Текст книги "Четвертый берег (СИ)"

Автор книги: Василий Кленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

В прошлой жизни он немало слышал о стычках европейцев с аборигенами Нового света. Они точно также любят рядиться в яркое, пестрое. Также презирают порядок и дисциплину. У них культ героического, они мечтают о поединках, дерутся ради славы, а не победы. И потому бездарно проигрывают и испанцам, и англичанам, и французам.

Сегодня англо-французские «дикари» по этой же причине проиграли азиатам из Армии Пресвитерианцев. Армия, без мушкетеров и (так уж вышло) без артиллерии – разгромила рыцарей. Хотя… Хотя, даже такие неорганизованные конные латники вполне могли бы растоптать Армию. Рыцари опасны.

«Посмотрим, чего они будут стоить против Дубовых полков!» – возразил он сам себе с усмешкой.

Битва заканчивалась. Наполеон заранее приказал бригадирам и полковникам долго врага не преследовать. Разгромить, убедиться, что они вновь не соберутся – и возвращаться. Должны остаться люди, которые повсюду сообщат о силе Армии Пресвитерианцев.

Офицеры собирали свои подразделения, подсчитывали потери и мчались с докладом к генералу. В силу наличия лошади одним из первых явился Гото Арита. За один бой он потерял едва ли не треть людей. Слава богу, многие из них ранены и смогут вернуться в строй.

– Тяжело с рыцарями было? – понимающе спросил Наполеон.

Арита на удивление долго молчал. Не злился; какой самурай станет злиться на смерть в бою. Просто, как будто, не знал, с чего начать.

– Ты расслабил нас, мой генерал. Мы… Все мы так привыкли выходить против вдвое-втрое превосходящего противника – и обращать его в бегство с минимальными потерями. А тут. Почти один на один, но мы… нас могли опрокинуть, сиятельный. Если бы их первый таранный натиск не был сбит пистолетами…

– Понимаю. Но не могу утешить, полковник. Нам предстоит теперь сражаться именно с таким войском. И тебе в этой борьбе отведена большая роль. Полк Самураев надо усилить, чтобы он ни в чем не уступал рыцарям. Твои люди уже владеют копейным ударом, у вас есть пистолеты. Теперь тебе предстоит пересадить копейщиков на этих гигантов: все пленные лошади – добыча только твоего полка. А потом мы займемся закупкой новых дестриэ, создадим свой конный завод. Вообще, готовься. Теперь именно твой полк ждут самые большие перемены; большинство рекрутов тоже пойдут к тебе.

Самурай незаметно для себя светлел лицом. Его полк всё время был на вторых ролях; большую часть их долгого пути от Ниппона до Канар, две трети Самураев даже не имели лошадей; когда другие полки разворачивались в бригады, его подразделение так и не увеличили.

Но теперь всё меняется. По крайней мере, непременно надо разделять кавалерию на легкую и тяжелую.

…Большинство офицеров уже отчитались о потерях и успехах, когда, наконец, до командного пункта добрался Гванук. Причина задержки была видна издалека: хромающий, громыхающий железом пленник. Нет, серьезно, такого количества доспехов на одном человеке Наполеон еще не видел! Гванук, видимо, сорвал с рыцаря гербовый коттдарм, так что все латы прекрасно видны. Из-под неполных латных рук и тассетов на подоле выглядывал еще и нижний кольчужный слой.

– Мой генерал! – радостно выкрикнул самый юный бригадир. – Я тебе целого графа в подарок веду!

– Арундела⁈ – вскинулся Наполеон.

– Нет, – улыбка чуть сникла на лице О. Так всегда бывает: идешь в гости с хорошим подарком, а именинник вдруг проговаривается, что мечтал о другом. – Арундела тоже, кстати, нашли. Пленники опознали… Но тот теперь мало на что годен. Убила паренька шальная пуля. А этот почти цел, сиятельный!

– Как звать его хоть?

– Граф… – Гванук набрал полную грудь воздуха для длинной тирады… но сбился, нахмурился и выпустил всё впустую. Потом пихнул пленника в плечо (породив новую волну металлического скрежета). – Ну-ка, назови себя еще раз!

– С вашего позволения, Гастон де Фуа-Грайли, – кажется, тот даже начал было кланяться, но вовремя спохватился. – Капталь де Бюш, граф де Лонгвиль. К вашим услугам…

«Ну да, к услугам, – улыбнулся генерал. – Смотрит так, что дай ему хоть кинжал, прирежет, не морщась».

– Француз? – нахмурился Арита. Наполеон заставлял офицеров учить географию Франции еще в море. – Лонгвиль – это же в Нормандии. А Бюш? Может, Англия?

– Нет, – Наполеон, знавший юг страны лучше севера, помнил о такой земле. – Бюш – это в Гаскони. Тоже Франция. Предатель.

– Врёшь, ублюдок! Я не предатель! Наш род уже сто лет верно служит нашим сеньорам – королям Англии.

Пленник ругался на лангедоке, напрочь забыв северную речь. Истинный гасконец. Понять его северянам было также непросто, как и Пресвитерианцев с их французским языкомконца XVIII века.

– Ну да… Гасконь же подчинена английским королям. А как же ты лонгвильским графом стал?

– Его Величество Генрих V пожаловал мне графство, оставшееся без хозяина…

– Убили хозяина? – усмехнулся Гванук. – А потом его хозяйство по кусочкам растащили? Ну, конечно, не предатели!

Горячий корсиканец вновь разразился малопонятной лагнедокской бранью. Наполеон же подумал, что эту карту надо будет как-нибудь разыграть в Руане. Местные пока еще больше мыслят себя нормандцами, анжуйцами, гасконцами, нежели французами. А надо их от этого отучать.

– Кажется, ты что-то говорил про выкуп? – спросил он, устав слушать ругань графа.

– Да, – тут же перестроил манеру речи гасконец. – Я был пленен в бою… И хотя, способ моего пленения был низок, я готов выкупить свою свободу. Мы с графом Арунделом были в свите герцога Бедфорда, который сопровождает Его Величество в Париж на коронацию. Так что, если вы отправите мое письмо в Борнель, то я уверен, что герцог…

– Погоди! – сердце у Наполеона замерло. – Куда? В Борнель? Разве мелкий король не в Париже?

– Что⁈ – вспылил было Гастон, но сам успокоился. – Нет, король со свитой отклонился от прямого пути. Он посетил Бове, где гостил неделю. Там и застали нас новости о вашем нападении. Джона Арундела послали собрать войско и усми…

– Понятно! – Наполеон резко заткнул графа; манящие мысли-мечты снова заполонили его голову. – Этого связать – и в руанскую тюрьму. Отдельно!

Господи! Так Генрих еще не в Париже! Генерал-то был уверен, что раз герцог Бэдфорд с мальчишкой-королем уехали из Руана месяц назад, то они давно уже в столице Франции, которая весьма искренне поддерживает английскую сторону. Сколько тут ехать-то! А они всё еще в пути.

«В пути… И войск при них сейчас практически не осталось! – озарило вдруг его. – Бедфорд наверняка отдал Арунделу большую часть сопровождения…».

– Арита! – заорал генерал требовательно, не заметив, что полковник Самураев всё еще стоит рядом; мечты застили его взор. – Сколько у тебя людей, готовых к бою и на конях?

– Сотен шесть… – прикинул в голове полковник. И нехорошее предчувствие промелькнуло в его холодном взгляде. – Но мне еще надо собрать раненых, отвезти их в Руан…

– Надо поймать английского короля, друг! – жарко заговорил Наполеон.

Невольно получилось, что он не приказал своему офицеру, а просил его! Потому что, конечно, по всем законам войны надо дать время, чтобы привести полк в порядок… Только время внезапно стало таким ценным!

– Их мальчишка-король еще не в столице, Арита. Его везут туда, чтобы короновать правителем Франции. Чтобы местные нобили усомнились в своем истинном короле… Чтобы усилить междоусобицу. И у него сейчас почти нет охраны – мы перебили ее здесь, на этом поле! Понимаешь, Арита?

Самурай понимал далеко не всё. Наполеон сам виноват, ведь никому не говорил всей правды до конца. Многое можно объяснить своим людям, но только не знание будущего – это опасный шаг. Всё начнется с вопросов «когда я умру, сиятельный?», а закончится страхом…

В общем, Арита не понимал, но уже готов был кивнуть. Готов отдать приказ – и уцелевшие, измученные боем всадники сядут в сёдла и помчатся…

«Куда?.. Господи, куда я собрался их послать!» – чуть не схватился за голову генерал.

– Отставить, полковник! Сегодня до вечера занимайся полковыми делами. Важная дополнительная задача: соберите всех целых лошадей на поле боя. До заката сообщи мне, сколько есть лишних животных, пригодных для дальнего перехода. Мианг! – крикнул он одного из адъютантов. – Пиши приказ: всем бригадирам и полковникам: до вечера составить список бойцов, умеющих ездить верхом и имеющих опыт верхового боя. Хоть какой-то. Кардаку: до утра собрать фураж на тысячу лошадей, еду на тысячу человек, две тысячи пистолетных зарядов.

Он снова обернулся к самураю.

– Арита, утром выступишь вместе с людьми из других полков по числу добытых тобой лошадей. К тебе присоединятся проводники из местных – я попрошу Деву найти таких. Ваша задача: догнать короля Генриха VI и герцога Бедфорда. Предположительно, их можно найти между Бове и Борнелем (карту я тебе тоже дам). Если убьешь этих людей – хорошо. Если возьмешь в плен – это будет наилучший из выходов. Ты одним ударом закончишь войну! Но очень важно: не дай погубить отряд. Оцени обстановку: если враг сильнее или он недоступен – не губи бойцов в бесплодных атаках. Будь осторожен и не дай себя заманить в засаду.

– Всё понял, мой генерал! – поднял руку полковник и помчался к полку. У него сегодня много дел.

…Сводный конный отряд вышел еще до рассвета. Более восьмисот здоровых воинов, почти тысяча лошадей. За восемь-десять дней они должны обернуться. Наполеон успел найти Буцефалия и внедрить в отряд несколько тайных убийц. Может быть, они «помогут»…

Больше всего хотелось каким-нибудь чудесным образом выключиться на эти дни из реальности и вернуться в нее в тот миг, когда уже станет ясно, чем закончится операция Ариты. Ибо ожидание выедало генерала изнутри. Не было ни сил, ни желания заниматься чем-то еще.

И поэтому он с удвоенной энергией взялся за кучу незаконченных дел! Первым делом – за будущее войско Жанны д’Арк. Три сотни пехотинцев и всадников расположились отдельным лагерем за восточной стеной Руана. Куча разномастных шатров раскинулись в хаотичном порядке, палисад возвели только возле дорог. Воины были отлично вооружены из трофейных запасов, но не делали ничего! Наполеон лично видел это, когда Армия возвращалась с поля битвы.

Жанна не бросала их на произвол судьбы, она проводила со своим «войском» немалую часть дня. Но… какой толк⁈

– Демуазель! – генерал вошел в апартаменты Орлеанской Девы в городе (она не захотела оставаться в замке) с суровым лицом; в нем невольно проклюнулся прежний официоз. – Подскажите, кто командует вашими людьми?

– Я назначила троих сотников, генерал, – Жанна почувствовала чуждость в голосе своего спасителя и сама моментально покрылась иглами.

– Только троих?

– Конечно, у меня ведь три сотни воинов.

– А кто командует сотниками?

– Я. Я же правильно понимаю, что это МОЁ войско?

– Истинно так, – чуть поклонился Наполеон. – Но позволите ли вы дать вам несколько предложений? Из моего скромного опыта.

– Да уж извольте, – вежливость Жанны была ледяна, как январская колодезная вода.

– Вы ведь не собираетесь останавливаться на трех сотнях? Потому вам необходимы не три, а, хотя бы, десять сотников. Чтобы набирались опытом командования уже сейчас. Пусть состоящие при них два-три десятка сплачиваются в единые отряды. А новобранцы будут вливаться в эти уже готовые сотни. Это проще, чем создавать отряды из случайных людей. Далее, в лагере всегда должен быть единоначалие. Иначе там сформируется разброд и шатание. Так что: строгая дисциплина и командир, подчиненный лично вам. А командиру (и вам) нужен штаб.

– Штаб?

– Кто занимается кормлением и снабжением вашего войска?

– Добрые люди Руана щедро делятся с нами всем необходимым.

– А как вы считаете, будут ли они столь же щедры, если в вашем лагере будет не триста, а три тысячи воинов? Вам (и вашему командиру) нужен человек, который знает, сколько еды, питья и фуража требуется войску в день, в неделю, в месяц. Сколько из этого есть, где брать остальное. Он должен следить за полковой казной…

– Казной? У меня ее нет. Разве это дело войска?

– Я могу ошибаться, Жанна, но мой опыт подсказывает: кто армию кормит, тот и есть ее настоящий хозяин.

Орлеанская Дева впервые не стала отвечать сразу, оставив в колчане стрелы своей ледяной вежливости.

– Это всё непривычно мне, Луи, – задумчиво произнесла она. – Мне, действительно, есть над чем поразмыслить.

«Оказывается, она умеет слушать даже то, что ей неприятно» – Наполеон был почти счастлив.

– Еще одно, Жанна, – смягчился он. – На днях в Руан подойдет остальная Армия Пресвитерианцев. Я смогу выделить вашим сотням наставников для обучения. Воины должны тренироваться ежедневно – только так они научатся побеждать. Праздность убивает армию.

Покинув Деву, генерал сразу набросился на остальные дела. Прежде всего, в замке развернули лазарет, выделив под него сразу несколько зданий – всё-таки в битве раны получили более полутысячи человек. Большинство китайских лекарей тоже еще шли с корпусом Хван Сана (как и ремесленники), но спасать солдат надо уже сегодня. Затем вместе с Кардаком занялся трофеями. Минувшая битва оказалась весьма доходной: удалось и казну пополнить,и провиантом запастись в это голодное время начала лета.

Наутро к генералу явился архитектор де Бернаваль, уверявший, что нашел идеальное место для новой крепости. Наполеон определил текущие задачи штабу и офицерам, затем собрал людей Монгола и выехал на запад. Место находилось в шестидесяти ли от Руана (примерно в 27 километрах – прим. автора) – высокий и плоский взгорок на правом берегу Сены между двух глубоких распадков. Он густо порос лесом, тогда как в низинах находились довольно крупные деревни.

Место Наполеону понравилось. И не только стратегически. В обоих овражках к западу и к востоку от взгорка протекали весьма полноводные ручьи.

«Здесь можно будет поставить плотины… со временем даже каскад плотин, и разместить водяные двигатели, – озарило его. – Часть производства поставим внутри крепости, но кое-что придется оставить за стенами…».

– Мне нравится. Завтра же начинаем вырубку и расчистку территории. А вы, Александр, готовьте проект. Подскажите, где в округе есть подходящие каменоломни: мои отряды возьмут их под контроль, чтобы все ресурсы шли на крепость.

На расчистку отправили часть солдат и горожан-добровольцев. А, когда на следующий день к Руану приблизилась огромная колонна под командованием Хван Сана, генерал приказал разбивать лагерь прямо возле будущей крепости. В Руане остались лишь гвардейцы, люди Монгола, большая часть Псов и первый полк Головорезов. Добрых шесть тысяч солдат засучили рукава и резко ускорили работы по подготовке строительной площадки.

Срубленный лес сразу отправляли в сушилки, топившиеся ветками, сучьями и прочим хламом. Он пойдет на постройку казарм и самих укреплений. Поначалу Наполеон планировал возвести земляную крепость, которую постепенно заменят на каменную. Кузнецы Тадаши уже развернули походные кузни и сразу получили заказ на добрую тысячу лопат. Земля здесь будет перерыта основательно.

– Верно сделали, – задумчиво похвалил Наполеон довольного кузнечного старшину. – Хотя… Хотя, теперь всем вам предстоит работать по-другому. Давайте-ка соберем всё руководство – разговор есть.

Специально для генерала посреди огромного лагеря поставили роскошный трофейный шатер. Наполеон созвал туда всех старшин, и разговор затянулся на целый день.

Глава 7

– Мы не первый раз обживаемся на новом месте, – начал Наполеон свою речь. – И, как всегда, первое время вы будете работать без оплаты. Армия обеспечит вас необходимым, но прибыльным делом ваша работа станет лишь после того, как мы основательно обустроимся.

Ремесленники понимающе вздыхали. Уже несколько раз им приходилось создавать производство с нуля. И только они начинали работать широко – этот генерал срывался с места и увозил всех в новые неведомые дали. Но старшины уже настолько привыкли считать себя частью Армии, что терпели.

– Есть еще одна проблема. В этих землях торговля развита плохо. Если что-то не производится в самой Нормандии или ее окрестностях – значит, скорее всего, это почти невозможно купить. Более того, земли эти довольно бедны, здесь мало что производится с излишком. Так что берегите запасы материалов, которые мы привезли на кораблях.

Народ загудел.

– Все вы знаете Кардака, – Наполеон указал на казначея, который с несколькими помощниками стоял рядом. – Он будет обеспечивать вас всеми необходимыми ресурсами. Но! Все работы мы поделим на первоочередные, второочередные и третьеочередные. Мастера второй и третьей очереди не получат ничего, пока мы не обеспечим стратегическое производство. А, как я уже сказал, страна эта ресурсами небогата.

Старшины начали переговариваться, даже не скрывая своего возмущения.

– Вы, наверное, хотите меня спросить: а есть ли хоть какая-нибудь хорошая новость? – улыбнулся генерал. – Есть. Если всё пойдет хорошо, то это место станет для нас последним. Больше никуда не надо будет ехать. Обживайтесь здесь не как во временном лагере, а навсегда. Планируйте производство на многие годы!

– Тогда получается, все новости хорошие! – рассмеялся Тадаши Гэ.

– Это почему?

– Ты же сам сказал, сиятельный, что эта страна бедная. Сказал, что торговля тут не развита. А у нас уже давно отлажены и отработаны линии. Мы делаем множество товаров, которые не делают почти нигде. Раз нет торговли, то нет и конкурентов. Значит, мы скоро озолотимся! Сначала здесь, а потом и в соседних землях.

– Надеюсь, так и будет. Но сначала придется поработать бесплатно. И снабдить Армию всем необходимым.

Народ в шатре согласно закивал. Старшины собрались в кружок, и все вместе принялись распределять работы на перво– и второстепенные. Прикидывали, что должно за чем идти, чтобы при ограниченных ресурсах не возникло простоев. Разумеется, сразу начались споры, ругань.

– В самую первую очередь мне нужны пороховые мельницы, – перечислял Наполеон. – И работы должны идти сразу на всех этапах. Пока уголь и селитра заготавливаются, сразу нужно запускать и дробилки. Дело в том, что во Франции порох делают, причем, довольно активно. Кардак его уже закупает. Но здесь делают только пыль. Вам необходимо ее гранулировать… Кстати! Местным об этой операции не распространяйтесь. Подольше сохраним преимущество. Второе по важности: ремонтные мастерские. И для огнестрела, и для холодного оружия с доспехами. Производство самого оружия начнем позже (когда наладим добычу железа), а вот старое портить мы уже начали…

Наполеон порадовал некоторых мастеров, которые раньше находились в «арьегарде» производственных потребностей. Например, кожевников.

– Сразу ставьте большие мастерские. Здесь скот разводится активно, так что сырья хватит. А нам скоро понадобится много конской упряжи – это будет первая задача. Но дальше – больше! Нанимайте местных мастеров – своих рук вам не хватит. Кстати! Изучите их опыт – в седлах и сбруе здесь знают толк.

Заприметив мастера по бумаге, Наполеон оживился.

– Нагири! Твоя мастерская пойдет также в первую очередь. Мне понадобится много, очень много бумаги!

Густо обросший и совершенно седой, как камень соли, Нагири почтительно поклонился, но поднял руку, прося слово:

– Сиятельный, я думал над этим вопросом еще в портовом городке Ара-фио-ре. Во-первых, мне нужно изучить свойства клеев, которые изготовляют в этих землях. Но главная проблема: я узнал, что в этой Франции практически невозможно найти хлопок или даже хлопковую одежду. Люди ходят в одежде из шерсти или льна. Шерсть мне не годится совершенно… Боюсь, нехватка сырья станет препятствием для твоих планов.

Генерал задумался.

– В хлопок одета вся наша Армия, Нагири. Думаю, мы начнем менять их старые одежды на новые шерстяные – и старьё отдавать тебе. Но это, конечно, полумеры… Найди местных бумагоделателей, кажется, под Руаном есть бумажные мельницы. Узнай, из чего делают бумагу они. Подумай: может быть, можно что-то еще использовать?

– Я точно знаю, что хлопок лучше всего, мой господин, – скорбно вздохнул мастер. – Но я поищу. Помнится, древние мастера в Мин использовали кору тутового дерева. Растет здесь такое?

– Вряд ли. Но кора имеется у любого дерева. Экспериментируй!

…Каждая поставленная задача порождала вопросы. А поиск их решения – новые вопросы. Наполеону очень нужны были и крепость, и производственные линии. Чуть ли, не завтра. Но ком задач нарастал, неизбежно отодвигая заветную цель.

С литейщиком Ваном Чжоли он поговорил отдельно, чтобы не слышали лишние уши. Потому что его мастерам придется делать нечто совершенно новое. И, если порох или бумага стоят в первой очереди, но литейщики войдут в нулевую.

– Пока новые пушки делать не будем, мой друг. Но не расслабляйся, у меня к тебе две важные задачи. Отбери мне дважды по десятку лучших мастеров. Первый десяток – самые надежные и доверенные. Их я отвезу в Руан, и они, под строгим контролем Кардака начнут чеканить золотую монету. Потребуется сделать формы и наладить производство.

Денежная система Франции Наполеону не нравилась. 3 денье составляли один лиард, четыре лиарда – один су, 20 су – один ливр. Крупная монета – экю – вообще была разная. По весу, составу и, соответственно, стоимости. Генерал решил начать чеканку экю, равного пяти ливрам. Или ровно сотне су. Причем, свои су он тоже планировал делать – но после того, как появится собственное серебро. Наполеон уже нашел в Руане еврейского менялу, который обещал помочь подобрать идеальные сплавы для обеспечения точной стоимости будущих монет. Чеканка собственных денег нужна не только для удобства расчета, но и для пропаганды. Это будут деньги не региона, не короля – а деньги Франции. Цельной и единой.

– А вторая бригада? – поинтересовался невозмутимый Ван.

– О! Тут еще интереснее, – Наполеон даже потер ладони. – Нужно наладить отливку металлических брусочков. Крохотных, но абсолютно одинаковых. И на торце каждого брусочка должна быть буква. Но в зеркальном отражении. Каждой буквы мне потребуется по несколько сотен. Разрешаю тратить на это все запасы металлов, что есть у тебя. Подумай, из чего лучше всего их делать? Медь точно не пойдет – сильно мягкая. Попробуй бронзу. Кажется, у тебя и латунь есть? Или олово? Важно, чтобы усадка была минимальной – дабы форма не искажалась.

– Я лучше пойму, если ты объяснишь мне, для чего они, – спросил литейщик.

– Хорошо, – и Наполеон выдал Вану краткий обзор наборного книгопечатания.

К его удивлению, оказалось, что нечто подобное в Китае уже существовало, и Ван Чжоли, в общих чертах, знаком с принципом. Но описанная генералом конструкция даже китайца поразила своей завершенностью.

«Гутенберг, кажется, уже живет тут недалеко – в Германии, – размышлял Наполеон. – И скоро он построит свой первый печатный станок… Построил бы! Но мы сделаем раньше и гораздо лучше. А еще в огромном объеме!.. Может быть, я даже этого Гутенберга найму к себе».

Книгопечатание – вот каким новым оружием генерал собрался покорить Францию. Для Англии ему и пушек с ружьями хватит.

…Беседы то с одним, то с другим мастером затянулись почти до заката, но Наполеон не хотел ночевать в необустроенном лагере и заспешил в Руан. Тем более, что наутро у него были запланированы новые встречи. Генерал не забыл о необходимости тепло одеть своих воинов к осени. Только вот собственные мастера в этом вопросе ему не могли помочь. При Армии было немало портных, но тот же Нагири верно заметил: французы носят шерсть. И в новом деле ему больше подойдут местные ремесленники. Тем более, что Руан славился своими суконщиками. Торговец Пезан пообещал свести главнокомандующего с «лучшим портным» Руана.

Гийом Клеман был огромен. Ростом выше даже многих французов, с широкой спиной, круглым пузом, он еще и одежду носил с невероятным обилием складок, призванных показать, что достаток у него есть, и на материю он не скупится. Зато от подобных одеяний портной казался еще огромнее. Когда Клеман зашел в кабинет генерала, то занял в нем всё свободное пространство. Казалось, его масса даже свет выдавила обратно в окно. При этом мастер портной оказался не медлительным увальнем, а очень живым, подвижным и болтливым.

– Можете сшить такое?

Наполеон выложил перед ним несколько набросков зимней одежды. Один вариант – традиционная армейская шинель из его времени – длинное пальто прямого покроя с двумя рядами пуговиц. Такое могло пойти малоодоспешенным солдатам: Дуболомам, Псам, Женихам. Морякам еще. Но для латников – Головорезов, Самураев, китайцев – он разработал широкий запашной плащ с прорезями для рук и большой пелериной, которую можно накидывать на голову.

– Это… – Гийом Клеман на миг запнулся и перестал болтать. – Что это, Ваша Светлость? Святой Претекстат! Зачем вам это убожество? Ваша Светлость, позвольте, я лично сошью для вас прекрасный пурпуэн! Поверьте, я лучший в этом, и к королю на прием не стыдно пойти! У меня как раз имеется отрез с золотым шитьем – берёг для исключительного случая! Так вот, для вас ничего…

– Мне нужны именно такие одеяния. Сможете?

– Смогу, конечно… – Гийом всем своим видом демонстрировал, как это его унижает. – Но зачем вам эта ужасная одежда?

– Разве должно это вас волновать?

– Простите, Ваша Све…

– Возьметесь за мой заказ? – Наполеон уже приловчился пресекать поток слов из нутра необъятного портного на самом старте.

– Как можно отказать спасителю Орлеанской Девы! – замахал ручищами Клеман. – Дозвольте измерить…

– Стоп. Вы не поняли, Гийом. Это не мне, а для моих солдат. И шить надо не по фигуре, а несколько разных вариантов по размеру. Такие… усредненные.

– Для солдат? – Клеман даже не пытался скрыть разочарование. – И сколько?

– Порядка двенадцати тысяч изделий, – увидев, как мастер начал жадно хватать ртом воздух. – Гийом, успокойтесь! Это заказ на многие месяцы.

– Ваша Светлость, вы не понимаете. Я могу над одним платьем неделю заниматься. Даже две!

– Но вы же видите, как тут всё просто. Можно делать гораздо быстрее. Работать по одинаковым лекалам – на поток…

– Ваша Светлость! – Клеман выкрикнул с упрёком. – Я мастер! Я уважаемый портной Руана. Много лет мне пришлось достигать своего мастерства. Разве можно стать хуже себя?

– Но можно же найти решение, – Наполеон уже начинал злиться. Этому балбесу искать бы возможности, ведь такой большой заказ обеспечит его работой надолго; он же кочевряжится. – Вы получите от нас внушительный аванс: наймите людей, расширьте производство…

– Расширьте? Сударь, – потрясенный портной даже забыл про «светлость». – Вы прибыли издалека и не ведаете, как положено жить… – он внезапно оборвал фразу. – Все мастерские нашего цеха связаны статутом. Эти правила вносят справедливость в наши отношения. Никто не делает плохую одежду, никто не задирает цены, никто не пытается отнять у других работу. Цех запрещает нанимать подмастерьев или вводить оборудование сверх положенного. Это просто невозможно. И это… оскорбительно.

Наполеон уронил руки на стол. Получалось, в условиях города вообще ничего невозможно сделать?

– А если я выйду на весь ваш цех? Предложу всем мастерски одинаковый заказ. И все мастера выполнят равную долю работы. Это ведь не помешает… справедливости?

– Всем делать… это? – Клеман брезгливо покосился на эскизы шинелей. – Ваша Светлость, я вам от чистого сердца скажу: любой другой заказ нашим мастерам покажется привлекательнее этого. А коль уж вы вознамеритесь загрузить работой весь цех, то портные будут стараться избежать этого всеми силами. Сторонние заказы вырастут в цене, значит, те, кто будут шить для вас, окажутся еще и в проигрыше.

Каждой фразой портняжка-здоровяк бил Наполеона, словно, пудовым молотом.

– Скажите, а сырье на пошив этого… этой одежды у вас есть?

– Я намерен заказать его у городских сукноделов… – к концу фразы генерал уже почувствовал, где подвох.

– Вы ведь говорите о 12 тысячах костюмов. Представляете, сколько кусков сукна потребуется на это? Я помню, когда сам еще был зеленым подмастерьем, в те славные времена в Руане делали до 4–5 тысяч отрезов сукна в год! Но потом началась война, и король Генрих (отец нынешнего) пришел в Нормандию. Потом Бургундский герцог перешел на сторону Англии – и английское сукно широким потоком потекло в его владения: Фландрию, Брабант, Голландию. Грустно признавать, но самое дешевое и весьма неплохое сукно теперь делают там. Мы же, кроме местной шерсти, закупаем сырье в Кастилии. Что до войны было не так трудно, теперь же… В общем, не смогут наши сукноделы сделать ткань на 12 тысяч. Даже за год. Но и то, что они делают – они делают для КОГО-ТО. Это сукно уже кому-то обещано или даже продано заранее. Понимаете, Ваша Светлость? Вы хотите, чтобы мастера сделали дополнительно 30–35 тысяч туазов ткани! Да еще и одинаковой! Чтобы потом клеветники говорили, что руанцы разучились делать изысканное и разнообразное сукно!

Это был до ужаса неприятный разговор. Наполеон-то думал, что зимнее обмундирование станет всего лишь вопросом денег. А теперь ему требуется найти сырье, найти ткань, найти портных… Он снова вызвал к себе торгаша Пезана. Тот понял всё по лицу главы Пресвитерианцев.

– Мастера невыносимы, Ваша Светлость? Эх… Вы не представляете, как нашему брату с ними бывает тяжело! Сколько выгоды из-за них упущено. Твердолобые люди. Захватили контроль над производством и сидят сычами… А жизнь-то идет! Жизнь меняется!

– Рауль, мне, правда, некогда предаваться нашим общим горестям. Я ищу решение. Можете помочь?

– Генерал Луи, ради вас я готов на всё! С сукном помочь совсем просто. Поскольку цеха в городах (а особенно, в Руане) стоят стеной на пути развития, то оно – развитие, то есть – уходит за стены. В сёла. Вот взять, например, деревеньку Монтвилье, что недалеко от Арфлёра. Сто лет назад была неприметна и бедна, а сегодня – процветает. Надо лишь привезти им шесть, а они уже ее оприходуют. Всё в домах: в одних пряжу готовят, в других нить прядут, в-третьих – ее же красят, а наилучшие в мастерстве на станках ткани делают. Триста мастеров и мастериц там уже! Потом надо лишь собрать товар и оплатить работу.

– А скупаете в Монтвилье вы, как я понимаю?

– От вас ничего не утаить! – растянул улыбку Пезан.

– Сколько вы сможете поставить сукна?

– До конца лета – пять или шесть тысяч туазов. Но, если сойдемся в цене, я откажусь от некоторых покупателей в вашу пользу.

Наполеон дал понять, что над ценой еще подумает. Со слов купца он понял, что подобные рассеянные мануфактуры есть не в одном Монтвилье, и решил, что сам поищет новых крестьян-сукноделов.

– Принимайте заказ на пять тысяч туазов. Но сукно потребно одного качества: крепкое, плотное, теплое.

Рауль Пезан раскланялся: мол, всё понял, всё сделаю.