Текст книги "Берзарин"

Автор книги: Василий Скоробогатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

Вместо послесловия
НЕОСТЫВАЮЩИЕ СИМПАТИИ БЕРЛИНЦЕВ

Всеобщая скорбь по поводу тяжелой утраты

Маршал Жуков, ошеломленный страшной вестью, внезапно потерявший своего талантливейшего соратника и друга, проинформировал о несчастном случае Москву, лично Верховного главнокомандующего, генералиссимуса И. В. Сталина. Последовал приказ – похоронить прах Героя Советского Союза, генерал-полковника Николая Эрастовича Берзарина в столице государства, на Новодевичьем кладбище.

Прощание в Берлине с останками погибшего генерала было кратким и немноголюдным. Гроб провожали ответственные лица из штабов фронта и армии, несколько командиров корпусов, дивизий и полков.

Среди провожающих был и православный священник. Он прочел над гробом покойного генерала молитву:

«…Даруй, Господи, им Царствие Небесное и жизнь вечную… Мир их праху. И упокой, Господи, души рабов Твоих – воинов, на поле брани живот свой положивших за волю, народ и Отечество. Аминь…»

Священник был приглашен по распоряжению маршала Г. К. Жукова.

Мы, бойцы и офицеры, воевавшие под знаменами 5-й ударной, как и других частей и соединений Берлинского гарнизона, еще толком не пришли в себя, пережив величайшее в истории войн сражение за советскую жизнь, за нашу честь. Нас переполняла гордость за то, что в лице Николая Эрастовича, своего командующего, мы имели пример личной храбрости, полководческой мудрости, воплотившего в себе образ человека, на которого самые достойные могли равняться.

Наши полки принесли во имя победы тяжелейшие жертвы, и немилосердной судьбе было угодно, чтобы последней нашей жертвой в Берлине стал командарм. Потеря его, как близкого и родного человека, означала для каждого из нас слезы и скорбь.

Считаные послевоенные недели своей жизни этот русский военачальник, выполняя наказ отечества, посвятил служению чистому святому делу устройства будущего великой германской нации. Тем самым он заслужил высокое уважение жителей ее столицы, с которыми лично общался. И в те горестные часы и дни немецкий народ душевно скорбел вместе с нами.

Обер-бургомистр Берлина доктор Артур Вернер выразил чувства большинства немецкого народа в телеграмме соболезнования, направленной в адрес главнокомандующего Группой советских оккупационных войск в Германии и главноначальствующего СВАГ маршала Г. К. Жукова. В телеграмме говорилось:

«Имя генерал-полковника Берзарина как освободителя Берлина на все времена вошло в историю нашего города. Берлинское население благодарно покойному не только за спасение от тирании гитлеровского режима, но и за то, что в нем оно имело действительно великодушного друга, который воспринимал все его страдания, заботы и чаяния с открытым сердцем. Высокая активность и инициатива, с которой ушедший от нас генерал-полковник Берзарин привел в движение и преуспел в деле восстановления Берлина, являются для жителей Берлина постоянным поводом для благодарности покойному».

Масштаб личности коменданта кое-кто из журналистов пытался определить словами «легендарный командарм». Но это затертое слово не подходило покойному. В Германии вообще обходились без легендарных командармов. И потому, скажем, в речи доктора Артура Вернера среди довольно богатой лексики оно, это понятие, не было использовано.

Никто из знавших и ценивших Николая Эрастовича, как мне кажется, не воспользовался по отношению к нему понятием «легендарный командарм».

Кого же в лице Н. Э. Берзарина потеряли Вооруженные силы СССР в то трагическое берлинское утро 16 июня 1945 года? Материалы того периода, преданные гласности впоследствии, позволяют внести некоторую ясность.

И мы попробуем разобраться.

Засекреченная характеристика

О содержании этого уникального документа в то время знали очень немногие. Скажем прямо – единицы. Зарегистрирован он был в спецчасти штаба фронта (по секретному делопроизводству) за № 00037 11 апреля 1945 года по категории «Совершенно секретно – особой важности».

С содержанием таких документов разрешалось знакомить крайне ограниченное число должностных лиц. Порой – всего лишь одну персону; то была серия «К».

Возможно, конкретно с данным документом были ознакомлены лица не ниже командармов и членов военных советов.

Что это за лист? Чем вызвана такая его секретность? Ведь это всего лишь «Боевая характеристика» генерала-командарма.

Здесь требуются некоторые комментарии. Но в начале необходимо воспроизвести полностью, дословно весь текст. И тогда кое-что прояснится.

«Боевая характеристика на Командующего 5-й Ударной армией генерал-лейтенанта Берзарина Николая Эрастовича

Генерал-лейтенант Берзарин Н. Э. боевой и волевой командарм. Грамотный генерал в военном отношении.

Природу современного боя понимает правильно.

Вследствие умелой подготовки войск к наступательной операции и организации четкого взаимодействия их, войска армии 14 января 1945 года, прорвав сильно укрепленную, глубоко эшелонированную оборону противника на фронте Грабувфецилювка, продвинулись до 12 км, форсировали реку Пилица и, взломав в этот же день вторую полосу обороны по южному берегу р. Пилица, обеспечили ввод в прорыв 2-й Гвардейской танковой армии.

В результате стремительного наступления войска армии на третий день вышли на оперативный простор и, громя вновь введенные в бой части противника, с хода прорвали Померанские укрепления, первыми вышли на р. Одер, форсировали ее и, отражая многочисленные атаки крупных сил противника, в трудных условиях обстановки, удержали захваченный плацдарм.

В ходе наступательных боев войска армии с боями прошли свыше 500 км, освободили 35 городов, уничтожено и захвачено: 41 552 солдат и офицеров, танков и самоходных орудий – 123, орудий разного калибра – 632, автомашин – 1842 и большое количество другого вооружения и боеприпасов.

Лично решителен, энергичный и культурный генерал, требовательный к себе и подчиненным.

Делу партии Ленина – Сталина и социалистической Родине предан.

Вывод: Должности командующего ударной армией соответствует.

Командующий I Белфронтом,

член Военного Совета фронта

Маршал Советского Союза

Г. Жуков

Генерал-лейтенант

Телегин

11 апреля 1945 года».

Ради чего для боевой характеристики была введена высочайшая степень секретности? Берзарин – командующий 5-й ударной армией. Он разработал и представил руководству страны план штурма и взятия рейхсканцелярии, ставки самого фюрера. План этот был одобрен. Была полная ясность: рейхсканцелярию возьмет 5-я ударная армия.

Но командующим этой армией мог быть кто угодно. Имена сверкают, как звезды. Одни из них – спасли Москву, другие – Ленинград. Одни из них подняты как знамя, являясь признанными победителями в Сталинградской битве. Они – в зените славы.

Но какое из имен засверкает в финале?

Обратим внимание на дату «11 апреля 1945 года», когда была подписана «Боевая характеристика» на человека, где сделан вывод: «Занимаемой должности соответствует».

Наверное, сомнений в этом ни у кого не было. Но вопрос существовал: соответствует или не соответствует? И сколько в то время, в апреле, в наших вооруженных силах лиц, которые «соответствовали»?

Таких было, по моим прикидкам, не менее десятка полководцев.

И спросим себя: о чем же собственно была речь?

Отвечаю. Речь шла о выборе человека-полководца, военачальника, которого в последние дни существования гитлеровского рейха можно поставить рядом с тем, кто на колени разгромленный рейх обрушил.

Кого можно поставить рядом с маршалом Жуковым? Кто станет его правой рукой?

Кто станет комендантом? Кто сможет плавно перевести ввергнутую в гуманитарную катастрофу Германию на мирную жизнь?

Всестороннее обсуждение на всех уровнях показало, что единственной кандидатурой на этот пост может рассматриваться только один воин-вождь, это – Николай Эрастович Берзарин.

Вывод был однозначным: Берзарин – военачальник, в личности которого, в его биографии нет темных пятен. На службе в Советской армии он не совершил ни одного поступка, достойного осуждения.

Когда маршал Жуков и его соратники проанализировали его деятельность на посту командующего 5-й ударной армией, они не нашли ничего, в чем его можно было бы упрекнуть.

Что касается боевых дел на завершающем этапе Великой Отечественной войны, то ни одну армию в Вооруженных силах СССР нельзя было сравнить с берзаринской армией.

Мемуаристы отмечают, что члены политбюро ЦК КПСС, члены правительства вначале не поверили, что такое явление, как Берзарин, было реальностью в суровую годину борьбы с немецко-фашистской агрессией…

Но вооруженные силы страны – живой организм. Им присущи беды, страдания. И вот 5-я ударная попала в полосу несчастья. Прощаясь с дорогим человеком, воины частей и соединений поклялись сохранить замечательные традиции, которые помогали им жить и побеждать.

Кто они, берзаринцы? Это личный состав частей и соединений, которых вел к победе Николай Эрастович. Перечислим эти славные воинские коллективы:

580-я авиаэскадрилья;

Полевой хирургический госпиталь № 4166;

4-я Апостоловско-Венская Краснознаменная стрелковая дивизия;

8-й Кишиневский ордена Красной Звезды отдельный полк связи;

40-я гвардейская Енакиево-Дунайская орденов Красного Знамени и Суворова II степени стрелковая дивизия;

44-я гвардейская Одесская орденов Красного Знамени и Богдана Хмельницкого II степени пушечно-артиллерийская бригада;

54-я гвардейская Макеевская орденов Ленина, Красного Знамени, Суворова и Кутузова II степени стрелковая дивизия;

60-я гвардейская Павлоградская орденов Красного Знамени и Суворова II степени стрелковая дивизия;

89-я гвардейская Белгородско-Харьковская орденов Красного Знамени и Суворова II степени стрелковая дивизия;

94-я гвардейская Звенигородско-Берлинская орденов Красного Знамени и Суворова II степени стрелковая дивизия;

96-я гвардейская Иловайская орденов Ленина, Красного Знамени и Суворова II степени стрелковая дивизия;

109-я гвардейская Борисовско-Хинганская дважды Краснознаменная ордена Суворова II степени стрелковая дивизия;

248-я Одесская Краснознаменная ордена Суворова II степени стрелковая дивизия;

266-я Артемовско-Берлинская Краснознаменная ордена Суворова II степени стрелковая дивизия;

271-я Горловская Краснознаменная ордена Богдана Хмельницкого II степени стрелковая дивизия;

295-я Херсонская орденов Ленина, Красного Знамени и Суворова II степени стрелковая дивизия;

301-я Сталинская ордена Суворова II степени стрелковая дивизия;

315-я Мелитопольская орденов Красного Знамени и Суворова II степени стрелковая дивизия;

320-я Енакиевская Краснознаменная ордена Суворова II степени стрелковая дивизия;

416-я Таганрогская Краснознаменная ордена Суворова II степени стрелковая дивизия.

Солдаты, сержанты, старшины, офицеры и генералы, служившие в этих частях и соединениях, оставив службу в вооруженных силах, с чувством гордости говорили о себе: «Мы – берзаринцы!»

5-я ударная армия покидает Берлин

Скоро штабы частей и соединений 5-й ударной получили приказ о вступлении в должность командарма генерала Александра Васильевича Горбатова. В войсках о нем ходила добрая молва. Командарм с богатым опытом, воевал еще в Гражданскую войну, знали его Михаил Фрунзе, Семен Буденный и другие первые наши военачальники. Ценил его и Георгий Константинович Жуков.

Нас интересовало: кого же посадят в кресло коменданта? Сильную личность? Скорее всего – нет. Обстановка меняется, она не для самобытных личностей. Найдут какого-нибудь Башмачкина или Поприщина. Грядет их время – «время бюрократии». Зазвучали в радиопередачах, замелькали на страницах газет словечки: «зона», «сектор»…

Родилось скандальное, уродливое дитя – Союзная комендатура. Ей нужен четырехголовый уродец, ему-то и суждено задавать тон в оккупированном городе.

Да, свято место пусто не бывает. Пост коменданта в советской зоне оккупации доверили генерал-майору А. Г. Котикову. Продержался он на этой должности долго, до 1949 года. Фронтовикам имя Котикова ничего не говорило. А. Г. Котикова знали только в 61-й армии как начальника политотдела. Из политотдела – в коменданты. Вот это трюк! Но… креатура Андрея Вышинского. Теперь наступил их сезон: главноначальствующими были маршал В. Д. Соколовский, а затем маршал В. И. Чуйков.

Штаб 5-й ударной армии, оставив Карлсхорст, переместился в город Шверин и занял там дворец, редкой красоты замок кюрфюрстов. Замок пустовал, его привели в порядок. По сравнению с ним я ничего более прекрасного не видел. Чудо архитектуры, строительной эстетики.

А что стало с резиденцией штаба нашей армии в Карлсхорсте? Власти Берлина распорядились ею по-умному. В ней ведь бесценные реликвии – обстановка здания, где подписан исторический акт о капитуляции Германии. Следовательно, комплекс этой резиденции должен сохраниться и охраняться государством. Быть культурно-просветительным учреждением, музеем – вот его предназначение.

Для немцев музей – нечто больше, чем музей. Ни одна страна в Европе не заботится так о музейном деле, как Германия. Музей там – это храм, где каждый экспонат, каждая реликвия считается святыней.

Западный Берлин отдан войскам США, Англии, Франции. И туда стали стекаться бывшие немецкие фашисты, реваншисты, недобитые усташи, хортисты, белогвардейские подонки, украинские националисты. Берлинцам отводилась роль статистов.

Чем же кроме боевой и политической подготовки занимались войска? В Берлине – четыре комендатуры. А, как известно, у семи нянек – дитя без глазу. У меня создалось впечатление, что работал только английский комендант. В его секторе находился парк Тиргартен. На высоком флагштоке у колонны Победы, возведенной немцами в честь разгрома французских войск императора Наполеона III в 1871 году, печально и зловеще болтался государственный флаг Великобритании.

А на территории Тиргартена, где деревья оказались угробленными артиллерией, а бассейны с их скульптурными композициями разрушены, образовалась огромная барахолка-толкучка. Неисчислимые толпы людей там чем-то торговали, что-то обменивали.

Комендант, генерал-англичанин, периодически устраивал на этом торжище облавы. Окружив пространство боевыми танками, английские солдаты производили аресты в толпе. Часто в эти сети попадали и люди из нашего полка. Взяв переводчика, я ездил иногда в английскую комендатуру с «освободительной» миссией. Один раз, ссылаясь на недовольство происходящим А. Я. Вышинского, я поинтересовался у чинов английской комендатуры, на каком основании задерживают здесь людей. Англичанин ответил, что, мол, в парке ночью найден труп убитого человека и они теперь разыскивают преступников. Было понятно, что правонарушений наши солдаты не совершали, а задерживали их с целью выуживания сведений о русских воинских частях. Бедняг допрашивали английские разведчики, а по возвращении в свою часть ими занимались смершевцы. И у всех была работа.

К осени 5-я ударная армия ушла из Берлина. Частям и соединениям армии поручили временно выполнять функции пограничников. Зеленых фуражек не выдали, а на постах разместили. Мы охраняли морское побережье, выполняли план демилитаризации, то есть уничтожали производственные мощности, выпускавшие вооружение и боеприпасы для вермахта, люфтваффе, для германского морского флота.

Нам определили место для работы – остров Узедом на Балтийском море. На острове – секретная база «Пенемюнде». Тут находился ракетный центр, возглавляемый Вернером фон Брауном [89]89
  Вернер фон Браун(1912–1977) – немецкий, а с конца 1940-х годов – американский конструктор ракетно-космической техники. Член НСДАП, штурмбанфюрер СС. После войны он и его конструкторское бюро в полном составе стали работать в США, оснащая Америку ракетами для нападения на СССР.


[Закрыть]. Вдоль побережья располагались десять стартовых площадок. Ночами, оставляя огненные языки, с них уходили в небо Фау-2.

В 1945 году фашисты стали терроризировать Лондон. Однако серийная ракета Фау-1 пролетела всего лишь 325 километров.

С потерей стартовой базы на западе крылатую ракету стали запускать с Пенемюнде. Отсюда до Лондона более тысячи километров. Ракету поднимали на самолете и запускали уже над морем. Таинственный остров. Таким его сделали нацисты. Он расположен на самом краю немецкой земли, по соседству с Рюгеном, другим клочком суши среди моря. Рюген фашисты использовали в качестве заповедной зоны отдыха для высших чинов рейха. А на Узедоме они разместили заводы по выпуску самолетов-снарядов «фау».

Пусковые площадки для «фау» находились где-то в Голландии, оттуда Фау-1 полетели на Лондон. А в сентябре 1944 года модернизированный вариант самолета-снаряда Фау-2 отправился туда же. Если Фау-1 летел низко и его можно было сбить, то Фау-2 имел значительно большие высоту и скорость. Истребители перехватить его не могли. Да и радости от сбитого «фау» мало: он все равно падал и взрывался.

5-я ударная армия, двигавшаяся к Зееловским высотам в апреле 1945-го, подвергалась ударам «фау». Эти самолеты-снаряды воспринимались глазом, как два спаренных друг с другом самолета. Так оно и было – под «мессершмиттом» находился похожий на самолет «фау», только без мотора, весь набитый взрывчаткой. Взрыв такого «самолета» бойцы нашего полка наблюдали и на Кюстринском плацдарме. «Мессершмитт» направил беспилотный «фау» на переправу, и самолет-снаряд врезался в берег Одера. За километр разнеслась взрывная волна. Конечно, в эпицентре взрыва все было разворочено.

Теперь полку предстояло уничтожить заводы по производству «фау». Сверкали огни электросварки, ухали взрывы. Цехи находились под землей. Их разрушили. Взорвали электростанцию, железнодорожные сети. Ликвидировали сотни тонн жидкости, предназначенной для заправки двигателей «фау». Подразделения полка с заданием по очистке острова справились месяца через два. Ломать – не строить!

Мне показывали «фау». Повезли на берег моря. Миновали покрытые лесом песчаные холмы и нагромождения валунов и остановились у проволочных заграждений. Оставили машину, прошли немного и увидели бетонную прямоугольную площадку. На ней виднелось пусковое устройство с направляющими балками. Поблизости располагался небольшой бетонный погреб, где укрывалась стартовая команда. В полусотне метров, там, где на берег накатывали волны моря, распластался искореженный «фау», близ него – оперенная стальными пластинками головка ракеты. «Фау» с виду – простой одномоторный самолет, только без пропеллера. На конце фюзеляжа вместо руля поворота различалась сигарообразная труба. В ней сжигалось горючее, двигающее снаряд. Горючее рассчитывалось на определенную дистанцию. Кончалось горючее – снаряд падал. Видно, образец самолета-снаряда, лежащий перед нами, не был удачным. Он не взлетел, взорвалось горючее, и снаряд остался на земле. Подобным «фау» гитлеровцы угостили нас под Кюстрином.

Кстати, о ракетном топливе. На острове Узедом Вернер фон Браун хранил его в огромных цистернах, скрытых в лесу. Возле них мы, как положено, учредили посты. Среди часовых, к сожалению, оказались любители алкоголя. Уходя на пост, они тайком запасались пустыми канистрами, заполняли их и после смены доставляли трофейную жидкость в свои каптерки. Ее основу, как оказалось, составлял этиловый спирт, подкрашенный марганцовкой. В химическом взводе спирт этот перед употреблением очищали, а в других подразделениях этим пренебрегали, но расходовали. И скоро цистерна «высохла».

Тогда выпивохи взялись за соседнюю емкость. Жидкость здесь оказалась с иной химической формулой. Произошло массовое отравление с летальными исходами. За сутки погибли 12 человек. Случай этот изрядно напугал наших солдат, до сих пор ехидно хихикавших над увещеваниями командиров.

Напугал, но не всех. В те горестные дни я заглянул в офицерское жилье, где обитал военный инженер Михаил Виноградов, мой знакомый по боям на Днестре. Тот самый инженер, которого год назад «воспитывал» сам Берзарин.

Получилось тогда так. Командарм приехал к нам на полевые занятия, которые проходили во втором эшелоне. Генерал увидел бредущего по полю офицера в подпитии. Остановил машину и взял его в салон. Завез на командный пункт полка и беседовал с ним. Сначала спросил его имя, отчество и фамилию. Услышал: «Михаил Сергеевич Виноградов».

Командарм сказал ему, что его поведение предосудительно. Нельзя шататься на учениях в таком непривлекательном виде.

– Вы злоупотребили спиртным, – сказал ему командарм. – Перехватили через край. Вы знаете номер своего сапога?

– Знаю, – промямлил Миша Виноградов.

– Прекрасно, – сказал командарм. – Почему же вы не знаете своей нормы, усаживаясь за стол?

Михаил не потерял чувства стыда. Находясь рядом с генералом, он протрезвел. Поднялся и стал просить прощения… Миша Виноградов с тех пор «завязал». Продержался около года. Самое страшное, что я увидел сейчас, перед ним возвышалась бутыль со смертоносным горючим. Рядом стоял недопитый стакан. И в нем – жидкость, погубившая группу людей.

Заплетающимся языком Миша пояснил мне, что данный вид ракетного топлива пригоден закаленному славянину для приема внутрь. Надо только начинать с небольших доз. Постепенно организм адаптируется…

Когда я поведал командиру полка о своем визите к инженеру-оружейнику, он схватился за голову. Воскликнул: «Кошмар!»

Артемов рассудил здраво:

– Ругать таких людей бесполезно. Это изломанные войной, но живые души. Они ходили в атаки и контратаки. Пережили немыслимое напряжение, сейчас мечутся, пьют все без разбора. Им надо уходить к семьям, на родину. Привезите Виноградова сюда, и мы с ним поговорим.

Виноградова привезли, он был почти трезв. Начал просить командира полка:

– Сергей Григорьевич! Я устал. Не владею собой. Отпустите меня домой…

И тут же Виноградов написал рапорт с просьбой о демобилизации.

Виноградов убыл из полка вместе с другими демобилизованными. Снабдив их документами, я поехал в прокуратуру – дезертировал один наш связист. В прокуратуре пришлось посидеть в приемной, мой юрист куда-то отлучился. Увидел на столике подшивку газет, стал читать. По горизонтали. Заметил материал о Квантунской армии, которая разбита советскими войсками. О Хиросиме и Нагасаки. Как все это далеко! Обзор материалов о подготовке к судебному процессу над главными военными преступниками – это я прочел бы, но вернулся мой юрист.

Военный юрист капитан Самсонов в качестве дипкурьера побывал уже в Нюрнберге, готовился к новой ходке в том же направлении.

– Хочешь, и тебе добуду пропуск на проезд туда. Производит впечатление…

– А кто меня отпустит с работы? – ответил я.

Самсонов поведал, что корреспондентов в том городе не счесть. Ищут сенсаций. Слетелись как мухи на мед.

Да, каждое слово арестанта, нацистского бонзы, теперь – сенсация.

Кейтель, Геринг, Гесс, Кальтенбруннер… Они в застенке, и в этом сложность. Но порой информация просачивается через адвокатов. Геринг – апостол люфтваффе. Что думает о бомбилах США бывший шеф нацистских бомбил? Геринг на эту тему дал ответ.

– Люфтваффе не выходило из рамок параграфов «Права войны». А вот теперь мир увидел истинное обличье «гуманистов» США. Они стерли с лица земли Дрезден. Теперь сожгли жителей Хиросимы и Нагасаки. Германскую авиацию обвиняют в жестокостях. Люфтваффе, конечно, согрешило. А что вытворяют англоамериканцы? Чем мы хуже их? – спросил Геринг. – По военным преступлениям «гуманные» янки и томми обогнали всех. Кто и когда отдаст под суд этих виновных?

На вопрос Геринга мог бы ответить только Всевышний…

С острова Узедом полк вернулся в Грейсфальд и Штальзунд. Там и произошло расформирование ряда дивизий. Расформировали и нашу, 248-ю. Это произошло перед Новым, 1947 годом.

Берлинские друзья и соратники первого советского коменданта чтет память героя

Берлинский магистрат не забыл 5-ю ударную, берзаринскую армию. Полвека тому назад, создав Немецко-русский музей в Берлине-Карлсхорсте, магистрат воздвиг памятник всему XX веку. Уникальные исторические экспонаты, реликвии не оставляют равнодушным посетителя – специалиста, находящегося в командировке, туриста, студента, учащегося, всякого любознательного человека. Высок научно-познавательный уровень работы этого учреждения. В нем трудятся талантливые энтузиасты-историки, бескорыстные распространители знаний о политике и культуре современного общества и проблемах многонационального Берлина, одного из центров Европейского союза.

Осуществлены содержательные публикации. Назову одну из них – книгу Лутца Присса «Николай Э. Берзарин: Берлинские диспуты: Симпатии объединяются на его стороне». Издание осуществлено фондом Розы Люксембург и Обществом Россия – Германия. Книга переведена на русский язык и издана в Москве в 2004 году.

Для того чтобы посетитель мог легче ориентироваться в тематике экспозиций, устроители музея создали большую рельефную карту-макет Большого Берлина. Макет оборудован лампочками, загорающимися в нужную для экскурсовода минуту. На этой карте можно проследить весь ход операций русских войск по взятию Берлина.

В залах музея экспонируются фотографии советских солдат и офицеров, отличившихся в боевых схватках при последнем штурме города. Выставлены скульптуры, картины.

Впечатлительный человек может оцепенеть, оказавшись в зале, где был подписан представителями стран антигитлеровской коалиции в побежденной Германии акт о безоговорочной капитуляции нацистского государства. В зале всё сохраняется в том виде, в каком оно было в мае 1945 года. Блестит натертый паркет, зеленеют скатерти на столе, сияют лаком кресла. Посетитель в летах не может не подумать, увидев обстановку, мебель: увы, вещи намного долговечнее, чем люди. И мебель фараона Тутанхамона красуется в Каирском музее. К счастью, молодежь такие мысли не посещают.

Весьма богаты и содержательны экспозиции, где представлены биографические материалы, касающиеся генерала Н. Э. Берзарина. Директор музея доктор Петер Ян затратил немало энергии, чтобы собрать материалы о Берзарине – и у себя на родине, и из российских архивов. Господин Герт Порше подготовил подборку дат и фактов о воссоздании инфраструктуры Берлина. Подборка помещена в книге «Николай Э. Берзарин: Берлинские диспуты…». Он пользовался надежными источниками, и я, автор данного повествования, часто обращался к публикациям доктора Порше, чтобы освежить свою память.

Посетителям демонстрируются кинохроника той эпохи, документальный фильм с показом процедуры подписания акта о капитуляции. Человек, посетивший этот музей, уходит отсюда обогащенным. Посетители благодарны персоналу музея за продуманные композиции, за все то, что он сделал и делает, чтобы люди не забывали историю и серьезно задумывались над ее уроками. Сколько лет политики, средства массовой информации твердили, что вот-вот наступит время, когда человечество покончит с войнами. За войны винили только русских и немцев. Наступил XXI век. И разразилась чудовищная по масштабам война в Ираке, на территорию этой страны, под фальшивым предлогом, вторглись войска США и их многочисленных союзников. Раздираемый противоречиями мир не в состоянии покончить с кровавыми конфликтами. Во всех частях света очаги войны тлеют, они время от времени загораются весьма опасно, льется кровь. Природных ресурсов достаточно не у всех, у кого есть сила, тот пытается предпринять попытки перераспределить их в свою пользу с помощью оружия, под дырявой ширмой борьбы с «международным терроризмом».

Существует международное право, есть договоры и соглашения. Но разве правовых документов не было перед Второй мировой войной? Они были и есть. Коварные властители не могут жить без войн. Более двух тысяч лет тому назад жил мудрый человек, философ Сенека. Он резонно винил в развязывании агрессивных войн порочного правителя и его окружение.

«Я покажу тебе, – писал Сенека, – чего не хватает высшим мира сего, чего недостает тем, которые имеют всё. Им не хватает человека, который говорил бы им правду. Высокопоставленный чиновник в присутствии лживых советников теряет всякую чуткость. Он перестает отличать истину ото лжи, потому что вместо правды он вынужден слушать только лесть. Ему нужен человек, который говорил бы ему, какие из донесений – ложны, а какие – нет. Разве ты не видишь, как перед этими властелинами разверзается бездна? И происходит это потому, что они слишком часто доверяли ничтожным тварям. Никто из окружающих властелина не подает ему совет по внутреннему убеждению; они лишь соревнуются в подхалимстве, стремясь лживой лестью превзойти друг друга. И как часто случается, такие властители теряют всякое представление о своих истинных силах, начинают считать себя непревзойденными гениями, впадают в ослепление, затевают ненужные конфликты и ведут войны, которые в конце концов становятся опасностью для всего мира. Однажды прогневившись, они нарушают мир, столь полезный, сколь и необходимый, который потом уже никто не может восстановить. Они проливают реки крови, пока наконец-то кто-то не прольет их собственную кровь… Так они навлекают громадные несчастья и на самих себя, и на свои страны».

Эти строки, содержащие мысли великого римского провидца, я нашел в мемуарах отставного генерала вермахта Вальтера фон Зейдлица «Дважды приговоренный к смертной казни». Это было в марте 1975 года в Лейпциге, где на Международной книжной ярмарке презентовалась и моя книга «Секрет Сталинграда». Там видный деятель немецкой культуры Хёпке, автор труда «Власть ради духа», познакомил меня и с самим автором. В книгоиздании, в прессе и других средствах массовой информации дули ледяные ветры холодной войны. И нам было о чем поговорить. Говорили мы о книгах Генриха Бёлля и Юрия Бондарева, о Шолохове и Ремарке, о роли фронтовиков в антивоенном движении, в укреплении дружбы между СССР и Германией. Фон Зейдлиц перед этим побывал в Карлсхорсте, и мы, естественно, вспомнили о Берзарине.

– В Сталинграде я сдал русским оружие своего корпуса без истерики, – сказал мне фон Зейдлиц. – Потом, в лагере военнопленных, мне часто снился не Сталинград, а почему-то Демянский котел, где основным нашим «оппонентом» выступал Николай Берзарин, при имени которого в картотеке Генштаба имелась пометка «Уссурийский тигр». Он, конечно, великий мастер атаки на широком фронте. Как это ему удавалось? Не знаю. Но странно, что не об этом я спросил бы его, если б мы встретились. Демянск… У меня имелись все данные для победы. Победы моей группировки войск, но почему-то все разваливалось в последние часы перед боем. В потусторонние силы я не верю. Лешие, русалки, кикиморы – оставим их для детей. Однако в этом проклятом месте что-то решительно восставало против меня. Офицеры штаба не могли читать карты. На маршах у офицеров отшибало память, они теряли ориентировку и водили свои подразделения по кругу. Офицеры и солдаты жаловались на зрительные и слуховые галлюцинации. Вернувшись из России в Германию, я нашел в научной литературе исследования о так называемых геопатогенных зонах. Но что можно объяснить этой теорией в военном искусстве? Берза-ринские дивизии тоже состояли из людей. У Берзарина мощь электромагнитного поля разве не ощущалась?