Текст книги "Эволюция (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Глава 7

Аргеной вошел в аналитический центр в настроении кого-нибудь убить. Здесь, в полутемном круглом помещении, за длинными столами, сидели в окружении десятков мониторов и голограмм бледные, кажущиеся изможденными люди. Едва войдя, Аргеной подумал, что надо бы обратить внимание на их график. Воин Гинопоса – а мужчина Гинопоса по определению воин – не должен выглядеть, как умирающий от передозировки школьник.

Тем не менее, заметив главнокомандующего, все они, как по команде, вскочили и вытянулись по стойке смирно. Нечасто здесь появлялись такие высокопоставленные гости. Обычно к ним вообще никто не заходил, аналитики сами сдавали материал, когда было что сдавать.

– Вольно. – Аргеной поднял руку в приветствии. – Возвращайтесь к работе.

Они подчинились, но все равно нервно косились на него. Аргеной поморщился. Здесь бунтом и не пахло. Пересели этих людей на землю, они, может, и не заметят никаких перемен.

Подойдя к одному из аналитиков, самому крепкому на вид, Аргеной несколько секунд смотрел на зеленоватые голограммы непонятных символов и графиков, плавающие над его клавиатурой.

– Над чем работаешь?

Парень попытался вскочить, но Аргеной заставил его сесть, положив руку на плечо.

– Не надо докладывать. Просто говори.

Аргеной не мог, да и не хотел пытаться представить себе, что чувствует такой червяк, ощущая присутствие своего божества, главнокомандующего, правителя.

– Вы… Выполняем ваш приказ, – пробормотал аналитик. – Пытаемся установить местонахождение «Ковчега» по сигналам, полученным с пропавших кораблей…

– Разве такой был приказ? – мягко перебил его Аргеной. – «Пытаться установить»?

Тишина. Кажется, все они перестали даже дышать. Смотрели на несчастного, которому выпала честь отвечать.

– П-п-п-прошу прощения, – пропищал тот, как раздавленный мышонок. – Но сигналы пришли искаженные, кроме того, они…

– Скажи, солдат, ты давно проходил обязательное медицинское освидетельствование?

– Каждые полгода, господин…

– Давно?! – Аргеной повысил голос.

– Тридцать четыре дня назад.

– Тебе сканировали голову?

– Так… Так точно, господин…

– Там был мозг?

Парень хлопал глазами. Аргеной, улыбаясь, хрустнул костяшками пальцев.

– Повторяю вопрос. Обнаружили в твоей тупой башке хоть какое-то подобие мозгов?

– Мозг обнаружили, господин. И он в полном порядке.

– Тогда ты должен понимать, что такое космический корабль. Это такая здоровенная металлическая банка, висящая в космосе. В ней есть двигатели, и есть те, кто может этими двигателями управлять. Так вот, когда встает вопрос о том, чтобы установить местонахождение космического корабля, от тебя требуется указать пальцем и сказать: «Где-то там». Это – всё. Потому что минуту спустя корабля там уже не будет. Потому что узорги – не придурки, как ты, они знают, что нельзя оставаться на месте после такой серьезной утечки. Все, что мне нужно было узнать, это из какой примерно области вселенной поступили сигналы. Тебе нужно целых семь дней, чтобы только попытаться?

Аргеной сверлил взглядом несчастного. Тот не знал, куда себя деть. Сейчас он, видимо, пытался найти подходящие слова, чтобы заставить Аргеноя уйти. Извинения, обещания, что-нибудь такое, ни к чему не обязывающее. Он даже приоткрыл рот.

«Если ляпнет что-нибудь лишнее – я сломаю ему шею», – пообещал себе Аргеной. После тяжелой ночи с молчаливой Вайной, после ее презрительного, наглого взгляда ему было это необходимо.

Он мог бы сломать шею ей, но гордость не позволяла. Ей он хотел что-то доказать. Зачем-то…

– Если приблизительно, – выдал, наконец, аналитик. – Если прямо сейчас, без уточнений…

– Продолжай, не отвлекайся, малыш, – подбодрил его Аргеной. – Впереди целая жизнь, торопиться некуда.

Вздрогнули, затрещали клавишами бледные тонкие пальцы. Потом они взмыли в воздух и скорректировали, растянули проекцию космического пространства.

– Где-то здесь. Между галактикой Триумвирата и Веерной галактикой. Ближе к вот этому звездному скоплению.

Аргеной недовольно хмыкнул. Быстро сообразил, мелкий поганец. Можно, конечно, все равно его убить, в назидание остальным. Но это было бы нечестно. Аргеной всегда соблюдал правила, которые назначал себе сам.

Он вгляделся в голограмму. Потребовал:

– Вид на Триумвират, панорамный, с указанием примерного места.

Парень сделал руками какие-то магические пассы, и карта в точности отобразила то, что требовал Аргеной. Три солнца, россыпь планет. Межзвездное пространство. Мигающий крест посреди него.

– Покрути, – велел Аргеной.

И снова пояснять не потребовалось. Галактика завертелась, как будто Аргеной с невероятной скоростью облетал ее кругом. Узорги могли затаиться где угодно, кроме двух мест: того, которое отмечено крестом, и того, в котором находился Гинопос. Аргеной не просил отметить это место. Он знал, где оно. Две силы стояли друг против друга, а между ними медленно вращалась галактика.

– Предположим, ты хочешь выстрелить по одному из солнц Триумвирата, – сказал Аргеной. – У тебя есть один выстрел, и он должен достичь цели. Где бы ты встал? Какие области назовешь наиболее удачными? Ответ мне нужен сегодня. Даже если придется закрасить зеленым всё пространство вокруг Триумвирата. Отчет сдать в установленном порядке. Выполняйте.

Он развернулся и вышел, не слушая разрозненных «есть выполнять!». Покинув аналитический центр, Аргеной направился к заветному коридору, над которым вечно висела табличка «Ремонт». Только теперь, окончательно решившись, он, наконец, вскрыл в своем сердце одну из глубинных причин дурного настроения.

Он был в этом коридоре семь дней назад, и вот уже вернулось ощущение старости. Внутри как будто образовалась черная дыра, в которой бесследно исчезали силы, радость, сама жизнь. Вновь заныла спина, а в голову лезут одни лишь черные мысли.

Смерть не получится обманывать вечно. Рано или поздно годы возьмут своё, перелей себе хоть цистерну крови зеленоглазых.

Аргеной миновал внушающий ужас коридор, где на полную мощность работал психотропный генератор поля. Как же трудно стало отделять подлинные чувства от этих, внушенных извне!

Наконец, он остановился напротив своего двойника-робота, застывшего посреди пустого зала. Вынул из ножен тесак.

– Не знаю, сколько я еще смогу превосходить тебя, – признался Аргеной, глядя в мёртвые глаза себя молодого. – Возможно, однажды я принесу сюда лазерное ружье. Но пока еще у меня есть чем тебя удивить.

Аргеной бросился в атаку, как змея. Тесак прянул вперед, метя в живот робота. Тот ушел в развороте и, не останавливая движения, рубанул вниз. Этого и ждал Аргеной. Он упал, растянулся плашмя, выждал миг, который необходим был мечу, чтобы пролететь над головой, и резко выпрямил руки.

Сил хватило, чтобы мгновенно оказаться на ногах. Потом – один четкий удар. Лезвие тесака ударило по шее робота. Тот немедленно опустил руки, признал поражение. Аргеной, улыбнувшись, похлопал его по щеке и направился к последней двери.

В следующий раз этот трюк не сработает. Робот учился. Год за годом он учился у Аргеноя, запоминая все его приемы. И год за годом Аргеною приходилось учиться, убивая лучших из лучших. Чтобы потом снова накормить свою тень. Которая рано или поздно должна будет убить его, изнемогшего, ползущего к источнику жизни.

– Ты слишком часто заходишь, – просипел распростертый на лабораторном столе старик. – Я даже не успеваю соскучиться. Неприятности на работе? Или… – Тут Летос сделал трагическую паузу и заговорил, будто сообщая великую тайну: – Или старость нагоняет тебя быстрее?

Аргеной потянул с потолка трубку с загубником и приставил ее ко рту старика. Тот послушно начал пить омерзительную синтетическую смесь, которая не позволяла его телу сдохнуть. Когда он, наконец, оторвался от искусственной сиськи, Аргеной распечатал шприц.

– Может, ты и прав, Летос. Я всегда знал, что не буду жить вечно.

Летос хмыкнул, но ничего не сказал. Сегодня ему захотелось разыграть презрение.

– А может быть, дело в тебе. Ты ведь тоже тут не молодеешь. Твоя кровь становится хуже, и действие ее все слабее.

Игла пронзила дряблую кожу старика. Шприц стал медленно наполняться темно-красной жидкостью.

– Я задумываюсь. А не заменить ли тебя? Скажем, твоей дочкой.

Старик рванулся. Ему даже близко не удалось потревожить стянувшие тело ремни, но Аргеной оценил порыв.

– Интересно, она догадывается, что с тобой случилось? – Аргеной вынул иглу и посмотрел шприц на просвет. – Хотя откуда бы ей знать. Малютка, должно быть, давно тебя похоронила. Но я был приятно удивлен, увидев ее недавно. Елари Квинти, собственной персоной. К сожалению, до сих пор жива. Повзрослела, стала настоящей красавицей. Пожалуй, если растянуть ее здесь вместо тебя, я буду заходить еще чаще, и не только за кровью.

Старик молчал. Бросив взгляд на его лицо, Аргеной улыбнулся. Летос плакал.

Аргеной ввел иглу себе в вену и стал медленно опускать поршень. Сердце почти сразу отозвалось быстрым и сильным боем. Аргеной прикрыл глаза, ощущая привычное жжение в них.

– Она у тебя? – прошептал Летос. – Ты уже добрался до нее, дерьма ты кусок?

– Гадай, – прошептал Аргеной. – Теряйся в догадках. Быть может, в следующий раз я приду сюда не один.

Шприц упал на пол. Когда Аргеной открыл глаза, они на мгновение сверкнули флуоресцентной зеленью, но тут же погасли, вновь став человеческими. Губы растянулись в улыбке.

Он снова был молод. Сила бурлила в нем. И впереди ждала война, которая опять закончится победой. Пусть даже последней.

Глава 8

– Пожалуй, на сегодня хватит, – произнес низкий женский голос.

Ирцарио открыл глаза, моментально сбросив с себя не то сон, не то морок. Лицо жгло, как будто плеснули кипятком.

Он полулежал-полусидел в кресле в пустом кабинете медсектора. Медсестра, женщина средних лет, двумя руками бережно приподняла устройство, похожее на стеклянную тарелку на кронштейне.

Ирцарио сел. Женщина тут же показала ему зеркало. Ирцарио не сразу решился взглянуть.

Чудовищный пожар, в который он попал на Вагране, уничтожил ему правую половину лица. Ему, признанному красавчику, привыкшему, что туземки пачками падают под ноги, моля о любви!

Вернувшись на Гинопос, Ирцарио хотел сразу же отправиться в медблок, но его отвлекла возня с Лейстом, а потом – что-то останавливало. Он привык видеть себя в зеркале полумонстром. Шрам – если можно было так его называть – напоминал Ирцарио о его глупости, благодаря которой он сначала был с позором изгнан, а теперь вернулся… Вернулся, чтобы уничтожить отца.

Должно быть, Аргеной думал обо всем этом что-то свое. Должно быть, поведение сына он расценил как покаянное. Потому что сегодня, вскоре после короткого совещания, на браслет Ирцарио пришло извещение, что он записан на процедуру регенерации. Так выглядит отцово прощение… Так глупо и ненужно.

Сейчас в зеркале что-то переменилось. Ирцарио узнавал себя прежнего, такого, каким был пару недель назад. Вот только сейчас этот, прежний Ирцарио, казался ему глупым малолетним щенком.

Обугленная кожа зарозовела. Там, где огонь пробрался до кости, наросло новое мясо. Регенератор бережно восстанавливал поврежденные ткани, и за пять сеансов должен был закончить работу.

– Что скажете? – Медсестра робко улыбнулась.

– Скажу?.. – Ирцарио усмехнулся, задумался. – Скажу, что мне больше не хочется носить это лицо.

Женщина помолчала, обдумывая услышанные слова.

– Желаете оставить шрам?

Шрамы были древней, невесть откуда и почему пошедшей традицией. Технологии, которыми располагал Гинопос, позволяли восстанавливать людей после самых страшных травм и ожогов, но среди воинов – особенно рядовых солдат – считалось почетным носить шрамы.

– Нет, я не настолько нелеп. – Ирцарио лег обратно. – Заканчивайте.

– Но, простите… – Женщина заволновалась. – У меня инструкция…

– Я твоя инструкция. Опусти регенератор и ткни кнопку.

– Должна предупредить, что нервные окончания лучше восстанавливать постепенно, иначе боль будет…

– Показать тебе, что такое боль? – скосил на нее взгляд Ирцарио.

Медсестра молча опустила кронштейн с прозрачной тарелкой. Ирцарио закрыл глаза…

* * *

Три часа спустя Ирцарио шел по коридору, ведущему к спортзалу. Гинопос спал. Казармы с рядовыми бойцами на ночь запирались, да и офицерский состав редко пропускал драгоценные часы отдыха. Особенно сейчас, когда на горизонте замаячила война.

Лицо пылало так, что хотелось выть. Ирцарио то и дело ловил свое отражение в полированных металлических вставках в стенах. Ему казалось, что лицо должно быть пунцовым, но нет, кожа была нормального цвета. Разве что правая половина лица чуть свежее, чуть розовее.

В раздевалке Ирцарио не задержался – только сбросил мундир. Ему казалось, что если он сейчас опустит взгляд, сосредоточится на чем-то мелком, то просто сломается. Покатится по полу, закрывая лицо ладонями, заплачет, закричит…

Надо было согласиться на обезболивающее! Или же нет. Боль, хотя и туманила разум, очищала сознание. В ее пламени медленно сгорало другое лицо, отравлявшее память. Лицо девушки с зелеными глазами.

Ирцарио толкнул двери в зал. Ночью помещение освещалось тусклым голубым светом, как и многие другие на кораблях. Возможно, так гинопосцы скучали по преломленному атмосферой свету земной Луны. Во всяком случае, чувства этот свет будил похожие – если судить по описаниям в древних книгах. Накатывала тоска, тревога. А еще – хотелось уснуть, и чтобы утром свет был другим, а все печали рассеялись.

Лейст уже был в зале. Как и Ирцарио, он остался в повседневной форме, но мундир не оставил в раздевалке – дерзко бросил на стойку для штанги. Он избивал боксерский мешок, который прыгал и звенел цепями от ударов. Однако стоило Ирцарио войти, как Лейст тут же обернулся:

– Шикарно выглядишь! Не соображу… Ты накрасился, или сделал прическу? Что-то изменилось.

Быть может, смерть заставит этого идиота заткнуться. Хотя… Лейст дважды умер на глазах Ирцарио. В первый раз Ирцарио лично вышвырнул его в открытый космос и вычеркнул из своей жизни. Во второй раз Лейста убил Хирт. И что же? Вот он, этот сукин сын, по лицу которого можно было бы безошибочно определить, сколько бутылок он выжрал в одиночестве, жалея себя.

Тогда, на «Ковчеге», Ирцарио сорвался. Сейчас ему стыдно было вспоминать, что он кричал в лицо Хирту, какими словами грозил принцессе Иджави. Нет, слова были правильные, но говорил он их слишком отчаянно, и за это отчаяние было – стыдно. Просто Лейст на тот момент оказался единственным близким ему человеком. Воином, пусть и врагом. А узорги… Ирцарио не привык считать их за равных. Животные. Животные не должны убивать воинов, это нонсенс.

– Ударь меня, – приказал Ирцарио, быстрым шагом приближаясь к Лейсту.

– Хорошо, но потом ты расцарапаешь мне спину, идет?

Ирцарио не дождался атаки – ударил сам. Лейст ушел от кулака, попытался контратаковать, но Ирцарио не дал ему такой возможности. Задача была другая.

Лицо Лейста сделалось серьезным, напряженным. Он блокировал удары, уклонялся, трижды попытался отскочить и перевести дыхание, но Ирцарио не позволял ему думать. Быстрые выпады, «обманки». Он заставлял Лейста работать на предельной скорости, совершать уйму лишних движений.

Тогда, на «Ковчеге», Ирцарио был далек от идеальной формы. Усталость, ранение, кровопотеря – все это позволило им биться на равных. Но сегодня в нем, наравне с болью, жила привычная сила, и Лейст ничего не мог с этим поделать.

Проведя очередную серию ударов, Ирцарио притормозил и позволил Лейсту перейти в атаку. Тот попытался взять навязанный темп. Ирцарио попытался не улыбнуться наивным попыткам. И начал слегка поддаваться, отступая.

Слишком поздно Лейст заметил ловушку. Ни один его удар не достиг цели, зато вдруг посерело лицо, и на лбу выступила нехорошая испарина. Он отступил, тяжело дыша, и поднял руки в защите. Даже кулаки не сжимались крепко. Вот оно, то самое, что заметил Ирцарио утром.

– Перерыв. – Ирцарио показал Лейсту ладони. – Не садись – пройди по залу. И в перерывах между вдохами попробуй объяснить, что это за дерьмо.

Лейст смотрел исподлобья, со злостью. Он не боялся оказаться слабее других, но не хотел быть слабым. Похвальная черта. Сейчас Лейст злился даже не на Ирцарио, а на самого себя, на свой организм, подведший в самый неподходящий момент.

Тем не менее, он послушался. Отвернулся и, подставив спину Ирцарио (Плохо! Очень плохо, капрал!), побрел по залу. Молчал. Ирцарио, заложив руки за спину, следовал за ним. Хорошая боевая разминка и любопытство даже немного приглушили боль.

– Сегодня я отправил на Чаппел дроны-невидимки, – заговорил Ирцарио. – Среди них есть как модели с передатчиком, так и полностью автономные. Первые уже накидали кое-каких данных. Скоро мы определим местоположение завода и пора будет идти на штурм. Я возьму с собой людей, на которых могу положиться, – и тебя. Не хочешь меня чем-нибудь подбодрить?

Дыхание Лейста успокаивалось. Вот он поднял голову, расправил плечи.

– Я не подведу.

– Стоять. Кругом.

Приказ Лейст выполнил, кажется, раньше, чем сообразил, от кого он исходит.

– Я спросил, что с тобой за дерьмо, – повторил Ирцарио, глядя Лейсту в глаза. – Как оно себя проявляет, насколько опасно, что нужно сделать, чтобы больше никто этого не заметил. Меня не устраивает тот вариант, при котором ты умираешь, потому что тогда я окажусь глубже, чем в полной заднице.

У него не было причин сомневаться в напутственных словах Хирта. Мелкий ублюдок сохранил столько неопровержимого компромата на Ирцарио, что попади в руки Аргеноя хоть половина, тот немедленно подпишет сыну приговор.

«Мы заключим сделку, условия которой предельно просты, – говорил узорг, пряча красные от усталости – или от слёз? – глаза. – Ты получаешь обратно всё, что потерял в своей шайке. А взамен – поможешь вооруженному перевороту. Войну необходимо не просто остановить, ее необходимо задушить в зародыше, да так, чтобы больше эта гадина не шевелилась. К сожалению, нынешние лидеры оказались на это не способны. Приходится заменять их эгоистичными ублюдками, которые хотят мира ради собственного счастья. Готов стать одним из нас, или вышвырнуть тебя в космос прямо сейчас?»

Теперь не так уж важно, что ответил тогда Ирцарио. Он стоял здесь и со смесью жалости и ненависти смотрел на Лейста.

– Сердце, – нехотя сказал тот. – Зажило, но… Хреново. Я пытаюсь над этим работать…

– Как я и думал, – кивнул Ирцарио. – Успехи есть? Или каждый раз прихватывает неожиданно?

– Есть, – поморщился Лейст. – А ваш распрекрасный лазарет не сможет…

– Забудь, – приказал Ирцарио. – В лазарете тебя подлатают от травм. Кое-что смогут вылечить посложнее, но пороки внутренних органов – это пороки внутренних органов. Обычно их выявляют при первичном осмотре, после рождения. Раньше таких детишек вышвыривали за борт, чтобы не тратить ресурсы на того, кому не стать бойцом.

– А теперь? – заинтересовался Лейст.

Ирцарио усмехнулся:

– Видел секретаря моего папочки? – Он сделал в воздухе жест двумя пальцами, будто что-то резал. – Это Гинопос, дружище, тут никого не гребет твой богатый внутренний мир и талант в игре на гобое.

– Ну а что насчет таких, как я? – повысил голос Лейст. – Таких, которые родились здоровыми?

– Такие, как ты, после удара ножом в сердце, не выживают. А если выживают, то их показательно казнят за смешение правильной крови с кровью зеленоглазых тварей. Молчи о своем сердце и не встревай в неприятности. Если нужно тренироваться – приходи ночью. А можешь просто валяться в своей конуре и не мельтешить у меня под ногами, пока я делаю работу. Операцию… Как-нибудь проведем.

Ирцарио развернулся, собираясь уйти, но странное чувство вдруг заставило его остановиться. Такое уже было, аккурат перед тем, как ему изуродовали лицо. Ожил потайной канал в новом браслете, и по нему пришел голос, негромко раскатившийся по сознанию: «Знаешь, твоему другу не помешало бы немного крови узоргов».

«Кто ты?» – мысленно бросил в ответ Ирцарио.

«Аргеной не успокоится, пока не испытает его во всех ракурсах. И если Лейст покажет себя плохо, то ему несдобровать. А потом – и тебе».

«Кто ты такой?!»

«Тот, у кого цели совпадают с вашими».

Канал был зашифрован наглухо, но одно можно было сказать точно: источник здесь, на Гинопосе. На Гинопосе находился кто-то третий, кто знал о перевороте! Но откуда? Прослушка через браслет исключается, «жучки», разбросанные по залу, Ирцарио отрубил заранее. Значит…

Он вскинул голову.

На высоте второго этажа висел балкончик, с которого можно было окинуть взглядом весь зал. В темноте дверного проема что-то шевельнулось. Кто-то спешно уходил. Убегал.

Ирцарио бросился вперед. Разогнался, одной ногой ступил на силовую скамью, другой – на гриф штанги, прыгнул и повис, держась за ограждение балкончика. Резкое сокращение мышц швырнуло тело вверх. Ирцарио приземлился на перила, рванулся в темноту…

Перед ним с мягким гудением закрылась металлическая дверь. Ирцарио в сердцах ударил по ней кулаком. Подобные балкончики находились во всех сколько-нибудь больших помещениях на корабле. Ими пользовались офицеры, чтобы наблюдать за личным составом, или делать какие-либо объявления.

Значит, кто-то в чине не ниже лейтенанта.

Ирцарио несколько раз приложил браслет к считывателю, прежде чем тот среагировал. Дверь открылась. За нею – короткий коридор, лифт, лестницы… Тишина.

«Посмотри записи с коридора призраков», – посоветовал голос. И сигнал прервался.

– Что это было? – донесся снизу голос Лейста.

– Ничего, – буркнул Ирцарио себе под нос.

Кто-то вел непонятную игру и полагал Ирцарио в ней пешкой…