Текст книги "Четвертый берег (СИ)"

Автор книги: Василий Кленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Ли Чжонму выглядел очень довольным. Казалось, он еще сильнее помолодел. К этому чуду уже все привыкли: сиятельный бежал от старости почти неприметно, но постоянно. В какой-то момент Гванук с удивлением осознал: еще немного, и на вид они станут ровесниками. Сейчас 27-летний бригадир выглядел всего лет на восемь моложе главнокомандующего…

…Довольный генерал Ли поделился отчетом о привезенной из Бове добыче, Кардак подсчитал и признал, что этого легко хватит на то, чтобы снарядить всю Армию в месячный поход. Три тысячи воинства Девы тоже можно прокормить. Правда, с хлебом в Иле и Руане сохранялся сильный дефицит – его везли из мелких княжеств Империи, цены росли чуть ли не ежедневно. Но Кардак уверил всех, что добудет нужные запасы.

А раз финансовый вопрос был решен, и весна уже явно вступала в свои права, то Ли Чжонму предложил всем плотно задуматься о намеченном походе на бургундские Нидерланды. Полукровка отчитался о подготовке восстания в тринадцати городах Фландрии; рассказал, с какими силами Армия может столкнуться в Пикардии.

Расстелили новые карты, принялись изучать возможный план ближайшей кампании. Тут же посыпались вопросы: где есть дороги, насколько они проходимы, какие мосты на реках, не ожидаются ли на пути внезапные горы? И, главное: про силы врагов, про число замков и их укрепления. Потом долго судили и рядили: идти ли одной армией либо разделиться для решения отдельных задач. Генерал ратовал за второе, он рисовал плюсы маневренной войны и внезапное сосредоточение бригад и полков в нужной точке. Но партия осторожных опасалась, что враг может оказаться не дураком. Который не станет стоять и ждать «внезапных сосредоточений».

Разгорелся ожесточенный спор. Дискутировали и о том, какими силами вести кампанию.

– Головорезы с Женихами не останутся! – грохнул кулаком Гванук, которому осточертели административные обязанности. – И я в Иле не останусь. Вообще, не пора ли найти постоянного человека на должность коменданта!

На войну рвались все.

– Дубовая бригада – самая прогрессивная часть Армии! – едва не орал Хван Сан. – У нас уже три полных полка, а нас используют только на вспомогательных направлениях!

Другие ему не уступали, разве что Хун Бао и все офицеры бригады Шао скромно ждали приказа. Но именно Бао поинтересовался: а примет ли участие в кампании воинство Девы? Все заметили, что на заседании присутствовали только Пресвитерианцы.

– У Девы и ее людей хватит других задач. Возможно, попросим некоторое количество кавалерии в помощь, – сдержанно прокомментировал Ли Чжонму.

«Слабых оставить в тылу решил? – удивился Гванук, сердцем почуяв, как закрылся генерал. – Или он не хочет, чтобы французы участвовали в захвате севера страны?».

По итогу сложились три примерных плана предстоящей войны. Генерал сформировал три группы из высших офицеров, которые должны доработать каждая свой вариант, найти их слабые и сильные стороны. Так что на два дня Гванук засел у себя в расположении с Аритой и своими тремя полковниками. Им достался как раз самый рисковый вариант: с движением разделенных корпусов. Это, однозначно облегчало снабжение, но усложняло взаимодействие. Требовались новые… революционные способы оперативной связи. Например, промежуточные мобильные отряды, постоянно обменивающиеся гонцами с соседями.

По итогу был предложен следующий план: западный – самый мобильный – корпус двинется первым вдоль побережья через мелкие графства Понтье, Монтерей, Булонь. Его цель – главная база Англии – порт Кале. Золотой Флот обеспечит поддержку западников, и вместе они захватят Кале. Средний корпус атакует Амьен. Восточный сосредоточится в Бове и оттуда выдвинется в графство Вермандуа. Эта часть Пикардии не являлась владением Бургундии, так что планировалось с местными феодалами особо не воевать и даже до Сен-Кантена не идти, чтобы сильно не удаляться от основного фронта боевых действий. Поэтому и корпус предполагался самым маленьким по численности.

Далее по плану всем корпусам предполагалось сойтись под Аррасом. Если враг к тому времени уже сможет собрать какие-то силы – дать ему генеральное сражение. Если нет – штурмовать Аррас, закреплять власть над всей Пикардией и начинать кампанию во Фландрии.

План требовал больших доработок; нужно было продумать составы корпусов, в каждом корпусе сформировать крупный отряд, способный сразу и стремительно выступит на поддержку соседу. Еще оставался вопрос со сроками (а он очень важен при раздельном ведении войны). Но Гванук уже влюбился в их общее детище. Ему страстно хотелось воевать именно так: стремительно, масштабно, организованно! Планирование так увлекло его, что Гванук с ужасом понял: он уже четвертый день, как собирается в Руан… а всё не выберется.

Возникло забытое чувство безосновательного стыда. Он ведь ничего Ей не обязан!

«Дева сильно бы удивилась, узнай она, что я мучаюсь чувством стыда перед ней» – невесело усмехнулся Гванук. Да! Почему-то ему было грустно от того, что Жанна не питает в его отношении даже крошечных собственнических чувств. Раньше он так это презирал… А теперь мечтает?

Бригадир О тряхнул головой, отгоняя наваждение. Как и ранее, помогло мало.

За последние месяцы они сильно сблизились. Стали добрыми приятелями. Возможно, даже чем-то вроде друзей. По крайней мере, Ее лицо всегда расцвечивалось искренней улыбкой радости, когда Жанна замечала Гванука. А Орлеанская Дева излишними улыбками не рассыпалась.

Ему Она улыбалась. Но как бы юноше не хотелось себе соврать, он точно знал, что ничего большего за этими улыбками не стоит. В ней в принципе не проявлялось лирических чувств. Ни в чьем отношении. Даже абстрактно. Жанна никогда не читала стихи и слушать их не любила. Это при том, что местное французское рыцарство было помешано на такой штуке, как куртуазия. Стихи слышались не реже пьяных тостов, а поэты почитались не меньше турнирных поединщиков; у аристократов в чести было завести себе какую-нибудь недоступную Даму и вздыхать по ней. Тот же Рене Добрый, несмотря на счастливый брак, был помешан на таких стихах: чтобы любовь была непременно трагической и неразделенной. Говорят, он и сам их пописывал.

Герцог! Член влиятельнейшей семьи при короле Карле.

«Черт! – зло выругался Гванук. – Так скоро и сам трувером стану…».

Но уже следующим утром он все-таки собрался и сбежал из перевозбужденного военными планами Иля. Свежая (вернее, совсем уже утратившая свежесть) газета, за поясом – все-таки идти к Ней без повода было… Неловко было, в общем!

Отдохнувший конь домчит одинокого всадника до Руана за какой-нибудь час. Выбьется из сил, конечно, но когда тебя постоянно подстегивают…

Столица Нормандии сразу насторожила бригадира О. Всё воинство Девы в город не влезало, поэтому по округе была раскидана россыпь небольших уже постоянных лагерей. Так вот: все они издалека выглядели непривычно тихими. Стража у ворот – чрезвычайно напряженной. Гванук на миг даже усомнился: а стоит ли лезть внутрь в одиночку? Но во второй миг вспомнил К КОМУ он едет – и наоборот пустил лошадь к замку галопом! Там, по счастью, царила привычная суета из закованного в доспехи многолюдья. Правда, какая-то нервная. Неорганизованная. Бригадира Армии Пресвитерианцев видели издалека, многие узнавали в лицо прославленного О – и, конечно, всюду пропускали. Но вот помочь толком не могли. Кого он не называл, ни к кому его не могли проводить.

Наконец, удалось найти какого-то мордатого капитана из Анжу, имени которого Гванук даже вспомнить не мог, и который… Теперь командовал всем гарнизоном Руана!

– Да что случилось⁈

Неуклюжий капитан в несоразмерно малом красно-синем коттдарме с белым крестом заявил, что почти всё воинство из-под Руана ушло.

– Позапрошлой ночью Дева собрала всех своих приближенных, они заседали едва ли не всю ночь, а утром был разослан приказ о немедленном выступлении. Собрали всё рыцарство, всю жандармскую кавалерию, пехоту, ту, что ваши учили – и ушли. Мне оставили меньше тысячи, в основном, местных и велели защищать Руан.

Мордастый капитан виновато развел руками.

– Что она сказала⁈ – «дурак!» едва не сорвалось с губ взбешенного бригадира. – Куда они направились⁈

– Ничего не сказала, – опять с легкой виноватостью (правда, неискренней) ответил капитан. И добавил вдруг почти по-бабьи. – Ой! Письмо же она оставила!

Сбегал куда-то и принес запечатанный конверт. Гванук в ярости выхватил его, моментально разорвал, хотя, на конверте и не было его имени… Вообще никакой надписи.

Внутри лежал обрывок газеты (такой же, что Гванук вёз Ей… да вот не успел). Обрывок, вырванный явно наспех, с неровными краями. На буроватой бумаге, поверх мелких бусин печатного текста, жирно выведено всего несколько слов, написанных по новым пресвитерианским правилам правописания:

«Спасибо! И простите. Мне стыдно».

– Чего? – Гванук растерянно переводил взгляд с обрывка на Мордатого и обратно. – За что спасибо? За что простите?

Капитан привычным уже движением пожимал своими крупными плечами. Но бригадир этого не видел. В голове набатом гудела мысль: Она где-то далеко, неизвестно где и Одна! Плевать на это сборище тщеславных неорганизованных рыцарей! Бесполезный балласт войны! Она «там» без него, а значит Одна!

«Куда тебя понесло, глупая…».

И тут же в памяти всплыло вчерашнее совещание штаба. И скупые слова Ли Чжонму про воинство Девы.

«У Девы и ее людей хватит других задач».

Оказывается, конь может домчать одинокого всадника от Руана до Иля даже быстрее, чем за час. Правда, после этого он едва не падет с пеной на морде, но разве это волнует всадника, с красными яростными глазами ворвавшегося в здание штаба Армии. Здесь стража была не чата руанской – даже легендарному бригадиру велели постоять в адъютантской, пока не доложат… Только вот Гванук не мог и не имел ни малейшего желания ждать. На плечах охраны он буквально ввалился в кабинет генерала.

– Куда ты ее дел⁈

Сиятельный Ли Чжонму удивленно вздел брови. Поднялся. А потом испуганно глянул чуть левее.

Банальный обман или…? Гванук скосил глаза влево: к его шее, прямо над горжетом прилипло острие клинка. Не меча, не копья, а узкого тонкого местного стилета. Стражник – немолодой уже чосонец из самых первых солдат Армии, какой-то из бесчисленных Кимов – мягко держал кинжал в руке.

«Он убьет меня без раздумий» – быстро понял Гванук. Дело в том, что он знал, что у этого стражника под латами, под одеждой висит на груди маленькая медная бляшка с кривым изображением лошадки. Знак тайного ордена убийц-шиноби. Уже много лет они охраняют генерала, избавляются от его врагов… но еще до Цейлона сам генерал поручил Гвануку выявить всех шиноби в Армии. Ибо сам их побаивался.

Гванук толком не справился с этой задачей. Лидер их – ниппонец Буцефалий – бесследно пропал сразу после прибытия в Европу. Кроме него, Гванук смог вычислить всего шесть-семь человек, как, например, этого Кима (и то, лишь потому, что тот почти не скрывал свою принадлежность к клану). А еще бригадир О знал, что шиноби знают, что он их ищет. И поэтому Ким пустит оружие в ход без раздумий.

Гванук медленно развел руки в стороны, показывая, что он успокоился. Хотя, он ни черта не успокоился!

– Что происходит? – сухо спросил генерал, не спеша отсылать охрану. – Ты чего вытворяешь О?

– Куда ты ее отправил… мой генерал? – еле сдерживая рычание в груди, тихо повторил Гванук.

– Опять… Кого дел-то⁈

– Её! – с нажимом пояснил юноша, как будто, и так непонятно, кого так можно назвать. – Ты вчера говорил, что у тебя есть планы на воинство Девы? Так где Она?

Это была ошибка. Надо было спросить «оно». Но Ли Чжонму не заметил ее, ибо страшно изумился.

– Воинство Девы… – он вдруг вскинулся. – Так, а ну стоп! Ты из Руана приехал?

– Да, черт возьми! – заорал Гванук и сразу почувствовал холод стали на шее.

– Просто скажи мне, что там происходит, – жестко приказал генерал.

– Уже ничего. Дева собрала весь свой штаб, а потом, прошлым утром почти всё ее воинство ушло из Руана. Из трех тысяч осталось, наверное, сотен восемь пехоты. Куда ты их…

– Хватит! – генерал хлопнул ладонью по столу. – Я уже слышал и понял. Пора бы и тебе понять уже: я ничего об этом не знаю. Слышишь, О? Я никуда ее не посылал!

Гванук даже шагнул назад.

– Проклятье! – сиятельный сжал кулаки. – Ты вообще первый, кто мне об этом сообщил! А уже сутки прошли. Что ты узнал? Куда они пошли?

– Я хотел это узнать у тебя, – уже растерянно бросил Гванук. Генерал выглядел таким изумленным и озадаченным, что ему сразу поверилось. – В замке никто не знает, куда и зачем Она ушла… Сказали только, что войско пошло вверх по Сене.

– Как же она могла… Неужели ничего не сообщила?

– Мой генерал! – вдруг вскинулся Гванук. – Она оставила письмо… что-то вроде письма.

Вспомнив о конверте, он вытащил его из сапога. На миг почувствовал, что выглядит так же глупо, как капитан Мордатый.

– Только оно мало поможет, – добавил бригадир, когда Ли Чжонму жадно выхватил бумагу из его руки.

– И что это значит? – растерянно спросил тот, глядя на четыре слова, поверх газетного текста.

– Я понял не больше твоего, мой генерал, – развел руками Гванук. Незаметно сиятельный стал ему собратом по несчастью.

– Может быть, секрет в самой газете? – Ли Чжонму принялся изучать обрывок страницы.

Это был тот самый номер про епархию Бове. Целый «Друг Франции», посвященный корыстным, властолюбивым, мздоимствующим служителям Церкви и щедрым Пресвитерианцам, думающим о простых людях. Гванук и генерал Ли всмотрелись в текст. Непосредственные слова письма Жанны были написаны на ничего не значащих объявлениях мастеров Иля. А вот на обороте оказался текст из Евангелия.

– «Дьявол перенёс Христа на высокую гору и показал Ему все царства мира во всём их великолепии. Он сказал Иисусу: 'Я дам Тебе всё это, если Ты падёшь предо мной ниц и поклонишься мне», – негромко прочитал Ли Чжонму. – Искушение Христа…

Вздохнул тяжко.

– Сумасшедшая, – прошептал он одними губами. – Остается только молиться, чтобы она не отправилась убивать короля…

– Карла? – Гванук от неожиданности выкрикнул имя.

– Так бывает, мой мальчик, – снова вздохнул генерал. – Сначала кого-то боготворишь без меры, а когда этот кто-то тебя предаст – то тянет убить своего былого кумира… Остается только молиться, чтобы это было не так. Все-таки текст газеты о чем-то другом… Где же тебя искать, Жанна?

Они мучились так неделю. А потом новости полетели практически одна за другой.

Глава 21

– Нашлась! Она у Рене Доброго!

Наполеон выдохнул с облегчением. Но, кажется, зря. Хотя, мог бы и сам догадаться: к старому другу просто так не едут, захватив более двух тысяч воинов.

И Полукровка подтвердил запоздалые опасения.

– Я так и не понял, кто из них стал инициатором. Но войска двух герцогств вместе с рыцарями Девы вошли в три епископства – Верден, Мец и Туль. Действуют они, похожим образом, как и ты в Бове. Лишают власти епископов, изымают богатства церковной верхушки и раздают ее людям.

– А землю?

Мэй закатил глаза и развел руками.

– Карту!

Три епархии (в одну из них Пресвитерианцы уже захаживали) жирными червяками рассекали на части герцогства Бар и Лотарингию. Заняв их, Рене Добрый создавал большой и единый монолит территорий… Что ж, его можно понять.

Все три епископства подчинялись архиепископству Трирскому – а это уже крупнейшее феодальное владение Церкви в рейнских землях.

«Нда, такой шаг без внимания оставить нельзя, – почесал Наполеон голый подбородок. – Кажется, у нас формируется новый фронт. Хотя! После анафемы от папы это случилось бы в любом случае».

– До нас дошли только первые сведения, – продолжил доклад Полукровка. – Но, судя по ним, Орлеанская Дева ведет себя очень активно. Она выступает перед народом с пламенными речами…

Глава разведки зарылся в бумаги.

– За точность формулировок не поручусь, но общая мысль, что духовенство идет в обход воли Божьей. Господь сам решает, кто говорит от его имени… Господь говорит через чистых!

– Красиво… – задумчиво протянул Наполеон.

Поведение Жанны д’Арк теперь стало понятнее. И, конечно, радовало. Видимо, многие речи Токетока, Гванука и его самого все-таки нашли путь к ее разуму, а прочитанный «Друг Франции» завершил начатое. Неожиданно вышло: он-то завел газету для атаки «по большим площадям», а она, как нарезной штуцер, сработала на конкретную цель.

Тревожил лишь молчаливый и тайный уход Девы. Почти бегство. Конечно, можно списать на импульсивность девушки с очевидными странностями. Но всё же… Вот как теперь оценивать ситуацию? Зона влияния Пресвитерианцев приросла большим куском Священной империи? Или наоборот, Бар с Лотарингией – теперь отдельное политическое образование, которое преследует какие-то свои интересы?

«С логической точки зрения глупо, конечно, выступать, как и мы, против Церкви, но, при этом, отделяться от нас, – рассуждал генерал. – Вместе отбиваться от всех будущих врагов сподручнее. Но в этом средневековом мире логика работает далеко не всегда».

– Ты, Мэй, займись этим плотно, – обратился он к главе разведки. – Очень важно понимать, как у Девы с герцогом выстроены отношения. Кто вообще инициатор? Чего они хотят? Любые сведения важны. Я им тоже напишу… А гонцами отправятся твои лучшие люди.

Увы. Прояснить ситуацию получалось плохо. Армия тихо сидела в Иле, забыв о планах. Какой поход, когда тылы остались без защиты. Что творится на востоке непонятно. И чертов королёк французский молчит – почему-то от него ожидалась какая-то пакость. Время шло не на пользу Пресвитерианцам, потому что рано или поздно, но Церковь начнет битву за свою власть.

И вдруг – гром среди ясного неба! Огромная бургундская армия Филиппа Доброго всей тушей рухнула на Фландрию. Слухи, докатившиеся до Нормандии, кричали о десятках и десятках тысяч! Армия была медленная, неповоротливая, но она оказалась у многих городов Фландрии сразу… И именно у тех, где планировались восстания!

Мэй Полукровка, читавший доклад, совершенно утратил покой. Лучшая операция, когда-либо им организованная, разнесена в пух и прах! Фламандские города тонут в крови, мятежниками увешали все деревья…

– Выдали… – шипел Полукровка. – Кто-то сдал всех. Кто-то очень близкий к ядру заговора, сиятельный! Наверняка, какой-то толстосум выдал всех за серебро. Я вычислю его, мой генерал! Клянусь всеми богами, даже местным Христом – я пойму, кто это! Ведь он останется живым. Но ненадолго. Эта тварь умрет в страшных мучениях!

Наполеон рассеянно кивал. Это, конечно, страшный удар. Как рушащий планы, так и бьющий по репутации Пресвитерианцев. Теперь многие задумаются, прежде чем становиться их союзниками. Это был вызов. Вызов, брошенный очень умело и в максимально удачное (для бургиньонов) время. Не отвечать нельзя, но и отвечать очень неудобно.

Однако генерала смущало что-то еще. Что-то неприятное было в слухах о полчищах Бургундии. Конечно, численность в десятки тысяч – это неправда. А вот медлительность – это уже факт. И вызвана она огромным боевым обозом. Герцог Филипп вез требуше, были у него и огромные стенобитные бомбарды. Но сплетники кричали и о пушках поменьше. Множестве малых пушек…

На телегах!

Что-то подобное Наполеон слышал, когда ему рассказывали о чешских гуситах. Но те использовали обычные телеги, пушки ставили в специальные отверстия в бортах. Это удобно использовать в обороне. А вот бургундские пушечки (судя по слухам) лежали во всю длину телег… да и телеги ли это? Или местные так называют лафеты? А еще у герцога были целые крупные отряды, снаряженные ручницами. И даже более современный ручной огнестрел имелся – аркебузы. И снова – у целых отрядов!

«Да он же нас копирует! – дошло до Наполеона. – Пусть кривовато, пусть неумело, но он перенимает наш опыт!».

И вот это вызывало опасения. Не пушки на телегах. Не ручной огнестрел. Всё это наверняка еще очень далеко от технологического уровня Пресвитерианцев. Да и не в пушках дело, по большому счету. У Наполеона – Армия нового типа, которую он долго и мучительно создавал долгие годы. А у бургундцев – феодальное ополчение и наемники.

Пугает сам герцог. Который, получается, быстрее всех понял, что во Францию пришла какая-то совсем необычная сила. И пока прочие слепо кидались в свои кавалерийские атаки, он ждал и изучал. Битва у Скалы-Кита случилась не по инициативе бургундцев. Это были не главные их силы. Но и то! Там Пресвитерианцы оказались на волосок от поражения!

«Интересно, насколько хорошо он понял нас? – углубился в свои мысли Наполеон. – Огнестрельное оружие – это на поверхности. Не страшно. К тому же, без хорошей производственной базы качественный и массовый огнестрел не создать. А вот понял ли он другие наши сильные стороны? И особенно – слабые!».

И снова Мэй получил указания о том, что события на севере очень важны, что срочно нужны подробные сведения о войске бургиньонов. Срочно!

– Где я людей найду? – ворчал Полукровка. – Почти вся резидентура во Фландрии уничтожена. Тайные союзнички либо на деревьях висят, либо глубоко в землю зарылись…

Новые сведения были сверхнеобходимы. Нужно срочно пересмотреть план кампании и идти бить бургундцев. Бить всей мощью! Напоказ! Ошибки и просчеты теперь просто недопустимы. А ведь параллельно продолжалась война с Церковью. Прежде всего, информационная. Печатались и рассылались прокламации с принципами истинной (с недавних пор всё чаще стали говорить – «чистой») веры. Допечатка пасквиля на папскую власть тоже продолжалась, ходили слухи, что эта книжица добралась уже и до Англии, и до Кастилии, и до некоторых итальянских земель. Там, конечно, языковой барьер становился препятствием, так что брошюру читали лишь наиболее эрудированные люди.

Каждый номер «Друга Франции» как минимум первую полосу всегда отдавал церковным вопросам. Всегда находилось местечко, в которое удавалось впихнуть очередную жуткую историю про конкретного негодяя-священника. Обычно, наделенного властью.

Токеток уже совершенно удалился от Армии, полностью погрузившись в дела церковные. Возникший религиозный хаос надо было как-то упорядочить. И Наполеон крайне удивился, когда Нешаман пришел к нему со своим проектом решения вопроса.

– Мы договоримся обо всем совместно, сиятельный! – с сияющими глазами сообщил Токеток Наполеону. – Созовем всех на большой собор в Руане. Я даже предлагаю не ограничиваться одной Нормандией, пусть приходят священники со всех сторон света. Мы отринем строгие оковы, определимся с самыми важными принципами церковной жизни – и пусть каждый строит религиозную жизнь сам.

Наполеону это совсем не понравилось. Если честно, он бы предпочел, чтобы те самые «принципы» придумали умные и полностью доверенные ему лица… Но генерал решил не вмешиваться. Токеток будет делать лучше, если всё пойдет от его же сердца. Веление души – отличный двигатель.

– Делай собор, – кивнул он. – Но прошу, не решайте всё без меня. Я хочу пояснить тебе, Токеток, что мне нужно от Новой Церкви. Сейчас Франция слишком разодранная на части страна. Не только войной. Она разодрана феодальными границами. Даже язык тут не единый: южане понимают северян чуть ли не хуже, чем жители нидерландский областей или рейнских. И Церковь – главное, что их всех сплачивало воедино. Но ты прав: папская Вселенская Церковь создала слишком жёсткие рамки. Она закостенела в своих запретах, погрязла во лжи – от чего ереси и восстания происходят в Европе повсеместно. Вам нужно сохранить цельную систему, Токеток, но сделать ее – гибкой.

– Заменить сеть из железных штырей на сеть из гибкой лозы?

– Хороший образ, дружище! – улыбнулся генерал. – Примерно так. Не отпускайте на самотек каждый приход или диоцез. Так у вас за десяток лет вырастет тьма враждебных друг другу мелких церквей. Нужно… продумать коридор допустимых вольностей. Какие-то вещи – базовые и нерушимые, а какие-то – вариативные. При этом, вся Новая Церковь должна находиться в постоянном взаимодействии. Оставаться единым организмом, готовым к переменам.

– Мне нравятся твои мысли, сиятельный! – кивал Токеток. – Но главное для Новой Церкви – это все-таки реальное спасение людских душ.

«Реальное» – хмыкнул Наполеон… но лишь про себя. Надсмехаться над верой Нешамана ему не хотелось. За обе своих жизни он не встречал более настоящего христианина.

– Об этой жизни тоже нельзя забывать, – только и добавил генерал.

Собор – дело нескорое. Первым делом надо решить военные вопросы. И непонятности на востоке тревожили: свое письмо Жанне Наполеон отправил не так давно, ответ столь быстро не мог прийти физически… но каждое утро генерал просыпался с ожиданием. Неопределенность напрягала, из-за нее трудно было строить планы. Как и из-за молчания короля.

Среди всех этих непонятностей на прибывшую с низов Сены большую лодку Наполеон и внимания не обратил: сообщение между Илем и Арфлёром шло ежедневное. И оказалось – зря не обратил.

– Сиятельный, к тебе Чжэн Хэ.

Генерал на миг замер. Несогласованная встреча? Господи, да о чем он! Со времени захвата Руана они и согласованно всего один раз виделись! Наполеон уже привык, что адмирал хозяйничает на Ла-Манше, а он сам – здесь, в Нормандии.

Тревога закралась в душу.

Немолодой уже адмирал сильно сдал за последний год. Увы, не все молодеют телом, как старый чосонский генерал Ли Чжонму. Наполеон не был уверен, но кажется, сейчас его телу около 75 лет. А он и на сорок не выглядит. Зато китайский адмирал выглядел сильно за пятьдесят. И вёл себя соответственно. Чжэн Хэ кутался в меховые одежды, ругал местные погоды и требовал заварить зеленого улуна, который привез в кисете с собой. Ворчал, что личные его запасы уже на исходе, а в этой Европе даже дрянной заварки не найти.

«А это тоже интересная мысль!» – сделал себе зарубку на память генерал. Экспедиция за пряностями ушла еще в конце минувшей осени. Но возить всего несколько товаров невыгодно. Со временем они упадут в цене. Нужно возить максимально разный товар – так прибыль не уменьшится, а рынок не перенасытится. Чай – отличный вариант. Пресвитерианцы уже успели познакомить с ним местных жителей. Но делиться особо не стремились – запасы его были невелики. Поэтому редкий напиток быстро стал экзотической ценностью. Спрос пока неширокий, зато цены – огромные! А если привезти целый корабль? Да разных сортов!

Все эти мысли вертелись в голове Наполеона на фоне брюзжания Чжэн Хэ. Китайский евнух по-восточному кружил вокруг да около, неспешно подводя к цели своего приезда.

– Генерал Ли, – тихо произнес он, после того, как допил уже третью пиалку. – Мой друг. Ты ведь знаешь, что Золотой Флот не подчиняется Армии Пресвитерианцев?

Наполеон замер. Это было сказано так прямо, что могло выглядеть, как грубость… если бы не было сказано так мягко. Генерал промолчал.

– Когда-то очень давно я был в тяжелой ситуации. Небесный Мандат попал в руки очередного владыки, решившего окончательно уничтожить дело моей жизни. А меня лично – лишить главного наслаждения. Тогда мы встретились с тобой, и ты, генерал, предложил мне взаимовыгодное сотрудничество. Я дал суда твоим воинам, а ты обещал указать мне путь к невиданному.

Он медленно налил чай к себе в пиалу, потянулся к чашке Наполеона, но увидел, что та всё еще полна остывшим улуном. Вздохнул.

– То был мой счастливый день, сиятельный Ли. Я не был обманут в своих ожиданиях, ведь мне довелось побывать в таких местах, о которых никто в мире даже не знал…

Несмотря на внутреннее напряжение, Наполеон улыбнулся: также, наверное, со стороны выглядело европейское самомнение в его родном мире…

– Не знаю, почему мы прибыли в эти недружелюбные и скудные места, генерал, но они тоже по-своему интересны. Я рад, что увидел и эту… Европу. Странная природа, необычные люди. Это был интересный год.

Великий евнух погрузил верхнюю губу в бледную зелень чая.

– Я много смотрел, много слушал всё это время. И, хотя, ты, генерал, ничего мне не говорил, я понял, что именно эти места ты решил сделать своей конечной остановкой, – адмирал пробуровил Наполеона тяжелым взглядом из-под своих густых бровей. – Но мы не об этом с тобой договаривались.

Чжэн Хэ поставил пиалу на стол и сложил руки на животе.

– Как только придет лето, и местные моря станут спокойными, Золотой Флот отправится на поиски далекой западной земли, о которой ты мне говорил.

Как ни готовился Наполеон к чему-то подобному, на миг у него перехватило дыхание. Остаться без Золотого Флота!

– Адмирал… Это будет… Я прошу тебя остаться! Не в это трудное время!

Чжэн Хэ неопределенно покачал головой.

– Я не хочу, чтобы ты думал, будто, я делаю это из злого умысла, генерал Ли. Но любые времена трудные. Через полгода, год, через пять лет у тебя снова найдутся важные причины, чтобы держать меня при себе… Поэтому нет смысла откладывать неизбежное.

И последняя фраза внезапно примирила Наполеона с реальностью. В начале беседы он готовился биться до конца, а теперь… Ну, не воевать же им с Золотым Флотом!

– Не расстраивайся, генерал! У тебя теперь уже восемь фрегатов. Конечно, это не баочуани, но я насмотрелся на местные корабли – твой флот на две головы выше всего, что здесь есть. Пролив ты точно сможешь контролировать. А дальше… Насколько я тебя узнал, Ли, трудности тебя лишь сильнее заводят.

Здоровенный евнух тихонько рассмеялся, прикрыв рот ладошкой. Наполеон хмыкнул в ответ. Они разговорились. Генерал даже решил рассказать евнуху детали об Америке, правда, он и сам знал немногое.

– Как я и говорил тебе, эта земля рассекает океан от северных льдов почти до южных. По краям она широка, а в центре – чуть севернее экватора – узка. Если плыть туда от Британских островов – то это будет самый короткий путь. Не скажу точно… может быть, семь-восемь тысяч ли. На юге, на широте Кастилии, расстояние увеличивается – не меньше 10000 ли. Но там по сезонам дуют стабильные благоприятные ветра. Что еще… Там живут люди. В основном, дикие охотники, но есть племена, строящие города…

Наполеон выуживал воспоминания из своей прошлой жизни, но их было немного. Он, конечно, что-то знал об островных колониях Франции, Испании, об английских мятежниках… Только тут ничего этого еще не случилось.

«И, видимо, теперь не случится» – усмехнулся генерал.

Он все-таки смог уговорить адмирала помочь его Армии перед уходом. Было решено сначала выступить объединенным флотом. Напасть на Кале, потом пересечь пролив и атаковать подряд пять важнейших портов Англии на юго-востоке: Сандвич, Дувр, Хат, Нью-Ромни и Гастингс. Дувр Чжэн Хэ уже грабил, но с тех времен прошло более полугода. Цель атаки: сжечь и захватить как можно больше кораблей, разрушить пирсы, по возможности, уничтожить защитников. Юный король и герцог Бэдфорд благополучно добрались до Англии, так что надо сделать всё, чтобы они даже не помышляли о высадке нового войска (если таковое уже успели собрать).