Текст книги "Бог огня"

Автор книги: Василий Казаринов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– А ведь ты проведешь это шоу, – сказал Б. О.

– А ведь я его проведу, – повторила она.

* * *

Он чувствовал: что-то с ней происходит странное.

Вот пальцы сбегают вниз по пуговкам, и вот она уже медленно выползает из сырой, липнущей к телу одежды, швыряет на куст сирени рубашку, брюки, туда же следуют за ними трусики и повисают на ветке. Она стоит, запрокинув лицо в черное небо, вода течет по плечам, омывает грудь, стекает по животу, рассеиваясь росой в бархатном треугольнике, и устремляется к земле, и уносит с собой ее прежние человеческие запахи. Секунду она неподвижна и мертва, как мраморное изваяние, но в глубинах ее тела, под кожей уже возникает движение – как будто в жилах заструилась новая кровь. Ожили, приоткрылись губы.

– Пока, моя хорошая, пока, Бася, – выдыхает она, прощаясь сама с собой, и с этим легким, доступным разве что слуху какого-нибудь чуткого лесного зверька выдохом приходит в движение мраморное тело: дрогнуло плечо, локоть отошел в сторону, кисть приподнялась и застыла, пальцы согнулись, колени дрогнули, – она медленно опускалась к земле, оплывая, как свеча, и вот уже он видел ее сидящей на корточках, вцепившейся скрюченными пальцами в землю.

Выпрямила спину, встала на четвереньки, плавно уселась на пятки, медленно склонилась вперед и, выгнув спину, коснулась грудью земли, а волосы соединились с полегшей от избытка влаги травой, в траве продляясь и травой становясь. И откуда-то со дна грудной клетки выкатилось наружу это типично кошачье шипение:

– Ш-ш-ш-ш-ш-ш...

Момент атаки он прозевал, но в последнюю секунду успел заслонить лицо рукой и почувствовал, как ткнулись в ладонь ее длинные, аккуратно подточенные пилкой ногти.

– Молодец, – сказал он, сжимая в кулаке ее опасную руку. – Теперь ты выздоровела. – Он резко поднялся с места, сдернул с куста ее сырую одежду, пошел к тускло освещенному крыльцу бани и оглянулся на ходу на голую женщину, что по-прежнему низко припадала к земле и, повернув голову, смотрела ему вслед. – Молодец. Только так в нашей степи... Бей когтем прямо в глаз.

* * *

Только под утро, когда первый мутноватый свет пролился на замусоренный пеплом и тополиным пухом стол, на котором в беспорядке были разбросаны листы исписанной бумаги, она откинулась на спинку кухонного диванчика и сладко потянулась.

– Ну вот, теперь это на что-то похоже. Мне и прежде все это мешало – сюжетный рисунок вялый, команды громоздки, масса второстепенных эпизодов, но главное – нечетко были обозначены амплуа участников. Зато теперь все встало на свои места.

– Итого, – заключил Б. О., перебирая бумаги, – нам всего-то надо по пять душ с каждой стороны...

– Водитель, – загнула она палец.

– Стрелок...

– Драчун...

– Амбал...

Они посмотрели друг другу в глаза и синхронно подвели черту под списком участников:

– И два капитана.

Бася собрала бумаги, сложила их стопкой. Сверху лег титульный лист с названием праздника – "РИСКНУТЬ И ПОБЕДИТЬ". Она взяла ручку и вычеркнула последнее слово. Щелчком толкнула лист по столу. Б. О. старательно, печатными буквами вывел что-то над словом "победить" и вернул ей титульный лист.

– РИСКНУТЬ И ПОДОХНУТЬ... – прочитала она. – А что, звучит. Такое шоу мне нравится.

– Да. Иначе нам до них не добраться. Мы разберемся с ними так, как это принято в нашей степи. И к черту все эти цивилизованные законы, прокуроров к черту, адвокатов и прочую яйцеголовую сволочь. – Он сделал паузу и внимательно посмотрел Басе в глаза, словно хотел увидеть согласие с нормами степного права. – Вот именно! Мы их казним – по-нашему, по-пугачевски. Ритуально и торжественно. При огромном стечении публики.

– Осталось решить одну простенькую проблему... Как нам набрать эти команды.

– Я думал об этом. – Он помассировал красные от бессонных ночей глаза. – У тебя есть ход к Игнатию?

– Найду. И что дальше?

– Договорись с ним о встрече, скажи, что это связано с делами мужа. Придешь, сообщишь про налет на квартиру, пропавшие дискеты и все такое прочее. Дальше будто невзначай поведаешь, что случайно нашла дома еще несколько дисков. На них мы упакуем материалы, проясняющие, кто именно и как кинул их контору с кредитами. И на прощание между делом обмолвишься о своей теперешней работе. Не исключено, что он, как человек деликатный, поинтересуется, как у тебя жизнь.

– Наверняка поинтересуется.

– Ты и поплачешься: мол, запарка, масса работы в связи с Днем города. Слово за слово, потихоньку изложишь ему смысл сценария шоу. И скажешь – хотя, конечно, это будет игра в одни ворота, – в одной из команд подобрались очень крутые ребята, они запросто "сделают" любого соперника.

– Но, возможно, это его не заинтересует.

– Его это непременно заинтересует. Если он узнает, кто именно выступает за ту команду. Насколько я могу судить о взаимоотношениях этих двух больших людей, он клюнет. Обязательно – когда узнает, кто выступает в роли адского водителя, и погонит с ним борт в борт... Как когда-то по Минскому шоссе, в старые добрые времена, когда никто не хотел уступить и притормозить.

– А вторая бригада?

– Что-нибудь придумаем. Давай сварим кофе. А то я засну. И сделай погромче радио – если оно бухтит над ухом, не так хочется спать.

"А теперь на наших волнах программа "Дизель-ньюс", – объявил мужской голос. – "Дизель-ньюс" – мы не дадим тебе уснуть!"

– Очень своевременная передача, – заметил Б. О.

Пошла музыкальная заставка, на ее затухающем фоне возник женский голос и развязным тоном заявил: "Здравствуйте, я Ира Стрелка, того и гляди, замычу..."

– До чего тонкий и изящный юмор, – прокомментировала Бася, ставя на электроплитку джезву.

Ира Стрелка монотонно бубнила, представляя программу на ближайшую ночь: что в каких ночных клубах будет происходить, кто где выступает и чей стриптиз живописней.

– Стоп! – резко подался вперед Б. О. – Как она сказала? "Карусель"?

– Я не прислушивалась. При чем тут карусель?

– Бабкина сегодня выступает в клубе "Карусель".

– Что ж, наверное, это большое событие в музыкальной жизни страны.

– Ты все опять забыла. Если верить твоему ювелиру, наш потенциальный капитан команды ее большой поклонник.

– Нет, – покачала она головой. – Тебе туда нельзя.

– Можно, – он поцеловал ее в лоб, – и нужно. Хотя бы ради девочки, которая обещает вырасти в хорошую теннисистку.

– Ты отдашь им диски?

– Игрушки отдам. А что касается ключевого диска, то это будет копия. Джой в ней кое-что поправил. Даже если они доберутся до своих денег, получить их все равно не смогут. – Он достал из кармана автомобильные ключи, повертел их на пальце. – Ты очень расстроишься, если я немного помну бампер на твоей машине?

Она махнула рукой: поступай как знаешь.

Бася разлила кофе по чашкам. Свою Б. О. поставил рядом с лежавшей на столе ксерокопией, на которой был изображен топографический план местности.

Делая маленькие глотки, она следила за пошатыванием бледного дымка, выраставшего из его чашки, и сквозь эту пелену смутно видела размытые очертания огромной песчаной поляны на берегу реки и понимала: не стоит ему сейчас мешать, пусть погружается в свой языческий транс, и только спустя какое-то время, когда дымок над кофе иссяк, она решилась тронуть его за руку.

– А? – вздрогнул он.

– Разве песок горит? – спросила она.

В его глазах дрогнуло, покачнулось и наконец установилось знакомое уже выражение.

– Песок-то? Еще как горит, еще как.

* * *

Здесь пахло зеленью, остывавшим после горячего дня асфальтом, жареным попкорном, выхлопными газами, рестораном, а в дымчатой стене уютного стеклянного домика, служившего парадным входом в клуб, привычно стояли скользкие отражения полого сбегавшего вниз от Тверской переулка, где часов в девять вечера припарковались невзрачные, густо запыленные «Жигули».

Человек за рулем заглушил двигатель, устроился поудобней в кресле, уложил затылок в уютно согнутую ладошку подголовника и словно задремал. Так он просидел, почти не меняя расслабленной, исполненной сладостной лени позы, часа полтора, до тех пор пока с Тверской не свернул в переулок черный "мерседес".

С его появлением человек в "Жигулях" шевельнулся, завел двигатель.

"Мерседес" свернул на стоянку, открывая место для маневра в узком, забитом автомобилями переулке громоздкому темно-вишневому джипу, которому пришлось проехать вниз до ближайшего перекрестка, где было посвободней и можно развернуться на тротуаре.

Джип развернулся и плавно пошел в горку. В этот момент странно повели себя пыльные "Жигули". Они резко сорвались с места и понеслись в направлении Тверской, складывалось впечатление, что водитель не до конца стряхнул с себя дрему и придавил педаль газа, толком не продрав глаза: на приличной скорости деваться ему в узком месте было некуда, кроме как протаранить неторопливо ползущий впереди джип.

Раздался глухой стук удара, а за ним последовала немая сцена, в которой помимо нескольких случайных прохожих принимал участие статный человек в смокинге с большой, украшенной аккуратным седым ежиком головой, – он наполовину вышагнул из "мерседеса" и застыл, повернувшись назад.

На его грубоватом, однако не лишенном специфического обаяния, свойственного натурам мужественным и решительным лице было равнодушное и одновременно несколько брезгливое выражение, подчеркнутое скосившимся влево ртом.

Судя по тому, как набрякла и напряглась рельефная поперечная морщина, рассекавшая надвое его большой лоб, седой испытал чувство то ли досады, то ли раздражения, впрочем, эти настроенческие нюансы читались на его лице всего мгновение, пока длилась немая сцена.

Он захлопнул дверцу "мерседеса", приосанился, поправил запонку, стягивавшую белоснежную манжету, ступил на зеленую ковровую дорожку, ведущую к стеклянному домику, но, прежде чем исчезнуть за густо тонированным стеклом, метнул короткий взгляд на джип и сердито махнул рукой в направлении пыльных "Жигулей" – жест, которым отгоняют от лица надоедливую муху.

Экипаж джипа был укомплектован командой из четырех человек. Первым показался водитель, упакованный как выставочный ковбой, в чьем гардеробе не хватало разве что обязательного на американском юге стетсона с загнутыми кверху полями. Он звонко процокал подкованными каблуками желтых, испещренных тисненым орнаментом сапог по мостовой, глянул на задний бампер, который нисколько не пострадал от столкновения (чего нельзя было сказать о бампере "Жигулей"), пожал плечами и вернулся за руль. Усевшись в водительское кресло, он закинул руки за голову и уставился в никуда.

Второй член экипажа отличался настолько внушительными габаритами, что в момент его выхода из салона автомобиль качнулся, дал сильный крен на правый борт и издал шипящий звук, напоминавший вздох облегчения.

Амбал, раскачиваясь, двинулся к неосторожному водителю. Тот нелепо бил себя ладонями по бедрам и сокрушенно мотал головой, рассматривая последствия своей легкомысленности.

Из джипа вышли еще двое.

– Ребята, не подвезете, а? – застенчиво поинтересовался Б. О. – А то мои колеса совсем ни к черту. Тормоза вылетели. Я заплачу.

На мясистом лице амбала обозначилось некое подобие улыбки.

– Ага, заплатишь, – прогудел он. – Это точно. И по счетчику. И сверх того. – Он мотнул головой в сторону джипа, что было непросто, учитывая практически полное отсутствие шеи, и усмехнулся: – Садись.

Б. О. устроился на заднем сиденье.

– А куда тебя подвезти, мил человек? – спросил водитель, поглядывая в зеркальце заднего обзора.

– До ближайшего кладбища, – густо расхохотался амбал.

– Это само собой, – согласился стрелок. – Но сперва, по христианскому обычаю, надо исповедаться" – Он поднял руку, и в лицо Б. О. ударила пушистая струя газа; он отключился.

Очнулся Б. О. в глухом помещении с бетонным полом и потолком. Он едва успел осмотреться, как тут же получил удар в висок и потерял сознание. Сколько времени продолжалось это маятниковое пошатывание туда-сюда – из сознания в никуда и обратно, – он не знал. Ребята были профессионалами заплечных дел.

Придя в себя в очередной раз, он успел прошептать:

– Позовите хозяина.

– Ага, – раздался откуда-то сверху сочный голос амбала.

– А может, лучше шлюху из борделя позвать?

– А что, это мысль, – равнодушно вставил стрелок. – Парню сейчас эротический массаж в самый раз.

Б. О. с трудом встал на четвереньки, сел на бетонный пол и утер кровь с разбитого лица.

– Скажите ему... – выдавил он из себя, – мне жаль фасадный мрамор и шведское дымчатое стекло. Ей-богу, жаль.

Стрелок поймал руку амбала, собиравшегося продолжить свое дело:

– Пусть передохнет.

– Спасибо, – кивнул стрелку Б. О. – Скажи, брат, я уже похож на свиную отбивную?

– В самый раз класть на сковородку, – растянул тот губы в узкой и едкой, какой-то иезуитской улыбке.

Б. О. поманил пальцем драчуна. Тот приблизился, наклонился.

– Ты напрасно это сделал, – шепнул ему на ухо Б. О. – Это была большая ошибка. Меня нельзя бить.

– М-да? – усмехнулся драчун. – Ты что, президент нашей великой страны?

–Уж лучше бы ты сделал отбивную из президента, – болезненно морщась, сказал Б. О. – Меньше было бы потом неприятностей. Ей-богу... Один мой приятель очень не любит, когда меня бьют. Он всякий раз приходит потом взыскивать этот маленький должок.

– Так пусть приходит! – расхохотался амбал. – Ты ему передай при случае.

– Передам, – выдохнул Б. О. и уронил голову на грудь.

Отдых продолжался часа полтора. Потом дверь отворилась, и на пороге показался человек в смокинге. Он – совершенно так же, как перед входом в ночной клуб, – характерно двинул плечами, приосаниваясь, опять поправил запонку.

Должно быть, и визит к женщине в спальню он предваряет этими въевшимися в мышечные ткани жестикуляционными манипуляциями, подумал Б. О. Интересно, как же он входит в парную?

– Вы влетели мне в копеечку, молодой человек, – грустно признался Аркадий, поглаживая рассеченный морщиной, словно треснувший, как сухое дерево, лоб. – И дело не в мраморе.

– Догадываюсь... Компьютерный центр, сетевые данные.

– Понятливый парень, – поощрительно улыбнулся Аркадий. – Сеть? И это тоже. Но кое о чем вы не догадываетесь. И это к лучшему. Потому что это не вашего ума дело. Прощайте. Не беспокойтесь, мы вас достойно похороним. Отпевание в церкви не гарантирую, но холмик с крестом над вами будет.

– Прощайте... – произнес Б. О. вслед удалявшемуся к двери Аркадию. – Но в другой раз избегайте прямолинейных ходов в вашем бизнесе.

– То есть? – спросил Аркадий не оборачиваясь.

– А то, что ни один вальщик – даже если он законченный кретин – не потащит через границу "грязный" ствол.

– Та-а-ак... – заинтересованно протянул Аркадий, открыл дверь, кликнул кого-то. Через минуту в бетонном мешке возникли два стула и передвижной сервировочный столик: коньяк, орешки, шоколад. – Интересное соображение... – Он помог Б. О. взгромоздиться на стул, налил коньяк в две почти шарообразные рюмки. – Дальше.

– Дальше? – Б. О. растопырил пальцы и подхватил рюмку под брюхо. – Не знаю, с чего и начать... Начну, пожалуй, с. того, что я не люблю работать не по специальности. И не люблю принимать участие в сюжетах, которые кто-то ставит и режиссирует помимо моей воли.

– Да что вы! – наигранно изумился Аркадий. – Будучи пионером, вы разве не принимали участия в самодеятельности? Не играли в школьных спектаклях?

– Играл, – Б. О. помолчал и сделал большой глоток из рюмки. – Но это были пьесы для театра одного актера.

– Что-то мы с вами ударились в отвлеченные материи, – поморщился Аркадий. – Ближе к делу, молодой человек.

Б. О. коротко, конспективно изложил смысл своего амплуа камикадзе. Некоторое время Аркадий пристально вглядывался в лицо собеседника, потом освежил рюмки новой дозой хорошего коньяка.

– С днем рождения, молодой человек.

– У меня день рождения в мае.

– Будем считать, что сейчас вы родились во второй раз. Ваше здоровье, – он сделал маленький глоток. – Мне нужны люди с такими талантами. И пиротехническими, и интеллектуальными. Сейчас трудное время... – Он встал, заложил руки за спину, прошелся туда-сюда и остановился перед Б. О. – Вы, насколько я понимаю, по характеру эдакий свободный художник?

– Пожалуй, – ответил Б. О. после короткого раздумья.

– Молодой человек, – плавно покачал головой Аркадий, – пора... Пора менять статус и подыскивать себе, так сказать, штатную работу.

– Надо подумать.

Аркадий изменился в лице.

– Думать буду я, – жестко отрезал он. – Зарубите себе это хорошенько на носу. Будем работать напрямую и обходиться впредь без посредников.

– Кстати, – поморщился Б. О., – насчет посредников... Он плохо выглядит. Сдал старик. Мы виделись с ним незадолго до того, как я случайно зацепил ваш джип. Сдал он, сдал, руки дрожат. Даже машину не смог вести. Пришлось мне оказать ему маленькую услугу, в конце концов в каком-то смысле он обеспечивает мне пропитание, передавая заказы.

– Сдал, – мрачно усмехнулся Аркадий. – Ничего, он у меня запоет, сука такая... – Он нахмурился. – А что за услуга, если не секрет? Сбегали для старика в прачечную?

Б. О. попытался улыбнуться:

– Да нет, просто смотался в Шереметьево. Забрал багаж его внучки, который заблудился по дороге из Лондона.

Аркадий застыл с поднесенной ко рту рюмкой. Потом медленно поставил ее на столик. Потом подвигал плечами. Потом поднял левую руку и поправил запонку. Слегка наклонился вперед и очень тихо, снизив тон до клокочущего шепота, спросил:

– Где?

– Что – где?

– Молодой человек... – Морщина на лбу угрожающе углубилась. – Я не привык задавать дважды один и тот же вопрос. Вы меня прекрасно поняли. Ну?

– Ах, это... У меня в багажнике. Маленький детский рюкзачок. А что в нем, золото?

Аркадий оставил этот вопрос без ответа. Он выглянул в коридор и отдал несколько коротких распоряжений.

– Эй, – позвал Б. О. – Ключи от машины.

В комнату заглянул водитель. Аркадий бросил ему ключи от "Жигулей". Тот ловко поймал их на лету и удалился.

– Может быть, этот ковбой пригонит сюда мои колеса?

– Пригонит, не беспокойтесь.

Через некоторое время в бетонированную комнату заглянул стрелок и кивнул. Аркадий вышел. Отсутствовал он недолго, вернулся с драчуном.

– Он вас разукрасил, он и подлечит. Давай приведи его в порядок, бровь заклей и вообще... Когда закончишь, возьмешь девчонку и отвезешь ее этому старому придурку.

Аркадий собирался уйти, но остановился на пороге:

– Да, совсем забыл. Насколько я осведомлен, вы крутите роман с одной барышней. Сожалею, но это дело придется прекратить. Мы живы только потому, что одиноки. Нас губят связи, тем более устойчивые. Она, кстати, кто такая?

– Она? Да так.:. Шоумейкер. – Видя замешательство Аркадия, он пояснил: – Режиссер массовых зрелищ.

–Массовик-затейник? – усмехнулся Аркадий. – И что она такое затевает?

– Грандиозное шоу. С гонками на выживание, пейнтболом и массой других забав для настоящих мужиков. Соберется много приличных людей, говорят, все московское правительство будет. По слухам, даже Лужков собирается заявиться, хотя это и не футбол. Словом, будет весело.

На Аркадия рекламная речь Б. О. не произвела впечатления. Он ощупал массивный мужественный подбородок и поджал губы.

– Это скучно...

– Не скажите, – возразил Б. О. – В одной из команд подобрались очень серьезные ребята. Они наверняка "сделают" любого соперника.

– Крутые, да? – усмехнулся Аркадий.

– Кажется, не без того.

– Что за народ? – В глазах Аркадия обозначился намек на заинтересованность.

Б. О. рассказал. С минуту Аркадий неподвижно сидел у столика и смотрел на рюмку.

– Кто за рулем? – тихо, сквозь зубы процедил хозяин. – Хотя я догадываюсь. – Он поднял глаза в потолок. – "Сделают", говоришь? В этом я не убежден.

Он кашлянул в кулак и поправил запонку.

Дверь со скрипом отворилась. На пороге стоял Вартан. Правая рука его покоилась в кармане брюк, левой он задумчиво ощупывал подбородок. Он обвел плывущим взглядом бетонный склеп, глянул на Б. О. и медленно опустил веки – как будто в знак приветствия.

– В чем дело? – рассерженно спросил Аркадий. – Ты опять мешаешь мне.

Пропустив эту реплику мимо ушей, Вартан поднял бутылку коньяку, налил полную рюмку, выпил, слегка приоткрыл рот, наслаждаясь терпким ароматом напитка, и в упор посмотрел на Аркадия.

Б. О. был слишком слаб, чтобы среагировать, и лишь несколько мгновений спустя понял, что произошло.

Гулко грохнул выстрел, Вартан отлетел к стене. Пуля попала ему в грудь.

Аркадий сунул пистолет в карман, наполнил рюмки.

– Помянем раба Божьего... – резко забросил голову назад, выпил, покосился на Б. О. – Вот так, молодой человек. В давние, давние времена он – с вашей, между прочим, помощью – сжег несколько моих торговых точек. Я ничего не прощаю, ничего... Запомните это.

– Не слишком ли круто – за несколько сараев с паршивой водкой получить пулю?

– При чем тут эти мелочи? – хмуро спросил Аркадий и мотнул головой в сторону стены, у которой лежал Вартан. – Между нами кое-что с тех пор стояло... Нечто большее, чем дюжина ящиков с дешевой сивухой. Этот нарыв рано или поздно лопнул бы. Не сегодня, так завтра. Не завтра, так послезавтра. Его надо было вскрыть и откачать гной. Вопрос только в том, в чьей руке в нужный момент оказался бы скальпель.

Аркадий поправил запонку и вышел. Б. О. на четвереньках подполз к Вартану, поднял его голову, уложил себе на колени. Тот еще дышал.

– Черт, все повторяется... – с трудом произнёс Б. О. и вдруг отчетливо, в мельчайших деталях вспомнил, как сам лежал когда-то на асфальте и этот человек вот так же держал его голову на своих коленях. Ничего, потерпи. Я отвезу тебя домой. Потребуется нечто большее, чем примочки на глаз, но ты выкрутишься. Ты только потерпи.

Вартан слегка приподнял налившиеся свинцовой тяжестью веки.

– Я знаю про диск. Он у меня, – прошептал Б. О. – Ничего, все обойдется. Ты выкрутишься. Вот увидишь.

На окровавленных губах Вартана возникла слабая тень улыбки и тут же исчезла.

– Нет, – прохрипел он. – Мне крышка. А ты давай... Ты хороший парень. Забери все. Тебе хватит до конца жизни.

– Отдохни... Тебе нельзя сейчас говорить. Черт с ними, вашими сраными деньгами... Отдохни, береги силы. Ты выкрутишься.

– Нет, – едва слышно прошептал он. – А ты возьми... – Он прикрыл веки, понуждая Б. О. наклониться.

– Где это? – спросил Б. О., выслушав нашептанное ему на ухо сообщение.

– На Кайманах.

Вартан вздрогнул и больше не дышал. Б. О. отполз на свое место. В этот момент распахнулась дверь, на пороге возник Аркадий.

– Я кое-что забыл, – сообщил он, подошел к безжизненному телу, присел на корточки. Чем он был занят, Б. О. не видел. Через несколько секунд Аркадий встал и, держа руку на отлете, полюбовался каким-то крохотным предметом, зажатым в пальцах. Это была запонка. Должно быть, он вытащил ее из манжеты Вартана.

– М-да... Золото и перламутр. Довольно безвкусная вещица, но такой в моей коллекции нет... Чему вы радуетесь, молодой человек?

– Тому, что я не имею привычки носить запонки.

2. Бифштекс с кровью запивают красным вином

На третий день после общения с командой Аркадия Б. О. начал потихоньку приходить в себя – Бася определила это по тому, что утром, лежа в постели, он потребовал принести ему зеркало. Оценив состояние своего лица, удовлетворенно кивнул:

– Все. Закрывай мой бюллетень. С сегодняшнего дня я выхожу на работу... Ты в самом деле думаешь, что Игнатий Петрович клюнул на твою наживку?

– Не то слово. Когда я ему слегка намекнула, кто будет за рулем, он чуть с ума не сошел... Потом, правда, поостыл. Битый час меня расспрашивал о деталях. А когда я сказала: ребята из той команды запросто "сделают" любого соперника, – улыбнулся: он в этом не убежден.

– Ну-ну... Именно так выразился и мой клиент. Хорошо. Значит, на праздничный обед в честь Дня города будет подано жареное мясо.

– Вот как?

– Ну да, бифштекс с кровью. Приготовленный на быстром огне.

– Куда ты собираешься? – спросила она, наблюдая за быстро одевавшимся Б. О.

– Да поеду выправлю твой бампер.

* * *

Коля был на месте в своем гараже, он лежал под темно-зеленым фургоном «доджа» – из-под машины доносилось характерное металлическое клацанье.

– Здорово тебе помяли передок, – приветствовал он Б. О., выбравшись из-под "доджа".

– Да ну, ерунда. Даже радиатор цел.

– Я вообще-то не этот передок имел в виду, – сказал Коля, присаживаясь на корточки у "Жигулей".

–Да, есть немного, – Б. О. ощупал лицо, забрался в "додж", поерзал на водительском месте, осваиваясь в просторной кабине, подергал удобное рулевое колесо, потренировал правую руку, которая по инерции проскальзывала мимо рычага переключения передачи, смонтированного на старый манер, в рулевой колонке.

– Классные колеса! – крикнул он Коле. – Стекла автоматом поднимаются? А это что?

– Там, сбоку? Блокиратор дверок. На пассажирском месте держаться не за что. Народ вечно хватается за ручку запора. Вывалиться на полном ходу – мало радости, поэтому дверцы блокируются.

– Дверцы блокируются... – задумчиво произнес Б. О., выбираясь из машины. – Коль, а можно в другой тачке вот так же все дверцы заклинить?

Коля задумчиво поскреб обширную лысину, оставляя на ней темные масляные следы.

– А почему нет? – Он широко улыбнулся. – Что за колеса?

– Тяжелые грузовики.

– Можно.

– А можно сделать так, чтобы блокиратор сработал автоматически, помимо воли водителя? Предположим, в результате сильного удара?

Коля вытер руки тряпкой, вставил в рот папиросу и пристально посмотрел на Б. О.:

– Не понял.

– Пойдем пройдемся. Покурим. Поговорим.

– Про погоду?

– Про Сашу.

Гаражный сторож, сидевший у ворот, был занят ремонтом треснувшего козырька капитанской фуражки. Оторвавшись от своего дела, он немного удивился, когда из пыльных "Жигулей", подкативших к воротам гаражного хозяйства, вышел Коля со второй аллеи, – ни у, Коли, ни у двоих других здешних обитателей, подрабатывавших в свободное время мелким ремонтом, не было привычки провожать клиентов до ворот. Вслед за Колей из машины выбрался водитель. Присев на капот, они закурили и перекинулись парой слов.

– Я двадцать лет чиню автомобили, —. сказал Коля. – Но впервые за это время мне предлагают превратить две классные тачки в мангалы.

– Не в мангалы, – покачал головой Б. О., – скорее в печки-буржуйки. Из мангала можно выскочить, – он поставил сигарету свечкой и, слегка подкручивая ее, наблюдал, как завивался в спираль дымок. – Хотя из буржуйки – чисто теоретически – тоже можно выскользнуть. Ага, через дымоходную трубу. Ты уж подумай, как нам решить проблему этой трубы.

– Я подумаю.

– Знаешь, – произнес Б. О., смущенно почесывая в затылке, – все эти проблемы, наверное, можно было разрешить цивилизованным путем...

– Ой, сомневаюсь... – поморщившись, отозвался автослесарь. – Ты хочешь сказать, что всю эту сволочь надо усадить на скамью подсудимых? – Он Смачно сплюнул. – Ага, как же, как же... Они наймут свору адвокатов и выкрутятся.

Б. О. дружески пихнул его в бок:

– Я рад, что ты меня понял... Да, мы разберемся с ними по-нашему, по-степному. Так что уж помозгуй про дымоходную трубу... Чтоб ни одна мразь через нее не выскочила.

– Я подумаю, – кивнул Коля. – Я очень хорошо подумаю.

Сторож, до которого долетали обрывки этого разговора, накладывая тонкую полоску клея на внутреннюю сторону козырька, посчитал, что ребята обсуждают перспективы ближайшего выходного, собираясь провести его на даче, – ах, хорошо, подумал он, растопить мангал, нажарить шашлыков, пропустить под них сто граммов, а потом до ночи сидеть у костра, глядя в огонь, и не спеша думать о чем-то легком и немного расстраиваться, что яблоки в этом году не уродились.

* * *

Ей хорошо удавался обратный кросс – в то мимолетное мгновение, когда отскочивший от корта мяч достигал высшей точки, девочка, подготовив удар резким замахом, с двух рук, мощно отправляла его точно на площадку соперника, по инерции вспархивая, отрываясь от рыжего грунта и на секунду повисая в невесомости, свободно и раскованно паря над землей. В этот момент хрупкая теннисистка походила на бабочку, и седой человек в легком клетчатом пиджаке, следивший за ней, восторженно приоткрывал рот.

В один из таких моментов его и отвлек чей-то спокойный голос, прозвучавший за спиной:

– Здравствуйте, господин ювелир. Я рад, что у вас все обошлось.

Пожилой человек бросил короткий взгляд через плечо и отвернулся к кортам.

– Господи, еще один, и все о том же... – Он скрестил руки на груди и спокойно продолжал: – Молодой человек, некоторое время назад я уже объяснял одной дамочке, что никакой я не ювелир. Я не способен отличить алмаз от рубина.

– Вы, конечно, можете этого не знать, потому что огранка камней и в самом деле не ваша специальность. И все-таки вы мастер... Не огранки, а нарезки.

Старик вздрогнул.

– Ну да, – продолжал Б. О. – Нарезки стволов. Ювелирной нарезки. Потому вас так и звали – Ювелир. Двадцать лет безупречной работы на одном из тульских оружейных заводов, личное клеймо, изготовление заказного оружия, и каждый образец – произведение искусства. А потом – досадная оплошность, вы сделали ствол в домашних условиях. Да, это был подарочный экземпляр, да, никакого криминала тут не было, но кто-то стукнул в компетентные органы, и все – тогда не особенно церемонились. Тюрьма, лагерь. А потом...

– А потом, – жестко возразил Ювелир, – ничего.

– Да-да, последние лет десять в самом деле ничего. Но до того... Всякий, кто имел потребность в нестандартном классном оружии, шел к вам. Дела давно минувших дней, я понимаю, все это забыто и похоронено... Но тем не менее вот он я, и я пришел к вам. Я хочу, чтобы вы меня выслушали. Я расскажу вам одну историю – она имеет кое-какое отношение к вашим злоключениям вообще и гипертоническим кризам в частности. А уже потом изложу свою просьбу. Давайте немного пройдемся.

Через полчаса они вернулись на трибуну, сели, молча наблюдая за игрой детей.

– Я хотел у вас спросить, – сказал Б. О., – где вы нашли эту жирную сволочь?

– Что-что? Какую именно?

– Ту, что навещала меня от вашего имени в Прибалтике.

Ювелир вздрогнул и недоуменно приоткрыл рот:

– Господи, так, значит...

– Нет, – перебил Б. О., – с этой женщиной все в порядке. У нее в результате всей этой сложной заварухи погиб муж. Я думаю, вам не надо объяснять, что ему помогли отойти в мир иной. Но она думала, что вся вина лежит только на ней одной. И решила наложить на себя руки. Она много раз пробовала, но сама не могла... Вот и попросила вас найти кого-нибудь, кто просто подтолкнет ее в могилу. Я убедил ее, что это не самый лучший вариант. Сейчас она в порядке. Сейчас она настолько в порядке, что я, честно говоря, ее побаиваюсь... Так откуда взялся этот ваш курьер?

Да так, случайный знакомый, пояснил Ювелир, встретились год назад в казино, он сильно проигрался, я выручил, – словом, за ним был должок, и он согласился смотаться в маленький прибалтийский городок.