пока мы могли бы потратить немного больше их времени, остановившись выпить чай с шариками по дороге домой.

Глава 3

Той ночью мне приснился Зеро. Когда я проснулась, я мало что запомнила из этого сна; только один-два отрывка разговора в темноте: Зеро, грубый, но не совсем холодный, говорит:

– Нет. У тебя уже есть работа.

– Я могу сделать и то, и другое, – произнёс голос, который я опознала как голос Морганы.

– Это слишком опасно.

– Я уже мертва.

– Благодаря этому ты можешь выполнять работу, которая мне от тебя нужна, – произнёс голос Зеро, знакомый в своём раздражении, и остаток сна улетучился из моей памяти, потому что вместо него заговорила Эзри.

Во мне, возможно, таилась маленькая надежда, что она тоже жива и каким-то образом находится в том же месте, что и Зеро и остальные, но её голос звучал совсем по-другому. Такой механический и компьютеризированный.

– Быть мёртвой не так плохо, как говорят люди, – сказала она. – У меня даже все пальцы на месте!

– Нет худа без добра, – послышался голос Эбигейл. – И оно, вероятно, будет незабываемым.

Я проснулась, а её голос всё ещё звучал у меня в ушах, и Джин Ён был рядом со мной. К этому моменту просыпаться в объятиях тёплого вампира уже вошло у меня в привычку, но поскольку в эти дни мы все спали в гостиной, это не выглядело таким уж скандальным – или опасным – как могло бы показаться в противном случае. В смысле, какая может быть романтика, когда вокруг вас храпят три ликантропа, а один тявкает во сне, дёргая лапами.

Я могла бы посочувствовать тем, кто тявкает во сне. Я, вероятно, и сама занималась чем-то подобным до того, как проснулась. Мои изменчивые сны вызывали у меня неуверенность и дискомфорт, и желание ещё раз прослушать запись человеческой группы, которую мы услышали через нашу частную сеть. Я предполагала, что это были последние мгновения жизни моих друзей-людей, и я изо всех старалась не слушать, что происходило в то время, но теперь, когда я задумалась об этом, я не была уверена, что это соответствовало тому, что я видела и слышала в воспоминаниях Атиласа.

Вероятно, причина заключалась в сочетании того, что я отгораживалась от всего и этого странного набора сновидений, и, хотя не было никакого реального повода снова исследовать сны, но теперь, когда эта мысль засела у меня в голове, от неё было трудно избавиться. Поскольку я зашевелилась, Джин Ён, похоже, тоже хотел встать. Я оставила его в ванной, чтобы он занял её, пока ликантропы не закончили зевать и потягиваться, и поднялась наверх, пока они не проснулись настолько, чтобы спросить, чем я занимаюсь. Я даже не стала сначала готовить себе кофе: вот это самоотверженность.

Вместо этого я пошла и нашла чип сети, который был в вещах Атиласа, и положила его достаточно близко к дивану, на котором сидела, чтобы я могла подключиться к частной сети, оставаясь при этом достаточно далеко, чтобы при необходимости быстро выйти за пределы досягаемости. Затем я набрала номер детектива.

Как я и полупредполагала, телефон прозвонил раз или два, а затем перешёл на неуместный звук интернет-гудка – такого я не слышала с тех пор, как была ребёнком.

– Блин, – пробормотала я, и вместо этого позвонила Северному.

К моему глубочайшему облегчению, тем кто ответил, был Туату.

– Чего тебе нужно?

– Теперь пользуетесь телефонами друг друга, а? Это серьёзный шаг.

Я почти видела, как его губы сжимаются и разжимаются снова.

– Что тебе нужно?

– Решила проведать тебя и узнать, как у вас вчера всё прошло с Маразулом, – ответила я, всё ещё до смешного счастливая. – И я провожу небольшой тест с помощью нашего устройства для работы в частной сети.

– О, кстати, – начал он. – Маразул попросил вернуть мой и, похоже, ему не терпелось вернуть и тот, что ещё остался у тебя. Ты не могла бы отдать его ему, когда закончишь?

– Ага, не парься, – ответила я. – Что там с именем?

– Он свяжется с нами, – сказал Туату. – Он ищет информацию в Интернете – в человеческом интернете, – но он предположил, что твоему другу-лепрекону будет лучше разобраться с книгами и записями в моём телефоне. Что-то в том, что они упорядочены в более устаревшей системе хранения, чем в обычном Интернете, он сказал, что твой лепрекон может связать их с какой-то консолью и выполнять широкий поиск, чего ты не можешь сделать, как обычный человек, который хочет что-то найти в записях. Он также сказал, что лучше разбирается в человеческих технологиях.

– Если мы сможем найти консоль для Пять, он будет на седьмом небе от счастья, – сказала я. Не похоже, что Пять мог добраться до своей обычной консоли, пока он застрял в мире людей, и ему выдали чёрную карту в За за преступление, что он не убил меня. Это означало, что теперь всё зависело от меня – ну, от нас с Джин Ёном – достать ему консоль.

Это было бы интересно, пока за нами следовала группа брауни.

– Если ты приведёшь мой телефон в рабочее состояние, когда всё это закончится, я не буду возражать против того, что мне придётся делать. Просто скажи, что тебе нужно.

– Лады, – сказала я. – Но тебе лучше перестать говорить подобные вещи – так ты в конечном итоге окажешься в долгу перед фейри.

– Мне ли этого не знать! – с жаром воскликнул он. – Мы зайдём завтра, если у нас будут какие-нибудь новости.

– Завтра, – согласилась я и подождала, пока он повесит трубку.

Я могла бы сделать это сама, но у меня было ощущение, что это лучший способ добиться желаемого результата. И действительно, после завершения вызова послышался отчётливый звук голосов – сначала отдалённый, а затем более отчётливый, когда я приблизилась к значку сети.

– Снова началось, – сказала Эзри. Её голос звучал радостно и даже немного озорно. – Интересно, что сейчас будет?

– Никто не придёт, – нетерпеливо произнёс голос Эбигейл. – Сосредоточься на том, чтобы соединить эту линию в нужном месте, и перестань совать свой нос, куда не следует, пока тебя его не оторвали.

– С таким же успехом я могла бы прилепить их туда, где им не место, – резко сказала Эзри. – Они всё равно отрастут.

– Они больше не отрастут, – сказала Эбигейл с глубоким вздохом. Это прозвучало так, словно она говорила одно и то же уже несколько раз. – И если ты...

– Погоди-ка! Это тот самый старик?

– Эзри! Свали с линии! – резко сказала Эбигейл, и статические помехи завизжали и взревели.

Не думаю, что это был просто шум помех, но, возможно, это было просто потому, что я вспомнила крики, которые звенели у меня в ушах, когда я в последний раз слышала эти голоса. Я отошла от значка, и звук помех превратился в тихое, прерывистое пощёлкивание, а затем и вовсе прекратился.

Это оставило у меня ощущение, что в мире что-то не так, и я не была уверена почему. Было что-то не совсем правильное и неподходящее в том, что я только что услышала, и я не думала, что это из-за того, что я снова услышала прелюдию к смерти моих друзей, которую я вчера избегала в памяти Атиласа. Было ли это из-за слов, которые, казалось, не совсем соответствовали моим воспоминаниям о том времени, когда я услышала их в последний раз?

Что могло это сделать? Мне стало интересно. Могли ли слова, плавающие в закрытой сети, как заставка на DVD, постепенно меняться, пока не стали не совсем такими, какими были изначально? Или же в закрытой системе произошла какая-то деградация или искажение? Я могла бы спросить об этом Маразула: изначально он был тем, кто создал систему, и он был единственным, кто мог знать ответ.

Или, подумала я, теперь, когда окончательно проснулась, несмотря на отсутствие кофе, возможно ли, что воспоминание в голове Атиласа было неверным? Он всё еще был в комнате родителей, погружённый в свои собственные воспоминания; внизу Джин Ён только что выключил душ и, вероятно, сначала собирался взять пакет с кровью. У меня было время ещё раз заглянуть в сознание Атиласа.

Конечно, если бы я это сделала, то рисковала бы избавить его от воспоминаний, в которые он был заключён, но у меня было тяжело на душе, и я подумала... Я хотела... Я не уверена, чего я хотела. Хотела ли я найти что-то, что могло бы оправдать Атиласа за убийство человеческой группы? Возможно ли было найти что-нибудь подобное?

Нет. Не было ничего, что могло бы оправдать убийство людей. Ничего, что могло бы оправдать убийство моих родителей.

Но я знала, что, несмотря на это, я снова вернусь к воспоминаниям Атиласа. Было ли это из-за того, что моё сердце цеплялось за нелепую надежду на то, что за действиями Атиласа стояло нечто большее, чем просто расчёт или слепое, рабское повиновение отцу Зеро, или же это было просто желание узнать всё, я хотела это выяснить. Я хотела выяснить это сейчас.

Я вошла в комнату тихо, как будто это могло вывести Атиласа из состояния оцепенения, в котором я его держала, или, может быть, я просто боялась, что Джин Ён услышит мои шаги и задумается, что я делаю с Атиласом, и придёт, чтобы остановить меня. Я удобно устроилась на ковре, прислонившись спиной к стене, но, несмотря на это, никуда не торопилась: торопиться и совершать ошибки было бесполезно. Прижавшись плечами к прохладной стене, я немного расслабила их, чтобы снять напряжение. Мне было бы не очень весело драться позже, если бы я позволила себе слишком напрячься. Это был самый быстрый способ получить глупые травмы.

Как только мои плечи расслабились, а тыльные стороны ладоней уперлись в колени, я позволила своему взгляду задержаться на Атиласе и впитать в себя все частички Между, и все воспоминания, которые создавали суматоху в его голове.

У меня не было возможности попытаться найти его в воспоминаниях, в которых я его заперла, и это было досадно. Это значительно упростило бы жизнь. Но то, что я снова вторглась в его воспоминания, освободило его от паутины между ним и воспоминаниями, которую я сплела вокруг него, и я сразу почувствовала на себе пристальный взгляд его глаз – или почувствовала бы, если бы здесь у него были глаза.

– Пэт, – в его голосе послышался вздох. – Я мог бы догадаться. Как долго я здесь нахожусь?

– Я тебе этого не говорила, – сказала я вслух и поняла, что он услышал это так же, как я услышала его голос.

– Ты наконец-то стала осторожна?

– Не-а, – сказала я, наблюдая за игрой воспоминаний и мыслей, которые менялись, ускользали и становились прозрачными на кроваво-красном фоне разума Атиласа. – Если бы я знала, меня бы здесь не было. Мне нужен ответ на один вопрос.

– Интересно, почему ты ожидаешь, что я буду отвечать на вопросы?

– Не ожидаю, – сказала я ему. – Я здесь не для того, чтобы задавать вопросы – я здесь, чтобы получить ответы.

Мне показалось, что я услышала его слабый смешок. Не обращая внимания ни на это, ни на него, я позволила себе побродить по теперь уже слегка заснеженному ландшафту его мыслей. Сегодня он, казалось, не пытался сохранить окружающее пустым и безобидным; казалось, он пытался заставить меня сделать выбор. Несмотря ни на что, я пробиралась сквозь плывущие воспоминания, выискивая то конкретное воспоминание, в котором я заперла его, и прикасаясь к воспоминаниям наугад призрачными пальцами, которые на самом деле не были пальцами.

Не знаю, как долго я блуждала в мыслях Атиласа. Он не пытался остановить меня никакими доступными мне способами; единственное, что он предпринял, – сохранил воспоминания, настолько обильные и изменчивые, что было трудно удержать их в поле зрения дольше, чем на мгновение. Мне потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в том, что я видела вокруг, и ещё немного времени, чтобы начать отличать воспоминания и обрывки мыслей друг от друга. Они могли дрейфовать и всплывать, но к более важным воспоминаниям всегда присоединялись более мелкие, каскадные; Я не думаю, что даже Атилас смог бы что-то с этим поделать – не тогда, когда он, вероятно, даже не знал, где и как некоторые из них возникли друг из друга. Они вытекали друг из друга, огромные, взаимосвязанные облака памяти, которые были связаны какой-то собственной внутренней логикой.