Текст книги "Берзарин"

Автор книги: Василий Скоробогатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

– Ты боишься танка? – спросил генерал у бойца из разведвзвода.

– Нет, – ответил он. – Чего его бояться? Я работал на тракторе. Понимаю, что танк – это тот же трактор, только в железной рубашке. Бутылка горючей смеси в эту машину, и ей каюк. Бить по гусеницам, бить в смотровые щели…

Берзарин перед ротой жал обе руки парня. Молодец! Вот так надо смотреть на фашистский танк!

Есть еще болезнь – боязнь окружения. Рассказывают, что, когда раздается панический крик: «Нас окружили!» – взвод, рота, бросая оружие, разбегаются, превращаясь в стадо баранов. Организованный ружейно-автоматный огонь по прорвавшимся в тыл фашистам. И никакого кольца окружения у немца не получается.

Каков же вывод? Надо учиться, учиться и учиться везде и всему. Солдат надо учить боевому искусству, учить обращаться с оружием. Учиться вести бой в селении, в поле, в гористой местности, в лесу. Только так возьмешь верх над фашистом, который всему этому обучен.

Где взять инструкторов-учителей солдатских? Никаких поисков не требуется. Командарм и все подчиненные ему командиры и политработники обязаны выступать наставниками. Заниматься во время пауз между боями, учить на ходу.

Военный округ, где была армия генерала Берзарина, преобразовали в Северо-Западный фронт. В него включили 8-ю и 11-ю армии. Армия генерала Берзарина получила приказ – двинуться на северо-запад и войти в соприкосновение с противником.

По отступающим от Мемеля и Немана войскам 8-й и 11-й армий наносили удары 18-я и 16-я армии вермахта, части 3-й группы немецких танковых войск.

В разрыв между двумя нашими армиями устремилась фашистская 4-я танковая группа. В воздухе господствовала германская авиация.

Мощными танковыми клиньями гитлеровцы надеялись проскочить на Москву и Ленинград южнее и севернее Демянска, действовали эти группировки изолированно друг от друга. Главари вермахта недооценили интеллект советских военачальников, немцы не предполагали, что между главными клиньями появится боеспособный в оперативном отношении противник… Но он появился! Появился в форме таких ударных сил, как войска генерала Берзарина. Армия, вновь сформированная, казалось бы, не имела закалки. За такой короткий срок можно ли дать войскам подобную выучку?

Можно! Только командующим должен быть такой сверхволевой, умеющий учить солдата человек, в этом отношении даже гениальный, генерал-майор Николай Берзарин.

К концу августа конфигурация Северо-Западного фронта определилась оборонительными позициями по Ильменю и реке Ловать. Западнее от Москвы выявились бреши. С северо-запада сняли 312-ю дивизию, прибывшую с Южного Урала, и поставили ее на оборонительных рубежах в районе Малоярославца. Почему я называю именно эту дивизию? Потому что в гаубичном артполку дивизии служил мой родной старший брат. Его батарея сражалась на Варшавском шоссе, а мой брат старший сержант А. Е. Скоробогатов со своей гаубицей, отбиваясь от наседавших фашистов, был раздавлен танками. Сдвинули с места 248-ю стрелковую дивизию, которой командовал Кароль Сверчевский, генерал, герой боев под Мадридом. Полки 312-й, 248-й дивизий и многих других соединений легли костьми на подмосковных полях. Нашему командованию приходилось маневрировать резервами.

Чтобы закрыть бреши в позициях, руководство Северо-Западного фронта, представитель главного командования маршал Клим Ворошилов направили к реке Шклонь 48-ю армию. Рядом, на своем участке командующий 27-й армией генерал Берзарин, контратакуя, отбил натиск врага. Он получил приказ – прикрыть город Холм. Выполняя приказ, Берзарин, оставив заслоны, передвинул свои основные силы к этому городу – районному центру Новгородской области. Здесь спешно стали строить дерево-земляные огневые точки, рыть траншеи, минировать подходы к занятым рубежам. На землю древнего, известного с XI века Холмского погоста обрушились огонь и металл немецкого 56-го моторизованного корпуса и других соединений 16-й армии противника.

Панцирные силы и мотопехота вермахта, в условиях значительного перевеса в живой силе и технике, прорвали оборону 27-й армии. В прорыв двинулись танки и пехота врага и, преодолев около сотни километров, дошли до озера Селигер. Фронтальными ударами и атакой по открытым флангам Берзарин остановил дальнейшее продвижение врага.

В этом районе возник Демянский плацдарм, который фашисты, несмотря на решительные действия войск Северо-Западного фронта, сумели удержать.

Здесь, на границе с Литвой, в полуокружении, вели бой 33-я стрелковая дивизия, ее 82-й и 73-й стрелковые полки. Они устояли, потеряв более половины людей. В полках оставалось всего три или четыре станковых пулемета, 40–45 ручных пулеметов и 20–25 автоматов. Потеряны были зенитные установки и полевые пушки, командование фронта сочло, что во всех неудачах полков повинен командир дивизии генерал-майор К. А. Железников. Его отстранили от должности комдива и отправили рядовым в 27-ю армию. Генерал Железников появился на командном пункте Берзарина в солдатской шинели, с костылем и карабином. Николай Эрастович услышал от него, что он хотел бы идти в роту рядовым пехотинцем. В санчасти Железникову перевязали травмированную осколком ногу, он пришел в себя. Николай Эрастович побеседовал с генералом, послал его в полк, где офицеров почти не осталось, а старшим был помначштаба, старший лейтенант. Генерал со своим полком выполнил ряд сложных боевых заданий командарма. После этого Берзарин переговорил с Ворошиловым.

Командарм дал высокую оценку работе генерала Железникова. Ворошилов распорядился назначить генерала Железникова командиром дивизии ополчения, которая действовала возле озера Селигер. На этом участке оборона наших войск стабилизировалась.

Здесь у Николая Эрастовича произошла интересная встреча со своим подчиненным по боям на озере Хасан. Отправляясь на учебу на курсы «Выстрел», навестил командарма Анатолий Крылов. И командарм Берзарин, и разведчик Крылов за Хасан получили ордена Красного Знамени. Крылов возглавлял отделение в штабе 2-й ударной армии и отправлялся в Москву. Это было кстати – Николай Эрастович давненько не писал семье в Москву. А теперь вот – оказия! Какое счастье… Повезло.

До декабря 1941 года общевойсковая армия генерал-майора Берзарина стояла насмерть. Берзарина почему-то очень взволновала встреча с сослуживцем по Дальнему Востоку, с Анатолием Крыловым. Берзарину стало казаться, что он видит вокруг знакомую картину. Такие же полевые телефоны в землянке, такие же провода висели на ветках деревьев, так же были замаскированы в кустарнике минометы… Сосняк, ельник, жидкие березки…

А ведь три года с тех пор пролетело! Эта лесисто-болотистая местность так похожа на дальневосточный, приморский пейзаж. Озерные берега, болота… Проезжал Николай Эрастович как-то по дороге у подошвы горы Ореховной, у северной оконечности Селигера. Ореховна поднимается на 300 метров над уровнем моря – наивысшая точка Валдая. Такая же, как сопки Заозерная и Безымянная в Приморье. И порой Николаю Эрастовичу стало казаться, что перерыв между теми боями и нынешними – сновидение. А реальность – вот она, в этих траншеях, сырых, угнетающих. И воды озер Велье и Селигер того же бирюзового цвета, что и в озере Хасан, и сосняк, осинник – те же. Во вражеских окопах тогда слышалось «банзай!», а теперь «шнель!».

Анатолий Крылов перед своим отъездом на учебу подарил командарму сумку с некоторыми бумагами, добытыми его разведчиками у фрицев. Он сказал, что эта сумка взята чуть ли не в штабной машине командира немецкого мехкорпуса, генерала артиллерии Вальтера фон Зейдлица. Берзарин выбрал время и просмотрел бумаги, подаренные Крыловым.

Автор – историограф корпуса, которым командует Зейдлиц. Он, подполковник Ликфельд, бывший генштабист, сотрудник отдела «Иностранные армии – Восток», сочинил трактат, в котором оказались его весьма любопытные рассуждения о миссии Германии, о русской нации. Эсэсовцев Ликфельд считает авангардом победоносной германской расы, начинающей свой «Дранг нах Остен» через болота и степи большевистской Московии. По его мнению, наступило начало нового великого переселения народов германского племени. Русские для Ликфельда – сибиряки, ордынцы, монголы, камчадалы, чукчи. Историограф рассуждает:

«Житель Востока многим отличается от жителя Запада. Он лучше переносит лишения, поражает одинаково невозмутимое отношение как к жизни, так и к смерти.

Его образ жизни очень прост, даже примитивен, по сравнению с нашими стандартами. Жители Востока придают мало значения тому, что они едят и во что одеваются. Просто удивительно, как долго могут они существовать на том, что для европейца означало бы голодную смерть. Жара и холод почти не действуют на жителя Востока. Зимой они защищают себя от сильной стужи всем, что только попадается под руку. Он мастер на выдумку. Чтобы обогреться, он не нуждается в сложных сооружениях и оборудовании. Женщины работают так же, как мужчины.

Русский, проживающий за Уралом, называет себя “сибиряк”.

Особенность сибиряка та, что он может передвигаться и ночью, в туман, через леса и болота. Он не боится темноты, бескрайних лесов. Он не боится холода – ему не в диковинку зимы, когда температура падает до минус сорок пять по Цельсию.

Живущий за Уралом человек, которого частично или даже полностью можно считать азиатом, еще выносливее, еще сильнее и обладает значительно большей сопротивляемостью, чем его европейский соотечественник. Для нас, привыкших к небольшим территориям, расстояния на Востоке кажутся бесконечными. Ужас еще усиливается меланхолическим, монотонным характером российского ландшафта, который действует угнетающе, особенно мрачной осенью и томительно долгой зимой.

Сибиряки мастерски и очень быстро строят фортификационные сооружения и оборонительные позиции. Русский, то есть сибиряк, ордынец, монгол, предпочитает рукопашную схватку. Его физические потребности невелики, но способность, не дрогнув, выносить лишения вызывает истинное удивление.

Крах разведывательной сети Германии перед войной не позволил нам достать топографической карты даже Центральной России, так как русские держали их под большим секретом. Те карты, которыми мы располагали, были неправильными и вводили нас в заблуждение».

Последняя фраза немецкого «историка» вызвала у Берзарина улыбку. Если бы эти карты вводили в заблуждение только немцев! И русских они частенько подводят… карты. Наши оперативники научились сами исправлять устаревшие карты.

Генерал-майор Берзарин и его 27-я армия

Нельзя позволить фашистам отсиживаться на Валдае. И потому штаб Берзарина разработал наступательную операцию. Решили форсировать озеро Селигер, отбить у противника западный берег, занять населенный пункт Залесье и оттуда двигаться дальше. Операция началась силами 33-й стрелковой дивизии. Командир дивизии полковник А. К. Макарьев без промедления начал готовить операцию. Он собрал большое количество рыбацких лодок, саперы изготовили плоты, другие плавсредства. Частично была задействована 28-я стрелковая дивизия. Разведчикам удалось захватить «языка». Установили, что Залесье занимает полк 123-й пехотной дивизии гитлеровцев.

В ночь на 30 октября войска Берзарина переправились через Селигер и завязали бои у населенных пунктов Залесье и Ельник. Было освобождено пять деревень. Немцы отступили в юго-западном направлении на рубеж Жабье – Монаково. Гитлеровцы подтянули резервы и оказали упорное сопротивление наступающим русским войскам.

Бои на рубеже Залесья продолжались вплоть до 9 ноября. Их прервали сильные снегопады, парализовавшие всякие передвижения войск. К тому же обстановка хаоса и неразберихи сложилась на участке 34-й армии. Войсками там командовал генерал К. М. Качанов. Некоторые его части и соединения оказались отрезанными врагом от остальных сил. Неудача эта навлекла гнев посланца Кремля Л. 3. Мехлиса, он требовал человека в чине генерала или полковника выбросить в рядовые. Мехлис устроил в 34-й армии погром, и К. М. Качанов, начальник штаба армии Ф. П. Озеров, начальник оперативного отдела И. С. Юдинцев и другие оказались снятыми с занимаемых должностей. Налаженный ритм работы штаба армии был сломан, управление войсками дезорганизовано. Погром этот ничем не компенсировался. Потерял свой пост и комфронта Ф. И. Кузнецов. 27-я и 34-я армии перешли в подчинение генерала И. С. Конева.

Генерал Конев поручил Берзарину навести порядок в 34-й армии. Конев сказал:

– У вас, Николай Эрастович, крепкий штаб, есть заместители; они способны выполнять наши приказы и распоряжения. Вы лично отправляйтесь на командный пункт в тридцать четвертую. Там хаос и неразбериха. Разберитесь. Армия там лишилась мыслящего центра.

Получив такое распоряжение, Берзарин с группой своих соратников, оказавшись в полосе 34-й, с огромным трудом добрался к околице деревни Заборовье. Там оказались уцелевшие от мехлисовской расправы офицеры штаба. Генерал помог этим бедолагам сориентироваться в обстановке и восстановить управление. Он сумел собрать все наличные самолеты и автомобили и с их помощью установил связь с частями и соединениями 34-й армии, создал небольшой резерв для ликвидации прорыва. Почувствовав твердую руку генерала, солдаты воспрянули духом. Саперы, стрелки энергично занялись оборудованием позиций в глубине своей обороны. Задачи, поставленные И. С. Коневым, генерал Берзарин выполнил, а дел в 27-й было хоть отбавляй.

А в каком положении находился противник? В образовавшемся здесь мешке немецкие войска размещались двумя группами: одна в районе Демянска состояла из пяти дивизий, вторая в районе Селижарова – из трех. Гитлер перебрасывал сюда резервы из Франции и западных земель Германии. Перебрасывались самолетами подкрепления из Дании.

Вражеский гарнизон в январе 1942 года оказался в окружении. Жизнеобеспечение в нем поддерживалось транспортными самолетами Ю-52. Для сбрасывания продовольствия и боеприпасов пилоты люфтваффе использовали специальные парашюты. Порой в воздухе появлялись и большие планеры с грузами.

Гитлер все войска Демянского котла подчинил генералу от артиллерии Вальтеру фон Зейдлиц-Курцбаху. Знатная фамилия. Этот клан давал немцам полководцев с XVII века. Предок Вальтера – генерал Фридрих Вильгельм фон Зейдлиц участвовал в Войне за австрийское наследство в 1740–1748 годах. Командовал прусской кавалерией. Развитие кавалерии многим ему обязано. Это отметил в своих трудах Фридрих Энгельс. Военное дело Энгельс знал глубоко, и его друг Карл Маркс именовал приятеля не иначе как «мой генерал». Заслугами предка Вальтер фон Зейдлиц гордился. Авторитет фон Зейдлица в войсках был высок: честолюбив, энергичен, упрям. Ему, фавориту фюрера, немецкое командование подчинило войска «группы выручки» – ее также именовали «группой Зейдлица».

Любопытная деталь. После войны я, как журналист, будучи в командировке в ФРГ, встретился с фон Зейдлицем и брал у него интервью. Он весьма любезно ответил на мои вопросы, касающиеся Демянска. Привожу свою запись из блокнота:

– Господин генерал, – попросил я его, – расскажите, пожалуйста, хотя бы кратко о Демянске…

Он ответил:

– В истории Второй мировой это заметная страница. Войска Красной армии впервые с начала кампании сумели окружить столь крупную группировку. А именно – 16-ю армию. Ею командовал фон Буш. До войны генерал фон Буш служил в должности начальника Русского отдела Генерального штаба. Отличался дотошностью, знал русский язык. В Демянском котле оказался со своими дивизиями граф фон Брандорф, командир 2-го корпуса. Брандорф – типичный пруссак, генерал-носорог… Всего у Старой Руссы оказались окруженными до 90 тысяч солдат и офицеров. Котел имел в длину 50 километров и в ширину – 100 километров. Вот что такое, конкретно, Демянск… Кольцо замкнулось в феврале 1942 года, 25-го числа. И была там мотомеханизированная дивизия СС «Тотенкомпф» («Мертвая голова». – В.С.)… Она с апреля 1942-го по февраль 1943 года удерживала «перешеек» – узкий проход для снабжения. – Зейдлиц вздохнул и продолжал: – Моя группа билась на протяжении месяца (21 марта – 2 мая 1942 года. – В.С.). Людей и техники мы потеряли порядочно. Но мне из Франции и Дании подбросили подкрепления. В ходе операции я получил 36 батарей разных калибров, 181 противотанковую пушку. И еще добавили 50 минометных батарей, 1440 пулеметов и около 60 танков. Число сил люфтваффе не помню. Я ударил по стыку на Рамушево и потеснил русские войска.

Фон Зейдлиц получил «Дубовые листья» к Рыцарскому кресту 31 декабря 1942 года за Сталинград. Я записал в блокноте фразу: «Нелегко Зейдлицу достались “Дубовые листья” к Рыцарскому кресту. Немногие генералы вермахта имели тогда эту высшую награду Третьего рейха!»

Наше командование принимало всевозможные меры, чтобы уничтожить войска противника в Демянском мешке. Действия 27-й армии нашим командованием были высоко оценены. Она оказалась наиболее боеспособной на Северо-Западном фронте. Берзарин умело маневрировал резервами, нанося удары там, где противник их не ждал. Для немцев дни блицкрига канули в прошлое.

Мастерство, старание частенько человеку преподносят сюрпризы. Ставка решила преобразовать армию генерала Берзарина в ударную армию. В 4-ю ударную. А на пост командующего 4-й ударной был назначен другой военачальник. А именно А. И. Еременко.

Берзарину сказали:

– Быть тебе, Николай Эрастович, командующим 34-й армией. Она уже, по существу, твоя. Ты ее совсем недавно вытащил из пропасти.

Берзарину было жалко расставаться с 27-й армией, а теперь – 4-й ударной. Почему? Что такое «ударная армия»? Ударные армии во время сражений против германского фашизма входили в состав ряда фронтов и предназначались для разгрома группировок противника на важнейших направлениях.

По сравнению с обычными армиями ударным выделялось больше танков, орудий и минометов. В их состав включались танковые, механизированные, кавалерийские корпуса. Ударные армии при необходимости действовали на самостоятельных операционных направлениях.

Командуя обычной армией, а именно 27-й, Берзарин сплотил ее, сцементировал, обучил. Штаб, заместители командарма созрели для управления ударной армией. Генерал-майор Берзарин обязан был передать армию другому военачальнику, а сам принять другое объединение – 34-ю армию. Приказ есть приказ.

Разгром немецко-фашистских войск под Москвой в декабре 1941-го – апреле 1942 года

Демянск – кость в горле генерала фон Зейдлица

В личном деле, хранящемся в архиве, в досье Николая Эрастовича Берзарина имеется запись: «Приказом НКО № 6048 от 25 декабря 1941 года утвержден в должности командующего войсками 34-й армии Северо-Западного фронта». На этом посту он находился до середины октября 1942 года. Десять месяцев. Это во фронтовой обстановке – очень долго. Неимоверно долго. Потому что находилась армия в зоне активных действий по уничтожению очень крупной группировки войск противника.

Армия вместе с другими войсками Северо-Западного фронта не раз атаковала немецкую группировку войск севернее озера Велье. Перед приходом в армию на должность командующего Берзарина гитлеровский корпус растрепал 34-ю. Берзарин собрал свою армию по уцелевшим остаткам подразделений. 34-я – жертва. Ее дивизии в конце декабря имели лишь две трети личного состава к штатной численности. Тем не менее 34-я армия перешла в наступление в условиях суровой зимы, по лесисто-болотистой местности, при глубоком снежном покрове и 25 февраля 1942 года завершила окружение шести дивизий 16-й полевой армии вермахта. Полная ликвидация их затянулась из-за недостатка сил. Самолетов немцы бросили против 34-й столько, сколько порой обрушивается на целый фронт.

21 марта немцы стали вырываться из Демянского котла. На выручку окруженных фашистов со стороны Старой Руссы были двинуты крупные силы.

В те дни в штаб Берзарина разведчики доставили любопытный документ, подписанный немецким генералом Зейдлицем. Приведу его дословно:

«…Ударная группа Зейдлица.

Солдатам ударной группы Зейдлица!

Велика и неповторима в истории нашей родины задача, поставленная перед нами 21 марта. Наши товарищи из 2-го армейского корпуса, с которыми 10-й армейский корпус с 21 июня плечом к плечу боролся и побеждал, оказались в середине февраля совершенно отрезанными в результате временного превосходства сил русских, обусловленного русской зимой.

Освобождение наших товарищей из 2-го армейского корпуса фюрер определил так: “Товарищеский долг чести”.

Поэтому необходимо приложить все наши силы для осуществления этой великой цели. При этом я полагаюсь на вашу готовность к жертвам.

Да благословит Бог вас и вашу борьбу, и да дарует Он нашим знаменам победу.

Да здравствует наша родина и наш фюрер!

В России, 20 марта 1942 года,

генерал-лейтенант и руководитель группы.

Зейдлиц.

Этот приказ подлежит распространению до рот и батарей включительно».

Что творилось на участках, где прорывались мотомеханизированные группы врага, знают только небо и наши «неподвижные братья» – деревья. В ходе схваток деревья валились под всесокрушающим огнем, потери в живой силе с обеих сторон были чудовищными.

Но имелось место, где люди в тот момент слабо ориентировались в обстановке, – Генштаб. Там сочинили аналитическую записку и довели ее до сведения войск всех фронтов. В документе говорилось:

«С поставленной задачей советские войска не справились. Не увенчались успехом и последующие попытки Северо-Западного фронта ликвидировать Демянский плацдарм противника. Это объяснялось тем, что наступление организовывалось плохо. Командование фронта действовало нерешительно, управление войсками было слабым. Удары наносились не одновременно и на узких участках фронта, весь же остальной фронт оставался пассивным. Неоднократно повторявшиеся удары следовали из одного и того же района».

Берзарин читал эти строки, и ему казалось, что написаны они под диктовку Мехлиса, надругавшегося над 34-й армией. В беседе с главным редактором «Красной звезды» Д. И. Ортенбергом командарм Берзарин высказал иную точку зрения:

«Да, битва у Демянского плацдарма была кровопролитной, но пролитая кровь – не ошибка, сделано великое дело. Мы сорвали план немцев взять Ленинград. Гитлер перебросил сюда из Западной Европы шесть дивизий на помощь группе Зейдлица.

У нас элементарно не хватало сил. Но мы сковали крупные силы немцев. И немало их перемололи. А то они бы давно вышли на Неву и к устью Волги. Совесть наша чиста!»

Ортенбергу показали немецкую листовку, где их глашатаи считают необходимым выбить в честь героев Демянска специальную медаль. Когда этим можно будет заняться? – «Как только будет разбит Берзарин». В те дни фюрер, мрачный, черный, дрожащий от злобы, прошипел: «Сталин опирается на молодые силы, а у меня под рукой – только дряхлые, гнилые пни. Моя надежда – Роммель, Зейдлиц. Пошлю Зейдлица на Сталинград».

Демянскую операцию наша центральная печать освещала скупо. Редактор армейской газеты, укомплектовав трофейный портфель трофейными письмами немецких солдат, послал гонца в Москву, лично к писателю Илье Эренбургу. Остроумные эмоциональные выступления Ильи Григорьевича служили действенным оружием в битвах с фашизмом.

Эренбург принял посланца, просмотрел материалы. Сердечно поблагодарил берзаринцев, извинился. «Не успеваю я, дорогие друзья, болею, – сказал он. – Стар я. Фронтовые газетчики талантливы. Берете меня в свою команду, и я рад. И вы используйте трофейные материалы в своих публикациях. Увидите, что получится замечательно».

Накал сражений у Демянска не снижался. Управляя войсками своей армии, Берзарин работал на пределе сил на своих командных и наблюдательных пунктах. Без тени колебаний он летал и ездил под огнем противника.

В разгар боев его в октябре 1942 года по каким-то соображениям передали в кадровый резерв командования Северо-Западного фронта. И тут поступило решение Ставки от 14 октября 1942 года № 00423 о назначении его на должность ступенькой ниже по сравнению с той, которую он занимал раньше. На войне и даже в мирное время в вооруженных силах подобное – не редкость. Николай Эрастович стал заместителем командующего войсками 61-й армии.

И оказалось, что в этой роли ему доведется пребывать совсем недолго. До января 1943 года. Приказом по войскам Западного фронта от 4 января 1943 года он был назначен командующим войсками 20-й армии.

20-я армия и тяжелое ранение командарма

20-я армия участвовала в 1941 году в Московской битве. Ее войска вступили в бой на правом крыле Западного фронта вместе с 1-й ударной и 16-й армиями в общем направлении на Сычевку во взаимодействии с Калининским фронтом. В 1942 году полки 20-й армии разгромили Сычевско-Ржевскую группировку немцев. Отбросив врага от Москвы, наше командование рассчитывало в короткое время выйти на линию Витебск – Смоленск – Брянск. Смоленское направление всегда было и оставалось до осени 1943 года одним из самых опасных. На этом рубеже чаша весов подвержена была резким колебаниям: бои здесь длились с учетом битв регулярных войск и партизанских формирований с 10 сентября 1941 года по 2 октября 1943 года. Боевые действия развертывались на позициях протяженностью до 650 километров и в глубину до 250 километров.

Командующие 20-й армией менялись чуть ли не ежемесячно. На этом посту здесь побывали, сменяя друг друга, десять генералов. Один из них, М. Ф. Лукин, перед войной – комендант Москвы, попав в окружение, был с тяжелым ранением захвачен фашистами. Находясь в лагере военнопленных, генерал Лукин подвергся шантажу власовцев, но устоял. Освобожденный из плена, был восстановлен в генеральском звании.

К истории 20-й общевойсковой армии имел отношение небезызвестный А. А. Власов. В конце ноября 1941 года А. А. Власов был назначен командующим 20-й армией, которая заканчивала свое формирование. 6 декабря армия перешла в наступление. Ее части и соединения участвовали в боях на Солнечногорском направлении и в освобождении Волоколамска. В марте 1942 года Власов был выдвинут на должность заместителя командующего Волховским фронтом, а затем возглавил 2-ю ударную армию. Армия попала в окружение, и 11 июня Власова взяли в плен. Находясь в немецком плену, бывший советский генерал-лейтенант поступил на службу к гитлеровцам. Власов посетил лагерь военнопленных, где содержался генерал М. Ф. Лукин, который, будучи раненым, как командарм 20-й армии, тоже попал в плен. Но Лукин отказался от предложения Власова перейти на службу Германии.

Историки нынче ломают голову над загадкой души Андрея Власова. Что толкнуло его на предательство? Трусость? Нет. Он довольно храбро вел себя на посту командарма, обороняя Киев. Чем-то обидела его советская власть? Тоже нет. Ему доверяли даже больше, чем другим. Например, Главпур [31]31
  Главпур – Главное политическое управление Реввоенсовета.


[Закрыть]направляло к нему иностранных корреспондентов, зная, что Власов имел военно-дипломатический опыт, находился в Китае военным советником у Чан Кайши. Во время обороны Москвы на позициях армии побывали К. М. Симонов, И. Г. Эренбург, французская журналистка Эв Кюри, американец Лари Люссер и другие сотрудники газет, журналов, радио.

Константин Симонов в беседах с коллегами-журналистами рассказывал: «На своем командном пункте генерал Власов устроил нас, корреспондентов, в генеральском блиндаже довольно комфортно. Из-за грохота немецкой артиллерии ночью мы не могли уснуть. Пожаловались генералу. Он ввел в действие артиллерию резерва Главного командования и “утихомирил” фашистов. Человек он был довольно умный, не боялся критиковать политбюро, политотдельцев. К тому же Власов был религиозен, по базовому образованию – священник». По словам К. М. Симонова, генерал Власов учился в Нижегородской духовной семинарии. В его личном деле есть положительная характеристика за подписью Н. С. Хрущева. Так что же толкнуло Власова на измену родине? На этот вопрос ответить сложно. Разве что антисоветизм-карьеризм?

Когда А. А. Власов сдался в плен немцам и был доставлен в Берлин, его принял Генрих Гиммлер. Главный гестаповец сказал Власову: «Мы скоро завоюем всю Россию, она станет немецким гау (провинцией. – В.С.). Вы, Андрей Власов, и ваши друзья будете Россией управлять…» Власова такая перспектива порадовала, предложение знатного нациста ему польстило. Хотя истинную цену генералу и ему подобным Генрих Гиммлер высказал в своей речи в Познани 6 октября 1943 года. Приведем небольшой отрывок из этого выступления:

«…Теперь мы обнаружили русского генерала Власова. С русскими генералами дело особое. Наш бригаденфюрер Фегеляйн взял в плен этого русского генерала.

Наш бравый Фегеляйн сказал своим людям: “Попробуем-ка пообращаться с ним так, будто он и взаправду генерал!” И лихо встал перед ним по стойке смирно: “Господин генерал, господин генерал!” Это ведь каждому приятно слушать. И здесь это тоже сработало. Все-таки этот человек как-никак имел орден Ленина за номером 770.

Итак, с этим генералом обращались должным образом, ужасно вежливо, ужасно мило. Цена за эту измену? На третий день мы сказали этому генералу примерно следующее: “То, что назад вам пути нет, вам, верно, ясно. Но вы – человек значительный, и мы гарантируем вам, что, когда война кончится, вы получите пенсию генерал-лейтенанта, а на ближайшее время – вот вам шнапс, сигареты и бабы”. Вот как дешево можно купить такого генерала! Очень дешево. Видите ли, в таких вещах надо иметь чертовски точный расчет. Такой человек обходится в год в 20 тысяч марок. Пусть он проживет 10 или 15 лет, это 300 тысяч марок. Если только одна батарея ведет два дня хороший огонь, это тоже стоит 300 тысяч марок.

Кое-какие старики у нас хотели дать этому человеку миллионную армию. Этому ненадежному типу они хотели дать в руки оружие и оснащение, чтобы он двинулся с этим оружием против России, а может, однажды, что очень вероятно, чего доброго, и против нас самих!»

Адольф Гитлер не снизошел до того, чтобы поговорить с пленником. У фюрера были свои принципы. Подобных «Власовых» у гитлеровской Германии было много. Во Франции, в Бельгии, в Венгрии и т. д. и т. п…. У них у всех был предшественник – Иуда Искариот. Иуда таким родился. Христопродавцем родился…

Лично генерал Берзарин, командуя войсками 20-й армии, действовал решительно, часто подвергаясь смертельному риску. У его боевых друзей иной раз создавалось впечатление, что он ищет смерть.

И произошло то, что и должно было произойти, – 17 марта его командный пункт попал под всеуничтожающий артиллерийско-минометный огонь. По этой точке на кургане у речки Вазузы нанесла удар немецкая авиация – спикировал и сбросил бомбы Ю-87.

Вынесенный с поля боя с тяжелым ранением, генерал Берзарин не подавал признаков жизни. Осколки раздробили бедро, изорвали тело. Врачи констатировали значительную потерю крови. Положение больного оказалось критическим. Требовалось срочное переливание крови, но где в полевых условиях взять кровь? И тут появляется в операционном пункте солдат в обожженной шинели и заявляет, что у него такая же группа крови, что и у командарма. Спасение жизни Николая Эрастовича стало возможным. А уж сложить кости, загипсовать ногу – это военные хирурги умели.