Текст книги "Садовое товарищество "Металлург" (СИ)"

Автор книги: Василий Панфилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Глава 8

– Заботанился я, – размышляю, сидя на открытой лоджии в комнатке родной общаги, – сколько недель уже, как решил, что пора от сиськи Зинпалны отрываться, а всё никак не решусь сделать последний шаг.

– Что мне по-хорошему от медицины нужно? Лично мне, а не общине в целом! Неотложка всякая – раз… хирургическая прежде всего и отчасти токсикология. Много у нас по джунглям ядовитой пакости, и далеко не ко всем ядам у духов иммунитет.

– Терапия? А пожалуй! Диагностика, а не лечение. С последним у нас просто – коли сразу не сдох, так оклемаешься. А вот диагностика не помешает, ох не помешает!

– С моим зрением, в теории способным заменить рентген, ЭКГ и чёрт знает что ещё, глупо отказываться от интересной возможности. В медицине – возможность увидеть осколки костей или там мешанину из внутренних органов у пожёванного крокодилом. Хм… да и в артефакторике пригодится.

– А может, и в быту… глянуть, кто там из баб залетел, кто кого хочет и тому подобное. Ибо звериный нюх, это конечно здорово, но абсолютной гарантии ни хрена не даёт. Сам купировать некоторые запахи могу, так неужто другие хуже?

– Да… а со зрением я лопухнулся – думал почему-то, что стал обладателем уникального умения, а вот мне хрен! Все жизнюки наши могут видеть в той или иной мере. Таился, разговоры исподволь… Штирлиц хренов. А они, оказывается, и не скрывают возможностей, слушать просто надо, да вычленять из услышанного нужную информацию.

– Что ещё? Сглазы и проклятия… но тут Зинпална только-только подбирается, методом тыка практически идёт. Вся эта текущая вода, очищение огнём и прочая мистика с Земли работает, но как в случае с рунами и артефактами, весьма криво.

– Дааалеко не всегда нужный результат получается. Угадай теперь – потому ли это, что мир иной или потому, что предки переврали имеющуюся информацию, исказили за века и тысячелетия.

– Значит, что? Упор на диагностику, заодно и зрение новое потренирую. Неотложка… ну если только с учётом новых возможностей в диагностике. Полевую хирургию для духов я, можно сказать, освоил в полной мере. Парамедик нормальный получился, к собственному же удивлению, а что-то серьёзнеё… а надо?

– Неотложка с учётом новых возможностей в диагностике срочности не требует, освою потихонечку, уже не в авральном режиме. Два… да, два дня в неделю на Госпиталь – учёба, дежурства и прочее. Ещё день на техобслуживание рунных цепочек и создание артефактов медицинского направления. Ну или немедицинского, но для медиков.

– За артефакты теперь трудодни дают, так что в накладе не останусь. И переезжать пора… иначе всё равно в Госпитале и буду подвисать, тамошними делами занимаясь.

– Заходи, – Зинаида Павловна махнула помахала бубном, пританцовывая вокруг угрюмо сидящего волка в зверином облике, – порчу снимать пытаюсь, глянешь заодно.

– А меня… – начал было волк, взрыкивая недовольно.

– А ты молчать будешь, – жёстко отреагировала сида, – альфа херов. Это ж как надо людьми руководить, что больше полусотни проклятий зацепить!? И это только те, что идентифицировать смогла!

– Жёсткая рука в условиях военного времени, – пафосно начал волк, с натугой передавливая приказ сиды о молчании. Видно, что даётся ему эта дурость тяжело, но как же – альфа!

– Сиди уж… жёсткая, – смешком отреагировала Зинпална, – меру надо знать. Выпнули тебя за жёсткость не только с места лидера, но и из стаи вообще. Куда ты теперь пойдёшь, такой неуживчивый? На Острове тебя точно не оставят, я первая против буду – с твоим-то характером! В стаю не примут, да и свою ты вряд ли наберёшь.

– Представляешь? – Повернулась медичка ко мне, усыпив лохматого пациента небрежным жестом ладони, прижатой к основанию черепа, – тюремные порядки в стае устанавливать начал! Притом как это… по беспределу! Чуть что не так – какие-то черти, зашкваренные…

– Жесть как есть, – соглашаюсь с сидой, опасливо косясь на спящего волка. К гадалке не ходи, припомнит он мне потом своё унижение… как же, я видел, как его баба опустила! – Только на хрена такого лечить?

Сида с толикой сомнения посмотрела на спящего волка и вздохнула.

– Госпиталь нейтрален, и пока члены общины не перешли некоей грани, лечить будем всех. К тому же какой-никакой, но ресурс.

– Это? – Пальцами босой ноги тыкаю в меховой бок, – и куда такого?

– Ну… на хутор какой-нибудь, подальше. Я бы сразу на выселки долбака, но формально законов он не нарушил. Предложить переселиться подальше, и что-нибудь добывать будет… или охранять? Главное, чтобы это что-то охеренно важным ему показать.

– Именно показать?

– Показать, – кивнула сида, – морковку со статусом разыграть. Может, лет за десять-двадцать жизни в болотах и получится из него нормальный член общества. А нет, так и хер с ним.

– Лады, – устраиваюсь на лавочке в процедурном кабинете, отделанном недавно специально для таких случаев. Рядышком несколько медиков разной степени квалификации.

– Итак, – начинает Зинплана, – Вера, журнал подготовила? Коленька, дублируешь её, на Веру не оглядывайся!

Раскачивающейся походкой главврач начла обходить волка, лежащего на разрисованном оккультными символами полу. – Бумм… – застучал бубен, обтянутый кожей дикого духа-рептилии, сдуру напавшего на сиду.

– Ыы… – завела женщина одной ноте, и у меня сразу заломили зубы.

Шаги её то ускорялись, то замедлялись, менялся ритм постукивания пальцами по бубну и тональность мелодии.

– Да она же экспериментирует! – Пришла в голову мысль, – даже не скрывает особо!

Вокруг фигур сиды и волка начали кружить привлечённые ритуалом мелкие духи, светящиеся серебристым светом. Волосатая туша оборотня зашевелилась, и из шерсти начали показываться сгустки осклизлой тьмы, тут же втягивающиеся обратно.

– Круто, да? – Восторженно пихну меня в бок козлоногий Николай. Несмотря на некоторую схожесть с сатирами, в пристрастии к зооофилии парень не замечен, поэтому его вид окрестили фавнами. Дескать, похож, но другой.

В общине к нему несколько настороженное отношение, и бывший грузчик с Центрального рынка нашёл своё место в толерантном Госпитале. Сперва как рабочая сила, а теперь вот… медбрат с перспективами!

Сроду не думал, что среди грузчиков и чернорабочих есть умные люди, но Николай опроверг это мнение.

* * *

– А куда деваться было, парень? – с горькой усмешкой спросил фавн, когда я затронул эту тему, – разруха страны аккурат на моё школьное детство пришлось. Отец под машину местного авторитета попал, и хорошо ещё, счёт за ремонт бампера не нам выставили, в те годы такое бывало.

– Мать медсестра, да я – старший из трёх детей в семье. Двенадцать лет было, когда пошёл на рынок работать. Принеси-подай… потом и грузчиком. Школа побоку, хорошо хоть учителя глаза закрывали, дотянули до девятого класса. Зато хоть младшенькие не голодали…

– Ну это вы… в смысле, поколение девяностых. А другие?

– Э… знаешь, сколько перестройка судеб сгубила? Я с инженером из КБ бок о бок на рынке работал. Кандидат, так вот… Военное КБ, и он невыездной в принципе. А КБ закрылось, и куда идти? В теории можно было взятку сунуть и за рубеж смотаться, но человек законопослушный. Родители, опять же.

– Сейчас проще, – вякаю неуверенно, – с работой неважно, но границы прозрачней.

– Ха! Из твоего поколения, ну может – чуть старше взять. Думаешь, многие смогут продвинуться дальше купи-продай в офисе? Блат! У родителей спроси… извини.

– Ничего, – боль от того, что не увижусь больше с родным, ушла в прошлое. Но фавн выглядит сумрачно – видно, разбередил собственные раны.

– Блат! – Повторил Николай, – Есть связи, так с сельхозтехникумом банком руководить поставят и кандидатскую по экономике за тебя напишут. Нет… только по науке можно как-то выехать – буквально. Сперва здесь мозгами блеснуть, потом на Запад.

– Вообще никак? – Особого негодования даже не чувствую, это всё осталось где-то там… А здесь и сейчас мы строим может и не самое благополучное, но несомненно более здоровое общество.

– Почему? – Фавн пожал плечами и затянулся, пуская дым из короткой сталинской трубки, – женитьба выгодная, к примеру. Знал одного, прораб на стройке, кажется. Ни ума, ни яиц! Но рослый, и на мордашку ничего так, не урод. Подженился удачно, хотя… знаешь, такая жена Димасику досталась, что у меня бы на неё даже в армии не встал бы. Жаба-жабой! Что еблище, что фигура.

– Родство, значит, – стряхиваю с босой ноги заползшую мокрицу, – и всё?

– Ну… родственница моя работала в одной конторке, так там одна деваха неплохую карьеру сделала. Не без её, родственницы, помощи. Выучила на свою голову – пока нужна была, так сюсюкала, а потом подсидела. Вот у Надьки этой связей особых… хотя нет, всё-таки были. Не то чтобы волосатая лапа, но родни до хрена, и не так чтобы вовсе бесполезной.

– Но всё равно не скажешь, что дура или там блат большой… – задумался Николай, – вот сука, это да! Редкая тварь! На деньги людей кидала, кредиты в банках подвешивала многомиллионные. Только что не убивала, хотя… сама точно нет, а трупы на её совести могут быть.

– Отрицательная селекция во власти, – говорю с умным видом, вспоминая слова дядьки.

– Она самая, Саш, она самая.

* * *

– Переезжать буду, – неловко облокотившись о стену, сообщаю Зинаиде Павловне, вышедшей из душа возле процедурной.

– Н-да? – Остро глянула сида, вытирая полотенцем влажную голову, давно пора.

Глядя на мою обескураженную физиономию, врачиха засмеялась:

– Думал, отговаривать стану или гневаться соизволю? Ох, Сашка… какой ты ещё ребёнок! Вроде бы мозги есть, и знаний неплохой такой набор. Сказала бы даже, очень неплохой, я в твои годы нааамного меньше знала и умела. А вот опыта жизненного у тебя и нетути, домашний ты мальчик, несмотря на хороший стрежень.

– Это да, – с плеч будто скинули тяжёлый рюкзак после многочасового перехода, – в пионерлагере всего раз побывал.

– Оно и видно, – вытерев небрежно копну золотых волос, сида кинула влажное полотенце в кучу, – Гильдия твоя… глупость, как по мне, но… я это я, так что не обращай внимания. По медицине ты всё что надо взял, а становится настоящим медиком душа не лежит. Угадала?

– Почти слово в слово, – чувствую себя неловко и одновременно легко, будто вскрыл созревший фурункул.

– Видишь… и всё на жизненном опыте, без всякой мистики! Ничего, Бобров, научишься! График-то хоть покажи, – отсмеявшись, сказала Зинпална, – в какие дни ты будешь в Госпитале и вообще – на сколько я могу на тебя рассчитывать.

– Графика нет, но согласуем, – приноравливаюсь к быстрому шагу длинноногой и отнюдь не мелкой сиды, спешащей к кабинету, – предварительно два дня в Госпитале на учёбу и дежурство…

– Учиться всё-таки хочешь? – Перебила она меня, открывая дверь приёмной, – Зиночка, ну твою же мать! Можно в другом месте обжиматься!? Погоди пока в коридоре, Бобров!

Устроив небольшой разнос блядовитой секретарше, сида позвала меня. Проскользнув через приёмную в кабинет, кошусь на Зиночку… ну ни капли ни смущена! Обфыркав меня, девица уселась разбирать бумаги.

– Так чему учиться-то хочешь? – Проложила разговор главврач, – чаю будешь?

– Ну…

– Секретаршу стесняешься? Забей! Зина, два чая с полным набором!

– Диагностике прежде всего, – отвечаю, грызя вкуснейшее печенье. Муки (даже нашей, местной) в нём ни грамма, сплошь что-то вроде мёда и кокосовых стружек.

– Зрение проклюнулось? – Вяло отреагировала сида, – давно пора. Ладно, диагностике подучу, что ещё?

Рассказываю о своих планах, и женщина хмыкает.

– Неплохо. Я рассчитывала на худшие условия. Два дня в неделю, да день на техосмотр… живём! С чего такая щедрость?

– Я социальная личность, да и… хм, вид, похоже, тоже социальный.

– В стаю меня включил? – Сида смеётся, и мне становится неловко… в который раз уже за сегодня, – В семью? Спасибо! Правда, я очень это ценю.

Крепкие объятия, носом утыкаюсь в два упругих полушария и вспоминаю, что она женщина… и одна из красивейших на Острове! Пришлось даже слегка довернуть ногу… а то вышло бы совсем неудобно.

Глава 9

– Фигура моя стремится к совершенству… геометрическому, – печально произношу, стоя перед старым облупленным зеркалом. Стекло у нас научились лить, а вот с качеством беда. Аптечные пузырьки да бутылки, ещё туда-сюда, а вот зеркала пока стрёмные получаются, – шарообразность всё ближе и ближе… мдя…

Фыркнув, накидываю гавайскую рубашку-разлетайку, выменянную у паучих за немалые деньги. Раскрасить её стоило отдельных, немалых усилий, но… красотень же!

– Ничего-то они в моде не понимают… глазкам больно, галлюциногенные рисунки… красотень и крутотень!

Ещё раз оттянув складку жира на боку через ткань, иду в столовую при Школе. Раньше всё больше в госпитальной ел, ну или иногда в заводскую заходил – где ближе. А сейчас всё, Завод окончательно переехал за речку, а здание гильдии, где сейчас живу, стоит неподалёку от Школы.

Готовят в общественных столовых с большим таким запасом – ресурсов-то до хренинушки! И к нахлебникам относятся вполне лояльно – еда, не считая вовсе уж редких деликатесов, считается чем-то вроде… стакана воды примерно. Что-то такое, за что не попросят заплатить.

Ем я много, да… видовая особенность, чтоб её. Не знаю ни одного мускулистого енота, все такие… колобки, я ещё относительно поджарый.

Утешает только, что сало не мешает двигаться и смотрится вполне естественно. Никаких там отвисших сисек и тому подобной хрени. Мы вроде толстых котов в человеческом обличии. Смотришь, вроде толстый, пора худеть… но до чего естественно смотрится, сволочь! Затискал бы!

Пройдя через ворота Школы, отмахиваюсь от привычных – Здрасте, дядь Саш, – детворы. Подростки лет от четырнадцати и старше, так уж сложилось, считаются у нас взрослыми.

В большинстве своём они либо разбрелись по хуторам и посёлкам с родителями, обживая дивный новый мир… а иногда и разбившись на парочки, молодых семей у нас ого-го!

Самое интересное, что получив взрослые права, молодняк не кинулся в загул, как ожидали пессимисты. Блядства и пьянства среди них поменьше, чем среди помолодевших пенсионеров, как ни удивительно. То ли изменение на них больше подействовало, то ли правы были те, кто говорил на Земле об искусственно затянутом детстве и соответствующих проблемах психологического характера.

Меньшая часть подростков, решившая продолжить учёбу, скорее студенты, занимающиеся по выбранной программе. Наибольшей популярностью пользуются химия и биология, ну и ряд новых направлений прикладного характера – геологический факультатив, картографический, прикладной механики.

Для мелюзги от восьми до тринадцати я и правда дядя Саша… Ребята постарше – из тех, что почти взрослые (двенадцать-тринадцать лет, не шутка!) солидно подходят, здороваясь за руку, отчего расстояние от ворот Школы до символических ворот столовой преодолевал минут пять.

Архитектура типичная для наших мест… гм, как звучит, а? Типичная! Но как бы то ни было, столовые все на один манер – каменный навес с колоннами, открытый всем ветрам. Только что проёмы затянуты паутиной от насекомых и мелкой живности, да два входа-тамбура увешаны артефактами моей работы на тот же случай.

– Бобров! – Директор приветственно махнул рукой, привстав из-за стола, где обедает вместе с педагогическим коллективом. Делаю отмашку – дескать, понял – подойду, и взяв деревянный поднос, спешу к раздаточной.

Одна из немногих привилегий педагогического состава – отдельное место для еды. Те же столы, та же сервировка и еда, просто отдельно.

– Сашенька, – приветственно машет драконида Эля, – пришёл, золотце?

Эля начинает ворковать, пытаясь наложить всего и побольше, рассказывая о блюдах дня и пытаясь ущипнуть меня за щёку четырёхпалой рукой, перегибаясь через стойку. Сексуальной подоплёки здесь нет, Эльвира Виленовна старая приятельница моей бабушки, знает меня с детства, вот и… Хоть и помолодела, а по-прежнему всплывают старушечьи привычки такого рода – этакая всеобщая бабушка, готовая безапелляционно судить о том, в чём гарантированно не разбирается, и утирать носы всем подряд. Тот случай, когда не знаешь – злиться больше или умиляться.

– Мяско возьми, тарпанов по утру заполевали охотнички на том берегу, – Эля (хорошо хоть, с недавних пор перестал звать её бабушка Эля) бесцеремонно положила на тарелку здоровенный стейк, – и салатика, салатика… фруктового тоже положи. Йогурт будешь?

– Конечно!

Поднос выглядит так, будто несу на шахтёрскую бригаду, но удивлёнными или насмешливыми взглядами меня не провожают. Изменённые почти все едят много больше людей… ещё за добавкой наверняка схожу. Печеньки там, сладкое…

– Присаживайся, – Мария Петровна, освободила место на столе, – мм… йогурт! Хорошо всё-таки, что были в товариществе энтузиасты, занимавшиеся козами. С хлебом вопрос хоть как-то решили, а вот без молочки совсем беда была бы!

– Возьму быка за рога, – сходу начал директор, отставив стакан с соком, – да вы ешьте, ешьте… ничего срочного, право слово. Просто вечно забываю, вот и решил озвучить, пока мысль не убежала.

Забавный момент – как-то так сложилось, что разделение на «Ты» и на «Вы» происходит сугубо от официальности разговора. Директор говорит от лица Школы и по деловому вопросу – на «Вы», а нэкомата как частное лицо, то есть на «Ты». Складывается потихонечку собственный этикет…

– Угум, – режу стейк и отправляю кусочек в рот, – божественно!

– Сам поварих подбирал! – С немалой гордостью отозвался Пётр Иванович.

– Как же, помню… конкурс такой был, что ой! Не хуже, чем в Госпитале.

– Лучше! – Засмеялась снисходительно Евгения Алексеевна, – понятно, что Госпиталь вам родной, но у нас лучше готовят! Вы к столовой приставили тех, кто под рукой был, а у нас конкурс по всем правилам провели.

– Так что? – Утолив первый голод, поворачиваю голову к директору.

– По специальности хочу вас поэксплуатировать, – слегка улыбнулся мужчина, – нет-нет! С защитой Школы всё в порядке! Как вы смотрите на факультативы по артефакторике?

– Гм… – Задумываюсь всерьёз. Конкуренции не боюсь, к артефакторике талант нужен, при отсутствии дара никакие занятия не помогут, пробовали.

Мотивация директора ясна – дети получат примерное представление о том, что такое артефакты, и перспективы их развития. Нужное дело, как ни крути – хотя бы пользователи из Школы будут выходить грамотные, а то до сих пор казусы случаются. Мне тоже полезно – реклама себя любимого. Но время, хотя…

– А знаете, можно! – Директор перевёл дух, переглянувшись торжествующе с завучем, – среди моих учеников есть толковые ребята и девчонки, текучку на них скину. Ну и сам, как свадебный генерал… устроит?

– Вполне, – заулыбался Пётр Иванович, – завтра в столовой так же встретимся, ладно? Графики согласовать нужно будет.

– Угум.

Неторопливо обедая, делимся свежими сплетнями – СМИ больше нет, а привычка обсасывать подробности чужой личной жизни осталась.

– Думал, никогда больше не встретимся, – с ненавистью гляжу на учебник математики. Школу я окончил… заканчивал неплохо, но ряд ненужных предметов уже начали исчезать из памяти. А теперь вот по новой!

Руны, как оказалось, плохо поддаются расчётам мистического характера, решил вот зайти с другой стороны. И раз уж математика царица наук… может, она даст понимание – что же именно я, блядь, делаю!?

Надоело чувствовать себя обезьянкой с гранатой, и раз уж судьба не обеспечила меня Мудрым Наставником, придётся искать научный подход к магии. Математика, физика в новой редакции – с учётом поправок на местные условия, химия. Психология, куда ж без неё – недавний разговор с Зинпалной показал… очень многое показал, аж вспоминать неприятно.

– Учиться, учиться и ещё раз учиться, – Открываю занимательную математику, пытаясь вчитываться написанные Перельманом строки и формулы.

– Саш, – в дверной проём заглянула упитанная физиономия Толика, – мне тут…

– Ррр…

– Занят?

– Ррр… ладно, что там у тебя? – В глубине души понимаю, что делаю одолжение не Ельцову, а самому себе, но встаю с плетёного кресла навстречу приятелю, отложив книгу. Учиться никогда не поздно, а в случае с математикой лучше потом.

Зайдя, Толик бесцеремонно плюхается на топчан, перекинувшись в аниформу и сложив лапки на внушительном животике. Простой он и добрый… чересчур простой иногда. Понятно, что комната у меня выглядит скорее как гараж, в котором можно и переночевать, если выпил лишку, но нужно и меру знать!

Письменный стол, книжные полки, пара кресел, топчан и гамак… а ещё верстаки и куча всевозможного сырья и полуфабрикатов для артефактов, измеряющаяся кубометрами.

– И правда, чего это я о бесцеремонности гостя думаю? Гараж как есть!

Толик тем временем рассказывает о сложностях с любовницей, спрашивая совета и моргая наивными глазами. Элементарные житейские советы воспринимаются как откровение…

– … так значит, бабам нужно внимание по мелочи, но часто? – Мохнатая лапа чешет затылок, – надо же! А я думал – купил или сделал что-то… ну, большое, и всё!

– Это само собой, – чувствую себя мудрым гуру рядом с мужиком старше меня мало что не втрое, – но и мелочей не отменяет. Букетик красивый нарви по дороге, ноги там помассируй, когда устанет…

– Погоди, – прерывает меня Ельцов, – дай-ка запишу!

* * *

– Давай-ка ещё раз пройдёмся по ДНД, – чуть вздохнув, произнёс невысокий мужчина с широкими плечами, сидящий в плетёном кресле с чашкой горячего чая. Просторная веранда сельсовета собрала сегодня активистов дружины и курирующего их шерифа.

– Добровольная народная дружина Сокольского посёлка… – послушно забубнил один из сидящих напротив парней.

– Стоп! – Прервал его мент, – дальше разъяснять нужно?

ДНДшники хлопали глазами, непонятливо переглядываясь.

– Нужно, – вздохнул Палыч, – Сокольского, мать вашу, а не всей Общины! На то есть шериф, то есть я, и помощники шерифа, к которым вы также не относитесь. Так какого рожна вы лезете в дела другого посёлка?!

– А что они?! – Возмутился было наг, – они наших девок…

– Лёнчик, – с нотками угрозы прервал его шериф, – я ведь и туфли могу обуть!

Присутствующие побледнели – историю с туфлёй знали все присутствующие. Давным-давно, ещё в девяностые годы, когда Палыч работал участковым на Диком, славился он справедливостью и жёстким характером. Настолько жёстким, что окрестная мелкокалиберная урла боялась Палыча больше своих авторитетов.

Попытки сломать или купить мента предпринимались, но Палыч, несмотря на невеликие размеры, был отменным рукопашником, и особенно мастерски использовал подручные предметы.

Туфля же… догоняя одного дворового авторитета, мент дал тому подсрачник, и так удачно, что туфля вошла промеж ягодиц шпанюка… наполовину. Благо, размер ноги участкового всего-то тридцать седьмой.

Дальше была больница, где ржущие медики диагностировали разрыв прямой кишки. Инвалидом пацанчик не стал… но и как авторитет не состоялся, свернув заодно с кривой дорожки. Нельзя ему после такого на зону, никак нельзя!

Несколько лет спустя былой дворовый авторитет, успевший отслужить в армии, окончить институт и жениться, приходил к участковому со словами благодарности. Дескать, если бы не пресловутая туфля, сидеть бы ему сейчас… а так ничего, недурно жизнь сложилась.

Подобных историй за Палычем – под сотню! Ну как тут не опасаться мента?!

– Дальше, – приказал шериф, покачивая ногой. Парни, как заворожённый, уставились на ступню и начали, перебивая друг друга:

– Добровольная народная дружина Сокольского посёлка…

– … является добровольным, основанным на членстве, общественным объединением…

– … созданным с целью оказания содействия органам государственной власти, правоохранительным органам, органам местного самоуправления в обеспечении общественного порядка, профилактике правонарушений и преступлений, повышения гражданской активности и уровня самосознания граждан…

– Знаете устав ДНД, – покивал Палыч, – загадочно… Знания есть, а применять не умеете?

Участковый вроде бы ничем не угрожал, да и кто он есть? Всего-то барсук, в теории тот же наг должен сделать его одной левой… но нагу почему-то не хотелось проверять теорию на практике.

– Ладно, балбесы, – мент выплеснул остатки чая в кусты, – будем считать, что прониклись и осознали. Но учтите – повторится такая херота, сдав вас на перевоспитание… да тракторным и сдам! Усекли?