Текст книги "Четвертый берег (СИ)"

Автор книги: Василий Кленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Гванук напряг свои знания местной географии. Герцогство Бар – это где-то на востоке Франции. Анжу же, скорее, на западе, возле самой Бретани.

«Хотя… У них тут у всех так странно расположены владения».

– Герцог Рене хотел вступить во владение Лотарингией, но одни изменники спелись с другими изменниками и нанесли ему поражение. И кажется, взяли в плен.

Гванук машинально кивал, усваивая малопонятные слова, но вдруг дернулся:

– Разве Лотарингия – это не земля Империи?

Было в Европе странное государство, именовавшееся Империей, где, по словам генерала, шла вечная внутренняя грызня между князьями (хотя, где она не велась?). И она – Империя – в сваре между Францией и Англией не участвовала. Неужели этот герцог втравит в войну еще одно государство?

– Чего вы испугались, О? – хмыкнул Жан-Бастард. – Рене получил новое герцогство по праву наследования через жену. Он в своем праве. Многие владеют ленами в разных монархиях. У бургундского герцога большая часть владений находится именно в Империи. У старшего брата Рене есть владения Неаполитанского королевства.

– Может, тогда объясните мне сицтуацию с самого начала?

И они объяснили. Жан де Мортен пояснил, что Анжуйский дом – это еще одна ветвь королевской семьи Валуа. Как бургундская, орлеанская или алансонская.

«И все они получили немалые владения от отцов-королей, – вздохнул Гванук. – Если призадуматься, то до войны с англичанами французские короли владели большей частью своей страны. А потом пораздавали – и каждый сынок-внучок начал под себя грести. При прошлом короле эти двоюродные-троюродные братья настоящую бойню между собой устроили. Англичан в страну снова впустили. Нда…».

Выяснилось, что несчастный Рене не только дальний родич короля, но и его шурин: Карл VII женат на сестре герцога Марии. Брак этот устроила мать – герцогиня Иоланда.

– Великая женщина. Она очень сильно помогла Карлу, от которого отреклись собственные родители, – Жанна уже немного успокоилась и присоединилась к рассказу. – Дом Анжу стал его вернейшей опорой. Старший сын Луи правит в Анжу и Мэне, а также контролирует неаполитанский Прованс…

– Неаполитанский? Разве Прованс – это не Франция? – неуверенно возразил Гванук.

– Надеюсь, что так и будет, – улыбнулся Бастард. – Но формально это графство принадлежит Неаполитанской короне.

– Так вот, у Рене своего лена не было, – вклинилась Жанна д’Арк. – Он ведь совсем юный… Господи, он ведь был так добр ко мне при дворе дофина! Поверил, поддержал… Конечно, полководческого опыта Рене не имел, но он так старался нам помочь во время кампании на Луаре. Помнишь, Жан?

Бастард хмуро кивнул.

– Так как он герцогом стал? – Гванук тоже нахмурился.

– Это ему матушка помогла! – с легкой грустью улыбнулся Жан. – Одной женитьбой сделала наследником двух герцогств. Иоланда нашла невесту еще совсем маленькому Рене – дочку Лотарингского герцога. В прошлом году… Жанна уже в плен попала… Так вот, в прошлом году помер герцог де Бар – кардинал Людовик. Понятное дело, бездетный. Кардинал со своей семьей на ножах был, так что завещал весь Бар Рене с его женой. А этой зимой и герцог Лотарингии Карл преставился. Вот и стал наш малыш дважды герцогом. За два года силы Карла заметно укрепились!

Во время этой речи Гванук нашел на столе карты, развернул ее и стал яснее представлять то, что ему рассказали.

«Ладно, король! – присвистнул он. – А как укрепился Анжуйский дом! Два брата владеют огромными территориями. И старые герцоги подозрительно дружно умирают… Ничему местных королей жизнь не учит: нет, чтобы собирать земли в кулак; они их снова и снова разбазаривают. Между верными, конечно. Но что с этой верностью станет через поколение?».

И всё-таки Бастард прав: новые земли усиливали позиции Карла VII. Он не только закрепился за Луарой и отбил часть Шампани. Теперь владения герцога Рене практически рассекали на две части лены Бургундского дома. Удобная позиция.

«Но что-то пошло не так»…

– Так Рене не стал герцогом Лотарингии? – уточнил Гванук.

Жанна вместо ответа протянула руку к потрепанному рыцарю с кривым наплечником.

– Бригадир О, это – сеньор Робер де Бодрикур, капитан Бара, принесший нам грустные вести…

– А еще я – счастливчик, одним из первых услышавший пророческие речи будущей Орлеанской Девы, – с печальной улыбкой добавил рыцарь. – Помню, как выделил этой девушке воинов для сопровождения, которые доставили ее к дофину Карлу…

Ах, как этот Робер смотрел на Жанну!.. Да, впрочем, как и все мужики вокруг! Правда, сейчас у Гванука голова шла кругом от другого. Дева объявилась впервые в герцогстве Бар. Местный капитан помог ей добраться до короля. Еще дофина. Который в то время жил в окружении Анжуйцев. Деву приняла и признала чистой герцогиня Иоланда. Ее сын Рене стал близким другом, защитником и помощником Девы. А через год он становится герцогом этого самого Бара! А тот самый капитан – вот он, с помятым доспехом стоит…

«Проклятье… Нити переплетаются в прочнейший клубок! Но потянуть не за что! Ничего не понятно».

– Я вам поведаю, господин О, о судьбе моего сюзерена, – печально стал вещать Робер. – У старого герцога Лотарингии Карла имеется племянник Антуан. Владения его невелики, но он хозяин очень крепкого замка Водемон. Мерзкий Антуан вознамерился забрать Лотарингию себе. Но его притязания отвергли, как в самой Лотарингии, так и в Империи. Мой господин Рене неоднократно увещевал Антуана, призывал его дать вассальные клятвы, но Водемонский граф уперся, как баран… Прошу прощения!

Робер откашлялся.

– Весной герцог Рене решил укрепить свои права. Он созвал целую коалицию, дабы поставить графа на место. И откликнулись многие суверенные нобили. К его знаменам присоединились маркграф Баденский, пфальцграфы Гейдельбергский и Рейнский, графы де Сальм, де Сааверден, де Линьянж, даже епископ Меца. А сколько рыцарей и мелких баронов! Это было славное воинство, господа! Кроме верных лотарингцев, германцев имелось и крепкий отряд Бара. Я лично привел 300 копий из Вокулёра – жандармов, экюйе, валетов. И даже Его Величество прислал ему помощь – 400 рыцарей и стрелков…

– Не такая уж и большая помощь… – буркнул Гванук.

– Вы мало что понимаете, О, – с видом превосходства улыбнулся Орлеанский Бастард. – Важно не число воинов, а кто их вел! К Рене послали самого Барбазана!

Гванук не стал притворяться, будто, ему знакомо это имя. Зато все вокруг в восхищении закатили глаза.

– Мой друг! – улыбнулась Жанна бригадиру. – Это легендарный рыцарь. Ему перевалило за 70 лет, он сражался больше лет, чем любой из нас живет!

«Хм… Сказать ей, что генералу… Луи тоже перевалило за 70? Только кто в нем это сейчас заподозрит?».

О решил промолчать. Тем более, что вокруг не переставали вслух восхищаться неким Барбазаном.

– Он удерживал замок Мелен от всей армии английского короля, а потом десять лет провел в заточении!

– Ла Гир лично освободил его, помнишь, Жанна?

– Он в свои 70 может ехать в полном доспехе и сражаться!..

– Так что же Рене? – вопрос Гванука заглушил общий гомон и погас в полной тишине. Все снова погрузились в уныние.

– В мае герцог собрал более семи тысяч воинов, – грустно продолжил Робер. – Причем, подавляющее большинство – всадники. Конечно, истинные рыцари – далеко не все, но всё же!.. Его Светлость Рене в самом начале лета подошел к Водемону и осадил его. Только вот самого графа там не было. Как позже стало ясно, нашелся тот, кто поддержал Антуана де Водемона. Один-единственный человек, но его хватило с избытком. Герцог Бургундии Филипп Добрый. Он велел своему маршалу Туланжону помочь де Водемону. Выделил деньги для найма солдат в Пикардии, Шампани, Бургундии. Но сил у них всё равно было мало – вряд ли больше четырех тысяч, и они вместо честного боя принялись грабить земли Бара. Узнав об этом, герцог Рене оставил осаду Водемона и поспешил в своё герцогство. Возле Бульневиля мы и обнаружили изменников.

Трусы опять не решились на честный бой! Заняли высоты. Маршал Туланжон, взяв за пример англичан, велел коннице спешиться и смешаться с пехотой, чтобы укрепить ее… Они позволили нам первым нанести удар…

– Так же было при Креси! – ахнул Жан-Бастард. – Тогда рыцари короля Карла атаковали и…

– Всё верно, – вздохнул капитан Робер. – Получилось маленькое Креси…

– Ничего себе маленькое! – вскрикнул Гванук. – Семь тысяч! Получается, враг встал в укрепленную позицию, вы атаковали в лоб и были разбиты? А когда враг повторил то же самое – вы атаковали снова?

– Пресвитерианец, ты не понимаешь! – вспылил Бастард. – Они сами уступили право первой атаки! А конная атака копьями по стоящему врагу – это всегда верный успех! На любом турнире тот, кто раньше идет в атаку – тот, скорее всего, и выбьет врага…

– Какой турнир? Какой успех? Вас несколько раз бьют одним и тем же способом! – Гванук уперся кулаками в стол. – Ну, ладно, в первый раз! Не всегда легко распознать ловушку. Но что мешало подумать во второй?

Рыцари недовольно загудели. Но сам вестник Робер де Бодрикур неожиданно согласился с Гвануком.

– Вы правы, господин О. Увидев позиции, Гийом де Барбазан посоветовал не атаковать врага. Да еще и вверх по склону. Но…

Робер не удержался и сел на лавку.

– Его Светлость так юн… И окружил себе такой же горячей молодежью. Эти рыцари кричали, что враг боится и побежит от первого удара. Робер Саарбрюкен вообще заявил, что бургундцев меньше, чем пажей в войске Рене и надо атаковать. К великому сожалению и маршал Лотарингии Жан д’Оссонвиль тоже поддержал это мнение.

Капитан без спросу взял чей-то кубок со стола и сделал несколько глотков.

– И мы атаковали. Собрались в три баталии: Барбазан повел авангард, сам Рене – центр, д’Оссонвиль с молодежью – арьергард. Из-за склона многим нашим рыцарям тоже пришлось спешиться. Войска только развертывались для атаки, как на нас полились стрелы пикардийцев и немногих англичан. А потом ударили пушки.

– Пушки⁈ – Гванук резко сделал стойку. – Бургундцы умеют использовать пушки в полевом сражении?

Он точно знал, что Европа еще не дозрела до орудий на колесной станине. Да и вообще, местные пушки для поля малопригодны: те, которые можно передвигать по полю, имеют слишком маленький калибр; а орудия с большим калибром никакие колеса не выдержат.

«Неужели они уже успели перенять наш опыт?».

Оказывается, он сказал это вслух.

– Что вы, бригадир! – Робер улыбнулся. – В землях Империи про Пресвитерианцев еще мало кто слышал. Зато там уже много лет чешские еретики возят пушки на повозках и так уничтожают крестоносное рыцарство. Одно за другим.

Он снова погрустнел.

– Это был полнейший разгром. Меньше чем за полчаса войско перестало существовать. А когда бургундцы и рыцари де Водемона сели на коней и ударили сверху – все, кто уцелел, обратились в бегство. Я шел в центральной баталии, но превратности боя вынесли меня налево – к арьергарду лотарингцев и имперцев. Эти бежали первыми. Я слышал крики о том, что убит Барбазан, лично видел гибель графа де Сальма. Уже потом слышал, что предатели захватили в плен более ста благородных пленников. Говорили о епископе Меца, графе де Ла Туре…и о Его Светлости Рене.

Капитан замолчал. Никто не решился нарушить тишину.

– Я поспешил к королю Карлу, чтобы сообщить ему о беде, – глядя куда-то в пол, глухо продолжил Робер. – А в Вертю внезапно узнал о событиях в Нормандии. О том, что Жанна свободна, а ваше войско под Парижем…

– А как ты узнал? – насторожился Гванук.

Робер вместо ответа расстегнул поясную сумку и вынул оттуда… Гванук принял измочаленные листы знакомой бумаги (здесь, в Европе такую делать не умели) и прочитал крупные готические буквы:

«Пресвитер Иоанн спасет Францию».

Печатная книжица генерала разлетелась уже так далеко?

– В кабаке, в который я попал, она ходила по рукам, – пояснил Робер. – Ее даже читали вслух тем, кто не знает грамоты… Мне не хотели ее отдавать, но… я настоял.

– Мы идем за Рене, – Жанна последние фразы уже не слушала, погруженная в себя. Сейчас она подняла голову, и бригадир О вздрогнул, погрузившись в глаза Девы, полные боли и… непреодолимой силы.

Дева собралась идти до конца – до победы или до смерти.

Бастард и прочие только сдержанно кивнули. Но Гванук все-таки сбросил наваждение.

– Жанна, послушай…

– Нет, О! Прости, но я не желаю слушать, – неожиданно быстро заговорила Орлеанская Дева. – Верю, ты скажешь мне кучу умных и правильных слов. Но мне они не нужны. Рене – мой друг, он поддерживал меня всегда, поддерживал всей душой! Мы пойдем!

– Жанна…

– Нет! Стой здесь и дальше, в надежде заполучить этого венценосного мальчишку. Вы – Пресвитерианцы, видимо, таков ваш путь. А я пойду за Ре…

– Да умолкни же ты, хоть на минуту! – рявкнул Гванук. – Мы пойдем вместе.

И Дева растерянно умолкла.

Командующий Армией всегда должен быть прав и безупречен. Он отвечает за солдат. Отвечает перед генералом Ли. И Гванук старался изо всех сил. Поэтому, откуда ей было знать, что бригадиру О осточертела эта бессмысленная осада. Каждый день он ненавидел это стояние под Парижем, которое ни к чему не вело. А тут…

– Ты пойдешь со мной? – даже с какой-то робостью уточнила Жанна д’Арк.

– Да.

Почему-то от сказанного стало на редкость тепло и приятно. Приятно было видеть, как изменились глаза Девы. Как в них поселилось тепло весны.

И добавил:

– Не могу же я допустить, чтобы твои рыцари бессмысленно полегли. Нам победить необходимо.

Жанна улыбнулась. И тогда он добавил еще:

– Но…

Глава 12

– Так-так, и что ты ей сказал? – Наполеон улыбался, хотя, радоваться было совершенно нечему. Гванук чувствовал настроение своего командира, но продолжил твердо.

– Я сказал Орлеанской Деве, что сначала мы должны сообщить о перемене планов главнокомандующему… Тебе, мой генерал.

Плохо. Этот мальчик с самого начала – едва расправил крылья на Тиндэе – был своенравным, дерзким и рисковым. Но его верность, его чувство долга никогда не подвергались сомнению. А теперь… Имея четкую задачу, имея однозначный приказ, он вдруг решает всё поменять, и пойти в Священную Римскую империю! Местный дух дикого рыцарства плохо влияет на него.

– Жанна д’Арк заявила мне, что ты, мой генерал, можешь не прислушаться к словам гонца и просто запретишь наш поход. И я решил, что поеду сам. И смогу убедить тебя.

– Ты так ей и сказал?

– Да.

Твердо смотрит. Честно признается во всем, но виноватым себя не чувствует. О во всей своей красе.

– Мне это весьма и весьма не нравится.

– Понимаю.

Ну, вы посмотрите на него! Он всё понимает, но спроси его: повторил бы он это снова – не моргнув глазом заявит, что да.

– Ты понимаешь, что, как бригадир, подчиненный своему генералу, ты очень далеко шагнул за пределы своих полномочий?

Гванук открыл рот для ответа, но Наполеон остановил его нетерпеливым жестом руки.

– Ты понимаешь, что в иной ситуации, такое поведение можно было бы счесть, как неподчинение и даже измену? – генерал неспешно прохаживался вдоль штабного стола, мысленно загибая пальцы. – Но мы столько прошли вместе, и я, безусловно, доверяю тебе. Значит, выходит, что ты пользуешься моим особым к тебе отношением? Это ты тоже понимаешь, О?

На последней фразе Наполеон повысил голос. Наконец, парня слегка проняло – опустил глаза.

– Но ладно я. Плюнем и забудем про старого вредного старика. Но Жанна! Ведь именно из-за тебя мне пришлось отпустить ее из Руана, подвергнуть риску. Теперь ты заявился ко мне и фактически требуешь, чтобы я отпустил вас обоих вообще в самую гущу вражеских территорий! Под стрелы, под ядра! О, за что ты так со мной? Разве не говорил я тебе и другим, насколько это особенная женщина? И как важна она для успеха нашего дела здесь?

Тут малолетний бригадир поднял глаза.

– Ты прав, мой генерал. Это, действительно, особенная женщина. Прошлое ее туманно, и чем больше я узнаю, тем больше у меня вопросов. Но я насмотрелся на то, как она управляется с местными мужиками. Не хитрит, не вертит ими – она всегда пряма и предельно открыта. Она каждый раз идет до конца – и никто не может устоять перед этим стержнем. Только, мой генерал, в этом-то всё и дело. Она – Орлеанская Дева только тогда, когда живет и действует в полную силу. Запри ее в Руане – и Девы не станет. Будет простая девушка Жанна д’Арк – практически бесполезная для нашего дела. Более того, здесь, в Руане, она сама загнется и зачахнет. Твоя забота о ней немногим лучше тюремной клетки… Уж прости меня, сиятельный.

Вот это речь. Кажется, магия Орлеанской Девы действует не только на впечатлительных французских рыцарей, вскормленных трубадурами и мейстерзингерами.

«О, мой мальчик, ты ли это? Ведь я помню твои выходки на Формозе, в Сингапуре, на Цейлоне… Однако, хоть, и прискорбно признавать, но в чем-то он прав. Пряча Жанну под крылом, я приведу к тому, что в нее станут меньше верить… И сама Дева станет меньше верить в себя. Увы, я до сих пор не понимаю, во что именно верит Жанна д’Арк в своей голове, но верит – это факт. Это не циничная самозванка, созданная для того, чтобы короновать дофина Карла… Или не только она».

Тяжко вздохнув, Наполеон уперся руками в стол и принялся изучать карту. В своей прошлой жизни он ничего не помнил о битве при Бульневиле, а, судя по отчету Гванука, сражение было весьма крупным. Самое главное, войско Рене состояло на две третьих из прирейнских жителей. При удачном раскладе, эти графы могли бы стать союзниками короля Франции и увеличить его вооруженные силы тысяч на десять. А бургундцы, наоборот, лишились бы части своих сил.

«Нда… Знать бы всё заранее, то выгоднее было Армию использовать на полях Бульневиля, а не под Парижем. Город всё равно не взять, до малолетнего королька не добраться, а войско сидит там без толку. Но кто же знал?..».

Взгляд Наполеона блуждал по карте по привычке. Лотарингии тут не было – не влезла. Просто потому, что земли Священной Римской империи не входили в зону интересов генерала. Но ведь в его родном прошлом-будущем Лотарингия – это однозначная Франция! Даже сейчас здесь живут скорее французы, чем германцы – это и по именам видно. Так почему бы не ускорить процесс – и не дойти до левого берега Рейна? Особенно, если есть повод. Возможность освободить целую толпу прирейнских графов и баронов. Восстановить законность! (Ведь Рене Доброго признали Лотарингским герцогом все… кроме бургундцев). Кстати, заполучить Рене – особу приближенную к королю – в друзья и должники тоже весьма неплохо.

Выходило… Что душевный порыв Жанны – не такая уж и глупость.

«Надо только минимизировать риски и выжать из этого наибольшую выгоду… А ведь Лотарингия очень богата железом и каменным углем. Последний практически на поверхность выходит!».

Наполеон знал, что здесь и сейчас никто каменным углем не пользуется. В металлургии точно. Но в его время уже научились пережигать эти черные камни (точно также, как и дерево) в кокс. Жгли в ямах, закрыв доступ воздуха – и полученным коксом вполне себе пользовались.

«И дешевле, и не нужно губить леса, которые уже сейчас нещадно вырубают, – задумался Наполеон. – Думаю, за свою свободу Рене бесхозный уголь отдаст нам с радостью. Наверное, и насчет железа договоримся. А с такими ресурсами Чжоли и другие китайские мастера за полгода чугунное литье на поток поставят!».

Поход постепенно приобретал статус «необходимого»! Конечно, надо бы самому вести Армию, но времени на это уйдет больше месяца. А Наполеон сейчас никак не мог уезжать. Управление провинцией еще не устоялось. Хотя, прежде всего, требовался личный контроль за работой первого Департамента. Этот проект обязан стать идеальным, чтобы потом распространять его дальше. Плюс куча задач на постройке Иля, плюс новая верфь в Арфлёре…

Генерал видел, что Гванук пристально следит за ним. На лице – неприкрытая тревога. Расслаблять парня не надо – а то привыкнет!

– Ну, а что же король английский? Что с герцогом Бэдфордом, который хозяин всей Нормандии?.. Был хозяином. Просто бросите? Всё, что было сделано – впустую?

– Нет, мой генерал! – Гванук резко оживился. Видимо, готовился к этому вопросу. – Смотри, что я придумал. Парижане нас уже дней десять не тревожат. Пробовали. Поняли, что атаки на батареи бесполезны, а потери велики. Боятся, в общем. Так вот, я велел нашим из бревен делать муляжи пушек. Поставим их на брустверы, а всё войско уйдет ночью и тихо. В лагере оставим человек 400–500. Самых небоеспособных из бригады Девы и мою вторую гренадерскую роту. Эти отряды будут постоянно изображать активность в лагере, чтобы враг думал, что мы на месте. Если все-таки сделают вылазку – я оставлю Головорезам большую часть запаса гранат. Взрывов и грохота будет тьма! Надеюсь, загонят парижан обратно.

– Ну, а если догадаются? Или сообщит кто? – Наполеон крутил и вертел план бригадира О. Плохие планы ему не нужны.

– Отойдут. К северу стоит городок Сен-Дени. Сам-то он от войны почти вымер, но цитадель там неплохая. Мы ее давно заняли, там резервные склады Армии. В общем, оставленный отряд в случае неудачи отойдет туда, а уж в цитадели несколько сотен смогут хоть полгода сидеть. Но я надеюсь, что на несколько недель этого театра хватит.

– Пойдет, – после долгих раздумий кивнул Наполеон. План не ахти, но лучше в этой ситуации не придумать.

Гванук растянул улыбку – понял, шельмец, что раз генерал тут согласился, то он и остальную часть принял.

– Ты мне тут поулыбайся! – зло рыкнул главнокомандующий. – Вечно одни проблемы создаешь. Ладно! Сегодня отдыхай, а завтра получишь приказ и все нужные бумаги.

– Мой генерал! – О аж подскочил на месте. – Так зачем ждать лишний день? Я сегодня поеду – время же дорого.

– Куда-то спешишь? – склонил голову Наполеон. – Битва когда случилась?

– 2 июля.

– А вы о ней когда узнали?

– Девятого.

– А сегодня уже вообще 12-е число. Пока доберешься до Армии, потом почти две недели топать до Лотарингии – по горячим следам напасть уже не получится. Так что один день ничего не решит. А у меня для тебя будет подарок. Дам тебе в помощь целый полк! Почти. Третий полк Шао.

– Третий? – удивился Гванук.

…Наверное, очень скоро весь пустырь между берегом Сены и стенами Иля застроят. Больно место выгодное. Но сейчас вокруг свежевыкрашенного храма Пресвитерианцев огромный пустырь. Который с самого утра заполнила огромная толпа. Позади в полукруг дощатого помоста – несколько сотен крещеных жителей Иля – солдаты и мастера. А впереди, плотным строем – шесть почти полных рот третьего полка Шао.

Наполеон долго думал, куда лучше всего пристроить бригандов – и решил, что китайская бригада подойдет лучше всего. Из тяжелой пехоты сделать щитоносный строй; а вместо арбалетчиков с кочону – лучники с лонгбоу. Доверять вчерашним бандитам огнестрел – опасно. И переучивать долго. А у китайцев они лучше всего проявят свои боевые навыки. К тому же… Скажем честно, Шао была не лучшей частью Армии Пресвитерианцев. Единственное, в чем они превосходили любые другие подразделения – это в дисциплине.

И видит бог (!) третьему полку это было нужнее всего. Два дня, ругаясь с бригадиром Хун Бао, Наполеон отобрал пару сотен китайцев, которые смогут стать офицерами и инструкторами над бригандами. Тут требовались особые люди… грубо говоря, способные войти в клетку к тигру. И умеющие из нее потом самостоятельно выйти. Хун жалел своих, но генерал был непреклонен. Полковником стал молодой, но подающий надежды командир плутонга (даже не ротавачана!) Чо Татва. Выбор пал на него, потому что Чо был одним из немногих воинов Шао, кто мог конкурировать с французами в росте, комплекции и умении махать кулаками. Конечно, не с Крохой Гийомом, но Драного Шаперона китаец (правда, на самом деле, Чо не китаец, а из небольшого народа юэ на самом юге империи Мин) был выше на полголовы. И наверняка смог бы сбить его с ног одним ударом.

Хоть что-то.

Сейчас свежеиспеченный полковник стоял впереди своих подчиненных и смотрелся мрачнее тучи. Огромные габариты не лишили Чо Татву ума, и он прекрасно понял, какой тяжкий груз взвалили на его плечи. Полк позади тоже под стать своему начальнику. В смысле, смотрелся не ахти. Как-то единообразно вооружить его не удалось. Использовали трофейное оружие и доспехи, кое-что из собственных (азиатских) запасов, а также то, что имелось у бригандов.

Выглядело дико.

Но все-таки шесть достаточно ровных прямоугольников старались выглядеть грозно. Четыре роты щитоносцев (копья не у всех, часть воинов вооружены двуручными мечами, длинными топорами, гвизармами и прочим оружием для перерубания вражеских древков; у этих – самые надежные доспехи) и две роты лучников, в основном, английских. Последних – некомплект, не больше сотни стрелков на роту. Но в остальном – практически сформированный полк… который еще обучать и обучать, если по-хорошему.

Но проверить союзничков поневоле в бою – тоже нужное дело.

На помосте Жиль Дешан в изумрудно-зеленой казуле уже закончил молитву перед почти тысячей «прихожан» и со светлым (округлившимся уже!) лицом отошел чуть назад. Впереди оказался Токеток. В своей бурой шерстяной сутане он тоже казался похожим на священника, если бы не стянутая узлами грива волос.

– «Когда же Иисус перестал учить, сказал Симону: отплыви на глубину и закиньте сети свои для лова. Симон сказал Ему в ответ: Наставник! Мы трудились всю ночь и ничего не поймали, но я по слову Твоему закину сеть…».

Зычным голосом Нешаман пересказывал очередную притчу из Евангелия от Луки – своего самого любимого. Он знал текст практически наизусть, но сейчас демонстративно читал. Читал из небольшой пухлой книжицы, которая была создана при его непосредственном руководстве. Так уж вышло, что, когда был собран четвертый печатный станок, Токеток наложил на него лапы. Напечатать целую Библию всем показалось непосильной задачей. Даже весь Новый Завет. А вот одно Евангелие – уже можно. Токеток предоставил свой перевод на «тайный язык», наборщики формировали страницу за страницей, делая более ста копий. Из полученного собрали десять книжиц, а остальные отложили на потом – когда получится набрать весь Новый Завет.

Казалось бы, всего сотня экземпляров. Но во всем Руане столько нет. Причем, эти будут не на латыни. И даже не на лангедойле, а на французском языке будущего! ЧуднОм для местных, зато более богатом и развитом.

– «Симон Петр припал к коленям Иисуса и сказал: выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный, – продолжал вещать Токеток, яростно вращая глазами и размахивая свободной рукой. – И сказал Симону Иисус: не бойся; отныне будешь ловить человеков».

Тут он бережно сложил книжицу и начал говорить от себя.

– Не надо бояться невозможного. Могли ли мы когда-то подумать, что пройдем через полмира, что освободим святую Деву и станем помогать неведомой нам Франции? Да никогда! Но нам было сказано, и мы пошли! Из больших городов и из диких лесных деревень. Мы даже вообразить себе такое не могли, но мы послушали и пошли! И вот мы здесь. Потому что главное: верить и не бояться!

Пресвитерианцы дружно подхватили последние слова Нешамана.

– Третий полк Шао! – заорал тот новичкам, багровея лицом и покрываясь узлами вен. – Вы пришли к нам. Пошли за Старым Владыкой и Орлеанской Девой. Вы! Вы можете стать одними из нас! Пресвитерианцами! Это кажется невозможным, но это будет! Что от вас требуется?

Бриганды смущенно зашумели.

– То же самое: верить и не бояться! Повторяйте! Верить и не бояться! Еще раз!

– Верить и не бояться! – заорал третий полк. Китайцы в рядах бригандов задавали ритм.

– Верно! Не отказывайтесь от шанса. Все мы грешны, как Симон-Петр. И Иисус учит нас этому, – Токеток торжественно воздел Евангелие. – Как и тому, что каждый имеет шанс на спасение. Каждый из нас может быть ловцом человеков! Любой! Ты! Ты! Или ты! Любой станет спасителем Франции! Любой! Надо просто верить в наше дело и не бояться!

Токеток смолк на пару вдохов, улыбнулся, как шкодливый мальчишка, и добавил:

– А еще быстро исполнять приказы своего командира!

Пресвитерианцы просто грохнули от смеха. Уж они-то этот священный закон Армии знали лучше любой молитвы. А вот вчерашние бандиты глубиной данной истины еще до конца не прониклись. Ну да ничего, дело наживное.

– Ну как? – Наполеон пихнул локтем в бок растерянного бригадира О. – Орлы! Восемь сотен орлов!

– Токеток – страшный человек, – то ли в шутку, то ли в серьез прошептал Гванук. – И сейчас эта свора и впрямь орлами выглядит. Но что будет после долгого перехода или в тяжелой битве?

– Это ты и проверишь. Испытай их хорошенько. Не щадя. Но постарайся дать им почувствовать себя героями. Иногда это работает лучше самой крепкой палки.

На пустыре перед храмом начиналось невероятное бурление.

– О, причастие. Пойдем-ка в Иль, последнее напутствие получишь.

Генеральский шатер стоял робко, среди недоделанных корпусов и строительных куч. Генерала с бригадиром здесь ждали Мэй Полукровка и какой-то субтильный француз.

– Это Рауль Жоливе из Авранша, – представил Наполеон незнакомца Гвануку. – Он доктор права. И повезет с собой наши предложения по сотрудничеству герцогу Лотарингии… Так что ты уж постарайся Рене спасти. Вот, кстати, копия – бери! Сам прочитай и Деве покажи – я не хочу, чтобы у нас были тайны.

Наполеон некоторое время помолчал.

– Наверное, всё. Бери полк и спеши к победе, мой мальчик. Береги себя, береги Деву. Но больше всего береги Армию. Она – наше всё.

Гванук по-восточному поклонился, но Наполеон отчего-то вдруг расчувствовался и обнял своего бригадира. А потом сам с улыбкой повернул к выходу и подтолкнул.

И подсел к Полукровке.

– Этот Рауль – верный человек?

– Мой генерал, два месяца! – воскликнул Мэй, разведя руками. – Откуда верные? Этот, хотя бы, специалист в своем деле. Переговоры проведет грамотно. А как со шпионажем справится – то мне неведомо.

– Вообще верных нет?

– Есть… надежные, – многозначительно покрутил зрачками начальник тайной службы.

– Много?

– Надежных всегда мало, мой генерал.

– Логично. Но вот, что я тебе скажу, Мэй: собирай надежных, ищи новых. Пришло время для большого дела.

– Париж? – понимающе улыбнулся Полукровка.

– А вот и нет. Север. Англичан в Нормандии мы прижали. Теперь настала очередь Бургундии. На юге им шею намылит О – я в парня верю. А мы займемся севером. Прежде всего, Пикардией и Фландрией. Все-таки королевские земли. Но не забывай и о Брабанте, Люксембурге, Голландии и так далее. Мне нужна полная и исчерпывающая информация. Кто где правит, кто правит на самом деле. Кто с кем дружит, кто с кем враждует. У кого есть зуб на бургундцев и англичан. Конечно, начинай с аристократии, но еще важнее лидеры городов. Там очень сильные города, Мэй. Ищи выходы на этих людей, ищи их слабости и грехи. В целом: всё как всегда.