Текст книги "Эвис: Повелитель Ненастья (СИ)"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 33 страниц)

Глава 7

Шестой день третьей десятины второго месяца зимы.

С каждой стражей, проведенной на острове, в речи моих женщин стало появляться все больше и больше новых слов. И если для того чтобы запомнить самые простые из них, достаточно было увидеть шортики, футболки, босоножки и другие виды одежды, а потом услышать их названия, то для того чтобы научиться отличать панель управления синтезатором от панели управления вышкой для прыжков в воду, приходилось учиться. Впрочем, процесс был очень интересным, поэтому мы отдавались ему воистину самозабвенно.

Правда, режим посещения владений Амси пришлось немножечко изменить, и теперь на острове одновременно пребывало лишь четыре человека. А еще двое, один из которых обязательно должен был уметь активировать переход, оставались дома, чтобы не вызывать у домашних лишних вопросов. Тренировались мы тоже дома. И где-то на половину стражи дольше, чем раньше, так как по совету призрачной хозяйки пляжного домика начали отрабатывать элементы акробатики, паркура и борьбы.

Первые два нововведения веселили. Особенно Майру, Вэйльку и мелкую – девушки с таким удовольствием крутили сальто, прыгали через препятствия и кувыркались, что вызывали улыбки у Тины с Найтой. А вот третий поражал. Прежде всего, разнообразием арсенала приемов, которые позволяли творить с противником все, что угодно. Само собой, изучить все, что имелось в памяти искина, было невозможно, поэтому мы отрабатывали лишь рекомендованное. Дамы – броски, не требующие приложения силы, то есть, использующие скорость, массу и инерцию атакующего. А я вбивал в ноги куда большее. Так как, по словам Амси, обладал достаточным мышечным корсетом, силой и массой, чтобы использовать практически все, до чего додумались Ушедшие.

Занимались, как и раньше, под пробужденным Даром. Вернее, сразу под двумя. Поэтому хватали умения достаточно быстро, а потом делились правильными ощущениями с теми, кто отставал. И сразу же пробовали использовать усвоенные элементы в учебных поединках.

Иные бои заставляли смеяться до коликов в животе. Скажем, когда меня, провалившегося во время атаки, вдруг повело вокруг Майры и с размаху воткнуло спиной в пол, мои женщины хохотали так, что вызвали вспышку любопытства в сознаниях всех десяти наших воинов, тренировавшихся за домом. А полет Тины через весь зал, не закончившийся переломами только потому, что она вовремя ушла в перекат – нешуточный испуг у Найты, исполнившей бросок с перекатом через спину. И ехидное хихиканье мелкой троицы.

Кстати, стремительно расширяющийся арсенал наших приемов заставил задуматься и об изменении подхода к подготовке вассалов. Поэтому на четвертый день после начала сотрудничества с искином я спустился на задний двор сразу после тренировки, приказал Конгеру собрать и построить воинов в одну шеренгу, и обратился к ним с короткой речью:

– Род Эвис считается Странным со дня Обретения Воли, то есть, уже девятьсот тридцать шесть лет. Вы, вступившие в него не так давно, можете считаться членами рода, а можете стать ими на самом деле. То есть, прикоснуться к части его тайн, научиться куда большему, чем умеете сейчас, и проникнуться духом той самой «странности», которая превращает обычного человека в настоящего ар Эвис. За то время, которое прошло с момента принесения вами вассальной клятвы, я успел убедиться в том, что вы достойны предстать перед выбором. Поэтому предлагаю сделать еще один шаг к моему среднему кругу. Правда, с тех, кто захочет его сделать, я потребую Клятвы Мертвого Слова. Ибо есть мы, ар Эвис, и весь окружающий мир! И ничего из происходящего между нами не должно покинуть пределы этого поместья…

Как я и предполагал, стать «настоящими ар Эвис» захотели все до единого. Поэтому я принял у парней очередную клятву, и тут же «толкнул» Вэйлькиным Даром своих женщин. А когда они, облаченные в старые, но все еще любимые костюмы торренских наемниц, вышли на задний двор, продолжил свою речь:

– Род Эвис всегда славился своими бойцами. Поэтому с сегодняшнего дня вы начнете вбивать в ноги то, что превратит вас из средних кабанов в рубак, способных на равных противостоять самым сильным мечникам Маллора.

В эмоциях всех десяти парней вспыхнула такая неистовая надежда, что я еле удержал серьезное выражение лица, и закончил монолог:

– Конгер? Алиенна?

– Я, арр! – молодцевато отозвался десятник и полыхнул нетерпением.

– Я, муж мой! – негромко выдохнула мелкая и, выскользнув из-за моей спины, замерла на краю тренировочной площадки.

– Он атакует. Ты защищаешься.

Воин покосился было на груду тренировочных мечей, но я отрицательно мотнул головой:

– Нет необходимости.

– Как именно атаковать, арр?

– Свободный бой. Без ограничений…

Воин поклонился меньшице, вытащил из ножен клинок и неторопливо двинулся вперед. Атаковал где-то на половине доступной скорости, контролируя траекторию и глубину удара. Алька, притеревшись вплотную к клинку, чуть-чуть изменила направление его движения, затем закрутила парня вокруг своей оси, и он, нелепо взмахнув руками, вдруг оказался на спине.

Строй опешил. Конгер – тоже. Но, к моей искренней радости, не разозлился, а почувствовал нешуточный азарт. Поэтому мигом оказался на ногах и склонил голову в жесте уважения:

– Могу я попробовать еще раз, аресса?

– Бей в полную скорость и в полную силу! – очень благожелательно предложила она. А когда парень снова оказался на земле, поманила к себе ухмыльнувшегося Тиммела: – Теперь ты, насмешник!

В отличие от десятника, брошенного на землю, можно сказать, нежно, этого она воткнула в нее лицом. А когда воин вскочил и виновато склонил голову, недовольно поморщилась:

– Не заставляйте главу нашего рода разочаровываться в своем решении, ладно?

Намек поняли все. Поэтому через несколько ударов сердца на площадку вышли остальные женщины, выбрали себе по два ученика и дали им возможность попробовать себя на излом. Демонстрация возможностей вроде бы слабых и беззащитных дам поразила воинов настолько сильно, что мои объяснения они слушали, затаив дыхание. А когда я закончил говорить, разбил их по парам и предложил начать отработку движения предельно медленно, чуть не умерли от счастья.

Следующие несколько колец я с обеими Дарующими бродили по площадке, вслушиваясь в ощущения каждого из бросающих. Заметив ошибки, останавливали и объясняли, что парни делают не так. А когда исправили основные, оставили воинов заниматься самостоятельно, и ушли в баню. Мыться и приводить себя в порядок после тренировки.

Немного поотмокали в бочке. Ополоснулись. Позавтракали. Потом я сообщил, что первыми на остров отправляются Вэйлька с Найтой, и поинтересовался у остальных дам, кто составит им компанию, а кто останется дома на пару со мной. Остаться вызвалась Тина. Поэтому мы с ней проводили счастливиц до тайника и закрыли его за ними. Потом я поднялся в спальню и завалился на кровать, а советница куда-то исчезла. Ненадолго – где-то на четверть кольца. Потом пришла ко мне с полным кувшином ягодного взвара и устроилась по соседству:

– Разрешила Селии убраться на третьем этаже, в большой гостиной и в твоем кабинете. А Одена отправила за мэтром Колином.

– Зачем? – лениво поинтересовался я.

– Девочки нашли в архиве Амси изображения потрясающих бальных платьев. Скопировали штук пять через синтезатор, и чуть не разревелись, когда поняли, что носить их за пределами острова нельзя!

– Почему нельзя-то? – удивился я.

– Во-первых, смущают материалы, из которых они… хм… пошиты – нам, маллоркам, такие и не снились! Во-вторых, те немногие швы, которые мне удалось найти, отличаются от швов на наших платьях так же, как лед от пламени. В-третьих, на них не те застежки – там, где требуется соединение, один кусок ткани просто прилипает к другому или скрепляется с ним посредством какого-нибудь украшения, качество изготовления которого способно ввергнуть в глубочайшее отчаяние самого искусного ювелира!

– А, понял – вы нарисуете образ, а мэтр Колин воплотит его в реальность из тех материалов, которые никого не удивят! – догадался я.

– Ага! – кивнула Тина. – С фантазией у него все в порядке, поэтому если кто и справится с этой задачей, то это он. Кстати, о балах: тебе давно пора появиться в свете.

– Зачем⁈

Женщина посмотрела на меня, как на юродивого:

– У-у-у…

– А если словами?

– Да, Торвару ар Тиеру сейчас не до поединков. И покойный ар Фаррес уже не позлословит. Но если ты перестанешь выходить из дому, то зерна сомнения в твоих реальных возможностях, которые заронили эти двое, обязательно прорастут. Говоря иными словами, если ты постоянно перед глазами, значит, не опасаешься никого и ничего. Если пропал – ар Сиерс и ар Койрен тебе действительно поддавались.

Логика в ее объяснениях присутствовала, поэтому у меня здорово испортилось настроение. И я, перевернувшись лицом вниз, уткнулся лицом в подушку. Через пару мгновений подушка уехала куда-то в сторону, а Тина уселась мне на поясницу и легонько прикоснулась пальцами к плечам:

– Я понимаю, что выходить в свет тебе совсем не хочется, но ведь надо, правда?

– Надо… – угрюмо буркнул я, закрыл глаза и расслабился.

– Совсем девчонки тебя запустили! – беззлобно заворчала женщина, начав разминать мои плечи. – Со дня первого перехода на остров так ни разу и не помяли…

– Угу… – промычал я, растекаясь по простыне.

– Еще пару советов примешь? – вдруг спросила она.

– С каких это пор тебе требуется разрешение для того, чтобы выполнять свои обязанности? – удивился я. – Или тебе страшно не хватает комплиментов?

– От комплиментов я бы, конечно, не отказалась! – весело хихикнула советница, но сразу же посерьезнела: – Но оба вопроса, которые меня волнуют, несколько…

– Тина, прекрати ломаться, я слышу твои эмоции!

– А я нет! Хотя настолько к этому привыкла, что от пустоты там, где обычно ощущаются ваши души, чувствую себя огрызком чего-то целого… – расстроено объяснила она, а затем, по своему обыкновению, озвучила и остальные свои мысли: – Поэтому-то и захотела тебя помять – так можно чувствовать тебя хотя бы ладонями…

– … и бедрами! – поддел ее я, был наказан несколькими тычками между ребер и, наконец, услышал то, что она собиралась сказать:

– Запрети Вэйльке и Найте менять твою внешность! Я понимаю, что им хочется, чтобы ты выглядел идеально, но даже то, что они добавили тебе за эти месяцы, привлекает лишнее внимание!

Я нахмурился:

– А разве они что-то добавляли? Я, честно говоря, не замечаю никаких изменений.

– Со стороны особо не видно! – вздохнула женщина. – Просто потому, что ты очень уж ладно скроен и выходишь в свет одетым достаточно тепло. Но вблизи твой вид заставляет задуматься: рост у тебя уже куда выше, чем у любого маггорца и доброй половины торренцев. Плечи – как у Бриела ар Маггора. И мышцы прорисованы так, что способны вызвать любовное томление у любой женщины детородного возраста. А ведь ты еще растешь и будешь расти лет до двадцати пяти! Представляешь, в какого громилу ты превратишься, когда окончательно заматереешь⁈

– Понял, объясню! – пообещал я.

– Вторая проблема – с деньгами… – после небольшой паузы сказала она. – Четыреста золотых, которые ты получаешь ежемесячно, это немало, но только на первый взгляд. В реальности же все выглядит совсем не так радужно. Пять женщин – это пять нарядов на каждый прием или бал. И пусть мы одеваемся далеко не у самого известного портного Лайвена, денег на платья уходит прилично. Продукты, дрова, содержание десяти воинов, четырех слуг и двух десятков лошадей тоже влетают не в медный щит, поэтому наши запасы медленно, но уверенно тают. В общем, я вижу два выхода. Первый – это умерить траты. В частности, на все не особо важные приемы ты можешь ездить с одной из супруг, а остальных, чтобы не обижались, отправлять на остров…

– А что, логично! – подумав, пробормотал я. – Как ты мне когда-то говорила, все жены или меньшицы Странного рода рано или поздно отдаляются от света и начинают вести себя так, как будто весь остальной мир им не интересен, а благородные забавы скучны. Поэтому, если кто и удивится такому их поведению, то «настоящую причину» ему быстро объяснят. А что со вторым выходом?

Тина ощутимо заколебалась, затем передвинулась чуть пониже, провела ноготками от шеи и до поясницы, и замялась:

– Я считаю, что имело бы смысл осторожно поинтересоваться…

– А если без лишних слов? – резким движением таза чуть-чуть подкинув ее в воздух, фыркнул я.

– В архиве Амси очень много чего интересного. Некоторые идеи можно продать. Например, идею летних зонтиков. Или лифчиков. Или мороженого.

– А что это такое?

Тина хихикнула:

– Зонтик в сложенном виде – что-то вроде легкой и очень красивой трости. К одному из ее концов крепятся спицы, между которыми натянута яркая ткань, отороченная кружевами. В жаркий день спицы раскрываются, ткань натягивается, «трость» небрежно поднимается над головой, и зонтик начинает защищать прогуливающуюся и невероятно гордую собой даму от прямых лучей Ати. Мороженое – это лакомство. Объяснять, каково оно на вкус, не буду: окажешься на острове – подплывешь к бару, закажешь и попробуешь. Что касается лифчика, то его я могу показать: как раз взяла с собой, чтобы разобраться, как он устроен.

– Показывай! – потребовал я и невольно восхитился той скорости, с которой женщина спрыгнула с меня и скрылась в смежной спальне.

Вернулась меньше, чем через пятую часть кольца. В коротких шортиках, в которых носилась по острову весь вчерашний день, и в верхе от купальника, но каком-то странном.

– То, что шьет мэтр Колин, похоже на лифчик, как кочерга на твой родовой меч! Тем не менее, его изделия красивы, но толком никому неизвестны, ведь все остальные портные Маллора шьют для нас, женщин, исключительно нижние рубашки и корсеты… – забравшись на постель, сообщила женщина. – Я попросила Амси синтезировать один из самых древних вариантов. Из обычной ткани и с самыми простыми застежками. Но даже в нем несколько десятков деталей.

– На «самый древний» как-то не похож! – заметил я, разглядывая произведение портновского искусства. – Выглядит бесподобно!

– Самое главное другое! – гордо усмехнулась Тина. – В отличие от корсетов, лифчик не сдавливает легкие, не мешает двигаться, великолепно поддерживает грудь и меняет ее форму в лучшую сторону. Далее, снять или одеть его можно без посторонней помощи. И, что самое главное, лифчик можно носить даже под нижней рубашкой, то есть, казаться молодой и красивой в чем угодно. И куда дольше, чем получается у женщин сейчас. А значит, продолжать нравиться мужу…

Идея была толковой, о чем я и заявил. Для того чтобы доставить Тине еще немного удовольствия, эдак с половину кольца «изучал» лифчик во всех подробностях. А потом «пришел к выводу», что он, безусловно, нужен, но лишь для продажи или как фон, оттеняющий невероятную красоту ее груди, которая прекрасна сама по себе и не требует никакой поддержки. А когда почувствовал, что комплимент согрел советнице душу, нагло завалился на спину и намекнул, что массаж, собственно, можно было бы и продолжить. Но мять желательно переднюю часть тела, дабы я мог и дальше любоваться восхитительно красивым телом одной из своих любимых женщин…

…Откладывать свой визит к нам мэтр Колин не захотел, поэтому уже через стражу стучался в наши ворота. Разделся в прихожей, в сопровождении Селии поднялся в большую гостиную и угостился горячим вином. А потом попал в руки моей советницы, крайне неохотно прервавшей массаж и заставившей себя одеться. Я, послонявшись по дому и помаявшись от скуки, вдруг вспомнил о необходимости выйти в свет и, недолго думая, отправился в кабинет. А по дороге крикнул Селии, чтобы она принесла мне все приглашения, которые за последние дни доставили посыльные.

Несмотря на конец зимы, таковых оказалось штук пятнадцать – благородные, по каким-то причинам не уехавшие в свои маноры, жаждали развлечений и устраивали их с завидным постоянством. Прочитав и разложив надушенные куски пергамента по дням, я отодвинул приглашения на мероприятия, которые приходились на дни моего дежурства. Потом добавил туда же приглашения на ближайшие два вечера и… нехотя вернул их обратно. После чего мрачно оглядел оба имени, красующиеся перед подписью, и решил, что принимать решение, не выслушав мнения советницы, не резон. Поэтому взял ненавистные листы пергамента, прошел по коридору, перешагнул порог большой гостиной и мысленно хмыкнул: мэтром Колином оказался очень неплохо сложенный мужчина лет двадцати восьми с довольно приятным лицом.

Увидев меня, портной мгновенно оказался на ногах, сложился в поясном поклоне, а затем рассыпался в славословиях. Только вот восторгался он не гостеприимством рода Эвис, не его славой и даже не красотой моих женщин, а потрясающе свежим взглядом на окружающий мир, невероятной смелостью суждений и способностью прозревать будущее! При этом его комплименты были искренни и говорились с душой, поэтому я приветливо улыбнулся и пошутил:

– Странный род – странные идеи!

– Это вы странные⁈ – искренне возмутился мужчина. – Странные все остальные! А вы – правильные!

– Я тоже так считаю! – успокоил его я, затем подошел к Тине и показал ей оба пергамента.

– Этот! – не раздумывая, выбрала она, а затем попросила: – Арр, вы не уделите нам немного времени?

Просила с душой, сопровождая слова выплеском чувств, и я согласился – сел в ближайшее кресло и разрешил сесть портному:

– Слушаю!

Оказалось, что мэтр Колин переживает не лучшие времена: лавка, которую он получил в наследство от отца, приглянулась главе гильдии портных, и теперь мастера из нее планомерно выживают. Не гнушаются ничем – отваживают покупателей, переманивают к себе поставщиков ткани и пару раз даже угрожали подпустить под нее красного петуха. Не все ладно стало и с клиентами – единственными благородными, которые когда-либо пользовались его услугами, были мы. А большую часть простолюдинов отпугнули или переманили все те же гильдейские. Ну и, до кучи, последнее время его лавку несколько раз проверяли волкодавы из Разбойного приказа. Просто так. В итоге его семья начала перебиваться с хлеба на воду, а меньшицы Колина стали побаиваться выходить из дому.

Слушать этого человека мне понравилось. Равно, как и наблюдать за его поведением – он не лебезил, не заискивал, не пытался лезть в душу или льстить. Да и Вэйлька, помнится, называла его достойным уважения. Поэтому я, недолго думая, поинтересовался:

– Под мою руку пойдешь?

Мужчина растерялся. Но довольно быстро справился со своими чувствами и согласился. Причем, не торгуясь и не пытаясь выяснить, какие условия я ему предложу:

– Почту за честь, арр!

Я принял его клятву, затем позвонил в колокольчик, дождался, пока на пороге гостиной появится Селия, и приказал позвать ко мне Конгера.

Десятник явился так быстро, как будто ждал на первом этаже. Гулко ударил кулаком по груди и замер, как вкопанный.

– Это мэтр Колин! – сообщил ему я. – С сегодняшнего дня он под моей рукой. Возьми пару ребят, наведайся в гости к главе гильдии портных и объясни ему новый статус этого человека. А заодно намекни, причем как можно понятнее, что если лавка мэтра Колина ненароком сгорит, то я смертельно обижусь. Выполняй!

Воин коротко кивнул и исчез. А я отправил Тину за кошелем с деньгами и повернулся к гостю:

– Значит, так. С Чумной Крысой[1] я поговорю сам. Если получится, то еще сегодня. Но в любом случае, если тебя снова навестят волкодавы из Псарни[2], то посылай их ко мне. А если они вдруг не поймут этого намека, то запомни имена тех, кто тебе посетил, и передай парням Конгера.

Портной встал с кресла и благодарно поклонился:

– Спасибо, арр!

– Это еще не все! – жестом приказав ему сесть, я забрал у вернувшейся женщины кошель и достал из него пять золотых: – Завтра-послезавтра к тебе начнут приезжать благородные. Приведи лавку в порядок, купи нормального вина, выпечки, приодень своих меньшиц, как следует, и так далее – в общем, сделай все, чтобы дамы не сбежали еще до того, как увидят, что именно ты шьешь.

– Понял, арр! Сделаю! – повеселел мужчина.

– И последнее: повысь цены. Раз в десять-пятнадцать!

– Простите, арр⁈

– Для того, чтобы носить обычные вещи, много смелости не требуется! – ухмыльнулся я. – А тот, кто выше любых условностей и может позволить себе быть особенным, не должен считать медные щиты.

Мэтр Колин неуверенно посмотрел на меня. А Тина расхохоталась. В голос. А когда вытерла слезы, выступившие в уголках глаз, то взглядом попросила у меня разрешения кое-что добавить. И, получив, обратилась к портному:

– Твои девочки в состоянии работать очень быстро?

Тот утвердительно кивнул.

– Тогда возвращайся в свою лавку и жди: через пару страж я подъеду и объясню, что им потребуется пошить к завтрашнему вечеру…

…Сразу после ухода портного загадочно улыбающаяся Тина попросила меня отправить ее на остров. И пропала почти на стражу. Вернулась в компании Майры и Найты. Дарующую оставила мне, а сама, прихватив кошель с двумя десятками золотых, в сопровождении старшей жены и четверки парней Конгера унеслась к мэтру Колину.

Потерзав меньшицу вопросами, но так ничего не выпытав, я обиделся, оделся, приказал Рогеру оседлать Черныша и тоже уехал. Срывать зло на Чумной Крысе. До Псарни долетел, как на крыльях, благо из-за морозной и ветреной погоды праздношатающегося народу на улицах было немного. Спешился у коновязи, вошел в здание и, кивая знакомым волкодавам, поднялся к кабинету Большого Начальства.

Как ни странно, ар Биер не только оказался на месте, но и поспешил меня принять. Поэтому уже через сотню ударов сердца я перешагнул порог хорошо знакомого кабинета и холодно уставился в глаза его хозяину:

– Здравствуйте, арр!

Овьен не чувствовал за собой никакой вины, но все равно напрягся. И слегка побледнел:

– Добрый день, арр Нейл! Искренне рад вас видеть!

Судя по тому, что я слышал, насчет «искренне» и «рад» он очень сильно преувеличивал, но заострять на этом внимание в мои планы не входило. Поэтому я прошел к креслу для посетителей, брезгливо оглядел потертое и засаленное сидение, и раздраженно огляделся.

– Пожалуйте вот сюда! – засуетился глава Разбойного приказа и самолично отодвинул от стены весьма и весьма недешевое кресло.

Я поблагодарил, сел, устроился поудобнее и опустил левую ладонь на подлокотник, а правую – на рукоять родового меча. Постаравшись, чтобы последнее выглядело как можно более угрожающе:

– Скажите, арр, а что ваши люди пытаются найти в лавке моего человека?

Ар Биер растерялся:

– Мои люди⁈ В лавке вашего человека⁈ Клянусь Пресветлой, первый раз об этом слышу!

Я нахмурился, слегка выдвинул клинок из ножен, полюбовался на отполированную сталь, а затем нехотя вернул его обратно и с надеждой в голосе поинтересовался:

– Может, вы запамятовали? Человека зовут мэтр Колин. Он портной. А его лавка расположена на Ореховой аллее.

Судя по вспышке эмоций, и имя, и адрес Овьен как минимум, слышал. Но вида не показал:

– Нет-нет, не припоминаю… Но обязательно разберусь! И примерно накажу тех, кто позволил себе мешать работе достойного маллорца. Кстати, как насчет кубка хорошего вина?

Я задумчиво посмотрел на хозяина кабинета, и, «поколебавшись», отказался:

– Хотелось бы, но я сегодня встал не с той ноги. А убивать кого-нибудь без очень веской причины мне невместно.

Чумная Крыса нервно сглотнул подступивший к горлу комок, но с утверждением согласился:

– Достойный подход, арр! Тогда, может, имеет смысл наведаться в Дуэльную школу мастера Элмара? Провести десяток поединков, сбросить плохое настроение…

– Пробовал… – угрюмо буркнул я. – С утра подрался с четверкой своих вассалов – чуть двоих не покалечил. Вот и решил срываться на посторонних… О, кстати, а что там с теми семнадцатью головами, которые я вам приволок летом?

– Хорошо, что напомнили! – засиял хозяин кабинета, при этом не испытывая никакой радости. И в сердцах рванул на себя выдвижной ящик стола. – Вам полагается шесть золотых и двадцать пять серебряков!

– Серебряки передайте тому, кто сверял приметы, а золото я заберу! – решил я, смахнул монеты в кошель, потом вдруг оскалился и вскочил, в движении возложив десницу на меч: – Вы подали мне о-о-очень интересную идею!!!

И, мысленно пожалев о том, что нельзя сначала запечатлеть, а потом и показать девочкам испуганное лицо Чумной Крысы, стремительно вышел из кабинета…

…Вернувшись домой, я обнаружил, что меня ждет одна лишь Найта. Расстроился, поручил Черныша заботам Рогера, а сам отправился смывать с себя запах пота. Но не успел раздеться и забраться в бочку, как в мыльню зашла Дарующая и тихо попросила:

– Не обижайся на нас, пожалуйста! Мы просто хотим сделать тебе сюрприз, а если все расскажем заранее, то будет неинтересно…

Я прислушался к собственным ощущениям и виновато вздохнул:

– Это не обида. Просто я привык к тому, что рядом всегда кто-то есть. А сегодня, когда вы ушли на остров, вдруг перестал чувствовать ваши Дары. Потом умчалась Тина, и стало пусто не только на душе, но и вокруг. А ведь еще недавно я десятинами мотался по лесам в одиночку – и ничего.

Женщина повеселела:

– Такая «обида» мне нравится!

– Тебе нравится, а меня не радует! – проворчал я. – Расскажи хоть, что вы делали на острове…

Найта слегка порозовела, затем махнула рукой на свою стеснительность, стремительно разделась, забралась ко мне в бочку и, усевшись напротив, раскинула руки по ее краям:

– Сначала катались на скутерах! Скутер – это такая маленькая лодка, на которой сидишь верхом и держишься за небольшие ручки. Если крутить правую, то он срывается с места и несется по поверхности воды раз в пять быстрее любой лошади! Если левую – либо взлетает, либо опускается под воду! А еще на нем можно резко поворачивать, прыгать с волны на волну и крутить сальто…

Чем дольше я ее слушал, тем больше ужасался. И в какой-то момент не выдержал:

– Найта, но ведь ты не ребенок! Неужели ты не понимаешь, что на них можно запросто убиться⁈

– Убиться не получится, даже если очень постараться! – уверенно ответила она. – Амси сказала, что какой-то там экстремальный режим отключен, а в обычном скутер сам сбрасывает скорость перед препятствиями или отворачивает от них. А слишком резкие маневры сглаживает! Кроме того, перед тем как разрешить нам кататься, Майра заставила всех пройти полную программу обучения катанию на этой штуке. И заставила надеть и ленты персональныхантигравов, и спасательныежилеты. То есть, такие тонюсенькие безрукавки, в которых невозможно утонуть даже в самый сильный шторм.

– Умница! – чуть-чуть успокоившись, буркнул я.

– Ты себе не представляешь, какая… – без тени улыбки подтвердила Дарующая. – Мелким не дает расшалиться, Тину заставляет тянуться за ними, а мне не позволяет сомневаться в себе. При этом все это у нее получается мягко, ненавязчиво и совсем не обидно.

– Она просто вас любит! – улыбнулся я.

Дарующая спрятала взгляд под густыми ресницами:

– Да, именно любит. Так же, как ты, Тина и все остальные. А у меня так пока не получается.

– Неправда! Я ведь тебя слышу целыми днями, не забыла?

– Она любит слепо, не задумываясь, просто потому что один раз приняла нас душой! – всхлипнула Дарующая и тихо заплакала. – А я все время сомневаюсь, ищу во всех вас какие-нибудь изъяны и до ужаса боюсь их найти…

Я промолчал, ибо чувствовал ее эмоции и понимал, что она пытается выговориться.

– Знаешь, я до смерти устала ждать неприятностей, видеть кошмары и чего-то бояться! Я хочу просыпаться с утра с улыбкой не на лице, а в душе, так, как это делает Майра! Хочу чувствовать себя неотъемлемой частью семьи и наслаждаться этим каждый миг своего существования!! Хочу просто жить, понимаешь⁈

Я подался вперед и ласково провел ладонью по предплечью по-настоящему несчастной женщины:

– Знаешь, еще в начале лета Майра сомневалась в себе почти так же, как ты. Потом я озвучил ей мысль, на которую меня невольно натолкнула Тина, и она, приняв ее душой, стала такой, какой ты видишь и слышишь сейчас. Попробуй, может, и у тебя получится?

Найта посмотрела на меня с такой надеждой, что у меня екнуло сердце:

– Какую мысль?

– Есть наша семья и весь окружающий мир. Со стороны мы должны казаться единым целым, готовым ко всему на свете. А внутри семьи можем быть любыми – грустными или веселыми, уставшими или полными сил, переполненными горем утраты или жаждущими веселья. Ведь те, кто рядом с нами, знают, какие мы на самом деле. И любят по-настоящему. Поэтому примут нас любыми, развеселят, добавят сил, поддержат или разделят одну боль на шестерых…

Найте стало чуточку легче, поэтому я продолжил:

– Чуть позже, уже во время нашего пребывания на заимке, на эту мысль очень здорово легла другая, которую мне подарила Алька. Она в какой-то момент пришла к выводу, что уверенность в себе Майры и ее умение справляться со страхами существуют только до тех пор, пока есть я…

– Она права… – тихо подтвердила женщина.

– Да, права! – согласился я. – Только ты не дослушала. Подумав немножечко еще, Алька пришла к выводу, что это правильно. Ибо мы – семья. Поэтому каждый из нас должен опираться сразу на пять самых близких душ на свете. А теперь представь, что перед твоими сомнениями не одна ты, а мы все! Смогут они нас испугать?

Она отрицательно мотнула головой:

– Нет.

– Что касается поиска изъянов… Помнишь шутку Альки о том, что у меня одна женщина? В смысле, с одной душой и пятью телами⁈

– Конечно! – слабо улыбнулась Дарующая.

– Какой смысл искать в этой душе какой-то изъян, если ее уверенность в себе – от Майры, ум и опыт – от Тины, бесстрашие – от Альки и так далее? Ведь эта Личность идеальна!

– Значит, есть наша семья и окружающий мир? – вкрадчиво переспросила Найта, а в ее Даре начало разгораться какое-то уж очень жгучее пламя. – И плевать на то, что творится за пределами одной общей души⁈

Я утвердительно кивнул. И плеснул в нее непоколебимой уверенностью:

– Да.

В эмоциях женщины словно что-то взорвалось. А во взгляде появилась легкая сумасшедшинка:

– Боюсь, что с сегодняшнего дня твоей старшей жене придется успокаивать еще одну расшалившуюся девицу!

[1] Чумная крыса – прозвище Овьера ар Биера, начальника Разбойного приказа и родственника королевы Маниши.

[2] Псарня – народное название штаб-квартиры Разбойного приказа. Кстати, сотрудников последнего в народе уважительно называют волкодавами, а неуважительно – псами.