Текст книги "Садовое товарищество "Металлург" (СИ)"

Автор книги: Василий Панфилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Глава 2

– Аааа! – Земля приближается стремительно, стараюсь смягчить падение, цепляясь за ветки и немилосердно обдираясь. Пятки тяжело удалились о каменистую поверхность, и я приземлился набок, судорожно дыша.

– Хреново! – Раздражённо выплюнул Соколов, дёргая длинными, покрытыми рыжеватой шёрсткой, ушами, – ещё раз!

Воздух подо мной становится батутом, и тело взмывает вверх.

– Перекидывайся! – Слышу голос сэнсея, – наслаждаться видами тропического леса с высоты будешь до тех пор, пока не научишься!

– Бум!

– Почти нормально, – прохладно констатирует двухвостый кицунэ, почёсывая когтем висок, – только перекинулся уже на земле, после падения. Саш… ну ты пойми, что твоя аниформа ни разу не боевая. С такими лапками разве что замки открывать хорошо. Зато научившись перекидываться моментально, ты получаешь массу преимуществ.

– Да-да-да… аниформа у меня лёгкая, потому могу приземлится без повреждений с куда как большей высоты, – уныло соглашаюсь с ним, залечивая мелкие повреждения на покоцанной шкурке.

– Ещё можно начать прыжок в человеческом теле и тут же перекинуться в аниформу. Согласно исследованиям, первоначальный импульс сохраняется, и твоя тушка летит много выше, потому как она много легче человеческого тела.

– А сразу нет? – Кувыркнувшись, оборачиваюсь енотом и прыгаю вверх, взмывая… – а, ясно. Всего-то метра два с половиной. Лапы как рычаги слишком короткие, а еноты не кролики, сами по себе не очень прыгучие.

– Ну раз всё понимаешь… – Соколов показывает в небо.

– Минуточку, хоть паутину сниму и насекомых… а, давайте!

Снова небо… кицунэ не мелочится, подбрасывая меня метров на двадцать вверх.

– Есть! – Приземлившись, исполняю победный танец, потрясая лапками и виляя тазом. Сэнсей скалит зубы… ну да на то и рассчитано. Моя звероформа почти бесполезна в бою, да и магических сил немного. Но… умильная, этого не отнять.

Самое главное – агрессии не вызывает. Наши альфа-самцы воспринимают меня адекватно, не испытывая желания меряться письками. Чуточку покровительственно, это да… но в меру, без попыток принизить.

Перекидываться моментально научился уже к полудню.

– Сработала шоковая терапия, – довольно скалится Соколов, – теперь боевое применение.

Анвар лыбится, встав в борцовскую стойку. Для него предстоящая схватка на вытоптанной поляне – развлечение. Шутка ли, мастер спорта по вольной борьбе! Плюс ещё что-то там по самбо и смешанным… ну да сейчас это не актуально.

Вся эта борьба после переноса резко потеряла актуальность. Попытка некоторых борцух подмять под себя коллектив, используя полученные в спортивных секциях навыки, быстро показала – рулит не бокс, самбо или рукопашка, а нож и арматура. При законной самообороне – с полного одобрения общества.

– В ноги давай! – С рыкающими нотками говорит оборотень, пригнувшись, – свалить попытайся, зацепить! О партере не думай, зацепил-дёрнул, и сразу в енота. Понял-нет?

– Понял, понял… – парень он своеобразный и не всегда приятный, но нужно отметить важную черту – за тех, кого считает своими, пойдёт в огонь и в воду. Раньше, по некоторым обмолвкам, своими были единоверцы, причём радикального толка.

После переноса и всего последующего, о религии и национальном величии молчит. Видно, что крушение идеологии даётся тяжело, но держится достойно. Прибился к заводским, хочет стать оружейником.

По словам Захарыча – рукожоп редкостный. Но старательный! Зная характер Захарыча… очень неплохая рекомендация.

Покружившись по земле, прыгаю в ноги, дёргая за волосатую конечность со всей дури. Анвар чуточку поддаётся (это чувствуется), но тут же вцепляется в шею и… перекидываюсь и стремительно удираю.

– Нормально, – улыбается борец клыкасто и тут же закрывает рот – стесняется.

– Косяки какие?

– Так… отрабатывать проход нужно, для новичка в целом прилично. Облизывать приём пока рано. Давай!

– Обед, обед! – Раздался звук удара половником о подвешенный на верёвку обрывок рельсы, – садитесь жрать, пожалуйста!

Тётя Лия, армянка из Краснодара, приехавшая к дальней родне погостить, обладает крайне скверным характером. Для армянских женщин это не редкость, но тётя Лия выделяется даже на фоне соплеменниц. Бывших…

Сейчас это наг… или правильно говорить – женщина-наг? Нагиня? Нижняя часть змеиная, верхняя вполне человеческая – с мелкими отличиями. Вторая форма человеческая, но тётя Лия не слишком её любит. Говорит, в змеином теле оставшиеся на Земле родные вспоминаются не так тяжело.

Шарахнув половником за какую-то провинность Кочергина, усевшегося за стол в человеческом облике, повариха начала накладывать еду. Готовит она потрясающе, за что и терпим. Умелых поварих у нас немало, но тётя Лия одна из немногих, способных создать шедевр буквально из подножного корма.

– Из чего это, – спрашивает настороженно Анвар, недоверчиво мешая деревянной ложкой в супе и не спеша пробовать.

– Ааа… – хвост женщины раздражённо елозит по влажной сероватой земле, – не спрашивай, дорогой! Не халяль, мамой клянусь!

Печально вздохнув, борец осторожно пробует и начинает молча есть.

– Кажется, у нас объявился знаток азиатской кухни, – мелькает мыслишка, когда ложка черпает нечто хитиновое. Как ни странно, не противно… во-первых, морально к этому готов, благодаря многочисленным лекциям дяди Саши о пользе насекомой диеты. Во-вторых… аниформа даёт о себе знать.

Смотришь иногда на какую-нибудь мокрицу или гусеницу, и мне-еноту она вкусной кажется. Пробовать пока не решаюсь… но вот так, в котле, вроде как и ничего.

– Может, с нами, Лия? – Заводит осторожный разговор один из команды приключенцев, водный змей Юрий Иванович.

– Пф!

Отмахнувшись пренебрежительно от бывшего начальника мелко-среднего звена, женщина стреляет глазами в сторону Кочергина.

– Любовный треугольник, – кошусь краем глаза на действо, – не дай бог, ещё и разборки на почве несчастной любви начнутся.

Ловлю взгляд Кочергина и отрицательно качаю головой. Тот в недоумении застывает на долю секунды, затем переводит взгляд на Лию, на Юрия Ивановича… кивает понимающе.

– Ж-жж! – Огромный жук, сбитый кем-то из сидящих за столом, плюхается ко мне в миску. Тихо ругаясь, выкидываю и продолжаю есть. Не самый аппетитный момент… но в наших условиях, если обращать внимание на насекомых, можно умереть от голода.

После обеда Кочергин около часа начитывает лекцию по прикладной биологии. Идёт туго… нормально воспринимает информацию человек десять… Да, мы по привычке говорим люди, а как ещё?

– Постарайтесь если не понять, так хотя бы запомнить, – вздыхает учитель, отбрасывая в сторону конец лианы, на примере которой показывал, как в джунглях можно добыть чистую питьевую воду, – понятно, что новые тела позволяют выдерживать много большее, чем мечталось раньше, но стоит ли рисковать? Может, среди здешних паразитов есть и такие, что охотно обживутся в тушке оборотня или даже кицунэ. Ленточных червей помните?

– Судя по мордам лица помнят, – хихикнула нагиня, не отрывая немигающих глаз от предмета страсти.

* * *

– Пьёшь? – Поинтересовался ящероподобный гуманоид, остановившись чуть поодаль от сидящего на ступеньках щитового домика хобгоблина.

– Угу. Будешь?

– Давай, – драконид с сомнением покосился на изящную плетёную лавочку, и уселся прямо на землю, скрестив ноги, – что не так, святой отец?

– Не начинай… знаю, что ты атеист, а я всего лишь недостойный служка, возведённый в сан прихожанами за неимением других кандидатур.

– С прихожанами проблемы?

– С верой! – Высокий для своего вида, почти метрового роста хобгоблин вскочил, и лежащий на земле мусор закружил вокруг него по сложной орбите. Поморщившись, домашний дух повёл плечами и мусор опал.

– Облик или…

– Или, Ванёк, или! – Фыркнул раздражённо домовой, – я на фоне многих прихожан вполне себе человекоподобный. Да ерунда всё это… святого Христофора, бывшего по легенде псоглавцем, помнят и чтут. Облик… ерунда это, по большому счёту: сам ведь тоже не совсем человек, и что? Нормально ведь воспринимаешь новую внешность, родной и привычной, не вызывающей отторжения.

– Так в чём дело? – Видя, что старый приятель замолчал, поинтересовался драконид, достав трубку с кисетом из висящего на груди мешочка. Набив её, щёлкнул пальцами и полюбовался огоньком, заплясавшем на чёрном когте, – в чём дело, Лёха? Колись!

– Службы веду по канону. Отпевания… знаешь же, каждый день почти. Раньше-то каждый день чуть ли не десятками умирали, но и сейчас нет-нет… Отклика нет, Ваня! Раньше начнёшь молиться, и чувствуешь связь с Небом! А сейчас всё…

– Хм… – драконид задумался и окутался клубами дыма, – что-то похожее я у же слышал… Точно! Саид так же говорил!

– Саид который даг или татарин? – Уточнил хобгоблин.

– Который эльф. Дроу в смысле. Раньше арбузами на центральном рынке торговал.

– Толстенький такой… был в смысле. Всех постоянных покупателей братьями называл? Как же, знаю. Азер.

– Ещё похожее слышал, – пожал плечом драконид, никак не отреагировав на бывшую национальность дроу, – но так… религией не интересуюсь, мимо ушей всё. Но не раз и не два, это точно! Слуушай… а может, это настройки сбились?

– Чё за на… прости, Господи… Что за настройки такие?

– Как же! – Воодушевился Иван, – как в компе! Все эти обряды религиозные с молитвами – как программы! Даже не программы, а… как пользователи делают. Включить иногда антивирусную программу, перезагрузить, обновить…

– А теперь другой мир и соответственно – другие программы? – Озадачился хобгоблин, – и пока не нащупаем, что же нужно делать…

– Только смотреть на тёмный монитор!

– Охо-хо… если следовать твоей логике, то Творец нам сейчас… недоступен? Доступны лишь простейшие… божки?!

– Об этом я не думал, – признался драконид, сбрасывая пальцем заползшую на ступню гусеницу, – но похоже. Грубо говоря, компьютер недоступен, потому как настройки сбились, а знаний не хватает.

– Калькулятор, – истерично засмеялся хобгоблин, и вокруг снова начал закручиваться мусор, – или абак! Это получается, что нам нужно идти о просто к сложному? Не… не хочется, Вань. Как-то хреново твоя теория выглядит. Знаешь, не стоит о ней никому рассказывать, иначе мы и до кровавых жертв докатимся – раз уж калькулятор… Бля, что я несу! Прости, Господи!

– Понял, понял, – успокоил друга драконид, – не буду.

* * *

– Подойди-ка… – дядя Саша поманил Пашку, прервав тренировку, – так… так…

Обернувшись драконом, Кочергин буквально обнюхал Петриашвили и хмыкнул.

– Надо же… я-то думал, показалось.

– Что такое? – Не выдержал друг.

– Извини, Павел, – развёл руками биолог, – но от похода я тебя отстраняю. Ты, как бы это сказать… эволюционируешь. Все мои чувства подсказывают, что ты не простой… эээ, водяной дух…

– А сложный, – не удерживаюсь я.

– Верно, – усмехнулся дядя Саша, – куколка ты, Павел. Бабочкой ещё предстоит стать. Думаю, не нужно объяснять, что в условиях похода твоя эволюция может быть опасной не только лично тебе, но и всем нам?

– Не нужно, – ссутулился Пашка, засунув большие пальцы под ремень с оружием, – тренироваться-то с вами можно, или мне… пойти?

– Не последний поход, почему и нет? Парень ты здоровый, медициной владеешь. Вода, опять же…

– Ну хоть так, – пробурчал Пашка, немного успокаиваясь.

Глава 3

– Запомните: не рыцарские подвиги по истреблению чудовищ, а слаженные действия в составе единого отряда, Тренировка! – В очередной раз повторил Соколов, пройдясь перед строем подчинённых, выстроившихся в две линии у полосы препятствий, – все поняли? Выдвигаемся на позиции.

– Никак не могу привыкнуть, – кошусь на Юрия Ивановича, в облике гигантской змеи скользнувшего в воду.

– Трясёт? – Тихонечко спрашивает Пашка, видя моё состояние.

– Так… – Откровенничать при посторонних не тянет.

– В свалку не лезь, твоё дело – раненых вытаскивать, да действия при случае координировать.

Выглядит Петриашвили вдохновенно, наркоман адреналиновый. Среди приключенцев таких как бы не три четверти, ну кто ещё в здравом уме подпишется на экспедицию по Затерянному Миру, с динозаврами и магией?

Протяжённый галечный пляж, оккупированный крокодилами, вот-вот станет ареной, на которой развернётся кровавая схватка. Стараясь не показывать страх, поглядываю в сторону реки. Почему-то захотелось курить… вот никогда не увлекался, и на тебе!

Юрий Иванович почти беззвучно вылетел из воды, протаранив башкой одного из самых крупных (никак не меньше десяти метров!) крокодилов. Усиленный магией удар подбросил огромное чудовище вверх, и в воду оно упало сломанной игрушкой.

Добив жертву ударом хвоста, змей протаранил следующего крокодила, и Кочергин подал сигнал к атаке.

– Хвала все богам, мне в эту мясорубку не надо, – крепче сжимаю оружие, сидя на ветке раскидистого дерева, нависшего над пляжем.

Юрий Иванович и Кочергин, как самые хтонические из наших чудовищ, неистовствуют, уничтожая крокодилов десятками. Биолог действует изощрённо иразнообразно: удары головой чередуются с ударами хвостом и струями пара, от которого у крокодилов слезает мясо. Иногда он на мгновение перекидывается в человеческое обличье, чтобы уйти из-под удара или опробовать на речных монстрах очередной приём.

Змей проще – удары головой и хвостом, разнообразием не блещет. Но мощь!

Пашка орудует боевой киркой с длинным клювом, проламывая крокодилам черепа. Весь покрыт кровью… а нет, чужой! По крайней мере, орёт что-то радостное, берсерк хренов.

Отлетел в сторону Василичь, конечности дроу раскинулись безвольно по камням.

– Мама…

… и прыгаю с ветки выполнять свой долг. Сотни, если не тысячи десантирований не прошли даром, приземляюсь умело, тут же оборачиваясь человеком и подхватывая заранее брошенную нагинату.

Вовремя – какой-то мелкий (и шести метров не будет) крокодил ринулся на меня. А быстро бегает, зараза!

Удар лезвием слегка засветившейся нагинаты, и морда рептилии с удивительной лёгкостью распадается на две части. Туша начинает биться в агонии, и еле-еле успеваю убрать дроу из-под конечностей чудовища.

Раскладные носилки (фактически мешок с рейками) вмещают тело дроу.

– Остановить кровотечение и проследить, чтобы дыхание было нормальным, – проговариваю вслух свои действия, с силой кусая губы.

Подтянув мешок к талям, цепляю за петли и взмываю вверх вместе с телом стонущего Василича.

– Сейчас-сейчас, – бормочу, давая обезболивающее, – вправлю…

– Ааа!

– Всё, всё… – дроу, весь в поту и крови, лежит на широкой ветке. Из мешочка на поясе достаю пустой флакончик из-под капель для носа, и пшикаю на Василича. Едкий запах бензина и бытовой химии окутывает раненого. Всё, в ближайшие полчаса он в безопасности, даже запах крови не приманит хищников.

Поглядываю вниз… бойня, как есть! Кровища, рёв исполинских земноводных… да и приключенцы орут не хуже!

– Сашка! Принимай!

Громадный дракон вылетел из битвы с израненным телом, приземлившись на ветке.

– Лендов? – наскоро осматриваю раненого, – Нормально, дядь, Саш, жить будет. Сам знаешь, мы…

Не дослушав, Кочергин снова оказался внизу.

– Дрались мы, а трясёт тебя, – хихикает Костыль, прикладываясь к фляжке.

– Трясёт, – мрачно смотрю на бывшего монтажника, бывшего пенсионера… а ныне одного из лидеров у волков. Он, к слову, и пенсионером был никакущим… всё отказывался считать себя старым хреном и ввязывался в дивной глупости авантюры, вроде драк с компанией подвыпившей молодёжи. Сейчас ещё хуже, буйный отморозок как есть, – боялся каждый раз, что вытащить кого-нибудь из вас не успею.

– Отстань от парня, – влезает такой же бывший-старый-хрен, – Санёк молодец! В самую гущу лез, не ссал.

– Да молодец, молодец, – Костыль хлопает меня по плечу, – нормальный фельдшер у нас! Вот помню…

Морщусь… не люблю Костыля, неприятный тип. Вроде бы не трус, не подонок, не… но неприятный. Этакий агрессивный великовозрастный подросток, навечно застрявший в пубертатном периоде. Деление на своих и чужих, и твёрдая уверенность в собственной правоте, какими бы глупостями не занимался.

К сожалению, у многих оборотней произошёл интеллектуальный и психологический откат к подростковому периоду. Жизненный опыт и знания остались, но много ли в джунглях толку от бывшего грузчика из продовольственного магазина?

Зато осознание новоприобретённой крутости и груз прожитых лет давят на мозг у каждого первого. Чувство собственной важности зашкаливает.

– Что скажет медицина? – Материализовался из струйки воздуха Кочергин.

– Медицина… – чешу потные, изрядно отросшие волосы, – живы все, и насколько я могу судить по прошлому опыту, поправятся быстро.

– Отлично!

– … так же хочу отметить неправильные действия бойцов!

– Саш… – дракон кончиком хвоста проверяет мне лоб, – тебе голову не напекло? Ты командир или медики?

– … по части медицины!

– Гм… давай, – соглашается Кочергин, перекидываясь в человека.

– Бойцы! – Повышаю голос, а видя ехидно прищуренные глаза Верки, некогда продавщицы из круглосуточного магазина, а ныне ланон-ши[3]3
  Ланнан Ши. Ланнан Ши (ЛанонШи, Яблоневая Дева) – в кельтской мифологии «чудесная возлюбленная» – кровожадный дух, принимающий облик прекрасной девушки. Живет она близ родников и источников. Обычно она является какому-либо мужчине в образе писаной красавицы, незримой для всех остальных.


[Закрыть], добавляю:

– … и бойцицы!

Смешки…

– … действительно цыцы! – Покатывается Костыль. Верка щурит красивые глаза… и я с тоской понимаю, что в ближайшее время внимание ланон-ши мне не светит.

– Как была блядью, которую пол микрорайона валяло в подсобке, так и осталась! Только кровь теперь пьёт!

Блядь… но полезная, к тому же видовая особенность, а не личные предпочтения! Заострять внимание на расовых и видовых особенностях у нас как-то не принято, нарваться можно.

Вот как сейчас: все мы знаем, что Заева блядь и идёт в поход прежде всего для того, чтобы мужской части приключенцев было куда сбрасывать сексуальное напряжение, но… Попробуй скажи!

Во-первых, она ланон-ши, ядрёная смесь суккубы и вампирши – не виновата она! Не блядь, а видовая особенность! Что с того, что всегда такая была? Во-вторых, поклонники, мать их ети. Вот разобидится и скажет… да хотя бы тому же Костылю, что не в настроении она, потому как обидели бедную.

Настроение альфы волков, которому придётся обходится без бабы, представить себе… да лучше не представлять! У стайных оборотней почти всё на иерархию в стае завязано, да на сексуальное удовлетворение.

– Хреново!

– Обращая ваше внимание на тот прискорбный факт, что в битве почти все вели себе как берсерки. По части боевого слаживания лучше меня кажет командир, но вот… народ, о чём вы думали, когда имели возможность вытащить раненого товарища, и не делали это? На меня полагались!? Спасибо за доверие, конечно. В этот раз всё прошло удачно, но вы не забыли, что я не боевик?

– Верно! – Кочергин звучно хлопнул в ладоши, – наш медик немного опередил меня, нарушив субординацию. Но осуждать его не могу, ситуация и правда безобразная! Главная ценность – жизнь товарища! Не победа над крокодилами или кем бы то ни было, а жизнь! Затем – боевое слаживание… хреновое, кстати! Что за тактика в стиле Матросова – грудью на амбразуру!? Понятно, что все мы стали сильнее, быстрее… а это опьяняет. Но… безобразно!

– Рассказывай, – выпорхнувшая из операционного блока, Дашка грациозно приземлилась рядом на бамбуковый настил веранды, поджав под себя маленькие босые ступни, – что у вас интересного?

– Да ничего, – сидя по-турецки в застиранных семейниках, продолжаю править потёкшие руны на лезвие нагинаты, – всё ожидаемо. Первый условно-боевой выход можно считать провалившимся.

– Подробности!

– Ну… слушай.

Рассказ то и дело прерывается вопросами, ей важны какие-то вовсе уж мелкие детали.

– … а Пашка?

Кошусь на неё молча, но ооочень выразительно, отчего девочка краснеет, но не отводит взгляд.

– Нормально Пашка. Хороший боец, и голова, в отличии от многих, соображает нормально.

– Саш… – сида неосознанно, но вполне эффективно придавливает Силой, отчего кажусь себе мелкой букашкой перед замершей над головой подошвой ботинка. Нужные слова сами вылетают, и Даша слушает, слушает…

– Ой, прости! – Опомнившись, она густо краснеет, – я опять?

Киваю молча, да и что тут скажешь?

– Очень неприятно? Ну… когда я Силой давлю?

– Так, – ухмыляюсь кривовато, – будто стоишь перед полковником ФСБ который раздумывает, что же с тобой сделать. Вроде бы понимаю ситуацию – это по прежнему ты, но… одновременно это полковник ФСБ со всеми вытекающими.

– Хреново, – Даша кусает нижнюю губу, вся сгорбившись под растянутой футболкой, которую она носит вместо платья, – У… Паши так же? Давит, когда я с ним говорю?

– Кто о чём, а она о парне…

– Нет, – отвечаю с прорвавшейся горечью, – по-видимому, он представитель более сильного… вида. Прости.

Встаю винтом, подхватив оружие. Настроение ни к чёрту… не в первый раз уже сталкиваюсь с таким явлением. И когда один из немногих друзей вот так… Нет бы спросила: тебе не плохо, Саш? Как я могу экранировать воздействие? Нет… как там Павел – вот всё, что заинтересовало.

– Саш! Саша!

Срываюсь на бег, настроения объясняться нет. Да и знаю уже примерно, что будет говорить – проходили.

– Жопа… всё бы хорошо с этой магией, но вот право сильного никто не отменял. Надавит вот такая соплюшка Силой – осознанно или нет, и вот ты уже стоишь навытяжку. Да не потому, что боишься, а потому, что инстинкты!

– Ладно ещё, оборотни, будь даже сто раз альфы, так не могут. На меня, по крайней мере – друг друга-то запросто строят.

– Хреново… и не только потому, что лично меня могут построить такие вот Даши, Кочергины и Юрии Ивановичи. Сколько их? А бог весть… Может, только трое, а может и побольше сотни, просто не знаем пока.

– И ладно Зинпална, она по всем параметрам Старшая – возраст, должность, мозги, знания… порядочность, наконец. Кочергин тоже на своём месте. Даша… хрен её знает, куда подростковые гормоны заведут.

– А если у кого ещё прорежется? У того же Костыля… Мать моя… а ведь он и есть альфа, для полутора десятков оборотней примерно! Не самый умный, ох не самый… даже на фоне остальных оборотней. Но других, умных, командирами к ним не приставишь, ибо инстинкты!

– Получается, что правят в общине не самые умные и умелые, а самые… сильные? О-хо-хо… этак и рабовладельческого строя с каннибализмом докатиться можем.

На Заводе для меня давно выделе уголок в слесарке, даже инструменты подобрали, чтобы не таскал их туда-сюда с Госпитальной мастерской. Поправив руны, выеденные на плоскости лезвия серебряной проволокой. Проверил нагинату в действии.

– Сильно, – одобрил дядя Коля, пыхнув неизменной самокруткой. Став тэнгу[4]4
  Тэнгу – существо из японских поверий. В японских верованиях тэнгу тератологическое существо; представляется в облике мужчины огромного роста с красным лицом, длинным носом, иногда с крыльями.


[Закрыть], он не слишком-то изменился внешне, только помолодел лет до тридцати на глазок. Привычки остались те же самые, разве что стал всерьёз учиться обращению с холодным оружием у Соколова. Хотя в последнее время охладел как к холодняку, так и к сенсэю.

Всё такой же чернявый, носатый, нескладный и некрасивый… но очень обаятельный, особенно когда улыбается. А что крылья за спиной, которые порой мешаются… мелочь, право слово.

Тем паче, Зинпална уверенно говорит, что этот облик у него промежуточный. Вскорости проявится у него ещё и облик нормального ворона и нормального человека.

– Можно?

Отдаю нагинату, и дядя Коля крутит её неожиданно легко и умело, проделав несколько незнакомых приёмов.

– Фехтование на карабинах, – поясняет родич, заметив удивление, – в армии нас серьёзно таким вещам натаскивали.

Хлынувший с неба холодный ливень заставил нас зайти под навес.

– Паскудство, – обозначил погоду один из работяг-ёкаев – так мы, вслед за подкованной в аниме детворой, называем тех, чья видовая принадлежность непонятна. Конкретно у этого синяя кожа и слегка выпученные глаза, навевающие мысли не то о происхождении от рыб, не то об утопленниках.

– Сделаешь мне такую же, только по руке? – Просит дядя Коля.

– Да не вопрос, – пожимаю плечами, – как время будет свободное. Только его, сами знаете. Да и Захарыч…

– Захарыч и просил, – перебивает родич, – по металлу этот цверг[5]5
  Цверги, в древнеисландской, германской и скандинавской мифологии, существа, подобные карликам, гномам, живущим в глубоких пещерах, природные духи. Их называли черными альвами или дварфами, в противоположность белым альвам-эльфам.


[Закрыть] работает получше тебя, руны твои интересны.

– Я ж показывал?

– Так же делаем, тюль в тюль, но выходит не то. Хуже. У Захарыча ещё ничего, а у меня вот ни хуя.

Чувствую себя польщённым – надо же, хоть где-то я незаменимый спец! Подозреваю, ненадолго… да и скорее всего, видовая особенность… но всё же.

– Дядь Коль, ты говорил, у тебя машинка есть?

– Садись давай! – Мгновенно оживился тот. Слабостью родича (помимо любимой супруги и табака) было парикмахерское искусство. Особых высот он не достиг, но стричь любил, и почему-то больше всего – под бокс.

– Ручная, – похвастался, начиная стричь, – американская ещё, по ленд-лизу пришла.

– Антиквариат.

– А то… ну всё, глядись в зеркало.

– Видна рука мастера, – кривлю душой, глядясь в облупленный осколок зеркала, поставленный на токарном станке. Нет, к качеству стрижки претензий нет…

Просто… не идёт. Большие глаза, широкие скулы и маленький подбородок…

– Вьетнамец-полуэльф на призывном пункте. Бля… самому тошно.

– Спасибо, дядь Коль.

– Обращайся.

* * *

Зажав рот ладошкой, Вера Заева сдавленно хихикала, наблюдая за невиданным зрелищем.

– Чтоб я… ещё раз… – писклявым голосом сказало странное существо, наклонившееся над ручьём, и начало материться.

– Ой… – Вера вывалилась на поляну, – Сань… нет, не превращайся пока! Ой… я тебе тогда прощу ту оплошность…

Стриженный практически налысо енот, с нависшим над глазами чубчиком, уселся на бревно, свесив лапки и печально уставившись на женщину.

– Цирк, бля…