Текст книги "О времени, о товарищах, о себе"
Автор книги: Василий Емельянов
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)
Челябинский Архимед
Производительность реконструированной печи увеличилась вдвое. Но мы искали все новые возможности улучшения производства.
Кто-то вполне резонно заметил:
– У нас печи стоят очень низко, поэтому длина электродов очень велика, отсюда повышенный расход электроэнергии, а кроме того, электроды часто ломаются. Вот если бы можно было приподнять печи.
– Да как вы это сделаете? Вот кабы да во рту росли грибы.
Разговор происходил в цехе в присутствии бригадира по такелажным работам Муржина. Муржин был известным в Челябинске мастером своего дела. «Малограмотный человек с головой Архимеда» – так мне представили его в первые дни моего появления на заводе. Муржин всегда неожиданно оказывался там, где требовалось произвести какие-то особой важности такелажные работы. Нужно было убрать старую заводскую трубу – приглашали Муржина. Он внимательно осматривал трубу, расположенные рядом строения, тщательно все вымерял и потом спрашивал: «Ну вот, если я трубу сюда положу – вы довольны будете?» – и он аккуратно клал трубу точно на указанное место.
Сходил где-либо на станции или на заводской территории тяжелогруженый железнодорожный вагон – опять приглашали Муржина. Он внимательно осматривал поле деятельности, как военачальник, выбирал позиции для установки лебедок, блоков, и легко, без напряжения члены его бригады ставили вагон на рельсы.
Весной 1936 года около электростанции на реке Миас образовался ледяной затор. Решили лед взорвать и вызвали команду подрывников. Но взрыв провели не совсем удачно – сорвали одну из створок шлюза. Ее необходимо было быстро поставить на место.
Дирекция электростанции пришла к нам на завод в полном составе.
– Пришли к вам челом бить. Отпустите на два дня Муржина. Воды для котлов не хватает. Вас же подведем, если сократим подачу электроэнергии.
Мы были встревожены и, конечно, Муржина отпустили.
На следующий день я встретил Муржина, деловито шагающего по берегу реки Миас. Он своим глазом-ватерпасом уже определял, где ему укрепить лебедки и расставить блоки-полиспасты.
– Ну, как дела, Муржин, скоро все на место поставите? – спросил я его, здороваясь. – За два-то дня управитесь?
– А что здесь два-то дня делать? К обеду все на месте стоять будет.
Вот и теперь Муржин подошел ко мне и спросил:
– А почему бы печи не поднять?
– Останавливать надо, а сколько мы потеряем металла за время остановки, вы знаете?
– А зачем останавливать?
– Как – зачем? А как же их поднимать? Нельзя же одновременно и металл в печах плавить и сами печи поднимать?
– А почему нельзя? – донимал меня Муржии.
Я знал его способности решать сложные задачи и недоумевал. Неужели он возьмется поднимать действующие печи!
Как будто читая мои мысли, Муржин сказал:
– Доверьте, не ошибетесь. Мы вам работать не помешаем.
Обсудив возможность проведения сложной и смелой операции по подъему печей на ходу, мы решили пойти на этот эксперимент.
Тремя большими домкратами Муржин стал осторожно поднимать печь. Делал он это в то время, когда работа производилась на верхней площадке и внизу никого не было. При выпуске металла из печи, когда бригада собиралась внизу, Муржин убирал своих людей и прекращал работы. После того как печь была поднята, каменщики нарастили фундамент, и Муржин плавно опустил ее на новое основание.
Из осторожности договорились, чтобы, прежде чем поднимать все печи, проверить результаты сначала на одной и в случае успеха произвести такую операцию на всех остальных.
Первая же неделя работы показала все преимущества печи, установленной по-новому, и мы провели такие же работы на всех остальных печах цеха.
Но все-таки Муржин кончил плохо. Он увлекся, стал слишком самонадеянным, полагаясь только на свое чутье. Производить необходимые расчеты он не мог, так как не обладал необходимыми знаниями. Не имея ни опыта, ни знаний в области строительства, он взялся со своей бригадой установить на одной из строек стропила. Работу ему поручили, не проверив, в какой степени он подготовлен для выполнения таких работ. Слова Муржина были достаточным свидетельством о том, что он успешно справится.
Муржин взялся поставить стропила в невероятно короткий срок. Он спешил быстрее их установить, но но успела его бригада закрепить поднятые стропила, как сильный порыв ветра опрокинул одну из них, а за ней, как карточный домик, повалились все остальные.
Несколько человек было изувечено. Были и убитые. Муржина, как руководителя работ, привлекли к судебной ответственности. Ему было предъявлено обвинение в нарушении основных правил техники безопасности.
Я не знаю, чем закончился этот судебный процесс – меня в это время уже не было в Челябинске.
Мне было жаль Муржина – это был самородок-алмаз. Если бы только дать ему инженерное образование, огранить его, он блистал бы в технике, как бриллиант.
Позже я встретился еще с двумя такими же яркими самородками.
Один из них работал на металлургическом заводе имени Ильича в Мариуполе. Я забыл его фамилию. Небольшого роста, худенький, ничем с виду не примечательный, с недостающим пальцем на левой руке – его оторвало при взрыве, – он был пиротехником, влюбленным в свою специальность.
В те годы, когда я его встретил, мы только что стали налаживать на заводе отливку крупных слитков весом более ста тонн. Никогда до этого ни один из заводов Советского Союза таких крупных слитков не отливал.
Для нас очень важно было разрезать вдоль первый же отлитый слиток и посмотреть его структуру. Но мы не знали, каким инструментом, на каких станках, используя какие приспособления и устройства, можно было бы провести эту трудную операцию резки.
И вот, когда мы стояли в сталелитейном цехе завода около огромного слитка и тоскливо смотрели на него, не имея возможности предложить что-то разумное и реальное, к нам подошел этот молодой пиротехник. Он, видимо, слышал наш разговор и спросил:
– Как вам требуется расколоть слиток?
Я взглянул на этого молодого с виду парня, с давно не стриженными волосами, торчащими во все стороны изпод рваной кепки. Меня немного заинтриговало произнесенное им слово «расколоть». Термин-то какой-то необычный, не применяемый в металлургическом производстве. Он, вероятно, думает, что разрезать эту махину так же просто, как расколоть деревянное полено.
Паренек поднялся на площадку мартеновских печей и вернулся к нам с куском мела в руке.
– Покажите, как его вам развалить-то требуется.
У меня начинало нарастать раздражение против этого молодого парня, так бесцеремонно вмешавшегося в наш разговор со своими словечками «расколоть», «развалить».
Но я видел, с каким вниманием слушал его начальник цеха, а паренек протянул стоявшему рядом начальнику заводской лаборатории кусок мела и попросил его наметить, как требуется «расколоть» слиток.
Заведующий лабораторией прочертил белую линию по всей длине слитка и, обращаясь к нам, спросил:
– Вот так, что ли?
– Очень хорошо было бы разрезать слиток так, как вы начертили, но как это сделать?
– Ну что же, будет сделано, – сказал пиротехник.
Я не утерпел и спросил:
– Как же вы это сделаете, хотелось бы знать?
– Очень просто: пироксилиновыми шашечками взорву, вот и все.
Позже мне рассказали, что этот паренек просто чародей какой-то. На шихтовом дворе завода находилось много огромных забракованных слитков металла, старых чугунных изложниц, крупных стальных и чугунных деталей машин, вышедших из строя и присланных сюда на переплавку. Одним словом, за многие годы здесь скопился так называемый негабаритный лом.
Загружать его в печи было невозможно – слишком велики размеры. На металлургических заводах такой негабаритный лом обычно разделывают, разрезают на такие куски, которые практически возможно загружать в сталеплавильные печи. Резали металл газовыми горелками – струей пламени. Это была довольно сложная операция, а затраты составляли немалую величину.
– Вы знаете, он нам весь крупногабаритный лом разделал. Разложит свои шашечки, прижмет их куском железа, зажжет бикфордов шнур – взрыв, и слиток или деталь колется так, как он их разметил.
– А неопасно производить взрывные-то работы на заводе? Можно столько бед натворить, – спросил я.
– У него это так легко и, я бы сказал, красиво получается, что никаких опасений у меня лично не возникало, – сказал начальник цеха.
На следующий день мне показали «расколотый» слиток – обе его половины лежали рядом и белая меловая черта на одной половине тянулась вдоль всего разлома.
А спустя несколько месяцев на заводе взрывная техника стала применяться при ремонте сталеплавильных печей. Очень трудным делом было удаление огнеупорного материала с пода печи во время ее ремонта. Пропитанный сталью огнеупорный материал пода представлял собой как бы особого рода железобетон. Разрушить его так, чтобы можно было удалить отдельные куски из печи, было невероятно трудно. Ремонтные работы обычно затягивались именно из-за этого.
Молодой пиротехник-чародей предложил для разрушения старого пода использовать взрывы. Заводские работники вначале опасались даже обсуждать этот метод ремонта. Но на завод приехал Тевосян, которому рассказали о предложении, и он распорядился опробовать его. Первые же опыты оказались успешными, и все опасения были рассеяны.
Когда я вспоминаю Муржина и мариупольского пиротехника, то всегда думаю: сколько же таких самородков хранит народ и как важно обнаружить их, помочь им и дать простор их творческой изобретательности!
Жизнь бьет ключом
Первого января 1936 года «Правда» в передовой статье, озаглавленной «Стахановский год», писала: «Мы живем в великую эпоху – и не мудрено, что каждый год в нашей стране полон исключительных событий. Но год, только что минувший, является особо выдающимся. Как много удалось сделать за эти 365 дней!
Как переменилась жизнь во всей стране!
Наиболее характерная черта прошедшего года состоит в том, что миллионы советских людей с особой реальностью ощутили результаты победы социализма. К великим завоеваниям первой пятилетки, уничтожившей безработицу в городе и нищету в деревне, прибавился теперь быстрый рост зажиточности рабочих и колхозников.
Советская страна быстрыми шагами идет к изобилию.
У нас уже нет недостатка в продовольствии. Товары хлынули на рынок мощным потоком. Заработки растут. Цены систематически снижаются.
…Многое пришлось перенести, немало вытерпеть, гигантские трудности пришлось опрокинуть, но зато – вот они, плоды социалистических побед: создано могучее, непобедимое государство без помещиков и капиталистов, без кулаков и спекулянтов, хозяйственная жизнь бьет ключом, жизнь широких народных масс круто пошла на улучшение.
Никогда страна не жила столь полнокровной жизнью, как сейчас. Бодрость, уверенность, оптимизм царят повсюду. Люди словно взлетели на крыльях. Страна идет к тому, чтобы стать не только самой богатой, но и самой культурной во всем мире.
…Ликвидация последнего капиталистического класса – кулачества и остатков эксплуататорских классов коренным образом изменила социальный облик страны.
Единство народа и государственной власти, единство наций, о чем тщетно мечтали и мечтают все буржуазные правительства мира, осуществлено в Советском Союзе правительством рабочих и крестьян.
…Новый год советская страна встречает с твердой уверенностью в том, что он принесет ей еще более блестящие победы, чем год прошедший.
Это будет год борьбы за изобилие продуктов и всего, чем красна жизнь людей. Это будет год полнокровного социалистического процветания».
Каждая строчка этой статьи подтверждалась фактами из жизни Челябинска. В городе в то время всего было много: хорошая обувь лениградской фабрики «Скороход», приличное верхнее платье, разнообразное продовольствие и особенно много мяса. Такого великолепного мяса я раньше никогда не видел. У здания обкома в новом, только что отстроенном универмаге был большой аквариум, и там всегда можно было получить живую рыбу.
Заводы перевыполняли установленные планы, и у всех завелись деньжонки. В магазинах всегда был народ, но очередей не было, люди понимали, что товары есть сегодня, будут и завтра и спешить с покупками не следует.
Новогодние газеты опубликовали сводку, говорящую об успехах нашей страны за три года второй пятилетки. СССР по производству электроэнергии перегнал Францию, Англию, Канаду и занял третье место в мире, уступая лишь Германии и Соединенным Штатам Америки; по добыче угля занял четвертое место, уступая лишь Германии, Англии и Соединенным Штатам; по выплавке чугуна перегнал Англию и Францию, оспаривая второе место у Германии, уступая лишь Соединенным Штатам; по выплавке стали перегнал Англию, заняв третье место после Соединенных Штатов и Германии; по ферросплавам перегнал Швецию, Канаду, Италию, заняв пятое место после Германии, Соединенных Штатов, Франции и Англии; по производству тракторов занял первое место в мире.
Эта сводка наполняла сердца гордостью.
Только 7 ноября 1929 года была заложен фундамент первого в нашей стране ферросплавного завода, а 25 июля 1931 юда официально была введена в действие его первая очередь. Прошло менее пяти лет – и мы уже обогнали многие страны, создавшие это производство несколько десятилетий тому назад!
А в июне 1936 года, после Пленума Центрального Комитета ВКП(б), началось всенародное обсуждение проекта Конституции Союза ССР.
Народ близко к сердцу принимает проект Основного закона своей страны. Вносится много интересных дополнений и предложений. Предлагается точно определить конечную цель СССР – построение коммунистического общества.
Раздел об обязанностях дополняют пунктом о том, что «участие в секциях и других массовых органах советов, активная и непрерывная помощь органам власти является долгом гражданина СССР».
Вносится предложение о привлечении к уголовной ответственности родителей, не отдающих своих детей в в школы.
Шлифовальщик Московского инструментального завода Сретенский предлагает внести в Конституцию специальную статью о том, что «граждане СССР привлекаются к выполнению государственных обязанностей в органах управления и к контролю над государственным аппаратом».
Проект Конституции обсуждают на фабриках, заводах, рудниках, в колхозах, среди научных работников. Выносятся резолюции, горячо одобряющие проект, а поправки и дополнения свидетельствуют о том, что культура советского народа высоко поднялась и грани между работниками физического и умственного труда начинают стираться.
Проект Конституции широко обсуждался и в нашей области. Мне пришлось выступать на многих собраниях, не только у себя на заводе, но и на других. В частности, выезжал я и на Кирпичный завод на самой окраине Челябинска. Везде чувствовался большой подъем и вера людей в то, что самые большие трудности пройдены и все задачи, которые приходится практически разрешать, безусловно будут разрешены.
Сложилось хорошее, здоровое отношение между руководством и коллективами. Появилась глубокая уверенность в том, что все мы, каждый на своем месте, понимаем стоящие задачи и знаем, на каких путях следует искать их разрешения и какие методы при этом использовать.
У нас на заводе мы планомерно снижаем брак. Думаем создать такую изоляцию изложниц, чтобы феррохром плотно не приставал к поверхности слитков. Если мы эту задачу решим, то устраним основные производственные помехи. Качество металла будет выше, отходов меньше и количество работающих на очистке слитков можно будет резко сократить. Мы искали новые пути, ставили опыты, создавали новые конструкции изложниц и пробовали новые огнеупорные материалы. В этот интенсивный процесс творчества были вовлечены все, им был захвачен весь коллектив.
Триумф советской авиации
Наиболее ярко успехи страны были видны в авиации. Она была барометром страны.
Весь 1936 год проходил под знаменем достижений советской авиации. Еще не заглохло шумное восхищение подвигами советских летчиков, спасших челюскинцев, как появились сообщения о новых дерзких планах дальнейшего покорения суровой Арктики. Третьего августа 1935 года в «Правде» появилась статья Сигизмунда Леваневского «Через Северный полюс». «Итак, мы летим из Москвы до Сан-Франциско через Северный полюс, без посадки.
…Еще никто до сих нор не отправлялся в столь дальний и столь трудный беспосадочный полет на аэроплане. Мы летим через царство холода, льдов и туманов. Из этого видно, насколько сложна наша задача. Половина нашего пути проходит над негостеприимным Ледовитым океаном.
…Экипаж самолета состоит из трех человек: первый пилот Сигизмунд Леваневский, второй пилот Георгий Байдуков. штурман Виктор Левченко.
…Зачем мы летим через полюс? Какова цель и значение нашею полета? Мы хотим проложить кратчайшую воздушную трассу между Европой и Америкой.
Расстояние от Москвы до Сан-Франциско через Атлантический океан составляет 14 ООО километров, через Великий океан – 18 ООО километров, а через Северный ледовитый океан – 10 000 километров. Перелет наш важен с точки зрения исследования Арктики».
Тогда Леваневскому не удалось завершить свой полет – он вынужден был вернуться, находясь уже над Баренцевым морем. При больших оборотах моторов стало выбрасываться масло. Леваневский вернулся и благополучно сел в Ленинградской области.
О трудности задуманного полета свидетельствует гибель американского летчика Поста, который в это же время предпринял полет из США в Советской Союз.
16 августа самолет Поста разбился, и летчик погиб. Полет Леваневского был перенесен на 1936 год.
20 июля 1936 года летчик Коккинаки поднялся на транспортном самолете с нагрузкой в 500 килограммов на высоту 11 458 метров, установив рекорд высотного полета с грузом.
А на следующий день – новый рекорд. Беспосадочный дальний перелет летчиков Чкалова, Байдукова и Белякова.
В «Правде» напечатана большая статья участников полета – «Наш полет».
«Зачем мы летим?» – ставят вопрос авторы и отвечают: «Исключительный интерес представляет сама трасса перелета. Отдельные этапы предстоящего нам пути уже посещались отважными советскими пилотами. Но еще никому не приходилось пролетать весь этот гигантский путь целиком.
Мы летим в начале полярного лета.
Значительная часть нашего пути пролегает над огромными пространствами северных морей – Баренцева, Карского, Лаптевых. По этим морям в ближайшие недели пойдут десятки судов Северного морского пути. Мы будем рады, если наши данные о состоянии льдов на этих участках помогут в арктической навигации 1936 года.
Наш самолет пойдет над малоисследованными, безлюдными районами Якутского Севера. Мы постараемся уточнить рельеф этой горной страны, и в частности выяснить конфигурацию хребта Черского, открытого проф. С. Обручевым несколько лет назад.
…Мы проверим в полете, насколько правилен график ведения самолета, определим дальность двусторонней связи, выясним поведение всех механизмов сложной машины в различных условиях».
Вся страна с огромным волнением следила за смельчаками. И вот наконец 23 июля на первой странице «Правды» – три большие фотографии Валерия Чкалова, Георгия Байдукова и Александра Белякова, а над фотографиями крупным шрифтом: «Отважные советские летчики Чкалов, Байдуков и Беляков блестяще завершили беспримерный в истории человечества дальний перелет, пройдя сквозь туманы и циклон, метель и пургу – над Арктикой, Становым хребтом, над океаном и морями.
…Экипаж самолета блестяще справился с поставленным заданием. Пробыв в воздухе 56 часов 20 минут, самолет покрыл расстояние в 9374 километра, из них 8774 километра по заданному маршруту и 600 километров на обход циклонов в районе Северной Земли и Охотского моря.
…В Охотском море на пути из Петропавловска на Николаевск АНТ-25 попал в исключительно сильный южный циклон, с густым туманом и сильной облачностью, что привело к сильному обледенению самолета.
…Как только Наркомтяжпром получил сообщение об исключительно тяжелых метеорологических условиях полета, народный комиссар тяжелой промышленности тов. Орджоникидзе, считая, что задание уже выполнено экипажем, отдал командиру АНТ-25 тов. Чкалову по радио приказ прекратить дальнейший полет.
…В 13 час. 45 мин. тов. Чкалов с исключительным мужеством и мастерством, в сплошном густом тумане, совершил посадку самолета западнее Николаевска-на-Амуре, на маленьком прибрежном островке «Удд».
Это сообщение вызвало буквально всенародное ликование.
В те дни по окончании работы рабочие смен задержи вались в цехах, подводя итоги работы за смену, неизменно обменивались впечатлениями о наиболее ярких событиях этих дней – героических полетах советских летчиков. На рабочих собраниях в цеху, на производственных совещаниях, на партийных и профсоюзных собраниях неизменно говорилось о летчиках-героях.
Каждый номер газеты содержал сообщения о полете, летчиках, рассказы о них, статьи участников перелета и рассказы тех, кто создавал самолет. Печатались статьи конструкторов, механиков, директоров заводов, начальников цехов. В статье инженера ЦАГИ Е.И. Погоского говорилось: «А.Н. Туполев дерзнул осуществить такую конструкцию, на которую не решился ни один крупнейший авиаконструкционный специалист за границей».
В эти же дни празднования триумфа чкаловского перелета был совершен ряд других рекордных полетов в высоту.
28 июля газеты вышли с фотографиями летчика Алексеева, а текст извещал: «Выдающийся полет летчика-испытателя М. Алексеева. Самолет с грузом 1000 килограммов достиг высоты 12 123 метра. Летчик отлично приземлился».
На следующий день – новый рекорд. Летчик Коккинаки поднялся на транспортном самолете с нагрузкой 1000 килограммов на высоту И 746 километров.
«Мы должны иметь много отличных самолетов, летающих далеко, высоко и скоро. Нам нужно поднять советские эскадрильи в заоблачные пространства, и мы это сделаем во что бы то ни стало», – писала 29 июля «Правда» в передовой «Все выше и выше!»
– А ведь и наш феррохром летает, – сказал мне один из бригадиров, когда мы встретились с ним у печи. Бригада только закончила загрузку. У бригадира из кармана торчала газета.
– Ну, что там еще пишут? – ставя лопату к стенке спросил один из членов бригады.
Все рабочие хорошо знали, что большая часть нашего феррохрома идет на завод, где изготовляется сталь для авиации.
– Вот когда слышишь о таких делах, так все забываешь – и усталость, и все свои заботы. От печи уходить не хочется. Без феррохрома-то ни одной тонны стали не выплавишь. В коленчатых валах и наш труд есть, – с гордостью произнес бригадир.
25 июля на первой странице «Правды» – постановление Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР о присвоении звания Героев Советского Союза В.П. Чкалову, Г.Ф. Байдукову и А.В. Белякову.
…А на следующий день новые потрясающие успехи советских летчиков захватывали так, что все остальное исчезало, как исчезают все тени в лучах ослепительно яркого солнца.
Новый рекорд высотного полета.
Летчик Коккинаки поднялся на транспортном самолете с нагрузкой в 500 килограммов на высоту 13110,5 метра. Этим был побит международный рекорд, принадлежавший французскому летчику Синьерину.
И новые сообщения:
Перелет Героя Советского Союза Леваневского. Сигизмунд Леваневский и штурман Виктор Левченко начали свой перелет из Лос-Анжелоса.
В историю советской авиации входит еще одна победа. Советские летчики впервые в истории авиации охватили одним полетом Калифорнию, Орегон, Канаду, Аляску, Чукотку, Якутию, Сибирь, Москву. Позади остались 19 тысяч километров грандиозной воздушной трассы.
Через два дня – 14 сентября летчик Юмашев поднимается с грузом в 5000 килограммов на высоту 8102 метра. Через три дня он устанавливает новый рекорд – с контрольным коммерческим грузом в 10 000 килограммов достигает высоты в 6605 метров; пятого ноября новый успех летчика Алексеева – самолет с тонной груза поднялся на высоту 12 695 метров; 18 сентября – сообщение о полете Василия Молокова вдоль Северного морского пути.
«Ни одному полярному летчику, – писал он, – не приходилось пролетать весь Северный морской путь сразу. И мне давно хотелось пройти через всю Советскую Арктику – от самой восточной ее точки до западной». И Молоков этот путь совершил.
1936 год по праву можно было назвать годом отваги, героизма и рекордов в советской авиации.