Текст книги "Берзарин"

Автор книги: Василий Скоробогатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Теперь был август 1944 года. И снова бредут многотысячные колонны пленных «завоевателей» под конвоем русских автоматчиков. Идут под палящим солнцем по дорогам Бессарабии, поднимая пыль, «мстители за Сталинград».

Злорадства при этом не испытываешь. Как и другие ветераны-фронтовики, думаю я сейчас, отягощенный жизненным опытом, о беспросветной глупости и подлости правителей, бросающих в топку войны своих молодых граждан. Фюрер сражался против «красной угрозы», сейчас изобрели «джихад». Мощные державы ставят цель захвата природных богатств у более слабых, и это называется «антитеррористическими акциями». «Террористами» именуют партизан, патриотов. И это считается «истиной».

В июле 1979 года я, член Союза писателей СССР, встречался в Москве с немецким писателем, лауреатом Нобелевской премии Генрихом Бёллем [44]44
  В 1979 году Генрих Бёлль посетил Москву. Он был принят в Госкомиздате СССР. Я присутствовал при этой встрече и сказал немецкому писателю, что, как и ему, мне довелось воевать в Молдавии. Только по другую сторону фронта. Бёлль радушно пожал мне руки и сказал: «Стрельбы вроде нет. Но страшно жить. Идет холодная война. Боюсь за Россию. Выступаю с этой мыслью в печати. Дошло до того, что на моей родине некоторые читатели называют меня “русским писателем”».


[Закрыть]. Он поведал, что воевал в одной из частей вермахта под Яссами. Получил тяжелое ранение и был эвакуирован на родину. Потом его взяли в плен американцы. Писатель-гуманист проклинал алчных правителей, зарящихся на чужие богатства.

Ну а как воевала дальше наша 5-я ударная?

Вперед – на Кишинев!

Столицу Молдавии – город Кишинев освободили воины 60, 94 и 89-й гвардейских дивизий, 416-й и 295-й стрелковых дивизий.

248-я стрелковая дивизия, в которой я служил, до Кишинева не дошла. Фактически не встречая никакого сопротивления противника, мы двигались и двигались в направлении города Ганчешты-Котовское. Подразделения шли по грунтовым проселочным дорогам, иногда застревая в пути в какой-нибудь балке, где через ручей переброшен был мостик из прогнивших бревен. Из кустов и кукурузных делянок выходили, бросив оружие, немцы, румыны. Отупевшие, безразличные, испуганные… Автоматчики их сгоняли в группки, отправляли в ближайшие селения на сборные пункты.

Холмы, долины, сады, виноградники, нищие селения. К вечеру вдали, на горизонте, различался крупный лесной массив. На карте там, за массивом, находится большой населенный пункт – Ганчешты… Родина легендарного бунтаря-анархиста, кавалерийского военачальника Григория Котовского. По этой степи перед нами уже прошла лавина механизированных ударных полков. На поле и у дороги разбросано вражеское военное имущество, валяется множество убитых солдат противника. Горячий августовский ветер разносит тяжелый запах разложения.

Тылы наши опасно отстали, и продвижение затормозили. Местность низкая, болотистая, гнилая. Подразделения по балкам и пригоркам стали располагаться на ночлег. Задымили кухни.

Таборы в таких долинах здесь не в новинку. Цыганские таборы. Но такого табора история здесь не знала. На ночлег устраивались инициативным способом, кто как мог. Но действовали по уставам – и дозоры были, и часовые, и разведгруппы, куда требуется, послали.

Взошло солнце. Есть приказ на занятие населенного пункта Ганчешты и соседних с ним селений. А командиры взводов, рот, батарей доложили по команде – люди двигаться дальше не в состоянии. У бойцов недомогание, высокая температура, рвота. Одновременно у тысяч индивидуумов. И медперсонал забил тревогу. Распознать болезнь оказалось проще простого: людей трясет. Малярия.

О массовом заболевании личного состава 248-й стрелковой дивизии доложили командующему войсками Берзарину. Из штаба армии поступил приказ: полкам 248-й объявить о госпитальном положении. Мы остановились на рубеже Мерена – Чара – Кетросу – Нямп.

Вот этой заминки никто из оперативников, планировщиков войны, не предусматривал. А вообще насчет эпидемий задумывались. В штатах медсанбатов имелась должность врача-эпидемиолога. В Одессе, в медицинском институте, была кафедра тропических болезней. Выпускница этого мединститута, одесситка, даже подвизалась в медико-санитарном батальоне дивизии. Наверное, она в свое время и экзамен выпускной сдавала. Теорию знала. Да что толку! Медицина в такой ситуации в данном случае оказалась захваченной врасплох.

Надо отдать должное фармацевтам. Препараты нам доставили очень быстро. Основной из препаратов – акрихин. Медсестры побывали у каждого больного, проинструктировали, снабдили порошками акрихина. Давали советы: нельзя быть на солнце, нельзя купаться в водоемах…

К нашему полку прикомандировали врача-эпидемиолога Гусейнова, он – родом из Азербайджана. Там подобных болезней навалом. Желтая лихорадка, тропическая, да еще и малярия… Он стал проводить беседы. Жители окрестных селений рассказали, что немцы здесь тоже болели малярией. До войны проводилась профилактика, некоторые озерца поливали жидкостью, уничтожающей очаги заразы. Гитлеровцы этим не занимались.

Малярия свалила в нашем полку чуть ли не всех поголовно. Трясло уполномоченного контрразведки «Смерш» («Смерть шпионам»), ему не помогло даже то, что он являлся «ухажером» девицы из медсанбата, эпидемиолога. Ходил он от акрихина желтый, как дыня. Смеялся я над ним: «Вражеские лазутчики могут подумать, что ты из “желтой расы”». А ему не до смеха. В дивизии были и такие, кто не заболел, я в том числе.

Надо мной тоже вились комары. Но, очевидно, меня спасло то, что я еще в детстве приобрел иммунитет. Помню, один раз приступ застал меня в пути (наша семилетка находилась в восьми верстах от родного поселка). Меня сперва бросило в озноб, при этом застучали зубы. Я опустился в овраг к копне сена. Пиджачок не согревал, пришлось укрыться сухой травой. Очнулся нескоро, весь в поту, обессиленный, потому повернул назад. Кое-как доплелся домой. В медпункте мне прописали хинин. Стал лечиться, приступы прекратились. Я проникся уважением к медицине.

В школе организованы были курсы сандружинников, я окончил их. Знания пригодились – старался соблюдать некоторые правила гигиены и профилактики. Теперь я давал советы заболевшим малярией. Стрелковые подразделения с лихорадкой справились легче, чем артиллеристы и минометчики. Санитарные инструкторы в ротах строго следили за соблюдением больничного режима. С пушкарями было труднее, там санинструкторы были «приходящими», постоянного контроля за лечением не было. Нашелся у них умник, из астраханцев, который внушил, что акрихин полезно запивать не водой, а самогоном, с местным названием «цуйка». Пришлось серьезно поработать, чтобы переубедить батарейцев.

* * *

Армейская газета «Советский боец» относилась к тем изданиям, которые у бойцов-читателей были особо уважаемы. В редакции работал замечательный литератор – Вадим Николаевич Собко. Знакомством с ним гордились. Его репортажи, корреспонденции ярко, зримо освещали армейскую жизнь. Он – лидер, у него во всех полках имелись соратники. Газета напечатала мою зарисовку, и он обратил на нее внимание. Я рассказал ему, что до призыва в армию работал в редакции районки. Спросил, не возьмут ли меня в штат редакции. Он ответил: «Вас, неплохо подготовленного в тактическом отношении, строевого офицера, на политработу ни за что не отпустят». Но с редакцией я не порывал, и мы продолжали общаться.

Через несколько дней в расположении нашего полка появилась легковушка марки «ханомаг» и в ней – Вадим Николаевич. Он нашел меня, чтобы передать последние номера «Советского бойца».

– Я о вашей дивизии, после того как она получила наименование «Одесская», напечатал репортаж в московском «Огоньке». А в Кишиневе вашу Одесскую не нахожу. Узнал, что она больна. Вот беда! – сказал Вадим Николаевич. – Пару часов назад я видел Николая Эрастовича, нашего командарма, разговаривал с ним. Генерал поведал, что наша армия выполнила задачу фронтового значения. Я спросил о 248-й, и генерал сказал мне, что она сражается с малярией, находится в его резерве. Услышав это, я заправил машину и рванул в Котовское, а заодно заехал в Одесскую дивизию, вас повидать. Болезнь нешуточная.

– Зря беспокоитесь, Вадим Николаевич, выздоравливаем, – ответил я.

– Слава богу! – воскликнул Собко. – Из газет узнаете всё-всё. Наконец-то Кишинев 24 августа освобожден от вражеской оккупации. Запестрел красными знаменами. Читайте и пишите!

Вадим Николаевич уехал. Кое-что о Кишиневе я читал раньше, но теперь перечитал вновь. Обращение военного совета к воинам перед наступлением даже сейчас звучало свежо:

«Боевые товарищи!

Перед нами родная Советская Молдавия. Вперед – на Кишинев! Вырвем из фашистской неволи столицу Молдавии. Мы идем по пути наших великих предков. Не раз в прошлом видели эти места славных русских солдат и полководцев. Бывали здесь Петр Первый и Румянцев, Суворов и Кутузов. Теперь мощной поступью здесь идет Красная Армия по пути к полному разгрому ненавистного врага.

Доблестные бойцы, офицеры и генералы!

Беспощадно уничтожайте проклятых захватчиков! Не давайте врагу покоя ни днем, ни ночью. Смело и решительно взламывайте вражескую оборону. Прорывайтесь в тылы противника. Окружайте, дробите и истребляйте их. Бейте гитлеровцев, как прежде их били под Сталинградом, в Донбассе, Очакове, Николаеве, и Одессе»…

Из прочитанных номеров «Советского бойца» я узнал, что в боях за Кишинев отличилась 94-я гвардейская дивизия. Всех отважных, проявивших геройство в боях за овладение этим городом, трудно перечислить. И лично командир дивизии гвардии полковник Г. Н. Шостацкий проявил себя храбрым офицером. На подступах к Кишиневу его машина подорвалась на противотанковой мине. Гвардии полковник получил контузию. Но, несмотря на это, он остался в дивизии, отказавшись уехать в госпиталь, до конца сражения за Кишинев руководил штурмом города.

В ряде номеров детально описывалась хроника боевых действий, описывались подвиги офицеров, сержантов, рядовых. Смелость, спокойствие и рассудительность отличали бойцов и офицеров подразделения Александра Пеньшина. Они в числе первых вышли с боями в предместья столицы Молдавии. У них был свой поэт, Коля Кузнецов, публиковавший стихи в газете:

 
Пылала ночь в кварталах Кишинева,
Снаряды рвали камни мостовых,
Мы шли сюда, громя фашистов снова,
Чтоб мстить за мертвых и спасти живых!
 

Тут же был помещен портрет майора Михаила Кручека. С автоматом в руках он, заместитель командира 273-го гвардейского полка, шел в цепях штурмового отряда, выбивая гитлеровцев из Пушкинского парка. Пуля фашиста сразила майора Кручека. О таких героях сказал Максим Горький в своей «Песне о Соколе»:

 
Пускай ты умер!.. Но в песне смелых и сильных
духом всегда ты будешь живым примером…
 

«Ханомаг» – машина большой проходимости. Ее мотор – надежный помощник в работе фронтового журналиста. Храбрость, мужество воинов… Об этом мы говорили с Вадимом Собко. О Мише Пороцком, который, будучи начальником химслужбы, напросился разминировать оставленный фашистами мост, действуя как рядовой сапер. За это его наградили медалью «За отвагу» – в порядке исключения. Этой медалью награждали только рядовых. О Пете Якименко, командире огневого взвода; он, будучи раненым, отказался уйти в медсанбат, а получив первую помощь, остался на батарее. Многих раненых спасла медсестра Юлия Стешенко.

Храбрый, инициативный воин, старший сержант Дмитрий Наливалкин, минометчик 476-го полка 320-й дивизии, в ходе сражения заменил выбывшего по ранению командира взвода. Этот взвод вступил в единоборство с броней, уничтожил самоходное орудие «Фердинанд», прорвавшееся на позиции артбатареи. «Фердинанд» – 70-тонная артиллерийская установка! Махина! Ее подожгли, и она взорвалась. Имя Димы Наливалкина узнала вся армия. В армейской газете писатель Вадим Собко опубликовал о нем и его взводе очерк. «Дмитрию всего восемнадцать, он из Ставрополья. Освобождал Ростов, Донбасс, форсировал Днепр… И вот Дима – один из воинов – освободителей Молдавии, – говорилось в публикации. – Его 320-я сражалась по-суворовски». Генерал Берзарин считал комдива-320 И. И. Швыгина одним из своих лучших военачальников.

…Я пошел в санчасть, где лежали больные с осложнениями. Мы договорились, что командир санроты Николай Еремин утром прочтет своим подопечным приказ командарма, изданный по поводу освобождения столицы Молдавии. В нем сказано:

«В боях за овладение городом Кишиневом бойцы, сержанты, офицеры и генералы показали возросшее воинское мастерство, боевую выучку и героизм, мужество и отвагу.

Верховный главнокомандующий И. В. Сталин высоко оценил наши боевые действия и объявил всему личному составу армии благодарность. Столица нашей Родины Москва салютовала двадцатью четырьмя артиллерийскими залпами из 324 орудий…»

Газета «Советский боец» проинформировала всех, как проходили торжества в Кишиневе по случаю освобождения из фашистской неволи.

«…Несмотря на пережитое, жителям Кишинева хотелось отметить событие. Все улицы были заполнены людьми. Старые люди, подростки, дети, мужчины и женщины устремились в центр города, к площади Победы. Там уже войска, приготовившиеся к парадному шествию. Там – гремит оркестр, там возведена трибуна, на которой представители власти, генералы и офицеры, освобождавшие город. Ликование трудящихся города невозможно описать, когда они увидели поднявшегося на трибуну генерал-лейтенанта Николая Эрастовича Берзарина. Делегация горожан преподнесла командарму хлеб-соль. Он выступил перед собравшимися с взволнованной речью.

Перед трибуной по площади торжественным маршем прошли войска. Вид участников победного шествия был молодцеватым. Только темные тени под глазами у бойцов и офицеров напоминали о том, что эти люди всего сутки назад были в пекле боя. Они, атакуя, бежали и падали, они стреляли и бросали гранаты, дрались с фашистами в рукопашных схватках. Они выносили с поля боя своих раненых товарищей. И вот теперь, вымывшись и почистившись, они встали в парадный строй. Люди видели: таких воинов победить нельзя. Они справятся с любым врагом. Глядя на своих освободителей, горожане чувствовали, что окончательная победа близка. И потому последние слова речи командарма покрылись возгласами “Ура!”».

Позывным для рации нашего полка мы избрали слово «Волга».

«Я – “Волга”!», «Я – “Волга”!» – звучало еще в Астрахани. И вот теперь этот позывной появился в эфире возле реки Прут. Добрались мы в район селений Поганешты и Чоара, где с пригорка блеснула голубая лента пограничной речки. Витя Хоменко [45]45
  Наш разведчик, гамен… В других полках таких юных добровольцев называли сынами полка, гаменами… (от фр . gamin– уличный мальчишка).


[Закрыть], пятнадцатилетний боец-доброволец, автоматчик комендантского взвода, по совместительству выполнял обязанности художника, фотографа. У него одного имелся фотоаппарат «Лейка». Витя разыскал большой кусок картона и написал на нем крупными литерами «Волга». Щит укрепили у дороги, на ветках яблони.

Мы сидели в палатке, ели виноград, о чем-то спорили. Снаружи нас позвали:

– «Волга»! Кто там есть? Откликнитесь!

Кто-то из нас выглянул из палатки, увидел остановившуюся генеральскую автомашину «додж». В ней сидели генерал-майор и двое автоматчиков, в форме пограничников, в зеленых фуражках, с зелеными погонами. И генерал с ними, в такой же форме, с полевыми погонами. Генерал спросил старшего из нас, к чьим войскам мы принадлежим. Майор Хоменко, начштаба, кратко ему ответил. Генерал представился:

– Котомин. Начальник пограничного округа. Молдавского.

– Чем мы можем быть вам полезны? – спросил Хоменко.

Генерал Котомин рассказал, что он уже побывал на рубеже реки Прут и завтра-послезавтра сюда приедут пограничники. Начнут границу обустраивать, Но есть одна проблема формального порядка. Нужен акт о приеме границы.

Разговор теперь шел у нашего штабного грузовика. Хоменко отвечал чиновному гостю, что он может предоставить ему возможность переговорить по рации со штабом соединения. Котомин пояснил, что это чистая формальность – акт о приеме границы. Формальность обязательная, но специальных полномочий не требуется. Котомин добавил:

– Мы можем оформить здесь все. Чин и должность не имеют значения. У меня имеется с собой специальный бланк, мы его заполним, вы имеете ранг старшего офицера, у вас есть государственная печать…

Начальник штаба не стал спешить. Он объяснил генералу, что командир полка находится в штадиве, там люди с полномочиями, несравнимо большими. Субординация…

Довод оказался убедительным для гостя. Хотя ему не хотелось тратить время, он подумал немного и согласился.

– У меня, к сожалению, забот хватает и кроме оформления актов. Но придется с вами согласиться. Только, пожалуйста, помогите мне разыскать ваше начальство.

Хоменко успокоил начальника пограничного округа:

– Здесь недалеко, всего полчаса езды.

Начштаба взял меня с собой, и мы на своей машине, сопровождая машину генеральскую, поехали в штаб дивизии.

Ехали действительно недолго, хотя грейдер оказался разбит танками. Нашли поселочек, командный пункт дивизии. Грузный, раскрасневшийся начальник штаба дивизии полковник Григорий Коняшко выразил радость по поводу нашего визита.

– Наконец-то мы с вами, товарищ Котомин, делом займемся. Не всё же воевать да воевать. Благородное дело – охрана границы. Помогу вам. А командира дивизии нет здесь, он в Кишиневе. Оформим акт сами. Грамотешки у нас на такую процедуру хватит.

Оформление приемо-передаточного акта не заняло много времени. Сдал границу – начальник штаба Н-ского соединения полковник Г. Коняшко, принял – начальник Молдавского пограничного округа Котомин. Расписались, стукнули печати. Генерал подарил один экземпляр акта не только Григорию Коняшко, но и Александру Хоменко, как лицу, участвовавшему в церемонии. Все выпили по бокалу крепкого сладкого молдавского вина, пожали друг другу руки.

Перед расставанием спросили у генерала:

– Так что же, от нас, солдат, и пропуск для перехода границы потребуете?

Генерал засмеялся:

– Пропуска в нынешнем году, наверное, не потребуется. Пока что пропуском служит штык!

…Николай Эрастович Берзарин впервые с того времени, как оказался на юге, был удовлетворен собственным трудом. Он победил врага на земле, где воевал Суворов! Печать всего мира, радио прославляли советских воинов, а это значит, что славится и его армия. Все свидетельствовало о том, что моральный и политический эффект Ясско-Кишиневской стратегической операции, в которой уникальная роль отводилась войскам его армии, вдохновляет Генштаб, Ставку, Верховного главнокомандующего. «На этом направлении так быстро не наступал никто!» – сказал командарму Александр Михайлович Василевский. И Георгий Константинович Жуков со своей солдатской прямолинейностью высказал похвалу. «Но не зазнавайся», – добавил он.

Зазнаваться? Этого не будет. Не до жиру – быть бы живу!

По своему прежнему горькому опыту Николай Эрастович знал, что вслед за успехом, хотя бы призрачным, за скупой человеческой радостью идут неприятности. Так было на его пути не раз на Дальнем Востоке, в Приморье, на Северо-Западном фронте. Он переносил их стойко, понимая, что в вооруженных силах, где ценятся рыцарские качества, интриганов и завистников всегда хватало. Поэтому в дни искреннего торжества Николай Эрастович испытывал беспокойство.

В эти дни, встречаясь в войсках с генералами, равными или выше его по званию и положению, он стал замечать признаки отчужденности. «Рыцарь без страха и упрека! Берзарин-Заднестровский», – заметил, встретившись, один из генералов-командармов. А ведь у них с этим генералом была дружба. Они, будучи слушателями Высших офицерских курсов «Выстрел», дружили, из Солнечногорска вместе ездили в столицу, терпеливо стояли в очередях у билетных касс, желая приобрести билетик на просмотр драмы или комедии в московских театрах… Прошли годы. Как легко пропадают у человека друзья-товарищи! Вояку завидки берут, что ли? Берзарину ничего не оставалось, как превратить реплику в шутку.

– Без упрека, но с лихорадкой, – ответил Николай Эрастович, чувствуя озноб.

Не завидовать надо, а сопереживать. Работа выполнена – и это главное. Умно сказано устами Владимира Маяковского: «Сочтемся славою – ведь мы свои же люди…»

Дочь командарма Лариса, узнав, что отца назвали, правда, с ехидцей «Берзарин-Заднестровский», не стала особенно возражать.

– Язвительный укол? Простим! – говорила она. – Был же на свете Румянцев-Задунайский [46]46
  Петр Александрович Румянцев-Задунайский(1725–1796) – русский полководец. Гордое прозвище Задунайский заслужил победами в Русско-турецкой войне (1768–1774), командуя армией в боях при Рябой Могиле, Ларге и Кагуле. До этого молодой генерал П. А. Румянцев участвовал в Семилетней войне. Он – один из героев битвы при Кунерсдорфе (1759), после которой корпус 3. Г. Чернышева взял Берлин.
  Имя Н. Э. Берзарина в учебниках истории может быть поставлено рядом с такими именами прославленных русских генералов, как П. А. Румянцев-Задунайский, 3. Г. Чернышев, М. Д. Скобелев.


[Закрыть]… Здорово звучит! – А тебе папа, – продолжала она, – как больному, все же надо отлежаться. Это требование Петра Александровича Курцева, начальника госпиталя.

– До ранения, голубушка, я никогда не болел, – сказал отец дочери.

– Это не имеет значения. Неприкасаемых у малярии нет, – ответила Лариса.

– Что ж, надо так надо, – ответил он.

Отец, командарм, подчинился Ларисе. Он не сказал ей, что и с раненой ногой не все в порядке. Неделю назад лечащему врачу все же удалось несколько унять воспаление, применив порошки стрептоцида.

Лариса увидела, что отец сильно похудел, она коснулась губами его щеки, и Николай Эрастович почувствовал, как из ее глаз покатились крупные горошинки слез. Отец успокоил ее:

– Недолго ждать. Все эти военные невзгоды сгинут. Мама, Ириша, ты и я соберемся у одного очага. С фронта молодые люди отправятся кто куда, желающие учиться – по школам, техникумам, институтам…

О многом передумал командарм, принимая антималярийные процедуры. Вспомнился день 15 июля. Когда было получено из Генштаба предварительное распоряжение Ставки о переходе в наступление 3-го Украинского фронта. Это на юге – 5-я ударная и 57-я армии – Кишиневское направление. На севере – 37-я и 46-я армии. Сразу же провели рекогносцировку. Затем участвовавших в рекогносцировке генералов собрали на военный совет. Было выбрано направление главного удара. Удар этот намечался с Кицканского плацдарма. Сначала – прорыв фронта, окружение кишиневской группировки противника, преследование и уничтожение ее.

Была еще встреча у командующего фронтом 31 июля.

Берзарину ясно было, что 5-й ударной армии в операции отводится не та роль, которую он ожидал. И он это высказал без обиняков. Об этом впоследствии рассказывал начальник штаба фронта С. С. Бирюзов.

«…Вот вышел к карте командующий 5-й Ударной армией Н. Э. Берзарин. Молодой, темпераментный, широкомыслящий. Докладывает ясно. Но по всему видно, страшно недоволен тем, что не его 5-я Ударная (ударная!) армия наносит главный удар. Заканчивая доклад, с нескрываемой горечью обратился к Толбухину Федору Ивановичу:

– Товарищ командующий, армия растягивает свой фронт, как гармошку. Всего получается 135 километров! Тут не только наступать – обороняться трудно.

Толбухин с улыбкой поглядел на Берзарина и приложил руку к груди: сочувствую, мол, но помочь ничем не могу…» [47]47
  См.: Бирюзов С. С.Когда гремели пушки. М., 1961 – http://militera.lib.ru/memo/russian/biryuzov1/index.html


[Закрыть]

Не мог тогда Толбухин открыто сказать Берзарину, что разыгрывается хитроумный план. Враг ждет удара от Берзарина, а наносить такой удар будет 37-я армия генерала Михаила Николаевича Шарохина. Фашисты уже попались на крючок. Военная хитрость, а для командарма – нервотрепка.

Другие командармы тогда ждали, что Берзарин разнервничается и «погорит», а он не уронил свой авторитет, не погорел, вышел из сложной ситуации с честью!

В лесах Галиции

Передышка на молдавской земле длилась недолго. События стали разворачиваться по сказочному сценарию. Над нами в воздухе уже не появлялись вражеские бомбардировщики и штурмовики. Они понадобились Гитлеру, чтобы бомбить Бухарест. С вермахтом вели бои румынские войска. Мы были рады – все же какое-то нам облегчение. На реке Прут мы остановились. Что будет дальше? Что нас ждет? «Конечно, перегруппировка», – пояснил комполка.

Вдруг узнаем, что 5-ю ударную армию, нашу дивизию тоже, вывели из подчинения 3-го Украинского фронта. Армию зачислили в резерв Главного командования Красной армии. И тогда же узнали, что наша дивизия переведена в 9-й стрелковый корпус, который передан в 5-ю ударную армию. Она стала более сильной.

Высшее командование обязало 5-ю ударную армию вернуться в Одесскую область. И мы оставили Бессарабию, которая нам так понравилась. Жалко было расставаться с молдаванами, добрыми приветливыми людьми, которые так долго страдали под гнетом румын.

Районом сосредоточения для армейских корпусов определили железнодорожный узел Раздельная. Там заблаговременно были подготовлены эшелоны, в которые нас погрузят. Где мы оставим эти вагоны и опустимся с колес на землю? Нас не информируют. Железнодорожные эшелоны с войсками и техникой 7 сентября 1944 года двинулись в путь.

Офицеры, разумеется, догадывались о направлении движения. Достаточно слушать по радио сообщения Совинформбюро, чтобы сообразить, куда дивизия держит путь. Провожали нас теплота, солнце. А в городе Котовске и особенно в Жмеринке почувствовали дыхание осени. Желтые поля, накрапывает дождь. Осенняя сырость, раскисшие дороги встретили нас на территории Волынщины, где мы стали разгружаться.

К 20 сентября берзаринская армия в основном рассредоточилась в районе города Ковель и окрестных районах Волынской области. По согласованию с местными властями были установлены пункты расквартирования. Полустанки, селения, хуторки. Что ж, это неплохо. Но в этих местах, особенно на границе с Ровенской областью, и ныне гибнут люди от рук скрывающихся гитлеровских прихвостней.

Ковель, Сарны… Это уже Западная Украина. Население – галичане, гуцулы, «западенцы». В XII веке Галиция, вотчина Владимира Святого, была могущественным процветающим княжеством, именовалась Червонной Русью. С потерей могущества постоянно конфликтует со всеми славянами, с русскими – особенно. Входила в Австро-Венгрию и Польшу. С началом Второй мировой войны здешний националистический лидер Степан Бандера создал вооруженные формирования. Его 14-я пехотная дивизия СС «Галичина» и несколько других вооруженных формирований вместе с частями вермахта воевали против советских войск под Бродами [48]48
  Броды – город на северо-востоке Львовской области. В середине июля 1944 года под Бродами бандеровцы совместно с гитлеровцами устроили «генеральное сражение» частям Красной армии. Наши воинские части разбили здесь восемь немецких и бандеровских дивизий, захватили в плен трех немецких генералов – Гауффе, Линдемана и Недтвига. На этом направлении была разгромлена и пресловутая дивизия СС «Галиция». Решающий вклад в эти победы внесла 38-я армия под командованием генерала Кирилла Семеновича Москаленко.


[Закрыть].

После поражения бандеровцы попрятались в горах и лесах, пополнив УПА, так называемую Украинскую повстанческую армию. 29 февраля 1944 года в стычке с этими уголовниками получил тяжелое ранение и 15 апреля скончался от ран генерал армии Николай Федорович Ватутин. 9 марта они напали на прославленного разведчика Николая Ивановича Кузнецова. Разведчик взорвал себя вместе с врагами гранатой.

К имени Н. Ф. Ватутина мы еще вернемся. Здесь же, хотя и вкратце, напомним о героических делах Н. И. Кузнецова.

На оккупированной врагом украинской земле Кузнецов действовал под именем обер-лейтенанта Пауля Зиберта. Действовал находчиво, дерзко и храбро. Здесь, в Ровно, добывал ценную развединформацию, истреблял палачей и карателей. С его участием были уничтожены судья оккупированной Украины Функ, рейхскомиссар Гель, вице-губернатор Галиции Бауэр, командующий карательными войсками на Украине генерал Ильген…

Германских фашистов вышибли, наконец, с украинских земель. Осталось, однако, террористическое подполье – боевики УПА. Они погубили легендарного русского офицера, вклад которого в борьбу за освобождение Украины поистине неоценим.

К операциям против УПА наша высадка в Ковеле и Сарнах отношения не имела. Этих выродков уничтожали внутренние войска. Как-то, проезжая по шоссе, я на его асфальтовом полотне прочел слова, выведенные белилами: «Смерть 16-му полку НКВД!» – так я случайно узнал, кто у бандеровцев враг № 1. Бандеровцы, сохраняя силы, нас не трогают.

Стояли мы в селениях Волынской области несколько недель. Думается, что эта остановка-передышка дана была нам командованием неспроста, а чтобы личный состав адаптировался с климатом Прикарпатья. Высокая влажность воздуха, грязь под ногами. С климатом шутить нельзя. В этом убедились солдаты и офицеры нашей дивизии, напоровшись в Аккерманской долине на многомиллиардную армию кровососущих. Целая дивизия оказалась тогда на больничном положении. Командование сделало верный вывод – подобных сюрпризов надо избегать.

Наверняка были и другие веские причины для нашей остановки в окрестностях городов Ковель и Сарны. Проблему снабжения надо было отладить, стратегические планы скоординировать. Времени мы зря не теряли. Стали отрабатывать в полевых условиях тему «Прорыв обороны противника», проводили стрельбы.

Однажды в лесу заметили дымок из-под земли. Расковыряли схрон (бункер. – В.С.). Оттуда по подземному ходу выскочили боевики и, отстреливаясь, скрылись. Майор, открывший стрельбу по бандеровцам, ответным огнем был ранен в руку.

Обнаруженный бункер УПА был, как видно, пропагандистским центром. Здесь хранились брошюры и листовки на немецком и русском языках. В нише, сваленные в кучу, лежали нераспакованные пачки с листовками, в которых содержалась информация об исправительно-трудовых колониях Сибири и Дальнего Востока. Отдельно – листики с портретами начальников наиболее крупных лагерей с жизнеописанием фигурантов.

Мы, командиры и политработники 5-й ударной армии, оказавшись в столь специфически-неблагополучном районе, не имели права благодушествовать. Должны прогнозировать: чего можно ожидать от этих отщепенцев? В селе, где расположился один наш батальон, они проникли в контору сельсовета, уволокли в лес председателя сельсовета, шестидесятилетнего деда и секретаршу-девушку, казнили, а трупы повешенных подбросили во двор того же сельсовета. Кто они, эти палачи и убийцы?

Несколько позже в Киеве были обнародованы материалы дела Канадской комиссии по военным преступлениям, где сказано, что «…галичане становились полицаями, добровольно шли в полки СС дивизии “Галичина” не потому, что любили немцев, а потому, что ненавидели русских и Советскую власть».

В обнаруженном на полевых занятиях схроне среди бумаг нашлась брошюрка со сведениями из биографии С. А. Бандеры.

Он, Бандера Степан Андреевич, местный. Родился в 1909 году в семье католического священника, на территории Станиславской области. Эти земли польские паны оторвали от Украины и пришили к Речи Посполитой. Польское ярмо даже католикам-украинцам пришлось не по вкусу. Молодой Бандера в 1918 году вступил в Украинскую военную организацию, которая боролась с польской оккупацией.

В 1934 году Степан Бандера, сын ксендза, подвергся аресту за убийство главы МВД Польши Б. Парацкого. Суд приговорил террориста к смертной казни, замененной на пожизненное заключение. В 1939 году во время оккупации Польши Германией он бежал из тюрьмы.

Созданные Бандерой вооруженные формирования, прежде всего, как отмечено выше, 14-я дивизия СС «Галичина», активно помогали вермахту в боях против Красной армии. Когда Красная армия погнала фашистов на запад, бандеровцы вкупе с гитлеровцами начали окапываться близ Львова, под Бродами, намереваясь на этом рубеже дать советским войскам сражение. Немцы согласились помочь своим камрадам-галичанам. Но части и соединения 2-го Украинского фронта под командованием маршала И. С. Конева учинили полный разгром фашистов и их прихвостней. Гитлеровские орды вместе с бандеровцами спешно отступали. Многие из них попали в плен.

Западные спецслужбы позаботились о главарях УПА и ОУН. Их поселили в Баварии, в Мюнхене. 15 октября 1959 года в подъезде своего дома С. А. Бандера был убит тридцатилетним украинцем Б. Н. Сташинским.