Текст книги "Бунташный век. Век XVII (Век XVII)"

Автор книги: Василий Шукшин

Соавторы: Григорий Котошихин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 37 страниц)

Также на Москве и в городех на денежных дворех учинены были верные головы и целовальники для досмотру, и приему, и росходу меди и денег, из гостей и ис торговых людей, люди честные и пожиточные. Возмутил их разум диавол, что еще несовершенно богати, покупали медь на Москве и в Свейском государстве, и привозили на денежные дворы с царскою медью вместе, и велели делать денги, и зделав, свозили з денежного двора с царскими денгами вместе, и царские денги в казну отдавали, а свои к себе отвозили. И на них о том доводили стрелцы, и денежные мастера, и те люди, кто видел, как к ним отвозили. И по тому их доводу тех людей всех пытали, и они винилися ж и сказывали с пыток, что со многих людей, воров, тесть ево царской, боярин, да думной дворянин, и дьяки, и подьячие имали посулы болшие и от бед и от смертей избавливали, и потому, надеясь, и они воровали, и в вине их волен государь. И тех дьяков и подьячих допрашивали у пыток, порознь; и они и не пытаны о посулех винилися, что имали з боярином и з думным человеком вместе. И на того боярина царь был долгое время гневен, а думного человека отставили прочь от Приказу, а казни им не учинили никакой. А дьяком, и подьячим, и головам, и целовальником, и денежным вором учинили казни. И тех воров товарыщи, видя, что тому боярину и думному человеку за их воровство не учинено ничего, умыслили написать на того боярина и на иных трех воровские листки, чем бы их известь и учинить в Москве смуту для грабежу домов, как и преж сего бывало, бутто те бояре ссылаются листами с Полским королем, хотя Московское государство погубить и поддать Полскому королю. И те воровские листы прибили в ночи на многих местах по воротам и по стенам. А царь в то время был в походе со всем своим домом, и с ним бояре и думные и ближние люди, в селе Коломенском, от Москвы 7 верст.

И наутрее всякого чину люди, идучи в город, те писма чли и взяли к себе. И пришед на площадь, к Лобному месту, у рядов, стали те писма честь вслух всем людем. И собралось к тому месту всякого чину людей множество, и умыслили итти в город к царю, и просити тех бояр, чтоб царь выдал их головою на убиение. И уведали, что царя на Москве нет, и они, скопяся все вместе, тысеч с пять, пошли к царю в поход. А с Москвы в то время бояре послали к царю с вестью, что на Москве учинилась смута и почали домы грабить. А в то время царь был в церкве у обедни, празновали день рождения дочери его царской. И увидел царь из церкви: идут к нему в село и на двор многие люди, без ружья, с криком и с шумом. И видя царь тех людей злой умысл, которых они бояр у него спрашивали, велел им сохранитися у царицы и у царевен, а сам почал дослушивать обедни. А царица в то время, и царевичи, и царевны, запершися, сидели в хоромех в великом страху и в боязни. И как те люди пришли, и били челом царю о сыску изменников, и просили у него тех бояр на убиение, и царь их уговаривал тихим обычаем, чтоб они возвратилися и шли назад к Москве, а он, царь, кой час отслушает обедни, будет к Москве и в том деле учинит сыск и указ. И те люди говорили царю и держали его за платье, за пуговицы: «чему де верить?» И царь обещался им богом и дал им на своем слове руку, и один человек ис тех людей с царем бил по рукам, и пошли к Москве все. А царь им за то не велел чинить ничего, хотя и было кем противитися.

И послал царь к Москве ближнего своего боярина князя Ивана Ондреевича Хованского и велел на Москве уговаривать, чтоб они смуты не чинили и домов ничьих не грабили; а которые листы объявилися писаны о измене, на бояр и думных людей, приедет он, царь, сам для сыску того ж дни. И как Хованской, приехав, почал всем людем говорить, и ис тех людей многие отвещали: «что де ты, Хованской, человек доброй», и службы его к царю против Полского короля есть много, и им до него дела нет, по чтоб им царь выдал головою изменников бояр, которых они просят. И Хованской, говоря с ними, поехал к царю.

А на Москве в то время грабили дом одного гостя, Василья Шорина, которой собирал со всего Московского государства пятую денгу. И сын того гостя, лет в 15, пострашась убийства, скиня с себя дорогое платье, вздел крестьянское и побежал с Москвы в телеге. И те воры, которые грабили дворы, поймав его, повели в город и научили говорить, чтоб он сказывал, что отец его побежал в Полшу вчерашияго дня з боярскими листами. И приведчи в город, собралося их, воров, болши 5000 человек, и пошли из Москвы с тем Шориновым сыном к царю в поход. А которые люди грабили отца его дом, послали бояре приказ стрелцов и велели их сечь, и ловить, и водить с поличным в город, и наловили тех грабелшиков болши 200 человек; и от того унялся грабеж. А как те люди с Шориновым сыном из Москвы вышли, и бояре Москву велели запереть по всем воротам кругом, чтоб никого не пустили в город и из города, и послали к царю все приказы стрелцов и солдатов надворной полк, с 3000 человек, со всею службою.

И как те злые люди, которые от царя шли к Москве, встретились с теми людми, которые шли к царю с Шориновым сыном, собрався вместе, пошли к царю. А пришед к царю на двор силно, и привели того Шоринова сына перед царя. А царь в то время садился на лошадь, хотел ехать к Москве, и спрашивал того малого, и он ему, бояся тех людей, по приказу их сказывал, что отец его побежал в Полшу з боярскими листами, и царь велел его отдать за вахту. И они по тем ево парневым словам почали у царя просить для убийства бояр, и царь отговаривался, что он для сыску того дела едет к Москве сам. И они учали царю говорить сердито и невежливо, з грозами: будет он добром им тех бояр не отдаст, и они у него учнут имати сами, по своему обычаю. Царь, видя их злой умысл, что пришли не по добро и говорят невежливо, з грозами, и проведав, что стрелцы к нему на помочь в село пришли, закричал и велел столником, и стряпчим, и дворяном, и жилцом, и стрелцом, и людем боярским, которые при нем были, тех людей бити и рубити до смерти и живых ловити. И как их почали бить, и сечь, и ловить, а им было противитися не уметь, потому что в руках у них не было ничего ни у кого, почали бегать и топитися в Москву реку, и потопилося их в реке болши 100 человек, а пересечено и переловлено болши 7000 человек, а иные розбежались.

И того ж дни около того села повесили со 150 человек, а досталным всем был указ, пытали и жгли, и по сыску за вину отсекали руки и ноги, и у рук и у ног палцы, а иных, бив кнутьем, и клали на лице на правой стороне признаки, розжегши железо накрасно, а поставлено на том железе «буки», то есть бунтовщик, чтоб был до веку признатен. И чиня им наказания, розослали всех в далние городы – в Казань, и в Астарахань, и на Терки, и в Сибирь, на вечное житье; и после их по скаскам их где кто жил и чей кто ни был, и жен их и детей пото-муж за ними розослали. А иным пущим вором того ж дни, в ночи, учинен указ: завязав руки назад, посадя в болшие суды, потопили в Москве реке. А которые люди пришли в то село для челобитья дел своих до того смутного времени, и люди их знали, и челобитные их сыскались, и таких уволнили. А те все, которые казнены, и потоплены, и розосланы, не все были воры, а прямых воров болши не было, что с 200 человек. И те невинные люди пошли за теми ворами смотрить, что они, будучи у царя, в своем деле учинят, а ворам на такое множество людей надежно было говорить и чинить, что хотели, и от того все погинули, виноватой и правой.

А были в том смятении люди торговые, и их дети, и рейтары, и хлебники, и мясники, и пирожники, и деревенские, и гулящие, и боярские люди, а Поляков и иных иноземцев, хотя на Москве множество живет, не сыскано в том деле ни единаго человека, кроме Руских.

И на другой день приехал царь к Москве, и тех воров, которые грабили домы, велел повесить по всей Москве у ворот, человек по 5 и по 4, а досталным был указ таков же, что и иным. А гости и добрые торговые люди к тем вором не пристал ни один человек, еще на тех воров и помогали, и от царя им было похваление. А столником, и стряпчим, и дворяном, и жилцом, и началным и дворовым людем, и подьячим за их службу, что они против тех воров стояли и здоровье царское оберегали давано ис царские казны жалованье: на платье камки, и атласы, и тафты, да по паре соболей, да по вершку бархатному, смотря по человеку, да к денежному и к поместному окладу придача; а стрелцом и людем боярским давано по киндяку, по вершку шапошному суконному, денег по 3 и по 2 рубли. А гостя, которого дом розграбили, пожаловал царь, не велел с него имать пятые денги, а довелось было с него взять болши 15 000 Рублев, и сына ево ему отдали назад, потому что был невинен; а сам отец в то время от убойства ухоронился в Вышегороде, на боярском Черкаского дворе. И после того царь велел по всей Москве и в городех у всяких людей имати писма, которые умели писать, и складывали те писма с теми воровскими писмами; и не сыскалось против того воровского писма ни одно писмо.

И видя царь, что в денгах почало быть воровство великое и много кровопролития учинилося, а те медные денги год от году подешевели, сперва ходили рубль против рубля, а потом почали ходить по 2, и по 3, и по 4, и по 5, и по 6, и по 7, и по 10, и по 15, и по 17 рублев медных денег за серебряной рубль, а с торговых людей и с крестьян десятую и пятую денгу имали в казну серебряными денгами, а ратным людем давали жалованье медными денгами, против того как преж сего давано серебряными, и в государстве серебряными денгами учала быть скудость, а на медные все было дорого, и многие помирали з голоду. И умысля царь, чтоб еще чего меж людми о денгах не учинилося, велел те медные денги отставить, и не торговать, и приносить те медные денги в свою царскую казну на Москве и в городех; и за рубль медных денег положено было платить серебряными по 10 денег.

А кто медных денег не похочет давать в царскую казну, и тем денги велено сливать и переделывать в котлы и во что кто хочет. А кто учнет те медные денги держати денгами, и им учинен был заказ под смертною казнью, потому чтоб тех денег не посеребривали и не белили и с серебряными денгами не мешали; и те денги убогие люди переменивали, а богатые сливали. Также ис царские казны ратным людем почали давать жалованье годовое и кормовые денги серебряными. И от того тем денгам учинилось в торговле скончание.

А людей за те денги, как они ходили, за их воровство, что они делали и чинили смуту, казнено в те годы смертною казнью болши 7000 человек, <…> и ссыланы в сылки, и домы их и животы иманы на царя – болши 15 000 человек, Московских и городовых и уездных всяких чинов людей. И много от того погибло честных, и знатных, и богатых людей. Да от того ж смутного времяни, как приходили воровские люди к царю и учинилася смута и кроворозлитие, царица, от великого страху испужався, лежала в болезни болши году.

Да в том же Приказе ведомо железного дела завод, от Москвы 90 верст, под городом Тулою: и делают железо, и пушки, и ядра льют про царя. И те пушки и ядра посылаются по всем городом, а железо, которое остаетца от мушкетного и всякого царского дела, продают всяких чинов людем.

И то железо в деле ставится жестоко, не таково мяхко, как Свейское. А для чего понадобитца царю Свейское железо, и то железо покупают у торговых людей. А у промыслу того железного дела бывают иных государств люди, а работники – того города торговые люди и нанятые.

10. Большой Приход. А в нем сидит околничей да два дьяка. А доходы бывают в тот Приказ: на Москве и с иных городов с лавок, и з гостиных дворов, и с погребов, и с меры, чем всякие товары и питья меряют, также и таможенные пошлины, и мыто, и перевоз, и мостовщина; и соберется тое казны в год болши 500 000 рублев. А куды той казне бывает росход, и то написано ниже сего:

Как бывают окрестных государств послы на Москве, также и Греческие власти, и Персидцкие и Греческие купетцкие люди, и им покупаетца всякой корм, хлеб и мяса, и конской корм, сено и овес, и дрова, и даетца денгами; кормовым иноземцом и их женам, вдовам, и дочерям, девицам, и переводчиком, и толмачем, и Черкасом, Запорожским казаком и Донским поденной корм, по указу; московским послом, и посланником, и гонцом, как их посылают в ыные государства, жалованье в дорогу, и кому что вновь велят даты; на всякие судовые заводы, которые ходят по Москве реке и по Волге для хлебного, и рыбного, и соляного, и иного товарного промыслу; на товарную покупку, которую покупают и отвозят и продают у Архангелского города; на жалованье того Приказу подьячим, и работником судовым, и которые на соляном царском дворе.

11. Пушкарской Приказ. А в том Приказе сидит боярин да два дьяка. А ведомы в том Приказе пушечные дворы, Московские и городовые, и казна, и пушкари, и всякие пушечные запасы и зборы. А городы в том Приказе ведомы неболшие, и собирается денег в год с пол-3000 рублев, А берут денги на строения и на заводы ис Приказу Болшие Казны. И будет пушкарей, и затинщиков, и мастеровых всяких людей с 600 человек на Москве, кроме городовых. А на строение пушечное медь привозят от Архангелского города и из Свейского государства, а иные пушки подряжаются делать Галанцы, и Любченя, и Амбурцы и привозят к Архангелскому городу. А для порохового строения учинены на Москве и в иных местех дворы и мелницы; а мастера у того дела бывают иных государств и Руские люди, а работники – Руские ж люди.

12. Царская Мастерская Полата. А в ней сидит стряпчей с ключом да дьяк; а тот стряпчей честию против околничих, а в думе не сидит. А ведомо в том Приказе его царское платье и всякое одеяние и мастеровые люди. А как царю на которой день платье и шапки всякие выдают, и в казну принимают назад, осматривая, з запискою; а иных дел, окромь того, не бывает. Да он же надсматривает над другими стряпчими. И в тое Полату, кроме самого царя и тех людей, входити никто не смеет.

13. Царицына Мастерская. А в ней сидит дьяк, да тот Приказ надсматривает казначея, боярыня.

А ведомо в том Приказе царицыно, и царевичей, и царевен платье и мастеровые люди, против того ж, что и в Царской Полате. Да в той же Полате ведомо на Москве слобода Кадашево, болши 2000 дворов, да слобода Брейтово, от Москвы с пол-300 верст, болши 1000 дворов. И с тех слобод в тот Приказ денежных доходов нет никаких, а идут доходы: полотна, и скатерти, и убрусы, и иное, по указу, на царской обиход, и на царицын, и царевичам, и царевнам. А платят те люди в царскую казну денги с торговли своей и с лавок. А для приему полотен зделан в слободе на Москве двор, и принимает те полотна и росправу меж теми людми чинит боярыня, вдова. А делают про царской обиход полотна мастеровые люди немногие, Руские и Поляки, а иные люди в свое место наймуют делать их же, мастеров.

14. Иноземской Приказ. А ведает тот Приказ тот же боярин, что и Стрелецкой Приказ, а с ним товарыщи – дворянин да два дьяка. И ведомы в том Приказе иноземцы, всяких чинов служилые люди. И верстают их за службы ис чину в чин, которых мочно, без царского указу, он, боярин, а иных высоких чинов без царского указу не верстают. А кормовое жалованье дают им помесечно в Болшом Приходе и в ыных приказех. А в тот Приказ доходов бывает небольшое, толко на приказные росходы.

15. Рейтарской Приказ. А ведает его боярин тот же, что и Стрелецкой и Иноземской Приказ, а с ним товарыщи – дворянин два два дьяка. А бывает рейтаром збор из дворян, и из жилцов, и из детей боярских, малопоместных и беспоместных, и из волных людей; а жалованье им дается из Рейтарского ж Приказу. А собирают тем ратным людем на жалованье денги, как бывает збор со всего государства для войны.

16. Приказ Новгородцкая Четверть. А ведает тот Приказ посолской думной дьяк да дьяк. А в том Приказе ведомы городы: Великий Новгород, Псков, Нижней Новгород, Архангелской город, Вологда и иные поморские и пограничные городы Свейскою границею. И с тех городов с торговых людей денежных доходов, и таможенных, и кабацких, и с соляных, и з железных, и с ыных промыслов, соберется в год со 100 000 рублев, кроме того, что изойдет в тех городех на всякие росходы. А росход тем денгам бывает на жалованье бояром, и ближним людем, и иным чином по их окладом, также и в ыные роздачи, куды прилучится.

17. Приказ Устюжская Четверть. А в нем сидит боярин да два или три дьяка. А ведом в том Приказе город Устюг Великий со всякими податми с посацких людей и с волостных и уездных крестьян, и с кабаков, и с таможен, и со всяких откупов; а соберется тех доходов в год болши 20000 рублев. А роздают те в росход на жалованье бояром и иным чином, которые посылаются на всякие службы, по окладом их, и начальным людем рейтарским и салдатцким.

18. Приказ Костромская Четверть. А в нем сидит думной дворянин, а с ним дьяк. А ведомо в том Приказе городы: Ростов, Ярославль, Кострома и иные. И доходов с тех городов, с посадцких людей, и таможенных, и кабацких, и иных, будет с 30 000 рублев; а росход бывает против того ж, что и в Новгородцкой Четверти, – на всякие росходы.

19. Галицкая Четверть. А в нем сидит боярин да два дьяка. А ведом в ней город Галичь с уездом во всяких доходах; а бывает приходу на год блиско 12 000 рублев, а росход бывает против того ж, что и в Костромской и в Новгородцкой Четверти.

20. Приказ Новая Четверть. А сидит в том Приказе околничей и оружничей да два дьяка. А ведомо в том Приказе Московской и многих городов и волостей и сел кружечные дворы, на вере и на откупу; и тех кабацких доходов бывает в год болши 100 000 рублев, кроме того, что в иных приказех ведомы кабацкие доходы, и роздают те денги во всякие ж росходы, что и из иных приказов, куды прилучится. Да в том же Приказе ведомо привод, кого приведут с продажным вином, кто продавал воровски, сверх царского указу, тайно; также и с табаком; и им за то указ и наказание бывает в том же Приказе, и о том писано подлинно в Судебной книге.

21. Оружейной Приказ. А ведает тот Приказ тот же околничей, что и Новую Четверть, а с ним дьяк. А ведомо в том Приказе двор, где делают ружье, и казенная Оружничья Полата, и стволного, и ложного, и замочного, иного дела мастеры. А емлют к тому делу мастеров на Москве и из городов и из монастырей, кузнецов и всяких того дела промышленных людей погодно, по переменам, и дают им за работу поденной корм ис царские казны. А уголье на то дело, и на Денежной и на Кормовой дворы, емлют Московского уезду с монастырских и вотчинниковых крестьян, по указу. А на завод того дела, и на всякой росход, и на жалованье мастеровым людем денги емлют из Новые Четверти. Да ружье же, карабины, и пистоли с олстры, и мушкеты, и банделеры на царской обиход покупают в ыных государствах, где прилучитца.

22. Приказ Золотого и Серебряного Дела. А ведает тот же околничей, что и Новую Четверть, а с ним дьяк. И емлют в тот Приказ на Москве и из городов добрых мастеров в вечную службу и дают погодное жалованье. А делают они про царской обиход суды всякие и церковные утвари. А на завод того дела серебро и золото емлют ис Приказу Болшие Казны и с Казенного двора.

23. Аптекарской Приказ. А в нем сидит боярин тот же, что и в Стрелецком Приказе, да дьяк. А ведомо в том Приказе Аптека, и докторы, и лекари, иных государств люди, да для учения Руских людей с 20 человек. А будет тех докторов и лекарей с 30 человек, и жалованье идет им – годовое и месечное, погодно, по зговору.

24. Монастырской Приказ. А в нем сидит околничей да два дьяка. А ведомо в том Приказе всего Московского государства всякой духовной чин – митрополиты, и архиепископы, и епископы, и монастыри, и попы, во всяких делах; и со властелинских и с монастырских крестьян подати к царю. И соберется тех податей в год болши 20 000 рублев. А росход тем денгам бывает против того ж, куды понадобитца, что и из ыных приказов, и куды царь роскажет.

25. Хлебной Приказ. А в нем сидит дворянин да дьяк. А ведают в том Приказе городы, и волости, и села, и кабаки, и таможни, з доходы и с податми после боярина Никиты Ивановича Романова. И соберетца с тех городов, и волостей, и сел с торговых людей и с крестьян, и с кабаков, и с таможен с 20 000 рублев, кроме запасных доходов. Да в тех же городех устроены пашни на царя, и для досмотру хлеба и росправы уставлены приказщики, дворяне. А что того хлеба в году ни уродитца, отдают на Москве на Житенной двор.

26. Ямской Приказ. А в нем сидит боярин, да думной дворянин, да два дьяка. А ведомо в том Приказе всего Московского государства ямщики. И дается им царское жалованье по 20 рублев и болши человеку на год, а лошадей держат они для гонбы – по 3 лошади у всякого человека, указное, а у иных по 6, кто за сколко служит. Да им же даетца из царские казны за всякую езду прогоны, на 10 верст по 3 денги, кто с чем ни едет и что ни везет, своего или царского. А ездят они под гонцами, и под всякими людми, и под извозом по царским подорожным грамотам. А собираются ямщиком на жалованье денги со всего Московского государства с крестьян, что и стрелцом, по указу, по чему на кого положено; а соберется тех денег на год блиско 50 000 рублев. А в городех в Великом Новегороде, и в Пскове, и в Смоленске, и в Казани, и в Астарахани, и в ыных болших городех ямщиком денги собирают с тамошних уездных крестьян, и дают жалованье против того ж, что и Московским. А устроены ямские слободы дворов по 30, и по 40, и по 50, и по 80, и по 100, а слобода от слободы по 30, и по 40, и по 60, и по 90, и по 100 верст и болши.

Астрахань.

27. Каменной Приказ. А в нем сидит столник или дворянин да два дьяка. А ведомо в том Приказе всего Московского государства каменное дело и мастеры. И для какого царского строения понадобятца те мастеры, и их собирают изо всех городов и дают им ис царские казны на поденной корм денги, чем им сытим быть мочно. Да на Москве ж ведомы в том Приказе известные и кирпишные дворы и заводы. А где белой камень родится и делают известь, и те городы податми и доходы ведомы в том Приказе. А соберется тех доходов с 5000 рублев в год. А камень белой, тесаной и неочищеной, привозят к Москве ис тех городов уездные крестьяне, на кого сколко в году положено поставить вместо иного оброку.

28. Челобитенной Приказ. А в нем сидит околничей да два дьяка. А ведомы в нем челобитные, которые люди подают царю в походех и на празники. И тех челобитен царь слушает сам и бояре, и по которой челобитной доведется быти указу или отказу, и на тех челобитных подписывают думные дьяки. И слушав царь тех челобитен, отсылает в тот Приказ, а ис Приказу посылают те челобитные с подьячими, велят им честь их на площади, перед царским двором всем людем и отдавать имянно тем людем, чья та челобитная будет. А иные люди емлют свои челобитные в Приказе, и кто о чем бил челом, смотря по подписи, ходят в те приказы, куды подписано будет и где дело его. Да в том же Приказе ведомы судом приказные люди, дьяки, и подьячие, и сторожи, и ходаки; и доходы денежные с судных дел неболшие.

29. Приказ Малые Росии. А сидит в нем тот же боярин, что и в Галицкой Четверти, а с ним дьяк. А ведомо в том приказе Малая Росия, войско Запорожское, казаки и городы Киев и Чернигов с товарищи, с того времени как отлучилися они от Полского короля и учиинлися в подданстве под царскою рукою. А доходов с тое Малые Росии не бывает ничего, потому: как царь принимал их под свое владенье в подданство, и он обещался им и чинил веру на том, что им быти под его владеньем в вечном подданстве по своим водностям и привилиям, как были они в подданстве у Полского короля, ни в чем не переменяя и водностей их не отнимая. А приговорено войску быти всегда готовым против его царских неприятелей и для оберегания городов по 60000 человек; а собирати тому войску на жалованье денги с тамошних городцких, посадцких и уездных людей.

И ис той Малой Росии для всяких дел присылаются посланцы, от гетманов – полковники, от полковников – сотники, и ясаулы, и казаки, по 20, и по 30, и по 50, и по 100 человек, и дается им на Москве корм и питье царское, и конской корм, и дрова, поденно. А у царя они бывают у руки и подносят листы, от кого присланы, и те листы переписывают и потом указ и отпуск чинят. А на отпуске у царя бывают они у руки против того ж, что и на приезде. И грамоты к гетманом, и к полковником, и к сотником посылаютца за болшою государственною печатью, всереди титла царская пишетца короткая чернилом. А на отпуске дается им жалованье: полковником – на платье по сукну да по отласу или по камке, по 40 соболей во 100 рублев сорок, пара соболей на шапку в 20 рублев, денег 50 рублев; сотником, и атаманом, и ясаулом – по сукну да по тафте, по 40 соболей в 50 рублев сорок, на шапки по паре, по 10 рублев пара, денег по 20 рублев; казаком – по сукну, по паре соболей, по 5 рублев пара, денег по 5 рублев; и в дороге им корм бывает против того ж, что на Москве. А бывает таких присылок в году от гетманов и от всех полковников с 20, а всех полков болши 20. Также за службу посылается к гетманом и к полковником подарки, и к началным людем, сукна, и камки, и тафты, и соболи, с столники, немалое число. Да с ними ж приезжают бити челом тех городов чернцы, и попы, и всякие люди о вотчинах, и о мелницах, и о лугах, и о церковном строении, вновь или по старине, и им дают на то жаловалные грамоты, а на церковное строение – денги и церковное одеяние. Да им же идет корм и питье и даетца жалованье, смотря по человеку.

А даетца им жалованье и поденной корм для того, что еще они учинились в подданстве внове, и тем бы их к вечному подданству постояннее приманить, а как в подданстве позастареют, и им такой чести и жалованья убудет.

30. Земской Приказ. А в нем сидит думной дворянин, что и в Костромской Четверти, а с ним два диака. А в нем ведомо Московские посадцкие люди и городы неболшие. Да в нем же ведомы на Москве и в городех дворовые места, белые и черные, и слободы продажею и мерою; также и улицы мостят и чистят, а собирают мостовщину со всякого чину жилецких людей; а как царю бывает выход или поход, и для чищенья улиц устроены земские метелщики, человек с 50. А доходов в тот Приказ с Московских торговых людей, и з городов, и з записки продажных дворов и мест – с 15 000 рублев в год; а росход бывает во всякие статьи. Да в том же Приказе ведомо Московские розбойные, и татиные, и всякие воровские приводные дела.

31. Холопей Приказ. А в нем сидит столник да дьяк. А ведают в том Приказе боярских, и ближних, и всяких чинов людей дворовых их, кабалных, и даных, и записных служилых людей. И кто холоп кому бьет челом во двор, и его запишут в книги и дают на того холопа вечные служилые кабалы и даные и на урочные годы записи тем людем, кому они бьют челом. И з записки тех людей емлют записные пошлины, и в год соберется тех пошлин с 500 рублев. А будет от кого, боярина и всякого чину человека, люди воруют и бегают и смуты чинят, и тем людем указ в том же Приказе, по Уложению. А дают на тех кабалных людей кабалы вечные, будет бьет челом кому во двор, на ево имя самого, или жены его, или детей, по их век, а не на урочные лета. А посадцким людем, и слушкам монастырским, и попом, и холопем боярским дается на служилых людей записи на 5 лет, а болши 5 лет держати им у себя не велено. Также, кто кому должен чем, а заплатить будет нечим, и таких отдают в слуги заслуживать за тот долг урочные лета; или кто кого окупити похочет, потому холоп вечной, по ево живот или жены его и детей. А какие чины велено отдавать за долги в слуги, и тому подлинно росписано в Уложенной книге.

32. Два Приказа Судные – Московской, Володимерской. А сидят в них по боярину, да по столнику, да по дьяку и по два. А ведомы в тех При-казех судом во всяких делех бояре, и околничие, и думные и ближние люди, и столники, и стряпчие, и дворяне, и всякие помещики и вотчинники. А доходов нет никаких, кроме пошлин с судных дел, и того с 500 рублев в год во всякой Приказ.

33. Печатной Приказ. А ведает тот Приказ посол-ской думной дьяк да дьяк. А печатают в том Приказе грамоты и памяти, которые посылаются всего Московского государства в городы по указу царскому, также и по челобитью всяких чинов людей. И собирают с челобитчиковых грамот и памятей, со всяких чинов людей, кроме иных бояр и думных людей, печатные пошлины, по указу, с челобитья, и з денег, и з животов, которые будут в грамотах и в памятях писаны; также кому будут даны грамоты на воеводства и по приказом, и кому будут даны поместья и вотчины, с четвертей з земли, по указу ж, как о том подлинно писано в Уложенной книге, с кого что и с чего взяти пошлины. И собирая тое пошлину, записывают в книги, и тое записку закрепляют дьяки. А соберется тех пошлин на год тысеч по 7, и по 8000 и по 10 000 рублев, каков лучится год, и роздаются те денги во всякие ж росходы. А бывает та печать у думного дьяка беспрестанно повешена на вороту, и в дому. А вырезано на той печати орел двоеглавой, всереди царь на коне, победил змия, около подпись – царская титла самая короткая; а величиною та печать будет немного болши ефимка Любского кругом.

34. Розбойной Приказ. А в нем сидит боярин или околничей, да столник или дворянин, да два дьяка. И в том Приказе ведомы всего Московского государства розбойные, и татиные, и приводные дела, и мастера заплечные, а будет тех мастеров на Москве с 50 человек, и даетца им годовое жалованье. Также и в городех для розбойных и татиных дел устроены приказные губные избы, и ведают такие дела выборные дворяне, за верою и крестным целованием, которые за старостью полковых служеб служити не могут. И устроены для всяких воров тюрмы, и на Москве у тех тюрем и в Приказе бывают сторожи, выбраны из Московских слободцких людей, а в городех подьячие, и сторожи, и неделщики бывают выбраны из городцких и уездных людей, чей кто ни будь, за верою и крестным целованием и за поруками; а в палачи на Москве и в городех ставятся всякого чину люди, кто похочет.

И какова чину ни буди, князь, или боярин, или и простой человек, изымая будет на розбое, или в тадбе, или в злом деле, в смертном убийстве, и в пожоге, и в ыных воровских статьях, и приведут его на Москве в Розбойной или в Земской Приказ, а в городех – в приказы ж и в губную избу, и кто будет был на розбое и учинил убийство, или пожог, и татбу, а товарыщи их розбежались и не поиманы, и таких злочинцов в празники и в ыные дни пытают и мучат без милосердия, для того, что вор и сам, не избирая дней, воровства свои и убийства делает, да и для того, чтоб по их скаске сыскать и товарыщев их. Также и иных злочинцов потомуж пытают, смотря по делу, одиножды, и дважды, и трижды, и после пыток указ чинят, до чего доведется. А на которых людей они скажут и станы свои укажут, и тех людей, сыскав всех, поставят с очей на очи, и тех воров пытают накрепко, впрямь ли те люди, на которых они говорят, с ними в том воровстве товарищами или становщиками и оберегалщиками были, и не напраспо ль на них говорят, по насертке; и будет с пыток скажут, что впрямь те люди их прямые товарищи и становщики или оберегалщики, и тех всех потомуж начнут пытать.