Текст книги "Между королями (ЛП)"

Автор книги: Вэнди Джинджелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Я думаю, ты пожалеешь об этом моменте, – сказал он. – Я думаю, тебе придётся пожертвовать большим, чем ты можешь представить.

– Лучше бы ты, чёрт возьми, перестал со мной разговаривать, – сказала я, стараясь не дышать слишком часто. – Чем скорее ты начнёшь вытаскивать моих друзей из ямы, в которой они оказались, тем лучше. Ты можешь попозже поиздеваться надо мной по поводу жертв и сожалений. Мы сравним раны или типа того. Сделай свою чёртову физиономию непроницаемой.

– Я предупреждал тебя, – сказал он, и на мгновение он почти походил на Джин Ёна, весь такой рычащий и разъярённый. – Я предупреждал тебя, Пэт. Я не твоя шахматная фигура.

– Знаю, – сказала я. – Я твоя. Но я, чёрт побери, королева, и тебе лучше не забывать об этом.

Вот так и застал нас король, когда легко отделился от бетонной стены: я свирепо смотрела на Атиласа, а он довольно рычал на меня.

– Я вижу, что этот Питомец не всем нравится, – сказал он.

Он выглядит таким безобидным, когда видишь его вблизи; это высокий, неряшливый мужчина, похожий на золотистого ретривера, его конечности немного длинноваты, а выражение лица слишком обнадёживающее, чтобы быть человеческим. Он слегка поворачивает голову в сторону, когда разговаривает с вами, чтобы у вас было ощущение, что он действительно слушает вас – рассматривает вас.

И он, вероятно, так и делает, но, вероятно, не по тем причинам, о которых вы могли бы подумать.

– Полагаю, он тебя укусил, – любезно обратился он к Атиласу.

– Забавно, что мы вернулись к обращению «он» сейчас, – пробормотала я себе под нос. Король был одним из немногих фейри, которые с самого начала называли меня «она» и «ей» – и, в отличие от остального мира, он был одним из немногих, кого я встречала, кто обычно продолжал это делать.

– Мне удалось избежать этого особого воспаления, – сказал Атилас, кланяясь. – Мой повелитель, я надеюсь, вы примете человека как знак сожаления о том, что я не смог предупредить вас о его намерениях заранее? Как вы увидите, я сам пришёл сюда, чтобы помочь – на самом деле не было возможности сообщить вам об этом раньше.

– Как обычно, ты неожиданный, но основательный, – сказал король. – Посмотрим, сможешь ли ты принести больше пользы, выяснив, где разношёрстная компания питомца пряталась от меня прошлой ночью – я полагаю, что нужно найти ещё одного или двоих из группы, и я думаю, что они прячутся вместе. Сегодня утром их было меньше, чем вчера вечером.

– Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы найти заблудших членов, – сказал Атилас, переводя затенённый взгляд с короля на меня.

Я не могла их прочесть – не могла ничего сделать, даже если бы знала, действительно ли он на моей стороне или нет. Итак, когда Атилас поклонился королю и оставил меня в крепких объятиях двух драчунов, всё, что я могла сделать, это надеяться, что на этот раз я оказалась права, доверившись ему.

Глава 11

Есть вещи, которые вы знаете, но по-настоящему не осознаёте, пока не окажетесь в центре круга из железных опилок и соли.

– Ой, – сказала я, падая на спину в центре пыльного круга, в то время как король осторожно вытряхивал железные опилки из бумажного пакета в отверстие, которое он оставил в круге. – Это мой трюк. Чёртов подражатель, вот кто ты такой.

– У меня нет ни малейшего желания видеть, как ты бегаешь вокруг и пакостишь, пока я стою к тебе спиной, – сказал он.

– Если ты собираешься повернуться ко мне спиной, то ты тупее, чем я думала, – сказала я.

– Ты всегда так тявкаешь, – сказал он. – Прямо как маленькая собачка. Неудивительно, что слуга смог так хорошо тебя раскусить – всё, что ему нужно было сделать, это подтолкнуть тебя, и ты проблеяла бы всё, что ему было нужно.

В смысле, не то чтобы это было неправдой, но это было чертовски грубо.

– Кстати, чьими опилками ты пользуешься? – спросила я его.

– Твоим оборотням следовало бы быть более осторожными с тем, где они оставляют свои запасы, – сказал он.

– Они ликантропы. Что именно ты планируешь со мной сделать? Так и думала, что ты захочешь убить меня побыстрее.

– Это не то, что тебе нужно знать, – сказал он. – Я не собираюсь помогать тебе становиться занозой в заднице из-за неразумного слова, так что тебе лучше привыкнуть к заточению на столько, на сколько я захочу.

– Вполне справедливо, – сказала я. – Хотя это немного оскорбительно: я полагала, что уже была занозой в твой заднице.

– Люди, которые не могут оторваться от железа и соли, не должны жаловаться на то, насколько они незначительны. Они должны воспринимать каждое прожитое мгновение как благо.

Я пожала одним плечом.

– Верно.

В смысле, это было бы правдой, если бы не одно но.

В том, чтобы быть человеком, не так уж много преимуществ по сравнению с тем, чтобы быть фейри, или оборотнем, или кем-то ещё. Оборотни, в целом, быстрее, сильнее и способны быстрее исцеляться. Их труднее убить.

Но это не значит, что в этом нет никаких преимуществ. Их немного, но есть парочка.

Вот что я имею в виду, когда говорю, что есть вещи, которые вы знаете, но не до конца осознаёте – например, я знаю, что я в полной мере человек, но не понимала смысла этого до тех пор, пока не появится король фейри, который считает, что как эрлинг ты должен иметь немного от фейри, а также немного от человека, бросает тебя в круг из железных опилок и соли.

Мы не знали, как ему удалось найти наш тайник с опилками. Не знали, где он достал бумажный пакет, в котором бережно хранил их.

Определённо, я не собиралась говорить ему, что железные опилки не обжигали, не останавливали и не мешали мне никоим образом, за исключением того, что они были неприятно шершавыми под моими ладонями, когда я потянулась, чтобы поймать себя, после того как он бросил меня в круг.

Это называется стратегией.

И это было небольшое знание, которое я собиралась использовать в своих интересах, даже если это преимущество заключалось только в том, чтобы сбежать, если я пойму, что не могу сделать то, что мне нужно. Поэтому, когда король оставил меня в покое – но, если я не ошибаюсь, не без присмотра, – я отчаянно старалась обдумать, какие именно преимущества у меня есть, что они могут для меня сделать и как наилучшим образом их использовать.

Во всяком случае, именно это делала передняя часть моего мозга; в глубине же всё, что существовало, – пена отчаяния, беспокойства и ужасного сожаления. Всё, о чем я могла думать в этой части моего мозга, было воспоминание о безвольном, окровавленном теле Джин Ёна, которое перенесли во временно безопасный переплетённое Между подсобное помещение. Безопасность этого помещения зависела от того, что дверь была единственным входом и выходом из него: запредельные не могли попасть внутрь, но и мои друзья не могли выбраться без того, чтобы кто-нибудь не прорвался сквозь ряды запредельных на достаточное время, чтобы они успели добежать до моста.

Они уже выбрались? Выручил ли их Атилас или решил не помогать им, только чтобы сосредоточиться на проблеме убийства короля? Я знала, что он бы просто так не ушёл – даже если бы это было возможно, – но я знала его достаточно хорошо, чтобы быть уверенной, что у него в голове вертятся по крайней мере три или четыре плана, а я оказалась в ловушке с королём и не могла убедиться, что он сделает то, что я ему сказала.

Неспособная заставить его поступить правильно.

Неспособная понять, правильно ли я поступила, доверившись ему снова.

У меня не было с собой телефона – в любом случае, его, вероятно, уже давно разбили бы вдребезги, – и не было никакой возможности узнать точно, сколько времени прошло, пока я ждала в темноте с быстро бьющимся сердцем, пытаясь точно рассчитать, сколько времени понадобится Атиласу, чтобы пробиться сквозь толпу короля драчунов, убедить моих друзей, что он оказался там, чтобы помочь, а не мешать, и вернуть их обратно на мост, пока другие королевские драчуны – или, что ещё хуже, сам король – не нашли их.

Я действительно знала, что король не выходил дальше пределов подсобного помещения, куда он меня затащил, и это было облегчением. Казалось, он всё ещё не понимал, насколько сильна моя связь с Между: казалось, он думал, что, поскольку он, очевидно, контролирует мою магию, я бессильна и слепа.

К несчастью для него, я очень хорошо понимала, где что находится, когда дело касалось моего ближайшего окружения.

Я даже смутно осознавала, что некоторые из моих друзей всё ещё живы, хотя и не знала, сколько их было. Эхо их группы заплясало над речкой и понеслось влево и вправо, вверх и вниз, отражаясь от кирпичной кладки, пронизанной человеческой магией.

Я бы многое отдала, чтобы узнать, сколько из них ещё живы. Если бы Джин Ён был ещё жив.

Я бы многое отдала, чтобы узнать, были ли они уже на пути к безопасному мосту.

К несчастью для меня, король не задержался в стороне надолго. Это было то, что я планировала, это было то, что мне нужно было сделать. Мне нужно было, чтобы король оставался в стороне и не знал, где находятся мои друзья, чтобы он не смог снова использовать их в качестве рычага давления. Мне нужно было, чтобы он оставался рядом, чтобы я могла поработать над связыванием его магии, пока он думал, что держит меня в узде.

Но я также знала, что именно тогда, когда его внимание будет сосредоточено на мне, ситуация станет для меня ещё более опасной, и я пока не могла позволить себе умереть. Я должна была приступить к работе как можно скорее, без лишней суеты и прожить как можно дольше, чтобы всё шло хорошо.

Поэтому, когда король вернулся в зал один и устроил целое представление, взяв себе стул, подтащив его по полу и установив с нарочитой точностью, чтобы просто сесть, скрестив руки и закинув ногу на ногу, я использовала все имеющиеся в то время возможности, чтобы подсунуть тонкую иглу Между в буйство силы, которая была его магией. И пока он внимательно смотрел на меня, растягивая тревожную тишину, я использовала нить Между, тонкую, как паутинка, и отчаянно тонкую, чтобы втянуть в неё его магию и начать сплетать её обратно.

Было бы бесполезно работать с моей собственной магией: она никогда не была бы достаточно сильной, чтобы сдержать всю его магию, не говоря уже о том, чтобы помешать делать то, что он хотел. Нет, подобно брауни, которые оплели себя чарами, которые были настолько всеобъемлющими, что даже когда я знала, что они такое, я не могла понять, что они такое, я собиралась использовать Между, чтобы заставить собственную магию короля сплести заклинание вокруг себя. Заклинание, в котором говорилось, что здесь нет магии, приятель.

Думаю, король ждал, что я что-нибудь скажу; с его точки зрения, я просто сидела там, сердито смотрела на него и, возможно, делала хитрые вещи в Между. Конечно, я не могла многого из этого сделать, но я должна был что-то сделать. Мне пришлось сделать это достаточно неуклюже, чтобы он тоже заметил, что было хорошо; заклинание занимало слишком много моего внимания, чтобы заниматься ещё чем-то необычным с Между.

С этого момента мне оставалось только сосредоточиться на том, чтобы работа продолжалась, и чтобы король оставался достаточно близко, чтобы моя связь с ним не оборвалась и не стала очевидной для него. Чтобы сделать это, я позволила вызову, который я посылала через Между, стать немного более сильным – достаточно сильным, чтобы он его почувствовал.

Король наклонился вперёд, когда я это сделала, и любезно сказал:

– Перестань пытаться призвать что-либо из Между. Они не придут к тебе – они мои подданные.

– Не думала, что ты много работал с Между, – сказала я. Это оно. Заставить его думать, что я мало что знаю о Между, кроме того, как проходить через него.

– Достаточно, чтобы распознать подобные глупые трюки, – сказал он. – Нет Короля За, который бы не распознал.

– Ну что ж, – сказала я. – Попробовать стоило.

– Итак, – сказал он, не придавая этому значения. – Давай сразу перейдём к делу, хорошо?

– Лучше не буду иметь с тобой дела, – сказала я. Ещё сорок секунд работы завершено. – Не думаю, что наши стили ведения дел совпадают, и я абсолютно уверена, что наши цели не совпадают.

– Я уверен, мы сможем прийти к какому-то соглашению, – сказал он. – И было бы нелепо отказываться выслушать меня, когда у тебя нет ничего, кроме времени.

Это было правдой, даже если он и не знал, насколько это правда.

– Не понимаю, почему ты просто не убьёшь меня, – сказала я. Это тоже было правдой; я ожидала, что на этом этапе мне придётся гораздо больше сражаться, и теперь, когда я знала, как трудно удерживать моё гибридное заклинание переплетения Между с магией короля, я была очень рада, что мне не пришлось этого делать. – Итак, я попробую догадаться и сказать, что мне, вероятно, не понравится то, что ты от меня хочешь.

– Это достаточно просто, – сказал он. – Твои друзья сейчас раздражают меня, и я хочу, чтобы это раздражение прошло. Всё, что тебе нужно сделать, это сказать мне, где они, и мы оба будем избавлены от очень неприятного часа или около того.

Это было так неожиданно, что у меня на секунду-другую помутилось в голове; я никак не ожидала, что меня спросят о чем-то подобном. Мои друзья не были так важны для короля, как я, так зачем они ему понадобились?

Возможно, если бы я мыслила немного трезвее, я бы не сказала так прямолинейно:

– Иди, прыгни в озеро, приятель. Зачем мне говорить тебе, где они?

– Потому что, если ты не скажешь, я буду отрезать тебе по одному пальцу за каждый твой отказ отвечать на вопрос, – сказал он, как будто это было совершенно нормально.

Я похолодела от ушей до кончиков пальцев ног. Не думаю, что я двигалась добрых тридцать секунд, и хуже всего было то, что он понял, как сильно на меня подействовал. Он просто улыбнулся мне своей дружелюбной, лохматой собачьей улыбкой и стал ждать.

– Ну, это полный отстой, – сказала я, моё сердце бешено колотилось.

Мои мысли тоже метались, потому что я ни за что не потеряю пальцы – или руку – и ни за что не брошу своих друзей. А это означало, что пришло время сражаться – и надеяться, что я смогу сдерживать короля достаточно долго, чтобы сделать то, что нужно, с его магией.

Драка определённо отвлекла бы его в достаточной степени.

К тому же она отвлекла и меня, и работа, которой я занималась, никогда ещё не казалась мне такой тонкой и хрупкой. Я чувствовала, как она вяжется, переплетается, соединяется, но, как и в вязании, всё это можно было распустить в одно мгновение, дёрнув не за ту нить.

– Не нужно, чтобы всё стало так скверно, – мягко сказал он. – У меня нет причин быть добрым к тебе, но я всё ещё помню, каким ты была ребёнком – умным и любознательным, излучающим магию. Если ты скажешь мне, где твои друзья, то можешь оставить свои пальцы при себе.

– А вообще, что тебе нужно от моих друзей? – спросила я.

Он был открытым и незащищённым, каким не был бы, если бы я находилась за пределами круга из соли и железа, и, если бы я только смогла заставить его говорить достаточно долго, я, возможно, смогла бы сделать всё, что от меня требовалось, прежде чем он поймёт, что я не так беспомощна, как он думает.

Ещё всего пятнадцать минут. Это было всё, что мне было нужно.

– У тебя есть я, – добавила я. – Ты мог бы просто убить меня и пойти домой. Я не понимаю, почему ты пытаешься захватить и их тоже.

– Вот почему ты никогда не станешь королём, – сказал он мне, когда я ещё немного сосредоточилась на игле Между, которая прокладывала себе путь сквозь его магию и вплетала её в себя. – Тебя я могу казнить в своём собственном темпе – даже сохранить тебе жизнь, если захочу.

«Лжец», – сказала какая-то часть моего мозга. Как будто я не знала правил арены после того, как вызвала его сюда! Но вместо того, чтобы сказать это, я просто смотрела на него и позволяла филиграни его собственной магии расти и перерастать саму себя, создавая видимость отсутствия магии, настолько правдоподобную, что даже его собственная магия не знала, что это магия.

– Брауни на самом деле чертовски полезны, – вместо этого сказала я неопределённо, а затем добавила: – Ты хочешь сказать, что подавляешь все признаки бунта, даже если на самом деле это не бунт, который может тебе навредить?

– Любое восстание вредит мне, – сказал он. – Я король. Бунт против меня – государственная измена, и я оставляю за собой право наказать предателей. Ни один из них не выживет. В конце концов, у меня нет возможности узнать, является ли кто-то из них эрлингом.

– Если ты пытаешься убедить меня отказаться от моих друзей, говоря, что просто убьёшь их...

– Нет, – сказал он, смеясь. Так смеются, когда ребёнок делает что-то неразумное, но милое. – Мы прошли этот этап – мы прошли его давным-давно. Можешь считать это наказанием.

– Тогда я удивлена, что ты думаешь, будто я куплюсь на фразу «может, я все-таки не убью тебя», – сказала я без особого энтузиазма.

– Есть много вещей, которые я способен дать тем людям, которые преданы мне, – сказал он. – Самое малое из них – их жизнь.

– Ага, но моя жизнь тебе не принадлежит, и ты не можешь забирать её или отдавать, как тебе вздумается, – сказала я.

Это было не совсем правдой, но, если бы моя жизнь висела на волоске, я бы продала её за как можно больше боли, неприятностей и назойливости. Имейте в виду, он не мог просто разомкнуть круг и вытащить меня – или привлечь для этого парочку драчунов, – и это поставило бы меня в не очень выгодное положение. Я предпочла бы быть свободной, чтобы сражаться и потратить впустую немного больше времени, чем уже оказаться в его лапах.

«Тогда стоит проверить, насколько эффективна внезапность в качестве оружия», – решила я. Я шагнула вперёд и вышла из круга из железа и соли, подавляя инстинктивное желание убежать. Я ещё не закончила работу по связыванию его магии, и чем дальше я буду от него – чем сильнее будет натягиваться моя нить Между – тем легче ему будет обнаружить, что я делаю.

Так что я вытащила два своих меча, вес которых был мне знаком, но почему-то не ощущался в моих руках. Если мне суждено умереть сегодня, то лучше убедиться, что я закончила связывать его магию. По крайней мере, тогда Зеро было бы легче прикончить его – и я не сомневалась, что Атилас будет там, чтобы убедиться, что Зеро прикончит короля, независимо от того, сделал он то, о чем я его просила, или нет.

– Ты, – сказал король резко и слегка свирепо, – постоянно удивляешь меня. Однако ты ошибаешься, если думаешь, что собьёшь меня с толку своими нелепыми трюками – я полагаю, ты оставила для меня обработанный запас опилок, чтобы я нашёл их, чтобы ты могла устроить свой маленький сюрприз.

– Это означало бы, что я была здесь намеренно, – сказала я, невесело улыбаясь ему, чувствуя тошноту в животе. – И это означало бы, что у меня проблемы с психикой посерьёзнее, чем желание стать королём.

Король вытащил своё собственное оружие; оно было пристёгнуто к поясу и очень красивое – и очень смертоносное. Единственное, чего в нём не было, так это оружия Между. Это не помешало бы мне убить его, но это стало ещё одним подтверждением моих представлений о короле и его способностях, когда дело касалось Между.

– Вижу, ты решила заманить меня, чтобы я убил тебя – сказал он и шагнул вперёд. – Возможно, я соглашусь.

Я сражалась ожесточённо, яростно. Я сражалась так, словно на кону была моя жизнь, потому что так оно и было. Я боролась за то, чтобы остаться в живых, столько, сколько потребовалось, чтобы покончить со связыванием, которое всё ещё двигалось так медленно, потому что, если бы оно двигалось быстро, он бы это почувствовал.

И, в конце концов, именно работа привела меня к падению. Я могла либо бороться, либо работать одновременно, и мне казалось, что я не смогу делать и то, и другое одновременно. Я отступила немного слишком быстро – вероятно, именно туда, куда хотел, чтобы я отступила, – и споткнулась о неровный кусок кирпичной кладки, который, казалось, протянулся и схватил меня за пятку.

От удара я потеряла один меч; в следующее мгновение король уже был рядом со мной, приставив лезвие к моему горлу и ударив коленом в солнечное сплетение, а другой рукой он пытался вырвать у меня второй меч.

Он швырнул его в темноту, тяжело дыша, и сказал:

– Жаль, что ты решила продать себя семье Сэро. Ты была бы хорошим питомцем.

Я бы сказала, что я никому не продавала себя, но правда была в том, что я вроде как продала себя – по крайней мере, поначалу.

Немного задыхаясь, я сказала:

– Вы, запредельные фейри, все одинаковые, вы знаете это?

– Ты действительно неукротима. Я больше не буду с тобой играть – где твои друзья?

Его магия, такая близкая и такая неосознанная, сплеталась всё быстрее, следуя указаниям моей иглы Между. Преисполненная надежды и трепещущая от страха, я знала, что на завершение заклинания уйдёт ещё как минимум пять минут.

Сколько пальцев я потеряю? Смогу ли я потерять два и всё ещё пользоваться рукой? Что, если он начнёт с целой руки? Не потеряю ли я слишком много крови и не умру ли, не успев завершить работу?

Бесполезно было пытаться отвлечь его чем-то ещё в Между или в За – я должна была сосредоточиться на своей работе. Я хрипела на него, пока до него не дошло, что я не могу дышать, когда у его коленей такое положение, но он только передвинул их, чтобы придавить мою правую руку к плечу.

Выиграно ещё двадцать секунд.

Я старалась радоваться этому, но я уже вспотела, замёрзла и у меня кружилась голова от страха и ужасного предвкушения. Он видел это, и ему это тоже нравилось; он не торопился наклоняться к моей руке – слегка касался каждого моего пальца, как будто пытался решить, с какого из них начать.

Ещё двадцать секунд. Одна минута. Осталось всего четыре минуты. Смогу ли я вынести боль от потери пальца?

Король сначала отрубил мне большой палец, ублюдок. Мне кажется, я закрыла глаза, но почувствовала холод, а затем глубокую, тупую боль, которая пронзила всю мою руку и заставила меня тихонько вскрикнуть. Я попыталась согнуться, защищаясь, но колено короля надавило сильнее, и что-то сдвинулось с места, и это движение вызвало скорее шум, чем боль. В моём плече пульсировала боль, огромная и горячая.

– Где твои друзья? – холодно спросил он. – Здесь ещё четыре пальца – ты можешь оставить их себе или потерять, как пожелаешь.

– Смотри-ка, Атилас прав, – сказала я, стараясь сдержать рвоту. Король, вероятно, не позволил бы мне захлебнуться рвотой, но я всё равно не хотела, чтобы меня вырвало. – Думаю, он знал, что ты сделаешь что-то подобное.

Король слегка насмешливо улыбнулся.

– Без сомнения, он хотел поразвлечься с тобой, прежде чем привести сюда – я предпочитаю ножи словам. Теперь о твоих друзьях.

– Не-а, – сказала я. Это было всё, что я могла сказать, чтобы меня не вырвало. Всё, что я могла сказать, не теряя контроля над его магией и своим рассудком одновременно, потому что я знала, что следующим он собирается отрезать мне указательный палец, и он занёс лезвие, и с него капала моя кровь, и не было никаких колебаний, а потом боль и жжение в горле и ещё больше криков…

На какое-то время воцарилась тишина, когда он отрезал ещё несколько пальцев, и потекла кровь, тёплая и липкая, а я качала головой, стиснув зубы, каждый раз, когда он спрашивал:

– Твои друзья?

Третий и безымянный пальцы, казалось, не болели, но, когда он отрезал мне мизинец, я снова закричала.

Я уже некоторое время плакала, но не помнила, как начала. Боль была такой, что сводила с ума, но настоящим ужасом было то, что я не могла отвести взгляд, видя, во что он превратил мою руку, и кровь просто... вытекала из моей изуродованной руки, как будто она мне не принадлежала.

И на тоненьком волоске я всё ещё сохраняла рассудок и продолжала работать. Она сверкала и вплеталась в сложные движения тела короля, и на мгновение мне показалось, что я вижу складки и сухожилия, из которых он состоял, когда он нетерпеливо сказал себе:

– Я должен замедлить кровотечение. Мы пока не хотим терять тебя, Пэт. Где. Твои друзья?

Они были на свободе? Они были в безопасности?

Я не знала, потому что до сих пор не была уверена, можно ли доверять Атиласу. Я знала, что ему нельзя доверять, но должен же быть какой-то способ, которым ему тоже можно доверять.

А потом я закричала, потому что у меня не было ни кисти, ни предплечья, только глубокая, холодная боль и обрубок руки под мышкой, куда надавило колено короля.

Я кричала и корчилась, а заклинание корчилось и складывалось воедино, завершая действие. Я увидела мир Между, яркий, острый, как нож, и чётко сфокусированный, с королём в центре, пустым местом без магии и возможности использовать Между.

Я оттолкнула его самим воздухом – воздухом, искрящимся Между, который стал для меня твёрдым, – и заставила короля упасть навзничь на кирпичную кладку. Затем я, пошатываясь, поднялась на ноги.

Король взял себя в руки и вскочил на ноги, его взгляд был жёстким и всё ещё не понимающим.

– Планы изменились, – выдохнула я, и меня вырвало.

Я послала ползучую волну Между вниз по плечу, к обрубку руки, из которого вытекала кровь, и она сомкнулась на обнажённой, разорванной плоти и коже. Возможно, она не выдержит, но я надеялась, что продержится достаточно долго.

Когда поток крови замедлился и превратился в тонкую струйку, я хрипло произнесла:

– Блин. Мне пора сказать своё слово.

– Нелепо, – сказал он, слегка презрительно фыркнув.

– Этот чувак действует мне на нервы, – сказала я себе, всё ещё покачиваясь. Я должна была продолжать говорить, иначе меня бы начало тошнить или я бы упала, а я не могла этого сделать прямо сейчас, потому что наконец-то я была там, где мне нужно было быть.

Не мёртвая. Не окружённая запредельными.

Наедине с королём.

Только Между окружает нас, чтобы поиграть.

– Сядь, – сказал он мне. – Ты всё равно упадёшь. Ты не выйдешь из этой комнаты, так что сядь и отдохни, пока мы не начнём сначала. Если ты расскажешь мне то, что мне нужно знать, я подарю тебе по крайней мере быструю смерть – теперь тебе ничего не остаётся.

– Вот в чем ваша особенность, чуваки, – сказала я, чувствуя, как пот заливает мне глаза и щиплет их. Было так больно просто стоять там, когда весь мир вращался вокруг меня. – Вы продолжаете вести себя так, будто всё, что слабее, не имеет никакой ценности. Посмотри на себя! Ты стоишь там один и тратишь время, играя со мной, вместо того чтобы позвать на помощь, потому что думаешь, что человек, у которого осталась только одна рука, – то же самое, что мёртвый человек.

– Разве нет? – спросил он, вопросительно склонив голову набок. – Как ты думаешь, у тебя достаточно силы в другой руке, чтобы что-то сделать против меня? Даже если у тебя и есть какая-то сила в этой руке, как ты думаешь, хватит ли у тебя умения сражаться свободной рукой? Если бы у тебя было такое умение, помогло бы оно тебе против кого угодно, кроме другого человека?

Я рассмеялась, потому что если Атиласу ещё можно было доверять, то все мои друзья должны были быть в безопасности, а если я не могла доверять ему, то всё равно всё было кончено. По крайней мере, я так крепко связала магию короля, что он никогда больше не воспользуется ею, независимо от того, убью я его или нет. По крайней мере, теперь я могла сражаться не на жизнь, а на смерть.

– Это тоже чертовски типично для запредельных, – сказала я. – Ты думаешь, что всё важно только из-за того, как это относится к тебе.

– Скажи мне, что это неправда, – сказал он.

Между его бровями залегла морщинка, и я могла бы почти поклясться, что он пытался понять меня. Почему я была такой, какой была, как я работала – почему я делала и говорила то, что я делала и что я говорила. Вероятно, именно это качество помогало ему оставаться в живых так долго: качество, благодаря которому он казался таким человечным и дружелюбным.

– В смысле, это могло бы быть почти правдой, если бы я была правшой, – сказала я. – Но я левша, так что мне неприятно тебя огорчать, но ты отрубил не ту руку. И перестань пытаться опровергнуть мою точку зрения – ты спрашивал меня, что я могу сделать против тебя одной рукой? Не знаю, как у тебя, но для этого никогда не требовалось много сил.

Я потянулась к Между, не видя, не имея посредника, не имея ничего твёрдого, за что можно было бы ухватиться, и одним плавным, уверенным движением вытянула меч эрлинга в свою физическую реальность. Он пришёл ко мне без колебаний, как будто ждал именно этого момента, и в этот момент засиял насыщенным и тёплым, полностью жёлтым светом.

Король уставился на меч – совершенно забыв обо мне, насколько я могла судить, – и в его глазах был ужасающий голод. Я знала этот голод; я видела похожий голод в глазах Атиласа, казалось, целую вечность назад, когда я предложила ему дриаду, которую потом отдала детективу Туату. В том случае это был шанс обрести безопасность, которого у Атиласа никогда не было, и он так сильно этого хотел. Король очень хотел заполучить меч, потому что он представлял для него безопасность, но вместо того, чтобы просто жить и существовать для себя, он жаждал безопасности в своём королевском положении.

И это сказало мне всё, что мне нужно было знать.

– Ты никогда не вытаскивал его из Между, не? – сказала я. – Ты никогда не был способен вытащить меч из чего бы то ни было, не говоря уже о сыром Между. Ты когда-нибудь к нему прикасался?

– И всё же, – прошептал он, его грудь поднималась и опускалась чуть быстрее, чем нужно. – Левша или нет, меч эрлинга или нет, это всего лишь человек с отсутствующей конечностью. Пара минут возни, и всё закончится. С твоими друзьями я разберусь позже.

– Может быть, – сказала я. – А может, и нет.

Учитывая, как тщательно и надёжно я связала его магию, пока он издевался надо мной, ему придётся использовать свою силу. У него ничего не осталось.

Я, с другой стороны? У меня была магия, которую я могла использовать в Между, и у меня всё ещё было три конечности, чего было более чем достаточно, чтобы создавать проблемы. Моя жизнь не должна была закончиться из-за того, что я потеряла руку, хотя это могло бы закончиться раньше, чем я хотела, если бы я не закончила дела здесь и не добралась до одного вампира как можно скорее. Одного вампира, который, как мелькнула холодная мысль, сам может быть, а может и не быть слишком здоровым.

– Ой, – сказала я, свирепо ухмыляясь, в то время как пот заливал мне глаза. – Попробуй использовать свою магию. Рискни.

Он уставился на меня, сначала непонимающе, потом с недоверием, затем, пылая гневом, потянулся к единственной постоянной силе, к которой у него всегда был доступ, и обнаружил, что её не существует.

Я видела, как поднимается и опускается его грудь, как учащается сердцебиение, и это доставляло мне томительное удовлетворение.