Текст книги "Эвис: Повелитель Ненастья (СИ)"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 33 страниц)

Глава 2

Третий день второй десятины второго месяца зимы.

…Дворец мы покинули ни свет, ни заря. Пронеслись по заснеженным улицам города, въехали во двор своего дома и разбежались, кто куда. А уже через половину стражи я и обе Дарующие, одетые по погоде и нагруженные плотно забитыми переметными сумками, заявились на конюшню. Чтобы вскоре, уже одвуконь, выехать за ворота.

Ехали быстро, по центральным улицам, особо нигде не задерживаясь. Поэтому выбрались за стены Нижнего города и оказались на хейзеррском тракте одними из первых. Легкий ветерок, дующий с заката, приятно пах лесом и бодрил. Меня. А моих женщин заставил закутаться в полушубки, надвинуть меховые шапки чуть ли не на глаза и прикрыть зарумянившиеся лица вязаными полумасками. Впрочем, решимости ехать дальше не убавил, ибо стоило мне поднять Черныша в галоп, как обе инеевые кобылицы последовали моему примеру. А через считанные мгновения, вернее, сразу после того, как мы промчались мимо первых телег небольшого купеческого обоза и вырвались на простор, в эмоциях младшей появилось чувство щенячьего восторга.

Сообразив, что Вэйлька никогда не испытывала ничего подобного, я послал ей ощущение тепла и счастья. И чуть не задохнулся от ответа, в котором чувствовались искренняя благодарность, воистину безграничная любовь и искрящееся веселье.

По хорошо наезженному санному пути мчались две с лишним стражи, пока не добрались до промерзшей до дна Колючей, не съехали с тракта и не углубились в лес. А когда я пригладил следы лошадей еловыми лапами и припорошил их снегом, неторопливо поехали на полночь. Само собой, не по чаще, а по-над берегом, на который выбрались за ближайшим поворотом русла.

Здесь, вдали от города, было немного холоднее, поэтому мои женщины начали подмерзать. И мне пришлось показать им, как можно бегать, взявшись рукой за стремя. Такой способ передвижения – кольцо в седле, кольцо бегом – им понравился. Тем более что во время пробежки не возбранялось бросаться снежками или падать спиной в мягкое белое покрывало, чтобы посмеяться или полюбоваться на низкое, затянутое облаками, небо.

В таком режиме передвигались легко и быстро, поэтому до цели нашего путешествия – Келлатских холмов и прячущихся между ними озер, к которым Шеллу и меня когда-то вывозил отец – добрались в середине второй половины дня. И, заехав в густой ельник, спешились.

– Ночуем в одном из этих шатров? – весело поинтересовалась Вэйлька, показывая рукой в белоснежной меховой варежке на нижние лапы елей, пригнувшиеся под весом снега.

Я утвердительно кивнул.

– Жалко, что с нами нет Майры – вот бы она порадовалась!

– Свозим и ее, и Тину с Алькой. Как только можно будет за них не волноваться! – пообещал я. – Может быть, даже после следующего дежурства.

– Здорово! – обрадовано выдохнула младшая Дарующая, сбросила в снег переметные сумки и занялась лошадьми.

Опыт, полученный женщинами за время летних скитаний, никуда не делся. Поэтому вскоре выбранный Вэйлькой «шатер» обрел жилой вид, лошади были обихожены и отогнаны на крошечную полянку с наветренной стороны от нас, а рядом с будущим кострищем возникла приличная куча сушняка. Когда я разжег костер, обе Дарующие переоделись в сухое, согрелись и занялись приготовлением ужина. А я унесся в лес ставить сторожки и простенькие, но действенные ловушки.

Закончил, когда небо начало стремительно темнеть, а от костра потянуло запахом жарящегося мяса. Вернулся к месту ночлега, уселся на седло, поставленное во главе «стола», и по-очереди оглядел обеих женщин.

Вэйлька, успевшая напробоваться горячего вина, наслаждалась всем, что видела или чувствовала: дышала полной грудью, упиваясь свежестью морозного воздуха и непередаваемым ароматом хвои, изредка зачерпывала снег ладошкой и подолгу любовалась какой-нибудь снежинкой, или переворачивала прутья с нанизанными на них кусками мяса и предвкушала, как будет наслаждаться его вкусом. А вот Найта ее восторгов не разделяла – смотрела в огонь, практически не отрываясь, зябко ежилась и изредка тяжело вздыхала.

Когда мясо сочли готовым, старшая Дарующая слегка оживилась. Но ненадолго – съев куска четыре, вымыла и высушила руки, вернулась на свое место и попыталась снова уйти в себя. Но не тут-то было – Вэйлька, только-только умявшая целых два прута и начавшая заглядываться на третий, вдруг повернулась к ней и достаточно жестко усмехнулась:

– Сестричка[1], если ты не возьмешь себя в руки, то никакой инициации не будет!

– Не поняла? – растерялась Найта. – Почему⁈

– Помнишь, когда я была совсем маленькой, ты постоянно говорила, что Дарующая – это женщина, которая контролирует себя всегда и везде?

Старшая Дарующая виновато потупилась:

– Я просто боюсь – вдруг что-нибудь пойдет не так?

– «Что-нибудь» может пойти «не так» только в том случае, если ты продолжишь рвать себе душу неуверенностью в себе и глупыми страхами! – неожиданно зло рявкнула Вэйлька. И тут же заставила себя успокоиться: – Хотя нет, если ты не уймешься, то Нейла я к тебе не подпущу. Ни за что на свете!

– У нее все получится. Вот увидишь! – уверенно сказал я и передвинул седло так, чтобы оказаться вплотную к Найте.

Та благодарно улыбнулась, коснулась плечом моего плеча, а затем решительно тряхнула распущенными волосами:

– Все, я уже не дергаюсь. Слышишь⁈

Вместо ответа «старшенькая» обожгла «младшенькую» теплом своего Дара, а затем протянула ей еще один кусок истекающего соком мяса:

– Тогда живи текущим мгновением. Как летом. Вспомни: ВСЕ, чего ты тогда панически боялась, через какое-то время начало доставлять тебе радость, а те страхи, которые тогда пугали – вызывать смех.

– Да уж! – слабо улыбнулась женщина. – Скажи мне кто-нибудь еще прошлой зимой, что я буду нырять в озеро в полной темноте, да еще и в сотне шагов от берега, рассмеялась бы ему в лицо!

– А помнишь, как прыгнула с большого валуна головой вниз? – напомнила Вэйлька.

– Еще бы: я висела под водой и чувствовала себя такой счастливой… – мечтательно выдохнула Найта.

– А мне показалось, что ты вот-вот лопнешь от гордости! – усмехнулся я.

– Могла и от нее. Но упивалась своей храбростью, жаждала поделиться ею с вами как можно быстрее, поэтому, еще не вынырнув, попыталась тебе показать, что во время падения почувствовала себя птицей!

– Ах вот оно что! – притворно удивился я. – А я-то думал, что ты висишь над дном, раскинув в стороны руки, для того чтобы я как можно лучше оценил последние изменения!

Смущаться Старшая Дарующая и не подумала. Наоборот, весело рассмеялась и посмотрела мне в глаза сияющим от восторга взглядом:

– В тот момент я была такой счастливой, что не заметила бы даже Преддверия Бездны, открывшегося прямо под ногами, а уж о каком-то там стеснении и не вспоминала! Кстати, я до сих пор считаю тот миг одним из самых ярких и приятных за всю прожитую жизнь.

– Вот сейчас ты в том настроении, которое нам требуется! – предельно серьезно сказала Вэйлька и мотнула головой в сторону «шатра»: – Иди, пока не испугалась снова…

– Уже не испугаюсь! – пообещала Найта, но распоряжение выполнила – встала с седла, приподняла тяжелую лапу и скользнула под нее.

Я последовал за ней всего через несколько десятков ударов сердца. Но, оказавшись в приятном полумраке, удивленно услышал перестук зубов:

– Д-давай б-быстрее – тут ужас-с, к-как холод-дно!!!

На то, чтобы раздеться и забраться под гору меховых одеял, потребовалось совсем немного времени, но старшая Дарующая встретила меня с такой радостью, как будто мерзла в одиночестве не менее суток. Мало того, не успел я улечься на спину, как она порывисто обняла меня за шею, прижалась к боку порядком окоченевшим телом и простонала:

– О-о-о, какой ты горячий!

– Сестричка, держи себя в руках! – тут же донеслось от костра. – Я одолжила тебе мужа только для инициации!

– Болтушка! – беззлобно отозвалась женщина и пробудила Дар в полную силу. Жаркий, ощущающийся намного ярче, чем раньше, и кружащий голову предвкушением чего-то яркого и светлого. А потом как-то уж очень храбро и безрассудно ткнулась губами в мое ухо: – Прижми меня к себе, пожалуйста…

Я ухмыльнулся, перевернулся на бок, положил ладонь на чуть прогнутую поясницу, легонечко надавил и обрадовался – самая пугливая из моих женщин осторожно подалась вперед. Сначала коснулась грудью и прислушалась к моим эмоциям. Не обнаружив в них ни желания, ни похоти, пару мгновений колебалась и… перешагнула через свой страх. Нет, не перешагнула, а перепрыгнула – обняла за талию и решительно прижалась всем телом. А когда убедилась, что похоти во мне не появилось даже после «такого жуткого бесстыдства», окончательно расслабилась – немного поерзала, чтобы найти положение, в котором меня «слышно» лучше всего, и «толкнула» навстречу свой Дар. Решительно, бесстрашно и целиком!

В голове мгновенно помутилось, и мы стали единым целым. Только превратились не в Ати и не в ветер Вэйльки, а в тысячу небольших ручейков, стремительно вливающихся в могучий водный поток, несущийся к далекому морю!

Чувствовать себя неудержимой стихией было настолько здорово, что я тянул и тянул в себя все новые ручейки, и в какой-то момент почувствовал себя всесильным. Улыбнулся, охватил взглядом весь мир, услышал где-то на краю общего сознания два «брошенных» тела и осторожно потянулся к ним парой ручейков-рук. А когда ощутил, как колотятся их сердца, вдруг вспомнил о Вэйльке и тихонечко позвал.

Меньшица отозвалась, но почему-то с легким испугом. Когда поняла, кому принадлежит «голос», то на несколько мгновений разорвала образовавшуюся связь. А затем скользнула по поверхности нашего с Найтой потока теплым, ласковым и знакомым до последнего дуновения ветром. Но мне… не понравилось. Расстояние между нами и ею. Поэтому я потянулся ко второму Дару, растворил его в нас и превратился в бурю! Но – в добрую, то есть, не разрушающую все на своем пути, а радующуюся возможности принести в окружающий мир Жизнь!

Не знаю, что бы я натворил в этом состоянии, если бы не тихий, на грани слышимости, выдох какой-то части меня:

– Нейл, хватит, я больше не могу!!!

В реальность я вылетел практически мгновенно. Прислушался к Найте, обмякшей в моих объятиях, почувствовал, что со спины ко мне прижимается Вэйлька, полная сил, и, наконец, понял, что именно не так. Поэтому «забрал» часть силы у младшей Дарующей и передал старшей. Как – не знаю. Просто взял и сделал.

Через три или четыре десятка ударов бешено колотящегося сердца женщина легонько вздрогнула и открыла глаза. Некоторое время смотрела невидящим взглядом куда-то вверх, затем пробудила Дар и растерянно охнула:

– О, Бездна, что это⁈

– Результат инициации! – довольно мурлыкнула Вэйлька, закинула колено на мой живот, обняла за шею и положила щечку на грудь. Но обратилась не ко мне, а к Найте: – Слышь, младшенькая, ползи-ка сюда, у меня появился вопрос.

– Сейчас, только с силами соберусь! – негромко прошептала женщина, но зашевелилась почти сразу же – переползла чуть выше, так, чтобы ее лицо оказалось напротив лица «старшенькой», и, уже не чувствуя никакого внутреннего сопротивления или страха, обняла меня за талию. Но на этом не остановилась – закинула колено мне на бедро, положила ладошку на грудь и требовательно повела плечами. А когда я притянул ее к себе, нежно прикоснулась губами к щеке и окатила волной благодарности, в которой можно было запросто захлебнуться: – Спасибо! То, что ты для меня сделал…

– … далеко не все из того, что он может! – хихикнула ее дочь. И тут же объяснила свою мысль: – Меня, вот, опять усилил, хотя еще стражу назад я была уверена, что это невозможно. Кстати, сестричка, а ты можешь прикоснуться к моему Дару так, как это сейчас сделаю я?

Найта тихо ойкнула, тут же заставила себя полностью успокоиться, и снова чуть-чуть напряглась:

– Так?

– Ага! Только лучше расслабься. Вот, теперь получилось! Скажи, ты чувствуешь, насколько мы так, вдвоем, становимся сильнее⁈

– Конечно!

– Нейл, а ты можешь подхватить одновременно оба наших Дара? – спросила меньшица. – Только без ухода в бурю, ладно? А то младшенькая еще не восстановилась.

Я попробовал. Вернее, сделал это без особого труда, сразу же услышал обеих женщин в разы сильнее, чем раньше, и ощутил короткую вспышку боли между бровей. Забавно, но я, не задумываясь, плеснул в переносицу исцеляющей волной и, кажется, попытался остудить ее еще и ветром. А когда боль испарилась, словно прозрел – увидел Найту в несколько раз ярче, чем обычно, да еще и в цветной дымке, окутывающей голову и тело!

Удивился. Потянулся к этой дымке сознанием, и вдруг понял, что могу заставить Дарующих сделать все, что угодно, просто приказав и добавив в голос воли!

– Что это сейчас с тобой было⁈ – внезапно спросила меня первая меньшица.

Я описал ей свои ощущения как можно точнее. А уже через миг услышал умоляющий голосок:

– Ух-ты!!! А давай попробуем⁈

– Замри! – потребовал я. А когда девушка застыла, выпростал руку из-под головы Найты и щелкнул Вэйльку по носу: – Похоже на вашу «стужу», только используется иначе.

– Здорово! – восхитилась она после того, как я разрешил ей отмереть. – Чувствуешь себя бревном: ни шевельнуться, ни моргнуть, ни пробудить Дар. А давай попробуем еще…

– Разбираться с возможностями, которые появились у меня, будем после того, как ты научишь «сестру» пробуждать Дар не вокруг себя, а только на том, на ком требуется! – твердо сказал я. Потом прислушался к подозрительно затихшей Найте и грустно добавил: – И заодно попробуешь выбить из нее очередную дурь…

Меньшица слушала эмоции «сестрички» куда дольше меня. И, видимо, поняла куда больше, так как ласково прикоснулась к ее плечу и плеснула в нее сочувствием:

– Найта, то время, когда все новое и неожиданное приносило лишь боль и разочарования, давно в прошлом. Забудь о нем, и радуйся новой жизни!

– Я радуюсь… – потухшим голосом сказала «младшенькая», чуть не плача. – Только прошлое все равно дает о себе знать.

– Теперь, когда у тебя появился полноценный Дар, старайся слушать меня постоянно! – посоветовал ей я. – Тогда ты постепенно перестанешь бояться…

– Знаешь, сестричка, я только что поняла, что ты делаешь не так! – вдруг затараторила Вэйлька. – Задумайся: и я, и Майра, и Алька, и Тина постоянно открыты. Мы не прячем свои эмоции и желания, не стесняемся показаться смешными или глупыми, не ищем двойного дна в словах и поступках, не ревнуем, не сомневаемся и ничего не делим. А поэтому ничего не боимся! Ведь он… – тут она ткнула меня пальцем в грудь, – … любит нас такими, какими мы являемся на самом деле. Ты же постоянно закрыта и держишься чуть отстраненно. Открываться боишься, стесняешься того, что творится в твоей душе, поэтому вместо того, чтобы с каждым днем становиться нам все ближе и роднее, постепенно отдаляешься!

– Так и есть… – еле слышно подтвердила женщина, причем настолько несчастным голосом, что я ей искренне посочувствовал. – Знаешь, мне кажется, что вы уже настолько далеко, что я вас никогда не догоню…

– Глупости! – фыркнула первая меньшица. – Мы рядом, прямо за той стеной, которой ты от нас отгородилась. Сможешь ее сломать – почувствуешь, как сильно мы тебя любим. Нет – зачахнешь от одиночества!

– Одиночества мне хватило за глаза… – вздохнула Найта. – Поэтому буду ломать стену. Только не знаю, как!

– Сейчас объясню! – вскинулась Вэйлька. – Посмотри в меня! Видишь, я плету «петельку». Потом дотягиваюсь ею до Нейла и цепляю во-о-от сюда! Все, теперь можно пробудить Дар, который не почувствует никто, кроме него. Чем больше петелек – тем больше людей тебя одновременно слышит и ощущает. Сложно?

– Вроде бы не очень…

– Тогда сплети такую же сама… Правильно! Теперь повесь ее на Нейла… Отлично! И НАВСЕГДА забудь о том, что ЭТУ петельку можно снять!

– Как там, на озере! – подумав, еле слышно сказала Найта. – Я на вершине валуна. Далеко внизу – вода. Шаг, короткий полет – и страх пропадает навсегда…

…Первое, что я сделал, проснувшись – это попробовал вызывать то самое ощущение «внутреннего взора», который позволял видеть дымку вокруг Найты с Вэйлькой и эти их «петельки». А когда почувствовал, что новая способность никуда не делась, с интересом «огляделся».

Петелек обнаружил аж четыре – две на мне, и по одной на обеих Дарующих. Прислушался к обеим женщинам и невольно улыбнулся: и матери, и дочке явно снилось что-то очень приятное, раз их души переполняло ощущение чистого и незамутненного счастья. Попробовал представить, что добавляю в голос воли, и обрадовался: ее пробуждение взбодрило меня не хуже холодного душа. А через несколько мгновений почувствовал, что ощущение ее присутствия чем-то схоже с ощущением «ручейков» Найты.

Первая «петелька» сплелась сама собой. За ней вторая, третья. Потом я попробовал понять, куда их можно «повесить», ощутил нужное место в голове Вэйльки и вдруг застыл, сообразив, что орнамент по нижнему краю герба нашего рода состоит именно из таких «петелек». А наши родовые цвета – черный с серебром – один в один совпадают с окрасом «ручейков» воли!

«Значит, я все-таки потомок Наказующих»… – подумал я и отвлекся от изучения своих новых возможностей, так как почувствовал, что просыпается Найта.

Следить за эмоциями этой женщины с помощью ее же Дара оказалось забавно. Еще пребывая на грани бодрствования и сна, она с наслаждением прогнулась в пояснице и потянулась. Затем вжалась в мой бок, сдвинула левую руку с моей шеи на грудь, потерлась щекой о плечо, еле слышно мурлыкнула от удовольствия и, наконец, попробовала меня услышать! Сообразив, что я не сплю, вспыхнула от смущения, начала отодвигаться, затем замерла на половине движения и… решительно вернулась обратно. Видимо, прочитав мои эмоции и не увидев в них ничего «страшного». Мало того, еще через десяток ударов сердца ее захлестнула волна бесшабашной решимости, и Найта, придвинувшись обратно, прошептала одними губами:

– Буду тренироваться!

Если бы она знала, насколько правильным было это заявление: через пару колец, когда проснулась Вэйлька, началась одна из самых неприятных тренировок в моей жизни: младшая Дарующая учила старшую всему, что умеет сама, на мне! Причем не только ловить «стужей», но и изменять, лечить и убивать. Поэтому я «замерзал», слеп, бился в ознобе, чувствовал слабость и терял сознание безумное количество раз. Да, потом приходил в себя в прекраснейшем самочувствии, но лишь для того, чтобы ощутить очередное головокружение, тошноту или вспышку боли. Но терпел, не выказывая ни усталости, ни раздражения, ни злости, так как прекрасно понимал, что так издеваться надо мной без очень веских причин Вэйлька бы не стала. И знал, что мне ничего не грозит.

Тем не менее, команду «достаточно!», поданную ею стражи через две, встретил с такой радостью, что был обожжен сдвоенным чувством вины, обласкан, расцелован и затискан. Ага, обеими – Найта, «потренировавшись» сразу после пробуждения, прикасалась ко мне без прежнего ужаса и, кажется, даже получала удовольствие от своей «невероятной храбрости»!

Готовить завтрак мы поленились, поэтому быстренько собрались и покинули место ночлега. Я с облегчением, моя первая меньшица – почти равнодушно, а ее «сестрица» нехотя, постоянно оглядываясь и пытаясь запечатлеть в памяти место, где обрела нормальный Дар.

По дороге домой тренировки продолжились, только уже без меня: Вэйлька учила мать нормально слышать. Заодно определила максимальное расстояние, на котором старшая Дарующая чувствовала эмоции человека, и точность, с которой она их читала. К этой части их занятия я толком не прислушивался, так как занимался собой. Вернее, пытался разобраться, какой эмоции соответствует тот или иной цвет в дымке вокруг моих женщин. А когда разобрался, начал впечатывать в память каждый оттенок и старался читать их «бездумно» и влет.

При этом лошадей особо не торопили, поэтому к стенам Лайвена подъехали незадолго до заката, страшно голодные, слегка уставшие и жутко довольные результатами поездки. Остановившись перед распахнутыми створками, быстренько расплатились с мытарем, въехали в город, а уже колец через пять-шесть увидели свет в окнах своего дома. Но вместо того, чтобы заторопиться, слегка придержали лошадей: Вэйлька захотела устроить матери очередной маленький экзамен.

– То, что у нас гости – понятно! – после короткого раздумья сообщила старшая Дарующая. – Один человек. Думаю, Дора. Но это не уверенность, а догадка – через твои ощущения ее сознание чувствуется как-то по-другому.

– И это все, что ты можешь о ней сказать? – притворно удивилась меньшица.

– Да нет, конечно! – вспыхнула Найта. – Она в прекрасном настроении. Думаю, выпила не один кубок вина и с нетерпением чего-то ждет. Наверное, возвращения Нейла. А еще самую чуточку напряжена…

На этом вопросы Вэйльки к матери иссякли. Просто потому, что появился еще один. Куда более важный. Ко мне:

– Кстати, а куда мы ездили?

– Вы чему-то научились, и я решил вас испытать в реальном бою. Втроем проверили один из разбойничьих схронов в Келлатских холмах, но, к сожалению, никого не нашли… – выдал я заранее заготовленный ответ. А потом коротко описал процесс проверки: – Разбили лагерь за десяток перестрелов, дождались темноты, выпили зелье кошачьего глаза и после полуночи двинулись к схрону. Осмотрели, расстроились, вернулись обратно, переночевали так же, как и на самом деле, а с утра поехали домой.

– А это объяснение не будет выглядеть странно? – поинтересовалась Найта.

– Не будет… – угрюмо вздохнул я. – О том, что я очень не люблю разбойный люд, знает весь Маллор…

…Доргетта ар Маггор действительно пребывала в прекраснейшем настроении и действительно ждала меня. Но оглядев наши румяные от мороза лица и заметив голодные взгляды, которые я и мои Дарующие бросали на накрытый стол, наступила на горло своему любопытству и отправила нас куда подальше. В смысле, сказала, что не торопится, поэтому будет дегустировать вина из моего погреба, пока мы не приведем в себя в порядок после дороги. Само собой, мы тут же унеслись в баню. А через пару колец, чистые, приятно пахнущие и переодевшиеся в домашнее, вернулись в жарко натопленную малую гостиную.

– Ну, и где вас носило со вчерашнего дня? – сварливо поинтересовалась родственница, как только мы расселись на свои места и потянулись к тарелкам с вареным мясом.

Я тут же выдал придуманное объяснение и слегка растерялся, увидев мечтательную поволоку, затянувшую ее глаза:

– Ночь в зимнем лесу на краю Бездны[2]… Костер перед шатром… Непередаваемый аромат жарящегося мяса…

– Было все, кроме шатра: мы ночевали под нижними лапами огромной ели! – уточнила Вэйлька. – На толстом и очень мягком ковре из опавших иголок, от которого одуряющее пахло хвоей, еловой смолой и зимней свежестью.

– Издеваешься, да? – притворно возмутилась Доргетта.

– Если только самую малость! – хихикнула девушка, читающая ее эмоции, как открытую книгу. – Правда, не над вами, а над троицей во-он тех хмурых дамочек, которых Нейл собирается вывезти в лес после окончания следующего дежурства. Причем просто так, без всякой охоты за головами!

– О-о-о!!! – восхищенный выдох, сорвавшийся с губ Майры, Альки и Тины, заставил ар Маггор повернуться к ним лицом. А их взгляды, в которых читались кружащее голову предвкушение, жгучее нетерпение и безграничная благодарность, заставили ее рассмеяться в голос:

– Что ты делаешь со своими женщинами, юный Эвис⁈

Я пожал плечами:

– Вроде, ничего особенного!

– Ага, так я и поверила! – скептически наморщила нос Дора. – Когда я предложила посетить бал у Доверов, эти благородные дамы, которые просто обязаны круглые сутки мечтать о танцах до рассвета и галантных кавалерах, лишь вежливо улыбнулись. А мчаться на край Бездны, чтобы провести ночь в сугробе под елкой, готовы прямо сейчас!

– Что поделать? Такой вот у меня Странный род… – усмехнулся я. А потом посерьезнел, так как слушал гостью с момента входа в гостиную, и почувствовал то легкое раздражение, с которым она выговорила слово «бал»: – А почему вы считаете, что нам обязательно надо быть у Доверов?

Женщина хмыкнула, пристально посмотрела мне в глаза, но не нашла в них ничего, кроме спокойствия:

– Слово, данное в замке моего супруга, помнишь?

Я покопался в памяти и утвердительно кивнул:

– Конечно!

– Так вот, в середине прошлой десятины в Лайвен вернулся муж Склочницы…

– В смысле, Торвар ар Тиер? – на всякий случай уточнил я.

– Он самый! – подтвердила родственница. – Если верить слухам, вчера днем он очередной раз поцапался с женой из-за наследника, а когда понял, что ее легче зарубить, чем заткнуть, уехал топить горе в вине на прием к ар Вессам. И столкнулся там с хорошо известным тебе Фарресом из рода Сулон!

– И? – нахмурился я, так как почувствовал, что Дору начинает потряхивать от бешенства.

– И эта мелкая злопамятная тварь, напоив Торвара до потери сознания, уговорила его примерно наказать одного молодого хвастуна!

– О, как!

– Это еще не все! – злобно сверкнула глазами ар Маггор, в сердцах взмахнула правой рукой и чудом не сбила на пол кубок с вином: – Эта парочка и десяток их собутыльников в процессе весьма содержательной пьяной беседы пришли к выводу, что в том тренировочном поединке, в котором ты нанес поражение арру Элмару, Душегуб тебе просто поддался!

– А если не принимать во внимание итоги этого боя, то в десяток лучших клинков Маллора я не вхожу… – продолжил я ее мысль. – И, значит, теперь меня можно смело называть болтуном?

– Именно!

– Честно говоря, Фарресу я не завидую… – буркнул я, представив себе реакцию Наставника на появившийся слух.

Дора пошла пятнами:

– Какой, в Бездну, Фаррес⁈ Ты вообще понимаешь, с кем тебе придется скрестить клинки⁈

– Он все прекрасно понимает, мама! – мягко проворковала Тина и, вылетев из кресла, приобняла не на шутку разошедшуюся женщину. – Просто Нейл знает, на что способен, и готов к бою с любым противником.

– Дети! Самоуверенные и наивные до жути! – стряхнув с себя руки дочери, взвыла ар Маггор, вскочила с места, подошла ко мне, вцепилась в плечи и пару раз от души встряхнула: – Нейл, Торвар ар Тиер последние лет десять живет одной войной! А война – это не поединки в теплых бальных залах или в ухоженных парках рядом с городскими особняками, а кровь, грязь и смерти, смерти, смерти!!!

– Я знаю, что он относится к каждому бою, как к последнему, поэтому использует любые уловки, лишь бы победить… – спокойно улыбнулся я. – И что терпеть не может тренировочные поединки, считая их уделом трусов и альковных рубак[3], тоже знаю.

– Ты не знаешь самого главного… – вздохнула Дора, оставила меня в покое, сгорбила плечи и за одно мгновение словно постарела лет на двадцать. – Он злопамятен, как порождение Бездны. Поэтому не сможет смириться, если его победит мальчишка.

– Тогда зачем нам этот бал⁈ – не выдержала Алька.

– Там будет Магнус ар Койрен, первый меч Маллора и самый близкий друг моего покойного сына… – опустив взгляд к полу, буркнула наша гостья. – Он мне должен. Поэтому Нейл проведет с ним долгий и равный бой, в самом конце получит небольшую рану и проваляется в постели десятины три. А за это время Торвар уберется к себе в Пограничье…

[1] После изменения Дарующие стали походить на близняшек, и чтобы не вызывать вопросов у окружающих, перестали использовать слова «мама» и «дочка». Причем Вэйль называет себя старшей, а свою мать «младшенькой».

[2] На краю Бездны – аналог нашего «у черта на рогах».

[3] Альковный рубака – любитель быстрых побед над женщинами, как правило, в дворцовых закоулках.